Текст книги "Одна неделя в Рио"

Виктория Лайт
Одна неделя в Рио

1

28 февраля 2003, пятница, 3.30 утра

Международный аэропорт имени Джона Кеннеди

Нью-Йорк

Из-за внезапного сильного снегопада рейс Нью-Йорк – Рио-де-Жанейро откладывался на неопределенное время, и пассажиры разбрелись по всему аэропорту, пытаясь как-то скрасить долгие часы ожидания. Кто-то сидел в кафе за кофе и булочками, кто-то бесцельно слонялся из зала в зал, кто-то дремал, не в силах побороть утреннюю сонливость.

Наверное, лишь один человек в эти ранние часы был занят делом. Молодая женщина сидела в зале ожидания и читала журнал, время от времени подчеркивая в нем что-то заточенным карандашом.

Женщина была необыкновенно красива. Густые темные волосы до плеч обрамляли овальное личико, на котором выделялись большие карие глаза. Стороннего наблюдателя в первую очередь поражало выражение этих глаз. Сосредоточенное, серьезное, в какой-то степени суровое, как будто женщине, несмотря на молодость и привлекательность, уже не один раз приходилось задумываться над важными жизненными вопросами.

Одинокие мужчины, истомившиеся в ожидании, бросали на пассажирку заинтересованные взгляды. Но женщина не видела ничего, кроме своего журнала, внимательно прочитывала в нем каждую статью и только после этого переворачивала страницу.

Она была одета в строгий темно-серый брючный костюм; свернутое черное пальто висело на ручке кресла. У ног женщины лежал объемистый клетчатый саквояж. Все – и костюм, и пальто, и саквояж, и черный зонт с деревянной ручкой – свидетельствовало о том, что женщине чуждо всякое кокетство. Это были добротные качественные вещи, купленные в дорогом магазине и выбранные с заботой, но они не выставляли достоинства женщины в выгодном свете, а скорее скрывали их. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед вами деловая женщина, всю жизнь посвятившая работе. Журнал, который она так сосредоточенно изучала, лишний раз подтверждал это впечатление.

В зале ожидания красивая пассажирка в строгом брючном костюме читала не «Космополитен» или «Вог», а «Уолл-стрит джорнал».

Один из мужчин, высокий, симпатичный, скучающий, был настолько уверен в своих чарах, что осмелился преодолеть невидимый барьер отчуждения, который темноволосая женщина воздвигла вокруг себя. Он присел на соседнее пустовавшее сиденье, бесцеремонно заглянул через плечо женщины и как бы между делом поинтересовался:

– Увлекаетесь биржевыми сводками?

Женщина с неудовольствием оторвалась от чтения. Колючий взгляд темных глаз скользнул по лицу нахала, но приличия заставили ее ответить:

– Приходится.

– Ужасно, что очаровательная девушка читает о таких скучных вещах.

Лицо женщины чуть дрогнуло, будто камень кинули в спокойные воды озера, но уже через секунду она взяла себя в руки и ровно произнесла:

– Это нужно мне по работе.

– Неужели? – хохотнул он. – Вы молодчина. По-моему, в зале ожидания, особенно когда самолет настолько задерживают, самое время забыть о работе и немного развлечься.

Неудовольствие явственно проступило на лице женщины. Намек в голосе незнакомца пришелся ей не по вкусу.

– Может, пройдемся? – предложил он. – Посмотрим на снегопад, выпьем по чашечке кофе. Поболтаем.

– Я бы с радостью, – ответила женщина, – но мне надо работать.

Он засмеялся.

– Да бросьте вы! Мы же летим в Рио-де-Жанейро. Город мечты, любви и сказки. О какой работе может идти речь? Вы бывали когда-нибудь в Рио?

– Нет. Это моя первая поездка.

– Правда? – Мужчина обрадовался как ребенок. – Я лечу туда в седьмой раз. У меня в Рио друзья. Чудесный город. Большое Яблоко ему и в подметки не годится. Латиноамериканцы толковые ребята, знают, как наслаждаться жизнью. Нам бы с них пример брать...

Пассажирка слушала его с вежливым интересом, иногда поправляя непослушную прядь, которая лезла ей в глаза. Запястье женщины было тонким, нежным и очень женственным. Мужчина задержал на нем взгляд и на мгновение потерял нить рассуждений. Кажется, ему попалась достойная добыча, ради которой стоит немного постараться.

– Если хотите, я бы мог устроить вам экскурсию по городу, – продолжил он после заминки. – Я знаю его как свои пять пальцев. Мы бы отлично провели время. Какая погода сейчас в Рио, закачаешься. Солнце, океан, золотистые песчаные пляжи... Не, это надо увидеть собственными глазами. Разве можно сравнить с жутким Нью-Йорком? Кто бы мог подумать, что сегодня пойдет такой снег? Полный идиотизм. Целую неделю никакого снега, даром что зима, и вдруг на тебе. В Рио никогда нет снега. Как бы я хотел там жить!

– Что вам мешает? – спросила женщина холодно.

Ее пальцы рассеянно теребили журнал, а взгляды, которые она иногда на него бросала, выдавали ее нетерпение вернуться к чтению.

– Проклятые дела, – вздохнула мужчина. – Я занимаюсь недвижимостью, сдаю в аренду дома и квартиры. В Рио мне много не заработать, а в Нью-Йорке... – Он самодовольно улыбнулся. – В Нью-Йорке дела идут отлично. Налаженный бизнес, связи, партнеры. Да вы и сами должны все понимать. Кстати, меня зовут Майк. Майк Стравински. Могу оставить вам визитку.

Он полез в карман за визитницей и протянул маленький белый прямоугольник Линде. Она без удовольствия взяла его.

– Я Линда Кромвелл. Спасибо за визитку.

– Кромвелл? – Майк расплылся в улыбке. – Тот самый, который отправил старину Карла на виселицу?

– На эшафот, – сухо поправила его женщина. – Но в целом вы правы.

– Еще бы. Думаете, я в таких вещах не разбираюсь? Моя последняя подружка была историком и все уши мне прожужжала королями и парламентами. Я даже устал от нее... Так как насчет встречи, Линда?

– Я была бы рада, Майк. – Выражение ее лица было абсолютно бесстрастно. – Но я буду очень занята. Я лечу в Рио-де-Жанейро работать, а не отдыхать. У меня расписан каждый день.

– Вы серьезно? А как же карнавал?

– Какой карнавал?

Майк вытаращил глаза.

– Вы что, не в курсе? Летите в Рио накануне карнавала и не знаете об этом?

– Я очень мало интересуюсь развлечениями, мистер Стравински.

– Вы необыкновенная женщина, – выдохнул он. – Каждый в этом зале знает, что завтра начинается знаменитый бразильский карнавал. Да они все летят в Рио только из-за него! Это же настоящее чудо. Девочки в купальниках так танцуют, что закачаешься! Глаз не оторвешь.

Майк раскинул руки в стороны и попытался потрясти плечами.

– Они делают что-то в этом роде.

– Да, кажется, я слышала, – кивнула Линда. – Ежегодный карнавал в Рио-де-Жанейро. Парад самбы и еще что-то в этом роде. Мне будет не до него.

– Что, все время будете работать? – недоверчиво спросил Майк.

– Все время.

– А выходные?

– И выходные тоже.

По тону Линды было ясно, что она уже начала терять терпение. Но бравый Стравински никак не желал признать свой проигрыш.

– Ну вы же сможете для меня выкроить хоть полдня? Клянусь, вы не пожалеете. На меня можно положиться. Я знаю, где можно достать лучшие билеты на парад... Мы с вами увидим абсолютно все!

Губы Линды сомкнулись в узкую прямую линию, в глазах заклубились грозовые тучи. Майку внезапно захотелось выпрямить спину и проверить, хорошо ли застегнута его рубашка. Линда Кромвелл в один миг перестала казаться юной и привлекательной. Перед ним была женщина-гром, женщина-сталь, женщина-лед.

– Простите меня, мистер Стравински, но я не смогу уделить вам больше ни минуты. Ни здесь, ни в Бразилии, ни где бы то ни было.

С этими словами Линда развернула «Уолл-стрит джорнал» на странице, которую все время придерживала пальцем, и, как ни в чем не бывало, принялась за чтение.

Майк досадливо крякнул, пригладил волосы, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь едкое и оскорбительное, но передумал. Он будто воочию увидел ледяную стену вокруг Линды, от которой любое ядовитое словцо отскочит как резиновый мячик. Этой женщине действительно не было до него никакого дела. Она отмахнулась от него как от назойливой мухи и вернулась к своим заботам. Наверное, уже и не помнит, как его зовут.

Майк поднялся, оглядел полусонных пассажиров, убедился, что никто не заметил его позорного поражения, и отошел в угол к кофейным автоматам. Деловая женщина, тьфу. Идиотка, ничего не смыслящая в жизни. Пусть сама развлекается в Рио. Он без труда найдет себе красотку посговорчивее. Там такие, как эта бледная крыса с темными кругами под глазами, встречаются на каждом шагу и никому не нужны.

* * *

Однако в этом Майк Стравински ошибался. Ни в Рио-де-Жанейро, ни даже в Нью-Йорке, где можно встретить кого угодно и где угодно, нельзя было найти вторую Линду Кромвелл. В определенных кругах она была не менее известна, чем Майкл Джексон в мире музыки или Джордж Буш в мире политики.

В свои тридцать два года Линда была самым высокооплачиваемым кризисным менеджером Нью-Йорка, и слава о ней летела впереди нее. Благодаря ее усилиям несколько крупных компаний были спасены от банкротства, еще для нескольких она разработала бизнес-планы, которые позволили тем выйти в первый эшелон производственных корпораций США.

Список ее достижений впечатлял любого, кто хоть что-то понимал в корпоративной жизни Америки. У Линды Кромвелл было сверхъ-естественное чутье во всем, что касалось бизнеса. Если бы она родилась в начале двадцатого века и была мужчиной, то вполне бы могла сколотить баснословное состояние в духе Ротшильдов или Вандербильтов и стать настоящей легендой.

Но она родилась в конце двадцатого, когда дух авантюрного предпринимательства был взят под правительственный контроль и заключен в надежную клетку из корпоративных правил, трудовых контрактов и стартового капитала. Линде ничего не оставалось делать, как предложить свои знания, талант и чутье нью-йоркским воротилам бизнеса и сделать блестящую карьеру наемного работника.

Конечно, путь Линды не был усеян одними розами. Она сталкивалась с недоверием, подлостью и ненавистью гораздо чаще, чем с признанием и уважением. Она работала по пятнадцать часов в сутки, доводя себя до изнеможения, а ночью отрывала от драгоценного сна часы, чтобы проглядеть горячие финансовые сводки или почитать экономические новости мира. Линда Кромвелл всегда была в курсе того, что происходило в сфере бизнеса. Привычка постоянно накапливать нужную информацию, логический склад ума и везение, помноженные на незаурядный талант менеджера-управленца, сделали Линду заметной фигурой в американском деловом мире буквально за три-четыре года.

В столь стремительном возвышении были и свои минусы. Карьера, как языческий идол, с каждым пройденным этапом требовала все больше и больше жертв. Друзья, родственники, хобби, увлечения, личное время – у Линды не было ничего, что наполняет смыслом жизнь обычного человека. Еще были люди, которые звонили ей по праздникам и поздравляли с днем рождения, еще кто-то в ее планировщике не имел отношения к деловым контактам, но с каждым годом таких людей становилось все меньше.

Даже со своей семьей Линда виделась не чаще раза в год, да и то в последнее время ей было тяжело появляться в родительском доме в провинциальной Айове. Она чувствовала себя необычайно далекой от всего, что интересовало и заботило их, а они, в свою очередь, не могли проникнуться тем, что волновало ее.

С любовью в жизни Линды Кромвелл дело обстояло точно так же. То есть никак. Ее последняя влюбленность относилась к беззаботной эпохе выпускного бала, но уже тогда Линда задумывалась о будущем и твердо знала, что оно не будет связано с розовощеким Дином Айрисом, сыном фермера. Она планировала добиться большего, причем добиться самостоятельно, без чьей-либо протекции. Умная целеустремленная девочка находилась в плену серьезных амбиций, в которых Дину Айрису места не было. Несколько поцелуев на выпускном вечере, резкий отказ разохотившемуся Дину, и на следующее утро Линда уехала в Де-Мойн, где села на самолет до Нью-Йорка.

Дальнейшие любовные приключения Линды не отличались особым разнообразием или необыкновенным накалом страстей. Пара-тройка романов с однокурсниками в студенческие годы, одна интрижка с молодым преподавателем, затем редкие свидания с коллегами по работе, которые становились все реже по мере того, как карьера Линды набирала обороты.

У нее не было ни времени, ни желания для того, чтобы влюбляться или даже флиртовать. К тому же недюжинная деловая хватка молодой женщины и ее быстрое продвижение скорее отпугивали, чем привлекали представителей противоположного пола. Они видели в ней слабую соблазнительную красавицу, а натыкались на воина с железным сердцем и холодным разумом. Ледяной взгляд Линды был способен остудить любой пыл.

В чем и убедился на собственном опыте бедняга Майк Стравински.

Линда не обманула игривого агента по продаже недвижимости. Она действительно летела в Рио-де-Жанейро работать. И не в обычную командировку на пару недель, а на целых полгода по личному приглашению Эухенио Мартинеса, владельца компании «Бразильские транспортные перевозки». В последнее время дела Эухенио шли из рук вон плохо, и для того, чтобы спасти положение, было принято решение нанять саму Линду Кромвелл!

Линда долго не могла успокоиться после первого телефонного разговора с сеньором Мартинесом. О, она прекрасно знала, о чем идет речь, хоть Бразилия была и далековато от сферы ее профессиональных интересов. Однако однажды Линде пришлось обратить внимание на грузовые авиаперевозки и окупаемость компаний в этой области, и компания Эухенио Мартинеса, как одна из первых в отрасли по Южной Америке, тоже была зафиксирована в ее статистических отчетах. В то время она и подумать не могла, что когда-нибудь Эухенио будет лично разыскивать ее, чтобы пригласить на работу...

Линда с радостью согласилась. Ее нынешний контракт как раз подходил к концу, и она подумывала о том, чтобы взять небольшой отпуск. Но предложение Эухенио Мартинеса заставило ее забыть обо всех курортах на свете. От такого не отказываются, даже если не был в отпуске десять лет. Подобный шанс выпадает раз в жизни, и если его упустить... Нет, об этом нельзя и думать!

Новый виток карьерной лестницы разворачивался перед удачливой Линдой. Кем она была до сих пор? Предприимчивым сообразительным исполнителем, советчиком, специалистом по проблемам, который уходил из компании, как только дела там шли на лад. Эухенио Мартинес предложил ей совсем иной контракт...

Ожидая самолет на Рио-де-Жанейро, Линда вновь прокручивала в голове свой первый разговор с ним.

Эухенио Мартинес великолепно владел английским и говорил без всякого акцента, и все же она была уверена, что ослышалась, когда он сказал:

– Я хочу, чтобы вы работали на меня, мисс Кромвелл. Моя компания переживает сейчас не самое лучшее время, и мне нужен ваш опыт кризисного менеджера. Но и после, когда все устроится... я не сомневаюсь, что вы справитесь с задачей... я бы хотел, чтобы вы остались со мной. Я предлагаю вам пост исполнительного директора «Бразильских транспортных перевозок». Если вы позволите, я сегодня же вышлю вам контракт. Вы можете позвонить мне в любой момент, если вас что-то не устроит, и мы обсудим ваши условия.

Естественно, Линда позволила выслать ей контракт. Но звонить сеньору Мартинесу ей не пришлось. Договор был безупречен. Линда целый день изучала его, но не нашла ни одного предложения, которое бы насторожило ее. Одним росчерком пера Эухенио Мартинес открывал перед ней дверь в мир по-настоящему крупного бизнеса. Линде предлагалось быть не простой шахматной фигурой, пусть даже такой важной, как ферзь или король.

Ей предлагалось стать игроком.

К концу февраля Линда привела в порядок нью-йоркские дела, по телефону предупредила родителей, что надолго улетает из страны, и закрыла на все замки дверь своих двухэтажных апартаментов в престижном районе Манхэттена. Она была спокойна и сосредоточенна. Ее ждали новый мир и новое сражение, которое покажет, на что она способна. Эта мысль пьянила Линду лучше вина и заставляла ее темные глаза блестеть больше обычного.

Но ни разу она не подумала о том, что там, куда она направляется, ее ждет не только работа на Эухенио Мартинеса. Ни солнце, ни океан, ни зажигательная самба, ни роскошные пляжи, о которых с упоением рассказывал Майк Стравински, не тревожили покой Линды. Ей было все равно где работать, в Бразилии в разгар ежегодного карнавала или на Северном полюсе в полярную ночь.

Однако силы, управляющие жизнью людей неведомо для них, уже пришли в движение. Невидимый кукловод потянул за ниточки, и мелкие, незначительные на первый взгляд события, как стеклышки в калейдоскопе, стали складываться в занятную картинку, в которой Линде Кромвелл было отведено центральное место...

2

Тот же день, 12.30

Вилла Мартинесов, район Фламенго

Рио-де-Жанейро

Красивый седовласый мужчина сидел в плетеном кресле на открытой веранде и любовался небом. То есть можно было подумать, что он любуется небом, потому что его взгляд был устремлен на кучевые облака причудливой формы, сквозь которые пробивались полуденные солнечные лучи. Но на самом деле мысли мужчины были как никогда далеки от красот природы. Он только что отдал несколько распоряжений своему помощнику и пытался прикинуть, как они отразятся на его планах. Нельзя было сказать ничего определенного, и поэтому мужчина хмурился и нервно покусывал губы, невольно впадая в мрачное философское настроение.

Как правы те, кто верит в предопределенность судеб и в то, что от действий самого человека почти ничего не зависит! Все уже решили за тебя всемогущие боги и потешаются, глядя с поднебесных высот, как ты прыгаешь по земной тверди и воображаешь, что тебе все подвластно.

Чуткое ухо мужчины уловило стук шагов еще до того, как дверь, ведущая на веранду, отъехала в сторону. Он с облегчением перевел дух. Наконец. Времени осталось так мало, дорога каждая минута, а он позволяет себе задерживаться... Впрочем, у мальчика есть оправдание. Он до сих пор не знает всех деталей. И уж тем более не знает о последнем ударе, постигшем их.

Прозрачная дверь почти бесшумно отъехала, и на веранду вышел высокий молодой мужчина, не особенно красивый, но из тех, кого принято называть «импозантными». Смуглая кожа, слишком темные волосы и глаза выдавали в нем чистокровного представителя латиноамериканской расы, расы прославленных лентяев и любовников.

– Ты задержался на двадцать минут, Серхио, – ровно сказал седовласый.

– Прости, отец. – В голосе молодого слышалось положенное смирение. – Я был очень занят. О чем ты хотел поговорить?

– Час назад я получил известие из Испании. Тетя Магдалена скоропостижно скончалась.

Краем глаза седовласый видел, как его сын изменился в лице. Смуглое лицо посерело, губы открылись, обнажив красивые белые зубы. Эта реакция мало походила на положенную скорбь, скорее на злость, но отец не удивился. Он ожидал этого.

– И что теперь мы будем делать? – хрипло спросил Серхио, поняв, что больше никакой информации он не дождется.

Седовласый пожал плечами. Сразу было видно, насколько лучше он владеет собой, чем молодой.

– То, что должны, сынок. Через три часа мы вылетаем в Мадрид. Я уже заказал билеты. У тебя сорок минут на сборы. Поторопись.

– А как же... – Серхио не договорил, прекрасно зная, что отец поймет и так.

– Никак. Думаю, здесь обойдутся без нашего присутствия. Я подготовил все, что мог. Если эта американка такова, как мне о ней говорили, она сделает то, что нужно. К тому же она будет не одна. Хосе встретит ее и введет в курс дела.

– Хосе? – удивился Серхио. – Разве он не должен лететь с нами?

– Должен. Я взял ему билеты на более поздний рейс. Он как раз успеет встретить американку, проводить ее в офис и все ей показать. А потом он полетит за нами.

– Хорошо, – кивнул Серхио. – Без Хосе мне было бы очень неуютно.

– А без Антонио? – усмехнулся седовласый.

Серхио негромко рассмеялся, отдавая должное удачной шутке.

– Без Антонио я как-нибудь обойдусь, – сказал он с сарказмом. – Или он летит с нами?

– Не думаю, что это хорошая мысль, – покачал головой отец. – Ему вряд ли кто-нибудь обрадуется. И дело совсем не в том, что я считаю правильным. А в том, что посчитала бы правильным тетя Магдалена. Но я ему позвонил и обо всем рассказал.

Серхио понимающе кивнул.

– Будет лучше, если он никуда не поедет. К тому же он собирается в Канаду, разве ты забыл? Сегодня ночью у него самолет, если я не ошибаюсь, – продолжал седовласый. – А мы ненадолго. На пару дней, не больше. Все поймут, почему нам надо срочно вернуться.

На лицо Серхио набежало облачко, как будто отец напомнил ему о чем-то неприятном. О чем он уже благополучно забыл.

– Кстати, а что будет делать американка в наше отсутствие? – резко спросил он. – Мы с тобой улетаем, Хосе тоже, Тони в расчет не идет...

– Остается Антониа. Она умная девочка и на первых порах приглядит за американкой. А потом вернемся мы. Возможно, так даже будет лучше...

– Антониа? – с сомнением пробормотал Серхио. – Та маленькая глазастая секретарша?

– Хосе ее проинструктировал.

Серхио расплылся в улыбке.

– Ну раз ею занимался лично Хосе, то у меня больше вопросов нет.

– Вот и отлично.

Седовласый поднялся. Правое колено напомнило о себе внезапной острой болью, и он поморщился.

– Пора собираться, сынок. Тете Магдалене не понравилось бы, если бы мы опоздали.

* * *

Тот же день, 16.00

Дом семьи Крус, район Тижука

Рио-де-Жанейро

Худая смуглая молодая женщина лежала на узкой кровати. Ее тонкие длинные пальцы теребили край одеяла. На лбу женщины проступила испарина, щеки горели лихорадочным румянцем, заметным даже на темной коже. В огромных черных глазах застыло страдание.

У кровати сидела женщина постарше, в чьих изможденных чертах угадывалось несомненное сходство с больной. Она держала в руках кружку с дымящимся питьем и пыталась предложить его дочери.

– Прошу тебя, Тониа, выпей. Доктор сказал, ты должна пить это каждый час, чтобы поправиться.

– Не хочу я ничего пить! – воскликнула больная с неожиданной яростью. – Отдай одежду! Мне надо на работу. Меня ждут...

– Ты больна, дорогая моя. У тебя жар.

– Я должна работать...

– Ты должна оставаться в постели. Выпей это, дочка, тебе станет полегче.

Мягко, но настойчиво женщина поднесла к губам дочери кружку. Тониа привстала и нехотя выпила.

– Теперь ты отпустишь меня на работу? – с вызовом спросила она.

Но болезнь, напавшая так внезапно, крепко держала ее в своих лапах. Тониа в изнеможении откинулась на подушку. Ее тело сотрясала дрожь. Мать заботливо подоткнула одеяло со всех сторон.

– Спи, дорогая, спи. Тебе скоро станет лучше.

– Ты ничего не понимаешь, – донесся до нее усталый шепот дочери. – Я должна встретиться с Хосе. Сеньор Мартинес меня уволит...

* * *

Тот же день, 18.35

Кладбище св. Франциска Ксавьера

Рио-де-Жанейро

По кладбищу широким уверенным шагом шел молодой человек. Он не останавливался у могил, читая надписи на плитах, не озирался по сторонам в поисках знакомого ориентира. Было заметно, что он прекрасно ориентируется среди практически одинаковых рядов светлых мраморных надгробий.

В руках молодой человек держал букет из белых лилий. Его лицо было необыкновенно серьезно, лоб нахмурен, а губы плотно сжаты. Если бы не его одежда, можно было подумать, что он совсем недавно потерял близкого человека. Но на молодом человеке был светлый костюм и голубая рубашка, что противоречило всем канонам соблюдения траура.

Ему пришлось пройти через все кладбище, прежде чем он нашел то, что нужно. К надгробию, у которого он остановился, была прикреплена фотография потрясающе красивой женщины. Ее белокурые волосы завивались крупными кольцами, а изумрудные глаза смотрели задорно и чуточку вызывающе. Губы женщины, такие нежные и соблазнительно полные, слегка изогнулись в улыбке, как будто она никак не могла определиться, смеяться ей или нет.

Молодой человек присел перед могилой на корточки и положил цветы прямо под фотографию. На кладбище было тихо и безлюдно, и никто не видел, как по щеке мужчины скатилась слеза.

Позорная слеза, как сказал бы его отец.

Но отца не было рядом, и молодой человек мог дать волю чувствам. Надпись под фотографией гласила:

Элеонора Мартинес

1950 – 1977

Покойся с миром.

Бесспорное сходство между лицом Элеоноры и благородными чертами молодого человека, а также простейшая арифметика указывали на то, что белые лилии были принесены для матери. Двадцать с лишним лет прошло с тех пор, как она умерла, но, глядя на искаженное страданием лицо сына, можно было подумать, что он потерял ее совсем недавно.

– Прощай, мама. Я уезжаю, – прошептал молодой человек, поднимаясь.

Он постоял возле могилы еще минут пять, а потом пошел прочь. Быстро, решительно, не оглядываясь назад, как будто боясь, что ему не хватит мужества расстаться с той, кто осветила своей любовью первые годы его жизни. Но нагрудный карман рубашки жег билет до Торонто. Наконец-то он нашел в себе силы полностью изменить свою жизнь! Он больше не будет последней скрипкой в отцовской империи. Он станет свободным.

Мрачная улыбка заиграла на губах молодого человека. Вряд ли кто-то в Рио пожалеет о нем. Что ж, и он ни о ком не вспомнит, когда самолет Канадских авиалиний оторвется от земли!

Низкий спортивный автомобиль ждал у ворот кладбища. Молодой человек запрыгнул в машину, и она сорвалась с места. Мельком взглянул на часы, увидел, что самолет отца уже должен был взлететь, и весело рассмеялся. Грех так думать, конечно, но тетя Магдалена умерла на редкость удачно. Благодаря ее внезапной смерти ему удалось избежать прощальной сцены в доме отца, его бесполезных наставлений и лживых заверений в любви. Ни отца, ни Серхио нет в городе, а значит, он абсолютно свободен уже сейчас!

Перед отъездом было бы интересно заглянуть в офис, посмотреть на девчонку, которую отец выписал из Штатов. Подумать только, всесильный сеньор Мартинес обращается за помощью к женщине, да еще американке! Отличный анекдот, который понравится его канадским родственником. Неужели дела старого Мартинеса настолько плохи?

Молодой человек нажал на педаль газа, и его скоростной автомобиль стрелой понесся по улице. Кажется, самолет американки прилетел днем, так что сейчас она должна быть в офисе с Хосе. Забавно будет посмотреть, как он начнет выкручиваться в присутствии заморской гостьи, какие истории начнет сочинять.

Вряд ли верный помощничек захочет сразу показать ей, что старший сын сеньора Мартинеса не имеет права голоса в компании отца.

Да, чудесная шуточка получится.

* * *

Тот же день, 19.00

Международный аэропорт имени Антонио Жобима

Рио-де-Жанейро

Из-за погодных условий самолет из Нью-Йорка задерживался на три с лишним часа. Встречающие от скуки разбрелись по зданию аэропорта, и лишь один человек статуей застыл перед огромным электронным табло, на котором высвечивалась информация о прибывающих рейсах. Он гипнотизировал табло, как будто одного его желания было достаточно для того, чтобы борт Нью-Йорк – Рио-де-Жанейро приземлился быстрее.

Но насчет именно этого рейса табло хранило строгое молчание. Мужчина переводил глаза с него на часы и обратно. Он заметно нервничал. В его больших темных глазах металось отчаяние, а на нижней губе проступили маленькие кровавые капельки. Мужчина нещадно прикусывал ее зубами, не замечая крови.

Время от времени он вытаскивал из кармана сотовый телефон и набирал один и тот же номер. Набирал затем, чтобы лишний раз убедиться в том, что «абонент находится вне зоны действия сети». Конечно, дон Эухенио еще не приземлился! И не приземлится в ближайшие семь часов. Так что решение нужно принимать самостоятельно. И принимать как можно быстрее, потому что его собственный самолет на Мадрид улетает через час.

Что делать? Плюнуть на самолет, дождаться эту чертову американку, проводить ее до офиса, все показать и рассказать, как распорядился дон Эухенио? Неплохая идея. На душе будет спокойнее, если он лично встретит ее и передаст с рук на руки Антонии, которая дожидается их в офисе.

Но следующий самолет до Мадрида только завтра днем, а сеньор рассчитывает на то, что он присоединится к нему до завтрашнего вечера. Это очень важно. Не менее, даже более важно, чем встретить американку. В конце концов, ей все объяснит Антониа. А до офиса она без проблем доберется и на такси, не маленькая.

– Через десять минут заканчивается регистрация пассажиров на рейс сто двадцать пять Рио-де-Жанейро – Мадрид. Регистрация проводится у стоек пятнадцать, шестнадцать и семнадцать. Спасибо за внимание.

Мужчина вздрогнул. Вот и ответ на все его вопросы. О самолете из Нью-Йорка еще ни слуху ни духу, а регистрация на рейс до Мадрида уже заканчивается. Надо лететь. Ничего, что собранный чемодан стоит дома. В Мадриде можно купить все необходимое. На пару дней много вещей не понадобится.

Он подошел к администратору и глянул на бэйджик, прикрепленный к ее блузке.

Ангелика Рибейрос, аэропорт им. Антонио Жобима.

– Скажите, Ангелика, я могу попросить вас об услуге? – улыбнулся он.

– Конечно, сеньор.

На лице девушки была написана готовность помочь пассажиру. Тем более такому представительному и хорошо одетому.

– Рейс из Нью-Йорка задерживается...

– Да, сеньор, простите, это не наша вина. Погода в Нью-Йорке ужасная.

– Я знаю, – перебил мужчина. – Дело в том, что с этим рейсом прибывает мой деловой партнер, и я обязательно должен его встретить. Вернее, ее. Но я не могу больше ждать. Мой самолет на Мадрид вылетает через час.

– Через пятьдесят минут, сеньор, – испуганно поправила его Ангелика.

– Тем более. Вы видите, положение безвыходное. Могу ли я оставить вам записку и попросить, чтобы вы передали ее по назначению?

– Записку? – Девушка нахмурилась. – Не знаю, сеньор. Я все время должна стоять здесь, и я не имею права отлучиться надолго... Может быть, вам лучше заказать объявление по радио...

– Вот как раз этого я бы и не хотел. Не стоит объявлять о своих делах на весь мир, вы не находите?

– Да, но...

– И вам не придется никуда уходить, – продолжал мужчина. – Ведь все пассажиры пойдут по этому коридору, не так ли?

Девушка кивнула.

– И с вашего места вам будет отлично их видно.

– Но как я узнаю вашу знакомую? – растерянно спросила она.

– Очень просто. Я вам ее опишу. Да и потом вам нетрудно будет опознать человека, которого не встретили вопреки его ожиданиям. Думаю, подобные сцены вы каждый день наблюдаете.

– Да, не без этого, – заулыбалась девушка.

– К тому же я отблагодарю вас, – тихо проговорил мужчина, доставая портмоне.

Ангелика покраснела.

– Ну что вы, сеньор, я и так...

– Никаких так.

Он достал крупную купюру и положил ее на стойку под стопку рекламных проспектов.

– Любой труд должен быть вознагражден.

– Ох, сеньор, вы так любезны... – Ангелика осторожно подцепила купюру и опустила ее в карман. – Где ваша записка и кому ее передать?