Текст книги "Полуночное венчание"

Глава 7. С такими друзьями врагов не нужно…

Я сидела на диване, в противоположной стороне от Олежки, и с изумлением смотрела на следователя Еремина.

С какой стати обо мне с моими друзьями собирается беседовать следователь? Ни в какие переделки я в последнее время не ввязывалась, наркотиками не баловалась, пьяных дебошей не устраивала – тьфу-тьфу, ни в чем криминальном не замечена.

Даже нечего вспомнить перед смертью, пошутила про себя я.

Что же ему тогда надо?

Неужели моей смертью заинтересовались не просто так! Может, меня действительно убили? Какой кошмар!

– Мы сможем поговорить здесь? – спросил Еремин у Олега.

– Здесь? Но о чем? Что происходит? Нам не о чем разговаривать, – кипятился Завьялов.

Он подскочил с дивана и с немым укором воззрился на собеседника.

Я только сейчас обратила внимание, насколько некрасива и груба у него линия подбородка, особенно когда он принимается кривить губы.

– Успокойтесь, Олег Юрьевич, можете присаживаться.

– Сесть я всегда успею, – глупо пошутил Олег. – Хорошо, спрашивайте, что там у вас?

Он продолжал стоять, сверху вниз смотря на сидящего на диване Еремина. Есть такой психологический прием, кажется, из разряда нейролингвистического программирования, когда, возвышаясь над оппонентом, доказываешь свою правоту на физическом уровне.

Но Иван Еремин тоже оказался не лыком шит.

– Присаживайтесь, Олег Юрьевич, пожалуйста, – последние слова он произнес донельзя вежливо, но взгляд его светло-карих глаз просто прожигал насквозь и таил в себе угрозу. Олегу пришлось согласиться.

Плюхнувшись на диван всего в нескольких сантиметрах от меня, он с вызовом взглянул на следователя:

– Ну?

– Олег Юрьевич, расскажите мне, пожалуйста, про Алису Владимировну Воронову, и в частности про ваши с ней отношения.

О, как я хорошо поблизости оказалась, сейчас узнаю о проблемах в наших отношениях с другой стороны баррикад.

– Мы с Алисой встречались, у нас были близкие отношения, – буркнул Олег.

– Никаких проблем в отношениях у вас не было?

– Нет, у нас все с ней было замечательно, мы даже собирались пожениться.

Ух ты, да неужели?

Олег врет и не краснеет. Никаких проблем, говоришь, не было?

А то, что я три месяца назад, застав в интимной обстановке с жуткой крашеной лохудрой, выставила тебя вон со всеми твоими шмотками – это никаких проблем не было?

Ах, мерзавец!

Мне захотелось своими руками придушить предателя. Я-то думала, он сейчас перед лицом следствия начнет каяться, рассказывать о наших проблемах. А тут – все хорошо, все замечательно…

– У вас все было замечательно? А вот у меня другая информация. Разве несколько месяцев назад вы не расстались с Алисой? – с улыбкой спросил Еремин.

– С чего вы взяли? Кто вам сказал? Маринка? Не слушайте эти бабьи сплетни! – снова взъярился Олег.

Маринка? Кто такая Маринка?

Да, много нового узнаю о своем бывшем.

Наверное, Марина – новая пассия Олега. Не долго же он оставался один, такие парни на прилавке долго не залеживаются.

– У меня свои информаторы. Так что, у вас несколько месяцев назад не произошел конфликт с Вороновой?

– Ну, в любых отношениях бывают взлеты и падения. У нас с Алисой никогда не было конфликтов. Мы жили душа в душу, любили друг друга…

«Как же», – фыркнула я.

– Несколько месяцев назад у нас было легкое недоразумение, но отношения мы не разрывали.

– Настолько легкое недоразумение, что вы все последние два месяца умоляли Алису вернуться?

Лицо Олега побагровело, я подумала, что сейчас его хватит удар.

– Это не ваше дело. Мы любили друг друга, я вам все сказал.

– Хорошо, тогда ответьте еще на один вопрос – в последнее время, если, как вы утверждаете, вы продолжали поддерживать отношения, не появились ли у Алисы новые странные знакомые, может, она боялась кого-нибудь, ей угрожали?

– А почему вы, собственно, спрашиваете? Вы что же, полагаете, что Алиса умерла не своей смертью? Ее что, убили? Но доктор нам с Юлей сказал, что у Лисы сердце не выдержало. Родители ее еще пока не приехали из другого города, поэтому врач сообщил о ее смерти нам.

– Мы рассматриваем сейчас все версии произошедшего, с доктором я позже побеседую. Так что о ее новых знакомых?

– При мне Алисе никто не угрожал, она ничего не боялась. Она была легким человеком, ее все любили.

– В своей квартире на Юбилейной она проживала одна?

– Нет, там жил я с Алисой, ну и еще Лешка.

– Лешка? Кто это? – удивился Еремин.

– Лешка – это ее рыжий кот. Она в нем души не чаяла, Алиса могла на последние деньги накупить ему вкусных консервов, в то время как я голодный сидел дома.

Надо же, голодный он дома сидел.

А работать не пробовал? Иногда это полезно. После того как Олег уволился с прежней работы, он в течение трех месяцев сидел у меня безвылазно дома, точнее, не сидел, а лежал на диване. Я трудилась на работе до позднего вечера, покупала продукты, готовила, стирала, убирала. А Олег изображал из себя мученика, доказывая мне, что в огромном московском мегаполисе невозможно в течение трех месяцев найти работу профессиональному дизайнеру.

По этому поводу у нас тоже часто возникали конфликты.

Я абсолютно не меркантильная особа, но когда ты так долго содержишь взрослого здорового мужика с руками и ногами, начинаешь задумываться, а на фиг тебе это надо.

Докатились мы до того, что Олег у меня принялся клянчить деньги чуть ли не на сигареты. Конечно, я на последние деньги куплю корм Лешке, тот мне хотя бы концерты не устраивает. А то, что Олег сидел целый день голодный – так извините, наверное, сложно достать из холодильника обед и элементарно подогреть его.

– А почему вы жили у Алисы? У вас же имеется своя собственная квартира на улице Галушкина?

– Квартира есть, но там сейчас живет моя мать, у нас с ней весьма натянутые отношения. И она ведет себя не всегда адекватно, – промямлил Олег.

«Не всегда адекватно», да Мария Афанасьевна – подлинная истеричка. Наши два визита к ней я вспоминаю как страшный сон. Ужиться с подобной ведьмой никому не удастся.

– А как у Алисы обстояли дела на работе? Может быть, у нее был конфликт там?

– На работе? Нет, на работе у нее было все спокойно. Она же не нефтью торговала, в самом же деле? Она писала статьи на каком-то сайте, БлондинКо.ру, кажется, так называется. А ее коллег я и не знаю. Алиса ничего о них не рассказывала…

Ты меня никогда и не слушал нормально, рассказывала, много чего рассказывала.

– Так, а вы знаете вообще каких-нибудь недоброжелателей Алисы? С кем у нее был конфликт?

– Ну, у нас есть соседка Наташка с пятого этажа, вот ее Алиса вроде бы недолюбливала.

Тут у меня начался просто гомерический хохот. Надо же, Олег вспомнил ту самую Наташку, а точнее, ту самую крашеную лохудру, с которой я его и застукала, вернувшись, как в старом анекдоте, не вовремя с работы.

– А с чем была связана нелюбовь Алисы к Наталье?

– Даже и не знаю, это какие-то женские разборки, – честными-пречестными глазами Олег смотрел на следователя.

«Женские разборки», – я снова фыркнула.

– Хорошо, и последний вопрос – вы знаете, во что сегодня была одета Алиса, когда ее привезли в больницу?

– Точно не знаю, нам отдали ее сумочку, она сейчас у Юли, а во что одета, я не знаю.

– Алиса предпочитала носить обувь на высоком каблуке?

– Не часто, но она носила каблуки, особенно если собиралась на свидание или в театр, кино.

– Спасибо большое, Олег. Я вас больше не задерживаю.

В это время из коридора, ведущего из женской комнаты, вышла Юля.

Умывшись и подправив макияж, она выглядела хотя и печально, но уже намного лучше.

Олег уступил ей место, буркнув, что хотел бы выпить кофе, и отправился к кофейному автомату в другом конце больничного холла.

Посетителей сейчас было немного, Юля присела на диван и вопросительно уставилась на Еремина.

– Юлия Александровна, я соболезную вашему горю. Но хотел бы задать вам несколько вопросов о вашей подруге – Алисе Вороновой.

Сглотнув, Юлия печально кивнула.

– А что, Лису убили? Но как же? Нам ведь сказали… – снова принялась хлюпать носом Юля.

– Я пытаюсь разобраться в случившемся, рассматриваю все версии. Расскажите мне о своей подруге.

– С Алисой мы познакомились довольно давно, лет семь назад. Она тогда только приехала в Москву, поступать в вуз. Мы вместе учились с ней в университете. Мы были самыми близкими подругами. Сегодня утром мне позвонили из этой больницы. Спросили, знаю ли я Алису Воронову. Сказали, что произошел несчастный случай, – на этой фразе из глаз Юли снова полились слезы, – дозвониться до ее родителей в другой город доктор не смог, и связались со мной, попросили приехать. Я сначала подумала, что это дурацкий розыгрыш. Алиса никогда не болела серьезно, может быть, в больнице что-то перепутали, – так думала я. Мне было страшно ехать одной, я позвонила Олегу. В последнее время у них с Алисой были напряженные отношения, но все равно ведь мужчина – он должен помочь. Вместе на моей машине мы приехали сюда, а тут… Юлька снова принялась рыдать.

Еремин налил Юльке стакан воды из стоявшего в углу кулера.

– Успокойтесь, пожалуйста, Юлия Александровна. Вы сообщили, что у Алисы была напряженная ситуация с бывшим парнем Олегом, в чем это выражалось?

– Там была какая-то некрасивая история. Пару месяцев назад они разругались, но я думала, что, в принципе, Алиса его простит потом, помучает пару месяцев и простит.

«Помучает»? Нет, Юлька, и ты меня тоже до конца не понимаешь.

– А как, на ваш взгляд, Олег относился к Алисе?

Ну, сейчас начнется. Юлька Олега просто ненавидит, она наговорит следователю столько гадостей про моего бывшего, что хватит на три пожизненных.

– Олег очень хорошо относится к Алисе, точнее, относился, – корректно начала излагать Юля.

Что я слышу? Такого просто не может быть!

Чтобы воинствующая Юлька говорила хорошие слова про моего бывшего?!!

Мир действительно сошел с ума.

– У них иногда бывали ссоры и разлады, но это все нормально, так бывает, – продолжала гнуть свою линию Юля.

– А из-за чего чаще всего у них случались конфликты?

– Чаще всего на почве ревности. Алиса – красивая девушка, на нее многие заглядывались, но она Олегу не изменяла, ни в коем случае…

ЧТО?? Со слов Зиминой получается, что это я вертела хвостом направо и налево, а мой доблестный рыцарь Олег направлял меня, непутевую, на путь истинный!

Как она может такое говорить? Юлька же прекрасно знает всю ситуацию!

– А Олег изменял Алисе? У него были другие девушки, кроме нее?

– Нет, конечно. Олег очень домашний и верный был в отношениях, всегда во всем помогал ей. Я постоянно восторгалась их парой, их сказочными отношениями. Но вот Алиса могла засматриваться на других парней, я ее постоянно уговаривала не бросать такого хорошего парня. А она мне про него такие гадости рассказывала, и я думаю, вполне могла ему изменять. Может, это ее любовник убил?

Любовник? У меня? Она что, рехнулась?

– Если честно, хотя про мертвых плохо не говорят, но Алиса частенько вешалась на разных мужиков. Бывшему постоянно звонила…

И ты, Брут??! Нет, подобного вынести я просто не могла! Вот Иуда!

Я перевесилась через диван и, забыв о своей бесплотной сущности, попыталась броситься на Юлю.

Все эмоции были накалены.

Мои сжатые кулаки прошли сквозь Зимину, не нанеся ей ощутимого вреда, но вот стаканчик с водой, который Юля все еще держала в руках, вздрогнул, пошатнулся и перекинул все свое содержимое на мою предательницу-подругу.

– Вот черт, – взвизгнула она, облившись.

Что? Я могу двигать предметы? Как же мне это удалось?

Юля, настороженно посматривая вокруг, принялась осторожно выжимать подол своего темно-зеленого платья.

Я только сейчас заметила, что слезы давно высохли, да и рыдала она, если честно, как-то слишком наигранно, как в дешевых мелодрамах. Теперь я не верила ей ни на секунду.

Иван Еремин вежливо кашлянул, взглянул на притихшую Зинину и задал еще вопрос:

– Когда вы в последний раз видели Алису?

– Виделись мы с ней на этих выходных. В субботу вдвоем ходили на новый фильм, немного посидели в кафе, поболтали, – ответила Юля.

– Вы не заметили ничего странного в ее поведении? Алиса вам ничего странного не говорила, может, она кого-либо боялась, опасалась? Может быть, ей угрожали? Старые поклонники? Новые?

– Нет, она ничего такого не говорила.

Еще бы не говорила. Ведь в тот день, да и как обычно, говорила в основном только Юлька, плакалась о своих проблемах, что ей скоро тридцать, она до сих пор не замужем, что нормальных мужчин в Москве не осталось.

– Алиса с кем-нибудь конфликтовала? Вы знаете, у нее были проблемы на работе или с родителями?

– Нет, она ничего такого не рассказывала.

– После ссоры с Олегом у нее появился новый молодой человек? Она вам ничего такого не рассказывала?

– Она про своих любовников особо не рассказывала. Но с такой внешностью, они, конечно, у нее были. Где-то месяц назад Алиса познакомилась в метро с каким-то парнем. Он оставил ей визитку, хотел пригласить на свидание, но Лиса так ему и не позвонила. Она сама мне со смехом рассказывала, что не хочет сейчас начинать новые отношения и ходить на свидания тоже пока не собирается. Врала, наверное…

Вот же дура. Ну при чем здесь какой-то Коля, которого я видела всего один раз на станции метро «Пушкинская». Да, симпатичный парень, да, оставил свой номер телефона, зачем же об этом рассказывать следователю?

Мне вдруг стало так неприятно, что мое грязное белье перетряхивается перед лицом посторонних мне людей.

– А как звали этого парня, вы не помните?

– То ли Коля, то ли Толя. Не помню, – с досадой процедила Зимина.

– А где может быть та визитка с его телефоном?

– У Алисы дома все контакты и визитки хранились в стильном дорогом кляссере из натуральной кожи. Кстати, тоже подарок от поклонника, дряхлого старикашки лет семидесяти, она и перед ним флиртовала.

Вот же дрянь!

Аристарх Владимирович – близкий друг моего отца, ему не семьдесят, а только недавно исполнилось шестьдесят. Кляссер он мне подарил в честь окончания мною вуза. Своих детей у него не было, ко мне он всегда относился как к дочери.

Зачем же Юля так меня порочит перед следователем?

Неужели я столько лет не видела ее истинного лица?

Она все факты искажает не в мою пользу. Зачем ей это? Чего она пытается добиться, рисуя перед Ереминым Алису Воронову в образе меркантильной девицы, использующей мужчин и вертящей ими направо и налево. Почему она обелила образ Олега? Не в нем ли все дело?!

После звонка из больницы о моей смерти она сразу же позвонила ему, хотя до этого его на дух не переносила. И потом, как нежно и трогательно, обнявшись, она рыдала ему в крепкую мужскую грудь на этом же кожаном диване.

– Юлия, вы не знаете, во что была одета Алиса, когда ее доставили в больницу?

– Мне передали ее сумку, я могу вам показать, но в ней только кошелек и косметичка. А ее вещи, я не знаю даже. Нам, когда ее показали, ну там, в морге, на ней было короткое черное платье и сапоги.

– Можно посмотреть содержимое сумки?

– Да, да, конечно.

– Ключи от Алисиной квартиры тоже у вас? – спросил Еремин.

– Да, у меня. Один комплект был в сумке, второй у меня свой. Алиса всегда оставляла мне ключи от квартиры, когда уезжала в отпуск. Кота кормить, цветы поливать. Мы как раз собирались с Олегом туда поехать, Лешика покормить. Как же он бедный остался, – запричитала Зимина.

– Я с вами поеду, вы не возражаете?

– Нет, не возражаю.

– Вы уже позвонили родителям Алисы? Сообщили о несчастье?

– Да, они смогут только завтра приехать.

– Хорошо, пойдемте.

Глава 8. Наверное, в следующей жизни, когда я стану кошкой…

Следователь Еремин, кряхтя, поднялся с дивана и подошел к Олегу, стоявшему возле кофейного автомата в противоположном углу холла.

Мне от моего места не было слышно, о чем они разговаривают. Но не сложно было догадаться, что речь идет о поездке в мою теперь уже бывшую квартиру.

Я продолжала сидеть на диване и с ненавистью смотрела на Юльку.

За что она так со мной? Что я ей такого сделала?

Всегда помогала, поддерживала.

Не помню, кто из великих сказал, но мы любим тех, кто нам обязан, и ненавидим тех, кому мы должны.

Неужели Юлька все эти годы копила на меня ненависть и злобу?!

Как же подобное может быть?

Я сидела на диване, смотрела, как красится и прихорашивается моя заклятая подружка, и вспоминала все наши девичьи посиделки, походы в кино и театр, совместное поедание пирожных и тонны пролитых слез.

Да, иногда стоит умереть, чтобы узнать, как на самом деле к тебе относятся близкие люди.

Юлька уже успела профессионально подкрасить заплаканные глаза, припудрить носик, я тут некстати заметила, что для этого она воспользовалась пудрой из моей косметички, которую вместе с сумкой передали ей врачи.

Она еще и клептоманит у меня по мелочи?

А что? Теперь пудра мне уж точно без надобности.

Я попыталась повторно провести эксперимент с передвиганием и перемещением физических предметов в моем нынешнем призрачном состоянии.

Разъярившись на Зинину, я каким-то немыслимым образом смогла перевернуть на нее пластиковый стакан с водой. Сейчас надо вспомнить, как я это сделала.

Я снова и снова подносила правую руку к стоящему на столике стаканчику, но моя рука проходила сквозь него, не оказывая на предмет никакого влияния.

Так, для справки, нужно в следующий раз, когда увидимся, поинтересоваться у Кузьминичны этими способностями. Хотя когда же теперь мы с ней увидимся?

Лет через сто? Двести? Триста?

Да, беда.

Накрашенная Юля выглядела сейчас намного лучше и привлекательнее: скорбное выражение лица, немного растрепанные светлые волосы и грустный взгляд, который она старательно, думая, что ее никто не видит, репетировала в карманном зеркальце, подействовал просто убийственно на подошедших к ней мужчин – Олега Завьялова и Ивана Еремина.

Опустив глазки долу, смутившись, как тургеневская барышня на выданье, Юлька захлопала глазками и тихо произнесла:

– Я готова. Иван Андреевич, вы сейчас поедете с нами в Алисину квартиру?

– Я хотел еще переговорить с врачом, обследовавшим вашу подругу, но, как мне сообщили, он сейчас на операции, я позже снова подъеду сюда в больницу. Мы можем поехать в квартиру Алисы прямо сейчас.

– Мне тоже нужно ехать? – спросил Еремина подошедший Олег.

– Да, вы тоже, на месте осмотрите все вещи Алисы, посмотрите, все ли в порядке, не пропало ли что-нибудь и нет ли каких-нибудь лишних предметов у нее дома.

– А что вы хотите в ее квартире найти? – поинтересовалась Юля.

– Я пока сам не знаю, на месте разберемся.

– Когда будете разговаривать с врачом, поинтересуйтесь у него, когда мы сможем забрать тело Алисы, – процедил сквозь зубы Олег.

– Тело Алисы Вороновой сейчас в морге, возможно, потребуется экспертиза. Я вам сообщу, когда можно будет его забрать.

Мамочка дорогая, я же сейчас, получается, лежу в морге. Слетать и посмотреть на себя холодненькую, мне абсолютно не хотелось. Трогательная забота Олега о моих останках была вполне уместна и актуальна, но мне даже слышать об этом было очень неприятно.

Какая еще экспертиза? Меня что, будет кромсать патологоанатом? Может, еще студентов-медиков позовем посмотреть на меня раздетую?

Ситуация продолжала раздражать меня своим идиотизмом. Злоба во мне кипела и бурлила, как в кипящем чайнике со свистком.

Всей гурьбой мы вышли на больничную парковку, где поджидал новенький Юлькин «Пежо 308» белоснежного цвета, приобретенный чуть меньше полугода назад.

У нее в багажнике до сих пор лежат мои запасные колготки, вспомнила я.

Ехать с ними в машине я не собиралась, зачем – если я могу в мгновение ока оказаться в своей собственной квартирке на Юбилейной. Торчать по всем пробкам, ради чего?

Конечно, была большая вероятность того, что в машине будет идти разговор обо мне, но я прекрасно знала Юлину манеру вождения. За рулем она чрезвычайно внимательна и сосредоточена, на все вопросы она отвечает невпопад и односложно: «Да», «Нет», «Не знаю».

Чаще всего именно «Не знаю», и то лишь для того, чтобы от нее отстали.

Когда только Юлька получила права и приобрела свой первый автомобиль, какой-то дурак на МКАДЕ назвал лучезарную блондинку «Обезьяной с гранатой». Совсем не оригинально и очень обидно, и по большому счету – несправедливо. В той автомобильной ситуации Юлька была совсем не виновата. Просто папику с толстым пузом на «Рендж Ровере» захотелось показать, кто здесь главный, оскорбляя всех собравшихся рядом автомобилистов.

Другие на его хамство никак не отреагировали, а для Зининой, второй день как переквалифицировавшейся из пассажиров в водители, нелестное сравнение с обезьяной очень задело. С тех пор она водит очень аккуратно и педантично, ни на что не отвлекаясь по дороге, чтобы, не дай бог, никто бы из коллег-автомобилистов не смог бы ее как-либо обозвать за рулем.

Вот и сейчас, нацепив на лицо серьезное выражение лидера гонки «Формулы 1», Юля рванула с места, не забыв при этом громко и в приказном тоне заявить Еремину, что если он не пристегнет ремни безопасности, то они уедут без него.

Я же немного постояла на больничном крыльце, попыталась собраться с мыслями.

Как в старом анекдоте, «попыталась собраться с мыслями – ни одна мысль на собрание не пришла».

Итак, подведем итоги.

Первое: я умерла, это факт, с этим нужно смириться.

Второе: моей смертью и моей незаурядной личностью интересуется следователь, а это уже чего-то стоит.

Третье: мои близкие друзья на самом деле не такие уж и близкие. Юлька меня поливает грязью при посторонних малознакомых следователях, Олег спалился связью с какой-то Маринкой.

Четвертое: я обладаю сверхспособностями: телепортация и суперпереодевание, и что с этим счастьем делать, я не знаю.

Кузьминична сообщила, что мне нужно найти и осознать свое предназначение и выполнить его, тогда меня ждет райская жизнь. Может, мне нужно найти и наказать своего убийцу? Тоже мне, неуловимая мстительница. Хотя в фильме «Привидение», который за сегодняшний день я вспоминала уже неоднократно, герой Патрика Суэйзи только после своего детективного подвига смог улететь на небеса.

Хорошая мысль, хоть какая-то польза от голливудских блокбастеров.

Дорога от больницы до моего дома займет у Зиминой минут двадцать пять – тридцать, плюс-минус с учетом всех пробок.

За это время можно вполне потренироваться в призрачной телепортации и подготовиться морально к приходу гостей.

Я крепко зажмурилась, представила себе в малейших подробностях подъезд моего шестнадцатиэтажного кирпичного дома на улице Юбилейной города Химки.

Почему именно подъезд, а не саму квартиру, я точно сказать не могла.

Я столько раз проходила в свою квартиру именно через этот подъезд, поднимаясь на лифте на седьмой этаж и разыскивая ключи в сумочке, что для меня намного легче было переместиться пока в мой двор – потренироваться и разведать информацию.

Итак, я крепко зажмурилась, представила подъезд номер три, яркую детскую площадку с синей пластмассовой горкой и осину с желтыми листьями возле крыльца, представила в самых мельчайших подробностях, которые смогла подкинуть мне моя истерзанная память.

Открыв глаза и уже даже не удивляясь, я окинула взглядом мой осенний двор. На детской площадке бегал мальчишка лет пяти-шести, напротив него с журналом «Садовод-любитель» на скамейке сидела полная шестидесятилетняя женщина с уставшим взглядом. Время от времени она поднимала глаза от страниц периодического издания и продолжала наблюдать за проказами внука, который, как оживший электровеник, со скоростью звука носился по площадке, то залезая на синюю горку, то съезжая с нее на своей пятой точке, то принимаясь нарезать круги по всему периметру площадки. Мальчишка не стоял на одном месте ни секунды. Мне стал понятен уставший взгляд его бабушки и то, что она даже не делала попыток остановить и успокоить ребенка.

В другом конце двора находилась песочница, в ней, несмотря на октябрь, копошились две светленькие девочки – крохи лет пяти. Близняшки были одеты в одинаковые зеленые комбинезончики и смешные шапочки с кошачьими ушками. Они сосредоточенно копались в песочнице, делая куличики в форме елочек. За их действиями, кроме меня, наблюдала молодая мамаша. Женщина снова была в интересном положении, о чем свидетельствовал уже округлившийся живот, который не мог скрыть тесный плащ.

Бабушка возле горки с завистью поглядывала на спокойных малышек в песочнице, которые не бегали, не прыгали, не носились, как сумасшедшие, по площадке, не то что ее чадо.

Наблюдая за забавами детей, мне снова захотелось зарыдать.

Как же так, у меня теперь никогда не будет детей! Мне никогда не познать радости материнства!

Это ужасное слово НИКОГДА!!

Я не спешила обзаводиться потомством, не было нормальных кандидатур на роль отца, а теперь уже поздно.

Даже с диагнозом «бесплодие» есть множество вариантов завести ребенка, при помощи различных медицинских технологий – ЭКО, суррогатного материнства и еще много чего, или можно взять ребенка из интерната, а с диагнозом «Привидение. Призрак» матерью стать невозможно.

Кто же мог такое со мной сделать?

Кто же меня убил?

Красавицу в самом расцвете сил, в неполные двадцать восемь лет. Мне бы жить еще и жить, а я ведь так много не успела сделать.

Считала, что у меня еще много времени, а жизнь пролетела незаметно.

Всегда мечтала попутешествовать по свету: увидеть Австралию, Тибет, Венецию. А смогла побывать лишь в хиленьком отеле в Египте и Турции, да и с Олегом разок слетала в Прагу.

Всегда мечтала об огромном доме, где жила бы со своей семьей: любящим нежным мужем и кучей симпатичных деток – двух мальчиков и трех девочек.

Вот так все мои мечты разбились о равнодушный потолок Химкинской больницы. Ни мужа, ни детей, и карьеры нормальной не построила, денег не заработала.

После меня остался только долг по ипотеке и кредит за холодильник.

Интересно, квартиру теперь, конечно, заберет банк. Родители сюда в Москву из моего маленького провинциального города не переедут, никакой пенсии не хватит платить по ипотеке. Да и что им теперь здесь делать, когда дочки уже не стало.

Я даже боялась представить, что станет с моей мамой, когда она узнает об этом несчастье.

Завещания у меня нет, запрятанных миллионов и бриллиантов тоже не имеется, кому была выгодна моя смерть – да никому.

Зря тут Еремин копает, скорее всего, я нарвалась на какого-нибудь психопата на улице.

Но подробности вчерашнего вечера я не вспомнила, как ни старалась.

Все остальное – посиделки с Юлькой, жаркие свидания с Олегом, контрольную по математике за шестой класс – все-все я помнила прекрасно, а вот подробности моей гибели были окутаны тайной не только для меня одной.

С такими нелегкими мыслями я присела на скамейку возле уставшей бабушки взрывного мальчишки. Подняв глаза, я принялась разглядывать балкон моей уже бывшей квартиры.

Столько лет я копила на квартиру в Москве, или хотя бы Подмосковье, откладывала каждую копеечку.

Богатых родителей и спонсоров, мечтающих мне помочь, у меня не было.

Точнее, были желающие с нескромными предложениями, но я их сразу посылала в… сад. Кроме симпатичной мордашки у меня за спиной был красный диплом, блестящие амбиции, и ложиться под спонсоров ради финансового благополучия я не собиралась.

Мои принципы были консервативны и старомодны, но я все ждала ее – истинную чистую любовь и прекрасного принца. Принц появился, когда мне было двадцать три, с Принцем я повстречалась всего три месяца – была настоящая чистая любовь, он стал моим первым мужчиной, сделал мне, как в сказке, предложение. А потом… познакомил со своей матерью, которая не смогла смириться с тем, что ее будущая невестка приехала из маленького провинциального городка. Отсутствие московской прописки для Лидии Андреевны было фактом более значительным, чем счастье единственного сына. Принца мамочка сразу настроила против меня, закатила концерт в лучших традициях Большого драмтеатра. И наша настоящая чистая любовь разбилась о мой паспорт с НЕМОСКОВСКОЙ пропиской.

Принц приходил ко мне, он меня тоже любил по-настоящему, обещал во всем разобраться, помирить меня с Лидией, но та загремела в больницу с нервным приступом. И Принц перестал мне после этого звонить и писать, ничего не объясняя.

Три года я приходила в себя после трехмесячного романа. Когда появляется настоящая любовь, ее ни с чем не перепутаешь, описать, насколько мне было больно и плохо, никто не в состоянии.

Много денег я потратила на психологов, невропатологов и даже гадалок, чтобы те вытащили меня из пропасти несчастной любви. Все это время я ждала его, постоянно ждала, а через три года Принц женился на коренной москвичке без жилищных проблем, сейчас его жена уже в положении.

Да, жилищный вопрос москвичей испортил.

Тогда я дала себе установку: чего бы мне ни стоило – я сама куплю себе квартиру, сделаю прописку московскую или подмосковную, чтобы моих детей никто не смел упрекнуть, что они «понаехали тут».

Я сидела на скамейке, наблюдала за прыжками мальчишки на горке. Сквозь тусклые облака светило октябрьское солнышко.

«Жить – хорошо, а вот умереть – не очень», – размышляла я.

Я сидела на той же самой скамейке, что и бабушка мальчишки, но она меня совсем не замечала, уткнувшись в новый номер «Садовода-любителя». Интересно, сколько раз рядом со мной живой присаживались различные призраки, теперь уж и не узнаешь.

Тут рядом со мной на скамью плюхнулась огромная бабища в темно-зеленом засаленном плаще с двумя тяжелыми пакетами из ближайшего супермаркета. В ней я узнала свою соседку с шестого этажа Зинаиду Дубинину.

– Уф, устала. Чуток до лифта не донесла. День добрый, Андреевна, – принялась разглагольствовать Дубинина.

– Угу, здорова, – буркнула себе под нос бабка с «Садоводом».

– Давно гуляешь?

– Да вот с Артемкой вышли, воздухом подышать нужно, а то дома ирод такой мне отдыха не дает, то одно, то другое требует.

– Андреевна, а ты слышала, что случилось вчера?

– Что такое?

– Помнишь девушку из нашего подъезда с седьмого этажа, такую глазастенькую?

– Это та, что по утрам пуделечка выгуливает?

– Андреевна, да какого пуделечка? С пуделем та с двенадцатого. А эта прямо надо мной живет. Красивая такая, вежливая, всегда со всеми здоровалась, мне сумку помогла донести, все «тетя Зина – тетя Зина».

Тут я навострила ушки, речь пошла как раз обо мне.

– Ааа, ну да, знаю я ее.

– Так вот, Андреевна, померла девка-то, – Дубинина развела руками.

– Да ты что? Молодая-то какая! А что случилось-то?

– У меня зять, если помнишь, на «Скорой» работает, вчера вызов был в наш двор, он мне позвонил и сразу спросил, у меня все ли в порядке.

– И что?

– Так вот, в нашем дворе вот прям здесь где-то, возле детской площадки, рано утром девушке плохо стало, с сердцем, наверное. «Скорую» прохожие вызвали, она без сознания здесь на лавочке лежала.