Текст книги "Сокровища Петра Первого"

– А вам не могло показаться? – серьезно спросила Дарья.

Сергей отрицательно замотал головой.

– В том-то и дело, что нет. Я потом прибежал на пульт, принялся просматривать видео того зала, где я был. Но на видео был только я, больше никого не было, – Сергей снова заерзал. – Алексей тогда внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не стал распространяться, Сидорчук засмеял бы нас. Пару дней было все тихо, а потом я проходил по внутреннему дворику, была ночь, но луна была яркая, и у нас еще фонарь у входа, потому было довольно светло. Я проходил по двору, смотрел на темные окна дворца, как вдруг в одном из окон второго этажа сначала появилась искра, небольшая такая, а потом зажегся огонек, как будто свечи. И вдруг окно стало освещено, и я ясно увидел темный силуэт мужчины со свечой в руке. Он стоял у окна второго этажа и как будто смотрел на меня в упор. – Сергей снова заерзал, комкая в руках салфетку. – Мне стало очень страшно, просто волосы у меня на голове зашевелились. Ведь замок закрыт ночью для посетителей, здесь никого быть не могло. Причем второй этаж всегда закрыт, то крыло, где царские покои, сейчас закрыт для посетителей, туда нет входа. Около пару секунд был силуэт в окне. Я могу поклясться, что я его прекрасно видел, а потом он исчез как не бывало, в долю секунды – был и нету! Я кинулся внутрь во дворец, побежал по лестнице на второй этаж, прикидывая, какая комната это могла быть. Я обежал все комнаты левого крыла. Все были закрыты на замок, везде было пусто, везде слой пыли – туда никто не заходил очень давно. Когда я, испуганный и перекошенный, явился перед Потаповым, тот так серьезно на меня посмотрел и сказал, что я его не поймаю никогда!

– Кого его? Он знал, кто это был? – Следователь напряглась.

Михайлов судорожно кивнул.

– Он мне сказал, что уже видел в том же окне этот силуэт, но поймать его невозможно!

– Но почему? Кто это? – воскликнула Дарья.

– Это… Павел! – закивал головой Сергей.

– Какой Павел? Какая фамилия? – Дарья достала блокнот и приготовилась записывать.

– Павел Романов. – Сергей продолжал терзать бедную салфетку.

«Романов» вывела в блокноте фамилию подозреваемого Дарья.

– Романов? Подождите, какой еще Романов? – Она нахмурилась.

– Да, тот самый Романов. Павел Первый, император, – хмуро ответил Сергей.

Безбрежная нахмурилась еще больше и с негодованием посмотрела на Михайлова.

– Что вы мне тут сказки рассказываете? Вы хотите сказать, что вы видели в окне императора Павла Первого?

– Ну да, я вам об этом и говорю. Точнее, не его, а его призрак, – признался охранник.

Теперь заерзала Безбрежная, как же она сглупила, пригласила в свою квартиру, где сейчас находятся ее малолетние дети, психически больного человека, а то, что Сергей не здоров, он сам только что признался, нормальные люди галлюцинациями не страдают.

Дарья отшатнулась от него и принялась вспоминать, где у нее табельный пистолет и что придется делать, если этот детина сейчас нападет на нее.

Скорее всего, все эти мысли были написаны на лице следователя, так как Михайлов снова вздохнул и продолжил:

– Я знаю, о чем вы думаете! Я на вашем месте тоже бы не поверил в эту дикую историю! Я раньше тоже никогда не верил в мистику, призраков и прочую подобную чушь! И Алексей не верил! Но он тоже постоянно слышал разные шаги за спиной, стоны какие-то и фигуру в окне!

Дарья встала из-за стола и тихонько подошла к столешнице, надеясь достать из ящика кухонный нож. Хоть какая-то защита! Чтобы она когда-либо еще пригласила свидетеля домой! Да никогда больше!

– То, что это Павел был, мы потом узнали, у Клары Захаровны поинтересовались. Она старейшая сотрудница музея в Инженерном замке. Она нам после рассказала, что призрак Павла появляется в замке перед какими-то важными событиями. В начале двухтысячных в стенах дворца умер замначальника музея, плохо с сердцем стало – инфаркт. До этого целый месяц призрак Павла шумел, на глаза всем попадался. Перед Великой Отечественной и перед блокадой города тоже, судя по документам, его видели, – откусив кусок печенья, спокойно объяснил Михайлов.

Дарья поразилась его мнимому спокойствию, вроде бы нападать на нее не собирается, но нож в ящике стола она все еще нащупывала.

Безбрежная пожала плечами:

– А сейчас что Павлу надо?

– Так, вот же – ограбление произошло! – поразился ее непониманию охранник.

– А, ну да, ну да! – согласно кивнула следователь. – А как фамилия вашей Клары Захаровны? Я бы хотела с ней поговорить.

– Чадымова. Клара Захаровна Чадымова, она вам много про императора Павла расскажет, про строительство замка и про всю эту чертовщину, которая здесь творится.

Безбрежная записала в блокнот фамилию музейной сотрудницы и с любопытством взглянула на Михайлова.

– Было что-то еще? Как это связано с Потаповым?

– Да, было. Я вам хотел кое-что показать, я знал, что вы мне не поверите, я бы и сам в это не поверил. Вот, смотрите… – Сергей достал из кармана смартфон, потыкал в кнопки и придвинул экран к Дарье.

– Это видео я сделал пару дней назад, как раз в том зале, где висели похищенные картины. Тоже дело было ночью, сначала я увидел это сам, а потом хватило ума достать телефон и все снять на видео, а то бы никто не поверил.

Дарья уткнулась в экран телефона. Сначала было темно и непонятно.

Большой тронный зал тонул в полумраке, шторы на окнах были задернуты, потому картины освещались лишь тусклым светом фонарика в руках охранника. Тот, судя по отражению света, неторопливо проходил по залу, медленно рассматривая картины. Вдруг возле одной из них он остановился. Изображение задрожало, снова луч света вернулся к картине.

Дарья ближе приблизилась к телефону в нетерпении, теперь и она что-то заметила.

На большом огромном полотне был изображен царь Петр Первый в окружении сановников в пышных париках, в руке у царя был план будущего города, у ног его плескалась река Нева. Но не это заинтересовало следователя – она заметила, что на картине лицо царя как будто ожило, голова повернулась набок, на губах из ниоткуда возникла живая улыбка, глаза сверкнули безумным блеском.

Дарья от изумления взвизгнула и уронила телефон на пол, с удивлением уставившись на Сергея.

– Вы это тоже увидели? Правда? – ничуть не удивился тот. – А я, представьте себе, эту чертовщину вживую видел, там на месте чуть не поседел от увиденного, – он покачал головой.

Дарья все еще не могла прийти в себя. В голове крутился рой мыслей.

Фотошоп? Видеомонтаж? Но она же сама только что видела, как нарисованный Петр Первый крутил головой на картине.

– Как эта картина называется? – тонким голосом, совсем не похожим на ее, прошептала она.

– Венецианов «Петр Великий. Основание Петербурга», ее тоже украли, – спокойно ответил Михайлов, попивая чай и закусывая вкусным печеньем.

– Мама, что случилось? Мы слышали крики! Ты упала? – на кухню заглянул взъерошенный Тема.

– Нет, все нормально. Я просто палец порезала, – солгала сыну Безбрежная.

Тот важно кивнул, взглянул на Сергея и испарился в недрах своей комнаты.

– Но это еще не все, – таким же спокойным тоном заметил Михайлов.

Дарья громко вздохнула.

– Что еще? Пришельцы с Нибиру? Аннунаки? Екатерина Вторая? Кого вы еще там видели? – с сарказмом заметила она.

Михайлов надулся и обиженно заметил:

– Нет, не Екатерина и не пришельцы, а вот Алексей мне вчера сообщил, что он снова видел призрак Павла, и тот… показывал пальцем на те картины! Вот так вот! – Его глаза задорно блестели, он выпил чашку чая и внимательно посмотрел на хозяйку.

Страницы старой книги… 20 апреля 1314 года. Не пятница, среда

Во дворце Наместника Бога на земле, Папы Климента Пятого, в тот день было многолюдно. Слуги носились по коридорам дворца в панике, самые лучшие лекари и знахари просиживали у постели умирающего понтифика.

Не прошло и сорока дней с момента казни Великого Магистра, как у Климента Пятого сильно разболелся живот. Не помогали ни магические травы с берегов Персидского моря, ни порошок «эликсир жизни», приготовленный из толченых египетских мумий, ни сок из высушенной кожи лягушки, которая умерла ненасильственной смертью в полнолуние, ни ежечасное пускание крови.

Лекари все сбились с ног, но стоны и вопли понтифика раздавались и днем, и ночью, были слышны во всем Париже.

В городе снова начали говорить и вспоминать о страшном проклятии, и для папы Климента Пятого предложили лечиться самым надежным средством – толчеными изумрудами.

Согласно легенде, считалось, что изумруды способны избавлять от любых проклятий и порчи, знахари вспоминали изумрудную скрижаль Гермеса Трисмегиста. А чтобы убрать ужасное проклятие – необходимо было много, очень много изумрудов. Ведь это не рядовая хиленькая порча, а ужасное проклятие казненного Магистра.

В перерывах между стонами и мольбами, захлебываясь от кровавой пены, Климент был согласен на все. Он обещал озолотить лекарей, осыпать их золотом и драгоценными камнями, если они спасут его, а тем более был готов съесть парочку толченых изумрудов.

Однако изумруды не спасли Климента Пятого от возмездия, и уже к вечеру 20 апреля он умер в страшных муках в лужах кровавого поноса.

Лекари развели руками, возможно, понтифик переволновался и со страху съел слишком много изумрудов, больше, чем нужно. Но это средство все равно продолжало считаться уникальным. Несмотря на смерть понтифика, проклятие было снято. Так считала официальная медицина XIV века.

Но на этом проклятие не успокоилось, ночью во время грозы молния ударила в Нотр-дам-де-Пари, где находилось тело мертвого Папы. Начался страшный пожар, наутро от тела остались лишь обгорелые головешки.

И лишь один молодой парень Этьен, бывший оруженосец одного из самых влиятельных и могущественных орденов Франции, знал, кто устроил этот пожар и каким именно ядом был отравлен Папа Климент.

Ведь, как говорится, на Бога надейся, но возмездие нужно брать в свои руки.

Санкт-Петербург. Наши дни

Следователь Дарья Безбрежная с самого утра пришла в Михайловский замок. Прозвучавшая вчера дикая мистическая история все еще витала в ее мыслях, не давая сконцентрироваться.

Призраки, императоры, Петр Первый, смеющиеся картины – со всем этим нужно было что-то делать.

А в первую очередь поговорить со свидетелями.

– Добрый день, Клара Захаровна. Я следователь Дарья Безбрежная, я бы хотела задать вам пару вопросов. – Дарья продемонстрировала удостоверение.

Перед ней сидела маленькая сухонькая старушка с фиолетовыми крашеными кудрями. Дарью всегда удивляло, зачем бабульки красят волосы в такой оригинальный цвет.

Чадымова подняла на следователя свои васильковые глаза, взглянула исподлобья и промямлила:

– Если вы по поводу случившегося ограбления, то я о нем ничего не знаю. По ночам я обычно сплю в своей кроватке, – усмехнулась она. – Жаль, что давно нет никого, кто бы мог это подтвердить.

«А бабулька не так проста, как кажется», – подумала про себя Дарья.

– Нет, не только про ограбление, а про сам Инженерный замок я бы хотела у вас узнать.

– Про Инженерный? Михайловский замок? – явно удивилась старушка. – А что именно? Сейчас в интернете можно узнать что угодно, тем более про нашу достопримечательность, – с достоинством приосанилась Чадымова.

– К сожалению, в интернете не все есть, – притворно вздохнула Дарья.

– Например? – В глазах Клары Захаровны зажегся огонек.

– Например, кто по ночам пугает здесь охранников, – жестко ответила следователь.

– А вы про это!! Про Павлика?! – улыбнулась старушка.

– Вы его Павликом называете?

– А как его еще называть? Все-таки вам донесли уже? Я думала, они постесняются про это рассказывать.

– Как вы видите, не постеснялись. Расскажите и вы тоже.

– Ну, хорошо. В это можно верить – можно не верить, но у нас в замке уже есть десятки свидетелей, адекватные взрослые люди, в том числе и ваша покорная слуга, которые кое-что странное видели и слышали в залах дворца. Особенно в последнее время.

– Вы действительно верите в призраков? Должно же быть рациональное объяснение. Не может же дух покойного императора Павла тут гулять по ночам? – Дарья пыталась достучаться до разума музейной работницы.

– Может – не может, но кто-то же здесь ходит! Стучит сапогами, бьет чем-то тяжелым по полу, выключает свет, двигает картины – много еще чего, – нахмурилась старушка. – Мы об этом в музее почти не рассказываем, уже привыкли, а вот новички часто пугаются, – она развела руками.

– Бред какой-то! Не привидение же умыкнуло семь картин?! – вскричала Даша.

– Не знаю я, кто умыкнул картины. Я сразу вам об этом сказала, – насупилась Чадымова.

– Хорошо, о’кей, на минуту допустим, на минуту – что на самом деле призраки существуют, и один из них появляется здесь, но что ему здесь надо? Почему он вот уже триста лет здесь ходит? Что ему нужно?

– Так, ясно дело, что! Он сокровища свои охраняет! Павел Первый и после своей смерти защищает священные реликвии ордена тамплиеров!

Следователь Дарья Безбрежная схватилась за голову. Неужели все свидетели в этом деле чокнутые?!!

Страницы старой книги… 1314 г. Париж

Изабелла французская, больше известная как Французская Волчица, никому и никогда не показывала своих слез. Ей рано пришлось повзрослеть, из хрупкой девочки-красавицы, любимицы отца Филиппа Красивого, она превратилась в сильную жестокую волчицу, с мнением которой теперь считались и во Франции, и в Англии.

Ее в свое время ради политических интересов и для союза враждующих стран отец выдал замуж за принца Уэльского, будущего короля Англии Эдуарда Второго. Сначала она радовалась, мечтала о крепких отношениях с супругом – еще бы, такая красавица, как она, не может не понравиться будущему королю. Но реальность оказалась плачевной. Будь она хоть сто раз красавица и умница, но понравиться королю Эдуарду было невозможно. Его сердце, ум и тело были прочно заняты, и ладно бы другой красавицей – фрейлиной или придворной дамой. Изабелла, насмотревшись в детстве и юношестве на развлечения Фонтенбло и Версаля, была вполне лояльна к флирту и изменам короля. Но к такому даже жизнь в Версале ее не приготовила.

Эдуард был влюблен в своего фаворита мужского пола Хью Диспансера и посещать спальню жены Изабеллы даже не собирался. Красавица кусала губы от обиды, негодования и ненависти, но ничего с этим не могла поделать. Даже когда для рождения будущего наследника Эдуард все-таки посетил ее спальню, даже тогда он пришел не один, а с любимым фаворитом.

При воспоминаниях о той ночи Изабелла каждый раз вздрагивала и в ужасе прикрывала пылающие щеки руками. Но дело было сделано – желанный наследник престола Эдуард Третий был зачат.

Все свои обязательства по отношению к жене Эдуард Второй считал выполненными, и теперь мог, абсолютно ничего не стесняясь, заниматься своей бурной нетрадиционной любовной жизнью. Король не пропускал ни одного привлекательного парня, будь тот даже простолюдин, слуга, каменщик или трактирщик. На своих фаворитов король тратил баснословные деньги, в то время когда законная супруга скучала одна в своих покоях.

Не получив никакой любви и семейного счастья, Изабелла решила разрушить и личную жизнь своих невесток. Ее три брата – наследники престола и сыновья Филиппа Красивого – Луи, Филипп и Карл были женаты на бургундских принцессах Маргарите Бургундской, Бланке и Жанне. Только Жанна была счастлива в браке, ее отношения с принцем Филиппом были вполне безоблачны, в них царила любовь и гармония.

Маргарита же Бургундская обладала взрывным темпераментом и острым язычком, за что ее сразу же невзлюбила Изабелла. Маргарите было скучно с занудой Людовиком, и очень скоро она нашла ему замену.

В Нельской башне, одной из сторожевых крепостных башен в Париже, Марго проводила весело время с одним из самых известных красавцев города – Готье д’Оне. Позднее к ним присоединилась и веселушка-хохотушка Бланка и брат Готье – Филипп д’Оне.

По Парижу поползли слухи, поговаривали, что своих любовников, коих у Маргариты было не счесть, после ночи любви скидывали из окон Нельской башни прямо в Сену.

Изабелла встряхнула головой, она знала, как можно было вывести на чистую воду порочных сестер-изменщиц. Они изменили не только своим мужьям, но в их лице всему королевскому роду, то есть всей Франции.

В замке давали пышный и великолепный пир, где собрались знатные люди всего королевства. Во время танцев Изабелла заметила весьма приметные кошели, расшитые золотом и драгоценными камнями, у дворян братьев д’Оне. А ведь именно эти кошели были совсем недавно преподнесены в дар своим невесткам. Изабелла сразу узнала свои подарки и прямо с празднества отправилась напрямую к своему отцу королю Филиппу Красивому.

– Монсеньор, отец, разрешите мне сообщить о недостойной измене, о предательстве, о поступке, которому нет и не может быть прощения, – в слезах Изабелла кинулась в ноги короля.

– Дочь моя, что случилось? Кто посмел обидеть будущую королеву? – нахмурился Филипп.

– Нет, не меня обидели, а весь наш древний род Капетингов, обидели память наших предков, всю королевскую власть, – рыдая, прошептала принцесса.

Филипп подскочил с трона, кивнул советникам, чтобы те вышли и оставили ее с дочерью наедине.

– Королевские невестки Маргарита Бургундская, Бланка Бургундская и Жанна, все они под покровом ночи и дня имели любовную связь с другими мужчинами. Они предавались разврату втайне от своих венценосных супругов, – полушепотом ответила Изабелла.

Филипп побледнел, обвинение было весьма суровым.

– Вы уверены, дочь моя? Я в курсе, что вы ненавидите весь дом Бургундских правителей, особенно вам не по нраву Маргарита. Но безосновательно бросаться такими обвинениями… – сурово произнес он.

– Не безосновательно! Я могу доказать! – с вызовом ответила дочь. – Спросите у своих невесток, сир, где мои подарки, кошели, расшитые золотом, нитью и самоцветами, намедни я отправила им дорогие дары от моего имени! Спросите, сир, и вы узнаете всю правду! – поклонилась она.

– Пойдем сейчас же! – Король чуть ли не с силой потащил Изабеллу в покои Бургундских принцесс.

Сами же виновницы скандала смеялись и веселились, и даже на потеху играли в куклы, каждая из которых изображала персонаж из королевской семьи.

– А Филипп тогда говорит: «Сожгите, сожгите всех тамплиеров! Немедля!» – подражая низкому гортанному голосу короля, шутила Маргарита.

Ее сестры от смеха просто катались по полу, до того похоже у нее выглядел сам Филипп Красивый.

Задыхаясь от смеха и восторга, девушки и не заметили, как открылась дверь и на пороге застыл сам король Филипп собственной персоной, он как раз-таки услышал последнюю фразу Маргариты.

Одна из служанок вскрикнула от удивления и зажала рот рукой.

Принцессы посмотрели в сторону нахмуренного Филиппа и тоже вздрогнули от неожиданности и приближающейся в его лице опасности.

– Ваше Величество, – первой вышла из ступора Жанна и низко поклонилась королю.

Ее сестры мгновенно оттаяли и тоже низко склонили головы.

– Смешно вам, принцессы? – точно таким же низким и суровым голосом, какой пыталась изобразить Маргарита, осведомился король.

Девушки боялись поднять головы и встретиться с ним взглядом.

– Скажите мне, где ваши подарки, те кошели, расшитые золотом, что преподнесла вам в качестве доброй воли принцесса Изабелла? – Голос Филиппа звенел от негодования.

В глазах Бьянки заплескался ужас, Маргарита подняла голову и столкнулась взглядом с красавицей Изабеллой, на губах которой виднелась змеиная улыбка.

Принцессы Бургундии поняли, что им пришел конец, что они обречены.

Так и произошло, Маргариту и Бьянку Бургундскую заточили в мрачный замок Шато-Гайар в Нормандии за измену королю и всей Франции, за государственную измену и оскорбление короны. Жанну, которая знала о факте прелюбодеяния, но не донесла королю, а покрывала своих сестер, ее приговорили к пожизненному сроку в замке Дурдане.

Самим горе-любовникам братьям д’Оне повезло и того меньше, два молодых и красивых шевалье сперва были колесованы, с них заживо содрали кожу, облили кипящим свинцом, затем обезглавили и протащили по улицам и оставили гнить в течение недель. Половые органы, «орудие преступления», отрезали и бросили собакам, чтобы другим было неповадно.

Выяснилось, что королевский адюльтер длился более четырех лет, значит, дочь короля Людовика Жанна, которой было три года, вполне могла быть зачата от Филиппа д’Оне, и тогда никаких прав на корону не имеет.

Вот так изменчивый нрав Бургундских принцесс привел к череде непоправимых событий в истории всей Франции, к прерыванию династии Капетингов и началу Столетней войны.

Санкт-Петербург. Наши дни

– Вот ты мне скажи, Володя, как можно украсть семь бесценных картин, не оставив практически ни одной зацепки, ни одной улики, – задумчиво проговорила Дарья, смотря в окно на бушующую внизу набережную Невы.

Оперативник Владимир Шестаков, который в этот момент составлял список всех антикварных салонов города, с удивлением посмотрел на следователя.

– Дарья Николаевна, рано расстраиваться, я еще не всех антикваров обошел!

– Да бесполезно это, уже три дня после кражи прошло. Время уже упущено, если картины и попали к частному коллекционеру – то их никогда и не найдешь теперь.

– Из страны их вывезти не могли, все таможни оповещены, все аэропорты!

– Ой, как будто ты не знаешь, как это делается! Они вполне могут быть на другом краю света. И ни одной улики, и Потапов этот потеряшка тоже!

– Да, улик нет, как будто картины призраки утащили! – рассмеялся Владимир.

Дарья закатила глаза.

– Скажешь тоже, призраки. Мне наш полковник Спиридонов уже намылил шею за это дело, не буду же ему про блуждающий дух императора Павла рассказывать!

Шестаков прыснул от смеха, представив, как задымится лысина у Валентина Сергеевича, если доложить ему про мистику в замке.

– Да, дела. С женой Потапова связь держите? – спросила Дарья. – Может, она его покрывает, у себя прячет?

– Да нет, она сама в шоке, плачет, мужа ищет. Так сыграть роль безутешной супруги ни одна гениальная актриса не может. Глухо тут!

– Все равно, приглядывайте за ней, она может вывести на нашего потеряшку.

Шестаков согласно кивнул.

– Там, у их дома, наши люди давно караулят. Может, кто и объявится.

– Может быть, все может быть… – протяжно потянула Дарья.

В этот момент зазвонил служебный телефон.

Радостный дежурный Спицын громко оповестил:

– Эх, повезло тебе, Безбрежная. Нашелся твой Потапов, вон все сводки его физиономия украшает!

– Нашелся? Где? Как? Я выезжаю, – заспешила Даша, застегивая на ходу пиджак.

– Да не спеши ты, он вам теперь ничего не сообщит – мертвый твой Потапов, – разочарованно сообщил дежурный. – Но рядом с ним кое-что интересное есть!

– Я поняла, выезжаю, – кивнула Дарья и, захватив с собой Шестакова, направилась к входу.

Страницы старой книги… 29 ноября 1314 года. Не пятница, вторник

Быстроногая лань легко и грациозно убегала от своры преследующих ее собак. Королевский ловчий звучно протрубил сигнал к началу охоты. Профессиональные загонщики знали свое дело. Весь королевский двор, включая несметную личную свиту Филиппа Красивого, более двухсот человек благороднейшего сословия, не считая мелкую челядь и приближенных, все предвкушали необыкновенное развлечение.

Филипп любил азарт, любил охоту, любил собственноручно прицеливаться и убивать дичь, а потом, наблюдая за конвульсиями жертвы, добивать свирепого вепря или раненую косулю.

Загонщики гнали испуганную лань прямо на свиту короля, Филипп прицелился из лука и хладнокровно ждал, когда животное приблизится к охотникам.

Вот уже слышен стук копыт, вот уже первые гончие, любимые псы Филиппа, выбегают на поляну, где затаилась свита.

Филипп поднял лук, вскинул руку, указывая на приближающую к нему лань, и в эту самую секунду он рухнул, как подкошенный, с коня вниз головой.

Лань проскакала мимо, не получив ни одной стрелы, свора собак, преследуемая загонщиками, следом за ними, а к королю подскочили придворные.

Но было уже поздно. Филипп был без сознания, еще около месяца он находился в бреду между жизнью и смертью, а умер в своем королевском замке, перед кончиной все повторяя последние слова Жака де Моле.

Удар потряс его, в один миг остановив сердце Капетинга.

И пока вся королевская свита охала и оплакивала монарха, один мелкий оруженосец, который на охоте был младшим смотрителем за собаками, знал, что ядовитый сок тысячелистника, по рецепту ордена храма, способен за долю секунд останавливать сердце.

Ведь Жак де Моле и другие казненные рыцари должны быть отомщены, ведь сила проклятия в тех, кто его соблюдает.

У Филиппа Красивого – короля Франции – было три сына и красавица дочь. Казалось бы, его род не прервется, есть, кому продолжить королевскую ветвь. Но проклятие магистра тамплиеров покарало их всех.

Все сыновья и внуки Филиппа скончались между 1314-м и 1328-м. Дочери либо умирали в младенчестве, либо были бесплодными. Всего за четырнадцать лет с момента гибели Моле династия Капетингов прекратила существование – после трехсотлетнего периода правления.

А виной тому было проклятие магистра, злой рок или тайные преступники-храмовники, которым удавалось отравлять венценосных особ – история умалчивает.

Санкт-Петербург. Наши дни

Служебный автомобиль лихо несся по серым и невзрачным улицам города. Дарья смотрела в окно на нудный непрекращающийся дождь и все не могла найти ниточки, подергав за которые легко можно было найти пропавшие картины русских художников девятнадцатого века.

– Эх, Дарья Николаевна, опять мистика какая-то, – только услышав адрес, где был обнаружен труп Алексея Потапова, сообщил оперативник Шестаков.

– Почему мистика? – удивленно подняла на него глаза Безбрежная.

– Так это в Ротонде труп нашли! – безапелляционно сообщил оперативник.

– В Ротонде? – снова удивленно переспросила следователь.

– Да, в Ротонде, в той самой на Гороховой, – торопливо пояснил Шестаков.

– Да, я что-то такое о ней слышала, – неуверенно произнесла Даша.

Теперь настал черед удивляться Шестакову:

– Николаевна, ты что? Не знаешь про Ротонду?! Это же одно из самых мистических мест Петербурга!

– Я не увлекаюсь мистикой, – буркнула Безбрежная, ей было стыдно, что оперативник больше знает о ее городе, чем она сама. – И до этого дела мне мистика в расследовании никогда не попадалась!

– Зато теперь попалась в полном размере, – лукаво ухмыльнулся Шестаков. – Ну что, приехали, вылезай. Наши уже все здесь.

Следователь Безбрежная вышла из служебной машины. И правда, у обычной парадной на улице Гороховой с ноги на ногу переминался полный криминалист Леша Одывалов и медэксперт Антон Овечкин в дорогом импозантном пальто.

Шестаков поздоровался с коллегами.

– Ты что это как на праздник вырядился? – обратился он к Овечкину, выразительно оглядывая его роскошный наряд.

– Для меня работа всегда праздник, – ухмыльнулся тот. – Меня звонком с работы с тещиного дня рождения выдернули. Повезло, так повезло! Даже переодеться не успел, так спешил от драгоценной Изольды Максимовны срулить, – снова разулыбался он.

– Да уж, любишь ты свою тещу! – влез в разговор Михалыч.

– А ты мою полюби, попробуй!

– А твои как дела, Володь? Я слышал, Джек у тебя занемог!

Шестаков помрачнел, немецкая овчарка Джек был его хорошим преданным другом, но несколько дней назад сильно заболел.

– Джека вчера похоронили.

– Ой, не знал, сочувствую.

– Все нормально, – Шестаков пожал ему руку.

Даша подошла к опергруппе, поздоровалась:

– А что вы тут жметесь, не заходите?

– Да мы только что приехали, за минуту до вас! Где там ваш труп, показывайте, – Антон Овечкин выразительно взглянул на Володю.

– Тьфу-тьфу, пока еще не наш труп, пошли.

Все зашли в полутемную парадную и сразу же будто попали в другой нереальный мир.

– Ничего себе, – аж присвистнул от удивления Шестаков.

Действительно, было чему поражаться.

Снаружи это был обычный фасад в стиле раннего классицизма, каких много в Северной столице, а вот за парадной дверью таилась настоящая архитектурная жемчужина. Перед глазами изумленной Безбрежной открылись настоящие мраморные колонны, ажурные винтовые лестницы, более подходящие для средневекового замка, арки, а точнее арочные перекрытия, и купол, служащий антитезой куполам христианских храмов.

– Ничего себе у них лестница! – задрав голову, промолвил Шестаков.

– Сам ты лестница! – отозвался Овечкин. – Правильнее будет назвать Ротонду самостоятельным помещением с винтовой металлической лестницей, украшенной шестью колоннами, поддерживающими площадку верхнего этажа.

– А ты, видать, подготовился, когда от тещи ехал, – огрызнулся Володя.

Дарья разглядывала металлические ступени, которые вели на третий этаж, что интересно, второй этаж здесь отсутствовал, и лестничная площадка огибала по кругу всю Ротонду. На третьем этаже было несколько квартир с металлическими дверями, а само помещение Ротонды было завершено высоким куполом.

– Ты еще главного не узнала! – улыбнулся ей Овечкин. – Закрой глаза и слушай.

Даша послушно зажмурилась и тут вздрогнула от удивления.

Голос эксперта, стоявшего у противоположной стены Ротонды, раздался прямо у ее уха. Девушка от неожиданности ойкнула и открыла глаза.

– Здесь поразительная акустика, – шепотом произнес Антон с другой стороны лестницы, но его шепот был слышен во всем помещении, каждый звук как будто звучал в голове.

– Вы тут так и будете развлекаться, или все-таки займемся тем, за чем мы сюда приехали и за что нам деньги платят? – спросил Одывалов, и его слова тоже разнеслись по всей Ротонде.

– Зануда, – тихо промолвил Шестаков.

– Я все слышу! – улыбнулся Михалыч. – Где там ваш труп?

– Два трупа, – из-за колонны раздался голос молодого полицейского.

– Два – это уже интересно, – коротко кивнула Даша и прошла вперед.

В самом центре мистической парадной, аккурат на старом железном люке, безжизненно лежали два человека. На первый взгляд они как будто спали – бледные лица, сжатые губы, но неестественно застывшие позы говорили о том, что эти люди уже давно мертвы.

Первого высокого здоровяка с волевым подбородком Дарья сразу узнала по фотографиям Алексея Потапова, второй был щуплый молодой парнишка лет двадцати с едва пробивающейся щетиной на щеках.

Безбрежная наклонилась к телам, над которыми уже колдовал Антон Овечкин:

– И что это с ними? – поинтересовалась следователь.

– Я только приступил, но на первый взгляд у обоих большая потеря крови, причем, я бы сказал, критическая. Сейчас я проведу парочку тестов и точно смогу сказать, что с ними. Но, Дарья Николаевна, обратите внимание сюда, – он приподнял руку молодого парня и показал еле заметный след на обратной стороне локтя. – Уверен, что у второго товарища точно такой же след.