Текст книги "Заменить тобой весь мир"

Виктория Паркер
Заменить тобой весь мир

Victoria Parker

Princess in the Iron Mask

Princess in the Iron Mask

© 2013 by Victoria Parker

«Заменить тобой весь мир»

© «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

* * *

Глава 1

«Лукас, друг мой, прошу тебя об одолжении». Об одолжении?

Лукас Гарсия многое повидал и пережил, и в его представлении слово «одолжение» в обязательном порядке включало в себя гранаты и винтовки или, в крайнем случае, заплыв в мутные воды международных скандалов. Но никак не поездку в Лондон, где ему предстояло отыскать забывшуюся девчонку, наплевавшую на волю отца и не интересующуюся ни родиной, ни семьей.

Чувствуя смесь злости и неприятной рези в желудке, Лукас спрятался под полосатым зонтиком кофейни на Регент-сквер, не желая мочить дизайнерские туфли под унылым майским дождем.

– Ужасный город, – выдохнул он сквозь зубы, чувствуя, как холод и сырость подступают к телу сквозь купленный на Сильвер-Роу костюм. Качнув головой, он пристально вгляделся в стеклянные двери ведущего Лондонского биомедицинского исследовательского центра, дожидаясь, когда же появится его текущее задание.

Клаудиа Тиссен.

«Лукас, верни ее домой. Только ты справишься там, где другие потерпели крах».

Последние три года он занимал пост главы Агентства национальной безопасности Арунтии, успешно выполняя множество сложнейших поручений и четко придерживаясь раз и навсегда установленного морального кодекса, подразумевавшего честь, защиту и подчинение, но это…

«Я пишу, я прошу, но она глуха ко всем моим мольбам».

Покрутив шеей, Лукас попытался ослабить накопившееся напряжение, что неуклонно росло с тех пор, как он два дня назад покинул кабинет коронованного начальника.

Кем надо быть, чтобы отвернуться от своего наследия и причитающихся по рождению прав? А заодно променять роскошное тепло и негу родной Арунтии на опасный город из стекла и бетона, где процветают порок и беззаконие?

Стоило ему лишь задаться этим вопросом, как почти сразу же из черного такси вылез ответ с солидной стопкой бумаг. Пальто, серый элегантный костюм, черные туфли, собранные в пучок роскошные темные волосы, огромные очки в поллица… Лукас невольно залюбовался широким ремнем на тонкой талии, что подчеркивал женственные изгибы.

Принцесса Клаудиа Марисса Тиссен Верболт.

Сутулясь под дождем, она казалась какой-то… на удивление уязвимой. Тяжело сглотнув, Лукас буквально чувствовал, как она нервничает, борясь с сумочкой и боясь опоздать на встречу, которая его стараниями вообще не состоится.

Выпрямившись, Лукас с огромным трудом поборол желание броситься ей на помощь, только чтобы с ее лица исчезло выражение загнанного животного, и благодаря многолетним тренировкам заставил себя сосредоточиться на работе, напомнив, что выражение ее лица его не касается.

Взглянув на платиновые швейцарские часы, Лукас снова перевел взгляд на мужественно пробиравшуюся через лужи принцессу.

Он годами учился находить слабые места противников и без труда справлялся с серийными убийцами, а она всего лишь биохимик, и это задание должно было бы показаться ему легкой пляжной прогулкой, но все же…

– Бог ты мой. – Застыв на пороге собственной совершенно пустой лаборатории, Клаудиа Тиссен судорожно вцепилась в дверной косяк и посмотрела на часы.

В любой другой день она только обрадовалась бы одиночеству, но сегодня, когда ей нужна была целая толпа спонсоров с набитыми карманами денег, здесь было так же пусто, как и на Рождество.

Клаудиа вся съежилась.

Она опоздала. Опоздала на целых двадцать минут. Вынуждена была зайти в детское отделение той больницы, где уже несколько недель собирала данные, да еще этот бесконечный дождь…

А сколько сил она потратила, сутки напролет готовясь к этой встрече… В первую очередь морально. Даже сегодня без успокоительных не обошлось. Но, несмотря ни на что, она все же твердо верила, что все будет не напрасно.

Невидящим взглядом Клаудиа уставилась на собственное лицо на плакате, прочившем ее в лучшие биохимики года. Она, как никогда, близка к созданию лекарства от ювенального дерматомиозита, близкого сердцу детского заболевания, но ей не на что продолжать исследования. Полтора года работы закончатся ничем, и ей некого в этом винить, кроме самой себя.

Сменив пальто на белый халат и погружаясь в привычные волны ненависти к самой себе, Клаудиа сняла очки и уткнулась лицом в холодные ладони.

– Мог бы сегодняшний день быть еще хуже?

– Извините, мисс…

Клаудиа резко обернулась:

– Кто вы такой? – Попятившись от неожиданности, она пристально всмотрелась в заполнившего дверной проем мужчину. – И как вы сюда попали?

И как под ним только пол не дрожит? Или это не ее трясет от нервов, а именно дрожит пол? Наверное. Ведь не может же это быть никак связано с потрясающим великолепием незнакомца? Мужчины никогда не производили на нее особого впечатления, да тем более такого, чтобы ее трясло от пяток до макушки.

Поразительной красоты черты лица, бронзовый загар, черные вьющиеся волосы, рост за метр восемьдесят, дорогой серый костюм, белая рубашка… От незнакомца так и веяло властью и силой. А чего стоил один шелковый малиновый галстук, завязанный виндзорским узлом, что яснее всяких слов говорил об уверенности и самодостаточности… Клаудиа почувствовала, как внутри ее что-то сжалось, но от страха или зависти, она так и не поняла.

– Простите за вторжение, но дверь была открыта, – протянул он с легким акцентом, скользнувшим по ее нервам, словно невесомый пух одуванчика.

Чувствуя, как по спине бегут мурашки, Клаудиа машинально расправила бесформенный лабораторный халат, стараясь убедить себя, что дело всего лишь в отвратительной британской погоде. Глубоко вдохнув, она собралась с силами и подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Сама по себе достаточно высокая, Клаудиа вдруг почувствовала, как от этого простого действия, от того, что ей приходится поднимать глаза, чтобы поймать взгляд мужчины, кровь в жилах побежала быстрее. Вот только каменная физиономия незнакомца сразу же давала понять, что она впустую тратит телесный жар и энергию.

Да кем он вообще себя возомнил? Ворвался к ней в лабораторию, а теперь еще и смотрит так, словно она ему весь день испортила?

– Вам не следует здесь находиться, – выдохнула она, все еще не в силах восстановить душевное равновесие.

Она не просто испортила один день тысячам детей, но и разбила все их надежды на счастливое здоровое будущее. Если ей только не удастся каким-то образом перенести несостоявшуюся встречу. Черт, почему они так быстро разошлись? Всего двадцать минут и…

Ее разум одновременно устремился в трех разных направлениях.

– Подождите, вы пришли на собрание спонсоров?

Может, он один из тех богатеев, что ей и нужны? Тогда она сможет воззвать к его лучшей половине и… Разумеется, если эта половина у него вообще есть. Потому что даже сшитый на заказ костюм не скрывал натуры, замершей на самой грани цивилизованности.

Покачав головой, он разом добил ее еще не успевшую воспрянуть надежду.

– Меня зовут Лукас Гарсия, – объявил он, словно вышедший на арену гладиатор. Глубоко посаженные синие глаза, высокие скулы, квадратная челюсть… Как же он похож на бронзовую статую! Прекрасную, но вечно холодную.

Клаудиа невольно вздрогнула:

– Похоже, мистер Гарсия, вы потерялись.

Он надменно улыбнулся:

– Уверяю вас, я никогда ничего не теряю.

Сложно в этом усомниться. И уж тем более он никогда не упустил бы случая заполучить три с половиной миллиона фунтов.

У нее разом сжалось сердце. К чему жить, если она так и не сумеет оградить других от того, что ей самой довелось перенести? Нет, разумеется, она понимала, что у большинства этих детей есть любящие, заботливые семьи, тогда как ее саму бросили в двенадцать лет, но им же все равно приходится выносить бесконечную боль и жалость окружающих. И столь же нескончаемый стыд. Как и с большинством детских заболеваний, с возрастом симптомы угасают, вот только она на собственном опыте убедилась, что к этому времени уже слишком поздно залечивать душевные раны.

Прикрыв глаза, Клаудиа глубоко вдохнула. Она была так близко, что уже чувствовала на губах сладкий вкус победы. Или это аромат незнакомца? Черт, да что с ней такое?!

– Мне надо обсудить с вами срочное дело.

Этот голос…

– Мы раньше встречались? – Было в нем что-то отдаленно знакомое.

– Нет.

Ноги на ширине плеч, сцепленные за спиной руки… Ей сразу же захотелось встать по стойке «смирно», да и вообще она еще ни разу не встречала настолько властного мужчину. Было в нем нечто военное. Правда, нельзя сказать, чтобы у нее был большой опыт. Одним из недостатков самовольной ссылки стало то, что она мало общалась с людьми. Но это уединение несло в себе и огромный плюс: она ни с кем не сближалась и не обжигалась. У нее никого не было, и это ее вполне устраивало. Никаких прикосновений к телу, разуму и душе, никаких слез.

– Мистер Гарсия, я очень занята, – она натянула рукава халата так, чтобы закрыть запястья, – и если вы не возражаете…

Поймав на себе пристальный взгляд, она разом замолчала.

Да сколько можно?!

– Чего вы хотите?

– Могу я войти? – спросил он и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед.

И стоило ему лишь слегка приблизиться, как слово «нет» замерло у нее на губах. На негнущихся ногах Клаудиа спряталась за стол, чтобы сохранить между ними хоть какое-то расстояние.

Остановившись посреди лаборатории, он принялся поглощать ее лицо таким жадным взглядом, словно годами умирал от голода. Застыв, словно завороженная, Клаудиа невольно вглядывалась в его огромные глаза.

Чувствуя, что еще немного и сердце выскочит из груди, она моргнула и постаралась отвести взгляд. Что вообще сейчас происходит?

– Почему вы так на меня смотрите?

– Ты похожа на… – Лукас моргнул, и на его лице отразилась странная смесь удивления и отвращения, словно он сам не мог толком понять, что думает и чувствует. Он даже не заметил, как они перешли на «ты».

И вдруг на нее разом нахлынуло прошлое, и Клаудиа невольно отшатнулась. Сколько же раз она видела такие лица, пока их обладатели разглядывали ее истощенное детское тело, покрытое отвратительной сыпью…

Черт, почему она снова об этом думает?

– Кого? – Она попыталась найти очки на ощупь.

Он почти улыбнулся:

– Ты похожа на мать.

Клаудиа замерла.

Стеклянная дверь и лампочки вдруг взорвались и осыпали ее осколками того упорядоченного гладкого мирка, что ей удалось вокруг себя возвести.

Какая же она все-таки дура. С головой уйдя в работу и засмотревшись на прекрасное лицо незнакомца, она все упустила.

Имя, голос, властность.

– Тебя прислали родители.

Нет, нет, нет! Она не вернется в Арунтию. Не сейчас. А может, и вообще никогда. Туда она возвращалась лишь в воспоминаниях в самые трудные минуты, чтобы убедиться, что самой по себе ей все равно лучше, чем там.

– Да. – В его словах было столько ледяной холодности, что Клаудиа снова вздрогнула, мгновенно вспомнив детство, полное заносчивой отстраненности и враждебной нетерпимости родителей.

И именно их нетерпимость и нежелание ждать стали для нее приговором. Потому что ни один доктор не мог разгадать ее болезнь, и ее сплавили в Англию под присмотром учителей, воспитателей и педиатров, а так называемые любящие родители разом забыли о ее существовании.

Они предали ее самым непростительным образом.

Стараясь справиться с болью в груди, Клаудиа крепко зажмурилась.

Не нужно быть гением, чтобы разгадать их послание. Этот человек может означать лишь одно: им что-то нужно, и настроены они крайне серьезно.

Что ж, похоже, ей снова предстоит нелегкая борьба.

Вот только хватит ли у нее на этот раз сил?

Боясь упасть, Клаудиа оперлась руками о стол.

У нее нет выбора. Надо бороться, потому что родителям не нужна такая несовершенная дочка. Нельзя дать им еще одну возможность сделать ей больно.

Но не успела она еще додумать эту мысль, как на нее накатила волна новых воспоминаний. И просто плохой день стал совершенно отвратительным.

✽ ✽ ✽

Лукас всегда безошибочно определял шок, но сегодня впервые за всю свою взрослую жизнь испытал это чувство сам. Разглядывая побелевшее безупречное лицо и огромные кошачьи янтарные глаза, он буквально чувствовал, как шок обрубает связь между голосовыми связками и мозгом.

Очки и темные вьющиеся волосы превратили Клаудию Тиссен в копию матери. Вот только весь облик Мариссы Верболт пронизывала сила, а ее дочь казалась на удивление хрупкой. Видя, как она согнулась и прижала руку к плоскому животу, он почувствовал нечто подозрительно напоминающее вину.

Уязвимая и робкая. Эти качества преследовали его в кошмарах, от которых он просыпался в холодном поту.

Вот только его реакцию на эту женщину никак нельзя было назвать холодной. Даже наоборот. Внезапная сила яростного желания ножом вонзилась ему в плоть.

Ему хватило одного взгляда, чтобы разглядеть в Клаудии незаурядный ум, а он первым готов был признать, что предпочитал простых и незамысловатых, как конфетка, женщин. Да и закутанная в белый халат, она куда больше походила на бесполого ученого, чем на гламурную кошечку, так почему при одном лишь ее виде у него сразу же поднялась температура и сгустилась кровь?

Нахмурившись, Лукас постарался взять себя в руки и вспомнить заранее заготовленные слова.

Dios, почему ему кажется, что перед ним самая прекрасная в мире женщина? Похоже, даже несравненная красота королевы не идет ни в какое сравнение с великолепием ее дочери.

– Ну что ж, мистер Гарсия, – собравшись с силами, Клаудиа приняла поистине королевскую позу, – раз вас прислали мои родители, значит, наверняка у вас есть для меня какое-то сообщение. – От ее слов так и веяло холодом. – Можете считать, что вы мне его уже передали.

Она указывает ему на дверь?

Но что за…

Осознание подействовало на него не хуже прямого удара в лоб. Мнимая уязвимость – всего лишь маскировка, призванная спрятать ее в обществе ничего не знающих о ней людей.

Просто поразительно, сколько в ней от Верболтов. Радуясь, что она сама напомнила ему, почему он здесь оказался, Лукас судорожно стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Тупая боль отрезвила, помогая хоть немного взять себя в руки.

– Первое ваше предположение действительно верно. Ваши родители хотят вам многое сказать. – Они уже два месяца слали ей бесконечные письма, умоляя вернуться в Арунтию, но все их просьбы были напрасны, она просто пропускала их мимо ушей. – Но я прослежу, чтобы на этот раз их слова до вас дошли.

Неужели она всерьез верит, что сможет вечно избегать родных? Как она вообще осмелилась бросить им вызов и ослушаться, высказав столь явное пренебрежение родителями и родиной?

Эта женщина просто бесчестна.

Осторожно, словно пробираясь по минному полю, Лукас продумал следующий шаг.

– Прошу прощения, ваше королевское высочество. – Каким бы человеком она ни была, она в любом случае выше его статусом, и он специально назвал ее титул, чтобы проверить реакцию. Но бледное лицо не дрогнуло, лишний раз подтвердив его уже сложившееся мнение. – Как я уже сказал, меня зовут Лукас Гарсия, и я глава Агентства национальной безопасности Арунтии.

– Примите мои поздравления, рада за вас, – протянула Клаудиа, приподнимая черную бровь идеальной формы.

Лукас, как завороженный, наблюдал, как капризное упрямство сменяется чем-то подозрительно напоминающим недовольную жестокость.

Вот и замечательно. Еще вчера он рассчитывал на встречу именно с такой женщиной. С такой противницей он обязательно справится.

– Благодарю. – Поймав на себе оценивающий взгляд, он охотно ввязался в противостояние силы воли, не желая уступать ни сантиметра, чувствуя, что с удовольствием стоял бы и смотрел на нее весь день. Что ж, раз она желает мериться силой, он охотно принимает вызов.

– Как поживают мои любящие родители? – спросила она елейным голосом, разрушив окутавшие его чары, и сразу же принялась перекладывать стопки бумаг на столе.

– Король Генри и королева Марисса желают вас видеть, – ответил он, с интересом наблюдая за ее действиями.

Тихо довольно застонав, как пристало стонать лишь в спальне, Клаудиа, оперевшись на груду бумаг, потянулась так, что белый халат обтянул приятные изгибы пониже спины и слегка задрался, позволяя оценить изящные лодыжки и стройные загорелые икры. Судорожно сглотнув, Лукас как раз успел поднять глаза, когда она повернулась, напялив на нос уродливые очки.

Разрываясь между желанием сорвать это убожество или хотя бы поправить так, чтобы они сидели ровно, Лукас тихо выругался. Черт, он же вообще не должен ничего чувствовать! Она всего лишь очередное задание.

– А я их видеть не желаю.

– Сочувствую. Но они желают, чтобы вы немедленно вернулись в Арунтию. Мне приказано сопроводить вас домой.

Уперев руки в роскошные бедра, красотка одарила его гневным взглядом:

– Мистер Гарсия, я не какая-нибудь там посылка. И если вы желаете немедленно отыскать дверь, она все еще прямо за вами. Если я когда-либо за хочу провести отпуск в Арунтии, я уж как-нибудь туда доберусь. Эскорт мне без надобности.

Лукас нахмурился. Больше всего ей бы сейчас пригодилась отличная…

– И более того, я в любом случае сейчас не могу покинуть Англию.

– Вы не хотите встретиться с семьей? Вернуться на родину? – Неужели он всерьез рассчитывает пробудить в ней чувство вины?

– Не слишком. – Точеные скулы все же слегка разрумянились.

Неужели она все-таки смутилась? Но не успел он еще прийти ни к какому заключению, как ее руки безвольно опустились, и она так сильно закусила нижнюю губу, что на ней выступила капелька крови, которую она сразу же слизнула.

Мисс Верболт сама себя наказывает, или под наигранным спокойствием скрывается целая буря чувств? Скорее первое. Будь в ней хоть на грамм совести, она бы уже давно вернулась домой.

– Если они так отчаянно мечтают со мной встретиться, почему сами сюда не приехали?

– К сожалению, сейчас они не в состоянии этого сделать.

– Это их обычное состояние, мистер Гарсия. – Клаудиа потерла бровь кончиками пальцев.

– Естественно. Им же приходится управлять целой, хоть и небольшой страной. Это весьма непростое занятие. – А чего она хотела? Еженедельных поездок? Насколько же узколобой нужно быть, чтобы такое требовать?

– Я заметила. За двадцать-то восемь лет трудно было не заметить. – Она все сильнее терла брови, словно снова пыталась себя наказать. И именно этим ей бы и следовало заняться.

Любая другая женщина на ее месте прыгала бы от восторга, доведись ей хоть кончиком пальца прикоснуться к той привилегированной жизни, которую эта так презрительно отвергала. Большинство лишь тщетно мечтает о неге и роскоши королевской жизни. Черт, да для некоторых просто сытная еда в кругу любящей семьи уже недосягаемая мечта!

Так что же все-таки не так с этой женщиной? Ладно, не важно, не собирается он разгадывать ее загадки. У него есть конкретное задание и нужно его выполнять. А все остальное его не касается.

Слегка склонив голову, он бросился в бой. В конце концов, если бы он отступал перед первым же препятствием и отмалчивался на переговорах, ему никогда не удалось бы достигнуть своего настоящего положения. Правда, обычно он боролся с мужчинами, а не высокими упрямыми красотками.

– Невзирая на свои обязанности, они с нетерпением ждут с вами встречи.

Клаудиа громко вздохнула:

– Не сомневаюсь, но чего они от меня хотят?

Он с трудом сдержал рык:

– Они всего лишь хотят встретиться со своей дочерью. – Лукас не стал упоминать о торжествах, назначенных на пятидесятилетнюю годовщину свадьбы королевской четы. Вряд ли она чувствует себя уместно на подобных мероприятиях, да и вообще, похоже, не в силах расстаться со своей драгоценной лабораторией. Даже он уже успел разглядеть, что это личная белоснежная крепость ледяной девы.

– Я устрою с ними видеосвязь.

– Встретиться лично. Вживую.

Она фыркнула. Действительно фыркнула. И это леди? Dios, да он встречал верблюдов, которые вели себя куда более достойно и грациозно, чем эта принцесса.

– Не думаю, что это возможно. – Повернувшись к столу, она вновь принялась перекладывать бумажки и теребить манжеты халата.

Лукас прищурился: ей холодно или это она просто нервничает?

– Да и вообще, почему именно сейчас?

– На вид ты кажешься вполне умной женщиной, так неужели всерьез думаешь, что сможешь вечно избегать родных? – Неужели было так сложно ответить хоть на одно из посланных ей писем?

– Вернее сказать, что я на это надеюсь. – Раз вернувшись на каблуках, она снова на него посмотрела. – Мне очень жаль, мистер Гарсия, но, боюсь, вы напрасно сюда приехали. Я не собираюсь сейчас никуда ехать. Ни с вами, ни с кем бы то ни было еще.

Скрестив руки на груди, она позволила ему насладиться скрытыми под халатом приятными формами.

Его кровь мигом вскипела, как лава родной Арунтии.

– Боюсь, у вас нет выбора, – выплюнул он, злясь на собственную реакцию. – По сравнению с долгом и ответственностью личные желания – ничто.

Роскошные губы слегка приоткрылись, и Лукас невольно представил, как они ласкают его тело, а ее мягкие формы прижимаются к его крепким мышцам.

Физическое желание накрыло его столь мощной волной, что он сразу же почувствовал, как по позвоночнику стекают капельки пота, а вся кровь устремляется на юг, и…

Черт, да что с ним не так? Да в общем-то ничего такого, что не лечилось бы часом в женском обществе. Лишь бы женщина оказалась кем угодно, только не этой. Желательно голубоглазой блондинкой.

Dios, когда же он в последний раз отдавался чистому наслаждению без каких-либо серьезных отношений? Месяцы назад? Или годы? Неудивительно, что сейчас он в таком состоянии. Работая сутки напролет, можно еще и не до такого дойти.

Внезапный смех Клаудии оборвал поток его мыслей.

– Это шутка? Мистер Гарсия, я живу в свобод ной стране. Что вы можете сделать? Подхватить на плечо и унести силой? – Смех замер у нее на губах, а изящная рука метнулась к тонкой шее.

От непреодолимого желания заменить ее руку своей у него даже в пальцах закололо. Правда, он и сам бы не смог сказать, чего ему сейчас больше хотелось: приласкать или придушить?

Воздух так и звенел от напряжения.

Лукас приподнял бровь.

Клаудиа отшатнулась:

– Ты не посмеешь!

Не посмеет? Но она этого не знает. Dios, не зверь же он какой-то, хотя и успел всякого насмотреться.

Внезапное воспоминание заставило его содрогнуться, но он глубоко вдохнул и мгновенно заставил себя успокоиться.

– Я бы предпочел, чтобы ты пошла добровольно.

Клаудиа медленно покачала головой:

– Ни за что. Слушай, просто скажи им, что я все обдумаю, хорошо?

Лукас улыбнулся. Выполнить ее просьбу не только немыслимо, но просто невозможно. С пустыми руками он домой не вернется.

– Мистер Гарсия, мне нужно закончить работу.

Наконец-то. А он-то гадал, когда же работа всплывет в уравнении. Явная брешь в ее защите.

– Она очень важна, – продолжала Клаудиа.

Ничто не может быть важнее родины. А проведя всего десять минут в этом помещении, он уже ощущал себя лабораторной крысой.

Чувствуя, как самообладание вновь дает сбой, Лукас медленно и глубоко вдохнул… только для того, чтобы втянуть в себя странную смесь хлорки и незнакомых лекарств. Стерильная чистота давила на мозг так, что над верхней губой у него проступили капельки пота. Разве можно добровольно прятаться в этой клетке? Испытывая чистую, ничем не прикрытую потребность сбежать, Лукас до хруста стиснул зубы.

Встряхнувшись и стыдясь собственной слабости, он шагнул к Клаудии:

– Может, ты и живешь в свободной стране, но долг перед родиной никто не отменял. Работа никуда не денется, но прямо сейчас ты нужна своей семье. Максимум три недели, и дальше делай что пожелаешь. Это все, о чем они просят.

– Все, о чем они просят? – вспыхнула Клаудиа. – А с какой стати я вообще обязана что-то для них делать?

Потерев затылок, Лукас с трудом справился с желанием боднуть стену.

– Твой эгоизм просто зашкаливает. Неужели ты ни на йоту не чувствуешь…

– Мистер Гарсия, здесь у меня тоже есть определенные обязательства. Целые чашки Петри, полные обязательств. – Она указала на полки, заставленные склянками и плошками с какой-то слизью.

Приподняв бровь, он снова посмотрел на Клаудию, выставившую перед собой испачканную чернилами руку.

– Я не жду, что вы сможете оценить мою работу, – объявила она с язвительным презрением.

Только вот Лукас отлично знал, чем она занимается, и потому не обратил внимания на глупое оскорбление. Раз ей так нравится, пусть считает его ниже себя. Мнение такой безответственной эгоистки его в любом случае не волнует, но позже оно еще сможет сыграть ему на руку. И пусть он и понимал ее мотивы, но никак не мог согласиться с ее приоритетами.

– И вообще, – продолжила она, срывая очки и обжигая взглядом янтарных глаз, – совсем не обязательно расхаживать здесь, как какое-то загнанное в клетку животное, обдумывая следующий ход. Я уже все их видела, и на меня они не подействуют.

Просто поразительно. У Лукаса едва челюсть не отвисла. Она дерется, как настоящий воин. С таким отпором он еще никогда не встречался и никогда ничего подобного не чувствовал. Никогда не чувствовал дикой потребности сжать женщину в объятиях и зацеловать до потери чувств.

Он пристально всмотрелся в безупречное лицо и яркие глаза, что смотрели на него с какой-то непонятной мольбой. Но чего же они хотели? Понимания? Или просто чтобы их хозяйку оставили в покое?

Но от него она не получит ни того ни другого.

В его словаре нет таких слов, как провал и неудача. Вся его жизнь выстроена на чести, долге и стремлении защищать. И ничто и никогда не заставят его отступиться от раз и навсегда выбранной тропы. Даже самая прекрасная в мире эгоистка.

Но раз она не хочет идти по-хорошему, придется менять тактику и усилить давление.

Потому что хочет она того или нет, но уже этим вечером она будет на пути к Арунтии.