Текст книги "Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни"

Разведчиком нужно родиться

Одна из самых ярких сцен в картине – диалог между Федотовым-Эккертом и Поммером о разведке. Разбухающий от гордыни Вилли разглагольствует о том, что разведчиком надо родиться: «У разведчика должен быть особый талант. Особое чутье. Особый нос. Особый глаза. И злость…» Эккерт добавляет: «И нужно очень любить свою родину». Но Поммер считает это сентиментальностью, и уверяет, что в том числе и по этой причине Эккерт никогда не сможет быть разведчиком. Тот, с кого сценаристы списывали образ Алексея Федотова, похоже, разведчиком именно родился. И талантом особым обладал и родину любил больше жизни.

На титульном листе сценария стояло предуведомление: «Всё, что вы увидите, случилось не так давно. По понятным вам соображениям имена героев изменены. Места действия иногда названы неточно». Предназначалось оно, конечно же не будущим зрителям, а «читателям» из Госкино. Михаил Маклярский, консультировавший картину, всегда подчёркивал, что у Алексея Федотова есть реальный прототип, однако имени никогда не называл. Принято считать, что им был Николай Кузнецов. Разумеется, акции, подобные показанным в фильме, осуществлял не только он, и в известном смысле образ аса-разведчика, действительно, собирательный. Но одна явная «подсказка», указующая на то, что именно Кузнецов для создателей фильма стал первым среди равных, в картине есть. Это сцена между Руммельсбургом и Бережным. Генерал спрашивает своего агента, нравятся ли ему русские песни, на что тот отвечает: «Нет. Я – украинец. У Москвы свои песни, у нас – свои». А свой последний бой Николай Кузнецов и его товарищи дали не фашистам, а головорезам из Украинской повстанческой армии* (*организация, запрещённая в РФ – ред.). Виктор Добровольский, сыгравший руководителя советской разведки, неспроста был утверждён на эту роль. И обликом, и мягким южным говором он весьма напоминал человека, которому в реальной жизни подчинялся прототип главного героя: в НКВД особой группой по организации разведывательно-диверсионной работе в тылу у немцев руководил уроженец Мелитополя генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов.

В детстве любимой книжкой Никанора – да-да, Николаем он стал много позже – Кузнецова была «Песня о Соколе». История гордой птицы произвела на впечатлительного мальчика впечатление настолько сильное, что на подсознательном уровне «запрограммировала» и его собственную судьбу. Жизненный путь Николая Кузнецова поневоле заставляет задуматься над древней истиной – человек не просто так приходит на эту землю. Деревенский парнишка из богом забытой деревеньки в Пермской губернии (ныне Свердловская область), повзрослев, превращается в суперагента с аристократической внешностью и изысканными манерами, аса диверсионной работы, за голову которого враг готов был заплатить огромные деньги.

В поле зрения компетентных органов ничем, на первый взгляд, не примечательный юноша, попал, скорее всего, в 1929 году, когда был отчислен из Талицкого лесного техникума и исключен из комсомола как якобы скрывающий свое кулацко-белогвардейское происхождение. В доносе не было ни слова правды и Николай бросился отстаивать доброе имя отца, которого к этому моменту уже не было в живых. Невероятно, но факт – ему это удалось!

Окончив индустриальный институт в Свердловске, Кузнецов получил назначение на знаменитый завод «Уралмаш», где был привлечён к оперативной разработке иностранных специалистов, главным образом, немецких. Безукоризненное знание языка и умение располагать к себе людей сделали его незаменимым сотрудником. По рекомендации М. И. Журавлева, возглавлявшего наркомат внутренних дел Коми АССР, ценного специалиста перевели в Москву, внедрив на номерной, как тогда говорили, авиазавод под именем Рудольфа Шмидта, выходца из поволжских немецких колоний. Главной задачей молодого инженера-испытателя был не контроль качества узлов и деталей военных самолетов, а установление «дружеских контактов» с приезжающими в столицу немцами и сотрудниками германского посольства. У обаятельного красавца, вхожего в круг артистической богемы, это получалось виртуозно.

В книге «Победа в тайной войне. 1941–1945 годы» генерал Павел Судоплатов писал о своём одарённом сотруднике: «Он готовился индивидуально как специальный агент для возможного использования против немецкого посольства в Москве. Красивый блондин, он мог сойти за немца, то есть советского гражданина немецкого происхождения. У него была сеть осведомителей среди московских артистов. В качестве актёра он был представлен некоторым иностранным дипломатам. Постепенно немецкие посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека арийской внешности с прочно установившейся репутацией знатока балета…»

Когда началась война, «амплуа» пришлось сменить. После одной операции, проведённой за линией фронта Николаю приходится заняться «повышением квалификации» в Красногорском лагере для немецких военнопленных – изучая манеры, привычки, стиль речи офицеров. А заодно и шлифует знание языка, осваивая диалекты – в итоге у него в арсенале их стало целых шесть. «Кузнецов, – вспоминал Судоплатов, – …произвёл на меня сильное впечатление своей сосредоточенностью и целеустремлённостью. Он обладал мгновенной реакцией на собеседника, буквально подчинял его себе. Всё говорило о том, что он владеет каким-то секретом подхода к людям, умеет их расположить к себе, влюбить в себя. Тогда у меня и возникла мысль о том, что его целесообразнее подготавливать как спецагента-боевика. Такой человек мог своим внешним видом, уверенной манерой поведения проложить себе дорогу к видному представителю немецкой администрации, добиться личного приёма. У меня сразу сложилось впечатление о громадном потенциале этой личности…»

Внедрять Кузнецова в немецкую армию на мало-мальски значимые штабные должности было абсолютно бессмысленно. Тщательной проверки не выдержала бы и самая надёжная легенда, ведь Николай никогда не жил в Германии. А вот в качестве спецагента, совершающего краткие вылазки в тыл врага под личиной офицера, временно прикомандированного к какой-нибудь интендантской части, расквартированной на только что оккупированной советской территории, он явно был на своём месте. Так на свет появился «воскресший» из мёртвых Пауль Зиберт, с которым у Никанора-Николая имелось даже некоторое внешнее сходство. В августе 1942 года Кузнецов был заброшен на Украину, в партизанский отряд «Победители», которым командовал полковник Дмитрий Медведев.

Вместить все операции, проведенные Николаем Кузнецовым, могла бы только телесага серий на сто, а то и больше. К сюжету фильма, снятого Борисом Барнетом, прямо или косвенно имеют отношение лишь несколько эпизодов из его бурной биографии. Во-первых, пленение курьера рейхскомиссариата Украины майора Гаана, перевозившего карту, на которой была обозначена секретная ставка Гитлера в окрестностях Винницы под кодовым названием «Вервольф», вокруг которой и разворачиваются события фильма. Во-вторых, добыча сведений об операции «Цитадель» – плане немецкого наступления на Курской дуге. И, наконец, блестяще выполненное задание, которое и составило основу фильма – захват и ликвидация генерал-майора Макса Ильгена, командующего одним из соединений особого назначения, входившего в состав так называемых «восточных легионов» (Ostlegionen), который разрабатывал план масштабной операции по уничтожению партизанского движения на оккупированной территории Западной Украины.

Из своего последнего задания Николай Кузнецов не вернулся. К весне 1944 года немецкие спецслужбы сбились с ног, разыскивая сверхудачливого советского разведчика. 9 марта в окрестностях села Боратина Бродовского района Львовской области его группу попытался захватить отряд бандеровцев. Силы были не равны. Последнюю гранату он оставил для себя. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 г. Николай Иванович Кузнецов был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

По просторам интернета до сих пор кочуют разнообразные конспирологические теории обстоятельств гибели Кузнецова, одна абсурднее другой, вплоть до уничтожения суперагента своими же коллегами в ходе некой подковёрной борьбы внутри разведывательного ведомства. Корни этой вакханалии уходят в послевоенные годы, и остается только удивляться, до какой степени можно исказить факты. Некоторое время существовало предположение, что бандеровцам удалось взять Кузнецова и его людей живыми, однако, не добившись согласия сотрудничать, расстреляли где-то у деревни Белгородки, недалеко от Ровно. Выдвинул эту версию Дмитрий Медведев, командир партизанского отряда, с которым взаимодействовал Кузнецов, на основании обнаруженной в немецких архивах телеграммы, адресованной группенфюреру СС Генриху Мюллеру. Однако шеф гестапо был введён своими подчиненными в заблуждение – такие как Кузнецов в плен не сдаются.

Оккупационное немецкое командование, дабы держать бандеровцев в узде, брало в заложники родственников их полевых командиров. Группой, в бою с которой погиб Кузнецов, командовал некто Лебедь. Вот он и придумал, как вызволить своих родных, предложив немцам в обмен на них неуловимого Пауля Зиберта. Лебедь попытался убедить немцев в том, что Кузнецова пришлось расстрелять: командование слишком долго не могло принять решение об освобождении заложников, а партизаны готовили операцию по освобождению советского разведчика. Место «казни» было выдумано, чтобы затруднить проверку, которую педантичные немцы наверняка захотели бы произвести. Обстоятельства гибели Кузнецова и его боевых товарищей в течение нескольких лет расследовал его друг и напарник, сотрудник НКВД-КГБ Николай Струтинский. По его настоянию была проведена судебно-медицинская экспертиза останков. В июле 1960 года они были перезахоронены на Холме Славы во Львове.

Почти за год до гибели, 24 июля 1943 года, разрабатывая операцию, в которой не рассчитывал уцелеть, Николай Кузнецов оставил предсмертное письмо с просьбой вскрыть только после его смерти. Взволнованное и возвышенное, оно до сих пор берет за душу: «… Я люблю жизнь, я ещё очень молод. Но потому, что Отчизна, которую я люблю, как свою родную мать, требует от меня пожертвовать жизнью во имя освобождения её от немецких оккупантов, я сделаю это. Пусть знает весь мир, на что способен русский патриот и большевик. Пусть запомнят фашистские главари, что покорить наш народ невозможно так же, как и погасить солнце…»

Глава 3
«Трест», который лопнул

Миссия выполнима

Игорь Горбачёв в роли Александра Якушева

Вначале было слово… В кинематографе этот вековечный принцип работает практически безотказно. Режиссер Сергей Колосов снимал «Операцию «Трест» на материале романа-хроники Льва Никулина «Мёртвая зыбь», опубликованного в 1965 году. Уточнение «хроника» в данном случае имеет принципиальное значение – писатель работал с подлинными документами в архивах ВЧК-ОГПУ. Разумеется, посвятили его далеко не во все секреты: часть материалов, в первую очередь тех, что касаются зарубежной советской резидентуры, не рассекречена и по сей день. Однако тогда, в 1965-м, спустя почти 40 лет после завершения одной из самых хитроумных операций советской контрразведки, уже можно было рассказать о ней, не злоупотребляя художественным вымыслом.

Опыт работы в жанре документального романа у Льва Никулина уже был – в 1927 году он написал книгу «Адъютанты господа бога» о последних годах существования Российской империи. И на этот раз писатель, владевший самыми разными литературными жанрами, справился со сложной задачей – создать увлекательный политический детектив в границах строгого исторического фактажа. Никулин, как любая яркая личность, был фигурой неоднозначной – современники ругали и хвалили его примерно с равным пылом, но наличие литературного дара не оспаривали даже самые ярые его противники.

Сын весьма известного в дореволюционной России антрепренёра Вениамина Окельницкого взялся за перо ещё в юности – известно, сколь благотворен одесский климат для писательского таланта. Псевдоним «Никулин» Лев позаимствовал у отца – в своё время тот выступал под ним на сцене. Революция открыла для юноши из еврейской семьи возможности, о каких он не мог и мечтать, потому и принял он её со всем пылом молодости. В 1919 году Никулин начал работать в Бюро печати Украины, затем в Агитпросветуправлении Кавказского военного округа, а в 1921-м уже состоял в должности секретаря советского генконсульства в Кабуле. Достоверных сведений о том, что он выполнял какие-то задания по линии ВЧК вроде бы нет, но вряд ли такая организация допустила бы к своим архивам не проверенного в деле человека.

Операция «Трест», проводившаяся с 1922 по 1926 год (по другим данным с 1921 по 1927 г.), была задумала Феликсом Дзержинским и его коллегами как тройная ловушка – для сочувствующих Белому движению внутри страны, для представителей эмиграции, лелеющих мечту о реставрации самодержавия, и для иностранных разведок, стремившихся любыми средствами ослабить молодую советскую республику. Непосредственными руководителями операции были Артур Христианович Артузов, начальник только что созданного Контрразведывательного отдела (КРО) Секретно-оперативного управления ГПУ, и его заместитель Владимир Андреевич Стырне.

Их «контрагентом» стал авторитетный представитель монархического подполья, в прошлом действительный статский советник, а тогда высокопоставленный сотрудник Наркомата путей сообщения Александр Якушев. «Большой спец, умен. Знает всех и вся. Наш единомышленник, он то, что нам нужно. Человек с мировым кругозором… В Якушева можно лезть, как в словарь. На все дает точные ответы» – аттестует его один из соратников по «священной борьбе с большевизмом». Успех операции «Трест» был во многом обеспечен его дипломатическими талантами – на Александре Александровиче лежала большая часть переговоров с лидерами эмиграции. В результате виртуозно проведенной многоходовой игры мифическое Монархическое объединение Центральной России (МОЦР) стало «оплотом» сил, вынашивающих планы восстановления монархии. «Трест» сдерживал активность Белого движения как за рубежом (подготовка вооруженного вторжения в советскую Россию), так и внутри страны (осуществление террористических актов), а кроме того, позволял держать под контролем часть иностранной резидентуры, действовавшей на нашей территории.

Профессиональные разведчики не устают повторять, что в их работе рутины куда больше, чем романтики и приключений. Однако художественное произведение на рутине не построишь, а все ключевые персонажи «Мёртвой зыби» – реальные люди, сражавшиеся по разные стороны одной баррикады за то, во что они свято верили. Льву Никулину удалось сделать увлекательным документальное повествование. Экранизация была логичным продолжением этой истории. Вот только роман, при всей своей занимательности, был чрезвычайно «некиногеничен».

Огонь – на себя!

Режиссёра Сергея Колосова называют отцом-основателем советского многосерийного телевизионного кино – лента «Вызываем огонь на себя» (1964) стала первой ласточкой нового жанра. «Он привнёс в телевидение качество большого кино – убеждён нынешний гендиректор «Мосфильма», замечательный режиссёр Карен Шахназаров. – Колосов изначально поставил очень высокую планку, сразу снял картину, ставшую эталоном, и всем, кто потом шёл по его стопам, приходилось соответствовать заданному им уровню».

Когда Колосов только начинал работу над этой картиной, руководство «Мосфильма» всерьез сомневалось, захочет ли зритель смотреть картину три вечера кряду (планировалось снять три серии), но отсмотрев вчерне собранный материал, само предложило сделать четвёртую серию. Успех фильма был поистине феноменальным. На этой волне усилиями Сергея Николаевича и его соратников на «Мосфильме» было создано творческое объединение «Телефильм». Напомним, что в те годы телевидение считалось занятием «второго сорта», там даже зарплаты были существенно ниже, чем в кинематографе.

Чем влекло Сергея Колосова многосерийное кино? Ответ на этот вопрос лежит отнюдь не на поверхности. На войну он попал почти сразу после школы, в неполные 18, оказавшись в ледяных жерновах Финской кампании. Потом была Великая Отечественная, тяжелое ранение. Переполненный впечатлениями, Колосов не мог не обратиться к военной теме. Причём личный опыт априори обесценивал в его глазах любой вымысел, сколь правдоподобным он ни выглядел. Режиссёру были интересны только реальные события, только сведения, полученные из первых рук: «В основе своих фильмов, – признавался впоследствии Сергей Николаевич, – я всегда хотел иметь судьбу. Не просто персонажа в погонах, кочующего из серии в серию, а личность со сложной судьбой, перипетии которой потрясали бы зрителей».

В случае с фильмом «Вызываем огонь на себя» материала оказалось так много, что никакая полнометражная картина вместить его не могла. Так и родилась у Сергея Николаевича мысль снять фильм, который будет показываться несколько вечеров подряд. Несмотря на успех этой работы и куда большую масштабность «Операции «Трест», худсовет студии рисковать боялся. Как документальное повествование роман Льва Никулина читался с увлечением как раз благодаря использованию подлинных материалов, в том числе протоколов допросов и стенограмм совещаний (по некоторым данным общее количество томов по операции приближалось к сорока). Фильм же, тем более многосерийный, требовал динамичности. И во многом это заслуга талантливого сценариста Александра Юровского, одного из основоположников отечественной тележурналистики.

Усиление игрового начала вовсе не означало отказ от документальности. В картине не просто используются хроникальные кадры, она построена на принципе сопряжения прошлого с настоящим. Режиссер планировал, что комментировать события будет сам автор романа, но из-за тяжёлой болезни Лев Вениаминович принять участие в съёмках не смог, и даже премьеры картины не увидел – в марте 1967 года его не стало. На экране его заменил народный артист РСФСР Леонид Макарьев – театральный режиссёр, профессор ЛГИТМИК: в студенческие годы Леонид Фёдорович был дружен с одним из главных героев фильма Артуром Артузовым, но о дальнейшей судьбе своего товарища узнал только во время работы над фильмом.

Артур Артузов с сыном Камиллом

Очевидный историко-познавательный уклон картины дал возможность показать и подлинных участников событий. Эйно Вяхя, служивший на советско-финской границе, обеспечивал бесперебойную работу «окна», через которое эмиссары Белого движения проникали в нашу страну. Именно он помог перебраться через кордон Сиднею Рейли, с его же помощью была инсценирована гибель супершпиона якобы при попытке вернуться в Финляндию. А Василий Витальевич Шульгин один из организаторов Белого движения, зимой 1925–26 годов инспектировал «Трест» (в картине использован фрагмент из документального фильма «Перед судом истории»).

Одним из консультантов на фильме был старый чекист Борис Гудзь, принимавший непосредственное участие в операции «Трест». Однако, как ни строго придерживались фактов создатели картины, нареканий от кураторов по линии КГБ избежать не удалось. После того, как готовый материал был показан на Лубянке, Сергей Колосов получил внушительный список поправок за подписью первого заместителя председателя КГБ СССР генерал-полковника Н. С. Захарова. «Кое-где консенсуса удалось достичь, – вспоминал режиссёр, – но по большей части пунктов пришлось брать в руки монтажные ножницы. Нарекания вызвала даже абсолютно достоверная сцена гибели Марии Захарченко. Отстреливаясь от чекистов, она оставила последний патрон для себя и, приставив к виску наган, произнесла: «Смотрите, как русские люди умирают за веру, царя и Отечество!». Эту фразу пришлось вырезать, и сцена несколько проиграла в драматизме». Из-за затянувшейся «работы над ошибками» фильм, приуроченный к 50-летию Октябрьской революции, показали только в мае 1968-го.

Играть правду

В своей картине Сергей Колосов собрал исключительный по уровню мастерства актерский ансамбль. Роль одного из руководителей «Треста» Александра Якушева сыграл выдающийся советский актёр Игорь Горбачёв. Съёмки в «Тресте» ему пришлось совмещать не только с работой в ленинградском театре им. Пушкина (ныне Александринском), но и с участием ещё в двух картинах – драме Иосифа Хейфеца «В городе С.» по мотивам чеховского «Ионыча», и детективе Герберта Раппопорта «Два билета на дневной сеанс». Все три работы стали для артиста несомненной удачей. Масштаб дарования Горбачёва действительно был огромен. В «Тресте» он смог буквально в покадровом режиме показать всю сложность нравственного выбора, перед которым его героя поставила жизнь. Психологическая дуэль убеждённого монархиста Якушева с не менее убежденным большевиком Артузовым, которого играл Армен Джигарханян, разыграна так тонко и точно, что зритель теряется – кто из персонажей в большей мере заслуживает его симпатий.

Армен Джигарханян в роли Артузова

Для Джигарханяна роль Артузова стала в его кинокарьере, которая до той поры складывалась ни шатко, ни валко, переломной. После «Треста» Армена Борисовича пригласят и в «Шестое июля», фильм Юлия Карасика, снятый в той же документальной манере, и в побившие все рекорды зрительской любви «Новые приключения неуловимых» Эдмона Кеосаяна, где специально для него придумают колоритнейшего контрразведчика штабс-капитана Овечкина. Но это будет потом. А в «Операции «Трест» Джигарханян играл не только незаурядного стратега, руководившего сложнейшей операцией, но и человека, способного на понимание и сочувствие к человеку иных взглядов. В действительности возглавлявший всю тогдашнюю контрразведку Артузов просто физически не мог уделять «Тресту» столько времени, как это показано в фильме, и фактическим руководителем операции был его заместитель Владимир Стырне. Когда много лет спустя артиста спросили, как он относится к тому, что его персонажу отчасти приписали чужие заслуги, тот ответил: «Этот вопрос напоминает спор о том, кто написал все то, что подписано именем Шекспира. Не важно, кто на самом деле руководил операцией. Я играл талантливого человека, сумевшего перехитрить сильного и куда лучше подготовленного противника».

Известную террористку Марию Захарченко, эмиссара генерала Кутепова, посланную в Россию убедиться в дееспособности «Треста», сыграла Людмила Касаткина. Режиссера нисколько не смущало, что главную женскую роль в картине будет играть его жена – он был уверен, что она справится лучше, чем любая другая актриса. Да, Людмила Ивановна на момент съёмок была лет на десять старше своей героини, но даже на крупных планах эта разница почти незаметна. А главное, она с математической точностью выстроила характер этой незаурядной женщины. В фильме есть эпизод совместной поездки Якушева и Захарченко в Париж для встречи с руководством Белого движения. Вечером накануне этой «встречи в верхах» они танцуют в ресторане скромного отеля. Якушев признаётся, что Париж навевает на него мечты. Мария Владиславовна не без ехидства уточняет: «Надеюсь, о будущем России?», на что Александр Александрович отвечает: «Будущее России? Оно прекрасно…» Такой себе «привет» «Подвигу разведчика» со знаменитым тостом «За нашу победу!». И Захарченко, истово мечтающей о восстановлении монархии, готовой отдать за это жизнь, приходится признать – у её собеседника в этот момент такое лицо, что она готова поверить в его искренность. Между тем сам Якушев говорит ей о том, что, представляя конечный результат их деятельности, он не видит, что в этом светлом будущем станет делать сама Мария Владиславовна. Касаткина блистательно сыграла женщину, созданную для смертельной борьбы до последнего патрона, а не для мирного обывательского благополучия.

Эдуарда Стауница, «правую руку» Якушева в «Тресте», сыграл Донатас Банионис. Редкий случай, когда любимый многими артист говорил в кино своим голосом и играл не рыцаря без страха и упрека, а отчаянного авантюриста. Эдакого скользкого типа без убеждений, единственной целью которого была личная выгода. «Мне было очень интересно играть такой характер, – признавался впоследствии артист, – потому, что я чувствовал, что играю правду. И главная заслуга в этом принадлежала режиссёру, который помог мне сделать этот образ не шаблонным злодеем, а живым человеком, страстной натурой». Между прочим, реальный Стауниц, как и многие, подпал под обаяние Захарченко, между ними вспыхнул бурный роман. Людмила Касаткина рассказывала, что после выхода фильма, получала мешки писем, несмотря на то, что играла роль идеологического противника: «Одно из писем я запомнила на всю жизнь. Военный моряк, человек, судя по всему, много повидавший, писал, что, если бы ему в жизни встретилась такая женщина, как моя Мария, он не пошёл, а пополз бы за ней куда угодно».

Выход на телеэкраны фильма «Операция «Трест», стал настоящим событием. Его, как это всегда было с талантливыми картинами, смотрела вся страна, причем не по одному разу. И дело было не в том, что Сергей Колосов показал хороших красный и не совсем уж плохих белых – художнику такого масштаба странно было бы ставить в заслугу отход от идеологических шаблонов. В этом фильме, что случалось тогда не часто, ход истории был спроецирован на судьбы реальных людей.