Текст книги "Пожалуйста, не надо! Содержит нецензурную брань"

Пожалуйста, не надо!
Содержит нецензурную брань
Виктория Рожкова

© Виктория Рожкова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пожалуйста, не надо!

В НИИ МВД России подсчитали, что насилие в различной форме имеет место быть в каждой четвертой семье (статистика приблизительная – не обо всех случаях известно).

81,6% преступлений в семьях совершается мужьями.

Основные мотивы: 46% мужчин хотели таким образом утвердить свой авторитет, 65,7% вымещали на женах обиды от различных неудач, 21% был вызван ревностью, 22% реакция на аморальное поведение потерпевшей (т.е. на измену).

Светлана

«Убийственная правда»

Игрушечный пупс отскочил от стола и рикошетом попал Андрюшке прямо по лбу. Ребенок тут же заревел во весь голос, и Света подхватила его на руки.

– Я что, похож на идиота? – заорал Саша. От его голоса сын зарыдал еще громче, а Света даже не вздрогнула, так привыкла к периодическим эмоциональным взрывам мужа, спасение от которых было в одном – в терпении. И в молчании.

– Я русским языком сказал, что вернусь сегодня пораньше! Почему ужин до сих пор не готов?!

Оправдываться Света не собиралась – не этого ждет муж. Скорее всего, Сашу, как обычно, накрутили на работе. Руководство местного сталелитейного завода, как и полагается большим начальникам, периодически устраивало разнос среди подчиненных. После таких проверок Саша приходил домой взбудораженный и с явным желанием реанимировать попранное достоинство. Так на ком можно отыграться, как не на родной жене? Света это прекрасно понимала, и особо не возмущалась: отец тоже мамку за косу таскал, и никто от этого не умер. Обижаться же на мужа имело смысл только тогда, когда есть какое-то решение. А что есть у нее? Вместо решения – дети, не очень приятное прошлое в виде родителей-алкашей да муж, периодически показывающий – кто в доме Хозяин и Господин. Хотя Света старалась – детки у нее всегда были чистенькими и сытыми, муж тоже вряд ли мог упрекнуть в отсутствии заботы. Однако иногда случались и проколы – например, как сегодня. Саша предупредил, что с работы вернется не в восемь вечера, как обычно, а часов в семь. Но Света совсем об этом забыла, возясь с новогодним костюмом Снежинки для Ирочки – костюм этот нужен был уже к завтрашнему дню. А с другой стороны, своевременное приготовление ужина вовсе не означало тишину и спокойствие. Если Света не ошиблась и мужу опять перепало от руководства, наверняка нашлись бы в ее стряпне другие минусы – например, недосолила/пересолила, недоварила/переварила и т. д.

Бренчание городского телефона прервало Сашу на полуслове.

– Алло, – недовольно буркнул мужчина. Через секунду его лицо начало приобретать багровый оттенок. – А кто её спрашивает?

Видимо, ответ его не удовлетворил:

– Нет ее! Она занята! – после чего Александр с грохотом бросил трубку.

Света поняла, что данный звонок был явно не от ее Ангела-Хранителя. Наверняка с работы и, судя по цвету мужниного лица, Степаныч или Васька – мужчина, короче.

– Я, бл#, не понял: что это за мужики тебе домой названивают? Ты чё творишь?

Света быстро опустила Андрюшку на пол и мягко подтолкнула в сторону детской комнаты:

– Беги, сынок, поиграй с Персиком, —

Ребенок проворно помчался в сторону флегматичного кота по имени Персик, а Света, выставив вперед руки, быстро заговорила:

– Саш, давай я быстренько ужин приготовлю, чтобы ты покушал. Ты ведь голодный небось?

– Вспомнила, что муж голодный, да?! А до этого об этом не думалось! Слышь, зараза, я что, зря корячусь на заводе?! Я для чего деньги зарабатываю – чтобы придя домой даже не пожрать? Чтобы отвечать на звонки твоих любовников? Ты из меня решила последнего мудака что ли сделать?!

Кулак обрушился на голову Светланы совсем не неожиданно – да и траектория удара ей была хорошо знакома, что позволило немного отклониться и обойтись без сотрясения мозга.

– Сука, всю жизнь мне испоганила! – продолжал заводиться муж, схватив жену за плечо.

Света хорошо понимала, что совсем обойтись без тумаков не получится. Но и серьезных травм не будет – ведь ей еще готовить ужин и Александр это хорошо понимал.

– Ты мне собираешься объяснять или нет, чё за гондоны звонят тебе домой?!

– Саш, это с работы. У меня никого нет, кроме тебя – ты же это знаешь, – попыталась оправдаться Светлана.

– Да ничего я не знаю! Еще раз позвонит – и тебе все кости переломаю, и ему! Ясно?!

– Ясно, – покорно согласилась жена.

И уже через 10 минут на сковородке аппетитно шкворчал лук, а в кастрюле с водой ушли в заплыв макароны. Света немного прихрамывала – ударилась коленом о стул, но, в основном, эта «учеба» прошла прилично.

«Надо будет попросить на работе не звонить домой – пускай на мобильный или лучше смс-ки сразу с объяснениями» – подумала женщина и тут же поморщилась. М-да, при желании и в обычном сообщении «Иванов на больничном» (Света работала в отделе кадров на местной мебельной фабрике) можно предположить знаменитые утюги, которые то стояли, то исчезали с подоконника при виде Штирлица. Света сделала огонь потише, и решила быстро сбегать в детскую – что-то совсем притих Андрюшка. Наверняка Иришка отвлекает – вот умница-дочка! Золотые дети – еще бы Андрюшку вылечить от заикания, но тут надеяться остается только на детсадовского логопеда (ребенок начал неожиданно заикаться в 2 года – грешили на соседскую собачку, которая напугала малыша).

Московская область умела и радовать и огорчать своими городами. Может быть для одинокой старушки, бесшумно доживающей свой век, скромный Зарайск, в котором родилась Света, являлся неким выставочным образцом рая. Может быть. Но только не для Светы. Уже с детства невзлюбила она это зеленое пространство, покрытое однотипными домами и сплошь знакомыми лицами. В магазин не выйдешь – кто-то да покачает головой «Вон Светка идет – дочь Беловых. Бедный ребенок!» Жалели девочку из-за родителей, которые пили и не стеснялись своего веселого образа жизни. Наверное, по-другому родителям было скучно жить – вот они и нашли выход из положения. А Свете пришлось быстренько забыть такие слова, как «Хочу!», «Дайте!» и всё в таком духе. Надо было заботиться о себе и маленьком брате – успеть своровать у родителей заначку, чтобы покушать. Озадачиться поиском одежды (ну здесь повезло больше – знакомые приносили). Игрушки отдавать как-то никто не сообразил, и девочка искала их на помойках. А вы знаете, каких прелестных кукол отправляют на «тот свет»? Ну и что, что нет руки – зато какие локоны, из которых можно делать прически! А плюшевые собачки? Пришил пуговицу вместо отсутствующего глаза, прополоскал в тазике, чтобы ушел запах гнилых арбузов и можно играть! Конечно, Свете повезло в том, что дневник ее никому не был нужен и плохие оценки родителей мало волновали. С другой стороны, и пятерки были, за которые хотелось получить восхищенное «Молодец!». И черт с этим велосипедом, который никогда не купят – это железка, не стоящая мечтаний. А мечтать хотелось совсем о другом – как мама обнимет и поцелует в светлую макушку. Или папа протянет руку, чтобы пойти погулять вместе с дочкой. Конечно, что-то такое было…

«Доченькаааа…. – завывала мать, протягивая дрожащие руки. – Ну что ты, мамку совсем не любишь?

И Светке приходилось прижиматься к давно немытому телу, к затхлой одежде, морщиться от запаха водки и отворачиваться от крокодиловых слез. Мамку такое проявление любви не устраивало, и она дочку отпихивала, сетуя на плохое к себе отношение. А тут скучающий папа вдруг решал заступиться, и небольшая пьяная возня между дорогими родителями была обеспечена. Как они родили Вовку – Светкиного брата, неизвестно. Вернее, непонятно, кто им разрешил это сделать. Хотя… Мама в женскую консультацию и не ходила. И если будучи беременной Светкой, она еще как-то работала и состояла на учете, то появление младшего сына расстроило врачей в роддоме. Мальчик хоть и выжил, но здоровьем, а впоследствии и умом, похвастаться не мог. Не олигофрен, конечно, но тяжелый ребенок – пошел в 1,5 года, разговаривать начал в 3, а еще эти слюни, которые сестре приходилось вытирать с Вовкиного подбородка до 4 лет… В школе за голову хватались и искренне радовались, когда Вовка болел. И если Света еще старалась добиться успехов, то смысл Вовчика быстро свелся к желанию поесть, а потом и попить любимые родительские напитки.

Это детство, проведенное в пьяном угаре родителей, настолько выжгло Свете душу, что, собираясь выйти замуж, она искала едва ли не трезвенника-язвенника. Однако поиски избранника немного затянулись – в маленьком городке, где большинство друг с друга знают, Света никак не тянула на роль нужной невестки. Наследство в виде родителей-алкашей и не слишком здорового буйного братца потенциальных свекровей пугало, и сыновья получали порцию неизменных «Только через мой труп!» (кого-то не устраивало отсутствие связей и денег, а кто-то задумывался и о генетическом фоне). Светлана – натуральная блондинка с эффектной внешностью, вдруг снова оказалась в заточении нелюбимого города. Нужно было уезжать, но куда? С ее знаниями в институт она не поступит (чтобы рассчитывать на общагу), а родственников, способных приютить девочку, не наблюдалось. Да и как Вовку оставить? За ним глаз да глаз нужен. Однако проблема неожиданно решилась, хоть и трагическим способом. Напившись привычным составом (мать, отец и Вовка), родственники что-то там не поделили, и началась пьяная потасовка. Слабый здоровьем, но не телом, сынок схватил нож, которым пять минут назад резал черный хлеб для закуски, и без раздумий вставил папашке в грудь. Нож, как ни странно, без сопротивлений вошел в тело отца, и тот на полуслове споткнулся и захаркал кровью. Мама, увидев такое безобразие, недолго думая, схватила чугунную сковородку и стукнула сыночка по голове. Правда Вовчик успел увернуться, и сковорода обрушилась на спину. Заорав от боли, сынок через минуту припечатал этой же посудиной мать. Вид умирающего отца и лежащей без сознания матери, натолкнул сына на следующие мысли: он поджег кипу старых газет, лежащих здесь же, на кухне, и выбежал из квартиры. Как выяснило затем следствие, отец скончался от потери крови, а мать отравилась угарным газом. Квартира выгорела хоть и не дотла, но ремонт предстоял серьезный. Вовка немного побродил по друзьям/товарищам, у одного из которых его и взяли под белы ручки. Света же в это время была в Москве – уехала на рынок, чтобы купить себе и братцу зимние куртки. Купила. Только Вовке куртка не понадобилась – дали ему 8 лет колонии строгого режима. И осталась Света одна. Заняла денег, сделала ремонт, а через 2 года все и подзабыли кровавую драму. Однако сбежать из Зарайска Света по-прежнему не могла: продать квартиру нельзя (в ней был прописан брат, к которому она исправно ездила на свидания и возила передачки).

На помощь личной жизни пришла… стройка. Очередное строительство в городе привлекло не только местных работяг – возводить типовую 9-этажку аж из самой Москвы приехал Александр. Женихом он был знатным – не пил, не курил и жил с мамой и бабушкой в большой московской коммунальной квартире. Веселый и привыкший к тому, что его мнение является оплотом всех остальных мнений, Саша покорил Светкино сердце едва ли не с первого раза. Мужчина без стакана в руке уже являлся для Светы неким подобием Принца на белом коне. А тут… Деловой такой. Умный. Не прошло и 2 месяцев, как Саша из холодных строительных вагончиков переехал в отремонтированную после пожара Светкину квартиру. И все местные, будто сговорились – ни слова жениху про прошлое невесты. А Саша радовался – хоть и не москвичка, но и в 50 километрах от столицы неплохо, тем более, в 2-комнатной квартире. Сашины родные приняли Свету более-менее нормально. На вопрос о родителях девушка отвечала кратко «Умерли». Как жили, чем занимались? Света выдавала информацию 20 —летней давности: папа на заводе, мама в магазине. О Вовке девушка молчала. Через год сыграли свадьбу – скромную и относительно тихую. Так в 27 лет Света впервые стала женой – ее счастью не было предела. И знала она, что пьяные разборки, горы бутылок и блевотина в туалете обошли ее стороной. Не будет этого. О том, что бывает нечто другое, Света не задумывалась. Впервые эта мысль пришла к ней после того, как веселый Саша разбил ей губу. Это случилось после Светиного рассказа о родителях и брате – хоть Вовчику еще надо было сидеть 4 года, но вдруг амнистия или люди, наконец, поделятся знаниями. Тогда Саша почувствовал себя обманутым и ударил Свету. Ощутив странное жжение в ладонях, ударил еще раз. Когда жена упала, двинул ей ногой в лицо и от вида крови не растерялся. Обманула сука. Завлекла и не рассказала о своих ублюдочных родственничках. Нет, разводиться Саша не собирался – возвращаться в коммуналку к матери и бабушке было нереально. Но злость на Свету и чувство, что его «развели, как лоха» практически не покидало Александра. 10 лет с той поры прошло – Иринка родилась и Андрюшка-наследник, Вовчик успел освободиться и снова загреметь в тюрьму (подрался с каким-то кентом и прибил его по старой традиции). Но Саша все никак не мог успокоиться. Нет, конечно, он не лютовал 24 часа в сутки. Но как только кто-то портил ему настроение – он тут же отыгрывался на Свете. А Света радовалась, что Саша не пьет. И самое главное – Ира с Андрюшкой росли в полной семье, с любящими родителями, которые на все ради них были готовы. О чем еще могут мечтать дети?

Аля

«Зацелованный мамой»

Ладошки вспотели, а десны начали как-то странно зудеть. «Это страх» – подумала Аля и сделала еще один не очень решительный шаг к краю перрона. Из тоннеля вырвался поток свежего воздуха – девушка поежилась и вытерла ладошки о джинсы.

Совсем рядом мама уговаривала маленького Принца надеть рюкзачок, а молодые парень с девушкой смеялись над шутками друг друга. Мрачный и неприятный мужчина переминался с ноги на ногу – видимо, опаздывал или хотел в туалет. А три, будто бы клонированные подружки, эмоционально обсуждали увиденное в женском журнале: что-то из серии «Мужчины, характер вашей женщины – это отражение вашего к ней отношения. Для особо одаренных – это не она стерва, а ты дебил!». В общем, час пик данной станции метро не грозил, но Аля на это и рассчитывала – чем меньше свидетелей, тем лучше.

Девушка сделала еще два шага к краю платформы, и от порыва воздуха слегка качнулась – к станции на самом деле торопился поезд. Аля увидела приближающиеся огни и вздохнула. Именно в эти последние секунды нужно попрощаться с родными – так ведь принято, да? Но родных у Али не было: мама еще в роддоме отказалась от дочки не очень разборчивым почерком, а отца девушка не знала. Что касается Алиного мужа, то просить у него прощения глупо – потому что именно он и явился причиной нынешнего поступка. «Даже и поплакать будет некому» – вздохнула девушка и шагнула навстречу рельсам. Поезд, ворвавшийся на станцию, противно загудел. Аля закрыла глаза, но вместо движения вперед, её почему-то резко откинуло назад. Тут же перед глазами пронеслись вагоны. Аля судорожно вздохнула и растерянно оглянулась.

– Под ноги смотри, дура! Чуть на рельсы не свалилась! – зло пробормотал мрачный мужчина, на которого Аля обратила внимание минуту назад. – Блин, вечно торопятся, придурки, на тот свет, наверное!

Поезд остановились, и за открытыми дверьми исчезли мама с сыном, который одел-таки рюкзачок, веселые парень с девушкой, подружки с журналом и даже мрачный Спаситель. Аля неподвижно стояла и после того, как станция совсем опустела. «Боже мой, я ни родителей не смогла удержать, ни мужу дать то, что нужно. Даже умереть не могу!».

Девушка растерянно дошла до скамейки, и устало облокотилась о прохладную мраморную стену. Наверное, нужно поплакать – только вот слез нет: прячутся где-то, собаки сутулые. А ведь повод для рыданий имеется – к тому же весомый: Аля хотела сегодня броситься под поезд, чтобы покончить со всей этой болью и обидами, что мучили ее последние несколько лет. Но даже и из этой затеи ничего путного не вышло… Пора возвращаться из Челябинска домой…

Алька родилась в холодном уральском городке с трепетным названием Снежинск. Ее крохотных подружек исправно носили на кормление, но Аля в их компанию не входила. Мама родила ее «случайно» – не успела сделать аборт. Общение со штатным психологом роддома молодой женщине ничем не помогли – от дочери она отказалась сразу и без тяжких раздумий. Единственное, о чем беспокоилась мать – это о возможности пораньше уйти из больницы (её ждали великие дела!). Аля же (тогда еще безымянный младенец весом 3 кг.) терпеливо лежала в прозрачном кювете и на судьбу не роптала. Медперсонал сразу обратил внимания на эту тихую девочку, которая будто боялась поднять вокруг себя лишний шум. Когда приходило время кормления, малышка просто начинала чмокать губами, в то время, как ее соседи поднимали крик на весь роддом.

– Будет Алевтиной! – сказала акушерка. – Как моя покойная свекровь, Царство ей небесное! Такая же безмятежная была.

И безмятежная Алевтина, согласно маминому распоряжению, отправилась в челябинский Дом ребенка, а через три года в детский дом.

Воспоминания о детском доме у девушки остались странные. Вроде и не обижал ее никто, а с другой стороны и каких-то близких отношений с ребятами она не смогла построить. Ей всегда казалось, что ее желание пообщаться может превратиться в навязчивость, которая в состоянии не очень весело закончиться – от тебя отвернутся все. Аля почему-то очень этого боялась, поэтому жила в детдоме по принципу «Худой мир лучше доброй ссоры». С воспитателями девочка тоже близко не сходилась – взрослые больше любят коммуникабельных детей, Аля же предпочитала держаться в тени – просто при любом удобном случае хватала тетрадку с карандашом и в буквальном смысле отключалась. Рисовать она действительно не просто умела, но и очень любила это дело. Однако из-за постоянных уединений могло сложиться впечатление, что девочка сама не хочет общаться (тем более свои рисунки она никому, как правило, не показывала). Всех этих мыслей, посещающих «друзей по несчастью» Аля не знала и продолжала жить, никому не навязывая свое общество.

С Игорем она познакомилась почти сразу после того, как покинула стены детдома. Ей, как и полагается, выделили неказистую 1-комнатную квартирку в родном Снежинске. Не смотря на отсутствие относительно приличных условий для проживания, Аля с удовольствием окунулась в заботы о жилье. Кто-то из ее бывших одноклассников пытался судиться с администрацией города за откровенно «убитые» выданные квартиры. Но Аля считала, что это лучше, чем вообще ничего. В магазине обоев она и познакомилась с Игорем – веревка, сдерживающая рулоны, лопнула. Молодой человек помог собрать весело рассыпавшиеся «ромбики с квадратиками». Так и завязался разговор, который перешел в знакомство. Игорь предложил донести своенравную покупку до дома. А увидев развалюху, в которой Аля собиралась жить, тут же нашел кучу поводов для дальнейшего общения. Так они и делали вместе ремонт, заодно узнавая друг друга поближе. Аля первое время находилась в некой прострации – внимание, которым окружил ее новый друг, пугало. Она привыкла прятаться в своем уголке и становиться незамеченной. Но с Игорем такой номер не проходил – он уверенно вытаскивал ее из скорлупы и показывал неподдельный интерес в виде каких-то вопросов и шоколадок с почти одноименным названием «Алёнка». Чувство страха держалось недолго – в итоге оно сменилось на благодарность, границы которой с каждым днем имели все более размытый вид. Аля влюблялась. Тем более из обычного молодого человека непритязательной наружности Игорь превращался в Супергероя, существование которого делало жизнь Алевтины ярче и интереснее.

– Тебе, это… красиво с такими волосами, – сообщал мужчина, и Аля таяла от восторга – ей никто раньше не говорил комплименты.

Ей хотелось дарить любимому звезды и радоваться каждому совместно прожитому дню. Игорь был самым лучшим – и умным, и красивым, и благородным. Когда он стал другим? У Али не было какого-то четкого ответа в виде календаря с обведенной красным фломастером даты. На самом деле он сильно и не менялся – приносил домой какие-то деньги (Аля тоже работала, поэтому им хватало), мог повесить полку в ванной, и даже по попе девушку хлопнуть в знак большой любви. Короче, она во всем находила только плюсы.

– Слышь, я сегодня не приду. У матери буду, – говорил Игорь, и Аля бросалась переглаживать и так наглаженные рубашки. Ей отчаянно хотелось, чтобы мама Игоря радовалась Алиному существованию – ведь сынок всегда имеет опрятный вид, даже маленькое пузико от хорошей жизни появилось! Возможно, мама и на самом деле была рада – Игорь не знакомил с ней Алю: лишь возвращался от матери уставший, в мятой и прокуренной рубашке, с запахом перегара и желанием выспаться. Аля помогала любимому раздеться – ей нравилась о нем заботиться. Грязные вещи отправлялись в стирку, муж был от души накормлен завтраком или ужином (смотря в какое время возвращался). Ощущение нужности будто помогало спать в такие моменты не более 4 часов и не чувствовать себя при этом уставшей. Аля была счастлива, потому что ее любили и в ней нуждались. Иногда ей становилось немного не по себе от мысли, что они уже давно живут с Игорем, а он так и не познакомил ее с родителями. Но эти беспокойные и ненужные мыслишки Аля прогоняла, ведь Игорь когда-то давно объяснил ей, что мама – человек сложный. Понравиться ей можно, но для этого надо иметь какой-то вес за плечами – в виде того же совместного проживания. Аля с радостью этот вес и копила. Однажды Игорь вернулся от матери под утро пьяный (впрочем, как всегда) и в испачканной губной помадой рубашке.

– Игорек, – Аля неуверенно взяла рубашку в руки, мучительно соображая – как отреагировать. – У тебя тут испачкано помадой. Это тебя мама что ли зацеловывала? Вроде вы только на прошлой неделе виделись…

Пощечина прилетела настолько неожиданно, что, даже падая, Аля не выпустила из рук рубашку, губную помаду на которой надо было застирать отдельно.

– Не смей так о моей матери, шваль! – рявкнул любимый. – Ты тут никто! И чтобы я не слышал!

По идее Аля находилась в собственной квартире, которую ей любезно выделил муниципалитет. Может, Игорь имеет ввиду то, что они не женаты? Скорее всего…

Аля машинально приложила руку к ноющей скуле, но в руке была зажата злополучная рубашка, которая буквально провоняла сигаретами, пОтом и женскими духами.

– Да это я просто… – растерянно прошептала девушка.

– Не хер просто! И не трахай мне мозг!

Аля послушно кивнула головой и юркнула в ванную. Она совершенно не понимала что ей нужно делать. Игорь ведь ее ударил, да? На ругательства она внимания не обратила – муж всегда так изъяснялся. А после пощечины – надо ведь поругаться с ним? Выгнать его? Господи, но он пьян и не соображает, что делает! А тут еще она со своими дурацкими шутками! Аля присела на край ванной и включила воду. Что делать? Она никогда не понимала женщин, которые готовы терпеть рукоприкладство. Но какое странное ощущение… Наверное, надо попросить Игоря уйти. Да, на время. У него будет возможность подумать. Извиниться. Аля вскочила и выбежала в комнату. Игорь лежал на тахте и спал. Брюки он снимать не стал, а так и бухнулся и в штанах, и в носках. Аля села рядом. Спит… Посапывает… Дурачок пьяный. Девушка провела рукой по волосам любимого, и он заворочался. Пускай спит – потом разберемся. Да и куда его выгонять? К маме? Ей наверняка это не понравится. Пускай спит… Потом разберемся…

Ксения

«Я не хочу»

Ксюша осторожно наклонила ковшик с водой, и от острой боли тут же прикусила губу. Раны саднили и кровоточили – в унитаз убегала розовая водичка, подкрашенная кровью. Господи, как больно! Ксения понимала, что нужно заварить какую-нибудь ромашку и проспринцеваться на всякий случай, но ей так не хотелось выходить из ванной комнаты и снова попадаться мужу на глаза. Хотя… теперь уже можно. Владик наверняка спит и жена его больше не интересует. Сегодня не интересует. А завтра он может опять ввалиться после «напряженного» рабочего дня, успев предварительно «расслабиться» парой порций коньячка в офисе. И снова Ксюша будет шепотом умолять остановиться. Шепотом – чтобы не разбудить спящую в соседней комнате Наташку. А мольбы об одном и том же – не трогать её, жену. Пожалеть. Ксюша громко всхлипнула и тут же испуганно зажала рот рукой. О какой жалости она думает? Боже ты мой, он ведь насилует ее потому, что ему так больше нравится. Владик уже, наверное, забыл, что такое нормальный секс. Как его еще называют: занятия любовью? Это не для него, нет. Ему хочется брать жену силой, отметая варианты неподчинения. Ни уговоры, ни просьбы не имели никакого воздействия. Ксюша подозревала, что только так Владик в состоянии возбудиться – другой подход к сексу его просто не брал, а пользоваться той же «Виагрой» в его возрасте казалось диким. Вот насиловать жену – это нормально. А таблетку выпить, чтобы стоял – это глупо. Как-то Ксюша предложила мужу сходить к врачу – это стоило ей хорошего синяка на скуле и вывихнутого пальца на ноге (ударилась, когда падала). С того момента девушка предпочитала решать проблемы без таких ярких идей. Хотя, что решать то? Ксюша аккуратно промокнула влагалище чистым полотенцем. Владик ответственный муж и отец – Наташка в нем просто души не чает! С работы всегда домой: зарплата, внимание и золотые руки мужа практически всегда в Ксюшином распоряжении. Да и родители Владика обожали. А уж родители были для Ксюши непререкаемым авторитетом: их 40 лет совместной жизни являлись наглядным примером к чему нужно стремиться. И она стремилась. Семья – это святое.

Ксюша вытерла слезы и взяла в руки антибактериальный крем – осталось только помазать саднящую кожу и молиться, чтобы Владик не решил почувствовать себя героем-любовником в ближайшие несколько дней – надо, чтобы влагалище зажило.

Ксюша почти бесшумно вышла из ванной комнаты. Прислушалась – тихо. На кухне достала из холодильника «Валосердин» и накапала стандартную дозу. Конечно, ей сейчас больше всего хотелось поплакать в голос, не стесняясь. Но это желание было слишком роскошным, чтобы осуществиться. Клацая зубами о чашку, Ксюша выпила лекарство. Уфф, сейчас отпустит эта противная внутренняя дрожь. И ноги тоже перестанут дрожать. И руки. В конце концов, что за истерика? Не в подворотне же тебя изнасиловал грязный бомж, а муж… позанимался сексом. Резко немного, грубовато. Но разве он виноват, что ему так надо? Ну не может он по-другому! Ведь во всем остальном он замечательный человек!

Вдруг скрипнула межкомнатная дверь. Ксюша так напряглась, что ей показалось, будто еще секунда, и она описается.

– Мааам…, – появилась на пороге кухни 5-летняя Наташка. – Мне сон плохой приснился….

Увидев дочь, Ксюша шумно выдохнула.

– А чем это воняет? – наморщила нос девочка.

– Пойдем, я у тебя уложу, – ушла от ответа мама, пустив в «ароматную» чашку струю воды из крана.

Господи, это всего лишь ребенок, а ты уже обделаться готова! Ксюша взяла дочь за влажную ладошку, и закрутила в голове сюжеты сказок – какая сейчас поможет малышке забыть плохой сон?

Родившись и всю свою сознательную жизнь, прожив в Санкт-Петербурге, Ксюша всегда мечтала о таком муже, как Владик. Он должен был быть высоким, сильным, умным, симпатичным, добрым… Короче, как ее отец. Как папка, с которым мама на сегодняшний момент прожила целых 40 лет (а когда они только познакомились с Владиком – родители отметили 30-летие совместной жизни). Да, Ксюша была поздним и единственным ребенком. Но видя трепетные отношения родителей, девочка мечтала только о нечто похожем. В совсем юном возрасте она, конечно, мечтала «вырасти и поджениться на папе».

«Верочка, ты не ушиблась? Верочка, у тебя не болит голова?» – постоянно спрашивал отец маму. Владимир Петрович будто бы жил во имя семьи, да и мама не отставала. Все самые большие и вкусные куски предназначались исключительно мужу – Вера Федоровна заботилась о муже 24 часа в сутки, а он о ней.

И Ксюша хотела такой же заботы от собственного мужа. В принципе, она ее и получила – Владик искренне переживал за жену. Если был трезв.… И если не хотел секса… Что там случилось и почему, Ксюша не знала. Но спустя 3 года совместной жизни Владик первый раз изнасиловал жену. У нее по-настоящему болела голова – похоже, в преддверии месячных. Но Владик как-то не на шутку завелся, а Ксюше казалось, что это игра такая. Дебильная на самом деле и вот-вот все закончится.

– Да не хочу я, Владик! Ты совсем глухой что ли?! – пыталась увернуться Ксюша, но муж, схватив ее за запястье, крепко прижал к кровати.

– Владик, отпусти! – затрепыхалась жена, однако выражение мужниного лица ей совсем не понравилось. Во-первых, Владик был пьян и запах перегара отнюдь не способствовал интимному сближению. Во-вторых, глаза мужа приобрели какое-то странное выражение. Владик был зол. Но на что? У Ксюши побежали мурашки. А муж, тем временем, раздвинул коленом ее ноги, и, схватив пальцами трусики, рванул на себя. Треск ткани означал конец нижнему белью.

– Перестань! – закричала Ксюша – тогда она еще могла кричать, ведь дочь была только в проекте.

– Заткнись, шлюха! – рявкнул Владик и ввел пальцы в ее совершенно сухое и не готовое к любовным игрищам влагалище.

– Ты с ума сошел что ли?! – Ксюша попыталась выползти из-под мужа, но не зря она мечтала о большом и сильном мужчине. Вот он – совсем рядом. Заодно раздвигает ей ноги и называет шлюхой.

– Я буду кричать! – предупредила Ксюша, но это были ее последние слова. Владик одной рукой закрыл ей рот, а второй рукой после нескольких попыток вставил ей член во влагалище. Ксюша и не представляла, что во время секса можно испытывать такую боль – сухие стенки лона совсем не ждали гостей, и любое движение мужа внутри нее создавало ощущение трущейся наждачки.

Ксюша мычала и извивалась, но Владик не сменил ни намерения, ни темп. Наоборот, Ксюша почувствовала, что член внутри нее стал более твердым – мужу нравилось то, что он делал. Он возбуждался от этого! Слезы неровными дорожками вытекали из уголков глаз и затекали в уши. Ксюша крутила головой, но Владик не собирался останавливаться.

– Получай, мразь! – выдохнул он в лицо жене и ее глаза расширились от ужаса. Господи, что происходит-то?

Ей было страшно, потому что таким мужа она не знала.

– Владичка, пожалуйста, не надо! Владичка, остановись! – заскулила Ксюша, решив сменить тактику.

Владик не закрыл ей рот рукой – он схватил ее за волосы, заставив Ксюшу вскрикнуть от боли и изогнуться, и прохрипев: