Текст книги "День святого сельдерея"

Можно ли уйти от лишнего веса?

Это была еще одна история, которая стала для меня необъяснимой загадкой – ка-ак? Как это вообще возможно?

Опущу детали допроса с пристрастием, скажу кратко. Стэн тогда просто уволился с работы, на которой приобрел те самые плюс 20 кило и где, цитирую, «даже пообедать было некогда, зато были безлимитные печеньки, жопу на машине перевозишь от дома до работы и обратно, в выходные никуда особо не шарахаешься. Ну и нервы в клочья каждый день».

И пока была возможность побыть пару месяцев дома, завел себе щенка маламута, с которым, как выяснилось, надо было гулять минимум два-три часа.

В общем, в день набегало примерно 10–15 километров.

После первой прогулки «пластом лежали оба, и не знаю, кто в большей степени вымотался, Марс или я». А потом как-то незаметно оба приноровились подолгу шарахаться в парке.

«Я не особенно люблю прогулки, пробежки, паркур. Не мое это все. Но потом я завел собаку…»

В итоге через месяц от двадцати килограммов, набранных за время начальственной службы, не осталось ни одного лишнего. За месяц, Фридрих!

При этом никаких специальных диет, фитнес-клубов, суперфудов и прочих извращений индустрии похудения.

Более того, после переезда в загородный дом, где собаку можно было пустить в автономный выгул на двенадцати сотках, Стэн окончательно прилип к рабочему креслу прямо в кабинете. И круги по лесу уже не наматывал. Тем не менее даже через год после релокации оставался таким же костлявым. Моей черной завистью можно было красить паруса пиратских кораблей…

В состоянии глубинного шока я уползла спать. Церебральное содержимое кипело, пытаясь связать услышанное со знаниями о калориях. Благо за нарушение первого закона термодинамики у нас не сажают. Поэтому у меня была возможность продолжить выяснение – как так вышло? Все мои представления о том, как сбросить 20 кг за месяц, Стэн распылил на атомы одним фактом своего существования.

И очень печалило, что повторить экспериментальным путем все то же самое было нельзя. Губернатор Ленобласти собственной персоной разъезжал по районам и зорко выслеживал тех, кто убегал из локдауна в самоволку.

Тем временем моя широкая душа уже мешала функционированию внутренних органов. И если массовый прирост продолжится такими же темпами, то скоро мне понадобится портативный гузноподъемник – ну, чтобы отрывать задницу от кресла и доносить до того пункта, куда даже царь пешком и без охраны ходил.

А ночью проснулся мой внутренний маркетолог

От оглушительного крика: «В Бухенвальде толстых не было!»

– А здоровые – были? – спросила я своего астрального собеседника. – А соотношение выживших к погибшим измерить не забыли?

Приснится же такое…

Пожелала автору знаменитой фразы отправиться хотя бы на трехдневную экскурсию с полным погружением именно туда, куда теперь «ссылают» всех неспособных «рот зашить», и пошла на кухню, заваривать кофе.

Бухенвальд, Бухенвальд… что ж вы все к нему так прицепились-то?

Вы же говорите о людях с лишним весом, что они поголовно больны. Но отсутствие жировой ткани или резкая ее потеря – это ведь тоже не всегда про «здоровый образ жизни».

Методам достижения дзена стройности я и вовсе поражаюсь. В святые девяностые, помнится, продавался такой препарат, морозник кавказский. В аптеках отпускали!

Весь эффект заключался в том, что начиналось жесткое отравление организма. А кто во время интоксикации способен хоть ложку жрачки в себя запихнуть? Вот-вот.

Из тех же святых девяностых я сохранила воспоминание о «бусиновской водочной диете», на которой успешно сидели барышни из стрип-клуба.

Все тот же эффект жесткой интоксикации – и жрать совсем не хочется. Правда, на моих глазах у одной такой «худеющей» выкидыш случился. А в тридцать лет закончилась успешная карьера – вместе со всем остальным закончилась. На глубине два метра кладбищенской земли.

Потом был сибутрамин – каждые полчаса по телеку мелькал. Потом тоже внезапно и резко запретили. Из-за чудовищных побочных эффектов.

Но особенно мне запомнилась настойчивая реклама «клизмотрона», точнее, аппарата для гидроколонотерапии – тотального промывания кишечника.

Практиковали во всех «прогрессивных» клиниках и очень горячо рекомендовали всем врачебным сообществом – для выведения «шлаковых залежей».

Бэмс! – любимая кружка с котиком хрястнулась на пол. Освежитель памяти мне нужен, надо будет заказать.

А ведь всего лишь несколько месяцев назад взялась сооружать на досуге эпическую фэнтезийную книгу. И чтобы добиться максимальной реалистичности персонажей, приставала с вопросами к людям соответствующих профессий. Ну чтобы психиатр говорил фразами настоящего доктора, патологоанатом показал в деталях алгоритм нарезки трупов…

Тогда же, пользуясь случаем, спросила про «каловые залежи в кишечнике». О них, помнится, двадцать лет назад гудела вся растревоженная страна. И чем только их не выковыривали. И клизмами трехведерными, и салатами щеточными, и какой-то смесью масла с лимонным соком, и через рот, и через жо…

«Даже не возьмусь посчитать количество павших в этой войне со здравым смыслом», – задумавшись, ответил врач-патологоанатом. И горячо меня заверил, что за двадцать с лишним лет работы никаких таких завалов, камней и паразитов не видел. Впрочем, тараканов в головном мозге тоже, если меня вдруг заинтересует и этот вопрос.

Не было никаких шлаков. Их просто выдумали. А потом убедили весь мир в необходимости с ними бороться.

Типичная, можно сказать, классическая лестница Ханта. Прием маркетинга, при котором проблему сначала выдумывают, потом всех начинают дружно пугать ее последствиями. А затем, конечно же, продают революционное решение.

То есть получается… объективно у большинства людей нет проблемы лишнего веса, но давайте эту проблему создадим!

Потом объявим природные объемы груди недостаточно красивыми – и поставим силиконовые! Натуральные мышцы будут недостаточно накачанными, и всем по годовому абонементу на персональный тренинг (а как же иначе, только хардкор!). А если природа против такого вмешательства, и на натуральном питании не нарастишь, изобретем химических препаратов – и их тоже банками, банками!

Главное – все это щедро сдобрить правильными словами про здоровье и привлекательность – и можно грузить вагонами.

Память услужливо подсовывала мне слова из тысяч газет, журналов, рекламных объявлений.

Про «недостатки», «несовершенства», «излишества» и даже «патологии».

Я вспомнила, какой фэтшейминг царил у меня дома. Объективно я была не особенно толстым подростком, сорок шестой размер. Но меня постоянно «сажали на диеты» и кормили всеми модными препаратами, какие выбрасывались на рынок святых девяностых. Все ради того, чтобы я была «тонкая-звонкая».

Каждый раз жесткими, во всех смыслах токсичными методами меня удавалось «похудеть» до критической точки, когда организм включал принудительно режим «хочу жить» и срывался так, что последующая трата денег на модные препараты признавалась бессмысленной.

Зачем все это? А потому что «никто замуж не возьмет», а если возьмет, то сначала будет изменять, а потом всенепременно бросит. Я не смогу найти нормальную работу, потому что приличной одежды на таких не шьют, только танковые чехлы.

Однако при двух диагнозах – гипотиреоз и резистентность к инсулину – долгосрочного эффекта не добиться, как ни бей. Поэтому к тридцати годам меня оставили в покое. Наградив на прощание памятной фразой: «Женщина берет или лицом, или фигурой, а ты… ну зато умная, не пропадешь».

Из вредности я взяла и пропала – уехала жить и работать в Египет, когда он был еще дружественной и любимой курортной страной. А там, к вящему счастью, понятия лишнего веса не было – только запасной.

Слегка отдохнув от токсичных установок, я стала понимать разницу между понятиями «худой» и «здоровый». Насмотрелась достаточно на и тощих больных, и на качков, обколотых синтолом, и на вполне бойких жизнерадостных людей, гордо носящих размер XL.

В Египте не наблюдалось пропаганды всеобщего похудения до костей, маниакального стремления к «правильному питанию» и прочей культовой ереси. У них в стране другая государственная религия.

Возможно, поэтому меня не настолько сильно озадачило то, что за семь лет я благополучно переросла из весовой категории «53 кг» в грандиозные для моего роста «76».

Тогда же я перестала верить в теорию калорий

2012 год. Я работала аниматором в пятизвездочном отеле Хургады. Каждый день – 3–4 часа репетиций ирландской чечетки. Занятия степ-аэробикой, зарядка, волейбол, потом – вечернее шоу, танцы с туристами. Двенадцать – шестнадцать часов активной физической работы каждый день.

И, как была я в начале своей недолгой карьеры размера L, так и осталась через год – даже при таком суровом режиме физической активности.

А через год с небольшим вот эти все ежедневные многочасовые «скачки» закончились для меня крайне печально: травмой ноги. Сначала были уколы, потом я не смогла больше танцевать, потом – ходить.

Потом слегла с температурой на три дня…

Итоги обследования были неутешительными – хорошо, если я вообще смогу нормально передвигаться без палочки.

Можно ходить, медленным шагом. Но не прыгать и не танцевать. И, скорее всего, это уже пожизненно. Для меня, для человека, привыкшего все время быть в броуновском движении, это был даже не приговор… Это было страшно.

Поэтому от страха я согласилась на совершенно дебильную работу – шопинг-гидом. Собственно, так и оказалась в абсолютно новой для себя туристической сфере (и надеюсь больше никогда в нее не возвращаться).

Потом у меня украли загранпаспорт – и я осталась уже без работы (в отель без паспорта не пускают) и без возможности устроиться (про заработки онлайн тогда еще никто не заговаривал, если что).

«Возвращаться домой» особо некуда, да и на те скромные деньги, на которые в Египте можно было прожить три месяца, я бы даже месяц не выжила. Зима, знаете ли, одна только тонна сезонной одежды могла съесть все мои сбережения…

В принципе, жить мне было на что, три месяца пересидеть дома в ожидании новых документов – ну подумаешь…

Несложно догадаться, к чему привело резкое уменьшение физической нагрузки, тяжелейшая депрессия и крайне нездоровая египетская еда. 65 кг при росте 152 см. Очаровательно, знаю.

Причем я этого даже особо не заметила – плюс 10 кг Как можно «не заметить»? Да легко, если носишь постоянно какое-то безразмерное тряпье и штаны на резинке, которым плюс-минус 10 сантиметров никакого рояля не играют.

Собственно, тогда же я выяснила, что превышение вертикальной нагрузки на ноги очень плохо сказывается на возможности передвигаться даже медленным пешком.

И тогда же решительно взяла себя в руки – я вообще барышня решительная.

Теория калорийности мне вполне понятна, интернет знаком, поэтому я обзавелась кухонными весами. Рассчитала суточную калорийность своей еды (благо времени на готовку было предостаточно), а также посчитала энергорасходы на физические упражнения.

С точки зрения законов термодинамики все было математически правильно. За месяц правильного питания (с учетом роста, веса, базального метаболизма и прочих параметров) плюс динамически нарастающая физическая активность – я должна была избавиться от пяти килограммов из десяти лишних. За второй месяц – еще от пяти.

С позиции классических диетологов и прочих «ПП-гуру» расчет идеальный, не больше полутора килограммов в неделю, короче, все по науке.

Не нарушала ничего, ни режима, ни дозировки еды.

Тогда какого лешего через месяц детального соблюдения режима мой результат составил всего два килограмма в минус???

Гуру фитнеса и прочие околотусовочные кадры поспешили заверить меня, что все дело в мышцах – они, дескать, тяжелее, поэтому наращиваются в то время, как жировая масса покидает организм, поэтому вес практически не меняется, бла-бла…

Не думаю, что за месяц умеренных тренировок можно нарастить три килограмма мышечной массы, но тогда я в эту ахинею поверила.

И даже с упертостью осла решила продолжить истязать себя второй месяц.

Надо ли говорить, что результат был еще более скромным. А точнее, нулевым.

Причем, несколько укрепив организм, я на второй месяц решилась выполнять упражнения по методике «1000 калорий за одну тренировку».

А теперь давайте математическое уравнение попробуем: тренировка – минус 1000 калорий.

Суточный рацион – 1500.

Базовый метаболизм (ну там работа сердца, легких, прочих органов, регенерация тканей) отнимает еще минимум 1200 калорий.

Итого в расходе – 2400 калорий, в приходе 1500.

Оставшиеся 900 организм должен откуда-то взять, правильно?

Логично было бы предположить, что брать он их должен из «стратегических запасов».

1 грамм жира – это 9 калорий (опять же, согласно теории калорийности), то есть в день мои «потери» должны были составлять 100 граммов. В месяц – минимум 3 кг.

Это не считая того, что какое-то количество энергии тратится на обычные бытовые действия – пожрать приготовить, посуду помыть, до магазина сгонять…

Все это я тоже учла в расчетах, если что.

Тогда какого, спрашивается, лешего при всей математике истинные потери составили ноль?!

Ну вот серьезно?

Ровно ноль! За месяц ограничений питания и очень, очень интенсивных тренировок!

Удивительно, да?

В общем, забегая немного вперед, скажу, что я тогда очень сильно расстроилась. Даже не просто очень сильно, а пипец как.

В очередной раз забила на все, причем самый большой болт, какой нашелся в арсенале. И в состоянии совсем уж ахтунговой депрессии решила, что терять мне больше нечего – уже все потеряно.

Вот так к 2015 году я дошла до своего «максимума» – 76 кг при все том же росте полтора метра.

Тогда же в моем «рационе» появились сахаропонижающие препараты, противовоспалительные мази для суставов, ноотропы, потому что мозг отказывался функционировать в нужном режиме, а потом уже и депрессия.

Прекрасные итоги следования горячо рекомендуемому режиму «ешь меньше – двигайся больше». Просто восхитительные!

Апрель 2020. Ленинградская область

Стэн вышел на кухню, бурча, что опять утро наступило раньше, чем он проснулся. И застал меня, увлеченно уткнувшейся в ноутбук.

– Что читаем?

– Учебник по ядерной метафизике.

– Не знаю, какая муха тебя укусила, но, видимо, целебная. У тебя хотя бы глаза снова живые.

– И шелковистые. Стэн, что измеряют в калориях? В Яндекс не подглядывать!

– Даже не собирался, я Гуглом пользуюсь. Еду в них измеряют.

– В попугаях твою еду измеряют!

– Что не так с моей едой? Я думал, это курица. – На синюшную тушку в миске был брошен подозрительный взгляд.

– Воробей, фаршированный картечью. В калориях измеряют тепло!

Коллега жестами объяснил, куда мне идти, чтобы послать воздушный поцелуй в безвоздушное пространство.

– Ну?!. – От меня еще более выразительным жестом потребовали дальнейших объяснений.

– Организм человека – это биохимическая, а не теплофизическая станция. Поэтому измерять питательные вещества в единицах тепла – это все равно что замерять глубину цвета в морских милях. Ты вообще хоть раз задумывался, откуда берутся цифры калорийности на этикетках?

Питательная ценность курицы, измеренная в попугаях

В Египте нет привычки потребления молочных продуктов. Ну так, переслащенные йогурты, невозможно противный кефир, молоко, напополам смешанное с антибиотиками…

Я, как все вегетарианцы, очень тосковала по творогу. Его вообще нигде не продавали, поэтому как хочешь, делай самостоятельно.

Ну а куда деваться, вариантов не по пояс. Обычно мои кулинарные способности сводятся к умению с помощью железной аргументации скомкать противника как блин. А тут – поди ж ты, творог.

Когда молоко (понятное и вполне измеримое) разделилось на две отдельные субстанции – творожную массу и сыворотку – мне стало очень любопытно: сколько калорий в каждой из двух «половинок»? Логично же предположить, что какая-то часть молочного жира и сахара осталась в сыворотке, но какая?

Опять же откуда-то производители пищевых продуктов берут свои «цифры»? Как-то замеряют процент сахара (и углеводов в целом), допустим, в партии яблок, идущих на изготовление джема? Ну чтобы эти самые цифры на этикетке были не умозрительными, по условному яблочному стандарту, а чтобы соответствовали степени сладости и калорийности именно тех фруктов, которые были закуплены.

В общем, тогда я на что-то отвлеклась и забила. А теперь вспомнила, озадачилась и пошла читать. Еще не ведая, что моя жизнь уже не будет прежней, а в теорию калорийности я буду верить чуть меньше, чем в Деда Мороза.

Итак, единственным по сей день способом измерения количества белка в продуктах как был, так и остается метод Кьельдаля, изобретенный в 1883 году. Пивоваром. А используется везде, от пищевой промышленности до медицины.

Класс! Можно также бодро замерить количество железа в гвоздях и предлагать всем больным анемией посыпать гречку гвоздяной стружкой в качестве приправы.

Собственно, белок измеряется по принципу содержания азота. Это ничего, что белки состоят из разных аминокислот, с разным содержанием азота, от 14 до 30 %. Но кто же будет на молекулы расщеплять кусок говядины, какому идиоту настолько нечем заняться?

Поэтому было принято, что в условных «всех подряд» аминокислотах 16 % азота. Аминь.

При этом азот – это не то чтобы симбионт белка. Он может существовать и сам по себе, и в компании с какими-либо еще веществами. Например, в группе витаминов группы В его можно обнаружить.

Дальше еще интереснее: когда было нужно протолкнуть на рынок исключительно «здоровые» зерновые культуры, как-то очень удачно преувеличили их белковую ценность. Потом, конечно, многократно опровергли так называемые «коэффициенты пересчета Джонса», выяснив, что в кукурузе, пшенице и прочих растительных культурах не так-то и много протеина. Но кто ж их читает, опровержения эти…

Теперь мы знаем, что белковая ценность продуктов практически неизвестна (а биоусвояемость – еще в большей мере загадочна).

А что с жирностью? Того же творога и сыворотки?

Это, оказывается, можно выяснить методом нагревания – с разбросом ошибочности от 2 до 15 %. И чтобы не мучиться, снова возьмем среднее значение – и пес с ним!

Теперь, когда мы «на глазок, в попугаях» вычислили умозрительное содержание белков и жиров, углеводы пойдут в расчет по остаточному принципу.

Осталось обозвать это питательной ценностью и перейти к расчетам калорийности.

И тут передо мной разверзлась бездна!

Термин «калория» ввел в обиход химик Николя Клеман-Дезорм, аж в 1824 году. Разговор был, понятное дело, не о человеческой физиологии, а об измерении физического тепла. Калория – это количество тепловой энергии, необходимое для нагревания 1 грамма воды на 1 градус Цельсия.

Теорию калорийности продуктов популяризировал исторически легендарный Антуан Лоран Лавуазье. Любил мужик ставить разные эксперименты с печкой-калориметром. То дровишек туда подкинет, то подопытную мышку решит спалить – и посмотреть, сколько тепла она будет выделять.

Для этого калориметр (этакую полую «бомбу») покрывали слоем льда, изолировали от внешней среды, чтобы ничего не мешало, и измеряли, как быстро растает лед от выделения тепла «изнутри». А уж что там у нас горит, дрова или мышка – неважно. В калориях измеряется тепло, а не этичность его источника.

И, видимо, однажды подышав на замерзшее окно, Лавуазье пришел к чудесной мысли, что дыхание подобно горению. Откуда такая поэтическая ассоциация возникла, неясно.

Но, будучи маститым, известным и уважаемым ученым, он лихо так поставил знак равенства между физиологией и физикой. Дыхание – это то же самое окисление, потому как организм человека, по мнению нашего любителя паленых мышек, – это тоже такая печка, внутри которой «сгорают» как дрова белки, жиры и углеводы. Ну мы же дышим, вдыхаем кислород, он соединяется с элементами человеческих тканей, а на выходе мы получаем воду и углекислоту.

Браво.

Затем в девятнадцатом столетии еще один химик Юстус фон Либих подтвердил идею, что организм – печка, пища – дрова, и составил те самые таблицы калорийности, которыми до сих пор все пользуются.

На основании чего составил – догадаться несложно. Скорости, с которой горит мышка.

Следующим знатоком калорийности стал химик Уилбур Олин Этуотер, который решил измерить калорийность отдельных элементов. Вычисляя содержание белков по замерам азота, жиров – с помощью нагревания, углеводов – по остаточному принципу. А клетчатку считали по массе пепла.

Вот так мы и получили калорийность белка и углеводов в 4 ккал на грамм, жиров – 9 ккал на грамм и никакого представления о питательной ценности для организма. И, конечно же, ни малейшего представления о поведении различных нутриентов в этом самом организме.