Текст книги "Наперекор всему"

– Так ты хирург?! – изумленно воскликнула Элизабет. – Не просто врач, а хирург? То есть ты делаешь все эти ужасные, сложные операции?

– Ага, – улыбнулся Том.

– Ну и ну! – протянула Элизабет. – Да, вот уж никогда бы не подумала, что ты станешь таким… хм… серьезным человеком.

Никак не отреагировав на это замечание, Том посмотрел на часы, а затем деловито проговорил:

– Ладно, Бет, пора завтракать. А то мы не попадем в твою редакцию даже к концу рабочего дня. Кстати… – он бросил на нее заговорщицкий взгляд, – как ты смотришь на то, чтобы я зашел в редакцию вместе с тобой? Думаю, это будет весьма досадный сюрприз для твоего шефа.

– Отличная идея! – радостно воскликнула Элизабет.

– Тогда одевайся – и бегом на кухню.

Полтора часа спустя Элизабет входила в редакцию «Нью-йоркского курьера» под руку с Томом. Эффект превзошел все ее ожидания. Коллеги Элизабет чуть ли не повскакали из-за столов, чтобы лучше рассмотреть ее спутника. А Вирджиния Ривз даже захлопала в ладоши от восторга.

Неспешно проследовав через помещения редакции, Элизабет вошла в свой кабинет. Здесь она попросила Тома подождать ее и вошла в кабинет шефа, оставив дверь приоткрытой.

– Элизабет? – Саммерс вскочил с кресла и устремился к Элизабет с перекошенным от гнева лицом. – Что это за штучки?! Что ты себе позволяешь?! Я думал, с тобой что-то случилось, а ты спокойно заявляешься на работу в середине рабочего дня, будто так и надо!

– А что, собственно, произошло? – с невинной улыбкой спросила Элизабет. – Подумаешь, немного опоздала!

– Что?! – вне себя от возмущения воскликнул Саммерс. – Немного опоздала?! Да в своем ли ты уме, детка? Или ты возомнила, что у тебя здесь какие-то особые привилегии?

– Конечно. Я же твоя любовница!

На какое-то время Саммерс лишился дара речи.

– Да ты… да ты или совершенно обнаглела, или сошла с ума! Ну нет, милочка моя, со мной этот номер не пройдет! Я не позволю садиться себе на шею! Я… да я тебя…

– Сбавь обороты, приятель, – раздался за спиной Элизабет голос Тома. – А не то, смотри, как бы тебя удар не хватил от наплыва эмоций. В твоем возрасте этого следует опасаться.

Саммерс просто позеленел.

– Кто вы такой, черт возьми?! – в бешенстве заорал он. – И почему осмелились войти в мой кабинет без стука?!

– Я – близкий друг Элизабет, – спокойно пояснил Том. – И не позволю вам разговаривать с ней в таком тоне. А впрочем, – прибавил он, презрительно пожимая плечами, – вам вообще не о чем больше с ней разговаривать. Элизабет увольняется.

– Что? – Саммерс растерянно воззрился на Элизабет. – Как? Элизабет, это что, правда?

– Да, мистер Саммерс. Я пришла получить расчет.

– Вот, значит, как? – пробормотал Саммерс, переводя взгляд с Элизабет на Тома и многозначительно покачивая головой. – Так вот почему ты… А я-то думал… А оказывается…

– Довольно болтать, приятель, – оборвал его Том. – Давай Элизабет расчет, не задерживай нас.

Саммерс надменно поджал губы.

– Уходить она может хоть сейчас. А вот расчет я ей давать не собираюсь.

Том медленно приблизился к Саммерсу.

– Не собираешься? А если хорошенько подумать?

– Да вы…

– Мистер Саммерс, если не ошибаюсь, ваша газета рекламировала «чудодейственные» препараты для лечения гастритов, колитов и всего такого? – вдруг спросил Том, вперив в него жесткий взгляд. – А известно ли вам, что многие из тех, кто пользовался этими препаратами, вскоре угодили на операционный стол? Нет? А о том, что фирмы, заказывавшие у вас рекламу, внезапно куда-то исчезли, вам тоже неизвестно?

– Что? – переспросил Саммерс с побледневшим лицом. – О чем вы говорите, черт подери, я вас не понимаю!

– Все ты прекрасно понимаешь, мошенник! – гневно воскликнул Том. – Ты помещал в своей газете рекламу лекарств, не удосужившись проверить лицензии фирм. А это, как тебе известно, является нарушением закона. Смотри же, чтобы больше такого не было, а не то я до тебя доберусь! – Он погрозил Саммерсу кулаком. – Ладно, а теперь выписывай Элизабет расчет. И не забудь про компенсацию за неиспользованный отпуск!

Саммерс покачнулся на месте, словно собирался грохнуться в обморок. Потом, совладав с дурнотой, уселся за стол и быстро выписал Элизабет расчет. Взяв листок, Элизабет молча отвернулась от Саммерса и, подхватив Тома под руку, проследовала в бухгалтерию.

Получив расчет, Элизабет и Том покинули редакцию. Едва они оказались в машине Тома, Элизабет тотчас засыпала его вопросами, которые последние двадцать минут вертелись у нее на языке.

– Все очень просто, – пояснил Том. – В последние месяцы к нам, а также в другие больницы стали поступать пациенты, которые пользовались одними и теми же лечебными препаратами. Была проведена проверка, и выяснилось, что эти препараты вредны для здоровья. Одну из фирм, продававших лекарства, удалось привлечь к суду, остальные успели закрыться и исчезнуть в неизвестном направлении. Ты должна помнить их названия… – Он перечислил ряд фирм, заказывавших рекламу в «Нью-йоркском курьере».

– Да, я помню их рекламу, – кивнула Элизабет. – Но, боже мой, мне и в голову не приходило, что это мошенники!

– Зато я не сомневаюсь, что твой шеф прекрасно знал об этом, – гневно проговорил Том. – Но, к сожалению, его очень трудно привлечь к ответственности. Ведь фирмы предоставляли лицензии, и Саммерс может сказать, что у него не было оснований им не доверять. На самом же деле он должен был проверить, каким путем получены лицензии и не фальшивые ли они случайно. Но он этого не сделал, потому что думал только о прибыли.

– Хм! – Элизабет озадаченно покосилась на Тома. – Так ты давно знал, что Саммерс связан с мошенниками? А почему мне не сказал? Вчера или хотя бы сегодня?

– Ты не упоминала название газеты, в которой работаешь, а фамилия Саммерс не такая уж редкая. Я связал концы с концами только тогда, когда мы оказались в редакции.

– И, надо заметить, очень вовремя. Иначе не видать бы мне расчета как своих ушей.

Том притормозил на светофоре, повернулся к Элизабет и посмотрел на нее с мягким упреком.

– Вот видишь, с каким непорядочным человеком ты общалась! Да еще и замуж за него хотела выйти!

– Но я же не могла знать, что он имеет дела с мошенниками!

– Бет! Да ведь у него на роже написано, что он хам и подлец! Как можно быть такой слепой? К тому же, – с колкой усмешкой прибавил Том, – я просто не могу понять, за что ты в него влюбилась. Ну был бы хоть красавец! А то так, ничего примечательного. Потасканный старый хрыч.

– Джон Саммерс вовсе не старик, с чего ты взял? – возразила Элизабет, смущенно покраснев. – Ему всего сорок пять лет.

– Сколько? Сорок пять? Ну да, конечно, самая подходящая партия для девушки твоего возраста!

– Но ведь мужчина и должен быть старше женщины!

– Кто тебе такое сказал?

Глаза Элизабет изумленно расширились.

– Что значит – кто? Об этом пишут все психологи!

– Какие? Те, что печатаются в дамских журналах? Дорогая моя Бет, у тебя устаревшая информация. Современные психологи вовсе не считают, что мужчина должен быть старше. И потом, – Том посмотрел на Элизабет с легким прищуром, – вот ты всегда следовала советам психологов. И что? Много пользы они тебе принесли? Судя по всему, нет. А те старые хрычи, к которым ты еще со школы питала какое-то ненормальное пристрастие, еще меньше!

Вспыхнув до корней волос, Элизабет отвернулась. Она чувствовала себя так, будто ей залепили пощечину. О, конечно же Том прав! Именно поэтому его слова так чувствительно задели Элизабет. А особенно намек на ее первую, несчастную любовь к учителю истории Алану Робертсу, тому самому мужчине, которому она имела глупость признаться в любви на выпускном балу. Но какое право имеет Том Хантер делать ей подобные намеки? Он ей никто, абсолютно чужой человек.

И вообще, наша «радостная встреча школьных друзей» слишком затянулась, раздраженно подумала Элизабет. Потом повернулась к Тому и решительно сказала:

– Останови машину, Том. Я хочу выйти.

Он чуть снизил скорость и бросил на нее встревоженный взгляд.

– Извини, Бет, пожалуйста. Я не должен был говорить тебе этого.

– Я не сержусь, – солгала Элизабет. – Я просто… просто я думаю, что нам пора прощаться.

– В каком смысле?

– В том, что наше общение затянулось.

– То есть ты собираешься снова исчезнуть из моей жизни? – уточнил он, не глядя на нее. – И на какой же срок теперь?

– Навсегда.

Том свернул на тихую улочку и заглушил мотор. Потом повернулся к Элизабет и посмотрел на нее долгим, внимательным и, как ей показалось, расстроенным взглядом.

– В чем дело, Бет? Почему ты так торопишься со мной расстаться?

– Потому что… потому что мы совершенно чужие люди, Том. Наша вчерашняя встреча произошла случайно, и я не понимаю, почему она должна иметь какие-то последствия.

– Это надо понимать так, что ты не хочешь со мной встречаться?

– Да, Том. Не хочу.

– Почему?

– Что значит – почему? Потому что я не влюблена в тебя и вряд ли когда-нибудь влюблюсь. Да и ты тоже, – она посмотрела на него с легким сомнением, – ты ведь тоже не влюблен в меня. Зачем же нам тогда встречаться? Просто так, от скуки? По-моему, это глупо.

Какое-то время Том молчал, сосредоточенно барабаня пальцами по приборному щитку. Потом глубоко вздохнул, повернулся к Элизабет и спросил:

– Где ты живешь?

Элизабет назвала адрес, и он нажал на газ. Всю дорогу до дома Элизабет они молчали. Том ничего не говорил, а Элизабет не решалась заговорить первой. У ее дома он остановил машину, помог ей выйти и, не глядя в глаза, сказал:

– Я позвоню тебе, когда подыщу подходящую работу. Думаю, дня через два-три.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Элизабет. И, чуть помедлив, прибавила: – И вообще, Том, спасибо тебе за все. То есть за то, что ты опять поддержал меня в трудный момент. Без тебя мне, наверное, было бы нелегко пережить вчерашний вечер, ночь и сегодняшнее утро.

– Пожалуйста, – ответил он с какой-то странной, грустно-ироничной усмешкой. А затем быстро сел в машину и уехал.

3

Расставшись с Элизабет, Том поехал домой. На работу ему сегодня не надо было: утром, когда Элизабет еще спала, он позвонил в больницу и взял выходной. Правда, настоящего выходного дня у него не получилось. Да и вообще, все пошло совсем не так, как он надеялся.

Войдя в квартиру, Том торопливо сбросил куртку и прошел в гостиную. Потом подошел к бару и достал из него бутылку бренди. Наполнил стакан, отхлебнул немного, затем закурил и принялся расхаживать по гостиной, обдумывая все, что произошло с ним за последние сутки.

Том обманул Элизабет. Их вчерашняя встреча в «Вечернем блюзе» была не случайной. Идя в это кафе, Том ожидал встретить там Элизабет. Правда, он совсем не ожидал, что она придет туда в таком плачевном состоянии. Однако эта неожиданность была единственной. В остальном же все получилось так, как Том и предполагал. То есть что Элизабет придет в «Вечерний блюз» одна где-то около семи вечера. Том знал, что она имеет привычку заходить в кафе в это время суток. Он вообще много чего про нее знал. А за истекшие сутки узнал еще больше. Правда, это знание ничем ему не помогло. Он абсолютно не был нужен Элизабет. Ни тогда, десять с половиной лет назад, ни сейчас. Он вообще не нужен этой девушке. Зато она нужна ему… всегда.

Том влюбился в Элизабет одиннадцать лет назад, когда они начали учиться в выпускном классе. Но и до этого она нравилась ему больше всех остальных девчонок. Правда, встречался он не с ней, а с другими девушками. Более общительными, более раскрепощенными. А проще говоря, с теми, кто был не прочь заняться сексом и не требовал от парней долгих ухаживаний.

А Элизабет Джемисон была совсем не такой. Она была очень порядочной, благовоспитанной и несколько застенчивой девочкой. Никому из парней даже в голову не могло прийти подкатиться к ней с каким-нибудь непристойным предложением. Кое-кто из них, правда, предлагал ей встречаться – серьезно, без намека на секс или что-то подобное. Но Элизабет всякий раз вежливо отказывалась, и к выпускному классу ее оставили в покое. Одноклассники пришли к выводу, что хорошенькая головка Элизабет Джемисон забита исключительно учебой и умными книжками. И только один Том Хантер разгадал тайну ее неприступности. Присмотревшись к Элизабет, он подметил, что она не интересуется ровесниками. Ей нравятся мужчины постарше. И это еще мягко сказано! Потому что Элизабет нравились не просто парни на пару-тройку лет старше, а взрослые мужчины. В одного из них, тридцатилетнего учителя истории Алана Робертса, она влюбилась не на шутку.

А Том влюбился в Элизабет. Отчаянно, страстно и… абсолютно безнадежно. Конечно, он не бездействовал. В течение целого учебного года Том усиленно пытался завоевать сердце Элизабет. Но все, чего он добился, – это несколько походов в кафе или театр. Да и то во время этих встреч Элизабет держалась с ним исключительно в дружеских рамках. При малейшей попытке перевести отношения в другую плоскость Элизабет замыкалась в себе. Или отшучивалась, делая вид, что не понимает намеков Тома. А в один прекрасный момент взяла и откровенно призналась Тому, что влюблена в Алана Робертса. Правда, Том уже и сам об этом догадался…

Выпускной бал он запомнил до мельчайших подробностей. Так же, как и ее платье, прическу и даже туфли с колготками. Что, впрочем, было нетрудно сохранить в памяти: ведь с того вечера у Тома осталась куча фотографий и видеокассета. А выглядела Элизабет в тот день настоящей красавицей. Как и на других девушках, на ней было белое вечернее платье: с облегающим корсажем, с пышной юбкой до пят, с бретельками вместо рукавов. Только цветы на платье и в прическе были не белыми и не розовыми, как у других девчонок, а сиреневыми. Они очень хорошо смотрелись в ее каштановых волосах, уложенных в замысловатую высокую прическу. И белье у Элизабет тоже оказалось сиреневым… но об этом Том узнал несколько позже.

Все шло замечательно до того момента, как Элизабет переговорила с Аланом Робертсом. Торжественная часть, банкет в ресторане по соседству со школой, бал… Несколько вальсов, последовательно шедших один за другим, Том танцевал с Элизабет. Он вообще не отходил в тот вечер от нее ни на шаг, чем вызвал неудовольствие других девчонок. Но Том ничего не видел и не замечал, кроме Элизабет. Его интересовала только она.

Но неожиданно в самом конце вечера Элизабет куда-то исчезла. А когда вернулась, Том ее просто не узнал: такой несчастный, растерянный и подавленный вид у нее был. И следы непросохших слез на лице…

Конечно же Том сразу смекнул в чем дело. Да и теряться в догадках не надо было, потому что Элизабет тут же потянула его в курилку и поделилась своим горем: Алан Робертс не любит ее и не хочет с ней встречаться. И вообще, у него есть невеста, на которой он собирается жениться.

Элизабет была так убита, что не могла притворяться спокойной. Хорошо, что их одноклассники уже успели основательно надраться и никто не обратил внимания на состояние Элизабет. Некоторые парочки отбросили приличия и целовались прямо за столом, кое-кто начал расходиться… И тут Элизабет вдруг предложила Тому провести с ней ночь. В мотеле или у него дома. Где угодно, не имеет значения.

– Я намерена расстаться со своей девственностью, – решительно заявила она. – Сегодня, сейчас, немедленно!

Конечно же Том опешил. Он совсем не был готов к такому повороту. К тому же Элизабет находилась в невменяемом состоянии и нельзя было поручиться, что завтра она не раскается в своем поспешном решении. Однако попытки отговорить ее ни к чему не привели. И Том повез ее к себе домой, благо его родителей в эту ночь не было дома.

То, что произошло у него дома, не слишком подходило под определение «заниматься любовью». Да и сексом это назвать было нельзя. Как ни старался Том расшевелить Элизабет и пробудить в ней ростки чувственности, все оказалось тщетным. Элизабет оставалась абсолютно холодной. До такой степени, что, когда Том начал входить в нее, он просто испугался: таким сухим и тесным было ее лоно. Не желая причинять ее боль, Том предпринял очередную попытку отговорить Элизабет. Но она наставила… И тогда он распечатал бутылку виски и напоил Элизабет до беспамятства. Такого, в котором она уже не могла ощущать боли…

Наутро, вопреки опасениям Тома, Элизабет ни в чем не раскаялась. Напротив, она выразила благодарность Тому за то, что он избавил ее от «этих обременительных цепей невинности». Потом они пили кофе на кухне и болтали о разных пустяках. Про Алана Робертса Элизабет больше не вспоминала. Только заметила вскользь, что ей жалко того времени, что она убила на бесплодные мечтания об этом человеке.

– А любила ли я его вообще? – вслух спросила она себя, недоуменно пожимая плечами. – Может, мне только так казалось?

– Значит, твое сердце теперь свободно? – спросил Том. И, получив утвердительный кивок, сказал: – Бет, выходи за меня замуж!

Ее золотисто-карие глаза стали круглыми от изумления. Какое-то время она в замешательстве смотрела на него, гадая, не шутит ли он. Потом рассмеялась, тряхнула головой и смущенно пробормотала:

– Господи, Том, ну что ты такое говоришь? Какое может быть замужество? Мы же только вчера закончили школу!

– Ну и что? – возразил он. – Мы ведь уже совершеннолетние, а значит, можем пожениться.

– Но кто же женится в восемнадцать лет?! – изумленно воскликнула Элизабет. – Представляю, в каком шоке были бы наши одноклассники!

– Да плевать! Какое нам до них дело?

– А твои родители? Что они скажут?

– Они скажут, что я сделал удачный выбор. Ты всегда им нравилась.

– Но на что мы будем жить?!

– Я буду работать.

– Нет, Том, это несерьезно, – категорично заявила Элизабет. – Серьезные люди не женятся в таком возрасте. И потом, мы же не любим друг друга! Нет, так нельзя. Я хочу выйти только за того человека, которого по-настоящему полюблю. Понимаешь? Только за любимого!

– Понятно, – сказал Том. – Значит, ты за меня не выйдешь… В таком случае давай просто встречаться. Будем общаться, вместе проводить время, а там посмотрим.

Элизабет бросила на него виноватый взгляд и… отрицательно покачала головой.

– Нет, Том, извини меня, пожалуйста, но я так не могу. Ты для меня просто друг. Просто друг, понимаешь? И я думаю, что никогда, никогда не смогу смотреть на тебя как на мужчину. Пожалуйста, не обижайся, но что я могу поделать?

– Ну что ж, как знаешь, – сказал Том, с деланной небрежностью пожимая плечами.

Это был их последний разговор. Месяц спустя Том уехал в Нью-Йорк учиться. И на несколько лет потерял Элизабет из виду. Он знал от одноклассников, что она тоже учится в Нью-Йорке, но не пытался встретиться с ней. Зачем, когда она открытым текстом сказала, что не видит в нем мужчину?

Так получилось, что во время летних каникул они с Элизабет ни разу не встретились. Да у Тома, по сути, и не было каникул. Он задался целью закончить обучение ускоренными темпами, чтобы поскорее пойти работать. В свой родной Питтсбург Том наведывался редко и почти ни с кем не общался, кроме родителей. Потом, когда он приступил к работе и параллельно учился в аспирантуре, приезжать домой и вовсе стало некогда.

Так прошло десять лет. Разумеется, за эти годы у Тома были подружки. Но ни в одну из них он не был серьезно влюблен. Да и ни с кем серьезно не встречался. Он так и не смог забыть Элизабет. Нельзя сказать, что он постоянно думал о ней или продолжал страдать. Но она жила где-то внутри него, как хроническая болезнь, о которой человек может не вспоминать годами, но от которой не может окончательно избавиться.

И вдруг он увидел ее. Это случилось три месяца назад, в июле. И не в Нью-Йорке, а в Питтсбурге. Том как раз занимался оформлением наследства после смерти бабушки. Он ехал по городу в машине и увидел Элизабет. Она шла с подругой и что-то оживленно рассказывала той. Том узнал ее сразу: она почти не изменилась за эти годы, разве что немного пополнела и укоротила свои длинные волосы – теперь они были до плеч. Но черты ее лица и манеры остались прежними. И глаза, вернее взгляд. У Элизабет был такой же взгляд, как и десять лет назад. Взгляд потенциальной жертвы. Женщины, абсолютно не уверенной в себе и глубоко несчастной. Даже когда она смеялась, в глубине ее прекрасных ореховых глаз читалась затаенная грусть.

И словно не было этих десяти лет разлуки. Неделю спустя после встречи с Элизабет Том понял, что любит ее по-прежнему. И не просто любит, а не может без нее. Надо было что-то делать, на что-то решаться. Первым делом Том решил навести об Элизабет справки. Так он узнал, что она не замужем, работает секретарем в газете и крутит роман с женатым шефом. Еще он узнал, что Элизабет живет в крохотной съемной квартире и имеет привычку заходить после работы в кафе «Вечерний блюз», которое находится неподалеку от ее офиса… Отличное место для «случайной» встречи!

Том так увлекся воспоминаниями, что не заметил, как докурил очередную сигарету до фильтра. Лишь когда горячий пепел обжег ему пальцы, он опомнился. И с удивлением обнаружил, что за окнами совсем темно. Посмотрев на часы, Том негромко выругался. Оказывается, он уже больше четырех часов сидит в кресле, думая все об одном.

Так, прекрасно… Том хмуро поглядел в зеркало. Мы все вспомнили, все основательно обдумали и проанализировали. Ну, и что же дальше?

А ничего, ехидно ответил его внутренний голос. Потому что ты не нужен Элизабет. Или ты забыл, что она сказала тебе несколько часов назад? Она сказала, что не влюблена в тебя и вряд ли когда-нибудь влюбится. Впрочем, это было и так ясно. А если ты на что-то надеялся, то ты просто глупец! Наивный мечтатель! Романтик недобитый, черт тебя подери!

Отвернувшись от зеркала, Том прошел к бару, достал новую бутылку бренди и яростно распечатал ее. Потом наполнил стакан и на одном дыхании осушил его до дна. Крепкий напиток чувствительно обжег горло, вызвав у Тома странное чувство болезненного удовлетворения. Однако ему было этого мало: ему хотелось не просто промочить горло, а основательно надраться. Поэтому, чуть поколебавшись, Том наполнил бренди опустевший стакан. И в этот момент по квартире разнеслась оглушительная трель телефонного звонка.

Выругавшись вполголоса, Том неохотно поднялся с кресла и подошел к телефону.

– Да! – раздраженно рявкнул он в трубку. – Говорите, черт подери, я вас слушаю!

– Это квартира Томаса Хантера?

Том едва не выронил трубку, узнав голос Элизабет. А может, ему показалось? Ведь он не давал Элизабет своего номера! И потом, с чего бы ей вдруг ему звонить?

– Да, – ответил он более миролюбивым тоном.

– Господи, Том! Как ты меня напугал своим грозным окриком! Я уж было подумала, что мне дали не тот номер в справочной.

– Элизабет? – Том почувствовал, как у него перехватило дыхание. – Извини, что говорил так грубо, просто перед этим мне звонил один кретин… Впрочем, не важно. Что такое, Бет, почему ты вдруг решила мне позвонить? Надеюсь, у тебя ничего не случилось?

– Нет, со мной все в порядке. Хотя у меня действительно случилась неприятность.

– Что такое, Бет? Ну же, говори!

– Ты не поверишь, но проблема связана с той самой рекламой, что давала в «Нью-йоркском курьере» фармацевтическая фирма. Одна из тех, что потом бесследно исчезли. Так вот, я сдуру посоветовала своей приятельнице купить там одно лекарство от язвы желудка. А час назад она позвонила мне и сказала, что у нее началась жуткая изжога и даже боль. Можешь представить, как я теперь себя чувствую? Ведь это все из-за меня!

– Не говори ерунды, Бет, ты ни в чем не виновата. А что касается этой твоей приятельницы, то привози ее завтра ко мне. Я мог бы заехать за вами, но мне надо на работу к восьми утра. Для тебя и твоей знакомой это, наверное, рано.

– Не беспокойся, мы доберемся сами. Во сколько тебе удобно?

– Сейчас прикину… С десяти до двух у меня операции… Подъезжайте часам к трем, так будет надежнее.

– Да, Том, хорошо. Большое тебе спасибо.

– Ну что ты, Бет, это же моя работа.

– Я знаю, но… ведь это не очень удобно с моей стороны обременять тебя лишними заботами. Выходит, не успела я узнать, что ты врач, как уже навязываюсь с просьбами!

– Какие глупости, Бет! Я очень рад, что ты мне позвонила.

– Правда?

– Правда, Бет.

– Том! – В ее голосе послышались виноватые нотки. – Знаешь, я хочу извиниться за свое поведение в машине. Так глупо получилось, что я на тебя обиделась. Ведь, в сущности, ты сказал мне правду…

– Я сказал бестактность, Бет. И это я должен извиняться, а не ты.

– Не знаю, может быть. Но это не главное.

– А что же главное?

– А главное, – торжественно проговорила Элизабет, – это то, что я больше не переживаю из-за разрыва с Саммерсом! И не только не переживаю, а напротив, очень рада, что рассорилась с ним. Сейчас я просто не понимаю, как могла влюбиться в это самодовольное ничтожество. Наверное, у меня было какое-то помутнение мозгов, иначе это не объяснишь.

– Гм! Ну что ж, я рад за тебя.

– Но ведь этим я обязана тебе. Ведь если бы мы не встретились, я бы, наверное, не смогла так легко разлюбить Саммерса. Я бы мучилась, страдала, думала о нем день и ночь… А сейчас ничего такого нет. И это кажется мне удивительным. Обычно я очень переживаю разрыв с мужчиной. А на этот раз все прошло легко. И это твоя заслуга.

– В любом случае я могу за тебя только порадоваться, – снова сказал Том, не придумав ничего лучшего.

– Я тоже за себя рада, – рассмеялась Элизабет. – Ну что ж, Том, до завтра?

– До завтра, Бет. – Положив трубку, Том взволнованно прошелся по комнате. И внезапно осознал, что его настроение уже не такое мрачное, как несколько минут назад.

Нетрудно было догадаться, что явилось причиной этой благодатной перемены. Неожиданный звонок Элизабет, а особенно то обстоятельство, что они завтра увидятся. Пусть даже не наедине, а в присутствии ее подруги. Не важно.

А может, она позвонила ему не только из-за подруги? Ведь в Нью-Йорке и кроме него полно врачей. К тому же пациенты часто не доверяют молодым врачам, они предпочитают докторов постарше. Но Элизабет убедила приятельницу обратиться именно к нему. Не потому ли, что ей просто захотелось его увидеть и, может быть…

Сбавь обороты, приятель, сердито одернул себя Том. Черт возьми, ты же взрослый человек, да еще и представитель отнюдь не романтической профессии! Как можно тешить себя столь нелепыми иллюзиями?

Но в глубине души Том уже знал, что попытается использовать представившийся шанс. И не отпустит Элизабет, не предложив ей провести с ним уик-энд или хотя бы сходить в бар. Что угодно, только бы увидеть ее еще раз.

А может, ему следует действовать иначе, более прямолинейно? Не играть во все эти дурацкие игры со свиданиями и «случайными» встречами, а просто взять и предложить Элизабет выйти за него замуж? Почему он так уверен, что она ему откажет? Ведь ему уже не восемнадцать лет и есть что предложить любимой женщине! Квартира из четырех спален в зеленом районе Нью-Йорка, приличная зарплата, возможность проводить отпуск во Флориде или в Европе… Он достаточно выгодный жених для Элизабет – девушки из небогатой провинциальной семьи, к тому же не такой уж красавицы. И потом, она сама призналась ему, что ей никто никогда не предлагал руку и сердце. Так какие у нее могут быть основания для отказа? Отсутствие любви к нему? Но ведь это же глупо! Элизабет пора бы уже понять, что нужно выбирать мужчин, которые любят тебя, а не которых любишь ты. В противном случае рискуешь остаться с разбитым сердцем и растоптанным самолюбием. Неужели жизнь еще не научила Элизабет Джемисон этой простой истине?

И все же интуиция подсказывала Тому, что ему не следует вот так вот, с бухты-барахты делать Элизабет предложение. Пусть она сначала немного привыкнет к нему. К нему и… его дому. Она должна сама прийти к мысли о том, чтобы переехать в его квартиру. Она должна захотеть этого, хотя бы подсознательно. И когда он заметит какой-то прогресс в ее отношении к нему, тогда и сделает ей предложение. Но никак не раньше. Иначе Элизабет может испугаться перемен и снова исчезнуть из его жизни. Жизни чужого человека, пусть даже и «такого хорошего».

– О господи, но почему с ней всегда так сложно? – со вздохом пробормотал Том. Уж лучше бы она была хладнокровной и расчетливой хищницей, чем романтической дурочкой! С хищницами по крайней мере всегда можно договориться.