Текст книги "Волшебное число 3"

Моя мама ничего не сказав, вернулась к себе, ей явно было всё равно. Мы же трое остались на улице.

– Что случилось? – мягко спросила меня тётя Лена.

Я, раскрыв глаза, замахала руками, открывая и закрывая рот.

– Он… она… они там… голые были… а он… а она… – я больше не могла ничего сказать.

– Так, понятно.

Николас хмыкнул. Кажется, его это всё забавляло, а тётя Лена погрустнела. Она не была мамой Антону и не могла на него повлиять.

– Антониус вырос, они с отцом очень похожи. И мальчик уже стремится к девушкам, которые ему нравятся. Ты должна понять…

– Не хочу! Это… гадко! – я вырвалась и убежала к себе в комнату.

Через день мы столкнулись с Антоном в коридоре.

– Мы викинги, – он перекрыл коридор своей фигурой, расставил ноги и раскрыл руки, как бы пытаясь поймать меня и испугать, – мы получаем, что хотим, – устрашающим голосом заговорил он. Я попятилась. – Мы женились на девочках двенадцати лет и младше.

– Ты сядешь в тюрьму! Или я сяду, убив тебя! – зло выкрикнула я и побежала на него.

Меньше всего Антон ожидал именно этого. Я юркнула между его длинными ногами, побежала дальше и со всей силы натолкнулась на Николаса, который еле сдерживался, чтобы не засмеяться.

– Антониус, прекрати её пугать! – весело произнёс ему отец.

– Я пошутил! – засмеялся Антон.

Но с того дня в доме я стала двигаться очень тихо, чтобы случайно не натолкнуться на Антона. Но больше мне он не попадался. Да мы ведь и раньше никогда не общались.

А ровно через неделю я вторично сбежала из дома, но вот возвращаться домой больше не хотела…

…Я проскользнула в дом на носочках, чтобы не застать Антона и тихо поднялась на второй этаж. У кабинета я услышала голоса, один принадлежал моей маме, другой Николасу.

– Почему ты мне отказываешь? Когда не было Ленки, всё было нормально. А теперь она вернулась, и ты меня не хочешь, – шипела моя мама.

– Лена – моя жена и хорошая женщина. Ты сама ко мне пришла. Я не хотел этого.

– Все вы не хотите, но все со страстью это делаете.

Я услышала, как шуршит одежда, а потом снова голос матери.

– Давай, иначе я расскажу Ленке, как мы с тобой кувыркались в постели!

Теперь я что-то стала понимать – улыбка, мамины ямочки, красные щёчки, мужики-кобели в общежитии, те часы, в которые меня выгоняли в коридор… и мамина личная жизнь, которая никак не устраивалась. Теперь я ясно поняла, что мама подразумевала под личной жизнью. Казалось, сама судьба специально показала мне этот гадкий момент с Антоном, чтобы я поняла, что делают мужчина с женщиной. Я повзрослела в эту минуту и от обиды, переполнявшей меня, подошла к двери и резко открыла её.

Моим ещё детским глазам предстала картина – Николас держал руки моей матери, а она стояла перед ним почти голая, только в одних трусах. Но я смотрела не на неё, я смотрела на Николаса – в его глаза, в его лицо. Если ситуация с Антоном никак не отразилась в моей душе, и я только испугалась, а вот Николаса я любила, он был для меня всем, и он меня в один момент разочаровал. Разрушил всё то, что я о нём возомнила. Обида переполняла меня, и я не сдержалась.

– Ты лжец! Как ты мог быть с ней! С ней? – я с презрением посмотрела на мать. – Я ненавижу вас и этот дом ненавижу! Лена лучше вас всех! Только её я буду любить! А ты… ты… ты был для меня всем… а теперь… я не хочу тебя знать! Я ненавижу тебя! – и, развернувшись, побежала вниз по лестнице.

Я слышала, как сорвался Николас, призывая меня остановиться. Но, не обращая внимание на его голос, выскочила на улицу, бежала и бежала, убегая как можно дальше от этого дома, этого посёлка, этой местности.

Устав бежать, я остановилась и глазами, полными слёз, посмотрела вокруг. Я находилась на лугу, где пахло цветами, где ветер обдувал мои щёки, которые горели от горечи и потери. Свалившись в траву, я просто отключилась.

Конечно же, меня нашли. Николас вызвал полицию, меня искали, обыскивая каждый метр и, в конце концов, нашли. Меня пытались успокоить, но тщетно. Я клятвенно обещала, как заводная, что опять убегу и проклинала на чём свет этот дом. Я не хотела не только жить в этом доме, я физически не могла находиться в нём. Только одну тётю Лену я подпускала к себе, и она часами сидела со мной в комнате, держа в объятиях и гладя по голове, пытаясь успокоить и поменять моё мнение.

– Почему ты не хочешь тут находиться? – тихо спрашивала она.

Я не могла ей сказать. У меня не было лучшей подруги, но из книжек я узнала, что дружба и любовь это самое лучшее, что есть в жизни. Я не смогла бы ей признаться, ведь моя мама – подруга, а Николас – муж тёти Лены.

– Отвези меня к своей маме. К бабе Насте, – несчастно попросила я. – Пожалуйста…

Она удивилась, но эта идея ей явно понравилась. Николас предложил сам меня отвезти. Но я опять дико заорала и сказала, что он не дотронется до меня своими грязными руками. Я видела, что ему очень больно от этих слов, и это почему-то делало меня чуточку счастливой. Я мстила ему, мстила Николасу, которого любила, а не матери, которую презирала.

Перед отъездом, я собрала вещи и зашла к тёте Лене, она что-то записав в тетрадку, закрыла её и спрятала в книжный шкаф между книгами.

– Что ты пишешь? – спросила я.

– Это мой дневник. Когда-нибудь, ты его обязательно прочитаешь, – улыбнулась она.

– Обещаешь? – уточнила я.

– Он твой! – положив руку на сердце, поклялась тётя Лена.

Отвезя меня в деревню, она вернулась обратно в Москву. А я осталась с бабой Настей. Она была не только необыкновенно доброй и заботливой со мной, но к тому же очень весёлой старушкой. Ещё она откармливала меня пирогами с капустой, считая, что я очень худенькая. Я же каждый день собирала для пирогов куриные яйца и была счастлива, что нахожусь так далеко от этого ненавистного дома. С каждым днём я всё больше привязывалась к бабе Насте, а она ко мне. Никто так не заботился обо мне, как она. Всего через несколько дней я поняла, что очень люблю эту бабушку.

– Больше не позволю стричь такие хорошие волосы… Безобразие какое-то… – она нежно мне расчёсывала мои завитушки, а я жмурилась от удовольствия.

Глава 4

Недолго нам пришлось прожить в идиллии. Через несколько дней позвонил Николас и сообщил бабе Насте, что Лена, и Вера погибли. Лена не справилась с управлением и въехала в бетонную стену. Конечно же, было проведено следствие, даже машину проверяли на неисправность. Выяснилось, что скорость в момент аварии была сто двадцать километров в час. Что же случилось в тот момент, этот вопрос мучал меня многие годы. Я с детского сада ездила с тётей Леной и прекрасно знала, что она никогда не нарушала правила. Почему они неслись на такой скорости?

Нам с бабой Настей пришлось вернуться в Москву на похороны, и я снова оказалась в этом ненавистном доме и теперь я была не той девочкой, которая приехала в этот дом пять лет назад, не тем глупым ребёнком. Теперь я научилась скрывать свои истинные мысли и чувства, видя то горе, которое переживала баба Настя. Как же она плакала, прощаясь со своей единственной дочерью, мне этого не забыть никогда.

– Она такая молодая, красивая, умная, а ещё порядочная и добрая. Я всегда гордилась ею, – сквозь слезы причитала баба Настя.

Николас в такие моменты бросал на меня странный взгляд, как будто ждал чего-то от меня. Но я не собиралась рассказывать бабе Насте о том, что делала моя мама с Николасом. Я никогда не расскажу этого никому. Хватит с бабы Насти всего, что она пережила.

Всё время нашего нахождения в доме Даммова я держалась за юбку бабы Насти, не отходя от неё ни на шаг, и продолжая игнорировать Николаса и Антона. Хотя Антону всегда было наплевать на меня, он меня и на похоронах-то не замечал, а вот Николас страдал от моего невнимания, а я совершенно по-детски злорадствовала и чувствовала от этого себя бодрее. Так ему и нужно! Предатель! Он потерял и её, и меня. Ради кого? Ради этой… этой… моей мамы… И вот в такие моменты своим детским умом думала, почему я так отношусь к матери? Может, из-за сложных отношений с ней или наоборот – никаких отношений. И именно тётя Лена заменила мне мать, а я её полюбила всей душой.

Я хотела, как можно скорее уехать из Москвы и навсегда забыть об этом месте. После похорон баба Настя уединилась в кабинете с Николасом и мне была предоставлена полная свобода. Люди разъехались, Антон тоже куда-то пропал, и я осталась один на один с домом, не считая кабинета, где закрылись Николас и баба Настя. И вот тогда я вспомнила, что у меня осталось одно незаконченное и очень важное дело в этом доме, и пока никто не обратил на меня внимание, тихо вошла в комнату, где хранился дневник тёти Лены. Найдя нужную книгу на полке, я отодвинула её и увидела знакомую синюю тетрадку. Спрятала тетрадку под футболкой, быстро вернулась к себе и запихнула поглубже в свой прошлогодний школьный рюкзак. Я собиралась жить с бабой Настей и в этот дом больше не вернусь, а значит, и в старую школу больше не пойду. Всё равно у меня в ней друзей не было.

Через два дня после того, как я забрала дневник, мы вернулись в деревню, и я с облегчением вздохнула. Правда, дом был наполнен скорбью, баба Настя ходила грустная, много плакала по ночам, зарывшись лицом в подушку. В такие моменты я подходила к ней и тихо стояла у кровати.

– За что? За что мою девочку забрали? Она была… такая добрая… Николай её любил… очень любил… ему тоже очень плохо…

Я гладила её по голове, не в силах произнести ни слова, вспоминая свою полуголую мать и Николаса. Хоть он не хотел её в ту минуту в кабинете, но он же был с ней, когда мы с тётей Леной были тут. И они были в тех же ужасных позах, как Антон с девушкой! А значит, Николас не любил свою тётю Лену. Виновен! Виновен! Вот так я вынесла ему свой приговор.

Лето подходило к концу, дни стали короче и холоднее. Говорят, время лечит, и постепенно желание жить возвращалось ко мне и к бабе Насте.

– Дамаск, мне нужно с тобой поговорить, – обратилась ко мне баба Настя, когда я прибежала с улицы. Я же сразу заметила, что она чем-то взбудоражена.

– Я слушаю, бабушка.

– Сын моей тётки уехал с семьёй за границу и оставил мне квартиру в Москве, чтобы я за ней присматривала. Ты же понимаешь, что свой человек всегда лучше чужого, да и я ведь уже не молода, чтобы растить тебя в деревне. Надо думать, что делать с тобой дальше, здесь тебе совсем не место! Не к сумасшедшей же Варваре тебя отдавать. Тебе учиться надо. А тут холодно зимой, снега много. Школа очень далеко. И вижу, что только я смогу позаботиться о тебе. Ведь Николая ты не хочешь видеть… Так ведь? – я согласно кивнула, это было сущей правдой. Баба Варя тяжело вздохнула. – Значит, так тому и быть, собирай вещи, мы едем в Москву.

Я даже не стала спорить, кроме бабы Насти у меня больше никого не осталось. Конечно же, была моя бабушка Варвара, но у неё своя, довольно странная жизнь, а раз ведьму сделать из меня не получилось, зачем я ей? Интерес ко мне, как к внучке, она потеряла сразу, как познакомилась со мной. Приходила к нам несколько раз, поддержать бабу Настю, травки ей разные заваривала. За мной она, конечно, наблюдала, как кот обычно наблюдает за своей добычей, но я её почему-то совсем не боялась. А ещё понимала, что у бабы Вари жить не смогу, хоть она мне и родная бабка.

По-настоящему я любила бабу Настю, и это чувство во мне всё больше росло, а она любила меня, хотя… по сути… я была для неё чужим ребёнком. Но после потери дочери, она нашла во мне отраду. Первое время после смерти матери и тёти Лены мне было так страшно остаться одной на этом свете. Тогда ребёнком я боялась, что баба Настя умрёт, ведь она была уже пожилой женщиной. Когда ночью я не слышала её храпа, то вскакивала и подбегала к её кровати, прислушиваясь, дышит она или нет. Потом вдруг раздавался раскатистый храп, и я, удовлетворённая и успокоенная, возвращалась спать дальше.

В тот день, когда я собирала необходимые вещи перед возвращением в Москву, вдруг вспомнила про дневник тёти Лены. Открыв его, я попробовала его прочесть. Но, увы, я была слишком мала и плохо разбирала взрослый почерк. Я положила дневник тёти Лены обратно в рюкзак, решив прочитать позже.

Когда мы опять приехали в Москву, на вокзале нас встретил симпатичный молодой человек. Я решила, что он и есть знакомый или родственник нашего родственника… всё как-то запутано было для меня… Но я и не собиралась в это вникать. Главное, у нас был дом, и я буду жить в нём с любимой бабушкой. Молодой человек посадил нас в машину, загрузил скудные пожитки, а потом привёз к дому, в котором мы и будем жить. Мы оказались обладателями прекрасной трёхкомнатной квартиры у станции метро «Бауманская».

Баба Настя оставив меня дома, первую неделю бегала с какими-то документами, как я поняла для того, чтобы меня или удочерить, или стать моей опекуншей. Думаю, ей в этом помогал Николас, но я его не видела и была этому неимоверно рада. Несколько раз баба Настя пыталась выведать, что между нами произошло, задавая мне наводящие вопросы, но я предпочитала отмалчиваться. Разобравшись в себе, мне пришлось признать тот факт, что я очень любила Николаса, из-за этого и сама страдала, и его мучила. Смерть тёти Лены ещё больше нас разъединила – я любила этого человека и ненавидела, и из-за этого своего состояния считала его во всём виноватым. В том возрасте дети всегда делят вещи на два лагеря – хорошее и плохое. И всё же, где-то внутри, в самом сердце, я оставалась ему очень признательна. Благодаря его интересным рассказам и книгам, которые он мне покупал, я полюбила знания, любила учиться, любила побеждать.

Баба Настя записала меня в самую обычную районную школу недалеко от нашего дома, и первого сентября я вошла в свой новый класс. Этот день навсегда останется в моей памяти, потому что, всё, что произойдёт в моём будущем, будет тесно связано с выбором именно этой школы. А Судьба распорядится так, что запишут меня именно в этот класс. Это был день, когда у меня появились настоящие друзья. Друзья, о которых раньше я только читала в книжках. Друзья, которые радуются за тебя и за твои победы, которые прибегут к тебе и поддержат в трудную минуту, а ещё и спасут от опасности.

Баба Настя перестала стричь мне волосы, и чем длиннее они становились, тем симпатичнее завивались локоны. Помню, как меня представили всему классу. Я стояла, гордо подняв голову, и искала во взглядах детей то выражение презрения, которое видела в своей старой школе. Но кроме интереса и любопытства ничего не заметила.

– Это ваша новая одноклассница, – объявила классу учительница. – Её зовут Дамаск Алексеева.

Меня посадили на свободное место рядом с девочкой, которая сразу мне улыбнулась и поздоровалась.

– Ты новенькая? – вдруг спросила она.

Я слегка оторопела от вопроса, меня же только что представили, и было понятно, что я новенькая. Вдруг кто-то ткнул меня в спину, и я обернулась. На меня в упор смотрел мальчик.

– Ты не обращай на свою соседку внимания, до неё ещё не дошло, что ты новенькая, – объяснил мне он. – Она у нас немного медлительная.

– Ага. Спасибо, – ответила я ему.

Вот так у меня появились подруга Надя Абрамова – моя соседка по парте, и друг Сашка Бобров, который сидел сразу за мной.

Глава 5

С подругой мы жили рядом, бегали друг к другу в гости, вместе занимались, играли и мечтали. Но кое о ком я должна вам обязательно рассказать, так как вся моя история будет крутиться вокруг этого необычного героя.

У Нади дома жил полосатый кот Тимофей, и мы его боялись панически, так как ежедневно видели поцарапанные руки Нади – доказательство дикости, благородства и независимости этого красивого животного. Даже я, которая ничего и никого не боялась, испытывала трепет при одном виде Тимофея, и передвигалась по стеночке, лишь бы меня не заметил этот маленький тигр. Но, сидя высоко на шкафу, кот видел всё, и если спрыгивал оттуда, то я с дикими воплями неслась в другую комнату, лишь бы оказаться подальше от него, а за мной нёсся Сашка. Надя никуда не неслась. Она не могла так быстро реагировать на появление Тимофея.

Сашка был довольно симпатичным сероглазым мальчиком со светлыми выгоревшими от летнего солнца волосами. С ним мы всегда соперничали в учёбе. Он не мог мириться с тем, что девчонки могут быть умнее. Это и заставляло нас подзадоривать и доказывать друг другу, кто из нас сильнее. Нужно отдать должное, математика давалась ему легче, чем мне. Но остальные предметы я не могла отдать ему и побеждала, гордо задирая нос, когда получала высший балл.

Надя была старательной и спокойной, но не прилагала особого рвения к учёбе. Я всегда считала, что она была бы отличницей, если бы чуточку быстрее занималась.

– Ну, давай! Обставим Сашку вместе! – уговаривала я подругу.

– Да не хочу я. Мне и моих четвёрок достаточно! Буду я ещё заморачиваться на этот счёт.

Надя была полной моей противоположностью, она вечно витала в облаках и была медлительна. Некоторые в классе смотрели на неё с некоторым презрением, считая её не слишком-то сообразительной. Но это было не так. Нам с Сашкой её медлительность казалась чем-то забавным и даже нравилась. Надя была неспешна и невозмутима. Её зелёные глаза всегда были широко распахнуты, и это придавало её лицу красивое выражение. Её всегда хотелось оберегать, что мы с Сашкой и делали.

– Почему тебя зовут Дамаск? – спросила Надя, как только мы познакомились.

– Я дамасская роза. Красивая, далёкая и колючая роза, которая когда-то покорила Европу. А назвала меня так моя бабка Варвара… она ведьма, – призналась я.

Мои друзья были удивлены и заинтригованы одновременно. Мне пришлось рассказать, что баба Настя мне не родная, а родная мне – ведьма Варвара, которая ещё гадалка и предсказательница.

– Короче, ведьму из меня не получилось сделать, но бабка Варвара нагадала мне в жизни много интересного, – закончила я.

– Что-нибудь исполнилось? – с любопытством спросил Сашка.

– Не знаю… во всяком случае, сейчас я не в деревне среди леса живу, а попала сюда, к вам в Москву. А ещё меня будет преследовать цифра четыре по жизни, а число три… оно волшебное, от него будет меняться вся моя жизнь, и только оно снимет какие-то чары, – а про то, что могу и дурой остаться, я решила пока помолчать.

– Как это? – изумилась Надя, оторвавшись от мороженого. Мы с Сашкой уже съели, а Надя осилила только половину.

– Я не знаю… Вот сейчас нас трое. Наверное, мы навсегда останемся друзьями. На всю жизнь, – предположила я.

– Точно! – обрадовался Сашка.

– А я бы тоже съездила к ведьме, – мечтательно произнесла Надя, и её мороженое капнуло ей на кофту.

Мы засмеялись.

– Обязательно съездим, – пообещала ей я.

Так прошло три года нашего детства, и мы вступили в пору юности. В седьмом классе к нам пришёл новый мальчик – Костя, и с его приходом кое-что изменилось. Он прекрасно учился, был самым симпатичным в классе, знал это и зазнавался. Все девочки влюбились в него, кроме нас с Надей. Я не могла влюбиться в важного индюка, у меня всегда всё было шиворот навыворот – принципиально всё сделать наоборот. Ну, а Надя пока не успела осознать, что он красивый и умный.

– До неё, как до жирафа, – объяснила я Сашке, когда обсуждала с ним новенького.

А вот Костя Суслов не мог вынести того, что мы всегда втроём и начал нам досаждать. Доставалось в первую очередь Сашке. Костя никак не мог понять, почему мы выбрали Сашку, а не его.

– Потому что ты умный в учёбе и тупой по жизни! – я постучала пальцем по лбу. Сейчас мы с Надей помогали Сашке отряхнуть пиджак от пыли.

Костик дураком не был и тупым тоже, так как разузнал у одноклассников про моё соперничество с Сашкой в учёбе. И началось соперничество втроём. Самым неожиданным во всём этом соперничестве оказалось то, что Сашка сдружился с Костиком. Эти двое объединились против меня в учёбе, доказывая, что мальчишки умнее.

– Хватит уже ворон считать, Надя! Давай, помоги мне! Они меня опережают! – трясла я Надю.

– Не могу! Ты забыла про число три. Вас трое, а так я буду четвертой. Три важнее четырёх! Три – самое волшебное! – Надя не забыла про рассказанное мною предсказание бабы Вари и во всём искала числа. Она считала постоянно, во всём искала или число три, или число четыре. Но три было для неё самым важным. Мне же оставалось поднимать руки к небу и просить помощи у высших сил.

А в это самое время Костя стал доставать Надю, было заметно, что она ему явно нравится. Он мог на физкультуре толкнуть её в песок, запустить по голове мячом. А Надя ничего не говорила, только умоляюще смотрела на меня.

– Может, ты её расшевелишь? – смеялся Сашка, обращаясь к Костику. Я же смерила обоих презрительным взглядом, помогая Наде подняться и отряхнуть песок с одежды.

– Клянусь, что напущу на вас Тимофея! – выкрикнула я.

– Это ещё кто? – спросил Костя, а вот Сашка заткнулся, и я позлорадствовала.

– Надин кот. Вообще-то, он не кот, а тигр. Его все боятся.

– А я не боюсь! – произнёс Костя.

– А вот и проверим! Все идём к Наде после школы! – бросила я клич.

Вот так мы вчетвером очутились у неё дома. Я теперь понимала, почему Тимофей постоянно царапал Надю, она ведь была такая медлительная, что только через несколько минут, замечала, что её поцарапал кот. Попав в квартиру, мы крались вдоль стеночки, и я не сводила глаз с Костиного лица, он явно побаивался. Кот, как обычно, лежал на шкафу, но заметив нас, поднялся и немигающим взором уставился на нашу процессию. Мне кажется, Тимофей пересчитал присутствующих и понял, что нас уже не трое, а четверо, и вот тогда спрыгнул со шкафа в нашем направлении. Первой заголосила я и бросилась в комнату, за мной орущие мальчишки, Надя, как всегда продолжала стоять на месте. Кот прошёл мимо неё и гордо двинулся в противоположную от нас сторону – на кухню.

– Я угадал! Ты трусиха! Дамаск, трусиха! – орал Костя.

– Да! Это единственное живое существо, которого я боюсь! – выпалила я.

– Это потому, что ты внучка ведьмы, – произнёс Сашка.

– Правда? – Костя оценивающе посмотрел на меня.

Я кивнула, и в этот момент в комнату, и как ни в чём ни бывало, вошла Надя. Увидев её, мы все трое захихикали.

Мне снова пришлось рассказать про бабку Варвару, потому что Костя закидал меня вопросами.

– Знаешь, а я верю, в тебе что-то есть дьявольское или сатанинское! Может, ты в будущем и на шабаши будешь летать? – поинтересовался он. Кажется, Костя был больше нас проинформирован о ведьмах.

– Какие шабаши? – спросила я, хлопая глазами. Про шабаши я ничего не знала.

– Точно не могу сказать. Говорят, что ведьмы голые на полянах танцуют для Дьявола.

– Ужас какой-то! – передёрнула плечами Надя.

Сашка с подозрением посмотрел на меня.

– Ну и чего ты уставился? Я первый раз про шабаши слышу! И не могу старую Варвару представить голой и танцующей.

Мы посмотрели друг на друга и все дружно расхохотались. Я резко перестала смеяться, потому что в памяти всплыли два жутких момента из моего прошлого. Я пыталась их забыть, выкинуть из своей головы, души и сердца, но они иногда продолжали меня мучить, выплывая в самый неподходящий момент. А ещё я очень скучала по Николасу. Чем он занимается? Женился ли? Я резко почувствовала тоску по чему-то ушедшему…

– Эй! Ты чего? – Костя дёрнул меня за руку.

– Вспомнила дом, в котором когда-то жила. Там жил викинг.

– Хватит врать! Достаточно одной ведьмы.

– Правда! – вспылила я. – Он вот такого роста! – я подпрыгнула, – огромный и зовут его Николас Дамм. Но теперь он Даммов.

– А что потом случилось? Куда он делся? – Надя заинтересовалась.

– Мы поругались, я больше не могла жить в их доме. Люди скрывают всякие плохие поступки, чтобы казаться хорошими.

Все кивнули. Может, они и не понимали, о чем я, но согласились, для того, чтобы поддержать меня.

Вот так число три исчезло и на его замену пришло число четыре – теперь нас стало четверо.