Текст книги "Клуб анонимных наблюдателей"

Обед из трех историй и компот

История первая. Суп

Две девушки в ресторане читают меню и обсуждают выбор супа:

– А вот если я суп на платье пролью, что будет хуже выглядеть – гаспачо или окрошка?

– А ты как хочешь смотреться – зловеще или жалко? В гаспачо будешь выглядеть как будто кого-то только что замочила, в окрошке – как будто тебя стошнило.

– Тяжелый выбор…

– Ага. А главное – актуальный!

– Конечно, актуальный. Лето же. Зимой пришлось бы выбирать между борщом и солянкой.

История вторая. Горячее

Один человек решил открыть ресторан, в котором будут готовить исключительно из продуктов животного происхождения. И назвать его «Люби гусей». Чтобы это история не была такой короткой, добавлю, что в итоге многочисленного перебора названий (в поисках не такого пошлого) он решил остановиться на варианте «Клуб любителей животных».

История третья. Десерт

Девушка в кондитерской выбирает пирожное.

– Подскажите, а сколько калорий в этом чизкейке?

– 500. Килокалорий.

– Ой нет… Не думаю, что могу себе это позволить.

– Есть простой способ не обращать внимание на то, сколько калорий в пирожных – бег.

– У меня нет времени на бег.

– Я про бег от реальности.

…и компот.

– Бесит всё. Помнишь тот компот из сухофруктов, который тетка варила? Убил бы сейчас за него!

– Ты же его всегда ненавидел.

– Вот видишь, как меня все бесит!

Семь смертных грехов. Коротко

1. Маленькая история про гордыню

Майские праздники, шашлыки. Две подруги фотографируют, как их мужья готовят шашлык, выбирают фотки получше, открывают соцсети… Одна выкладывает фотку, другая вдруг останавливается, отменяет все и убирает телефон. Первая удивлено смотрит:

– Ты чего? Я своим мужем так горжусь, пусть все видят, завидуют! А ты стесняешься что ли?

– Да нет, я вот подумала… Все же подумают, что мне тут неинтересно, если я во время шашлыков на фейсбуке сижу. Пусть лучше думают, что мне не до этого.

2. Маленькая история про алчность

Он и она, нежно держась за руки, идут по улице. Он:

– Куда ты бежишь-то? Солнце, листья распускаются, смотри, какая красота! Нам некуда спешить, гуляй, наслаждайся, что еще нужно?

– Банк через полчаса закрывается, а мне родители перевод прислали.

– Ну так-то, конечно, можно немного ускориться.

3. Маленькая история про зависть

– Ну и вот мы с ней сели, пива взяли. Я ж, знаешь, шутник еще тот, а с бабами кто рассмешит, тот и взял. Ну, думаю, сейчас пара анекдотов, туда-сюда, подколю её немного, и дело сделано. А не идёт! Вот не идёт шутка и всё! А она острячка попалась. Шутит и шутит, над каждым словом, над прохожими, над всем подряд. Ну, думаю, блин, чего вот она разошлась? Почему у меня не выходит, а у нее выходит? Ну не выдержал да плеснул ей пива прямо в рожу. Шутница хренова.

4. Маленькая история про гнев

В парке на лавочке он и она. Он с яростью высказывает:

– Дура, какая же ты дура! Хоть бы секунду думала перед тем, как говорить. Несёшь черт знает что, людей обижаешь. Ни ума, ни сердца, одна тупость в башке твоей белобрысой!

Она не отвечает. Около минуты оба тихо сидят и смотрят на прохожих. Потом он спрашивает:

– Ну чего ты там, нормально?

5. Маленькая история про похоть

Молодой парень не знает, что выбрать в рыбном отделе. Спрашивает у продавщицы совета. Она с готовностью рассказывает и показывает, какая есть рыба.

– А вот, – говорит, – дораду завезли. – Ты только понюхай, свежайшая!

Достает из холодильника рыбину и сует парню в нос. Парень густо краснеет, продавщица недоумевая нюхает рыбу сама:

– Парень, ты чего? Отличная рыба, отвечаю!

Парень краснее еще больше и немного запинается:

– Простите… у меня это… встал…

6. Маленькая история про обжорство

В известной сети сети фаст-фуда, за столиком на летней террасе, сидит семья с детьми. И у детей, и у взрослых куча еды – чизбургеры, картошка, соусы, кола, еще что-то… Проходящий мимо по улице мужчина подходит к столику и начинает возмущаться:

– Да вы что, совсем двинулись? Как можно есть это и столько? Запивая колой! Да вы просто … (тут следует непереводимый русский фольклор).

Мама большими глазами смотрит на прохожего:

– Мужчина, вы чего? Здесь же дети!

– А я по вашему про что??? Сами-то жрите что хотите, детей не пичкайте!

7. Маленькая история про уныние

Две юные и не по годам грустные девушки разговаривают в компании пары рюмок:

– На меня каждое утро такой сплин накатывает. Невозможный.

– О, точно! Сплин!

– М?

– Мы тут с друзьями говорили о том, как англичанину объяснить, что такое «тоска». Ни одного подходящего английского слова так и не смогли вспомнить.

– Пфф… Совсем другое. Сплин – это когда спать хочется. А тоска – когда мужика нету.

Второе счастье

Про второе

Захотелось мне как-то гуляша. Так бывает – живешь себе, живешь, а тут рраз, и пока не поешь гуляша, не успокоишься. Ну или там пельменей. Или бутерброд с колбасой. Почему-то никогда – сельдерея или морковки. Ну так вот. Гуляш.

Полезла в интернет посмотреть рецепт, посмотрела аниме Ueki no Housoku (забыла раскладку сменить на клавиатуре, а это иногда приводит в новым познаниям). Цвет волос там у одной девицы фееричный. Так вот. Гуляш.

Посмотрела рецепт, запомнила, что надо. Пришла в магазин, выбрала кусок мяса покрасивее, морковку мытую, лук в сеточке. Томатную пасту в картонной коробочке, по мне она как-то симпатичнее, чем в банке. Перец болгарский. Стою на кассе.

Женщина в очереди осматривает мой продуктовый набор и, набрав воздуха, выдыхает:

– Вы бы мясо не брали здесь, оно какое-то странное у них. Марганцовкой пахнет.

– Вы мне? – спрашиваю.

– Вам, кому же еще. А лук вы зачем такой берете? Он же 60 рублей за три луковицы стоит. Если на развес взять, вообще на пять рублей выйдет.

– Он там на развес какой-то не очень, – зачем-то начинаю оправдываться я. – Половина гнилая, нужно долго копаться, чтобы хороший найти.

– Ну так можно и покопаться. И морковку взять немытую, а не эту в упаковках. Несложно самой-то помыть, а разница в цене неплохая. А это у вас что в коробочке?

– Томатная паста.

– Странная какая-то. И не русская поди. Вот я не пойму, у нас что, помидоров нет? Вы бы взяли лучше помидор, не консервированный.

– Извините, но мне так надо… (За что я опять извиняюсь?)

– Расточительность. У вас, наверно, денег много? Такая приличная женщина, в очках. Квартира у вас наверно хорошая.

– Ну как, хорошая, – говорю. – Тараканы не жалуются.

– О, тараканы. От них есть средство хорошее, забыла как называется. Зеленое такое. Попробуйте.

Угу, думаю, попробую. Знать бы, что за зеленое средство. Чай, тоска и его глаза на фотографии явно не помогают, Наверно, что-то другое.

– Ага. Спасибо. (За что спасибо?)

– Вот люди вообще не соображают. Хватают что попало. Не знают, как надо.

Так, за поучительными разговорами, я сложила в пакет всё и пошла домой. Эх, думаю, хорошо, когда знаешь, как нужно жить. Я вот не знаю.

Про счастье

А хорошо бы можно было счастье тоже купить в магазине, думаю я дальше. Правда, все равно наверняка бы нашлась женщина, которая скажет, что не то покупаешь. Скажет, что морковка для счастья тебе нужна другая. И с мясом чего-то не то. И что вообще всё нужно делать не так. И неважно, что счастье – оно только в твоей голове. И из советов тут понадобится только назвать хорошее средство от тараканов, но его-то как раз никто не может вспомнить

Фантазия о полиции разбитых сердец

Прапорщик Иванов заполнял отчетность по разбитым сердцам, когда в участке начался какой-то переполох.

– Михалыч, кто там? – крикнул Иванов.

Раскрасневшийся Михалыч ввалился в кабинет.

– Опять эта девица приперлась. В этот раз её сильно ранило чье-то безразличие.

– Ну заводи.

В кабинет зашла молодая женщина.

– Зрасьте. Я Катя.

– Ну давай, Катя, показывай, куда тебя там ранило.

– Вот сюда вот. Прямо в сердце!

– Чего хочешь? Мстить, лечить раны? Поговорить? Выпить?

– Отвлечься хочу. Забыться. Переключиться как-то.

– Ну лан, садись.

Иванов поставил свой стул напротив Кати.

– Так, давай. Закрой глаза. Расслабься. Расслабилась?

– Мммм

– Итак. Я медленно снимаю с тебя побои…

– Ой, не так сразу! Я… не готова…

– Не готова она… А как ты хочешь его забыть?

– Ну может… Может, Земфиру послушать?

– Ага, щас. Послушай профессионала, это только усугубляет страдания.

– Тогда хочу мстить!

– Это можно.

Иванов достал из холодильника папку, перевязанную красной лентой.

– Вот у меня тут бюллетень, смотри. Можно написать его бабе, что ты его любовница. Они поругаются, то-сё…

– Но он после точно никогда не будет со мной встречаться!

– Зато внимание обратит, – заржал Иванов. – И вообще, до этого ты думала, что если мстить, то будет встречаться?

– Какой вы… бессердечный.

– Мадам, это для нашей работы первейшее качество. Ты давай определись, чего надо. Заявление писать будешь? Помогает, особенно если в стихах.

– Я пожалуй… Пойду для начала в блог напишу. До свидания.

– Пока! – успел крикнуть Иванов в закрывающуюся дверь.

«Прутся и прутся каждый день, – пробормотал он. – Одно и то же…»

Храп Ипполита

Они легли спать и в тишине услышали храп Ипполита.

– Ты слышишь это? – спросила она

– Слышу.

– Это храп Ипполита.

– Я знаю.

– А где Ипполит?

– Не знаю.

Она встала и включила свет. Заглянула под кровать, за занавеску, в шкаф. Ипполита нигде не было. Ей стало не по себе. В страхе она залезла обратно в кровать и прижалась к нему всем телом. Сначала он хотел было отодвинуться, но, чуть подумав, залез рукой к ней под сорочку.

Уже через пять минут звуки бурного секса разбудили Ипполита. Через пятнадцать минут все кончилось, он и она крепко заснули, посапывая, словно пара бурых медвежат.

И только Ипполит лежал, уставившись в потолок, и думал о том, что опять он не выспится.

Актелбат

Откровенно говоря, я никогда не думала, что буду работать в лаборатории, где разрабатывают новые лекарства. Заканчивая медицинский институт, я почему-то была уверена, что пойду в пиар-отдел какой-нибудь фармкомпании, возможно – журналистом, пишущим о медицине. Природная брезгливость не позволяла мне стать настоящим врачом. Я вам больше скажу. Однажды я решила кардинально сменить профессию и пошла на курсы парикмахеров. Так вот после первого же практического опыта мне недели две казалось, что я не могу избавиться от чужих волос на своих руках. Так что – бумажки, компьютеры, переговоры.

Только не надо вот это все – зачем занимать чужое место, если не хочешь быть врачом, мог бы отучиться кто-нибудь действительно талантливый и с желанием… Бросьте, во-первых, талантливые и с желанием нашли способ обучиться. Во-вторых, вы никогда не имели дело с еврейской мамой, которая поставила себе цель дать детям медицинское образование.

Так вот, поработав полгода медицинским представителем и поняв, что к аду я еще не готова, я уволилась и обновила свое резюме. Одним отвратительным дождливым вечером раздался долгожданный звонок.

– Добрый вечер! – услышала я мужской голос, явно принадлежащий дядечке-интеллигенту типажа «Антон Чехов». – могу я поговорить с Ариной?

– Это я.

– Еще раз здравствуйте. Меня зовут Евгений Рудольфович. Вы все еще находитесь в поисках работы?

– Да-да!

– У меня есть для вас предложение. Скажите, это Вы написали пост на Фейсбуке о том, что Вам нужны таблетки, от которых наступит лето?

– Д-да… А что?

– Что Вы об этом знаете?

– Что я об этом знаю? Ну это же пост на Файсбуке, понимаете. Я ничего об этом не знаю.

– То есть это просто Ваша фантазия?

– Именно.

– Так вот. Ваши способности могут нам понадобиться. Я представляю медицинскую лабораторию, мы занимаемся разработкой новых препаратов. И я хотел бы предложить вам стать частью нашей команды.

– И что именно я должна буду делать?

– Речь идет о разных исследованиях, мнениях людей…

– Маркетинг?

– Да-да, назовем это маркетинг.

Что ж, кажется, это вполне могло бы мне подойти. Мы назначили встречу на два часа завтрашнего дня.

На следующий день я стояла у ничем не примечательного дома на улице Черняховского.

– Арина! – помахал мне рукой мужчина в очках, выглянувший из соседнего подъезда. – Идите сюда!

А и правда, вылитый Чехов, ну надо же. Я поспешила к подъезду.

– Евгений Рудольфович, добрый день!

– Добрый-добрый! Вы не смотрите, что так у нас тут так скромненько, мы же все-таки не торговый центр. Нам лишний поток людей не нужен. Да и более того, есть те, кто хотели бы нас найти, но не должны. А то еще ограбят, унесут препараты.

– Наркоманы?

– Ну, скажем, наркоманы. Вот проходите.

Я вошла в большой и светлый коридор, в котором было шесть дверей.

– Вот тут, – показал Евгений Рудольфович на первую дверь слева. – Тут у нас делают таблетки «Олпет». Это для тех, кто постоянно мерзнет или потеет. Выпил человек таблеточку – и не жарко, и не холодно. Мы пока поставляем в ограниченном количестве в офисы с кондиционерами.

– Ой, я даже никогда не слышала о таких.

– Мало кто слышал. У нас тут экспериментальные разработки. Но с большим будущим.

– А вот здесь, – повернулся он налево. – Налажен выпуск препарата «Еепулг». Для тех, кто окончательно решил для себя, что быть глупым ему будет жить легче и веселее, чем умным. Большой ум – большие горести, Вы же понимаете. С таким пониманием тяжело жить. Но одна таблетка – и всё, человек глупее на 35 единиц коэффициента интеллекта. Есть, правда, один побочный эффект – человек разом забывает, что выпил эту таблетку и стал глупее в результате приема препарата. Более того, многие из-за продолжают считать себя очень умными.

– А в чем тогда смысл?

– Ариночка, Вы что, не слушаете? Так гораздо проще жить.

– И что, много покупают?

– Достаточно. Но так как забывают об этом, вы скорее всего о «Еепулг» не слышали.

– Не слышала, ага. Интересно-то как. А еще что есть?

– О, вот тут у нас тоже кое-что крайне любопытное, – перешел к следующей двери Евгений Рудольфоаич. – «Вобюл»!

– А я, знаете ли, кажется, начала понимать, от чего они. То есть для чего.

– И вы правы. Правда, никак не можем разработать состав препарата «Вобюл» без добавления в него «Еепулг». Эксперименты ведутся, но пока все никак. Существует только в таком виде.

– Любопытненько. А еще что есть?

– Есть совершенно новый препарат, недавно собирали экспериментальную группу и вполне успешно протестировали. Называется «Ток».

– Простите, не очень понимаю… Это зачем?

– Элементарно. Многие хотели бы иметь дома кота. Но шерсть, какашки, вот это вот все… Плюс надо его все время кормить. А тут все просто. Принимаешь таблетку – и тебе кажется, что у тебя дома есть кот. Полтаблетки просто создают ощущение, что он где-то рядом, если же принять целую – можно его погладить и потискать. Очень поднимает настроение, и главное действует всего полчаса. Можно брать с собой в поездки и давать детям с 8 лет.

– А есть такие же, но чтобы вроде как собака была? Или ребенок?

– Подумывали над разработкой, но фокус-группы захотели кошек. Вообще говоря, есть еще только один препарат. Называется «Азуап».

– И что будет, если его принять?

– Ничего. В смысле, ничего не будет происходить, из того, что происходит без его принятия. Я ясно выражаюсь?

– Не очень.

– Выпиваете таблетку и все замирает на час. Время не идет, никто ничего ничего не делает, просто пауза. Абсолютная пауза в вашей жизни.

– Я бы попробовала.

– Очень, очень дорого. Но спрос есть.

– А почему вы сказали, что есть еще только одна разработка? Что у вас в шестой комнате?

– Ничего. Пока ничего. Для этого-то нам и нужен новый человек с идеями. Есть штат, есть оборудование – нет идеи. Нам кажется, вы можете нам подойти. Придумайте идею для нового препарата. Пусть это будет ваше тестовое задание. Срок – два дня. Если идея нам понравится, возьмем Вас возглавлять группу разработки.

Договорившись об условиях, я вышла из лаборатории и пошла домой.

Теперь я думаю. Сижу и думаю. Казалось бы, вот в моих руках сейчас придумать что-то, что исполнит желания многих и многих людей, возможно, даже какое-то мое желание. Но какое? Вот что бы я такое я хотела, чтобы оно могло – раз! – и исполниться, стоит только проглотить пилюлю? Ничего не приходит в голову. А нет такой таблеточки, чтобы выпить ее и что-нибудь придумать?

Писать

Одна женщина была писательницей. Она написала 34 книги, каждая из которых была издана тиражом не меньше двухсот тысяч. И ни один, ни один экзепляр никому не подписала. Потому что не могла придумать, что написать.

Первая минута любви

Не все могут вспомнить, в какой именно день они влюбились. Рене помнил минуту. Они гуляли по городу с Викторией: мороженое, фрите в пакетиках, вино из пластиковых стаканчиков на траве у фонтана… Как школьники, честное слово, оставалось разве что прокатиться на карусели. Так вот, по дороге к метро, они сели на карусель. В карету, а не на лошадку, о чем Виктория пожалела, как только карусель была запущена. Она знала, что при ее морской болезни не стоит смотреть по сторонам, необходимо смотреть вперед и сосредоточиться на том, что перед тобой. Но знаете, эти лошадиные жопы…

В общем, как только они спустились, Виктория начала блевать, наклонившись над ближайшей урной. Рене смотрел, как она наклоняется, придерживая одной рукой волосы, а другой – шляпу. Шляпой она прикрывала голову, стыдясь того, что происходит, а ветер, ничего не стыдясь, развевал ее юбку. Именно в этот момент Рене понял, что влюблен.

Тревожная симптоматика

В понедельник утром Петров пришел в врачу. Он мучился все выходные, не зная, считать ли свое состояние нормальным, и в итоге извел себя так, что еле дождался открытия поликлиники. Взяв талончик и отсидев небольшую, человек на 12, очередь, он зашел к терапевту – злобной на вид женщине с малиновой помадой на губах.

– Понимаете, доктор, – с порога начал он, – Я люблю Россию.

Терапевт заметно напряглась.

– Мужчина! – строго сказала она. – Вы вообще нормальный?

– Знаете, именно это я и хотел бы выяснить. У меня странные симптомы. Вы послушайте, я сейчас расскажу.

Приняв обреченный вздох докторши за согласие и приглашение к беседе, Петров начал рассказывать.

– Четыре дня назад я вернулся из трехнедельной командировки в Швецию, и сразу почувствовал себя как-то странно. Не знаю, может я там этим заразился?

– В Швеции? Вряд ли. Продолжайте, однако.

– Так вот. Иду багаж забирать, вижу – едет чемодан. А народ плотным кольцом стоит, не пускает. Подался было вперед, а тут женщина мне как сунет локтем под ребро, и вперед меня. И пару детей за собой протаскивает, орет «Мальчики, хватаем, вон наши!». И так у меня защемило…

– Что защемило? Под ребром что-то? Нервы?

– Сердце защемило сладко так… Какие у нас женщины – богини! Куда Европе до нашего феминизма – у нас такие фемины есть, рядом с которыми мужчина – нежный беззащитный цветок. Любая шведская активистка от зависти линять начнет.

– Хм… Интересно. Еще симптомы есть?

– Есть, есть! Я потом до вокзала доехал. Есть хотелось невыносимо, зашел в кафешку. Взял котлетку с пюре, а официантка спрашивает: «Может, вам еще огурчик соленый? Мне бабуля с Ярославля раз в неделю банку с проводницей шлет, так я даже до дома с вокзала не увожу, здесь посетителям скармливаю. Берите, хорошие огурцы, 50 рублей две штуки». Вы видели где-нибудь еще такой сервис? Свое, родное, для клиентов! Съел я огурцов, стопочку под них, и чувствую – прям к горлу подкатило.

– Чего подкатило? Тошнить чтоль начало?

– Радость подкатила! Восторг, счастье! Давно мне так душевно еды не предлагали. Ну тут-то я у себя любовь к Родине и заподозрил. Но наперво подумал, может съел чего не того, завтра пройдет.

– Я так понимаю, раз вы здесь, не прошло?

– Нет, хуже стало. Я вот вчера спускаюсь дома по лестнице, прохожу мимо консьержки. А консьержка у нас – от взгляда мухи дохнут. И она мне ласково так: «Иван Николаевич, давно вас не было видно!». Тут у меня аж голова закружилась, заикание какое-то началось. Понимаю – любит она нас на самом деле. Строгая женщина, но справедливая. Просто мы понимать должны, кто тут главный. Так вот и хожу до сих пор с легким головокружением. Слева щемит, в горле комок. То и дело слезу пущу. И все время выпить хочется.

– Так. Симптоматика понятна. Сейчас пропишу вам процедуры. Раз в сутки клизма, обливание холодной водой и электрофорез.

– А поможет?

– Часто помогает. Ну если не поможет – случай хронический. Так и будете до конца жизни ходить с сердцем не на месте, периодически слезу пускать от тоски и часто выпивать. Ничего, многие так живут, привыкните.

Докторша быстро написала что-то на бланке, смачно плюнула на печать, штампанула и сунула Петрову в руки готовые бумажки.

– В 14 кабинет идите, вам помогут. Второй этаж.

Петров взял бумажки и пошел к выходу.

– Не помогут, наверно, – пробормотал он, закрывая дверь. – Это, похоже, навсегда.