Текст книги "Няня поневоле"

– Она беременна? – вскидывается Илья изумленно. – Не знал…

– Нет, – мотаю головой я. – Но если она жива-здорова, то я верну ее при любом раскладе. И не слезу с этой суки, пока не понесет. Сам понимаю, что это навязчивая идея… – вздыхаю я натужно.

– Глупости, – перебивает меня сын. – Она твоя жена. И после всего, что ты для нее сделал, просто обязана слушать тебя беспрекословно, а не бегать по миру на хромых ногах.

– Честно говоря, я беспокоюсь о ней. Она не полностью восстановилась после аварии. Вроде уже не хромает. Но это эффект временный.

– Да не волнуйся ты, папа, – фыркает Илья. – Найдется твоя драная кошка. Я думаю, ей мало не покажется, когда ты ее разыщешь.

– Окружу заботой и лаской, – осклабившись, отмахиваюсь я и добавляю серьезно. – Пришла пора навестить Жанну. Только предупреди персонал, чтоб не облажались, как обычно. Меня уже тошнит от их косяков.

– Пап, поймать глупую бабу – много ума не требуется. По фоткам видно, что она не в себе. Беда какая-то у нее приключилась. Пригласим эту мадам побеседовать. Пообещаем помочь. Вот только я не уверен в ее лояльности. Жанка – девка настырная. Если упрется, фиг сдвинешь.

– Не проблема, – морщусь я. – Попробуем подкупить. А если не получится, вштырим что-нибудь. Заговорит, куда денется. Мне на ее горюшко положить, если оно не касается моей жены. Понял?

– Естественно, – передергивает плечами сын и предлагает довольно. – Давай прогуляемся около цитадели. Глянем еще раз на дислокацию. Тут нужно действовать четко, чтобы ни одна зараза носа не подточила.

Мы привычно сворачиваем в переулок, где поселилась Жанна, и тут же замечаем около ворот скорую помощь.

– Нужно подойти поближе, – рыкаю я, предчувствуя недоброе. И протиснувшись сквозь толпу зевак, в изумлении гляжу на родственницу, лежащую на каталке. Глаза прикрыты, а на запястьях красуются розовые от крови бинты.

«Вскрылась, гадина!» – рычу мысленно и, сжав кулаки, кидаюсь к носилкам.

– Эй, кукла, – тереблю слабое тело. – Где Полька? Скажи, стерва!

– В Никитске, – с ненавистью выдыхает свояченица, будто выплевывает. – Но ты ее не найдешь, старый козел!

– Вы ее родственник? – спрашивает полицейский.

– Нет, просто случайный знакомый, – отмахиваюсь я. – Вчера на пляже познакомились.

– Как ее имя и фамилия?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами. Отхожу в сторону, пытаясь сообразить, что делать дальше.

– Смотри, – дергает меня за руку сын. К воротам с визгом подлетает черный Мерседес, и из него выскакивают пара загорелых качков и женщина. Подходят к полицейскому и что-то втолковывают. Затем баба запрыгивает в машину скорой помощи и уезжает с Жанночкой. А черный Мерс движется следом.

– Похоже, она тут не одна была, – задумчиво произносит сын и, взяв меня под локоток, отводит в сторону. – Нужно возвращаться домой, папа. И как-то выкуривать твою благоверную из норы. Интересно, где она там, в Никитске, прячется? На что живет?

На борту самолета, я снова включаю последний диск Лиры Амани. Размышляю под ее дивное пение. Аполлинария жива. И это главное. А что там случилось с ее сестрой, мне по барабану. Придется снова подключать Синявкина или выходить на его конкурентов, более серьезных людей. Кто там у них держит город…

В ушах заливается соловьем Лира, а я мысленно просчитываю варианты, как заинтересовать врагов Синьки. Лес, база, еще какие-то поля-тополя… Надеюсь, мужик клюнет. Как там его? Назарет, кажется.

– Пап, – толкает меня в бок сын, показывая на стюардессу с подносом. – Нужно пообедать.

– Ничего не хочу, – мотаю головой, чувствуя себя больным и измотанным.

– Поешь немножко, – уговаривает меня Илья и замечает с ухмылкой. – А заодно план обсудим. Я знаю, чем приманить Аполлинарию. Если все сделать по уму, она сама к нам придет.

Глава 8

Линара

Разбив в панике телефон, я не подумала о последствиях. И осталась без связи. А если позвонит Анна Аркелиди по поводу развода? Да и мне бы самой поговорить с ней не помешало. Нужно попросить заняться моим делом безотлагательно. Посулить гонорар из тех самых пяти миллионов. При расторжении брака Шмелев просто обязан мне их выплатить.

Телефон нужен. Вот только как за ним выбраться? Или дать заявку Элле? Или заказать по интернету? И расплатиться, когда его привезут. Денег у меня в кошельке – зарплата за первый месяц работы у Назарова и кое-какие сбережения. Плюс карточка Сбербанка, где осталось тысяч десять, не больше. Смартфон купить не проблема, но как быть с симкой? Оформлять ее на себя – чистое безумство. Шмелев вычислит в два счета и узнает мое точное местонахождение.

«Нельзя, нельзя, – вздыхаю я, гуляя рано утром с Марком. Вдыхаю чистый воздух и смотрю вдаль на виднеющийся на пригорке лес. Красивое место. Уединенное. И безопасное. Даже у Шмелева я не видела столько охраны.

– Доброе утро! – слышится за спиной. Охранник Юра приветливо улыбается мне и Марку. – Как настроение, Линара? Небось, устаешь с малышом…

– Все отлично, – улыбаюсь я, раздумывая, а не попросить ли Юру об услуге. Кажется, он ко мне неравнодушен. Не флиртовать, а просто попросить. Хотя возникнут вопросы. Мать их…

– Денек-то какой! – весело замечает Юра. И улыбается во все тридцать два. – И ты такая красивая сегодня. Глаз не оторвать.

«Конечно, красивая, – хмыкаю мысленно. – Ночь почти не спала. Все думала, как лучше спрятаться от Федора Ильича. Куда еще удрать, чтобы не нашел…»

Поправляю капюшончик Марку. Легко дотрагиваюсь губами до маленького носика.

Не замерз ли?

Эта мембранная одежда не вызывает у меня доверия. Умом понимаю, что современные технологии шагнули далеко вперед. И теперь вместо синтепона отлично согревает тонкая мембрана. Но куда деваться от стереотипов?

– У тебя вообще выходные бывают? – спрашивает Юрка участливо.

– С какой целью интересуешься? – усмехаюсь, чуть приподняв бровь. Все-таки уроки Шмелева не прошли даром.

– Хочу тебя пригласить куда-нибудь в кафе. Шампусика накатим, по набережной пройдемся. Потрындим…

– Лучше пройдись по периметру, Юра, – рыкает сзади Назарет. – И отвали от Линары. Понял? А то я как накачу… Ну, сам знаешь.

– Так я это… – замирает Юра, будто его поймали на месте преступления. – У меня серьезные намерения.

– Как раньше говорили… Без отрыва от производства? – хмыкает Назарет и, утратив интерес к раздосадованному охраннику, обращается ко мне. – Зайдите ко мне в кабинет, Линара.

Всматриваюсь в мрачное потное лицо Назарета, не понимая, чем могла его расстроить. Перевожу взгляд на атлетическую фигуру, выпирающую из-под тонкого спортивного костюма. Замечаю грязные кроссовки и заляпанные штанины.

– Да я с собаками по лесу бегал, – смущенно ухмыляется Сергей Алексеевич. И взяв у материализовавшегося рядом телохранителя полотенце, быстро утирает пот со лба.

– Пойдемте, – добродушно повторяет он. – Выдам вам средство связи. Мало ли…

– Спасибо большое, – бормочу я и, войдя в кабинет шефа, замираю у входа. Пока Назарет выуживает из ящика стола старенький айфон, расстегиваю комбинезон Марка и неожиданно замечаю на столе Назарета портрет в рамочке. Женщина, и уж точно не Жанка. Худенькая блондинка. Полная противоположность моей сестре.

– Это моя жена. Вероника, – отрывисто бросает хозяин кабинета, проследив за моим взглядом. – Она погибла семь лет назад.

– А на моей сестре вы так и не женились, – ляпаю я, забыв подумать.

– Даже не собирался, – решительно мотает головой Назарет. – Чтобы вы понимали, Линара, и больше не взрывали мне мозги. У нас с Жанной были некоторые договоренности. Брак в их число не входил. Когда она забеременела, мы составили соглашение, касающееся нас обоих. И оба придерживались его до рождения Марка. Потом ваша сестра взбрыкнула. Даже не знаю, что на нее нашло. Но разберемся, – поморщившись, машет он рукой и, придвинув ко мне айфон, объясняет.

– Там есть специальный чат. Если что-то нужно, можно писать там, или отправить личное сообщение другим участникам. Элле, например. Ну и мой личный номер тоже вбит. В случае чего, звоните.

– Даже не представляю, зачем могу вас побеспокоить, – выходя из кабинета, говорю я. Назарет следует за мной. То ли провожает, то ли выпроваживает.

– До вечера, поросенок, – говорит он сыну под странное жужжание. Достает из кармана штанов сотовый и рычит глухо.

– Да. Что там у вас?

Его встревоженный голос, сбивчивая речь собеседника и с трудом уловимое «Жанна!» заставляют меня остановиться. Стягиваю с Марка верхнюю одежку, чтобы не запарился, а сама не свожу взгляда с Назарета.

– У нее должна быть страховка. Она еще действует, кажется. Я сейчас свяжусь со страховой. А ты, Джон, подготовь мне полный отчет. Хочу знать, что там говорят местные коновалы…

– Что-то с Жанной? – блею я, как только Назарет, закончив разговор, откидывает трубку в сторону.

– Да, – ощерившись, кивает он и добавляет резко. – Вскрылась, стерва.

– Как?! – охаю я, опускаясь на диван. Крепко держу Марка, но, кажется, вот-вот потеряю сознание.

– Ну как… – сварливо бурчит Назарет. – Много способов, что ли! И в крови обнаружен нефотамин. Наркотик нового поколения.

– Моя сестра не употребляет наркотики, – шепчу я, стараясь справиться со слезами.

– Да знаю я, – досадливо отмахивается Назаров. – Наверняка ей вкололи…

– Кто? – шепчу я, ничего не понимая. – Этот Джон, что вам звонил?

– Нет, – мотает башкой Назарет. – Джон – это мой адвокат в Барселоне. У него какое-то мудреное имя. Я не в силах его выговорить. Поэтому зову Джоном. Ладно, я разберусь, – сипло замечает он и добавляет успокаивающе. – Идите к себе, Линара. Можете взять выходной на сегодня. Могу попросить кого-нибудь из ребят свозить вас в церковь. Если веруете, конечно.

– Спасибо, – благодарю чуть слышно. – Но я останусь с Марком. Он расстроится, если я уеду. Да и мне лучше отвлечься. Иначе изведусь вся.

– Маленький храбрый воробей, – кивает Назарет. – Кстати, в айфоне стоит симка. Если сочтете нужным, оповестите родителей.

– Наверное, пока рано. Пусть ситуация стабилизируется, – нерешительно заявляю я, боясь даже заикнуться матери о Жанне. Как такое сказать? Как?

– Разумно, – мигом соглашается Назарет и, подхватив комбинезончик и шапку сына, выходит следом за мной. Мрачно наблюдает, как я дрожащими руками опускаю Марка в колыбельку. Лучше бы ушел, честное слово! И так сейчас тяжело! А находиться под пристальным взглядом работодателя – вдвойне!

– Все обойдется, Линара, – сипло заверяет он. – Держитесь, пожалуйста!

И не успеваю я даже кивнуть, как Сергей делает шаг ко мне. Целует меня в лоб и дергает за выбившуюся прядь.

– Не дрейфь, котенок, – бросает скупо и, поймав мой обескураженный взгляд, подмигивает. – Прорвемся!

Он быстро выходит из кабинета. А я, покрывшись предательским румянцем, стараюсь понять, что это было. Потираю лоб, где огнем горит поцелуй Назарета. И отогнав тревожные мысли о сестре и шальные – о ее сожителе, сосредотачиваюсь на Марке.

– Ну и родители тебе достались, мой хороший, – шепчу чуть слышно. – Ну да ничего. Все обойдется.

Марк смотрит на меня внимательно, и мне кажется, что он все понимает.

– Солнышко мое, – воркую, меняя подгузник, и строго настрого слежу за собственными мыслями. Главное, не сбиться и не разреветься.

Жанна, сестричка! Что же ты учудила?

Весь день жду Назарова. Но он не приходит. Даже купать ребенка мне помогает Элла. Разбираю постель на небольшом диванчике и прислушиваюсь. Где-то в глубине дома играет музыка. Кажется, «Буря» Бетховена. Наверняка кто-то не выключил телевизор! Так и Марка разбудить недолго.

Прямо в пижаме выбегаю в коридор и несусь на звук. Спускаюсь по лестнице на первый этаж, ведомая Бетховеном. Кто-то блестяще играет на рояле. Где-то рядом. Приоткрываю высокую белую дверь. Раньше мне в этой комнате бывать не доводилось. И застываю на месте. За темным кабинетным роялем сидит сам Назарет. Безотчетно пялюсь на мускулистую спину в белой рубашке и крепкую шею. Любуюсь точеными пальцами, легко и непринужденно бегающими по клавишам. Замечаю пузатую бутылку Курвуазье, так любимого Наполеоном Бонапартом. И от неожиданности вздрагиваю, когда музыка внезапно обрывается.

Назарет тянется к бутылке. Прихлебывает прямо из горлышка и, почувствовав мое присутствие, резко оборачивается.

– Линара, – рычит недовольно. – А ну быстренько уходи отсюда…

Хотела бы… Но ноги словно прилипли к паркету. И я не могу сделать даже шага. Стою и смотрю на мужчину, сидящего на широкой банкетке. А он не сводит с меня жадного пьяного взгляда. Знаю прекрасно, чем все может кончиться. Но даже пошелохнуться не могу. Или не хочу.

Хищник усмехается, поражаясь наглости глупой овцы, и, поднявшись с места, ленивой походкой направляется ко мне.

– Я тебя предупреждал, – замечает хрипло и, обняв меня за плечи одной рукой, вторую кладет на затылок. Чувствую его дыхание, обильно сдобренное коньячными парами. С бесшабашностью газели наблюдаю, как тигр обнажает зубы в улыбке. Как, приоткрыв рот, хочет накрыть мои губы своими. Прекрасно понимаю, что за этим последует, но иду на поводу у глупого упрямства.

– Линара, – глухо шепчет Назарет, проводя по моим губам большим пальцем. Чувствую, как меня колотит дрожь, и как завороженная слежу за каждым движением мужчины, взявшего меня в добровольный плен.

– Хорошо пахнешь, – говорит он сипло и уже собирается прижать меня к стенке, когда в радио-няне, подвешенной к карману майки, раздается писк Марка.

Назарет моментально отстраняется.

– Беги, Линара, – говорит с усмешкой, наблюдая, как я несусь по лестнице. – Беги. Маленький сопляк спас тебя сегодня…

Оказавшись в детской и подхватив Марка на руки, я вовсю ругаю себя.

«Тебе Шмелева мало? Нужны еще проблемы с Назаровым? Это же два брата-акробата. Богатые люди, познавшие вседозволенность. Взял, что захотел, не спросив, и пошел дальше. Вон, Жанку до самоубийства довел!»

– Он не мог, – яростно перебивает внутренний голос. – Сергей не такой.

– Здрасьте-приехали, – охаю я и, наблюдая, как малыш резво тянет смесь из бутылочки, размышляю о своей реакции на Назарета. Почему не убежала, когда он предложил? Стояла как вкопанная и ждала. Ну, не дура ли?! – Держи себя в руках, Полька! Назарет все-таки твой работодатель и сожитель сестры. Может, у них еще все наладится. Не лезь к нему. Хотя бы ради Марка!

Покормив ребенка, ворочаюсь, пытаясь уснуть. Но стоит мне смежить веки, как моя неугомонная память живо подбрасывает жаркие воспоминания. Они словно масло падают на тлеющие угли желания. Тушу разгорающееся пламя. Но ничего не помогает. Крепко сжимаю ноги, надеясь на скорую разрядку. И как только она наступает, чувствую, как тепло растекается искрами по позвоночнику, поднимается к затылку, напрочь снося крышу.

«Вот это я влипла, – всхлипываю, уткнувшись носом в подушку. – Вот меня угораздило! Биохимия, блин!»

Слышу, как внизу шелестят по асфальту шины, и, прислушавшись, ловлю обрывки фраз, больше похожих на команду. Поднимаюсь и на ватных ногах подхожу к окну. Сергей Алексеевич Назаров в кашемировом пальто спешит к стоящему около входа Мерседесу. Из окна детской, расположенной в боковом крыле, мне хорошо виден суровый профиль хозяина дома. Да и вся его напряженная фигура говорит о свалившихся на голову неприятностях. Рядом словно тени снуют какие-то люди, но я, не замечая их, не отрываясь, гляжу на Назарета. Вот он останавливается около машины и, прежде чем сесть, поднимает голову. Всматривается в темные окна дома. И я совершенно точно знаю, когда он утыкается взглядом в меня. По лицу пробегает легкая гримаса. Наверняка усмешка. Два пальца руки поднимаются к воображаемому козырьку и порывисто опускаются вниз. Могу поклясться, но на губах Назарета играет улыбка, слабо различимая в неярком свете фонарей.

«Возвращайтесь назад, Сергей Алексеевич, – проносится в голове. – Мы с Марком ждем вас! Вернее, сын ждет вас», – поправляю себя поспешно.

Ложусь в постель и продолжаю думать о Назарете. Куда его понесло на ночь глядя? Может, к Жанне поехал? Хорошо бы… Ей сейчас его поддержка нужна.

«Интересно, сколько он в Барселоне пробудет? – думаю, засыпая. – Может, помирятся и вернутся вместе. Хорошо бы…»

Мне, конечно, нравится сожитель сестры. Но рушить ее семью я не намерена.

Рано утром я спускаюсь на кухню и натыкаюсь взглядом на хозяина дома. Мрачный Назарет сидит во главе большого стола в одиночестве. Пьет чай из большой чашки и нехотя жует бутерброд.

– О, Линара, – скупо улыбается он. – Садитесь завтракать. Составьте компанию. Марк, я полагаю, спит.

– Да, спасибо, – киваю я и уже собираюсь спросить у поварихи Нади, что можно съесть, как Назарет поднимается с места и, отодвинув стул рядом со своим, ждет, пока я сяду. Кидает сумрачный взгляд на Надежду. И та, дословно поняв команду шефа, начинает суетиться. Ставит на стол приборы, кладет мне в тарелку сырники, политые ягодным сиропом.

– Приятного аппетита, – говорит добродушно. Такую Надежду я наблюдаю впервые. Вечно недовольная повариха считает себя самой главной.

«Прима-балерина, блин, – думаю я. Мысленно хихикаю, представляя толстуху на пуантах и в пачке.

– Как там Марк? – морщась, спрашивает Назарет и, повернувшись к застывшей поодаль Надежде, просит. – Дай обезболивающего, Надь.

Надежда подрывается с места. Достает из холодильника какую-то облатку с лекарствами. Наливает в высокий хрустальный стакан воду.

– Не делайте этого, – тихо прошу я.

– Башка раскалывается, – поясняет Назарет, забирая из Надькиных рук облатку и воду.

– Вы вчера выпивали, – будто прокурор, обвиняю я. – А закусывать спиртное таблетками вредно. Сразу удар по желудку и печени. А потом вы же не знаете, как отразится такая химическая реакция на вашем здоровье…

– Какая еще реакция? – смотрит на меня с усмешкой Назарет.

– Мы не знаем точный состав таблеток и понятия не имеем, как они среагируют с этанолом…

– Бред какой-то, – охает в стороне Надежда. И мне хочется вжать голову в плечи… Или лучше перенестись сразу в детскую.

– Нет, – мотает головой Назарет. – Линара права. И что же вы посоветуете, маленький доктор? – спрашивает он с легкой усмешкой.

– То же, что и всем своим клиенткам, – пожимаю плечами.

– Так я вроде не рожаю, – фыркает он. И мне кажется, что эта перепалка со мной доставляет ему удовольствие.

– Вам так же, как и им, нельзя сейчас пить таблетки, – парирую я и предлагаю. – Найдите болевую точку между большим и указательным пальцами. Нажмите на нее.

Надежда, хмыкая, выходит из кухни. Всем своим видом показывая пренебрежение ко мне и моим методам.

– Как нажать? Сильно? – спрашивает Назарет и смотрит на меня внимательно.

– Вы должны почувствовать легкую боль, – поясняю я.

– Не помогает, – мотает головой Назарет и смотрит на меня жалостно. – Может, лучше таблетку?

– Сергей Алексеевич, – с укоризной гляжу я на хозяина дома. – Вы так сразу хотите сдаться?

– Ну, если вы так ставите вопрос, маленький доктор, – смеется он, превозмогая боль. – Есть еще способы уменьшить мои страдания? Давайте испробуем…

– Хорошо, – не сдаюсь я. – Спину прямо. Ладонь на висок, вытяните руку параллельно полу и хорошенько надавите.

– Думаешь, это поможет? – с сомнением спрашивает Назарет. – Какие-то методы у тебя, как у испанской инквизиции…

Вздрагиваю, когда речь заходит об Испании. Хочу спросить о сестре, но не решаюсь. Наблюдаю, как здоровый и властный мужчина старательно давит ладонью на висок. Старается.

– Теперь с другой стороны, – командую я, как только он опускает руку.

– Полегчало немного, – кивает он. – А ты молодец, Линара.

«Нужно меньше пить», – хмыкаю про себя, а вслух добавляю со знанием дела.

– Если зажаты позвонки шеи, то в голову может давать и от них.

– Наверное, – морщится Назаров и, чуть прикрыв веки, добавляет. – Нужно вызвать массажиста.

– Снимите майку, облокотитесь на стол руками, – велю я, войдя во вкус.

– Обычно это мои команды, – хмыкает Назарет, но выполняет все в точности.

А я, пунцовея от смущения, беру со стола оливковое масло. Капаю немного на руки и, стараясь выровнять дыхание, тщательно растираю ладони.

«Что ты творишь, Линара? Этот мужик точно не для тебя. Не дразни его. Он тебя сожрет, и костей не выплюнет, – твердит здравый смысл. Но мне уже отступать некуда. Подхожу почти вплотную и, осторожно коснувшись шеи, прошу.

– Если почувствуете сильную боль, скажите!

– Начинай, девочка, – хрипло велит Назарет. – Я прям в нетерпении.

Глава 9

Назарет

Нежные пальчики скользят по моей шее. И клянусь, я давно не испытывал такого изысканного наслаждения. Хотя после гибели Вероники баб перепробовал всяких. Сорвался с цепи.

Каждое движение Линары заставляет трепетать мою зачерствелую душу. Я уже молчу о ставших тесными боксерах. Хорошо хоть на мне длинная толстовка. Нужно прекратить это безумие, но, кажется, я готов сидеть так вечность. Лишь бы волшебные касания продолжались. Лишь бы пальчики Линары бегали туда-сюда по моей бычьей шее. И каждое прикосновение отправляло в нирвану.

Закрываю глаза, испытывая самое настоящее блаженство. Легкие поглаживания Линара сочетает с точными и сильными движениями. Трет каждый позвонок, заставляя кровь в жилах бежать с удвоенной скоростью и посылать приятные, до дрожи, разряды во все части тела. Руки у малышки волшебные. Представляю, какая она внутри…

Так… Распахиваю веки, понимая, что сейчас окончательно снесет крышу. Да и я хорош! Сижу тут, млею, и уже готов лопнуть от удовольствия.

– Должно полегчать, – как ни в чем не бывало, Линара похлопывает меня по плечам и шее. Отходит в сторону.

– Там у вас зажим, Сергей Алексеевич. Нужно как следует размять. А у меня сил не хватает. Я привыкла с девочками работать.

«Зажму… И разомну… – хочется заорать мне. И самое главное, чувствую в душе нарастающую обиду и пустоту, будто меня бросили, сиротиночку!»

– Придется вызвать массажиста, – киваю я, не решаясь подняться в присутствии Линары. – Но Феликс у нас слепой. И его присутствие сказывается на укладе всего дома. Может забрести не туда. Каждый раз эксцессы, – вру я, не краснея. – Приходится человека приставлять.

– Сами к нему поезжайте, – весело бросает девица, возвращаясь к своему остывшему завтраку. Смотрю на нее с улыбкой и внезапно понимаю очевидное. А голова-то прошла!

Но я все равно не могу сдвинуться с места. Во-первых, жду, когда хоть немного перестанет давить в боксерах, а во-вторых, просто не хочу. Попиваю холодный чай и исподволь наблюдаю за Линарой. Любуюсь каждым ее движением. Вот она отломила кусочек сырника и подносит вилку ко рту. Мягкие розовые губы привычно распахиваются, открывая взору маленький язычок.

«Твою ж мать!» – шепчу, прогоняя прочь непрошеные фантазии. Чувствую, что мой метод отсидеться в кухне может привести к несмываемому позору.

– Сергей Алексеевич, – зовет меня Линара, покончив с завтраком. – О Жанне что-нибудь известно?

– Она жива, – ерзая в кресле, объясняю серьезно. – Сейчас лежит под капельницами. Восполняют потерю крови. Как только состояние придет в норму, ее переведут в психиатрическую лечебницу.

– Ой! Зачем? – задыхается от страха девчонка и даже прикрывает ладошкой рот. – Ее там замучают…

– Не придумывай, – обрываю я, чувствуя, как в груди нарастает злость. Если б мне сейчас эта сучка попалась под руку, лично бы придушил! – Суицидники все на голову больные. Если крыша уехала, а башню снесло, нужно пройти лечение. И ты, маленький доктор, это понимаешь.

– Знаю, – кивает печально Линара. – Если женщина бросает только родившегося ребенка, а потом сводит счеты с жизнью, то требуется вмешательство специалистов. Хотя мою сестру трудно назвать ненормальной. Никогда за ней не замечала склонности к самоубийству.

– Соглашусь с тобой, – замечаю грустно и по большому счету радуюсь перемене разговора. Мне сейчас подойдет беседа на любую тему. Даже про Жанку. – Мне она всегда казалась жизнерадостным человеком. Но мы разбираемся, Линара. Как только что-то станет известным, я тебе сообщу. А пока беги к Марку. Засранец скоро проснется и устроит скандал.

– Да-да, – торопливо поднимается из-за стола девчонка и послушно трусит в детскую.

Она выходит, а меня подрывает следом. В два шага пересекаю кухню. За малым не сбиваю с ног обалдевшую Надьку. Несусь по лестнице и почти у самой детской догоняю печальную няньку.

– Подожди, – хриплю, еле сдерживаясь.

Линара недоуменно поворачивается и тут же оказывается прижатой к стене.

– Там… Марк, – шепчет с придыханием. И это заводит еще сильнее. Ставлю руки чуть выше ее головы. Наклоняюсь, лишая свободы. Пальцем приподнимаю подбородок и задыхаюсь от желания.

Твою мать, да я прямо в коридоре готов ее…

Вижу перепуганные глаза девчонки и решаю немного сбавить обороты.

– Дразнила меня? – спрашиваю, борясь с собой. Хочется отнести малышку к себе в спальню. Стянуть эту дурацкую майку и попробовать излечиться от идиотских фантазий. Обычно помогает…

«Но так давно не сносило башку, – хмыкаю мысленно и, накрыв ее губы своими, довольно таки нахально лезу под майку.

Но тут же мою руку вышвыривают прочь.

«Ах вот как, – ухмыльнувшись, замечаю, что на поцелуй Линара отвечает. – Вот же стерва! Подожди, еще не вечер, – рыкаю я, исследуя языком маленький ротик. Сквозь толстовку ощущаю, как прижимаются к моей груди мягкие полушария, и неожиданно для себя выдыхаю.

– Давай по-быстрому, Линар. Я уже на взводе.

– Только вечером, – мотает головой наглая девица. – После купания Марка.

– Жди, – обещаю, еле сдерживаясь.

– Нет, – решительно мотает она головой. – Я приду сама. При Марке как-то неудобно.

– Он еще ничего не понимает, – фыркаю я. Нутром чувствую, что на девчонку давить нельзя. Главное, согласилась. А уж до вечера я как-нибудь доживу.

– Дело во мне, – бросает она, опустив голову и норовя вывернуться из моих рук. – Я не могу при ребенке.

– Лады, – бубню, не отпуская. Накручиваю на палец выбившийся локон. – Но сейчас Марк спит, и мы бы могли…

– Нет, – категорически отрезает она, опаляя меня негодующим взглядом. – Я не девочка по вызову…

– Тогда до вечера, – рыкаю, отстраняясь. С усмешкой наблюдаю, как малышка, будто пугливый заяц, забегает в детскую. Сжимаю кулаки, силясь не зафигачить по стене и не напугать ребенка. Понуро бреду к себе. Сразу прохожу в санузел и, включив душ, становлюсь под холодные капли.

«Все веселишься, Сережа, – ругаюсь, подставляя голову под воду. – Сейчас явно не до смеха. А ты так взбодрился, ушлепок! О делах позабыл… С Линарой обо всем забудешь, – ощерившись, бью по мраморной стене. – Проблем навалилось выше крыши. А я о няньке мечтаю!»

– Защитная реакция организма, – встревает в беседу внутренний голос. – Ты же сейчас ничего поделать не можешь. Остается только ждать. Так почему бы не провести время приятно и с пользой? Пригласил девочку. Молодец. А там после акробатических этюдов в койке тебе и приестся милое личико. Морщусь, вспоминая, как всего несколько минут назад прижимался к мягкому податливому телу.

«Еперный театр, – рычу, понимая, что впустую стыну под ледяной водой. – Ничего не помогает!»

Вероломная нянька вторгается в мысли, заставляя меня принять решительные меры. Можно, конечно, вызвать Анечку или другую девочку. Но меня начинает мутить, как только представлю какую-нибудь телку рядом. Не желаю пока никого кроме Линары.

Намыливаю в ладонях гель для душа и, закрыв глаза, тщательно распределяю по телу. Одной рукой. Пары взмахов хватает для разрядки.

«Что ты со мной делаешь, маленький доктор? – шепчу я, переключая воду на горячую, и усмехаюсь криво. – Контрастный душ полезен для здоровья!

Наскоро вытершись, возвращаюсь в спальню. Плюхаюсь на кровать, стараясь отогнать подальше образ надоедливой девицы и подумать о чем-нибудь другом. О Синьке, например.

Пропал, скотина! Уже семья объявила в розыск. Вот так жило это поганое насекомое. Строило планы. Набрало кредитов выше головы. Заложило, кстати, мой участок. И сгинуло. Может, наступил кто, и не заметил, что оставил мокрое место?

Снова возвращаюсь ко вчерашнему разговору в баньке. Хмурюсь, вспоминая напряженные лица собеседников. Нет, я Игорю благодарен, что сдернул меня среди ночи и заставил куширями через заросший бурьяном двор пробираться к своему дому. Правда, пальто я изгваздал в хлам. Угораздило меня надеть длинный кашемировый лапсердак. Элла увидит, ругаться станет. Фиг его теперь отдерешь от прошлогоднего репейника. Но такая встреча дорогого стоит. Сам начальник областного УВД гостил у моего одноклассника. В баньке парился. Вот Игорь и воспользовался моментом.

– А ты на рогах, я смотрю, – недовольно бурчит Иван Иваныч, стоило мне только ввалиться в баню.

– Это еще нормально, – хмыкает Игорь. – Серый все запомнит. Завтра еще обмозгует и нужные выводы сделает. Не бойтесь, товарищ генерал. Я за Назарова ручаюсь.

Мой старый друг дожидается скупого кивка от полицейского начальства и переводит взгляд на меня.

– Ты с кем бухал, Серый? Опять с Бетховеном?

– А что, – равнодушно пожимаю плечами. К подколкам Игоря я давно привык. – Хорошая компания. Мы с Людвигом понимаем друг друга с полуслова.

– Бетховен? – морщится первый полицейский области. – Не знаю такого. Это чье погоняло, Назарет?

Прячу хмельную улыбку, стараюсь казаться серьезным. Но под оглушительный хохот Игоря мне трудно сдержаться и не заржать.

– Не, Иваныч, – хохочет мой одноклассник, списывавший у меня в школе домашние задания и контрольные по всем предметам. – У нас Серега учился в консерватории. Играет на рояле, как бог. Когда на него тоска накатывает, он стучит по клавишам и хлещет коньяк. Такой вот интеллигентный расслабон.

– Хорошо придумал, Сережа, – довольно крякает Иван Иваныч. – И компания хорошая. Вот только не знал, что ты консерваторию окончил. В твоем досье ничего не написано.

– Так с третьего курса поперли, – ухмыляюсь я, прямо в пальто садясь к накрытому столу. Подминаю черные длинные полы, как бабы подол. И слушаю, боясь шелохнуться. Честно говоря, я бы многое отдал, чтобы хоть один разок пролистнуть ту заветную папочку. Сейчас уже такая острая необходимость отпала. А поди ж ты! Лежит где-то на меня матерьяльчик! Ждет своего часа! Или этот час никогда не настанет? Дай бог…

«Никогда не говори никогда, – одергиваю себя. Мы, братки, бывшие или настоящие, люди ужасно суеверные. И давным-давно с молоком матери или с первой стопкой портвешка впитали в себя законы стаи. Никогда не хвастайся. Держи рот за зубами. От нар и от Канар не зарекайся. Не загадывай наперед и не гневи судьбу.

– За что? – сурово спрашивает Иваныч, и я, чувствуя себя как на допросе, бросаю коротко.

– Прикололся неудачно. Ректорскому сынку к башке пистолетик приставил.

– Скажи спасибо, что к нам не загремел. Странно даже.

– Так пистолет был игрушечный, – встревает в разговор Игорек. – Точная копия Макарова. Сережа его для понта в кобуре наплечной носил.