Текст книги "Няня поневоле"

– Зачем? – удивленно поднимает на меня глаза Иваныч.

– Дурак был, – отмахиваюсь весело.

– Сейчас бы с гастролями ездил, – вздыхает товарищ начальник.

– Спасибо, не надо, – бурчу я. – Всю жизнь в оркестре пиликать. Ну его нафиг! Поперли, и хорошо. Я ни о чем не жалею.

– Образование бы получил. Элитное… – машет рукой Иван Иваныч.

– А я потом Плешку окончил…

– Да знаю я, – отмахивается ворчливо он. – Нравишься ты мне, Назаров. Иначе бы с твоим другом даже разговаривать о тебе не стал. Хороший ты мужик. Правильный.

«Ну, надо же, – ухмыляюсь я. – Для всех я такой правильный уродился. Ты смотри. И авторитеты криминальные мне эти же слова говорили. А теперь и от ментуры довелось услышать. Дожился. Нечего сказать!»

– А вот то, что с твоей женой произошло, неправильно. Дичь несусветная, – морщится генерал. – Я дело Синявкина на дорасследование отправил. А то из него и так много материалов исчезло. Парни мои снова копать начали.

– Знаю, – бросаю коротко. – Приходили ко мне недавно.

– Но, видать, кто-то слил информацию. У меня стукачей в команде нет. Но дело может многим в руки попасть. Мы отправили запрос в Мещерский район, где эта падла ошивалась. Так Синявкин сгинул. Просто исчез.

– Ищете?

– А куда деваться? Тут и семья всполошилась. Кто-то не вовремя твои клятвы у гроба жены вспомнил… Короче, ты первый под подозрением.

– Глупости, – решительно мотаю башкой. – Я найду, как ему за шиворот кипящего масла налить. Смерть для Синьки – слишком большая роскошь. Пусть живет и мучается. Вот долги его у ФИШТ-банка планирую выкупить. По пояс в землю загоню.

– Я так думаю, он уже в полный профиль там, – ощерившись, заявляет Иван Иваныч. – А ты поостерегись, Сережа. Женись, что ли! И меньше по шалманам с девками гуляй.

– Да, я это… – вздыхаю, поражаясь осведомленности генерала. Ну, все про мня знает! – У меня же сын родился. Месяц вот на днях. Сразу башня на место встала. Мне теперь не до фокусов. О ребенке думаю. А старые клятвы… Ну, кричал я что-то на похоронах. Так в состоянии аффекта был. Это любой подтвердит.

– Лучше пусть до подтверждений дело не дойдет, – обрывает генерал резко. – Живи как обычный человек. Не лезь на рожон. У нас же не консерватория, сынок.

Честно говоря, в этот момент я испытываю жгучую обиду. На самого себя – за лень и медлительность, на гадского Синьку, умудрившегося отбросить ласты. И ведь кто-то ему помог! А я, как дурак, выжидал. И довыжидался! Сидел с умной мордой в засаде, планы строил. Мысленно с сыном прощался. А этого упыря уже на том свете в чан с кипящей смолой определили.

– Может, найдется? – спрашиваю, словно маленький.

– Навряд ли, – морщится генерал. – Уже полстраны перерыли. Как сквозь землю провалился. Но туда ему и дорога.

– Ну, еще не вечер, – хмыкаю, надеясь на лучшее.

– В девяноста процентах случаев таких вот потеряшек находят мертвыми. Исключения почти невозможны. Хотя недавно был случай. У какого-то богатого мужика жена сбежала. Больше полугода ищут. Эту дамочку я бы занес в оставшиеся десять процентов.

– Почему? – удивляется Игорь. – Чем один случай отличается от второго?

– Почти ничем. Только вот пропавшая мадам приехала к нам в Никитск за каким-то хреном. Подала на развод и пропала. Сидит где-нибудь у родственников или у любовника. А муж по всей России-матушке свою ненаглядную разыскивает. В полицию не обращается. Родители тоже молчат.

– Тогда откуда вы знаете? – обалдело спрашиваю я.

– Сережа, – крякает генерал. – Ее люди Дункана найти пытаются. А нам информаторы настучали. А вот в случае с Синькой жена уже заяву в полицию накатала и во всем тебя обвинила, Назаров.

– Глупая баба, – морщусь я.

И уже в машине, положив затылок на подголовник, чувствую, как накатывает головная боль. Будто тысячи металлических шариков перекатываются под черепушкой. И каждый из них бьет в висок и норовит откатиться на другую сторону.

«Куда же ты делся, Синька? – пытаюсь вычислить я. Смотрю в окно машины на занимающийся рассвет. Заснуть точно не удастся. Спать ложиться бессмысленно. А от новостей башка пухнет и готова взорваться. Нужно посидеть помороковать. Разложить услышанное по полочкам. А там глядишь, ответ придет сам собой.

Дома, наскоро переодевшись, беру собак и отправляюсь в лес. Уверенно бегу по протоптанной в снегу тропке, пытаясь понять очевидное. Зачем я понадобился генералу? Почему он решил познакомиться со мной, а не передал свои предостережения Игорю? В чем загвоздка? Нет ответов. Ну и ладно!

Поднимаю глаза к небу. Всматриваюсь в беспросветные тучи, висящие словно плотное серое покрывало. Перевожу взгляд на чернеющие проталинки и, остановившись посреди леса, дышу полной грудью. Двое моих ротвейлеров замирают невдалеке на пригорке, словно говоря «ну что же ты, хозяин?». Понуро возвращаются ко мне, пытаясь унюхать, что же меня так задержало. Да и охрана топчется в сторонке. Строит догадки.

А я стою посреди заиндевелого леса и чувствую, как грудь распирает от счастья.

У меня есть сын! Я выжил в глупых междоусобицах! И плевать хотел на великие генеральские замыслы. И если мою работу сделал кто-то другой, то низкий ему поклон от Сережи Назарова.

– Домой, – говорю я собакам и, ввалившись сразу в кухню, прошу Надежду.

– Дай пожрать, а?

Моя расторопная повариха быстро накрывает на стол. Пью обжигающе горячий чай, заедаю его холодными котлетами и снова размышляю о собственном счастье. А когда в кухню входит Линара, радуюсь, как мальчишка.

«Клубись оно все конем, – думаю я, решая не проявлять особую инициативу и оставить все как есть. – Пусть менты ищут Синьку и его убийцу. Мое дело – сторона. Сына растить надо, няньку к рукам прибрать…»

От усталости меня клонит в сон. Видно, сказываются бессонная ночь и пробежка. Легкая дрема скатывается в тяжкий и мучительный круговорот. Я снова гонюсь за женой. А Вероника убегает от меня куда-то вверх по лестнице. А я бегу следом. Пытаюсь схватить за широкий подол платья, развевающийся от сквозняка. Но она все время уворачивается в сторону. И бежит. Бежит.

– Я так больше не могу! Возвращайся сейчас же! – велю я, срываясь на крик.

Но она смеется и, не обращая на меня никакого внимания, ускользает, становясь дымкой.

– Прости! – ору, как потерпевший. – Я обещал тебе… И не смог выполнить!

– Сережа-а, – доносится до меня слабый голос жены. – Ты сделал все правильно-о! Прощай!

Как ужаленный, подпрыгиваю на кровати.

«Куда же ты, девочка моя! – шепчу, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. Смотрю на ролекс, болтающийся на запястье. Половина шестого! Через три с половиной часа придет Линара. А я, дурак, тут валяюсь!»

Первым делом спускаюсь в винотеку. Нужно выбрать вино. Какое-нибудь статусное. Пусть девчонка хоть попробует настоящую выпивку. Перебираю бутылки, лежащие на полукруглых ложах. Придирчиво разглядываю этикетки, стараясь найти подходящее случаю. Чтоб и по шарам ударило слегка, но не свалило с ног. Легкое, игривое винцо. Букет не важен. Не до букетов.

«Может, цветы заказать какие-нибудь? Украсить комнату. И убрать в сторону раздвижные двери, отделяющие джакузи от пространства комнаты. Анька обычно моется за закрытыми дверями… Твою мать, – вздыхаю натужно. – Я не поведу эту девочку в игровую. Только в собственную спальню. Ей там самое место!»

– Может, женишься по совету генерала? – язвительно осведомляется внутренний голос.

– Это лишнее, – вслух замечаю я и замираю как вкопанный.

Кто бы мог подумать. Я готовлюсь к свиданию с нянькой! Действительно, готовлюсь!

Глава 10

Линара

Нормальный человек в первую очередь думал бы о сестре. А я немного с глупцой, раз весь день мечтаю о свидании с Жанкиным бывшим. Совесть меня мучает, но я велю ей заткнуться. Мысленно перебираю свой скудный гардероб и внезапно останавливаюсь на коричневом платье в горох. Оно с запахом и вполне сойдет за халат. Если в коридоре мне встретится прислуга, то подозрений не возникнет. Белье – тонкий кружевной бюстик и стринги. На ноги шлепанцы. Остается только помыть голову и слегка мазнуть тушью по ресницам. Эх, никогда еще я не собиралась на свидание так быстро. Невольно вспоминаю, как перед важным мероприятием в доме Шмелева я долго нежилась в ванне, потом мне делали массаж. А после – укладку и макияж. Такие длинные приготовления мне бы помогли избавиться от дикого чувства вины перед Жанной. Хотя умом понимаю, что им с Сергеем не суждено быть вместе. Каждый пошел своей дорогой. И сейчас Назарет свободен. Но все равно в душе как кошки нагадили. Совершенно отчетливо осознаю, что лишаю сестру последнего шанса на воссоединение с семьей.

«Жанна – взрослый человек. И сама все решила», – думаю я. И сердце сжимается от боли за сестру и ее разнесчастную судьбу.

Только ближе к вечеру я решаюсь позвонить родителям.

– Жанна в больнице, – говорю аккуратно.

– Да, я знаю, Полечка, – вздыхает мама. – Завтра выезжаю к ней. Со мной связались представители клиники. Лежит под капельницами наша бедолага.

– Как такое могло произойти? – вздыхаю я, не зная, что и сказать. Да и кто знает правду?

– Так из-за Сашки этого! Уголовника драного! Он виноват. Деньги из нее тянул! Давно уже освободился и вроде как обосновался в Барселоне. Где-то в пригороде живет. Мне его мать рассказывала. Наверняка там и встретились.

– Подожди, мам, ничего не понимаю. Она до сих пор общается с Морозовым?

– Да, – неохотно заявляет мать. – Я с девятого класса не знала, как их в разные стороны развести. Вцепились друг в друга как ненормальные. А Отмороз этот присосался как клещ. И Жанна – дура влюбленная – все готова отдать!

Историю великой любви я знаю не понаслышке. Саша Морозов – первый мужчина моей сестры. Сколько раз его сажали, не сосчитать. Морозов вечно влипает в разные истории. А вытаскивает его из дерьма моя сестра. Тратит деньги на адвокатов, таскается на свидания в колонию. Совершенно некстати вспоминаю слова Федора Ильича.

«Добром это не закончится, Аполлинария! Совершенно глупая зависимость. Твою сестру лечить надо».

Но, как ни крути, Шмелев прав. Стоило Морозову поманить, она и ребенка бросила. Хотя нам с мамой казалось, что эта любовная лихорадка закончилась сама собой. Сашка снова очутился за решеткой. А Жанна, пострадав какое-то время, укатила в Никитск. И там начала новую жизнь. Сошлась с Назаретом, родила ребенка. А потом снова сорвалась, идиотка!

Мама говорит что-то еще, но я слушаю ее вполуха. Главное, Сергей не причастен к суициду сестры. Не причастен! И не любила она его вовсе. И Марка не любит.

А значит… Оба мои! Никому не отдам!

«Ты только разведись сначала, – предупреждает внутренний прокурор. – Отделайся от Шмелева, а после мечтай о Назарове. И замуж тебя пока никто не звал. Так… Свиданка для здоровья. Ничего большего. А ты и размечталась, дурында!»

В любом случае развод мне необходим. От одной мысли, что я до сих пор замужем за Федором Ильичом, меня начинает тошнить.

Уложив Марка, пишу сообщения адвокату и прошу. Умоляю.

– Шмелев требует твоего присутствия в суде, – сообщает мне Анна. – По моим сведениям, его адвокаты готовят встречный иск о похищении. Если информация подтвердится, тебе придется как-то выйти на связь.

– Может, по скайпу?

– Тоже вариант, – отвечает Анна и, бросив краткое «делаю все возможное», выходит из беседы.

– Расскажи обо всем Сергею, – требует здравый смысл.

– Ни в коем случае, – поднимается из груди потаенный страх. – Кто он тебе? Один раз в коридоре поцеловались, а ты и распустила нюни. Не сможет Анна Аркелиди, наймешь другого адвоката. Всегда найдется кто-то, кто сможет противостоять Шмелеву. Он не самый всесильный в мире!

Уложив Марка голышом на пеленальный столик, я с умилением смотрю на улыбающегося мне ребенка. Вожу игрушкой, замечая, как малыш внимательно следит за ней глазами.

Вот как такое сокровище можно бросить? Поменять на потрепанного жизнью уголовника? Не понимаю!

Прислушиваюсь к происходящему в соседней комнате. Тишина. Уехал Сергей или уснул?

«Сил набирается», – хмыкаю ехидно и стараюсь не думать о хозяине дома. Делаю ребенку массаж, кормлю и, укачивая, напеваю песенки. На месте Жанки я бы приковала себя цепью к Сергею Назарову, а не бежала бы на край света.

– Влюби-и-и-лась, – ехидно тянет внутренний голос. – Смотри, он тоже из этих… из криминала.

Ложусь на кровать и, закрыв глаза, пытаюсь представить, сколько может продлиться наш роман с Назаретом. Месяц, да? Зря я согласилась, конечно! Когда страсти-мордасти сойдут на нет, мне придется уйти из этого дома. Оставить племянника на воспитание какой-то тете. А если Сергей женится? Марк вырастет с мачехой!

«О чем ты только думала, когда соглашалась?» – ругаю саму себя, понимая, что совершила ошибку. Нужно отказаться, пока не поздно. Ну, какая из меня любовница?! Сергей придет, и я ему все объясню. Он должен понять. На мне не сошелся свет клином. Полно девушек в Никитске, готовых по первому зову запрыгнуть в постель Назарета. А мое дело – остаться в стороне. – «Нельзя, нельзя», – скулю в подушку. Здравый смысл требует отойти в сторону, а вот душа молит «Не отпускай!».

Подскакиваю с кровати. Подхожу к окну. Смотрю на двух ротвейлеров, бегающих по двору, и еще раз убеждаю себя отступить.

«Можно мне остаться у племянника нянькой?» – Так и скажу ему. А еще…

Подбираю еще сотню доводов, способных убедить любого. Даже меня.

Нам не стоит переходить границы дозволенного. Разумнее придерживаться рабочей схемы «заказчик-исполнитель». Так будет лучше для всех. В первую очередь для Марка.

Но когда на пороге детской перед самым купанием появляется Назарет, все мои глубокомысленные суждения летят к чертям. Мне остается только покрепче прижать к себе Марка. Прикрыться ребенком, чтобы не броситься на шею его отцу.

Смотрю на высокого мужчину в белой майке и потертых джинсах. Перевожу взгляд сначала на мокрые черные волосы, зачесанные назад, а затем, избегая пронзительных голубых глаз, опустив голову, пялюсь на босые ноги. И понимаю, что пропала. Какие там увещевания? Какие доводы?

– Ты готова? – после купания малыша спрашивает меня Сергей, самолично укладывая сына в кроватку.

Киваю молча, не в силах вымолвить и слова. Чувствую, как воздух в комнате накаляется. Еще немножко, и рванет.

– Радио-няня где? – интересуется Назарет равнодушно.

Показываю на тумбочку.

– Отлично, – довольно хмыкает он и, сунув маленькое белое устройство в карман джинсов, подхватывает меня на руки.

– Я слишком долго ждал, Линара, – шепчет мне на ухо. И от этого тихого с легкой хрипотцой голоса меня охватывает сильная дрожь.

– Вижу, и тебе не терпится, – замечает довольно и, словно викинг с пленницей, спешит к себе в спальню. Осторожно кладет меня на кровать и тянет поясок платья.

– Что тут у нас?

Пальцы Сергея довольно споро отводят в стороны полы платья-халата, и взгляд натыкается на белье. Скромный белый комплект, купленный незадолго до Жанкиных родов.

– Я боюсь, – шепчет Назарет. – Мне кажется, ты такая невинная.

– Ошибаешься, – улыбаюсь смущенно.

– А сколько у тебя мужиков было? – внезапно отстранившись, грозно спрашивает Назарет, и я вижу, как по его лицу пробегает суровая тень.

– Да меньше, чем у тебя баб, – огрызаюсь я и пытаюсь встать. – У нас свидание или допрос?

– Линара, прости, – поспешно шепчет Сергей, обнимая меня и не давая уйти. – Когда ты рядом, мне всякая дурь в башку лезет. Давай перекусим, а потом вместе примем ванну. Идет? Ты хоть немного привыкнешь ко мне. А то я веду себя как дикарь… Сам удивляюсь. Даже толком не поухаживал за тобой.

– Марк в любой момент может проснуться, – мотаю я головой. – Поэтому обойдемся без ванны. Покушаем, поболтаем, а там подумаем, чем заняться дальше.

– Я уже все решил, – рыкает Назарет, опуская меня на высокие подушки. Наклоняется ближе. И мне кажется, что весь мир переворачивается с ног на голову. Или время замедляет свой бег, став тягучим и вязким. Будто попадаю в другую реальность, где кроме нас с Сергеем нет никого. Ни Жанки, ни Шмелева… Обхватываю обеими руками крепкую мужскую шею. Провожу ладонью по ежику волос. Ловлю на себе жадный взгляд и словно проваливаюсь в глубокую яму. Лечу кубарем вниз. Чувствую, как внизу живота пульсирует желание.

– Давай быстрее, – шепчет Сергей, расстегивая джинсы. – Я больше не могу.

Тянусь к нему, прижимаюсь всем телом. Ощущаю, как по позвоночнику бежит жар, и чуть слышно бормочу бессмысленные глупости.

– Скорее, Серый, пожалуйста…

Назарет ухмыляется хищно и бросается в бой. В ход идут руки, язык и зубы. Извиваюсь дугой, когда мужчина, сгорающий от страсти, прикусывает мне мочку уха. Трепещу, чувствуя, как его язык скользит по шее и ключице, а потом устремляется вниз.

– Ты такая сладкая, девочка, – хрипит он натужно, стягивая с себя штаны и майку. – Сейчас, милая. Сейчас… Я сам, – рыкает, стоит мне только потянуться к застежке бюстгальтера. – Все сам, малыш. Ты в надежных руках.

«Это меня и пугает, – хочется закричать мне. – Для тебя это просто забава, а мне потом как выкарабкиваться из неразделенной любви? Не смогу забыть вас, Сергей Алексеевич!»

Такого мужика у меня точно не было. Да и кто сравнится с Назаретом? Шмелев, глотающий пачками виагру и убеждающий самого себя, что еще ого-го? Или одноклассник Пашка Белов? Как потом вернуться к нормальной жизни, если вдруг привыкнешь к такому фонтану чувств.

«Погоди, – уговариваю себя. – Расслабься. Позволь себе плыть по течению!»

– Доверься мне, девочка, – шепчет Сергей, изводя меня поцелуями. Прокладывает влажные дорожки по животу и ногам, неспешно подбираясь…

– Да, Сережа, да! – вскрикиваю, когда он накрывает меня своим телом. Каждое движение опытного любовника возносит меня до небес и бросает обратно, стоит лишь подумать обо всех тех бабах, что прошли через эту постель. Откуда-то из недр подсознания в моем воображении возникает злой Шмелев и машет мне кулаком.

«Прекрати сейчас же, Аполла!»

Решительно отгоняю дурные видения.

«Не думай ни о чем, – вздыхаю мысленно. Хриплю, царапая спину. Извиваюсь в объятиях и утыкаюсь носом в грудь любовника, не понимая, где я и что происходит. Оседаю в сильных руках и, пытаясь выровнять дыхание, цепляюсь за Назарета.

– Это я еще слабо выступил, – фыркает он, явно довольный моей реакцией. – С кем ты там дружила, не знаю. Но он явно слабак и недоумок. Упала придурку в руки такая роскошная женщина, а он и знать не знал, что делать надо. Считай, у тебя жизнь только начинается, – заявляет хвастливо и, прижав меня к себе, нежно целует в нос.

– Как скажете, мистер Секс, – улыбаюсь я.

– А что? Хорошее погоняло, – смеется Назаров и, подхватив меня на руки, тянет в душ. Ставит меня на собственные ступни и, открыв воду, впивается в рот требовательным и грубым поцелуем.

Я еще не отошла от первой серии, а тут уже и вторая подоспела. Можно остановить. Только нужно открыть рот и сказать об этом. Но я молчу, предпочитая на всю катушку отдаться безумству. Когда еще шанс представится?

Крепкие руки приподнимают меня, прислоняя к мраморной стенке. Холода не чувствую, только жар, клокочущий изнутри. А когда широкая мужская грудь вжимает меня в стену, понимаю, что уже близка к пику.

– Покричи, – сипло просит меня Назарет. – Тут хорошая звукоизоляция, Марк не услышит.

«А остальные домочадцы? – хочется вскинуться мне и отказаться от этой глупой затеи. Выгибаюсь, ощущая себя наполненной. Хочу закричать, но не могу. Только утробный стон вырывается из груди. Как молитву повторяю имя любовника.

«Сережа… Сереженька!»

Завернув в махровую простыню, он относит меня обратно в постель.

– Поспи, – велит, улыбаясь. – А я пока закажу пожрать. Вчерашний хавчик уже заветрился.

Мельком смотрю на небольшой круглый столик и понимаю вполне очевидный факт. Прислуга уже в курсе, с кем сегодня кувыркается в койке хозяин. Но меня это открытие почему-то совершенно не смущает. Наплевать на злые взгляды и языки, лишь бы Сергей оставался рядом подольше. Боюсь загадывать или даже мечтать. Пялюсь в накачанную спину и упругий зад.

– Ты пропала, пропала! – кричит интуиция.

– Да клубись оно все конем, – фыркаю в ответ. Думаю явно не головой, а оранжевой чакрой, отвечающей за тесный контакт с противоположным полом. Кладу руку на живот, где в самом низу бьется сгусток энергии. Направляю ее по позвоночнику. И прямо ощущаю, как золотистый переливающийся шар поднимается к голове, а потом словно водопад рассыпается на мелкие частицы и скатывается вниз, погружая меня в волшебную эйфорию. Чувствую, как дрожит каждая клеточка, и даже не слышу, когда в комнату возвращается Назарет. Вздрагиваю от неожиданности, когда, сграбастав меня в охапку, он шепчет на ухо удивительные глупости и нежности.

– Линара, девочка моя, как же мне хорошо с тобой!

Мы засыпаем лишь под утро. Да и то состояние, куда мы проваливаемся, трудно назвать даже дремой. Прижавшись к Сергею, я медленно вожу ладонью по его плечам и спине. Ощущаю, как его руки скользят по моему телу. Чувственно и очень нежно, словно длинной бессонной ночью нам так и не удалось насытиться друг другом.

– Тебе нужно поспать, – решительно заявляет Назарет и бережно укладывает меня к себе на живот.

– Так я точно не усну, – улыбаюсь сонно и, усевшись, откидываю назад волосы. – Кажется, у нас осталась одна неиспробованная позиция.

– Неугомонная, – хмыкает Назаров, лениво удерживая мои бедра. – Кто бы мог подумать, Линара…

– Не болтай. Мало времени. Скоро проснется Марк, – шепчу я, прижимаясь пятками к бокам Назарета. – Это последняя стометровка, Сережа.

– Что значит – последняя? – негодующе рыкает он и, схватив меня, тянет к себе. Короткая борьба под одеялом заканчивается моим полным поражением. Лежу на спине, а Назарет, нависая сверху, всем своим телом вминает меня в матрас.

– Мы только начали, девочка, – хрипло бросает он, целуя в висок. – Не надейся так быстро избавиться от меня.

«Я бы осталась в твоей постели подольше, Сережа. На несколько десятков лет, – мысленно скулю я. – Родила бы тебе еще парочку маленьких Назаретиков…»

Гоню из башки непрошенные мечтания и лихорадочно размышляю над ответом. И нужно ли отвечать?

– Ты пока моя, – шепчет Назарет, оглаживая мои бока. – Я тебя взял в плен, Линара.

Улыбаюсь, стараясь унять поднявшуюся панику.

Пока – это сколько? Час? День? Вечность?

Мои рассуждения прерывает громогласный рев Марка, доносящийся из радио-няни и через закрытую дверь.

Отличный стереоэффект!

– А сопляк хорошо себя вел. На кормежку просыпался и дрых дальше, – глубокомысленно замечает Назарет, довольно наблюдая, как я подскакиваю с постели и, на ходу накинув халат, несусь в соседнюю комнату.

Выскочив в коридор, судорожно завязываю тонкий поясок и тут же натыкаюсь на насмешливый взгляд горничной Ольги.

– А ты быстро сориентировалась, подруга, – фыркает она, стоит мне поравняться с ней. И осекается на полуслове, когда следом выходит хозяин дома.

– Вам придется убрать в наших апартаментах позже, – велит он опешившей горничной. И войдя в детскую, бросает небрежно.

– Перенесу кроватку в спальню. Зачем тебе бегать туда-сюда… Покормишь, и поваляемся.