Текст книги "Двойня в подарок"

11. Группа крови на рукаве

Снег за окном усиливается. Так и валит хлопьями. Вытянув ноги, сижу у камина и тупо смотрю на полыхающее пламя. Сейчас нужны ясные мозги. Почему? Ну откуда я знаю! Чуйка! А я ей доверяю…

Лениво наблюдаю, как огонь лижет дрова. Огладываю гостиную.

Камин нужно перестроить. Загородить как-то!

Да и во всем доме придется провести реконструкцию. Заменить стеклянные поверхности на более прочные. Под детскую выделить самую теплую комнату на втором этаже. А еще купить для малышей все необходимое…

Вот только что? Я же не врубаюсь!

С кем бы посоветоваться? Лихорадочно вспоминаю, у кого из друзей недавно родился ребенок.

– Руслан, – звоню я бывшему сокурснику. – Вроде ты недавно отцом стал. Мне бы узнать, что нужно купить для младенцев…

– Так два года уже, Тим! – смеется в трубку Годаров. – И мы сейчас на Бали. Оба разоримся на консультации. Позвони Тимуру Манучарову. Он точно в теме. У него три месяца назад сын родился.

– А удобно? – спрашиваю, напрягаясь. Если с Русланом Годаровым мы вместе ходили на греблю, то Манучаров всегда держался отстраненно. А ну-ка на человека крупный бизнес в шестнадцать лет свалился!

– Неудобно на потолке спать, – хохочет Русик и добавляет совершенно серьезно. – Сейчас его личный номер скину. И самого Тимура предупрежу. Ты там в крутой замес угодил, братан?

– Есть такое, – вздыхаю тяжело. И как только приходит эсэмэска с заветными цифрами, сразу тыкаю в экран. И пока идут гудки, пытаюсь собраться с мыслями.

Но Манучаров дружески ржет в трубку.

– Кажется, кто-то влип!

– Дважды, – каюсь, как при явке с повинной. – У нас близнецы.

– Сочувствую, – подавляя легкий смешок, басит Тимур и спрашивает с беспокойным любопытством. – А с женой что, Тима?

– Рожает сейчас, – охаю горестно. – Мне бы понять, что нужно для детей. И купить к выписке…

– Обычно этим женщины сами занимаются. Им в кайф. Но видать у тебя все пошло по-другому…

– Как-то так, – замечаю печально. – Мне бы посоветоваться, Тимур. Боюсь облажаться…

– Так приезжай к нам. Люба тебе все расскажет и покажет. У нас мелкий до сих пор джазу дает. А у тебя пацан или девчонка?

– Девчонки… Две…

– Приезжай. Тебе, я вижу, поддержка нужна.

– Сейчас не смогу, – вздыхаю тяжело. – Мне бы тут разобраться…

– Тогда я попрошу жену составить список. И пришлю тебе в ватсап.

– Спасибо, Тимур, – ликую в приступе благодарности. И закончив разговор, недоуменно гляжу на Дана, сидящего в кресле напротив.

– Что-то не так, братан? – роняю устало.

– А ты уверен, что Лера согласится жить с тобой? Все-таки сперва ее спросить нужно.

– Мои дети будут жить со мной, – отрезаю, подрываясь с места. – И это не обсуждается. Понял?

Выскочив в коридор, засовываю ноги в старые ботинки. Хватаю пуховик, натягиваю рукава и, будто за мной гонятся все черти ада, выскакиваю во двор.

Вдыхаю свежий воздух и, подставив лицо под падающие снежинки, ругаю сам себя.

Что я так взбеленился?

Но даже думать не хочу о других вариантах! Мои дети должны жить со мной, и точка! А иначе как я смогу участвовать в их воспитании?

«А как же Лера? – с интонацией Дана подзуживает внутренний голос. – Ты ее спросил?»

Ощериваюсь недобро. Широкими шагами пересекаю заваленный снегом двор и, распахнув дверь в сарай, достаю лопату.

О чем, собственно, спрашивать? Куда она собиралась принести детей после роддома? В общагу, или где она там обитает?

Не скрывая раздражения, раскидываю снег в разные стороны. Выпускаю пары.

О чем вообще думала эта женщина, когда решила не ставить меня в известность? На что жить собиралась? Детей поднимать? Дурацкие вопросы.

Одно ясно, со мной ей с первого дня было бы значительно легче. Вот тогда бы и договаривались. А сейчас…

Как скажу, так и будет. Ей придется с этим согласиться.

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

Оборачиваюсь на звук открываемой двери.

С замиранием сердца смотрю на друга выскочившего на крыльцо в носках.

Не к добру это. Случилось что-то…

– Тима! – орет с крыльца Богдан. – Витя звонит!

На всех парах несусь к дому. Как я мог забыть айфон? Ну, не дурак ли?

Перескакивая через ступеньки, подлетаю к Дану.

– Витя… – выхватив трубку, выдыхаю со стоном.

– Тим, тут такое дело, – мнется Торганов.

– Что-то с детьми?

– Детей я тебе достал. Хорошие девчонки. Сейчас в реанимации… Такой порядок.

– Тогда что?

– У Леры открылось кровотечение. Еле остановили. Но она много крови потеряла. Требуется переливание. У тебя первая группа, кажется…

– Сейчас буду, – роняю отрывисто по пути к машине.

Только не умирай, Лера, Лерочка… Дождись меня! Сама подумай, глупая… Я ж один не справлюсь…

12. Реанимация

Что я чувствую, поднимаясь с кушетки?

Меня обманули! Я несся в больницу, невзирая на правила движения. Испугался за жизнь Леры. Думал, она в опасности. И только моя кровь может спасти ее. Чувствовал себя героем и надеялся увидеть Леру.

А Торганов просто завел меня в процедурную, где медсестра выкачала грамм двести крови. И все.

– Да ты пойми, Тима, – улыбается усталый Витя. – Прямое переливание делают в исключительных случаях. Это опасно. Мы твою кровушку прогоним через аппарат, добавим консервантов и завтра вольем Лере.

– Как она? – поднимаю строгий взгляд на друга.

– Уже лучше. Но пока в реанимации. Девочки тоже.

– Хочу на них посмотреть, – заявляю упрямо. – Только давай без лекций, что у меня нет законных оснований…

– Умного учить – только портить, – усмехается Витя и, со вздохом поднявшись из-за стола, подходит ко мне. – Пойдем.

Короткий белый коридор заканчивается двустворчатой дверью.

– Сюда, – кивает Торганов, заводя меня в святая святых. Реанимация родильного дома. Белые стены и пол. Мерно тикают приборы. А по нервам бьет тишина. Палаты без дверей. В одной на высокой подушке лежит моя Лера.

Подхожу ближе. Вглядываюсь в лицо. Спокойное. Даже чуть умиротворенное. Только бледное очень, и губы синие.

– Что с ней? – сурово спрашиваю Торганова.

– Спит, – берет меня под локоть, собираясь вывести. – Организму нужно восстановиться. Мы ей ввели седативные препараты.

– А молоко как же? – смотрю ошалело.

– Детей пока кормят смесью. Сейчас полно питания, Тима. Детский врач подобрал оптимальное. А вот Леру поберечь надо. Не удивлюсь, если у нее молока не будет. Она истощена морально и физически. Ни в коем случае не дави на нее. Ей только нервного срыва сейчас не хватает.

– Постараюсь, – киваю обалдело и тут же интересуюсь. – Когда я смогу забрать дочек?

– Когда я их выпишу вместе с матерью, – отрезает Торганов. – Иначе это подсудное дело.

– Да знаю я, – киваю недовольно и, выйдя в коридор, пытаюсь сообразить, что делать дальше.

Даже представить не мог, что события так развернутся.

– Когда она придет в себя? – спрашиваю, как только сзади закрываются двери реанимации.

– Утром выведем из медикаментозного сна. Еще день продержим. Твоей кровушки перельем. А потом переведем в палату.

– А дети?

– В другом отделении. Пойдем, покажу. А то ты сейчас сам в обморок грохнешься. Или ко мне в кабинет вернемся. Что-то не нравишься ты мне, Морозов…

– Я никому не нравлюсь, – морщусь, шутя, и, кивнув на пустой коридор, прошу. – Давай. Веди меня к дочкам.

А увидев два маленьких сморщенных личика, изумленно рассматриваю одинаковые черты.

– Тест ДНК можем сделать, – тихо предлагает Торганов.

– Если тебе влетит, то не надо, – мотаю головой и добавляю негромко. – Дождемся Леру. Пусть даст разрешение.

– А если не твои? – с сомнением смотрит на меня друг.

– Мои, – ухмыляюсь довольно. – На мою мать похожи в детстве. Прямо одно лицо.

– Да ну? – удивляется Витя.

– Ко мне придешь, покажу фотку, – привожу главный аргумент и замечаю серьезно. – Ручки, ножки хочу проверить и все пальчики сосчитать…

– Зачем? – изумленно пялится на меня Витя. – Что за адвокатские штучки?

– Порядок такой у нас. У адвокатов.

– Там все нормально. Сейчас в кабинет придем. Дам истории болезни почитать. Вот ты паникер, Тима. Даже не ожидал!

– Да иди ты, – морщусь шутя и добавляю спокойно. – Нам небось няня понадобится… Не подскажешь, к кому обратиться?

– Надю Щербинину попроси, – хмурится Торганов, когда мы с ним снова оказываемся в коридоре.

– Погоди… это же твоя… Надюха!

– Да тихо ты, – скрежещет зубами друг детства и бросает раздраженно. – Мы с ней поругались.

– Что так?

– На весь роддом орала, что я дурак. Нормально?

– Правильно сделал, – киваю со знанием дела. – Тут под статью можно подвести…

– Да ну, Тима! Просто возьми ее к себе, чтобы из города не уехала и на глазах была. Как друга прошу. А я потом сам разберусь.

– Да не вопрос, – пожимаю плечами.

– Только ты… это… не говори, что я посоветовал. Обойди как-нибудь… Ладно?

– Постараюсь, – бурчу, недоумевая. Мало мне своих проблем. Так еще Надя Щербинина приблудилась. Но отказать Вите не могу.

И выйдя из больницы на свежий воздух, задумчиво смотрю на иссиня-голубое небо.

Няньку я нашел. Дочек увидел. Вот только как мне уговорить Леру? Что предпринять, если давить нельзя?

Расфокусированным взглядом обвожу больничный двор, виднеющуюся на площади новогоднюю елку и небольшую церквушку, примостившуюся неподалеку. Смотрю на золотые кресты, подпирающие голубой небосвод, и неожиданно понимаю, как поступить.

Ты же адвокат, Морозов. И у тебя есть сутки, чтобы составить оправдательную речь и придумать многоходовочку. Напрягись по-взрослому, баклан!

13. На тропе войны

Размышляя, медленно бреду к машине. Нужно убедить Леру! Но и доводы должны быть бронебойными.

Рассказывать о великой любви еще рано. Точно не поверит! Да и нет никакой любви. Просто симпатия. Хорошее отношение.

И откуда ей взяться после суток знакомства! Вон папа за мамой семь лет ухаживал. В наше время люди столько не живут вместе. Многие имеют детей и обходятся без штампа в паспорте.

Но меня этот вариант не устраивает! Все должно быть по закону, чтобы потом ни одна собака не подкопалась.

Усевшись в тачку, завожу двигатель и, крепко сжав руль, выруливаю на проспект. Ехать домой неохота. Видеть унылую физиономию Богдана – тоже.

Да и проветрить мозги надо. Я люблю такие бесцельные покатушки. Город пустой. Голова тоже.

Из центра Шанска я за пару минут выезжаю на окраины. Окидываю сумрачным взглядом развалины. От вида полуразрушенных бледно-зеленых стен и разбитых окон на душе становится горько. Это все, что осталось от завода, где мой отец работал главным инженером.

Досада злым толчком бьется за грудиной. Хорошо, хоть папа не увидел, во что превратилось его любимое детище.

Даже мне обидно, хоть и понимаю, что сейчас проще отстроить в чистом поле новое производство, чем реставрировать старое здание. Другие нужды, другие технологии. Другая цена на землю и строения. А еще небось собственники цену залупили немереную!

Усмехаюсь криво, когда за поворотом вижу новенькие корпуса, оббитые красным сайдингом. Дешево и нарядно!

«Наверное, здесь трудится Лера», – думаю я, читая название и вспоминая наши разговоры в лодке. Она что-то говорила про комбинат. А он в Шанске теперь один.

Как же она добиралась сюда?

Оглядываюсь по сторонам. Замечаю одинокую автобусную остановку и неподалеку – пустую стоянку такси.

«Ну, ты балбес, Морозов! – крепко сжимаю пальцами руль. И готов самому себе отвесить хороший бодрящий пендель. – Ты когда берешься за новое дело, узнаешь о клиенте всю подноготную. Где живет, с кем спит и что ест на завтрак? А тут ты совсем голову потерял. Идиот!»

– Витя, – снова звоню другу. – Подскажи мне Лерин адрес. Ну, где она живет? На квартире или в общаге комбината?

– Как же ты мне надоел, Фей, – добродушно вздыхает Торганов. – Сейчас… Минутку! Только ты про Надю не забудь. Ладно?

– Мы же договорились, – роняю спокойно. И тут же готов снова отвесить себе еще оплеуху. Я же совершенно забыл про Щербинину! А вдруг уедет из Шанска? Витя мне голову открутит.

– Записывай, – бухтит недовольно он в трубку. – Улица Моторная, двенадцать, квартира четыре.

– Спасибо, брат, – улыбаюсь довольно и тут же замечаю серьезно. – С Надей поговорю, отзвонюсь.

– И тебе спасибо, добрый человек, – ехидно замечает Витя и первым сбрасывает звонок.

А я на всех скоростях мчусь в город. Торможу около собственного дома, размышляя, как лучше поступить.

С пустыми руками в Шанске в гости не ходят. Но у меня визит деловой.

Выпрыгнув из машины, звоню в соседние ворота.

– Привет, Тима! – удивленно смотрит на меня в открытую форточку сосед дядя Коля. – Случилось что? Я сейчас открою.

– Мне бы с Надей поговорить, – тяну, как когда-то в детстве. И самому себе напоминаю маленького дошколенка, пришедшего поиграть к соседской девочке.

– Заперлась она и ревет! – со вздохом докладывает Надин дед. – Погоди, сейчас бабка ее в чувство приведет.

– Не надо, – мотаю головой. – Я могу и позже зайти. Скажите ей, дядя Коля… Я хочу работу предложить. По специальности… Пусть мне позвонит…

Лезу в карман за телефоном.

– У меня ваш номер есть… Пусть с него Надя наберет, – прошу, нажимая на кнопку вызова и тут же сбрасывая.

– Конечно, конечно, Тимочка!

– Все будет хорошо, Николай Иванович, – поддерживающе улыбаюсь старику. И если бы не моя Лера с детьми, рванул бы к Тору и всек бы ему хорошенько.

О чем он только думал, когда увольнял Надежду?

Замираю на месте, осознавая.

Моя. Лера!

Мать моих детей никак не может мне быть чужой.

– Где тебя носило? – недовольно спрашивает Богдан, когда я на всех парах въезжаю во двор.

– Дела, делишки, – усмехаюсь криво и, поднявшись к себе в комнату, открываю ноутбук.

На автомате щелкаю по ярлыку информационной базы и уже через минуту ввожу в окошко поиска адрес, продиктованный Витей.

Улица Моторная…

Дальше дело техники. Узнать фамилию собственника. Сто пудов, мы с ним пересекались где-нибудь!

Но тут меня ждет засада.

Миленкин Константин Юрьевич. Двадцати пяти лет от роду.

Кто такой? Без понятия! Лишь на секунду задерживаю взгляд на площади квартиры.

Почти сто метров!

Охренеть!

Зачем вчерашней студентке снимать такую большую хату? А вдруг она там живет не одна. А с мужиком.

С этим самым Миленкиным. И дети его, а не мои!

А меня развели на бабки как последнего лоха.

14. Многоходовочка Морозова

– Кто такой Миленкин, знаешь? – спрашиваю у Богдана, спустившись на кухню.

– А должен? – усмехается он, жаря картошку. Тщательно перемешивает. Солит. Раздумывает о чем-то своем.

Но я не тороплю. Достаю из холодильника остатки курицы и банку маринованных грибов. Режу лук полукольцами.

– Рождение детишек нужно отметить, – замечает вскользь Богдан.

– Отметим, когда Витя подъедет, – отвечаю, выставляя на стол тарелки. Молчу, не собираюсь распространяться о своих подозрениях и ревности.

– Я пацанам позвоню. Пусть пробьют этого Миленкина, – нехотя выдает Богдан. – А с какой целью мы им интересуемся?

– Квартиру у него хочу купить. На Моторной, – роняю первое, что приходит в голову. Губы сами растягиваются в улыбке.

Высший пилотаж, Фей! Мозги не пропьешь, правда?

Дам пятьсот баксов в задаток. Потом откажусь. Но за любое представление приходится платить.

Только сперва тест ДНК сделаю. Зря сегодня отказался. Дурак.

Богдан что-то печатает в смартфоне одним пальцем. И через минуту заявляет довольно.

– Пацаны отпишутся. Найдут сейчас твоего Миленкина.

– Спасибо, – киваю коротко. Вдыхаю запах жареной картошки и пытаюсь вспомнить, когда я ел ее в последний раз.

Рестораны не в счет. Именно такой, домашней, зажаристой и с лучком.

– Ты до сих пор с местным отделом отношения поддерживаешь? – спрашиваю, жуя.

– Да я же уходил переводом. Может, кому-то это не понравилось. Но контора всегда стоит выше полиции, поэтому никто особо не обиделся. Даже с полканом раскланиваемся при встрече.

– Участковый из тебя так себе, – вздыхаю, знаю всю историю Богдана.

– Лучше спать на сырой земле и жрать что попало, чем усмирять местных алкашей. Кто с кем подрался и кто у кого что украл.

– Солдат удачи, – фыркаю я весело. И очень доволен, что Богдан принял мое предложение. Спецназ, конечно, дело хорошее, но у меня в офисе спокойнее.

Не успеваем мы доесть, как в телефоне Дана тренькают сообщения.

Он долго пялится на экран.

– Давай, не томи, – бросаю нетерпеливо. Кого я ожидаю увидеть? Мальчика-мажора? Богатого и безответственного. Крышу сносит заранее от ревности и обиды. Вселенской несправедливости!

– Сейчас отправлю, полюбуешься, – ухмыляется Дан, потянувшись за зубочисткой. Затем неспешно отпивает воду из стакана. И только потом отправляет информацию мне.

А я чуть с кресла не падаю, увидев на снимке испитого мужика лет сорока. Аж самому смешно! Нашел к кому приревновать.

– Погоди, ему ж по документам двадцать пять.

– Пьет как не в себя, – равнодушно пожимает плечами Богдан. – Только я не пойму, что ты у него купить хочешь? Таким людям деньги давать нельзя…

– Квартиру у него по любому банк отберет. Там небось долгов – выше крыши…

– Тебе это зачем? – напрягается Дан. – Эту хату Лера твоя снимает, что ли?

– Ну да, – не вижу смысла отпираться.

– И ты таким образом хочешь привязать ее к своему дому?

– Допустим, – замечаю холодно. Давлю Дана взглядом и снова повторяю вопрос. – Тебе-то что?

– Да ничего! Людей жалко. Наверняка с этой хаты семья целая кормится…

– А почему же тогда квартира на запойного типа оформлена?

– Понятия не имею, – разводит руками Богдан и добавляет с укором. – Так нельзя, Тима! Нужно по совести…

– А что прикажешь мне делать? – отрезаю зло. Кулаки сами сжимаются от ярости. – Лучше принудить Леру действием, чем умолять. Я не способен на все эти штучки. Роза в зубах – не мой формат.

– Но так неправильно, – бухтит Дан. – Этот Миленкин пропьет все деньги… Понимаешь?

– Откуда такая уверенность? Или ты его знаешь?

– Именно его впервые вижу. Но я таких миленкиных повидал на своем веку. Просто прошу тебя. Откажись от этой затеи!

– Отвали, братан, – мотаю головой. – Ты думаешь, если я богат, то должен постоянно каяться и ощущать вину? Нет, не буду! Каждая копейка заработана мной лично. Каждый рубль вложен в дело. И если я что-то хочу купить, я покупаю. Усек?!

– Да делай что хочешь! – орет Богдан, подскакивая из-за стола. – Только без меня не разгуливай по городу. Или найми себе другого телохранителя. С любого края может прилететь…

– Тогда доедай, и едем к Косте Миленкину. Попробуем уговорить его продать квартиру. Моей жене она точно ни к чему.

– Так нельзя, – бухтит себе под нос мой старый друг. А я, открыв стоящую на столе банку с минералкой, опрокидываю шипучку в рот. Горло тут же царапают колючие пузырьки.

Делаю еще глоток и улыбаюсь.

Многоходовочка идеальная. Даже никакой речи не понадобится. Лере все скажет сам хозяин квартиры. А я вовремя подставлю плечо.

15. Плохие новости

– Валерия Васильевна, просыпайтесь! – слышу над ухом чей-то настойчивый женский голос.

Распахиваю глаза и с удивлением смотрю на незнакомую медсестру и белые стены реанимации.

– Все хорошо, – улыбается мне девушка.

– Мои дети? – шепчу, затаив дыхание от страха.

– С малышками все прекрасно. Завтра утром Виктор Петрович разрешит перевести вас в палату. И деток сразу вам принесут. У вас же люкс…

– Да, конечно, – киваю я, сразу вспоминая о Морозове. Но пока я в больнице, мне и детям ничего не грозит.

– Я сейчас вам из палаты все необходимое принесу, – заверяет меня медсестра. Неужели тут тоже без Фея не обошлось? Всю больницу он купил, что ли?

Это невозможно!

Иступлённо мотаю головой. Всех не купишь. Торганов уж точно не станет связываться с Тимофеем и ни на какие нарушения не пойдет. Не тот человек!

Виктор Петрович – строгий и очень порядочный. А Морозов – перекати поле. Вечный мальчик.

– Вот! Телефон захватила, – показывает мне на старенький Самсунг медсестра. – Пока несла, звонил два раза.

Слабой рукой тянусь к сотовому. Смотрю на пропущенные звонки.

Света и Даша. Девочки с комбината, с которыми мы снимаем квартиру.

Наверняка беспокоятся. Нужно им позвонить. Но смартфон сам взрывается в руке громкой трелью.

– Да, Свет, – шепчу в трубку, косясь на хлопочущую на посту медсестру. Других больных рядом нет. Значит, никто не будет жаловаться.

– Как ты, систер? – уныло выдыхает в трубку подружка.

– Родила. Сегодня днем. Девочек еще не видела. Говорят, что с ними все в порядке.

– Поздравляю! – печально тянет Светлана, и в голосе не чувствуется даже признаков радости. – Нет, систер, я рада! Правда! Но нас тут Костик выселять надумал. Говорит, продает квартиру. Очень выгодное предложение. Велел за неделю съехать…

– О, господи! – охаю я. – Как съехать, Свет? Куда же я пойду с детьми?

– Не волнуйся ты так, – обнадеживающе заявляет она. – Мы с Дашкой искать будем. И тебя с собой возьмем. Так что не боись, систер. Прорвемся!

– А-а… ну спасибо, девчонки! – шепчу, утирая мокрые от слез глаза. – Я еще не все вещи купила…

– Вот и хорошо, легче переезжать будет! – усмехается на прощанье Света.

Прикрыв глаза, пытаюсь понять, что делать дальше. Лучше, конечно, уехать домой. Там хоть под защитой семьи буду. Родители должны оттаять и порадоваться внучкам. Все-таки два человека родилось! Это ли не счастье.

Снова берусь за смартфон и звоню маме.

– Привет, – весело говорю в трубку, только услышав знакомый строгий голос. – А у меня дочки родились… Вчера.

– Поздравляю, – сухо произносит мать. И в ее голосе я не чувствую ни радости, ни доброты. – А от нас что хочешь? – добавляет она после небольшой паузы.

– Ничего, – бросаю отрывисто. Сейчас бы только не расплакаться от отчаяния. Неужели для моей семьи какие-то дурацкие принципы дороже, чем родные дочь и внучки? Я бы точно так не поступила…

– Папа вообще не велел с тобой общаться. Ты нас очень расстроила, Лера. Ты подумала, как твой проступок скажется на сестре?

– Хорошо, мама, – соглашаюсь понуро. – Больше не буду вам звонить…

– Звони, конечно, – вздыхает она. – Но только помощи не жди. Ты сама приняла решение оставить детей. Теперь рассчитывай только на себя и своего бойфренда. Даже не знаю, с кем ты там связалась…

Мамин пренебрежительный тон уже не сильно бьет по нервам. Но по ее мнению, я переспала с кем-то похожим на Костю Миленкина.

– Да, позвоню, как-нибудь, – заявляю совершенно спокойно. И отложив телефон на тумбочку, гоню прочь глупые страхи. Завтра будет новый день. Я увижу своих девчонок!

Наконец-то!

Возьму их на руки. Осторожно поцелую в маленькие лобики. И буду придумывать имена. Какое лучше отзовется.

А квартиру подруги найдут! Или я сама через Авито. Нам с дочками много не надо. Чистую квартирку в хорошем доме или флигелек какой-нибудь!

Здесь, в Шанске, работы почти нет. А жилья при советской власти понастроили много. Люди сдают квартиры, и на местном рынке недвижимости обычно полно предложений.

Света с Дашей найдут жилье и заберут меня из роддома.

«А как же Морозов?» – ноет сердце.

«Ничего ему не обломится. Сама справлюсь, – отрезаю решительно и, открыв глаза, изумленно смотрю на медсестру.

– Ты кушать хочешь, Лерочка? – спрашивает она ласково. Приносит мне чуть теплую кашу с котлетой и компот в лучших традициях общепита.

С голодухи съедаю все. А когда умиротворенно падаю на подушки, медсестра подставляет поближе стойку с капельницей.

– Поела, а теперь спать, – смеется она, вставляя иголку в катетер.

– Да, я устала, – шепчу полусонно и снова проваливаюсь в глубокую дрему.

Завтра проснусь, увижу дочек и почувствую себя самой счастливой.