Текст книги "Я тебя поймаю"

25

А вернувшись поздно вечером в номер вместе с Тайкой, падаю на кровать без сил.

– Ступай в душ, – командую, развалившись на покрывале. – Тяжелый был день.

Закрываю глаза и под шум воды снова и снова вижу, как выводят из отеля всю Пастуховскую банду. Вот только мотив остался неизвестным. Наверняка хотели украсть Тайку. Но я так и не понял, зачем? Что она должна и кому?

Ладно, разберемся. Порешаем. Но пока сам не догадаюсь, глаз с нее не спущу. Поэтому мы и остались ночевать в отеле. Благо в трехкомнатном люксе есть, где разместиться. В доме оставаться, пусть и с охраной, я не рискнул. Менты, конечно, землю роют. Дело возбудили. А Бессараб, Лилькин отец, еще и все областное начальство вызвал. Крутой мужик.

Пастухов облажался по полной. Теперь бы сопоставить факты. Переговорить с братом…

Но это завтра… завтра…

Проваливаюсь в сон, словно в глубокую шахту. И просыпаюсь, когда ловкие пальчики расстегивают молнию на брюках.

Тайка, зараза!

Но не двигаюсь, не желая расставаться со сном и давая карт-бланш своей девочке.

Прояви инициативу, куколка!

Чувствую, как она осторожно достает из боксеров готовый к бою член и ласково проводит по нему рукой. Ощущаю легкую прохладу ветерка. Видимо, где-то приоткрыто окно. И жаркое дыхание прям рядом с головкой.

За-ра-за!

  Стискиваю зубы, чтобы не застонать. Кажется, ее пальчики везде. И еще язык скользит по стояку? А затем Тайкин ротик принимает моего удава без остатка.

«Твою мать!» – подскакиваю я и обалдело смотрю на наглую девицу. Это не любительница, а самая настоящая профессионалка.

– С ума сошла! – рычу, не сдерживаясь. Машу руками, пытаясь отогнать маленькую фурию.

Сюрприз удался, мать вашу!

 Подскакиваю с кровати и несусь в ванную.

– Маленькая стерва! – сжимая член, становлюсь под холодный душ, пытаясь прийти в себя. – Ишь, удумала! Тайка, выпорю тебя! Где ж ты такой премудрости нахваталась?

Немножко геля в руке помогает скольжению. Намываю себя тщательно. Очень тщательно. Словно пытаюсь смыть каждое бесстыдное прикосновение. Помогает, но ненадолго.

Накинув халат, выхожу из ванной. Смотрю ошарашенно по сторонам. В номере полумрак. И Тайка, постелив себе на диване, смиренно лежит, свернувшись калачиком.

– Чтобы больше этого не было! – предупреждаю недовольно. – Я терпеть не могу эти дурацкие игры.

– Какие? – распахивает невинные глазки. – Тебе что-то приснилось, Севочка?

– Да так… ничего, – пожимаю плечами. И на минуту задумавшись, ясно отдаю себе отчет в происходящем. Мой маленький поросеночек вырос, набрался опыта… Принцесса семьи де Анвилей освоила технику глубокой глотки. Оксюморон какой-то!

– Что-то приснилось? – участливо интересуется она. – Страшный сон, Севочка? – вздыхает участливо.

– Ага, – киваю скупо. Не желаю обсуждать происходящее. Да и как тут расскажешь? Отругать? Сказать, что не понравилось? Ну, не дурак же я, в самом деле?

– Ты так подорвался с кровати, – замечает между прочим Таисия. – Я даже испугалась…

– Ладно, спокойной ночи, – хмыкаю я недовольно и, улегшись в постель, стараюсь восстановить последовательность событий. Лег. Закрыл глаза. Стал засыпать. Почувствовал, как на меня катком накатывает оглушительный оргазм. И в последний момент сбежал с поля боя. Придурок! Во сне – ладно. А если наяву? И у Тайки не спросишь, что это за шуточки.

Леший тебя задери, девочка!

Прикрываю глаза, надеясь, что не пропорю матрас членом. Поспать бы… Но стоит мне только начать думать о проблемах, свалившихся на голову, как ко мне под бок приходит Тайка.

– Севочка, – шепчет, гладя по груди. Усаживается сверху, вбирая в себя часть меня. Начинает двигаться. Сначала медленно, а потом и быстрее. И я, обхватив ее бедра руками, задаю такт, доводя ее и себя до самого пика. Переворачиваю на спину, нависая. Ни с одной другой женщиной я не испытывал подобного.

– Таечка моя, – шепчу, чувствуя, как в глазах взрываются тысячи огней. Падаю сверху, прижимая девчонку к постели. – Моя. Только моя, – рычу ей в ухо. – Люблю тебя, моя сладкая…

Ночь переходит в утро, а мы все не можем насытиться друг другом.

– Сегодня суббота, – бурчит Тайка, устроившись у меня на груди. – Давай поспим еще. Потом закажем завтрак в номер и снова поваляемся.

– Отличный план, – соглашаюсь, целуя ее в висок. – Так бы и съел тебя…

– Спокойствие, Гаранин. Только спокойствие, – хихикает она, слегка прикусывая мою шею. И я уже собираюсь снова заняться любовью с самой желанной мне женщиной, когда айфон на тумбочке заходится дурниной. Тайка подхватывает трубку и, встав с кровати, начинает ходить из угла в угол.

– Да, папа. Все хорошо. Я в безопасности. С Севой. Он нас спас с Лилей… Нет, спала на диване… в его номере. Домой побоялись возвращаться. Тут все-таки охрана… На, это тебя, – протягивает мне трубку.

– Да, Виктор Николаевич, – бодро рапортую я. – Опасность миновала. Враг обезврежен.

– Проси награду, герой, – довольно хмыкает из Антарктиды Пахомов.

26

– Я хочу жениться на Таисии, – выпаливаю я на одном дыхании. – Я люблю ее, Виктор Николаевич.

– Ну, если она согласна, – вздыхает натужно Пахомов, – то я тут каким боком? Женитесь и размножайтесь!

Положив на комод трубку, весело смотрю на Тайку, стоящую у окна.

– Твой отец согласился, – замечаю радостно.

– А меня ты спросил?! – гневно кричит маленькая фурия. Да еще ногами топает. – Я хочу за тебя замуж? Что за дурацкое самомнение, Гаранин? Считаешь себя таким неотразимым?

– Тая, – в один момент оказываюсь рядом и, уперев руки в стену над головой вероломной девицы, не даю ей сдвинуться с места.

– А как же прошедшая ночь? – вздыхаю, не понимая, что все кончено. Пытаюсь унять ярость, клокочущую в груди. – Объясни идиоту, Таисия. Что это было?

– Основной инстинкт, Сева, – пытается вырваться она. – Мы чуть не погибли, и это как отдушина, благодарность.

– Стерва, – цежу сквозь зубы. Отхожу в сторону, боясь не совладать с собой. Сжимаю кулаки, еле сдерживаясь.

– Скажи, что пошутила, – огрызаюсь с надеждой.

– Нет, – мотает она головой. – Я использовала тебя. А замуж мне пока рано! Я еще погулять хочу. Посмотреть мир, покрутить романы…

Каждое слово бьет под дых. Что ж так больно, господи! Даже не ожидал. Как снаряд разрывается в сердце.

– Я тебя понял, – киваю устало. – Значит, свадьба отменяется. Сама с отцом объяснишься. Сделаем так. Тут я больше оставаться не намерен. Но и тебя не могу бросить. Если с тобой что случится, Света расстроится. Поэтому сегодня же вылетаем в Москву. Оттуда в Бордо. Доставлю тебя в дом деда. Пусть твои родственники сами тебя жизни учат.

– А ты?

– А я вернусь к своим обязанностям. У меня их целый вагон, Тая.

– «Верфи Гаранина» не могут без тебя обойтись? – замечает едко.

– Нет, – равнодушно мотаю головой. – Это исключено.

Выхожу на балкон. Закуриваю. Пытаюсь унять боль в груди.

Угораздило же меня влюбиться в избалованную девчонку, богатую наследницу. Таким все нипочем! Секс не пойми с кем, наркотики на вечеринках…

Вдыхаю едкий дым полными легкими и слышу, как сзади открывается дверь.

– Сева, прости, пожалуйста, – еле слышно бормочет Тайка. – Но я не могу выйти за тебя. Ты же любишь всех подряд. Ну, какой из тебя муж?

– Много ты понимаешь, – притягиваю ее рывком к себе. – Говори, – смотрю рассерженно. – Что это за номер ты вчера отколола? Где научилась таким фокусам?

– Я хотела как лучше. Думала, тебе понравится.

– Идиотка, – рыкаю я. – Распущенная маленькая дрянь…

– Это моя благодарность за спасение…

– Часто практикуешь, девочка? – бросаю зло. Возвращаюсь в номер и, схватив со стола электронный пропуск, направляюсь к двери.

– Я в бассейн. Вернусь через полчаса. Тебе хватит времени собраться. И чтобы без фокусов, поняла? – рявкаю сердито, всей душой желая поскорее очутиться на свежем воздухе. Подышать по старой славянской методике, стараясь хоть как-то облегчить ноющую боль.

Что же так тошно, господи!

27

Сева

Гребок… Еще один… Глубокий вздох, и снова ухожу под воду. Можно гонять по бассейну хоть целый день. Злость и обида не проходят. Твою ж дивизию, Тая!

Плыву к противоположному бортику и, вынырнув, поднимаю взгляд на официанта, застывшего рядом с подносиком. Наклоняется ко мне, всем своим видом показывая доброжелательность и заботу. Остервенело стаскиваю рюмку коньяка, одиноко стоящую на металлической поверхности. Проглатываю залпом и ныряю. Прохладная вода снова обволакивает разгоряченное тело. А по пищеводу распространяется приятное тепло. Зашибись, как здорово! Только так и можно плавать в дождь и жуткий холод. Пока я гребу к противоположному бортику, официант должен налить новую порцию, из одиноко стоящей на столике бутылки, и так же застыть в ожидании.

– Я смотрю, вы хорошо отдыхаете, Всеволод Юрьевич, – язвительно хмыкает Шурлик, то есть Александра. Финансовый директор гребаного Пахомовского бизнеса стоит у самой кромки воды. Красный зонтик скрывает ехидную улыбочку. Зато ножки в красных туфельках говорят о многом. Дамочка готова к бою. – Горе какое-то заливаете?

– Нет, – улыбаюсь ей, как звезда экрана. – Снимаю стресс. Очень хорошо помогает. Попробуйте!

– Да у меня стрессов не бывает, – поджимает губки Александра. – И здоровья на такую процедуру не хватит.

– Шурлик, – хмыкаю, выпивая на глазах у ехидны очередную рюмку. – Ну, ты красава! Железобетон! У тебя поперли тридцать лямов, а ты даже не поморщилась. Может, знаешь, кто? Или в доле, куколка?

– Да как вы смеете! – рыкает она, направляясь к зданию отеля. – Кто ты вообще такой? Тоже мне, принц датский!

– Лизинг проверь, красивая! – ору я вслед, намереваясь нырнуть снова.

– Что? – поворачивается она и, вернувшись, повторяет вопрос. – Что вы сказали?

– Ушки не чистишь, да? – фыркаю с сожалением и повторяю, чеканя каждое слово. – Вы неверно проводите операции по лизингу, мадам! Из-за вашей небрежности или некомпетентности возникла вопиющая ошибка. Я посоветую Виктору Николаевичу сменить руководство холдингом. Адью, – киваю, как положено гусару, и снова ухожу под воду.

Сорвался, конечно, я зря на Шурлике. Но полегчало! Немного. Теперь бы вернуться в номер и не открутить маленькой рыжей ведьме башку. Не поддаться желанию завалить ее в койку и, под ее стоны, вырвать обещание выйти за меня замуж.

Еще одна рюмка. Достаточно, наверное, на сегодня. Пить с утра не комильфо. Тем более на глазах у публики. Теперь проспаться бы… Номер придется запереть, а то сбежит наглая рыжая морда. Думаешь, я тебя не завоюю, девочка? Не поймаю? Не на того нарвалась, дорогая! Я начну сначала. Ты и пикнуть не успеешь, как окажешься замужем. Ишь, надумала… Романы ей покрутить надо! Да я любому фаберже откручу, пусть только приблизится.

Накинув халат, шагаю к гостинице. Ливень шпарит серьезный. Но мне плевать. Я зол и решителен. Да и спать на земле при такой погоде приходилось не раз. Лучше, конечно, в койке, обняв нахальную девчонку.

«Так… – останавливаю сам себя. – Сейчас ты до стояка домечтаешься, Гаранин! Хоть в лифт зайди!»

Вбегаю в холл и тут же натыкаюсь на неугомонного Шурлика. Финансовый директор холдинга Александра Как-ее-там терпеливо ждет, когда я закончу водные процедуры.

– Сева, – не торопясь, подходит ко мне. Думает, я способен оценить точеную фигурку, спрятанную под офисной узкой юбкой, аккуратные сиськи, колышущиеся под белой рубашкой, и стройные ножки, обутые в туфли на высоком каблуке.

Не-а! Не способен.

Тем более сейчас, когда по моей спальне ходит рыжее лохматое чудовище и изрыгает огонь. Ведьма!

– Как ты догадался? – спрашивает Александра. – Я хотела бы понять ход твоих мыслей.

Да ну? Я сам с трудом понимаю, как там у меня шестеренки шевелятся. Бегают одна за другой. А иногда останавливаются. Особенно, если Тайка рядом.

– Все просто, Саша, – объясняю примирительно. – Эта проблема появилась в прошлом году, а раньше ее не было. Правильно?

– Да, –  кивает она.

– Я посмотрел на порядок цифр и посчитал суммы всех договоров. К стоимости основных средств прибавил ежемесячные платежи и получил те же тридцать лямов. Сама проверь еще раз. И напиши мне, как будешь учитывать по-новому. Пришлешь по ватсапу на одобрение.

– Я думала, ты соберешь совещание…

– Не-е, у меня стресс от пережитого. Теперь нужно поспать. Если успеете все исправить, назначь совещание часа так на три. Если нет, то на завтра в двенадцать. Идет?

– Хорошо, Всеволод Юрьевич, – кивает мне Шурлик и степенно удаляется к лестнице.

А я взлетаю в лифте в пентхаус, желая только одного. Дорваться до маленькой нахалки. Подхватить на руки, закружить, а затем, уложив на кровать, прижать к постели своим телом. Зацеловать, не выпуская из объятий. Но войдя в номер, я нахожу заплаканную Тайку в спальне. Моя девочка рыдает, уткнувшись лицом в подушку. Худенькие плечики содрогаются при каждом всхлипе.

– Тебя кто обидел? – спрашиваю, садясь рядом на корточки.

– Никто, – отмахивается она. – Я просто понять не могу, когда умудрилась стать мишенью.

– Начни сначала, – повторяю фразочку, сказанную Шурлику. Шепчу на ушко всякие глупости, а руки уже скользят по непокорным рыжим волосам, спускаются ниже за шиворот халата. Оглаживают шею и плечо.

– Гаранин! – отмахивается от меня Таисия. Садится на кровати маленькая зараза. Принюхивается.

– Ты пил? С утра?

– Нет, – мотаю башкой. – У меня иногда по утрам вырабатывается этанол в крови.

– С коньячным фаном? – прищуривается мой личный дознаватель.

– Ну почему коньяк? – пожимаю плечами. Встаю и, отойдя на безопасное расстояние, бросаю небрежно. – Клопами несет, Тайка. Я их жру вместо завтрака.

– Идиот! – кричит она, кидая в меня подушку. – Какой же ты придурок, Севочка!

– Страстный? – приподняв бровь, уточняю я. – Как жеребец необузданный?

28

– Ты редкий идиот, Гаранин, – вздыхает она, всплескивая руками. – Я тут понять не могу, почему меня хотят убить. А ты мне гадости про клопов рассказываешь! И уже залил за воротник с утра!

– Залил? – приподнимаю ворот халата. – Так это не я, а ливень. Вон, за окном шпарит.

В меня снова летит подушка, а затем и сама красавица н всех парах несется ко мне. Замахивается кулачком. Перехватываю. Целую. Прижимаю к себе несносную девицу и шепчу словно маленькой.

– Все будет хорошо, Таечка!

– Кто меня защитит? – всхлипывает она, уткнувшись мне в грудь. – Отец  путешествует. Мишка на гастролях.

 При упоминании о бывшем Тайкином женишке у меня сводит внутренности. Кажется, на помолвке двух желторотых птенцов мне впервые снесло башку. Напился, как скотина. Трахнул какую-то Светкину подружку. А потом свалил в туман. Марго, кажется. Светка ругалась. А брат меня тогда чуть не прибил. Одна Тайка ничего не заметила. Хоть в этом повезло.

– Ну, какие из них защитники, Таечка? – вздыхаю натужно. – Папа твой, конечно, за тебя всех заломает и сам поляжет. Но он уже старенький, зайчик. А Майки – молодой еще. Его одним чихом перешибить можно. И Хуану свою пожалей, – добавляю с усмешкой и тут же получаю локтем по ребрам. – Это ж родная кровиночка твоей крестной, – выдыхаю язвительно.

– Я люблю их. И крестную, и Мишку. Поэтому оставь свои шуточки при себе, – бурчит моя ненаглядная. Но не отходит. А наоборот, прижимается к влажному халату.

– Пойдем в душ, поговорим, – предлагаю, ни на что не надеясь. С Таисией предсказуемость не срабатывает. – Спинку мне потрешь. Поможешь войти в душевую кабину. Я ведь уже старенький, Тая…

– Что за чушь? – косится на меня недоверчиво. – Кто тебе это сказал?

– Ты. – Смотрю прямо в глаза и даже не думаю отвести взгляд. – Замуж за меня не хочешь идти.

– Да ты же ни одной юбки не пропустишь, Гаранин. Ну, какой из тебя муж и отец семейства? Бабло и телки только на уме.

– Я ж и говорю, старый уже. Никак не могу убедить любимую женщину, что нет никого дороже…

– Ты меня любишь? Правда? – вскидывает голову. Вглядывается упрямо, будто пытается на моем лице найти какие-то улики.

– Люблю. Только тебя, – рыкаю, подхватывая на руки. Тащу в ванную, включаю воду. И раздев, как маленькую, резко ставлю на мраморный пол душевой кабины. Скидываю халат и плавательные шорты. Удав, почуяв сладенькое, уже поднял голову и качается из стороны в сторону.

– Как мне тебя убедить? – шепчу, прижимая к себе Таисию. – Как заставить поверить, что влюбился в тебя с первого взгляда?

– Врешь, – хмыкает она, обвивая мою шею руками.

– А кто надрался в зюзю на твоей помолвке? – ухмыляюсь философски. И приподняв податливую девчонку за бедра, прижимаю ее к стене. Удерживаю одной рукой. А другая уже скользит по внутренней поверхности бедра, проникая дальше и глубже. Тихий стон любимой воспринимается мною как сигнал к действию. Вторгаюсь внутрь и замираю от восторга. Силюсь перевести дух. И чуть задрав голову вверх, чувствую, как на лицо падают горячие тяжелые капли тропического душа. Красота!

Да я всю жизнь так провести готов!

Ускоряюсь, доводя себя и Таисию до эйфории.

– Тая, девочка, – шепчу хрипло. – Выходи за меня. Никаких измен. Обещаю. Только ты одна…

– Сева-а, – стонет она. И для меня услышать свое имя в такой момент – та еще музыка.

– Таечка, – рычу, делая решающий выпад. И прижав любимую к стене, медленно прихожу в себя. Помогаю ей встать на ноги и тщетно пялюсь на душевую лейку. Тропический ливень подошел к концу. Наступила засуха.

– Твою мать, – ругаюсь негромко. – Воду отключили, что ли?

– Что теперь делать? – вздыхает Тайка. И глядя друг на друга, мы начинаем хохотать.

– Есть вода в баре, – предлагает она, имея в виду малюсенькие бутылочки Аква-минерале. – Можно согреть в чайнике.

– Это тебе, – соглашаюсь как джентльмен. А я под дождь выйду…

– Представляю картину, – смеется Таисия. – Просмотры на ютуб опять зашкалят.

– Тогда, пожалуй, потерплю. Твой папа против хайпа. Эх, недооценивает старшее поколение силу рекламы!

Мы смеемся и снова целуемся. Прижимаемся друг к другу, пытаясь согреться.

И тут на наши головы обрушивается шквал воды. Смеемся и дурачимся, как дети. Намыливаем друг друга и снова трахаемся. А потом, наскоро вытершись, вываливаемся из ванной. Заказываем обед в номер.

– Мне с тобой так легко и хорошо, – весело признается Тайка, плюхаясь на постель. – Пожалуй, я выйду за тебя замуж, Севочка. Только потом не жалуйся, ладно?

– А что такое? – фыркаю, укладываясь рядом, веду подушечкой пальца по гладкой коже. Обвожу осторожно сосок, мгновенно превратившийся в пуговку, и вбираю его губами.

– Я так больше не могу, Сева-а, –  стонет Тайка, прижимая к себе мою голову.

– Привыкай, котенок, – смеюсь я, накрывая ее рот поцелуем. Мы катаемся по кровати, никак не желая насытиться друг другом. Тайка царапает мне спину, а я прокладываю языком дорожку все ниже и ниже.

Стук в дверь кажется мне набатом. Напяливаю халат и выхожу в столовую. И только когда официант начинает расставлять блюда под серебристыми крышками, понимаю, как проголодался.

Как зверь, мать вашу.

Моя любимая появляется сразу, стоит официанту закрыть за собой дверь.

– Давай поговорим серьезно, – заявляет, усаживаясь за стол. Вся такая чинная и благородная. Даже волосы уложила в строгую прическу. Ну, как уложила… Попыталась. Но я бы эту попытку не засчитывал.

– Слушаю тебя, – бубню с набитым ртом. – Хочешь обсудить нападение? Ты хорошо подумала, что могла взять чужое?

– Я не беру чужого, Сева, в отличие от тебя, – поджимает губки красотка.

– И что же мне вменяется? – спрашиваю, потянувшись к миске с салатом.

– Маргарита Пастухова! – торжественно заявляет Тайка. – Я не могу за тебя выйти замуж, зная эту историю с нырянием в реку. Просто позорище, Сева. Еще и мне наврал про спецоперацию.

– Не врал, – мотаю головой. – Но и рассказать особо не могу. Тут все просто, Таисия Викторовна. Ты или доверяешь любимому человеку, или нет. Третьего не дано, понимаешь?

29

– Да, – кивает она. – Но никак не могу сообразить, что ты делал в номере Маргариты, да еще и голый.

– Ну, я туда пришел в халате. Вообще вся эта история была затеяна с одной целью. Мне нужны были отпечатки пальцев Пастухова…

– Но он же потом приехал… – лепечет она и под моим снисходительным взглядом взрывается. – Только не говори, что это ты его вызвал!

– Я же тебе говорю – спецзадание! – рыкаю я, взрываясь. – Больше не хочу возвращаться к этой теме. Надоело…

– Так расскажи, – просит она, да еще глядит умоляюще.

– Нет, – мотаю башкой. – Не могу. Пока все данные не соберу воедино. Я копаю под Пастухова. Больше ничего сказать не могу. Были нужны его пальчики. Я их смог достать только таким способом.

– Его отпечатки теперь есть у полиции. Попросил бы Бессараба. Он их тебе достал бы.

– Это сейчас, – хмыкаю я. – Кто знал, что Пастух устроит тут кордебалет?  Я предполагал, он из-за Ритки примчался. А оказалось, из-за тебя.

– Я тут при чем? – вскидывается Таисия. – Сама ничего не понимаю. Андрей этот в дом пробрался…

– Ну да, ну да, – киваю, свирепея. – Ты лучше скажи, кто тебя надоумил отпустить охрану?

– Сама, – вздыхает в ответ. – Я, наверное, полная дурочка. А так бы без проверки никто бы мне не разрешил устраивать в доме свидание.

– Зато ты бы знала, что этот придурок женат. И лебедям шеи никто бы не скручивал. Все для твоего же блага, Тая!

– Ты никогда не жил под запретом. Тебе легко говорить. А тут все нельзя. Никуда ни поехать самой, ни пойти… Что папа, что дедушка!

– Ну, в Мюнхен ты же сама поперлась, – хмыкаю, пригвождая девчонку взглядом. – Кстати, что ты там забыла, девочка? Пива захотелось?

– Я, в отличие от тебя, алкоголизмом не страдаю, – бухтит Таисия и, лениво зацепив вилкой баклажановый рулетик, начиненный орехами, добавляет. – Там дом моей родной матери. Алисии. Отец подарил ей, когда я родилась. Потом она погибла, и эта собственность перешла мне. Папа и дедушка не возражали, а других наследников не было. И когда мне исполнилось восемнадцать, мы ездили в мэрию переоформлять документы. А недавно выяснилось, что я плачу неправильно налоги. Вот и пришлось ехать снова.

– И ты, конечно, останавливалась в своем доме?

– Ну да, – пожимает она плечами. – Он охраняется. Там живет супружеская пара. Она смотрит за домом. Какие-то папины знакомые. Бывший телохранитель с женой.

– Тогда ладно, – киваю я и тут же продолжаю допрос. – Ты оттуда взяла что-то на память? Ну, там, вазочку с каминной полки или щетку для обуви?

– Ничего особенного я не брала, Сева. Забрала только Алисин ноутбук и папку с работами. Мы с Хлоей хотим все разобрать и устроить выставку.

– А кем была твоя мама? – напрягаюсь внутренне. Мало ли…

– Алисия? – переспрашивает она, не желая называть родившую ее женщину матерью. – Фотографом. Она работала с Би-Би-Си. Снимала в основном дикую природу.

Блин, невинная, конечно профессия. Но могла объективом зацепить, кого не следует.

– Может, все дело в ее снимках. Давай после обеда прогуляемся по Пилюгино. Зайдем домой, возьмем ноут и папку. И когда вернемся, посмотрим, – предлагаю очень аккуратно.

– Там нет ничего особенного. Алисия людей редко фотографировала. Чаще животных. Есть небольшой альбом в ноутбуке. Там папины фотки, крестной и ее мужа. Свете лет двенадцать, и Мишка совсем маленький. Хорошие фотографии. Они там такие молодые и красивые. Только папа эти снимки смотреть не любит. Лиля тоже.

– Почему?

– Это самые последние фотки, где они все вместе. Через два месяца Лилиного мужа расстреляли. Лилю чуть не убили. И папа вывозил ее в Мюнхен. Это потом уже я родилась, и Алисия нас бросила. Вот только Лиля не отвернулась от меня. Не отдала в чужие руки. Для меня она самая настоящая мама.

– А Хлоя? – интересуюсь, заранее зная ответ.

– Я не люблю папину жену. Он, когда с ней, прям дурной становится. Лепечет, как придурок. Хлошечка… Хлошечка…

– А Хуана? – снова наседаю на Тайку. Никак не могу понять, почему за ней охотятся.

– Да прекрати ты ее так называть! – пинает меня ногой, да еще смотрит гневно.

– Почему они не поженились с твоим отцом?

– Они дружат с детского сада, и эта дружба дороже любви. Так говорит мама. А папу я не спрашивала.