Текст книги "Любовники Камиллы"

Размышления Камиллы прервал голос Каспара:

– Терезия придет, чтобы разжечь камины в покоях, только через час. А до этого времени в этих коридорах никого нет.

– А что насчет тех коридоров, которые ведут за внешние стены? – спросила Камилла.

Даже будучи совсем юной девушкой, она никогда не убегала из дворца поздно ночью или на рассвете, поскольку за ней постоянно следил приставленный евнух Жермен.

– Вынужден признать, что тот отрезок пути более опасен, – сокрушенно покачал головой Каспар. – Иногда там можно повстречать припозднившихся стражников и придворных, возвращающихся из «Свежей розы», а также платных компаньонок и компаньонов, спешащих по домам. Однако вам не надо беспокоиться, ваша светлость, я вас защищу, если что.

Как бы хотелось Камилле иметь возможность защищать саму себя! Необходимость всегда быть настороже, постоянно оглядываться и подозревать всех и каждого раздражала ее. Почему-то это казалось ей показателем слабости и трусости, а она никогда не считала себя ни слабой, ни трусливой. Нет, не так, не надо кривить душой. Камилла устала быть трусихой. Противостоять Мишелю она так и не смогла. У нее была такая возможность, но она ею не воспользовалась. Обдумав это, Камилла поклялась, что в следующий раз не станет проявлять ненужную осмотрительность и повиновение обстоятельствам. В следующий раз она будет действовать с позиции силы.

Каспар провел свою госпожу самым коротким путем к дворцовому заднему ходу. У двери он остановился, чтобы поправить ее капюшон, но она отвела его руку и недовольно произнесла:

– Не надо меня так опекать. Я уже давно не ребенок.

Кивнув, Каспар чуть расслабил ремень на ножнах меча, висевшего на правом боку. Сначала прижался к двери ухом и чутко прислушался и только потом осторожно открыл ее.

Они еще не вышли, а в тесный коридор уже ворвался поток свежего и прохладного воздуха, наполненный густым ароматом сырой земли и свежескошенной травы. Камилла сделала глубокий вдох и с наслаждением почувствовала, как по коже побежали мурашки от ощущения свободы. У нее возникло непреодолимое желание побежать, раскинув руки, вниз по холму и уткнуться лицом в покрытые росой влажные листья темнеющих вдали кустов. Вместо этого она повела плечом, на котором по-прежнему лежала тяжелая ладонь Каспара, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание, и, прищурив глаза, стала настороженно вглядываться в темноту. Где-то в отдалении ей послышались голоса, будто какой-то мужчина отпускал непристойные шуточки, а другие реагировали на них дружным хохотом. Сколько их там? Три человека? Четыре?

Услышав отчетливое звяканье нескольких кольчуг, Камилла отпрянула от двери.

Однако Каспар снова подтолкнул ее вперед, тихо прошептав прямо в ухо:

– Не останавливайтесь, ваша светлость. Мы должны убраться отсюда раньше, чем они нас увидят.

Повинуясь направляющей руке Каспара, Камилла вышла наружу и сразу свернула налево, прячась в густой тени от высоких стен. Впереди виднелся отрезок земли, поросший травой, испещренный силуэтами спящих коров. Что это? Пастбище или крепостной ров? Так или иначе, их легко обнаружат на открытой местности, едва они начнут ее пересекать. Еще дальше возвышалась, уходя в предрассветное небо, ограждающая стена; на фоне ее белого гладкого мрамора теперь уже четко просматривались фигуры четырех стражников, подсвеченные их горящими фонарями.

– Стойте здесь очень тихо, ваша светлость, – едва слышно проговорил Каспар, вплотную прижав Камиллу к дворцовой стене, и слегка надавил на плечо, заставив присесть на корточки.

В этот момент Камилла была ему безмерно благодарна за то, что он выбрал для нее темный плащ, который был почти незаметен на фоне черного гранита.

Скинув со своего плеча баул на землю рядом с госпожой, Каспар двинулся вперед и вскоре ступил в полосу света от фонарей.

Дрожа от страха и нервного напряжения, Камилла следила за ним из-под надвинутого на лоб капюшона и поражалась его храбрости. Каспар подвергал себя страшному риску. Евнухам строго-настрого запрещалось покидать дворец в одиночку, без своих хозяев, и, хотя сама Камилла часто закрывала на это глаза, не было никакой гарантии, что стражники поступят так же. Если они вдруг решат арестовать Каспара до утра, ей придется одной добираться до конюшен для молодняка. Вызволять Каспара будет непросто, и это значительно отсрочит их побег из дворца. Если же стражникам взбредет в голову доставить Каспара обратно в ее покои, а там они обнаружат, что она исчезла, это будет полный провал, неминуемая катастрофа.

– Эй, кто там? Стой! – крикнул самый низкорослый из стражников, поднимая свой фонарь. – А, это ты, Каспар?

Ситуация осложнялась еще больше. Камилла узнала человека, которому принадлежал этот голос. Леопольд, один из личных охранников Мишеля, который имел настолько высокий статус, что докладывал обо всем лично герцогу.

Леопольд остановился на посыпанной мелким гравием дорожке и упер руки в бока.

– Что-то потерял, евнух? – покачиваясь на каблуках, поинтересовался он издевательским тоном. – Ищешь свое мужское естество? Ну, правильно, здесь, среди коровьих лепешек, ему самое место.

– Ищи получше, евнух! Авось и найдешь на погибель всем нам, завсегдатаям «Свежей розы», – подхватил второй стражник и громко рыгнул.

Третий охранник коротко ткнул ему кулаком под дых, и между ними возникла небольшая потасовка.

Не обращая внимания на язвительные подтрунивания явно подвыпивших мужчин, Каспар ответил Леопольду:

– Я разыскиваю Вильмоса. Ты его не видел?

– Кувыркается с его светлостью, скорее всего, – с глумливой усмешкой предположил Леопольд. – Где ж ему еще быть-то! Это его любимое занятие.

Тут решил высказаться молчавший до этого четвертый стражник. С презрением взглянув на Каспара, он сказал:

– Уж лучше с его светлостью кувыркаться, чем потерять свои яйца.

Каспар не остался в долгу.

– Уж лучше потерять яйца, чем совокупляться с его светлостью, – парировал он.

«Он что, с ума сошел? – ужаснулась Камилла. – Если эти типы его сейчас не убьют, я сделаю это сама», – решила она. Приготовившись к самому ужасному, она закрыла глаза и теперь не могла их видеть, лишь нарастающая перепалка доносилась до нее. Высказывания становились все громче и язвительней, советы насчет того, кто, куда и зачем должен вставлять его светлости, обрастали самыми гнусными подробностями. Вскоре послышались глухие удары, звуки падения крупных тел на землю, чертыханья, ругань, пыхтение и тяжелое мужское дыхание. Через несколько минут Камилла вновь открыла глаза и увидела, что двое стражников стаскивают Каспара с лежащего навзничь Леопольда, а четвертый скорчился в три погибели возле куста в приступах рвоты. Погасший факел валялся неподалеку.

– Слушай, евнух, тебе лучше убраться отсюда, пока Леопольд не пришел в себя, – посоветовал Каспару один из стражников. Теперь Камилла узнала и его голос: это был Родрик, еще один личный охранник Мишеля, его доверенное лицо. – И тебя это тоже касается, Юджин, довольно с тебя неприятностей. Кстати, сегодня ведь твоя очередь стоять на страже, едва рассветет?

Хлопнув себя по лбу, Юджин глухо выругался и припустил к двери, которая с грохотом захлопнулась за ним.

– Спасибо, – поблагодарил Родрика Каспар.

– А ты поспеши к ее светлости. Ты должен быть рядом с ней, ведь сам знаешь, от Леопольда можно ожидать любую подлость, вдруг доложит герцогу, – сказал Родрик, после чего наклонился к Леопольду, взвалил его на плечо и, схватив четвертого стражника за рукав, потащил к двери. – Если увижу Вильмоса, передам ему, что ты его искал, – бросил он Каспару уже на ходу. – Да, и фонарь Леопольда можешь забрать себе, нечего ему тут валяться.

– Еще раз спасибо.

Каспар поднял фонарь и выпрямился, наблюдая, как Родрик и его пьяный напарник протискивают в узкую дверь неподвижного Леопольда, то и дело прикладывая его головой о каменную притолоку. Затем он утер рукавом лицо, и только тогда Камилла заметила темные разводы крови у него под носом.

Камилла распрямила плечи и медленно поднялась на ноги, опираясь одной рукой о стену. Каспар издали посмотрел в ее сторону и погасил фонарь. Камилла, оказавшись в темноте, услышала приближающийся хруст гравия и тихий стук, раздавшийся, когда евнух поставил фонарь на землю. Каспар вздохнул, и она тоже перевела дух.

Помолчав, Каспар тихо сказал:

– Леопольд может доставить нам большие неприятности.

– Значит, нам лучше поторопиться.

Каспар нащупал в темноте руку госпожи и повел ее к задним воротам. В душе у Камиллы затеплилась надежда: скоро она будет свободна.

Глава 6

Если бы Анри не был так изнурен физически, он бы протанцевал всю дорогу домой. Утро напролет он работал без роздыха, день провел чередуя смертельный ужас с вожделением, потом до позднего вечера ухаживал за лошадьми и чистил конюшни, а затем предавался плотским утехам в бане с Нико. И при всем этом завтра ему надо будет встать ни свет ни заря, чтобы выгулять каждую лошадь по отдельности, прежде чем наступит полуденная жара.

Прошлым летом околел Пюрей, старенький пони герцогини, и, поскольку замену ему так и не нашли, стойло его, расположенное в самом дальнем конце конюшни, пустовало до сих пор. Там Анри обычно и ночевал, туда и перетащил свои простыни и запасную рубаху. Правда, сейчас чистая рубаха была на нем, а грязную он нес в небольшом бауле. Анри чувствовал себя таким чистым, что с трудом представлял, как наденет ее завтра, когда проснется.

Парень задумался. Ночь пройдет, настанет утро, и удивительные события, произошедшие с ним в бане, отойдут на задний план, покажутся ему каким-то волшебным сном. По крайней мере, он надеялся на это. Что бы ни случилось, человек неминуемо должен возвращаться к своей обычной жизни, поэтому надо обо всем забыть и постараться не жалеть о том, что, может быть, потерял навсегда.

Подойдя к конюшне, Анри очень тихо повернул деревянный брусок, запирающий дверь. Теперь уже никто из старших грумов не ночевал здесь, предпочитая спать на парусиновых койках в соседней конюшне, однако малейший шум мог разбудить их, и тогда быть беде. В той конюшне обычно обедали охотники герцога, а иногда даже выгуливали лошадей по кругу на корде. Анри никогда не допускал чужаков к лошадям герцогини и ухаживал за ними лично, поддерживая их в отличном состоянии. Он делал это ради нее, ведь даже если запрет ездить верхом распространялся на всю ее оставшуюся жизнь, она все равно могла приходить, чтобы накормить их лакомой морковкой или любоваться ими издали, а Анри не хотел расстраивать ее. К тому же он обожал этих чудесных лошадок.

Заперев дверь уже изнутри, Анри прислушался и, удостоверившись, что все в порядке, медленно пошел вдоль чисто убранных стойл. Проникающий сквозь узкие окошки лунный свет серебрил пол под ногами. Почуяв приближение грума, Тоня издала тихое приветственное ржание, и Анри остановился, чтобы потрепать ее по холке. Тоня благодарно ткнулась мордой ему в волосы.

– Ты почему еще не спишь? – мягко спросил Анри.

Ответа он, естественно, не ждал.

Гирлянда тоже бодрствовала и сейчас смотрела на него, сонно моргая, переминаясь с ноги на ногу в своем стойле, где на дощечке было написано ее имя. Анри подошел и, обняв руками за гладкую шею, пригнул ее голову к своей, всей грудью вдохнув знакомый лошадиный запах. Ему так хотелось поговорить с Гирляндой, рассказать ей, как лучшему другу, все то, что произошло с ним за сегодняшний насыщенный событиями день, однако это было бы не только глупо, но и опасно, поскольку его могли бы услышать из соседней конюшни. О своей встрече с герцогиней он вообще не должен ни с кем разговаривать, иначе гибель грозила бы и ей, и ему. Так что об этом лучше даже не вспоминать.

Сладко зевнув, Анри нагнулся, чтобы подлезть под перекладиной, огораживающей стойло Пюрея, но на полпути замер, увидев там какую-то темную фигуру, и, вздрогнув, полез обратно, однако кто-то схватил его за плечи и силой бросил на солому.

Не ожидавший нападения Анри упал на колени. Хотел вскочить, но его резко перевернули лицом вниз и начали душить. Когда он захрипел, стараясь оторвать руки нападавшего от своего горла, его снова перевернули и только тогда перестали душить. Вглядевшись в лицо парня, человек выдохнул и отошел в сторону, а когда заговорил, Анри понял, что перед ним женщина.

– Ты напугал меня, – глухо проговорила она обвиняющим тоном, словно он был виноват, что кто-то проник в стойло и принялся его душить.

Теперь до Анри дошло, что его посетила Сильвия – та самая служанка герцогини, которая проводила его сегодня во дворец.

– А уж как я-то испугался, – пробурчал себе под нос юноша, растирая шею.

Он поднялся на ноги и потряс головой, стараясь успокоиться; все его тело до сих пор сотрясала дрожь.

– Сам виноват, тебе не следовало возвращаться на конюшню так поздно, – заявила Сильвия. – Я жду тебя уже более часа.

С этими словами она отряхнула одежду и зажгла фонарь, который принесла с собой. Анри с изумлением уставился на нее, глаза у него полезли на лоб. Вместо серого платья на ней были облегающие тонкую фигурку кожаные штаны для верховой езды, мужская рубаха, высокие сапоги и перчатки с крагами на руках. Волосы Сильвии скрывались под кожаной шапкой. Увидев служанку в таком обличье на большом расстоянии, Анри смог бы легко принять ее за мужчину. Вероятно, она оделась так специально, подумал Анри. Молодая женщина, тайком пробирающаяся ночью к конюшням, могла бы вызвать нездоровый интерес к своей особе.

– А зачем я вам понадобился? – удивился Анри.

Он едва успел увернуться от затрещины, поэтому удар кулака Сильвии пришелся ему в плечо.

– Такова твоя преданность ее светлости, грум? – прошипела служанка. – Ты что, уже все забыл? Мадам будет разочарована.

Анри сам не понял, как снова очутился на соломе. Видимо, ноги у него подкосились, едва он услышал слова Сильвии. Руки его непроизвольно сжались в кулаки, челюсть отвисла.

– Ее светлости? – еле слышно прошептал он непослушными губами.

– Да, идиот! Кто же еще? Или это не ты пообещал помочь ей сбежать из дворца, как только это понадобится? Вот прямо сейчас и понадобилось! Мадам намерена исчезнуть, а она и шагу не может ступить без меня. Еще с нами стражник, один из двух евнухов, прислуживающих ей. А еще она настаивает – она настаивает, – чтобы к нам присоединился ты, хотя лично я не могу взять в толк, зачем нам нужен такой болван. Какая от тебя польза? Мы с евнухом и без тебя можем управиться с лошадьми, а охранять ее светлость будем по очереди. Но мадам так захотела, и ее воля должна быть исполнена. Ты должен идти с нами.

Анри часто заморгал:

– Прямо сейчас?!

Сильвия схватила парня за шиворот, рывком подняла на ноги и хорошенько встряхнула. Откуда такая сила у этой тоненькой женщины? – вяло удивился Анри.

– Ну не зря же я притащилась сюда, болван! – процедила Сильвия. – Думаешь, просто решила поболтать с тобой на досуге? Собирай свои вещички и будь готов, мы выдвигаемся завтра утром.

Мозги Анри лихорадочно заработали. Ему нужно найти острую палочку и немного сырой земли, чтобы сделать на стене кое-какие расчеты, но и без этого он понимал, что, для того чтобы прокормить себя во время даже самого небольшого путешествия, денег ему явно не хватит, тем более если с ним будет герцогиня и еще два человека. Да и заработать достаточную сумму в пути ему не удастся.

– У меня слишком мало монет, – удрученно пробормотал Анри и, видя, что служанка не поняла его, быстро пояснил: – Понимаете, я с радостью отдам все, что у меня есть, но на этом мы долго не продержимся. Что мы будем делать, когда мои деньги закончатся?

Сильвия воздела руки к небу, и Анри, наученный горьким опытом, на всякий случай сделал шаг в сторону. Однако служанка проговорила нарочито спокойным голосом:

– Ты заблуждаешься, грум. Никто на твои жалкие сбережения не посягает.

Анри не стал спрашивать, что она имеет в виду, он мог только догадываться, но все-таки спросил:

– А куда же мы пойдем? Нам что, деньги там не понадобятся вовсе?

– Да забудь ты о своих грошах, мальчик, – со вздохом произнесла Сильвия. – Все уже готово и без твоих вложений. Необходимые деньги у нас будут, к тому же я уже зашила кое-какие драгоценности в одежду и снаряжение. Место, куда мы направляемся, вполне надежное, и ты сможешь спрятать нас, не так ли? Только нас двоих, меня и мадам. Евнух найдет нас, когда придет время бежать.

Анри задумался.

– В городе гораздо больше народу. Мы могли бы легко затеряться там, – предположил он.

– Нет, – покачала головой Сильвия, – в городе ее все знают. Мадам говорила мне о ферме для беременных лошадей и сказала, что мы можем отправиться туда и ты будешь нам очень полезен. О герцогине я позабочусь сама, а от тебя требуется ухаживать за лошадьми и отвлечь внимание преследователей.

Да, конечно, размышлял Анри, слушая служанку, герцогиня должна была в первую очередь вспомнить о ферме для молодняка.

– Нам повезло, что у Гирлянды началась течка, – задумчиво сказал он, потирая переносицу. – Иначе меня бы никогда не отпустили отсюда. А теперь у меня есть отличный предлог переправить ее туда.

– Рада, что ты поддерживаешь идею мадам, – усмехнулась Сильвия краешками губ. – А теперь давай собирайся.

Все складывалось что-то уж слишком легко, размышлял Анри. Так просто быть не может, наверняка что-нибудь пойдет не так. Нельзя же предусмотреть все опасности, которые могут встретиться на пути. А может, судьба наконец повернулась к нему лицом? Ему много раз доводилось слышать о людях, на которых насылали проклятия, и в результате они покрывались ужасными чирьями, или полностью теряли потенцию, или же их начинало выворачивать наружу зелеными лягушками. Что, если на него наслали проклятие, только наоборот – на удачу? Фу, что за глупость в голову лезет, мысленно отругал он себя.

А Сильвия тем временем заметила, что юный конюх целиком ушел в свои мысли, и, чтобы привести его в чувство, снова наградила весомым тумаком, а затем покинула конюшню. Наверняка у нее есть младший братишка, решил Анри, потирая скулу, или даже два, на них она и оттачивает силу и точность своих ударов.

* * *

Едва рассвело, Анри вывел Гирлянду, Тоню, Лайлу, Розочку и вьючного мула Тигра на дорогу, которая окаймляла густые леса герцога. Вдыхая пьянящий запах травы, обогащенный утренней росой, он чувствовал, как на душе становится легко и весело. День снова будет жарким, но теперь ему не придется часами торчать на солнцепеке, а если и придется, он будет делать это по собственной воле. Как правило, течные кобылы несколько дней свободно бегали на огороженном выгуле, пока для них не подбирали подходящего жеребца или иногда нескольких жеребцов. К тому времени, когда это произойдет, Анри уже покинет ту конюшню вместе с герцогиней. И с Сильвией, вздохнул он, и с евнухом. Естественно, если их к этому моменту не поймают и… не убьют. Нет, о такой возможности исхода событий не надо думать, своими страхами он может напугать лошадей, которые чутко чувствуют его настроение, и тогда кто-нибудь вокруг почует неладное.

Вопреки его опасениям, во время достаточно неспешной процессии им никто не встретился по пути – ни случайный прохожий, ни заплутавший охотник, ни припозднившийся садовник. Путешествие длилось более двух часов. Конюшня для молодняка была специально расположена так, чтобы ржание возбужденных жеребцов не достигало ушей благородных герцогов во дворце или богатых царедворцев в роскошных домах.

Идти, конечно, не очень долго, но все же Анри нагрузил Тигра четырьмя комплектами аккуратно свернутой сбруи. Если путешествие задержится надолго, Анри не придется оскорблять лошадок, надевая им на спину дешевые и очень неудобные седла, когда у них имеются их собственные, к которым они уже давно привыкли.

Когда они наконец достигли конюшни для молодняка, Анри показалось, что там никого нет. Позвать Сильвию он не мог, чтобы не возбуждать излишнего внимания. Возможно, женщины еще не прибыли, решил Анри. Он отправил кобыл в находящийся рядом малый выгороженный вольер, разгрузил Тигра и тоже пустил его на свободный выпас.

Странно, прошло уже полчаса, а никто так и не появился. Сердце, бившееся ровно, пока он занимался привычными вещами, заколотилось в предчувствии опасности, а по коже поползли мурашки.

Анри положил седло Гирлянды поверх Розочкиного, перекинул через плечо хомуты и уздечки и понес все это снаряжение в специальный сарай, ключ от которого выдал ему сегодня утром, наряду с множеством зловещих предостережений, старший конюх.

Очутившись в затемненном помещении, Анри остановился в нерешительности: он явственно ощущал здесь чье-то постороннее присутствие, слышал легкое дыхание и едва уловимый аромат роз. Сделав шаг вперед, он глубоко вздохнул и расслабился. Затем снял с плеча свою ношу, наклонился и положил все это на ближайшую лавку.

– Ваша светлость, – негромко произнес юноша, – я доставил лошадей, как вы и велели. Следует ли мне привести их сюда, чтобы вы могли убедиться?

– Нет, Анри. – Одетая в длинный мужской плащ поверх костюма для верховой езды, из темноты выступила герцогиня.

Увидев ее, Анри рухнул на колени и так низко поклонился, что едва не коснулся лбом выложенного плиткой пола.

– Ты не должен преклонять передо мной колени, Анри, – ласково проговорила герцогиня. – Встань.

Анри повиновался, ощущая, как громко бьется о ребра сердце. Нагнув голову, он увидел несколько соломинок, прилипших к его рубахе. Смахнуть их или оставить все как есть? Не сочтет ли герцогиня оскорблением то, что он стоит перед ней в неопрятной одежде? Или же еще большим оскорблением будет то, что какой-то ничтожный слуга начнет отряхиваться в ее присутствии? Анри отважился посмотреть ей в лицо и увидел, что она улыбается.

Внезапно улыбка исчезла с ее лица, и герцогиня официальным тоном спросила:

– Готов ли ты стать моим верноподданным и преданным слугой, Анри?

– О да, конечно, ваша светлость, если… если вы примете мою верность вам.

Герцогиня подошла ближе, пальцы в перчатках слегка коснулись его щеки. И в лицо Анри тут же бросилась кровь.

– Мой преданный юный конюх, – со значением произнесла герцогиня.

– Да, ваша светлость, именно так, – подтвердил Анри и посмотрел ей в глаза, от всей души надеясь, что она прочтет в его лице искреннее стремление служить верой и правдой своей госпоже.

Их взгляды встретились и надолго задержались.

Тишину в сарае внезапно нарушил какой-то звук. Из открытой двери послышался стук каблуков чьих-то сапог.

Анри отступил от герцогини.

– Мне нужно повесить конскую упряжь, ваша светлость, и…

Но герцогиня уже скрылась в темноте сарая. Анри повернулся к распахнутой двери и в смятении увидел Сильвию, стремительно входившую в сарай. На ней по-прежнему было мужское платье, в руках она держала что-то свернутое в узел. От быстрой ходьбы пряди светлых волос выбились из-под кожаной шапки, но даже это не придало более женственный вид суровым чертам ее лица.

– Эй, мальчик, – прямо с порога начала горничная приказным тоном. – Оставь это. – Она указала на упряжь, к которой уже успел склониться Анри. Затем переложила узел в левую руку, а правой отбросила парня к стене.

На этот раз удар в грудь оказался не слишком сильным, и Анри смог удержать равновесие. Какая жалость, что нельзя ответить ей тем же, горестно подумал он. Грубость Сильвии начинала действовать ему на нервы. Одно дело – матерые конюхи, и совсем другое – хрупкая на вид женщина.

– Но я должен повесить упряжь, а потом…

– Снимай все это.

– Ч-что? – заморгал Анри, озираясь вокруг и силясь понять, что она имеет в виду.

– Вот ведь глупец! Стаскивай с себя эти обноски. Я не могу позволить, чтобы ты оскорблял мадам своим внешним видом! К счастью, от тебя хоть не воняет, как от большинства мужчин. Во дворце от некоторых из них несет так, что невозможно даже мимо пройти. Вот, держи! – И она швырнула ему узел, который принесла с собой. – Если не поторопишься, она застанет тебя в этом жутком тряпье.

– Но…

– Молчи. И пошустрее расстегивай пуговицы.

Спрятавшаяся в темноте герцогиня хранила молчание, и Анри не осмеливался открыть ее присутствие в сарае, решив, что она сделает это сама, если сочтет нужным.

– У меня нет пуговиц, – сообщил он горничной.

Сильвия издала звук, напоминающий кашель кошки. Забрав у Анри узел, который он рефлекторно прижимал к груди, она отбросила его на скамейку и принялась развязывать шнурки на вороте его рубахи, при этом коснулась несколько раз ключицы вконец растерявшегося парня. Пальцы у нее были горячие и шершавые. Какое странное ощущение, подумал Анри, с любопытством принюхиваясь к исходящему от Сильвии запаху лаванды и кожи от мужской одежды. Изо рта у нее чуть сладковато пахло лавандой. Сейчас, когда Сильвия была так близко от него, она уже не казалась ему такой пугающей, как прежде. Но открыто не повиноваться ей он все же не осмеливался.

– Подними вверх руки, – потребовала она, целиком поглощенная своим делом. – Ну, быстро!

Анри вынужден был подчиниться. Сильвия сдернула с него рубаху через голову и отбросила на пол, а после, прежде чем Анри успел остановить ее, принялась развязывать узел на его штанах. Крепко зажмурив глаза, Анри запрокинул голову, руки его безвольно висели вдоль туловища, поскольку решительно не знал, что с ними делать. Еще пара секунд, и он будет полностью раздет. Прямо на виду у герцогини. И у Сильвии. И как ему тогда вести себя? Ударить Сильвию Анри не мог. Значит, самое лучшее, что он мог сделать, – это схватить ее за настойчивые руки, отодрать их от себя и дать деру. Но если он сейчас убежит, Сильвия уже никогда не отстанет от него и будет вечно издеваться и распускать кулаки. И, что еще хуже, свидетелем его позорного бегства станет герцогиня.

Штаны сползли по коленям вниз и упали к его ногам. Закусив губу, Анри сдержал протестующее восклицание. К ужасу парня, он увидел, что его дружок значительно вырос в объеме. Сильвия, без всякого сомнения, тоже обратила на это внимание.

Представь, что ты просто находишься в бане, мысленно посоветовал себе Анри, просто в бане… Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на него, и от этого только стало еще хуже. Нет, так нечестно.

Анри разозлился, и это придало ему смелости.

– Дайте мне одежду, – сказал он, глядя на горничную.

Сильвия отступила от него на шаг, как бы давая ему свободу. Теперь Анри мог броситься от нее прочь, но он остался на месте, не смея сделать что-либо против ее воли.

– Нет, еще не время, – сказала Сильвия.

– Но почему вы делаете это со мной? – спросил Анри.

– Я поступаю так ради мадам, – ответила горничная, оглядывая его с ног до головы. – Все, что я делаю, – это только ради мадам. – Увидев, что Анри хочет что-то сказать, она прижала ладонь к его рту. – Тебе сколько угодно может казаться, что ты предан ей, но ты всего лишь юнец и многого не понимаешь. А я покажу тебе путь к пониманию.

Произнеся последние слова, Сильвия медленно опустилась перед ним на колени и стянула с головы шапку. Светлые волосы, ничем больше не удерживаемые, секунду еще сохраняли свою форму, а потом красиво рассыпались по ее плечам и спине. Поймав солнечный луч из раскрытой двери, они вспыхнули золотом. Такого красивого оттенка Анри еще не видел и сейчас не мог отвести от них взгляд, его так и тянуло запустить пальцы в этот сверкающий глянец. Вообще-то ему всегда нравились темноволосые женщины, но оказывается, и блондинками пренебрегать не стоит.

Обеими руками он потянулся к ее волосам, но рука его замерла на месте, и Сильвия пристально взглянула на него. После молчания, показавшегося ему вечностью, она произнесла:

– Пожалуй, ты можешь сделать это.

И едва он прикоснулся к ее волосам, она сомкнула пальцы правой руки на пенисе Анри, наклонилась вперед и прошлась языком по всей его длине.

У Анри перехватило дыхание, руки сильно вцепились в волосы женщины.

– Стой спокойно, – сказала она, стукнув его ладонью по обнаженному бедру. – Стой и внимательно наблюдай.

Глаза Анри стали как блюдца. Он кивнул, и без того не сводя с нее глаз. Вот ее язык снова принялся за дело, и Анри едва сдержал крик удовольствия. Такого он еще никогда не испытывал, хотя довольно часто видел в своих мечтах, и лишь теперь понял, что никакие мечты и фантазии не могли сравниться с настоящей реальностью, когда от каждого поддразнивающего движения женского языка голова у него шла кругом и миллионы мурашек пробегали по ногам, рукам и шее. Когда губы Сильвии сомкнулись вокруг его члена, откуда-то из недр организма Анри вырвалось тоненькое завывание, словно кто-то ударил ногой щенка. Ему показалось, что сейчас он зарыдает от исступленного восторга.

Чтобы усилить удовольствие, он подался вперед, но Сильвия на секунду оторвалась от него, обеими ладонями оттолкнула к стене и недовольным голосом произнесла:

– Я же сказала, стой спокойно.

Поскольку говорить Анри не мог, он издал какой-то горловой звук, который можно было принять за согласие. «Не останавливайся, – мысленно заклинал он женщину, – пожалуйста, только не останавливайся!» Опустив ресницы, он представлял на месте Сильвии герцогиню, как наяву видел ее струящиеся по плечам темные волосы с серебрящимися в них прядками седины, ее прекрасные улыбающиеся глаза…

Губы и язык Сильвии заработали сильнее, ускоряя темп, и Анри, открыв глаза, потряс головой, прогоняя наваждение и укоряя себя за то, что посмел даже думать об этом. Он и герцогиня! Такое никогда не может произойти, так довольствуйся тем, что делает с тобой ее горничная! – велел он себе.

Анри посмотрел вниз, на шелковисто-блестящие волосы Сильвии, скользящие у него между пальцами. Все, что она делала с ним, было невыносимо прекрасно. Он не знал, чего еще ждать и сколько все это продлится, да и какая разница, ему просто было очень хорошо. Пусть даже удовольствие Анри доставляла именно Сильвия, которая явно не благоволила к нему. Сейчас он был готов простить ей все ее незаслуженные тычки и презрительное отношение.

Движения Сильвии стали еще интенсивнее. Анри громко выдохнул, ему хотелось попросить ее продолжать в таком же темпе, но он попридержал язык, рассудив, что Сильвия не из тех женщин, которая будет прислушиваться к его советам или просьбам.

– Ты следишь за происходящим? – вдруг спросила она, подняв к нему лицо.

– Да, – выдохнул он, а про себя выкрикнул: «Да, да. Продолжай, не останавливайся, я уже скоро!»

– Отлично, – с довольным видом кивнула Сильвия, протянув руку и сжав его мошонку. – Обожаю, когда мужчина так возбужден, – добавила она и легонько провела ногтем по всей длине его члена, а Анри показалось, что она сделала то же самое с его позвоночником, настолько были напряжены все нервные окончания. – Ну-ка, скажи, ты ведь готов на все, чтобы я сейчас довела свое занятие до конца?