Текст книги "Станция X"

Удивительный интеллект венерианцев

КОГДА Я УСЛЫШАЛ ЭТИ последние слова, я почувствовал облегчение от груза страха и от подозрения в моем собственном безумии, которые так давили на меня. Конечно, ни безумная, ни здравомыслящая идея не могла возникнуть у меня спонтанно. Кто-то откуда-то общался со мной.

«Пока вы не начали пользоваться радиотелефонией, мы не обращали внимания на звуки, которые вы издавали, общаясь друг с другом, – продолжал говорить житель Венеры, – и кажется, вы используете для общения практически одни только звуки – любопытное ограничение».

«Но вы могли видеть нас и раньше? – уточнил я. – Вы знали, что наш мир населен?»

«Мы знаем об этом уже сто тысяч лет и даже больше, и все это время внимательно и заинтересованно наблюдали за событиями на вашем земном шаре, расположенном так, что вы особенно хорошо подходите для наших наблюдений. Даже когда мы в целом были еще не так хорошо развиты умственно, как сейчас, мы уже создали инструмент, который позволил нам делать это. Тот факт, что вы еще не изобрели подобную технику, объясняется тем, что вы интеллектуально устроены совершенно по-другому, что побуждает вас посвятить свои исследования и усилия другим направлениям. То есть в первую очередь вы направлены на другое. Наблюдение природы и Вселенной, в которой мы живем, кажется вам бесконечно менее важным, чем вопросы, которые для нас выглядят бесполезными и тривиальными».

«Мне очень жаль, что у меня не было времени изучить эти вещи, – сказал я, – но я думал, что ближайшим к нам миром является Марс, а не Венера, и я слышал некоторые разговоры о том, что он, возможно, обитаем. Я должен был бы интересоваться наукой, но у меня не было времени на это, мне нужно было зарабатывать себе на жизнь».

Марс тоже обитаем

«БЕЗ СОМНЕНИЯ, – СКАЗАЛ голос, – но ваши ученые заблуждаются по поводу относительных расстояний до Венеры и Марса. Вы оказывали больше внимания Марсу, потому что он лучше подходит для вашего наблюдения. Я могу сообщить вам, что он обитаем. Из всех вещей, о которых мы будем говорить, это самое важное для вас. Но мы приступим к этому только завтра, так как время нашего теперешнего разговора уже почти подошло к концу».

Это, конечно, показалось мне очень удивительным, и теперь я совершенно не понимаю, что бы это могло значить. Мне кажется, что никакие новости о жителях Марса не могут иметь для нас большого значения, как сведения, приносящие нам практическую пользу.

Услышав, что наш разговор близится к концу, я сказал: «Не могли бы вы дать мне какое-нибудь доказательство, чтобы другие люди согласились, что этот разговор действительно имел место, а не просто был плодом моего собственного воображения?»

«Какого рода доказательства вы хотите?»

«Что-то такое, чего я не мог бы узнать другим способом, как, например, описание той штуки, с которой, как вы сказали, вы могли видеть нас так давно, когда были не умнее нас. Никто не поверит, что я сам изобрел нечто подобное».

«Очень хорошо! Так как вы, возможно, не в состоянии следовать всему описанию, которое я должен сделать кратким, аккуратно запишите слова, которые вы сейчас услышите, чтобы другие могли понять их, даже если сами вы не можете этого сделать. Учитывая совершенное мастерство изготовления, мощность телескопа зависит от площади линз его объектива. Это происходит не из-за какого-либо превосходства в четкости изображения, а из-за его большей собирающей свет силы. Изображение, которое он производит, способно к большему увеличению, потому что лучше освещается. Но за пределами некоторых умеренных измерений практические трудности в создании оптически совершенных целей несоизмеримо возрастают с дополнительной областью. По этой причине наши ученые обратили свои усилия на открытие некоего способа сделать так, чтобы ряд целей, расположенных последовательно, давал один совершенный образ объекта».

Двойная рефракция и поляризация

«ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ КРИСТАЛЛЫ, о которых вы, вероятно, лично никогда не слышали, которые преломляют свет вдвойне, – объяснял голос. – Когда один луч света входит в один из этих кристаллов в определенном направлении, он разделяется на два, которые идут расходящимися путями и выходят наружу в виде двух лучей. Если луч или пучок света, входящий в кристалл, несет в себе изображение какого-то объекта, то стороны кристалла легко могут быть разрезаны таким образом, что оба выходящих луча будут нести совершенно одинаковое изображение. И наоборот, если два луча войдут в кристалл теми путями, по которым первый из них покинул его, они соединятся и выйдут как один луч. Остальное очевидно. Надо расположить в ряд много объективов и столько же промежуточных кристаллов. В каждый промежуточный кристалл входят два луча по указанным необходимым путям, один из которых исходит от объекта непосредственно через одну из целей, а другой – это луч, выходящий из расположенного перед ним кристалла, который является объединенными лучами от цели и от предыдущего кристалла. Таким образом, луч, выходящий из последнего в ряду кристалла, состоит из объединенных пучков, идущих от цели, и если прибор изготовлен совершенно, он даст совершенное изображение объекта, причем свет будет пропорционален объединенной площади всех целей. Расположение второстепенных линз и способ борьбы с поляризацией будут настолько очевидны для ваших оптиков, что их можно здесь опустить.

«А что такое поляризация?» – спросил я.

«Сейчас нет времени для дальнейших описаний, – сказал голос, – и тот факт, что вы этого не знаете, делает мое описание еще более ценным для вас с той целью, для которой вы попросили меня его дать. Ваши люди будут знать все об этом. Теперь мы должны прекратить общение, и вы не сможете слышать меня до завтрашнего дня в тот же час, что и сегодня, когда вы снова подойдете к инструменту».

Подходя к концу диалога

НА ЭТОМ НАШ разговор прекратился, и я больше ничего не сказал. На самом деле у меня было странное чувство, как будто мне запретили это делать. Я надеюсь, что скоро буду освобожден от этой ужасной должности. В штабе мне сказали, что помощь придет как можно скорее.

Я ничего не могу сказать против того дружелюбного голоса, который я слышал, или того общения, которое у нас с ним было. Я в долгу перед ним за то, что во время нашего первого свидания во сне он, очевидно, успокоил мои нервы, когда я, вероятно, был на прямом пути к безумию. Очень возможно, что это спасло мой рассудок. И все же я не могу забыть, что нахожусь за сотни миль от любой живой души, и мурашки бегут у меня по коже, когда я слышу голос того, кто открыто говорит мне, что он вовсе не человек! Интересно, каким он может быть? Я не смею даже думать об этом!

Я официально не сообщал ни об одном из этих разговоров. Да и какая от этого польза? По крайней мере, теперь я уверен в существовании того, кто говорил со мной. Я слишком сильно ощущаю его личное влияние, чтобы сомневаться в этом, не говоря уже о других доказательствах. Но это не доказывает истинности его слов или того, что он говорит с Венеры. Возможно, это какой-то лживый и блуждающий дух – но я не буду об этом думать. Чего бы я только не отдал за то, чтобы уйти с этой ужасной скалы, которая кажется затерянной в самой дальней глуши океана. Раньше я любил оглядываться с края утеса и видеть далекий круг горизонта без единого пятнышка в любом направлении, чтобы нарушить его линию, но теперь я боюсь этого зрелища. Я решил не садиться к инструменту в назначенное голосом время. Пусть следующий разговор будет тогда, когда здесь будут другие люди.

Окончание дневника

ПОСЛЕ НЕСКОЛЬКИХ ЛЮБОВНЫХ фраз, главным образом выражавших желание скорейшего воссоединения с возлюбленной, дневниковая запись, сделанная в тот день, закончилась. Под датой следующего дня, помеченной точно назначенным собеседником Макрея часом, была сделана еще одна запись. Очевидно, несмотря на твердое намерение Алана сделать все наоборот, состоялся еще один разговор, который тоже был записан. Это была только стенограмма, и пока доктор ломал голову над ее первыми словами, дверь открылась, и вошел капитан Эверед.

– Ну, Андерсон! Что вы думаете о бреднях этого бедняги? – спросил он. – Любопытное заблуждение, не правда ли?

– Более чем любопытное, но между нами говоря, его записи читаются вовсе не как бредни! – возразил медик. – Здесь есть интересная проблема, которая в данный момент, должен признаться, озадачивает меня. Если бы Макрей был человеком с научными достижениями, это было бы все еще очень любопытно, как пример самообмана. Но число таких случаев очень велико, и это может просто сойти за достойный внимания экземпляр среди них. Однако если он был всего лишь необразованным человеком, как вы дали мне понять, то этот документ – самая удивительная вещь, о какой я когда-либо слышал. И все же я полагаю, что мы можем принять его собственную версию случившегося?

– Ну, вы знаете об этом больше меня, но для меня это просто бред сумасшедшего!

– И все же это не бред! То, что он записал как слова говорившего с ним голоса, указывает на значительные научные знания, и раз сам Макрей не обладает ими, то теория его безумия не может этого объяснить. Давайте немного поанализируем эти записи. Либо он обладал значительными научными знаниями, когда приплыл сюда…

– Мой дорогой Андерсон, я внимательно наблюдал за ним во время долгого путешествия, пытаясь установить лучшие отношения между ним и бедным Уилсоном. Я провел с ним несколько бесед и как следует его обо всем расспросил, и вы можете полностью полагаться на то, что он был просто невежественным, неначитанным горцем, хотя и очень изобретательным. Он усердно занимался практической частью радиотелеграфии, а затем и телефонии. Он почти ничего не знал о научной теории этого процесса, но был очень сведущ в технике и в общей работе. Что же касается общенаучных знаний, то у него их попросту не было.

– Может быть, – продолжал доктор, – он брал с собой книги и учился на острове.

– Ничего подобного при нем не было, когда его сюда высадили.

– Или он был проинструктирован Уилсоном в свободное время, – предположил врач.

– Об этом не может быть и речи. Уилсон с таким же успехом мог бы поучать горного козла.

Обсуждение выводов из дневника

– ЗНАЧИТ, ОН ПОДДЕРЖИВАЛ радиосвязь с кем-то, кто счел нужным поддержать с ним этот разговор. Это единственное объяснение, – сказал доктор Андерсон, постукивая пальцем по лежащей перед ним рукописи.

– На Земле есть только две станции, – сказал капитан Эверед, – которые имеют необходимое оборудование для такого типа связи со станцией X. Ни на одной из них сотрудники, если только они не настолько безумны, как сам Макрей, не осмелились бы нарушить правила ради такой цели. С помощью азбуки Морзе принимаются сигналы любого судна в широком диапазоне, но отвечать на них запрещено. Поэтому, если мы склонны верить, что он откуда-то получил эти послания, мы должны, по-видимому, принять версию связи с Юпитером или где бы так ни находился его собеседник, как он утверждал.

Капитан засмеялся, но Андерсон не присоединился к его смеху.

– Ну что ж, – сказал Эверед, – поскольку вы, как я вижу, не принимаете моего простого объяснения, объясните мне, что именно в его рассказе вызывает затруднения.

– Конечно. Вы обратили внимание на это сообщение о некоем сложном телескопе?

– Я видел, что там было какое-то описание чего-то в этом роде.

– Я не говорю, что это осуществимо. На самом деле, по моему мнению, это не так, но описание вполне понятно, и теория там в порядке. Трудности при создании такого устройства могут быть фатальными, но они будут чисто механическими. Насколько мне известно, эта идея совершенно нова. В руках высших существ, как утверждает этот венерианец, механические трудности исчезнут. Так что, во-первых, вся эта история выглядит логичной, а во-вторых, Макрей не мог ее выдумать. Далее, читая его, я проверил положение Венеры в момент написания этой книги и приблизительно рассчитал расстояние от нее до Земли. Я нахожу, что при скорости волн Герца это было бы почти точно трехминутное путешествие. Так что шесть минут, отведенных Макрею на ответы, вполне корректны. Опять же, там есть замечания предполагаемого венерианца о нашем, землян, отсталом социальном состоянии, которое заключается в том, что мы не принимаем универсальный язык, и по другим социальным вопросам. Можете ли вы представить себе, что они исходят от Макрея? Кстати, о языках: не кажется ли вам, что те записи, где цитируется венерианец, написана совсем не в стиле Макрея?

– Клянусь Юпитером! Андерсон, вы правы! Теперь это действительно интересно. Возможно, эта следующая стенограмма прольет свет на истину, а также на нынешнее состояние бедняги. Кстати, я надеюсь, что оно не продлится долго. Становится все труднее скрывать это от экипажа.

– Я рад видеть, что вы, наконец, заинтересовались этим. Но здесь передо мной стоит непростая задача. Я так давно не пользовался знаками Питмана, что почти забыл их.

Прочитать стенограмму оказалось достаточно трудно, как доктор и ожидал, и только далеко за полночь Андерсон закончил расшифровку – он был слишком поглощен содержанием записи, чтобы оставить ее не дочитанной до конца.

Глава V

Капитан Эверед получает расшифровку

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО доктор Андерсон встретился с капитаном Эвередом, чтобы поговорить о расшифрованной стенограмме Макрея.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил капитан, когда они шли к его каюте.

– Я бы предпочел не говорить об этом, пока вы не прочтете, сэр, – последовал ответ, – чтобы вы не подумали, что я сумасшедший, как вы думаете о Макрее. А сам я теперь пойду спать. Я долго не мог закончить расшифровку.

Чтобы скрыть состояние Алана от экипажа и чтобы доктору было удобнее наблюдать за ним лично, Андерсон покинул свою каюту и на некоторое время поселился в выделенном больному отгороженном углу барбета.

Расшифровка таинственного сообщения

КАПИТАН ЭВЕРЕД ЗАПЕРСЯ в своей каюте и развернул рукопись. Начиналась она так:

«Вы здесь, Макрей?»

«Да, я здесь, хотя, поразмыслив об этом после нашего вчерашнего разговора, я решил не выходить с вами на связь».

«Почему?»

«Я решил, что лучше оставить все как есть, пока рядом со мной не будет других людей. С тех пор, как вы сказали мне, что я слушаю не человеческий голос, мне хочется как-то уклониться от этого. Это сверхъестественно. Кроме того, через некоторое время после того, как я оставил инструмент, ко мне вернулись сомнения, что все это может быть иллюзией».

«Итак, вы решили не приходить к инструменту для этой встречи, но, когда время приблизилось, вы изменили свое мнение, или, скорее, ваш ум изменился, и вы почувствовали желание присутствовать на этом месте, не так ли?»

«Ну да, именно так все и было».

«Совершенно верно, так и должно быть. Пока вы разговариваете со мной, неужели вы сомневаетесь в моем существовании?»

«В этот момент – нет. Я отчетливо чувствую, что вы где-то есть, что есть еще кто-то, кроме меня».

«Именно так. По ту сторону бездны, которая нас разделяет, вы чувствуете мое личное влияние. Я думаю, Макрей, что вы должны быть исключительно приспособлены, даже среди вашего впечатлительного вида, к той роли, которую исполняете. Будьте совершенно уверены в моей объективной реальности. С этого момента выбросьте всякую мысль об обратном из своего ума, пусть такое сомнение больше не приходит вам в голову. Что же касается другого вопроса, который вы поднимаете, хотя вы ничего не знаете о телесных формах на Венере, не позволяйте этому беспокоить вас. Любопытство, которое, несомненно, будет существовать среди ваших собратьев, заинтересовавшихся нами, будет полностью удовлетворено позже. А пока постарайтесь осознать, что тело – это всего лишь одеяние. Только сущность, облеченная в него, имеет значение. В свете того, что я собираюсь вам сказать, очень важно, чтобы вы держали это в уме, так как это поможет вам понять меня. А в остальном смотрите на нас здесь как на друзей своего рода. О том, как срочно вы нуждаетесь в нашей помощи, вы сейчас узнаете, ибо здесь было решено, что ввиду этой чудесной возможности, которой может помешать случайность, не следует терять ни одного дня на ознакомление вас с подробностями. Поскольку это сообщение крайне важно только для вас, будьте очень осторожны в своем письменном отчете о нем. А теперь слушайте внимательно».

Предупреждение от дружественной планеты

«ВАМ ГРОЗИТ СТРАШНАЯ опасность, от которой вас может спасти только та счастливая случайность, благодаря которой вы первыми вступили в контакт со мной – если вам суждено спастись. Чтобы вы лучше поняли то, что вам предстоит услышать, необходимо начать с рассказа о некоторых давно минувших событиях, связанных с жизнью в других мирах, кроме вашего или моего. Тайна происхождения жизни, как и материи – это океанская глубина, и как бы глубоко ни погружался в нее разум, он не может достигнуть дна. Это достаточная иллюстрация грубости ваших представлений об этом вопросе, чтобы у вас не возникло никаких сомнений в том, что другие планеты нашей системы обитаемы. Теперь у вас есть доказательства того, что это так, и вы должны поверить мне на слово, что есть веская причина, по которой ни одна планета при такой температуре и других условиях, которые делают жизнь возможной, не может оставаться бесплодной для органического развития. Но в прошлом были времена, когда такие условия не достигались, когда разные планеты нашей системы были слишком нагреты, чтобы жизнь на них была возможна. Вследствие более быстрого охлаждения малых планет первым местом жизни стал ваш спутник – Луна. Это было миллионы лет назад, и климатические условия на нем тогда сильно отличались от нынешних. Тогда он обладал обильной атмосферой и влажностью и представлял собой место для развития жизни задолго до того, как ваш или наш мир тоже стали приспособленными для этого. Эти условия привели к неизбежному результату. Луна была покрыта мириадами живых существ, из которых в конце концов появился один вид, который, благодаря своему умственному превосходству в сочетании с достаточной физической подготовкой, мог доминировать над всеми остальными. Повинуясь законам развития, эта раса продвигалась все выше и выше, достигая положения, подобного тому, которое занимаете вы в вашем мире и мы в нашем. Теперь вы должны представить себе, как много времени прошло до той великой трагедии, о которой я сейчас расскажу. За неисчислимые тысячи лет лунарии, как мы их будем называть, развили в себе силы, как умственные, так и физические, намного превосходящие ваши или наши в настоящее время. В то время на Земле и Венере еще не было ничего, кроме низших форм жизни, вследствие их более позднего заселения. Единственным отличным от Луны местом, где жизнь в то время продвинулась на более высокий уровень, была гораздо меньшая, чем наши, планета – Марс. В то время, когда господствующая раса на Марсе достигла приблизительно вашего нынешнего ментального статуса, лунарии были значительно продвинуты вперед. Луна ощутимо старела и была не приспособлена для легкой жизни ее обитателей. Она первой стала пригодной для жизни и должна была первой стать непригодной для этого. Что касается причин этого, то я не могу углубляться в них сейчас, но объясню их в будущем. Близкое соседство с вашей Землей имело к этому большое отношение. Лунарии видели, что недалеко то время, когда ежедневные резкие изменения на их планете полностью прекратятся и возникнут условия, с которыми они больше не смогут бороться – сокращение атмосферы и влажности и не только. Поколение за поколением их борьба с природой на все менее и менее легких условиях становилась все более напряженной. Чтобы судить о лунариях, достаточно просто вспомнить следующие факты. Наука и интеллект этих существ позволили им провести тщательное исследование местных условий, преобладающих над другими объектами Солнечной системы или, во всяком случае, над четырьмя внутренними планетами. Они начали обсуждать вопрос – есть ли среди этих планет такая, которая стала бы для них лучшим домом, если бы это было возможно? Такая планета была только одна – Марс! Но там уже обитали существа с высоким интеллектом, с которыми лунариям удалось установить контакт. Можно ли было добраться до Марса? Да, такой способ был – такой ужасный в своем эгоизме, такой дьявольский в своей невыразимой злобе, что ум отказывается от мысленного контакта с ним даже по прошествии миллиона лет. Но сейчас мой мучительный долг – рассказать вам эту ужасную историю. Лунарии знали двойную непрактичность переноса своих тел на Марс: невозможно было запустить себя на миллионы миль сквозь межпланетное пространство и выжить при этом, и невозможно было продолжать существование в новом мире, даже если бы они могли безопасно прибыть туда».