Электронная библиотека » Виолетта Лосева » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 7 августа 2017, 21:22


Автор книги: Виолетта Лосева


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Мне не нравятся такие шутки, но я рада, что уеду домой пораньше.


***


Мне никогда не приходилось стирать чужое белье. Я не говорю о вещах мужа или родителей. Там все было как-то естественно. Здесь же я, беря в руки каждую вещь, начинаю думать о ее владельце.

Я загружаю белье в стиральную машину и вижу несколько вещей, которые вряд ли можно стирать в машине. Тамарины блузки настолько тоненькие и воздушные, что, думаю, после одной стирки в машинке, их можно будет выбросить. Их я стираю в тазу. Запах Тамариных духов остается в ванной даже после того, как блузка постирана. Запах духов несильный, но, видно, очень стойкий.

Из кармана джинсов Вадима выпадают ключи. Хорошо, что они выпали сами. Хорошо, что я не успела засунуть джинсы в машинку. Я кладу ключи на полочке в ванной.

Стирка запущена, все вещи «для ручной стирки» висят на плечиках в ванной комнате и сохнут. Я спускаюсь вниз.

Вадим преграждает мне путь.

– Как дела? – спрашивает он, пытаясь меня обнять.

– Не оставляй ключи в карманах, – говорю я, уворачиваясь от него, – вот они. Выпали из твоих штанов.

– Ты лазишь по карманам? – ехидно спрашивает он, забирая свои ключи.

Я просто задыхаюсь от возмущения.

– Они сами выпали, – говорю я. Ну что я могу сказать?

– Конечно-конечно, – усмехается Вадим, – они всегда выпадают сами. А потом из дома пропадают вещи.

Я понимаю, что он просто дразнит меня, но молчать не могу.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Только то, что ты залезла ко мне в карман и украла ключи, – говорит он с усмешкой и заходит к себе в комнату, плотно прикрыв дверь.


***


На следующий день я застаю Нику в страшно возбужденном состоянии. Лицо ее пылает, глаза блестят и, когда я захожу в комнату с обедом, она вскакивает навстречу мне.

– Как самочувствие? – спрашиваю я, чувствуя, что с ней что-то не в порядке, хотя Ника выглядит уже совершенно здоровой.

– Нормально, – говорит девочка, – мне нужно с тобой поговорить.

– Давай поговорим, – я ставлю поднос на тумбочку и присаживаюсь возле нее.

– Не сейчас, – шепчет Ника, – приходи попозже, когда будешь посвободнее, а она уйдет.

Глаза ее блестят каким-то сумасшедшим блеском, и я делаю еще одну попытку:

– Может, сейчас поговорим?

– Нет, не сейчас, – резко прерывает меня Ника и буквально выталкивает из комнаты.

У Вадима сегодня нет занятий, и он разгуливает по дому в старых джинсах и теплом свитере. За окном немного метет и от этого, дома все кажется очень уютным. Вадим сидит в гостиной у не зажженного камина и щелкает пульт телевизора.

– О-о, какие люди, – восклицает он и встает. – Слушай, не пора ли поставить точки? Может, хватит ломаться?

Он вальяжен и красив, но я уже устала отбиваться от его приставаний, которые даже при большой фантазии я не могу назвать ухаживаниями.

– Тебе не надоело? – спрашиваю я.

– Нет, наоборот, – он обнимает меня, и мы падаем на диван. Я отбиваюсь, но, по-видимому не очень настойчиво, потому что он пытается расстегнуть мою блузку, в то время как в другие разы, он оставлял меня в покое довольно быстро, – Ну чего ты? Никого же нет!

– Я пожалуюсь Семену Михайловичу, – я продолжаю выдираться из его объятий. Я ненавижу себя за эту фразу. Я приберегала ее на самый крайний случай, но вижу, что она не произвела никакого эффекта.

– И останешься без работы, – сообщает он мне спокойно. Борьба на диване продолжается.

– У тебя что, проблемы с девушками? – мне страшно хочется его оскорбить/

– Никаких проблем, – сообщает он мне, – и ты сейчас в этом убедишься.

Я, наконец, вскакиваю. Блузка моя расстегнута, волосы растрепаны, помада, кажется, размазана по всему лицу.

Он оскорбительно улыбается и говорит мне:

– Ты знаешь, зачем держат в доме таких, как ты? Не первой свежести? Чтобы они делали домашнюю работу и удовлетворяли хозяев! Ты не знала? Зачем ты сюда пришла? А как у тебя получается с моим папашкой?

– Идиот, – я понимаю, что говорить такое я не должна, но есть же предел, в самом деле.

– А хочешь, я скажу Тамаре, что ты с ним спишь? Веселенькую жизнь она тебе устроит! Долго ты потом тут проработаешь?

Самое противное, ему кажется, что мне, в принципе, ничего не стоит с ним переспать. Для него это как упражнение.

Вадим загораживает собой дверь, и я не могу выйти.

– Пусти меня, – говорю я шепотом.

– А я тебя не держу, – отвечает он, ухмыляясь. – Давай, скажи мне все, что ты думаешь обо мне и завтра же тебя здесь не будет! У самой, наверное, дыхание сперло от счастья. Чего ты ломаешься?

– Пошел вон! – я с силой отталкиваю его и выскакиваю в коридор.

У себя на кухне я пытаюсь разобраться со своими чувствами. Я сейчас одна, мужчины у меня нет и, в принципе, я могла бы ему уступить, но для этого он не должен относиться ко мне так пренебрежительно. Наверное, будь на моем месте Тамара, она бы сумела воспользоваться ситуацией. Но я НЕ МОГУ! Я не могу.

Пусть я потеряю работу, пусть я никогда не выплачу свой долг, пусть я останусь на улице – Я НЕ МОГУ.

Он не противен мне, но я не хочу даже думать о том, что на следующий день мне придется подавать ему завтрак, а он будет смотреть на меня и смеяться мне в глаза. Я – не могу так!

Я наспех привожу себя в порядок и иду к Нике. Щеки ее по-прежнему пылают, и она в пижаме ходит из угла в угол, как зверь по клетке.

– Когда в школу? – спрашиваю я.

– Не в школу, а в гимназию, – поправляет она. Меня страшно раздражает то, что эти детки очень быстро усвоили то, что они учатся не в обычной школе, а в гимназии, в лицее, в колледже, хотя чаще всего, изменилась только вывеска. Раньше я не замечала в Нике желания подчеркнуть это, но сегодня меня все раздражает.

– Ты об этом хотела со мной поговорить? – спрашиваю я. Мне, конечно, нужно было бы остыть после схватки с Вадимом, но я решила, как бы спрятаться от него у Ники в комнате.

Девочка не понимает моей резкости и спрашивает:

– Тебя какая-то муха укусила?

– Извини, – утихаю я, – просто много всего навалилось.

– Ой, а что я тебе сейчас расскажу, – Ника садится рядом со мной. Руки ее дрожат, – Лучше бы ты не уходила вчера.

– Почему? – спрашиваю я и чувствую, что от меня пахнет одеколоном Вадима.

– Я расскажу тебе все по порядку, и ты сама увидишь, как это все ужасно.

Ника, сбиваясь и постоянно переходя на эмоции, начинает рассказывать мне о разговоре, который она услышала вчера.

– Понимаешь, я спустилась в ту маленькую комнатку, за камином. Там, на книжной полке было собрание сочинений Толстого. Я хотела взять пятый том и вернуться к себе. Слышу – в столовую заходит Тамара со своей подружкой. Но она же думала, что я сижу, как всегда, в своей комнате! И они начали болтать. А я, конечно, осталась там, потому что я, во-первых, была в пижаме, а, во-вторых, мне, конечно же было интересно, о чем они будут говорить. Ты меня понимаешь?

Я, конечно, ее понимала. Хотя должна была сказать, что так делать нехорошо. А, впрочем, почему я должна здесь со всеми нянчиться? У нее есть родители! И ей уже не пять лет. Слава Богу, тринадцать!

– И знаешь, что я узнала? У Тамары есть любовник! Представь!

– Почему ты так решила? – спрашиваю я, хотя мне, конечно, не подобает задавать девочке такие вопросы.

– Потому что она прямо об этом говорила! – вскрикивает Ника, думая, что я сомневаюсь в ее словах. Уж я-то знаю, насколько прямо Тамара может говорить о таких вещах. – И еще она говорила, что папа старый и нудный, Вадька и я – противные и избалованные, ты – глупая и ограниченная, а она сама – несчастная и одинокая. Представляешь? А потом показывала подружке весь дом. Хорошо еще, что не завела ее ко мне.

– Да не переживай ты так! – говорю я ей. Я не знаю, что должна чувствовать тринадцатилетняя девочка, узнав все эти новости. – Тебе-то какое дело? Это все взрослые дела! Не бери в голову.

Ника смотрит на меня круглыми глазами.

– И папе не говорить?

– Зачем? – спрашиваю я. Господи, во что я лезу!? Ну и семейка!

– Как это – зачем? – вытаращивает глаза Ника, – пусть он выгонит ее!

– Ты думаешь, ему станет лучше? – спрашиваю я, хотя я никогда не была уверена, что лучше – знать или не знать.

– Может, ты сама скажешь? – спрашивает Ника.

Только этого мне не хватало!

– Может быть, ты поняла что-то неправильно? Женщины часто болтают о всякой ерунде! – я сама не верю в то, что говорю.

– Ну конечно! – возмущается Ника, – я такая дурочка, что ничего не поняла.

– Смотри сама, – говорю я и мне стыдно за свои слова.

– Может мне сказать ей об этом? Что я все слышала? И она сама исчезнет?

Я не знаю! Не знаю, как лучше!

– Я подумаю, – говорю я, взваливая на себя очередную головную боль, – а ты пока постарайся забыть.

– Я не могу забыть об этом. Я хочу, чтобы она ушла!

– А ты уверена, что она уйдет после этого?

– Не знаю, – говорит Ника.

– А отец очень расстроится, – поясняю я. Кроме того, какие у тебя доказательства? Она выкрутится, ты ж ее знаешь.

Боже, как мне хочется не ввязываться во все это. Драма, которая разыгрывается вокруг меня, мне страшно мешает жить. Мое дело – готовить обед, убирать дом, расчищать дорожки во дворе. Что им нужно от меня?

Дверь распахивается. Вадим заходит в комнату и целует сестру.

– Как дела? – спрашивает он и делает вид, что только что заметил меня, – а ты что тут делаешь?

Тон у него пренебрежительный и голос визгливый.

– Я тебя, кажется, просила стучать, – Ника говорит с ним сквозь зубы.

– Вот только этого не хватало! – Вадим издевательски смеется, – от кого тебе запираться. Или я тебя в трусах не видел?

Я, пожалуй, пойду. Он опять попадается мне на пути, но не двигается с места. Ничего, с меня корона не упадет. Я обхожу его и оборачиваюсь к Нике.

– Выздоравливай, – говорю я и легонько подмигиваю ей, – я зайду попозже.

Ника растерянно кивает мне.

– 11-

– Я ничего не понимаю, – говорит Сережа, когда я, в очередной раз, прохожу через его энергетическую рамку.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

– А ну-ка, расскажи словами, что произошло, – требует Сережа, игнорируя мой вопрос.

– Я не выдаю своих профессиональных тайн, – шучу я.

– Работа не должна оказывать такого влияния, – бормочет Сережа, продолжая нажимать свои кнопки.

– Работа занимает большую часть жизни, – говорю я.

– Значит, произошло что-то, что полностью опустошило тебя, – делает вывод Сережа, – я не вижу никаких эмоций, никаких чувств – ни-че-го!

– Так не бывает, – говорю я и начинаю чувствовать, что он прав. Мне кажется, что я действительно представляю собой какую-то полость, из которой выкачали воздух. Полный вакуум внутри…

– Я тоже думал, что так не бывает, – с победным видом говорит исследователь, – но оказывается, я рано сделал свои выводы!

Мне немного смешно и жалко его. Я смотрю на засохший кусок батона на подоконнике и думаю о том, что Сереже не мешало бы все-таки заняться чем-то более серьезным и стабильным.

– Хорошо, – говорит он, – отрицательный результат – тоже результат. Сейчас будем делать срез.

– Какой срез? – я начинаю его бояться. В моих чувствах я позволяю ему копаться беззастенчиво, но резать себя я не позволю. Это уж слишком.

– Не бойся, – презрительно замечает Сережа, – выбери нескольких людей, с которыми тебе приходится сталкиваться на работе. Можно соседей или родственников. Думай об одном из них. Просто вспоминай.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Не задавай идиотских вопросов. Это – часть эксперимента. Твое отношение к людям и сами люди…

Я начинаю думать о Тамаре. Я прокручиваю мысленно последний эпизод во всех подробностях. Да-а, лучше бы я об этом не вспоминала…

– Ну что? – спрашиваю я.

– Ты испытываешь жалость к этому человеку, – говорит Сережа, – ты немного ему завидуешь, но все-равно жалеешь.

Да, наверное, я немного завидую Тамаре. Я не хотела бы быть на ее месте. Но то, что она устроилась гораздо прочнее, чем я, меня задевает. Исходные данные у нас с ней были равны. Может быть, она эффектнее меня, но не намного. Тем более, ее эффектность – результат упорного труда, который я не захотела вкладывать в эту сторону жизни… Но я никогда не думала, что я буду ее жалеть.

– …И это странно, – продолжает Сережа, – потому что этот человек не достоин твоей жалости…

– Каждый человек достоин жалости, – говорю я, – И вообще, причем тут достоин или нет?

– Глобально – да, каждый. Но в данном случае…


– 12-


Вадим серьезно начинает действовать мне на нервы. В институте сессия и он уже не ходит на занятия каждый день. И каждый день караулит меня в разных углах, чтобы сказать какую-то гадость и прижать к стенке. Я отбиваюсь все более грубо, и однажды Тамара застает нас во время возни на кухне.

– О-о-о, – тянет она, – а вы не теряете время. При этом ей совсем не хочется прикрыть дверь и удалиться. Она заходит на кухню и смеется:

– Продолжайте-продолжайте, я на минутку.

Цинизм Вадима еще не дошел до крайней степени, и он отходит от меня в сторону.

– Ты очень вовремя, – цедит он сквозь зубы.

Он – в костюме, при галстуке, готовый выходу. Когда он, наконец, отъезжает, я не могу поднять глаза на Тамару.

– Не смущайся, – говорит она мне, – Подумаешь! У тебя же совсем нет личной жизни!

– Да ничего же не было! – говорю я.

– Да какая разница? – спокойно произносит Тамара. Мне даже страшно от ее спокойного тона, – Только я могу тебе сказать, что здесь тебе ничего не светит. Вряд ли он двинется дальше.

– Мне-то это совсем не нужно, – говорю я, – я не знаю, как от него отделаться. Расскажу Семену Михайловичу.

– Расскажи-расскажи, – смеется Тамара. – И что будет? Не думаешь же ты, что он выселит его отсюда?

– Может, хоть замечание сделает?

– Вадик папиных замечаний не слышит. Я предлагала Семену – купи ему квартиру и пусть живет один. И знаешь, что я услышала в ответ? Семушка сказал – это не обсуждается, у нас уже были проблемы. Я так понимаю, мальчик накуролесил еще в ранней юности. Теперь папа хочет придержать его возле себя. Как будто это поможет!

– Так что же делать?

– Я могу поговорить с Семеном?

Я представляю, как Тамара рассказывает Семену Михайловичу об эпизоде, свидетельницей которого она стала и мне становится противно. Я-то точно знаю, что в лучшем случае я просто останусь без работы, а в худшем – меня выгонят с позором. Отец не откажется от сына из-за какой-то домработницы. Это понятно.

– Нет, не нужно, – говорю я.

– Ну, как знаешь, – Тамара пожимает плечами.

Сегодня я задерживаюсь и встречаюсь вечером с Семеном Михайловичем. Он приезжает совершенно разбитый и очень усталый.

– Добрый вечер, Элечка, – говорит он, заходя на кухню, – как тут у вас дела?

Он смотрит на меня ласково и приветливо, а глаза у него воспаленные и измученные. Тамара во всей красе подныривает у него под рукой и смотрит на меня очень многозначительно.

– Все хорошо, – говорю я, – Будете ужинать?

Если он захочет, чтобы я подала ему ужин, я, конечно, задержусь еще дольше. Но мне так хочется сделать для него что-то хорошее…

– Позже, – говорит Семен Михайлович.

– Я сама покормлю тебя, – сюсюкает Тамара, – не задерживай Элю.

Мне неприятно смотреть на то, как она трется рядом с ним, тем более – после разговора с Никой.

– Конечно-конечно, – растерянно говорит Семен Михайлович, – уже поздно.

Я в очередной раз удивляюсь, почему этот сильный и волевой человек так меняется в присутствии жены. На Тамаре сегодня почти прозрачная блузка и очень короткая юбка. Видно, что она специально готовилась к приходу мужа.

Они прощаются со мной и уходят с кухни.

Я могу ехать домой.

Уже на веранде я вспоминаю, что не проверила, есть ли молоко в холодильнике. Если его нет, завтра я привезу его я собой прямо с утра. Мне приходится вернуться.

Я заглядываю в холодильник и, выйдя с кухни, слышу свое имя, которое произносит Тамара, сидя в столовой. Я ничего не могу с собой поделать. Много ли есть людей, которые, слыша, что разговор идет о них, заткнут себе уши? Ничего не могу с собой поделать. Хорошо, что дверь приоткрыта, и мне не нужно прижиматься ухом к замочной скважине. Я еще раз слышу свое имя.

– Представь, я застала их прямо на кухне, – говорит Тамара, – как тебе это нравится? Это не лезет ни в какие ворота! Это ужасно! Поговори с Элей. Она сама не знает, что делает.

– Эля – очень порядочный человек. Я не думаю…

– Ну конечно, ты веришь всем, только не мне! А когда она заявит тебе, что беременна от Вадима, тогда ты будешь искать виноватого!

– Тамара, – спокойно говорит он, – в доме хозяйка – ты. Ты же отстаивала право быть здесь главной! Наводи порядок.

– Ты просто смеешься? Я не могу здесь жить. Я еще раз прошу тебя, купи Вадиму квартиру и пусть он живет один.

– А я еще раз повторяю тебе – я не буду это обсуждать. Хватит с меня того, что мы все пережили, когда он был на первом курсе.

– Что же это было?

– Я не буду рассказывать деталей. Это неинтересно. Могу сказать только то, что этого хватило, чтобы теперь я принял твердое решение, что Вадим будет жить здесь. Под присмотром.

– Но тебя же постоянно нет дома. Ты подумал, как мне живется здесь?

– Тамара, объясняю еще раз, это наша семья. Самая новенькая – это ты. Строй отношения. Уступай. Настаивай. Делай что-нибудь.

– Почему я должна что-то делать? Я вышла замуж, чтобы любить тебя! И все! Я хочу знать только тебя! Твои дети…

– Я не буду обсуждать их с тобой.

В голосе Семена Михайловича появляются стальные нотки. Тамара тут же меняет тему.

– А Эля? Ты считаешь это нормальным, когда женщина в ее возрасте крутит любовь с мальчишкой?

Я слышу, как скрипит диван. Наверное, Семен Михайлоич поворачивается к Тамаре, чтобы заглянуть ей в глаза. Я знаю эту его привычку гипнотизировать собеседника.

– Скажи, солнышко, – медленно произносит он, – Какая выгода будет лично для тебя, если Эля уйдет?

– Я не хочу, чтобы она уходила, – с притворным сожалением говорит Тамара, – но Ника смотрит на все это. Это ужасно, милый! Девочка может увидеть, как ее брат… Они же занимаются этим в каждом углу!

– Тамарочка, детка, ты сама веришь в то, что говоришь?

– Но я же видела это своими глазами!

– Если бы Вадим не был таким дураком, он посмотрел бы на Элю другими глазами. У нее есть чему поучиться.

– Семушка, – восклицает Тамара, – ты в своем уме?

Диван опять скрипит, и я спешу выскользнуть за дверь.

В машине тепло и уютно. Печка работает хорошо. Я еду медленно и в другой вечер могла бы наслаждаться поездкой. Но сегодня мне в голову лезут разные мысли. Я рада, что Семен Михайлович, как бы, на моей стороне. Мне страшно оттого, что приставания Вадима (даже так, как рассказала об этом Тамара) не показались ему чем-то ужасным. Мне больно от предательства Тамары. Я ей, конечно, не подруга, но зачем ей это? Я всегда боюсь того, чего не могу понять. А ее я понять не могу. Единственное, в чем я уверена – это то, что ей нужно убрать из дома Вадима. Любым способом. Но почему она хочет сделать это с моей помощью – мне непонятно. Я-то ей чем мешаю?

На следующее утро я замечаю, что Вадим старается не обращать на меня внимания, а Тамара нарочно лезет в глаза. Я умею владеть собой, но, на этот раз, еле сдерживаюсь, чтобы не выказать ей все.

Ника, наконец, ушла в школу, и мы с Тамарой остаемся одни в доме. Гаденькая мысль о том, что я тоже кое-что знаю о ней, не утешает. Она превосходно знает, что я не из тех, кто плетет интриги. Я не стану шептаться о ней. И она этим пользуется. Хотя, что это я? Мне нужно знать свое место. Это – только работа. Только работа. Всего лишь – РАБОТА. Я здесь, потому что мне нужно заработать немного денег. И все. Как только я отдам долг – ноги моей не будет в этом доме. Все эти люди – меня никак не касаются. У меня есть плита, холодильник, пылесос и т. д. Это – моя работа. Я не должна думать ни о чем, кроме своих обязанностей.

– Элечка, у нас есть что-нибудь от головной боли? – сегодня Тамара – страдалица, – у меня чудовищная мигрень.

Я достаю аптечку и протягиваю ей таблетку.

– Налей водички, будь добра, – шепчет Тамара, «без сил» опускаясь на кухонный диванчик.

Она выпивает таблетку и заводит свой обычный разговор. Сегодня она хочет, чтобы ее пожалели. Но ей нужно, чтобы это была жалость низшего существа.

– Если бы ты знала, Элечка, как я устала от всего этого. Они меня не любят. И не могут любить. Они считают, что я увела их отца. Но что я могу поделать? Семочка не может жить без меня. Да, – Тамара скорбно кивает головой, – я – разлучница. В их глазах.

Я молчу. Меня уже тошнит от ее притворства.

– И тебе я сочувствую. Вадим – это не лучшее решение твоих проблем.

– У нас ничего не было, – я просто не могу удержаться.

– Конечно, я тебе верю, – говорит Тамара. – Я бы ушла отсюда прямо сейчас, но как я могу бросить Семена? Как? Он пропадет без меня! Я – единственный человек, который его понимает. Им всем нужны только его деньги. И он не может никому отказать…

У меня складывается впечатление, что Тамара выучила кусок текста из какого-то сериала и теперь «шпарит как по писанному».

– Я говорила вчера с Семушкой о тебе, – роняет она как бы невзначай, – он ничего не может сделать… Вадим – это наш крест…

– Зачем? – спрашиваю я, и меня всю трясет от возмущения.

– Скажи честно – тебе нужен Вадим? – Тамара впивается в меня взглядом.

– Нет!

– Не думай, что ты ему нравишься. Ему абсолютно все равно. Не надейся. Что будет что-то серьезное.

По-моему она говорит сама с собой.

Я собираюсь начать уборку.

– У меня совершенно нет сил, – говорит Тамара, – проводи меня наверх. Я веду ее в спальню, и она с силой опирается на мою руку.

– Может быть, вызвать врача? – спрашиваю я, хоть и уверена, что она притворяется.

– Врач мне не поможет, – умирающим голосом произносит Тамара, – мне нужно простое человеческое участие. Но где оно – в этом доме?

Я укладываю ее в постель.

– Ты уверена. Что тебе больше ничего не нужно?

Тамара не удостаивает меня ответом. Жестом королевы, отпускающей слуг, она выпроваживает меня из комнаты.

Как только я закрываю дверь, я слышу опять ее голос:

– Эля, найди мой мобильный телефон, он где-то внизу…

Я нахожу телефон и заношу в спальню.

– Может, я беременна? – спрашивает меня Тамара. Я не успеваю ответить. Звонит ее телефон.

Тамара активно машет мне руками, чтобы я ушла. Закрывая дверь, я слышу ее кокетливый и совершенно здоровый голос: «Приветушки…».

Я спускаюсь по лестнице и стараюсь не думать ни о чем. Я беру чистящие и моющие средства, надеваю перчатки и иду мыть туалетную комнату на первом этаже. Из корзинки с грязным бельем опять торчит рукав чьей-то рубашки. Нежели нельзя засунуть рубашку так, чтобы не торчали рукава и не портили вид этой шикарной комнатки? Кафель здесь темно зеленый с черными и салатовыми прожилками – такое впечатление, что ты находишься в малахитовой шкатулке. Работа мне предстоит не очень приятная, но ничего не поделаешь.

Когда я выхожу, комната сверкает так, что в ней хочется жить.

Я запускаю стиральную машинку и иду готовить обед. Как там Ника после двух недель пропусков? Я волнуюсь за нее. За две недели ее никто не навестил и мне кажется это странным – не иметь ни одной подруги или друга, который придет к тебе, когда ты болеешь, и расскажет все последние сплетни. Да и в учебе она не блещет. Я пыталась позаниматься с ней своей математикой, но вижу, что ей это не нужно. Ей как будто бы вообще ничего не нужно. Сегодня, уходя в гимназию, она едва кивнула мне головой. Мне жаль той ниточки, которая протянулась между нами, пока она болела. Ника разрывает ее безжалостно.

Когда она приезжает домой, я кормлю ее обедом и спрашиваю, как дела в школе.

– А тебя это еще интересует? – Ника говорит со мной, как с предателем родины.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

– Ничего, – она не дает себя обнять, – я все поняла.

– Что ты поняла? – настаиваю я. Если отношения с Тамарой важны для меня только для того, чтобы не потерять работу, то к Нике я привязалась по-настоящему.

– Ты – такая же, как все.

– Объясни, что ты имеешь в виду? – мне не хочется, чтобы она опять замкнулась.

– Не делай вид, что ты ничего не понимаешь!

– Я не делаю вид, я действительно не понимаю.

– Не притворяйся, – бросает Ника и убегает к себе.

Я поднимаюсь следом. Мне нет до них никакого дела. Ни до кого. Но я не люблю, когда меня смешивают с грязью без всякой причины.

– Что тебе здесь нужно? – спрашивает Ника, когда я захожу в ее комнату.

– Объясни, что случилось, – прошу я.

– Ты здесь работаешь? – говорит она, – Вот и работай. И не лезь в наши дела.

– В какие дела? О чем ты?

– Я думала, что ты лучше их всех. А ты…

У Ники дрожат губы. Она и так не очень красивенькая, но в слезах становится просто страшненькой. Мне хочется ее пожалеть, но во мне просыпается учительница:

– Прекрати истерику, – я говорю строго, – Что случилось?

Она молча плачет.

– Мне уйти? – спрашиваю я.

Ника не отвечает.

Я сажусь на ее кровать рядом с ней и прижимаю ее к себе.

– Ну, давай, рассказывай, что там у тебя случилось?

Она начинает всхлипывать еще сильнее.

– Папа вчера говорил со мной и Вадимом, – сбивчиво начинает она объяснять, – и я поняла, что ты с Вадимом… что он с тобой… А, значит, ты такая же, как Тамара… как мама…

– Ты глупенькая, – обнимаю ее, – Хочешь, я тебе все объясню?

Все-таки это ужасно – оправдываться, когда оправдываться совершенно не в чем!

– Послушай. Я буду говорить кратко и схематично. Где непонятно – спрашивай. Хорошо?

Ника кивает головой.

– Все, что ты видишь вокруг – это кусок взрослой жизни, в которой всегда много проблем. Никто ни перед кем ни в чем не виноват. Все – нормальные люди. Просто взрослые. И все имеют право поступать так, как им нужно. Но поскольку мы живем вместе или просто рядом – мы задеваем друг друга и ничего с этим поделать нельзя. Маме нужно было отдохнуть, ты согласна?

– Да.

– Она вас не бросила на улице, не оставила одних, не подкинула чужим людям. Ты согласна?

– Да.

– И тебе и Вадиму уже не десять лет. Мама имела полное право оставить вас у отца и уехать. Вот. Папа о вас заботится?

– Да.

– Вам всего хватает?

– Да.

– Тамара – это папина жена? Она не должна тебе нравиться. Она нравится папе и ты должна с ней считаться. Это их дело, как относиться друг к другу и строить свои отношения. Тебя это НЕ КАСАЕТСЯ. Поняла?

– Да.

– То, о чем болтает Тамара – тебя тоже не касается. Поняла? Ты не должна из-за этого мучиться и переживать. Не должна! Вадим… Вадим – тоже взрослый. Он не пытается за мной ухаживать. Я его намного старше. Это было бы просто смешно. Ты согласна?

– Да.

– Но он ведет себя так, как считает нужным. Это у него такая игра. Меня это не трогает. Поняла? Он задевает меня – я отшучиваюсь. И это все. Это ерунда, понимаешь? Я ему не нужна и он мне не нужен. Это называется флирт. Ерунда! Пустота! Ничто! Чего ты берешь это в голову? Вадим – такой, какой есть. Мы с тобой его переделывать не будем. Я тебе обещаю, что у нас с ним ничего не будет, как и не было. Ты мне веришь?

– Не знаю.

– Ты – счастливый человечек! У тебя замечательный папа! У тебя – все хорошо. Я – твой друг. Поняла?

– Да.

– Давай лапу!

Она протягивает мне ручку, и я с силой жму ее.

– Если ты будешь тратить жизнь и слезы на такую фигню, у тебя ни на что не останется времени.

Мы расстаемся счастливыми.

Через четверть часа она, веселая, спускается вниз и до вечера вертится на кухне. У нее на лице написано, что на сердце стало легче. Мне бы кто-нибудь так разложил все по полочкам!


– 13-


– Понимаешь, – говорит мне Сережа, когда мы пьем чай в его убогой кухне, – человек может управлять ПРОЯВЛЕНИЕМ своих чувств, но он не может приказать себе – НЕ ИСПЫТЫВАТЬ тех или иных чувств.

– Я не согласна, – возражаю я.

– Ты можешь не соглашаться, но это так, – Сережин эксперимент закончился так, как он этого, видимо, хотел, и настроение у него вполне благодушное, – ты подумай. Если ты завидуешь кому-то, ты можешь этого не показывать, но от этого твоя зависть не станет меньше. Даже наоборот. Или если тебе кого-то жаль. Ты можешь не проявлять своей жалости, но внутри, в себе, ты все равно возвращаешься к тому же…

– Ну и что? – спрашиваю я.

– А то, что эта область должна быть изучена в первую очередь. Ведь на этом можно строить политики и стратегии! Если знаешь, что у человека внутри – я имею в виду, что он чувствует в данный момент по отношению к чему-то. Чувствует, на самом деле! Пойми, я имею в виду не то, что он демонстрирует, не то, что, теоретически, чувствуют все в подобной ситуации, а то, какие чувства его охватывают на самом деле. Вот смотри: допустим, увольняют человека с работы. Все думают, что для него это трагедия. И он всем говорит, что это действительно, так. Он ходит и всем рассказывает, какие все вокруг уроды и несправедливые люди. А на самом деле, он давно уже нашел себе тепленькое местечко и все складывается в его пользу. Но всем кажется, что его обидели… Или, например, ты решила уйти из семьи. Твой муж считает тебя стервой. А, на самом деле, ты, может быть, мучаешься еще больше него…

– Ну и что? – опять повторяю я.

– Так вот, если бы он знал, на самом деле, что ты чувствуешь по отношению к нему и к ситуации, может быть, он нашел бы какие-то другие слова или действия, чтобы удержать тебя. А так – он видит только, что ты уходишь. А значит – он прав, а ты виновата… Также думают и окружающие… Я специально привожу для тебя примитивные примеры, чтобы ты поняла.

– Спасибо!

– Так ты поняла?

– Кое-что. Не все, конечно. Куда уж мне.

Я подсмеиваюсь над его высокомерием по отношению ко мне.

– Знаешь, почему я терплю твои насмешки? – неожиданно спрашивает Сережа.

Ничего себе! Мне все время казалось, что это я терплю.

– Ну и почему же ты, бедненький терпишь?

– Потому что я знаю, какая ты на самом деле. Потому что, когда ты вредничаешь, ты это делаешь просто потому, что в такой-то момент, ты считаешь, нужно немного повредничать. И совсем не потому, что ты вредная. И я понимаю это.

– А что еще ты знаешь про меня?

– Очень много, – говорит Сережа и резко прекращает отвечать на мои вопросы.

– 14-

Тамара говорит, что она беременна и просто светится. Семен Михайлович ходит необыкновенно радостный и оживленный. Ника, после моего тренинга, воспринимает это спокойно. Вадим посмеивается.

Я не могу пока что определить своего отношения к ситуации. И ловлю себя на мысли, что я воспринимаю себя уже как часть этой семьи. А это – неправильно. Моего мнения никто не спрашивает, да и не должен. Тамара говорит об очень маленьком сроке, и я считаю, что на таком сроке об этом еще и говорить-то не стоит. Но, видно, для нее, это возможность укрепить свое положение в семье и она по секрету рассказывает об этом Семену Михайловичу и мне. Я уверена в том, что я никому не проболталась об этом, но откуда-то об этом уже знают и Ника и Вадим.

Из-за этого у меня с Никой происходит не слишком приятный разговор.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации