Текст книги "Дороже всех сокровищ"

Глава 1

Штат Нью-Мексико, горы Орган

8 июня 1883 года

Джордан ехал по долине Рио-Гранде, через плоскогорье Джорнада – голую, пустынную местность, поросшую редкими чахлыми колючками и кактусами. Далее путь его лежал через горы Орган, чьи причудливые склоны, растянувшись на двадцать миль, напоминали замок из волшебной сказки – немного воображения, и горные зубцы превращались в неприступные крепостные стены и могучие башни. За последние несколько лет Джордану приходилось проезжать этой дорогой не меньше дюжины раз, но он до сих пор не мог похвастаться, что знает эти горы хорошо. Здесь было столько ущелий, скрытых от людских глаз высокими хребтами, столько тайных подземных пещер, что, казалось, целая армия вполне могла бы укрыться в этих местах.

Джордан смотрел на хребты, мрачно темневшие на фоне рассветного неба. Растительность здесь была своеобразной – колючие юкки, мясистые кактусы с огромными цветами, рядом с которыми самые благородные розы показались бы жалкими сорняками, раскидистые ивы, корявые, приземистые сосны с длинными ярко-зелеными иголками.

Старый верный конь Джордана – крупный серый мустанг – осторожно ступал между камнями. Из ложбин еще тянуло холодом, и Джордан мысленно порадовался тому, что догадался одеться потеплее. До его ближайшей цели – небольшого городка с громким названием Франклин – было недалеко: он раскинулся сразу же по ту сторону границы штатов Техас и Нью-Мексико.

Джордан рассеянно почесал давно не бритый подбородок, раздумывая, какое будущее его теперь ожидает. Одно нить было совершенно ясно – в армию он больше не вернется. Джордан решил податься в Мексику, сам толком не тая зачем. Может быть, там его мятущаяся душа найдет наконец желанный покой, хотя верилось в это с трудом… В минный же момент Джордану хотелось лишь двух вещей – горячей ванны и теплой постели.

Натянув поводья, капитан заставил коня перескочить через острый камень на дороге. Взгляд Джордана был прикопан к земле, но каким-то шестым чувством он вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Остановив коня, Джордан огляделся.

На обочине дороги стояли несколько конных индейцев в боевой раскраске. Они смотрели на Джордана тем же пристально-каменным взглядом, каким встречали каждого белого, у которого хватало смелости или глупости проезжать через их территорию.

Джордан весь внутреннс напрягся и попытался определить свои шансы. Выбор у него был невелик. Либо попытаться проскочить мимо индейцев – но даже если ему это и удастся, они наверняка бросятся за ним в погоню, – либо вступить с краснокожими в переговоры. В конце концов, если последнее не поможет, то пистолет при нем…

Через минуту четверо индейцев уже перегородили капитану дорогу.

– Ты едешь один, бледнолицый? – спросил один из них на чистом английском, направив на Джордана винтовку.

– Да, – кивнул тот.

Индеец помолчал с минуту, а потом безапелляционным тоном добавил:

– Ты поедешь с нами.

Выбора у Джордана не было. За всю дорогу ни он, ни его мрачные провожатые не проронили ни слова. Лишь к полудню впереди наконец замаячила деревушка, расположенная в зеленом живописном местечке. Навстречу Джордану тотчас же высыпала целая толпа мужчин в такой же боевой раскраске, что и у сопровождавших его индейцев. Сомнений не было – Джордан оказался в лагере самого Джеронимо, а значит, этот день вполне может оказаться для него последним.

Индеец, разговаривавший с Джорданом по-английски, окинул его взглядом с ног до головы и мрачно произнес:

– Shdi'ande, – а чтобы у Джордана не было сомнений, перевел: – Ты в лагере Джеронимо, бледнолицый.

– Давно мечтал познакомиться с Джеронимо! – пробурчал себе под нос Джордан.

– Что ж, – рассмеялся индеец, – теперь твоя мечта наконец сбылась.

Взяв в руку повод коня, на котором сидел Джордан, индеец пришпорил своего пони и понесся по деревне, крича что-то на своем языке толпившимся вокруг зевакам – очевидно, чтобы расступились.

Джордан намеренно не удостаивал ответным взглядом толпившихся вокруг мужчин, женщин и детей. Он смотрел прямо перед собой, гордо выпрямив спину и высоко держа голову. Пистолет у него, разумеется, уже давно отобрали. За все время пути индейцы не дали Джордану ни глотка воды, и теперь горло его было словно пересохший колодец. Спиной он чувствовал презрительные взгляды, которые бросали ему вслед. Каким-то боковым зрением Джордан вдруг заметил совсем юную девушку, стоявшую в одиночестве. Во взгляде ее больших выразительных глаз было любопытство, сочувствие и жалость, а не презрение, как у ее соплеменников. Джордан повернул голову, чтобы рассмотреть девушку получше, но в этот момент индеец дернул за узду его лошади, и Джордану пришлось переключить свое внимание. В памяти его остались лишь длинные волосы цвета воронова крыла, очаровательная улыбка и взгляд, таинственный и влекущий.

Едва только капитан снова подумал о том, что его теперь ожидает, как сама судьба предстала перед ним в образе Джеронимо – приземистого человека с властным лицом и суровым взглядом. Джордан решил, что самое лучшее для него в этой ситуации – сохранять молчание.

Через минуту он уже сидел на полу вигвама в окружении суровых мужчин, которые, должно быть, удивлялись про себя, почему задержавшие бледнолицего не убили его сразу или хотя бы не допросили на месте.

– Расскажи мне о бледнолицых воинах, – проговорил вождь индейцев спокойным, почти дружеским тоном, но от этого тона по спине Джордана побежали мурашки. – Ты был один из них?

– Был, – признался Джордан и, набравшись смелости, посмотрел в глаза вождю. – Но теперь я уже не с ними, а сам по себе.

– Мы это уже поняли, – усмехнулся индеец. Его и без того узкие глаза стали еще уже. – И ты не боишься ехать через мои земли, бледнолицый?

– Твои? – Джордан удивленно вскинул брови. – Я думал, эта земля ничья – и уж тем более она не принадлежит апачам. Так же, как небо, ветер, солнце…

С минуту Джеронимо пристально смотрел на бледнолицего, а затем кивнул и не спеша произнес:

– Может быть, ты по-своему и прав. Но так, как ты, думают лишь бледнолицые. Кто тебя послал?

– Никто, – ответил Джордан, пытаясь голосом не выдать волнения. – Когда-то я был в армии, но сейчас один как перст. Просто проезжал мимо по своим делам… Вообще-то я еду в Мексику, – добавил он.

– В Мексику! – Взгляд вождя немного смягчился. – Знаю, знаю, сам там не раз бывал… – Джеронимо имел в виду свои регулярные набеги в Мексику, где он со своими людьми жестоко грабил и вырезал ни в чем не повинных белых.

Смуглое лицо индейца снова стало каменным. Он смерил пленника холодным взглядом:

– Возвращайся к своим бледнолицым братьям, приятель. И скажи им, что Джеронимо не трусливая баба, как некоторые. Джеронимо никогда не сдастся. Он будет убивать любого бледнолицего, кто посмеет отобрать нашу землю, нашу еду, наши…

– Хорошо, я передам, – перебил вождя Джордан. – Но не уверен, что это их остановит. Их слишком много. Даже такой великий вождь, как ты, не сможет их остановить. Белые люди придут, как грозовые тучи, и заполнят всю эту землю…

От взгляда Джордана не укрылось, что на миг в глазах индейца мелькнуло осознание собственной безысходности, но уже в следующее мгновение его взгляд стал прежним – холодным и колючим.

– Что ж, мы будем бороться! – твердым голосом произнес Джеронимо. – Скажи это своим братьям, 'indaa'. Так говорю я, Джеронимо, великий вождь апачей!

С этими словами Джеронимо поднялся, давая понять, что разговор окончен. Джордан не знал, что именно побудило вождя отпустить его с миром, но, разумеется, не мог не радоваться освобождению. Выйдя из вигвама в сопровождении индейца, который привел его сюда, Джордан с наслаждением вдохнул свежий воздух. Яркий солнечный свет больно резанул его по глазам.

До слуха Джордана вдруг донесся негромкий женский смех. Он обернулся и успел заметить двух молоденьких темноволосых девушек, тут же скрывшихся за пологом островерхого вигвама, разукрашенного странным орнаментом. Джордан отвел взгляд, но почувствовав, что девушки опять наблюдают за ним, снова посмотрел в сторону вигвама. Девушки стояли у дверей. На почти плоской груди одной из них висел огромный серебряный медальон, горевший на ' солнце и слепивший Джордану глаза. Второй была та самая девушка, которую он уже видел. Одета она была скромнее первой.

Провожатый Джордана что-то сердито произнес на своем языке. Джордан слов не понял, но о смысле их догадался.

– Не смотри туда, бледнолицый, – добавил индеец уже по-английски. – Это вигвам незамужних девушек, и амулет внучкиВикторио защищает ее. Если тебе дорог твой скальп, бледнолицый, садись-ка на коня и уезжай поскорее! – Взгляд индейца был пронзительным и холодным, словно стальной клинок. – Тебе еще повезло, приятель. Будь я вождем, ты бы у меня умирал долго и мучительно…

Прячась в тени вигвама, Гааду вместе с Густсил внимательно наблюдала за бледнолицым красавцем.

– Не смотри такими глазами на 'indee', Гааду! – вдруг послышался рядом чей-то ревнивый голос.

Резко обернувшись, девушка увидела Чаа.

– Почему это? – фыркнула она и горделиво вскинула голову. – Почему бы не посмотреть на него? Разве он не красив?

– Это неприлично, Гааду! – Взгляд Чаа был так суров, что девушка невольно отпрянула назад.

– На кого хочу, на того и смотрю! – продолжала упрямиться она. – Я, кажется, не помолвлена ни с тобой, ни с другим мужчиной!

– Dah! — Мальчишка схватил девушку за руку. – Скоро ты будешь со мной помолвлена!

Густсил, не обладавшая и десятой долей смелости своей подруги, до этого момента наблюдала за сценой молча и лишь нервно теребила свой амулет. Когда же Чаа схватил Гааду за руку, она и вовсе убежала.

Резко вырвав руку, Гааду тряхнула волосами, словно непокорная лошадь гривой:

– Я не из вашего народа, Чаа. К тому же я не такая трусиха, как Густсил!

Чаа приблизился к девушке на шаг и, яростно сверкнув глазами, проговорил:

– Но я хочу, чтобы ты стала моей женой, Гааду!

– Я никогда не выйду за тебя, Чаа! Я выйду замуж только по любви или никогда не выйду, как Лозен, – выпалила ему в лицо Гааду и снова посмотрела вслед белому незнакомцу. Сомнений не было – это был тот мужчина, что столько раз являлся ей во сне и в мечтах… С яркими глазами и горевшей огнем на солнце рыжей копной волос, он был необычайно красив. Стройный и сильный, как все мужчины их племени, он в то же время был каким-то другим, не похожим на остальных. В чем заключалось это отличие, Гааду до конца не могла понять. Вероятнее всего, в его длинных мускулистых ногах и крепких бедрах, плотно обтянутых кожаными брюками. Глядя во все глаза на бледнолицего, Гааду вдруг поняла: отныне для нее существует на свете только один мужчина и никто другой ей не нужен.

Глава 2

Дребезжащие звуки расстроенного пианино, доносившиеся из салуна, действовали Джордану на нервы, так же как уличный шум и нестерпимая жара. Ловкими, привычными движениями скрутив сигарету, он чиркнул спичкой и с наслаждением вдохнул терпко-пряный дым и выпустил его в небо.

День действительно выдался невероятно жарким – казалось, закопай в песок яйцо, и через пять минут оно сварится вкрутую. Джордан проделал трудный путь, и в горле у него пересохло, но, слава Богу, через минуту он сможет утолить жажду.

Докурив и отбросив щелчком окурок, капитан вдавил его в песок каблуком и вошел в салун. Пол здесь был земляным, точнее, песчаным, а воздух прокуренным. На грубой деревянной полке выстроились в ряд рюмки разного калибра, на стене красовалась картина, изображающая обнаженную женщину, – неизменный атрибут всех дешевых салунов.

– Чего изволите? – Круглое, как луна, лицо бармена расплылось в дежурной улыбке.

– Виски, пожалуйста.

В момент на стойке появился стакан, и бармен наполнил его, пролив при этом несколько капель драгоценной жидкости. Джордан осушил его одним глотком и тут же потребовал второй. С удивлением взглянув на посетителя, бармен вытер пролитое грязной тряпкой и исполнил приказание. Второй стакан Джордан осушил с той же скоростью, что и первый, и тут только наконец почувствовал, что хоть немного утолил жажду.

Прислонившись к стойке, он стал оглядываться вокруг. Поначалу разглядеть что-либо в клубах дыма было очень трудно, но, присмотревшись, Джордан увидел, что зал салуна переполнен. Кроме него, у стойки находились еще двое мужчин, остальные посетители сидели за расставленными в беспорядке маленькими столиками. Кое-кто перекидывался в покер, но большинство пили, болтали или просто сидели с отсутствующим видом, задрав ноги на стол.

Знакомых лиц Джордан не заметил. Не глядя на бармена, он молча протянул ему пустой стакан, и уже через мгновение тот был наполнен.

– Каким ветром тебя занесло в наши края, приятель? – спросил Пит (так звали бармена, если верить висевшей на стене деревянной табличке).

— А тебе-то что? – небрежно бросил в ответ Джордан, по-прежнему не глядя на него.

– Мне-то, собственно, без разницы, но вот другим может быть до этого дело.

Обернувшись, Джордан посмотрел на бармена таким взглядом, что тот наверняка пожалел о сказанном. Взгляд голубых глаз незнакомца буквально прожигал насквозь.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ледяным тоном проговорил Джордан.

– Извини, приятель, – промямлил бармен. – Больше вопросов не имею. – Он собрался было убрать бутылку, но Джордан поспешно перехватил ее.

– Не надо. Дай сюда! – рявкнул он.

Пит не стал спорить и на всякий случай отодвинулся от грозного незнакомца подальше. Вообще незнакомцы во Франклине не были редкостью – ведь городок стоит на самой границе Техаса с Мексикой, – но этот высокий, плотно сбитый малый разительно отличался от остальных. Чем именно, Пит не мог понять и потому продолжал изучать его, пристально глядя в лицо. В этот момент в дверях салуна показалась фигура очередного посетителя.

Хотя с момента окончания Гражданской войны прошло ни много ни мало восемнадцать лет, кое-кто все еще никак не мог примириться с тем, что принесла победа южан, – свободой для людей с черной кожей. Одним из этих «несмирившихся» был Пит Макколл.

– Эй! – закричал он при виде входившего в его заведение чернокожего. – Ты куда, приятель? Тебе сюда нельзя!

В баре тут же стало тихо. Даже тапер прекратил бренчать и повернул голову в сторону двери.

– Это ты мне? – спросил огромного роста негр и твердой походкой направился к стойке. На боку у него красовались два пистолета. Подойдя к стойке, он с вызовом посмотрел Питу в глаза.

– Тебе! – рявкнул бармен. – Черномазых и краснокожих не обслуживаем!

С минуту негр стоял молча, меряя Макколла презрительным взглядом, а затем спокойным тоном произнес:

– Я не краснокожий, но проливал кровь, чтобы краснокожие поменьше беспокоили таких тыловых крыс, как ты. Так что, полагаю, я заслужил право пить виски где хочу. А если этот аргумент тебе, приятель, покажется недостаточным, может быть, этот, – негр дотронулся до одного из своих пистолетов, – будет поубедительней!

Пит поднялся с места. По тому, как он прищурил глаза, было понятно, что он в бешенстве.

– Уж не собираешься ли ты устроить здесь пальбу, приятель? – с расстановкой произнес бармен, стараясь держать себя в руках.

– Если понадобится, – повторил негр, при этом ни один мускул не дрогнул на его широком лице.

– Один против всех? – снова спросил бармен, ехидно скривив рот.

– Если понадобится, – ответил чернокожий и гневно сверкнул глазами.

Джордан молча слушал словесную перепалку, которая грозила в любой момент перерасти в серьезную схватку. Хотя прошло уже три года с тех пор, как его, раненого и голодного, выходил негритянский отряд, однако Джордан хорошо помнил об этом и сохранил чувство благодарности к спасшим его от смерти людям. К тому же, прожив на свете без малого тридцать лет, он так и не научился прощать несправедливость.

– Ты не один, дружище! – заявил Джордан, хлопнув негра по плечу и решительно шагнув вперед.

– Спасибо, братишка, – чернокожий слегка покосился на своего нежданного помощника, – но я и сам разберусь. Не вмешивайся не в свое дело.

– Во что хочу, в то и вмешиваюсь. Это мое право. Мы живем в свободной стране, не так ли? – проговорил Джордан и улыбнулся негру широкой улыбкой.

Чернокожий помолчал с минуту, а затем произнес:

– Ну что ж, покажем, братишка, что мы действительно живем в свободной стране!

Стоя рядом плечом к плечу, Джордан и негр держали руки на своих пистолетах. Посетители салуна начали подниматься с мест и вскоре уже обступили мужчин плотным кольцом – никому не хотелось пропустить зрелище – какое-никакое развлечение в скучной и однообразной жизни захолустного городка.

Пит был в явном замешательстве. Он не собирался уступать упрямому черномазому, но, с другой стороны, если этого не сделать, тот, чего доброго, разнесет его заведение в щепки.

– Твоя взяла, приятель, – нехотя кивнул бармен. – Чего изволишь?

Публика, разочарованная, что настоящей заварушки так и не вышло, стала расходиться по своим местам.

Бросив на стойку несколько монет, Джордан направился к выходу.

– Приятной тебе выпивки, братишка! – подмигнул он негру.

– Подожди! – Чернокожий выложил на стойку пригоршню монет, и через секунду его широкая ладонь сжимала внушительных размеров бутылку виски. – Выпей со мной!

– Извини, брат, не могу. Срочные дела, – вежливо отказался Джордан.

– Зазнался, капитан Синклер? – спросил негр и лукаво прищурился. – Забыл старых друзей? Уже не хочешь пить с черномазым?

Джордан замер на месте и удивленно посмотрел на негра:

– Откуда ты знаешь, кто я такой?

– Знаю, братишка, знаю. Я много мог бы о тебе порассказать – и откуда у тебя этот шрам, и как ты остался в живых один из всего отряда…

– Все ясно! – догадался наконец Джордан. – Ты из девятого кавалерийского отряда. Я прав?

Негр согласно кивнул.

– Извини, брат, что-то я тебя не очень помню, – продолжил Джордан. – Как тебя зовут?

– Лейтенант Эймос Уэтерби. Точнее, бывший лейтенант – я ведь уже не в армии…

– Так ведь и я, приятель, уже не капитан. – Джордан пожал Эймосу руку. – Но выпить со старыми друзьями всегда готов!

Мужчины выбрали столик в углу и на всякий случай сели спиной к стене. Уэтерби все еще настороженно оглядывался по сторонам, а Джордан сдвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть своего собеседника.

– Не могу сказать, братишка, – сказал он, – что я так уж возненавидел армию, но мне непонятно одно: почему у нас и людей и оружия вдоволь, так что если бы мы захотели, то в два счета справились бы с этими дикарями, а мы как дураки только ждем приказов? А когда эти чертовы приказы наконец поступают…

– …чаще всего оказывается уже поздно, – закончил фразу Эймос. Он молча, единым махом опустошил стакан и добавил: – Не бери в голову, Джордан, – так, кажется, тебя зовут? Все это дело прошлое… Викторио уже нет в живых, да и Нана, можно сказать, покойник – у него почти не осталось людей.

– Ты так думаешь, Эймос? – недоверчиво спросил Джордан. – Мне кажется, чтобы все устоялось, нужен еще годик, а то и все три.

Бутылка была почти пуста, и Эймос допил ее прямо из горла.

– Ты помнишь тот бой в низине Хембрилло, капитан?

– Помню, – поморщился, как от зубной боли, Джордан. – Пустая трата времени и снарядов!

– Для большинства – пожалуй что и так, для меня же – нет, – с видом заговорщика произнес Уэтерби. – Посмотри-ка, приятель, что я там случайно нашел, и, думаю, ты согласишься, что туда стоит вернуться.

Порывшись в карманах поношенных армейских брюк, негр извлек оттуда какой-то предмет. Эймос уже изрядно захмелел, и глаза его возбужденно бегали, но наконец остановились на Джордане.

– Вот почему я ушел из армии, капитан, – чернокожий перешел на доверительный шепот, – и вот почему я вернулся в эти края. У меня есть планы, большие планы!

Джордану уже приходилось слышать подобные речи – как правило, от какого-нибудь старого оборванного полусумасшедшего фермера. Но Эймос Уэтерби не был похож на сумасшедшего фермера – Джордан знал, что рядом с ним сидит весьма неглупый человек, у которого за плечами двенадцать лет службы в армии. Но главное было даже не это, а то, что увидел Джордан, – на широкой черной ладони лежал увесистый слиток золота. Одного этого было достаточно, чтобы весь хмель с Джордана как рукой сняло.

– Немаленький кирпичик! – восхищенно произнес он. – Таким и убить можно! Ты заявлял о своей находке властям?

– Я похож на идиота? – вопросом на вопрос ответил негр. – Чтобы все, кому не лень, сразу туда рванули? Нет, приятель, это наш маленький секрет – твой и мой.

– Ты так уверен в том, что мне можно доверять? – усмехнулся Джордан.

Негр с торжествующим видом отправил золото обратно в карман.

– Я много чего повидал на своем веку, братишка, и кое-чему научился. Взглянуть на человека пару раз мне достаточно, чтобы понять, можно ему доверять или нет. По твоему лицу я вижу – ты парень подходящий.

– Подходящий для чего? – Джордан заинтересованно посмотрел на Эймоса.

– Чтобы стать моим напарником, капитан, – решительно произнес негр и для большей убедительности грохнул по столу рукой.

– Рыть золото? – с недовольным видом произнес Джордан. – Извини, братишка, это не по мне – уж больно муторная работенка, да и рисковая…

– Рыть ничего не надо, – опять перейдя на шепот, продолжил Эймос. – Все уже давно готово, лежит штабелями, ждет, когда заберут…

– И где же ты это видел? – усмехнулся Джордан. – Во сне или в бреду?

– «В бреду»! – передразнил его негр. – Да ты посмотри на эту штуку. – Эймос снова вынул золото из кармана. – Что ты о ней скажешь?

Взяв слиток золота в руки, Джордан принялся тщательно осматривать его.

– Где ты нашел это? – недоверчиво прищурившись, спросил он чернокожего.

Негр помолчал с минуту, а потом сказал:

– Не могу сказать с точностью. Я уже третий месяц пытаюсь снова отыскать эту чертову пещеру, излазил, почитай, каждый дюйм в тех краях – и ни черта! Мне, пожалуй, нужен кто-нибудь, кто глянул бы на эти места свежим взглядом…

– Да на какие места? Где эта пещера, братишка?

– После того боя, о котором мы с тобой только что вспоминали, апачи подались на запад, а меня послали в разведку, чтобы разнюхать, – как далеко они ушли. Тогда-то я и набрел на эту пещеру – не иначе судьба вела… Приметы-то я помню – каменный навес, под ним дыра – пролезешь в нее и как раз угодишь в тоннель, что ведет в пещеру с сокровищами. Чего там только нет. Серебряные чаши, тарелки, блюда, я нашел даже старый испанский кинжал…

Похоже, для индейцев эта пещера – нечто вроде склада, куда они тащат все, что представляется им хоть мало-мальски ценным. Но главное не это, капитан, – Эймос пристально посмотрел Джордану в глаза и, понизив голос до шепота, добавил: – Золото, капитан, целые штабеля золота, словно кирпичи… Приходи и забирай сколько сможешь!

– Так чего же ты ждал до сих пор? – недоверчиво спросил Джордан. – Тот бой был, если мне не изменяет память, в восьмидесятом году – где тебя черти носили все это время?

– Сам знаешь, капитан, – пожал плечами Уэтерби, – военный – человек подневольный. Вскоре после этого меня перебросили в Канзас, затем в Техас, пока я наконец сам не решил бросить все и уволиться – на черта мне такая жизнь? И вот я здесь – но, как говорится, близок локоть, а не укусишь.

– И ты считаешь, что я могу тебе помочь? Чем же? – Джордан недоуменно посмотрел на Эймоса.

– Ты знаешь эти места как свои пять пальцев, не так ли? Это раз. Ты воевал с апачами, знаешь все их повадки – это два. И ты умеешь хранить тайну, Где я найду лучшего напарника?

Джордан молчал. Салун уже успел почти опустеть – лишь за двумя-тремя столиками еще кто-то сидел. Пит поглядывал время от времени в сторону Джордана и Эймоса – но не более того. Даже тапер ушел – очевидно, его рабочий день кончился.

Наконец Джордан произнес:

– Дай мне время подумать, Уэтерби, Дельце, кажется, выгодное, но рисковое.

– Да в чем же тут риск? – воскликнул негр.

– Во-первых, апачи. Нана, как ты сказал, еще жив, и я бы не стал его недооценивать. Во-вторых, те многие парни, что искали золото – не мы одни такие умные! – кончали, как правило, очень плохо. Погоня за богатством лишает человека рассудочности и заставляет забыть об осторожности.

— Погоня за богатством одуряет лишь жадных, Джордан. Я не жадный. Все, что мне нужно, – это купить маис и маленькую фермочку, чтобы выращивать там каких-нибудь поросят…

— Что ж, – усмехнулся Джордан, – в таком случае я не вижу проблем!