Текст книги "Танцуй, Мой Ангел"

Глава 3

Кейтлин

Мои родители не изменились ни на дюйм. У моего отца всегда седеющие в бою волосы и пронзительно-голубые глаза, такие же, как у меня, а мама в строгом брючном костюме и шиньоне без торчащей пряди. То, как они на меня уставились, тоже ничем не отличается от того, когда я была маленькой. Как будто я инопланетянка, которую невозможно расшифровать.

– Спасибо, что оказала нам честь своим присутствием, Кейтлин. Ты не торопилас присоединиться к нам ! Но ты же знаешь, что твоя мать не может долго стоять на ногах.

У моей мамы действительно есть некоторые проблемы с коленями из-за неудачных суставов, но это больно только в холодную дождливую погоду, а небо сегодня невероятно чистое.

– Привет папа. Это невероятно мягкий сезон, не правда ли? Мы можем даже различить звезды.

– Не будь наглой, Кейтлин.

Эй, да. Мои родители всегда выступали вместе, и особенно против меня. Перед обедом вмешалась бабушка. Более чем коротко так как мы еще даже не в ресторане.

– Давай поедим. Я умираю с голоду.

Бабушка кладет свою руку под мою, и мы молча продвигаемся по тротуару, возглавляя нашу маленькую процессию. У меня неприятное ощущение, что за мной наблюдают. Словно взгляд обжег мне спину, вызвав холодный пот вдоль позвоночника. Я могла бы подумать, что это связано с присутствием моих родителей,тем не менее они никогда не вызывали у меня такой эпидермальной реакции. Я вздрагиваю, осматривая окрестности, но слабое сияние луны и несколько рассеянных уличных фонарей не позволяют мне хорошо различить окрестности, создавая в полумраке зловещие тени.

– Тебе холодно, дорогая ?

– Нет, бабушка. Хорошо. Мне просто не терпится вернуться домой. Я устала.

О письмах бабушке я не говорила. Я не хотела, чтобы она беспокоилась обо мне. Она ведет мирную жизнь, и об этом не может быть и речи.

– Когда ты собираешься навестить меня в Виргинии ? Чистый воздух и большой простор сделали бы тебе большую пользу.

– Я в этом не сомневаюсь, бабушка, но сезон только начинается, и представления Спящей красавицы затянутся на несколько недель.

– А потом будут выборы для нового балета, который ты, очевидно, выиграешь, потом репетиции для нового спектакля и снова спектакли. Это никогда не заканчивается, Кэт.

Я опускаю голову, стыдясь, что я такая плохая девочка. Эти замечания вполне оправданны.

– Мне жаль тебя разочаровывать, бабушка.

Она останавливается так резко, чтобы посмотреть мне в лицо, что родители нас толкают.

– Ты никогда не разочаруешь меня, Кейтлин Кэт. Ты меня слышишь ? Я очень горжусь тобой и твоими родителями.

Она бросает на них пристальный взгляд, на который они могут ответить только положительно.

– Конечно, Кейтлин. Мы рады за тебя.

Это не то же самое, что гордиться, но я бы согласился. Я знаю, что лучше от них не получу. Мы возобновляем нашу прогулку медленными шагами.

– Я просто хочу, чтобы ты открыла для себя что-нибудь еще, кроме танцев. А потом я хотел бы познакомить тебя с Баракиэлем.

– Твой сосед ?

Она кивнула.

– Ты никогда не говорила мне его имени. Он очень странный.

– Не суди его, не зная. Он ангел, дорогая.

Но, конечно ! Моя бабушка все равно любит всех без различия. Разговор по-детски мог бы на этом и закончиться, но, очевидно, маме пришлось вмешаться, как только она уселась за стол.

– В любом случае вы прекрасно знаете, что у Кейтлин нет времени на любовь, свекровь. Для этого ей нужно было бы заинтересовать кого-то, кроме себя, а это не близко.

Моя мать все более и более ожесточается. Интересно, почему она заставляет себя прийти ко мне, когда ей этого явно не хочется. Моя бабушка, наверное, не зря. Она умеет быть очень убедительной. Я хотела бы сказать своей семье, что я люблю их, но для этого мои родители должны были бы принять меня такой, какая я есть, и они никогда этого не делали. Сегодня уже слишком поздно, и мое молчание каждый раз воспринимается как отказ. На самом деле это скорее принятие ситуации. Как всегда, моя бабушка служит буфером в наших конфликтных отношениях. Я считаю, что без нее не было бы никакого взаимодействия между моими родителями и мной вообще.

– Закажем. Для такой старушки, как я, уже поздно.

Я выбираю свои блюда, но меня угнетает тишина за нашим столом и гул разговоров других клиентов. Бабушка хорошо меня знает и жмет мне руку под столом.

– Давай, у тебя есть время.

Я поспешно встаю, игнорируя маму, которая уже начинает скулить. Воздух снаружи меня бесит. Легкий ветерок ласкает мои голые ноги и розовеет щеки. Я наслаждаюсь тишиной ночи, чтобы сделать несколько шагов, прежде чем прислониться к стене и поднять глаза к небу. Ни единого облачка, и звезды мерцают на этом великолепном черном бархатном ковре. Я могла бы просидеть там несколько часов, чтобы этот покой вторгся в мою измученную душу. В детстве я мечтала улететь и танцевать на облаке. Тем не менее, звук шагов слева от меня заставляет меня остолбенеть и понять, где я нахожусь. Я одинокая женщина в темном переулке Нью-Йорка. Я выпрямляюсь, неприятное ощущение овладевает моими кишками. Я поворачиваюсь и направляюсь к двери ресторана. Я не очень далеко, и все же расстояние вдруг показалось мне огромным. Я чувствую, что кто-то идет за мной. Я в этом уверена. Звуки шагов. Резкий вдох. Мне это не нравится, и глухая тоска сжимает мой желудок, а мое сердце колотится. Я ускоряю шаг, с облегчением добравшись наконец до своей цели, и благодарю швейцара, который берет на себя инициативу, давая мне пройти без необходимости замедлять ход. Укрывшись за стеклянными дверями, я оборачиваюсь, но замечаю только пустынную и безмолвную улицу. На горизонте никого нет. Мое сердце возобновляет более спокойный ритм, но моя голова остается застрявшей в режиме тревоги. Эмоции смешиваются во мне, грозя вызвать приступ аутизма, какого я давно не испытывала. Я убегаю в одну из кабинок туалета, запираюсь и корчусь на себе, на полу, раскачиваясь взад-вперед. Мне нужно танцевать, чтобы превозмочь страх, который меня поглощает, только это невозможно в данный момент. Поэтому я пытаюсь переориентироваться на себя и сделать пустоту в своем сознании. Легче сказать, чем сделать !

Затем каблуки стучат по кафелю перед моей дверью. Я инстинктивно отступаю, но меня загораживает кювет у меня за спиной.

– Кейтлин Кэт ? Ты в порядке ? Я заметила тебя в холле, но ты не вернулась к столу.

– Услышав голос бабушки, я вздрогнула. Я предпочитаю сосредоточиться на этом, на ней и ее голосе, подсчитывая в голове. Вдохновение, 1, 2, 3, 4. Действия, 1, 2, 3, 4. Повторяю упражнение пять раз подряд. Бабушка, пройдя туда и обратно вдоль всех кабинок, останавливается перед дверью моей.

– Открой мне Кэт. Я уверена, что ты здесь.

Я протягиваю руку, чтобы отпереть замок, и бабушка осторожно открывает его. Ее глаза грустны, когда она смотрит на меня. Она присела передо мной на корточки и погладила меня по волосам, как всегда делает, когда чувствует, что меня мучают.

– Что происходит, дорогая ?

Я не хочу об этом говорить. Не сейчас и тем более не здесь. Я  все расскажу. Мне это нужно. Но я бы сделала это дома, в безопасности своего дома. Если я все еще в безопасности, то в этом я уже не уверена.

– Твои родители любят тебя, Кейтлин Кэт. Просто они не знают, как вести себя с тобой. Они не могут понять тебя.

– Знаю, бабушка. Это неважно.

Я бы предпочла, чтобы она положила мою реакцию на счет этой неудобной еды, на данный момент, во всяком случае.

– Пойдем, дорогая. Не лежи на полу, ты простудишься на этой мерзлой плитке.

Она помогает мне подняться и поправляет нижнюю часть моего платья, которая слегка откинута назад.

– Ты уже успела показать свои трусики, дорогая.

Ето отражение натягивает на меня улыбку, и мы присоединяемся к нашему столику рука об руку.

– Наконец-то вы вернулись. Наши блюда были поданы уже целую вечность и скоро будут холодными. Что ты делала, Кейтлин ? Ты раздавала автографы ?

Я могла бы смеяться над ним, если бы только не хотела плакать. Мама убеждена, что я предпочла славу семейной жизни рядом с ними. Как она ошибается ! То, что я выбрала, – это нормальность, свобода. В конце концов, я решила освободить свой разум от всех чувств, которые бомбардируют меня в течение долгого времени, чтобы жить мирной жизнью,хотя большинство людей не считают ее такой банальной. Правда, фотография меня в костюме классической танцовщицы стоит на половине городских автобусов, и я регулярно появляюсь в специализированных журналах. Однако все, что я вижу, я делаю то, что мне нравится. И до последнего времени мне удавалось абстрагироваться от всего окружающего меня сена.

– Ты хотя бы присядь, пусть мы наконец начнем!

– Простите. Конечно.

Правда, как часто бывало, я терялась в мыслях и застыла возле стола. Поэтому я занимаю место на стуле, и трапеза проходит, как и все остальные, в почти религиозном молчании, только перемежаемом фразами моей бабушки, которая отчаянно пытается возобновить диалог между всеми нами.

– Может быть, завтра мы вместе сможем посетить город?

– Конечно, нет ! У нашей национальной Звезды, безусловно, есть чем заняться, чем проводить время с нами.

Определенно. Моя мать никогда не простит мне того, что я такая, какая есть : независимая. Когда мне поставили диагноз аутистических расстройств, она расстроилась, так как мои истерики были неуправляемыми, но она также сказала себе, что она всегда будет нужна мне рядом, чтобы вытащить меня , и ей понравилась эта идея. Она думала, что я навсегда останусь маленькой девочкой для ее мамы. Будущее показало  обратное.

Я предпочитаю отвечать бабушке, чтобы не ссориться с мамой.

– Я не работаю завтра. Нам дают День свободы. Мне просто нужно потренироваться утром, а потом я вся твоя.

– Настоящее чудо ! Это не должно происходить часто, так как ты даже не успеваешь позвонить нам !

– Вмешалась бабушка, как всегда.

– Я с удовольствием побываю на острове Эллис. Мы еще никогда туда не ходили.

Я тоже никогда туда не ступала. Оказаться застрявшей на пароме никогда не волновало меня больше, но уйти, хотя бы на несколько часов, от Большого шишок и своих забот в компании бабушки-очень заманчивая идея.

– Отличная идея, бабушка. Мы отправимся туда после обеда. Я позабочусь о том, чтобы билеты доставали до репетиции.

– И ты даже не спрашиваешь, хотим ли мы присоединиться к тебе, конечно !

Я подавляю застрявший в горле комок. Моя мать не пощадит меня сегодня. Похоже, пришло время свести счеты. К сожалению, я не в состоянии это вынести и предпочитаю быть послушной, принимая на себя ответственность за то, чтобы сломать подлокотник моего кресла, хрустнув пальцами по нему.

– Папа, мама, не хотите ли вы завтра поехать с нами на остров Эллис?

– Ну, представь себе, что мы не можем. Мы работаем завтра. Мы не в состоянии, когда мадам решает уделить нам немного своего времени !

Все ради этого ! А потом они будут упрекать меня в том, что я не прилагаю никаких усилий. Я так сильно прикусываю язык, чтобы не закричать, что кровь заливает мне рот. Очень хотелось, чтобы эта трапеза закончилась, чтобы я могла наконец, укрыться дома и снять напряжение. Я устроила для этой единственной цели целую комнату с зеркалом и перекладиной у стены. Личный мини-танцевальный зал, который сослужит мне хорошую службу, если я смогу закрыть глаза этой ночью.

Наконец-то я у себя ! Мои удобные доходы позволяют мне иметь этот большой 4х комнатный дом в самом центре Нью-Йорка, недалеко от Американского театра балета, без необходимости ездить на общественном транспорте. Настоящая роскошь для меня. Я везде хожу пешком, и это меня очень устраивает. Я отпираю дверь и делаю знак бабушке, чтобы она шла впереди меня. Она хорошо ходит для своего возраста, я все еще чувствую, что она устала, и я уверена, что она задерживается, чтобы завладеть ее комнатой. Потому что у нее своя комната в моем доме. Я никогда никого не приглашаю, кроме нее, поэтому третья комната была обставлена в соответствии с ее вкусами и пристрастиями.

– Взгляни Кейтлин Кэт. У тебя под дверью просунули письмо. У тебя был бы тайный поклонник, о существовании которого ты бы скрыла от меня?

Глава 4

Кейтлин

Я чувствую, как весь цвет покидает мое лицо, сердце застывает в груди, а руки становятся потными. Мне не нужно смотреть на конверт, который она держит в руках, чтобы узнать, о чем идет речь и от кого она идет. Три в один день-это в первой, который я бы хорошо провела.

– Кейтлин ? Проблема ?

– Не. никакой.

Мои руки дрожат так же, как и мой голос, когда я хватаю конверт, такой же красный, как кровь в моих жилах, противоречащий моим словам.

– Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Что происходит в конце концов? И ничего мне не отвечаеш!

На мое отсутствие ответа и реакции бабушка берет на себя инициативу. Она схватила конверт, развернула его и прочитала вслух, нахмурившись.

– Готовься, я скоро приеду. Очень скоро.

Она несколько раз молча перечитывает послание, в то время как я обрушиваюсь на дверь, заперев ее на двойной оборот. Я запираю и отпираю замок несколько раз подряд, мои объятия всплыли под давлением.

– Что это значит, Кейтлин ? В этом нет ничего романтичного, не так ли ?

Я качаю головой слева направо, на грани нервного срыва. Я начинаю стучать затылком о твердое древесине позади себя, надеясь прогнать  все темные мысли и тревоги, которые проходят . Сухой шум эхом разносится по моей квартире.

– Нет, Кейтлин. Это не решение.

Она кладет руку мне на шею, чтобы я не причинила себе вреда, и ведет меня в комнату для танцев, держа меня за руку..

– Даю тебе полчаса, чтобы успокоиться. А потом я хочу, чтобы у нас обоих был серьезный разговор. Ты меня правильно поняла ?

Я киваю, прежде чем начать музыку, не теряя ни секунды. Я сделала эту комнату полностью звуконепроницаемой для спокойствия моих соседей для таких случаев, когда необходимость выпустить пар будет ощущаться в поздний час. Сомневаюсь, что им понравится слышать музыку и звуки моих прыжков в 11 вечера. Ритм быстрый, мощный, звучащий во мне, как барабаны. Это именно то, что мне нужно. Я вскакиваю, вертлю и цепляю импровизационные движения, чтобы вытеснить ярость и тоску, которые эти письма вызывают во мне. Я их больше не выношу. И я не выношу того факта, что они сейчас приходят ко мне. Я понимаю, сколько времени проходит, только когда бабушка отключает звук.

– Это очень жестоко, Кэт.

Я даже не заметила, что бабушка осталась со мной вместо того, чтобы идти отдыхать, и ни на мгновение не сомневаюсь, что она говорит о том, как я двигаюсь.

– Это не первое такое письмо, которое ты получаешь, не так ли ?

Я хватаю одно из чистых полотенец, которое постоянно оставляю в комнате, чтобы вытереть лицо. Это дает мне время, чтобы восстановить более ровное дыхание и замедлить сердечный ритм.

– Не. Я получаю это с момента моего назначения на роль Спящей красавицы. Они становились все более частыми по мере приближения первого представления спектакля, а это уже третье за день.

Она подходит и прижимает меня к себе, чтобы утешить.

– Ох. Моя Кэт Кейтлин. Ты должна была рассказать мне об этом. Я бы пришла поддержать тебя гораздо раньше, если бы знала.

– Я знаю, бабушка. Только у тебя своя жизнь, и я взрослая. Я должна взять на себя ответственность. И потом, это ведь всего лишь письма. Ты же прекрасно знаешь, что я с трудом справляюсь с неизвестными данными, и совершенно ясно, что я не понимаю смысла отправки такого рода писем.

– Принимать на себя себя не значит изолировать себя, дорогая, и эти письма не безобидны. Ты предупредила полицию ?

– Директор балета сделал это для меня, так как курьеры до сих пор прибывали в театр, но расследование топчется. У них нет никаких зацепок, и поскольку мне никогда не угрожали физически, они не принимают дело всерьез. Он думает, что я слишком много переживаю.

– Вижу. Только письма поступают прямо к тебе сейчас. Это все меняет.

– Только с утра. Директор сообщит следователям об этом событии.

– Хорошо. Пока эта история не уладится, я останусь у тебя и прослежу, чтобы тебе ничего не грозило.

– Бабушка…

– Этот момент обсуждать не стоит. Ты моя девочка, и не может быть и речи о том, чтобы кто-то угрожал тебе, даже если это просто для того, чтобы напугать тебя.

– Возможно, пройдут месяцы, прежде чем полиция кого-нибудь арестует.

– Ну, допустим, я беру длительный отпуск. Я на пенсии, Кэт, у меня есть все свое время, и Баракиель может присматривать за моим домом в мое отсутствие. Я сейчас позвоню ему и спрошу.

Бесполезно тратить слюну, пытаясь заставить ее передумать. Моя бабушка упрямее мула, и в глубине души я была бы рада, если бы хоть на какое-то время со мной кто-то был. Во всяком случае, она уже достала сотовый и набрала номер.

– Здравствуй, Баракиель. Прости, что беспокою тебя так поздно, но я знаю тебя, уверена, ты не спал.

– …

– Мне придется продлить свое пребывание в Нью-Йорке. Не мог бы ты присмотреть за моим домом в мое отсутствие ?

– …

– Да, все в порядке. Просто некоторые детали, которые нужно решить.

– …

– Спасибо. Ты ангел, но это ты знаешь. Я свяжусь с тобой, как только узнаю дату моего возвращения. Скоро увидимся.

Бабушка улыбается, когда кладет трубку.

– Похоже, ты очень любишь своего соседа.

– Я же говорила тебе: Это ангел.

– Я люблю тебя, бабушка, но ты прекрасно знаешь, что я не верующая, поэтому ангелы и все такое прочее.…

Она несколько раз таскала меня в церковь, когда я была маленькой, после каждого моего жестокого нервного припадка, с целью, чтобы я нашла поддержку где-нибудь, кроме ее дома. Она подозревала, что я в конце концов улетаю, и хотела, чтобы у меня всегда был кто-то, к кому бы я ни обращалась, где бы я ни находилась. К сожалению, благоговейная сторона, жесткая, места мне не подходили, и я не нашла своего места. Бабушка ласково похлопывает меня по руке.

– Ты еще молодая Кейтлин Кэт. Ты еще не все видела. Можешь поверить моему давнему опыту. На этом я и лягу. Я измучена. Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, бабушка. Я уеду пораньше на репетицию, но вернусь к обеду.

– Идеально. Мы поужинаем вместе, а потом отправимся на экскурсию. День на свежем воздухе, вдали от городской суеты, принесет тебе величайшую пользу.

Я люблю свою бабушку. Только ее присутствие в моем доме успокаивает меня и стабилизирует мои эмоции. Я просто надеюсь, что пребывание рядом со мной не подвергнет ее опасности. Анонимные письма-это просто письма, их содержание становится тревожным, и я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Мне не нужно волноваться перед сном, иначе я не смогу заснуть. Я предпочитаю сосредоточиться на положительной стороне этого дня и серфинга в интернете, чтобы забронировать билеты на следующий день. Сделав это, я забираюсь в свою кровать и закрываю глаза на несколько скудных часов сна, которые окажутся беспокойными и мало отдохнувшим. Действительно, в мою ночь вторглось мрачное присутствие человека, который хватал меня за руку и причинял боль бабушке, когда та приходила мне на помощь. Мое пробуждение в шесть утра, то есть после всего лишь пяти часов сна, трудно, и темные круги под глазами являются вопиющим доказательством этого. Теплый душ разбудил мои ноющие мышцы, прежде чем я добрым шагом направилас в театр на новую репетицию, чашку кофе, моего лучшего друга, в руке. Гримасное лицо Агаты при моем появлении не поднимало мне настроения. Ее размышления, произнесенные вслух, чтобы привлечь к нам внимание, тоже не прошли даром.

– У тебя ужасный вид. – Тебе не кажется, что ты слишком серьезно относишься к балету ? Ты предпочла отпраздновать свою плохую работу всю ночь с парнем, поднявшимся в грязном баре?

Очевидно, она действительно меня не знает. Это могло бы быть забавно, если бы не было так жалко.

– Сосредоточься на собственном исполнении, а не на моем.

– В отличие от тебя, мои шаги всегда идеальны.

Идеальные да, но однообразные, безжизненные, бесстрастные. Робот, который танцует, выражал бы больше, чем она на сцене.

– Тогда мы удивляемся, почему у тебя не было первых ролей с тех пор, как я вступила в труппу.

Ее красное от стыда и гнева лицо дает мне небольшой толчок, прежде чем я бросаюсь в львиную яму под пронзительным взглядом хореографа.

Время прокручивается в замедленном темпе. Несмотря на явное удовольствие, которое мне приходится испытывать на сцене, я измучена и с удовольствием приветствую окончание репетиции. Хорошей новостью дня стало отсутствие нового письма, как дома, так и в моей гримерке, и директор пообещал держать меня в курсе дальнейших действий полиции. Надеюсь, мой преследователь устал от моего отсутствия реакции. Всегда можно мечтать, а у меня нет недостатка в воображении. Напротив, как и многие аутисты, у меня выше среднего IQ, и мой интеллект проявляется у меня в остром уме и переполненном воображении, в котором я люблю укрыться, когда танцую. Я выхожу из театра и наслаждаюсь солнечными лучами, которые греют мне лицо. Мне нравится это ощущение. Пришло время поесть, и улицы довольно тихие, в полной противоположности многолюдным ресторанам. Я пересекаю двухполосную дорогу, которая граничит с моей квартирой нос к ветру, когда визг шин справа заставляет меня поворачивать голову. Машина несется на полной скорости в мою сторону, и я совершенно окаменела на месте, как лань, ослепленная фарами автомобиля. Я только рефлекторно поворачиваюсь на бок, чтобы повернуть назад, как машина уже на меня. Машина врезается в меня с неслыханной яростью. Знаете, всегда говорят, что на пороге смерти перед глазами проносится вся  жизнь. Надо полагать, я не умираю, потому что это не мое дело. На самом деле я скорее чувствую себя вне своего тела. Я вижу себя брошенной вперед, на капот машины, пока та резко не тормозит, отбрасывая меня на несколько метров дальше после парящего полета. Я яростно ударяюсь о битум, и тогда боль взрывается во всем теле. Я осознаю, что только что произошло, и мой первый рефлекс-попытаться выпрямиться, чтобы посмотреть на мои ноги, в то время как прохожие бросаются ко мне на помощь. Я вскрикиваю от боли при попытке и слышу единственный голос, который мог успокоить меня среди всех.

– Кейтлин !

То, что бабушка кричит, не очень обнадеживает мое состояние, но знать, что она рядом со мной, меня успокаивает.

– Не двигайся, дорогая. Спасатели прибывают. Я хотела сделать тебе сюрприз, присоединившись к тебе. Прости, что опоздала. Это моя вина.

Я стискиваю зубы, чтобы не завыть от боли, и говорю с отвисшей челюстью.

– Это несчастный случай, бабушка. Ты ничего не могла сделать.

Я замечаю ее поджатые губы, но не останавливаюсь на этой детали. У меня в основном один важный вопрос. Даже экзистенциальный.

– Бабушка, как мои ноги? Я не могу их сдвинуть.

– Они обе здесь, дорогая. Это все, что имеет значение.

Это далеко не достаточно. Слезы подступают к моим глазам, и рыдания сотрясают меня, усиливая боль и немного сдавливая грудную клетку.

– Нет ! Не то, бабушка.

– Тише, дорогая. Успокойся. Ты ухудшишь свое состояние.

Бабушка едва смеет гладить меня по волосам. Я, должно быть, в ужасном состоянии. Мне трудно думать. Идеи путаются в моем сознании, смешиваясь с путаницей из-за шока. Я смутно различаю, как шевелятся бабушкины губы, но не слышу ни звука, потом черная пустота.