Текст книги "В море"
Автор книги: Висенте Бласко-Ибаньес
Жанр: Литература 20 века, Классика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Висенте Бласко-Ибаньес
Въ морѣ
Въ два часа ночи кто-то позвалъ у двери домика:
– Антоніо, Антоніо!
И Антоніо соскочилъ съ кровати. Это былъ его кумъ, товарищъ по рыбной ловлѣ, звавшій его, чтобы отправиться въ море.
Онъ мало спалъ эту ночь. Еще въ одиннадцать часовъ вечера онъ разговаривалъ со своей бѣдной женой Руфиной, которая безпокойно ворочалась въ кровати, разсуждая съ нимъ о дѣлахъ. Хуже они не могли идти! – Вотъ такъ лѣто! Въ предыдущее лѣто тунцы плавали по Средиземнему морю огромными стадами. У всѣхъ были деньги – Божіе благословеніе, – и тѣ, которые вели трезвый образъ жизни и дѣлали сбереженія, освободились отъ положенія простыхъ работниковъ, купивъ себѣ лодку для рыбной ловли за свой собственный счетъ.
Маленькій портъ былъ полонъ лодокъ. По ночамъ его занимала цѣлая флотилія, и лодки еле могли двигаться отъ недостатка мѣста; но съ увеличеніемъ числа лодокъ явился недостатокъ въ рыбѣ.
Сѣти вытаскивали только водоросли или мелкую рыбешку. Тунцы ходили въ этомъ году другимъ путемъ, и никому не удавалось поймать ни единой штуки.
Руфина была подавлена такимъ положеніемъ вещей. Дома не было денегъ. Они задолжали въ булочную и въ лавку и прижимистый сеньоръ Томасъ, дававшій всей деревнѣ деньги въ долгъ и распоряжавшійся въ ней, какъ хозяинъ, постоянно мучилъ ихъ угрозами на случай, если они не отдадутъ ему хотя бы части тѣхь пятидесяти дуро [1]1
Дуро – испанская монета (около 1 р. 80 к.).
[Закрыть] съ процентами, которые онъ ссудилъ имъ для окончанія красивой и быстроходной лодки, поглотившей всѣ ихъ сбереженія.
Во время одѣванія Антоніо разбудилъ сына, девятилѣтняго юнгу, который сопровождалъ его въ море и работалъ, какъ взрослый.
– Посмотримъ, будете-ли вы сегодня счастливѣе, – прошептала жена, лежа на кровати. – Вы найдете въ кухнѣ корзину въ. провизіей. Вчера мнѣ уже не повѣрили въ лавкѣ въ долгъ. О, Боже! Какая собачья судьба!
– Молчи, жена. Mope зло, но Господь Богъ поможетъ намъ. Какъ разъ вчера нѣсколько человѣкъ видѣли одного тунца, который плылъ одиноко, тяжелаго стараго тунца. Что, если мы поймаемъ его… Выручимъ no крайней мѣрѣ шестьдесятъ дуро.
Рыбакъ кончилъ одѣваться, думая объ этойтогромной рыбѣ, которая отдѣлилась отъ своего стада и возвращалась въ силу привычки въ тѣ же воды, что въ прошломъ году.
Антоньико уже стоялъ, готовый къ отъѣзду съ серьезнымъ и довольнымъ видомъ ребенка, зарабатывающаго хлѣбъ въ томъ возрастѣ, когда другіе играютъ. На плечѣ его была корзина съ провизіей, а въ одной рукѣ корзинка съ мелкой рыбешкой, лучшей приманкой для тунцовъ.
Отецъ съ сыномъ вышли изъ лачужки и направились по берегу къ набережной рыбаковъ. Кумъ ожидалъ ихъ въ лодкѣ, готовя парусъ.
Флотилія шевелилась въ темнотѣ, покачивая своимъ лѣсомъ мачтъ. По ней бѣгали черные силуэты экипажа. Тишина нарушалась ударами падающихъ на палубу снастей, скрипомъ блоковъ и веревокъ. Паруса развѣвались въ темнотѣ, словно огромныя простыни.
Деревушка подходила къ самому морю со своими прямыми улицами и бѣлыми домиками, гдѣ ютились лѣтомъ всѣ тѣ семьи, которыя пріѣзжали изъ глубины страны на морскія купанья. Около мола огромное зданіе сверкало ярко освѣщенными окнами, похожими на горящія печи, и бросало лучи свѣта на безпокойную воду.
Это было Казино. Антоніо взглянулъ на него съ ненавистью. Какъ долго не ложились спать эти люди! Они, навѣрно, проигрывали тамъ деньги. Имъ не приходилось вставать съ разсвѣтомъ, чтобы зарабатывать себѣ хлѣбъ.
– Поднимай, поднимай парусъ! А то многіе обгонятъ насъ.
Кумъ и Антоньико потянупи за веревки, и латинскій парусъ медленно поднялся, трепеща и склоняясь подъ вѣтромъ.
Лодка поплыла сперва тихо по спокойной поверхности залива; затѣмъ вода стала волноваться, и лодку начало качать. Они вышли изъ гавани въ открытое море.
Передъ ними разстилалась темная безграничная даль, гдѣ мерцали звѣзды, и по всѣмъ сторонамъ на черномъ морѣ виднѣлись все лодки и лодки, удалявшіяся, точно остроконечные призраки, скользя по волнамъ.
Кумъ глядѣлъ на горизонтъ.
– Антоніо, вѣтеръ мѣняется.
– Я уже вижу.
– Будетъ буря,
– Я знаю. Но пойдемъ въ море. Отойдемъ ото всѣхъ этихъ лодокъ, что идутъ вдоль берега.
И вмѣсто того, чтобы слѣдовать за другими, шедшими вдоль берега, лодка продолжала путь въ открытое море.
Разсвѣло. Красное, какъ сургучъ, солнце вырисовывало на морѣ огненный треугольникъ, и волны кипѣли, какъ бы отражая пожаръ.
Антоніо сидѣлъ на рулѣ, пріятель его – у мачты, а мальчикъ вглядывался въ море на носу лодки. Съ кормы и борта свисали концы веревокъ, таща приманку по водѣ. Время отъ времени они подергивались, и вытаскивалась рыба, которая вертѣлась и сверкала, словно живое олово. Но это были все мелкія рыбешки… пустячки.
Такъ прошло нѣсколько часовъ. Лодка все подвигалась впередъ, то ложась на волнахъ, то обнажая весь свой красный бортъ. Было жарко, и Антоньико спускался черезъ люкъ въ узкій трюмъ напиться изъ поставленной тамъ бочки съ водой.
Въ десять часовъ они потеряли землю изъ виду. Только съ кормы виднѣлись вдали паруса другихъ лодокъ, похожіе на крылья бѣлыхъ рыбъ.
– Но послушай, Антоніо! – воскликнулъ кумъ. – Мы въ Оранъ ѣдемъ, что-ли? Когда рыба не хочетъ являться, то все равно – что здѣсь, что дальше въ морѣ.
Антоніо повернулъ руль, и лодка взяла другое направленіе, но не въ сторону земли.
– Закусимъ теперь, – сказалъ онъ весело. – Кумъ, принеси корзину. Пусть приходитъ рыба, когда ей нравится.
На долю каждаго пришлось по огромному куску хлѣба и по сырой луковицѣ, раздавленной ударами кулака на борту лодки.
Дулъ сильный вѣтеръ, и лодку жестоко качало на высокихъ и глубокихъ волнахъ.
– Отецъ! – крикнулъ Антоньико съ носа лодки. – Большая рыба, очень большая, тунецъ.
Луковицы и хлѣбъ покатилсь съ кормы, и мужчины оба бросились къ борту.
Да, это былъ тунецъ, но огромный, брюхастый, сильный; его бархатная спинапочти высовывалась изъ воды. Это былъ можетъ быть тотъ одинокій тунецъ, о которомъ говорили рыбаки. Онъ мощно плылъ, но слегка подергивалъ своимъ сильнымъ хвостомъ, переходилъ съ одной стороны лодки на другую и такъ же быстро исчезалъ изъ виду, какъ снова появлялся въ одинъ мигъ.
Антоніо покраснѣлъ онъ волненія и поспѣшно бросилъ въ море снасть съ большимъ крючкомъ толщиною въ палецъ.
Вода заколыхалась сильнѣе, и лодка затрепетала, точно кто-то тянулъ ее съ колоссальной силой, удерживая и желая потопить ее. Палуба качалась, словно убѣгая изъ подъ ногъ людей, и мачта трещала подъ порывами надутаго паруса. Но вскорѣ препятствіе исчезло, и лодка, сдѣлавъ скачокъ, продолжала свой путь.
Веревка, прежде сильно натянутая, висѣла теперь слабо и безжизненно. Ее потянули, и на поверхности показался крючокъ, но сломанный пополамъ, несмотря на огромные размѣры.
Кумъ печально покачалъ головою.
– Антоніо, это животное сильнѣе насъ. Пусть уходитъ, и будемъ еще довольны, что оно сломало только крючокъ. Еще бы немного, и насъ не было бы въ живыхъ.
– Оставить его? – воскликнулъ тотъ, – Такое-то чудное животное? Да знаешь-ли ты, сколько оно стоитъ. Тутъ нечего раздумывать и бояться. Къ нему, къ нему!
И повернувъ лодку, онъ направился къ тому же мѣсту, гдѣ произошла встрѣча.
Онъ надѣлъ новый крючокъ, огромный крюкъ, на который нацѣпилъ нѣсколько рыбокъ и, схватилъ острый багоръ, не выпуская изъ рукъ руля. Славнымъ ударомъ онъ собирался угостить это глупое и сильное животное, какъ только оно подплыветъ близко!
Веревка съ крючкомъ висѣла съ кормы почти отвѣсно. Лодка снова затрепетала, но на этотъ разъ ужаснымъ образомъ. Тунецъ крѣпко зацѣпился и тащилъ солидный крюкъ, не пуская лодку и заставляя ее бѣшено танцовать на волнахъ.
Вода, казалось, кипѣла; на поверхности крутились въ безумномъ вихрѣ пѣна и пузыри, словно въ глубинѣ происходила борьба великановъ; вскорѣ лодка накренилась, точно схваченная чьей-то скрытой рукой, и вода наполовину залила палубу.
Этотъ толчокъ сбилъ людей съ ногъ. Антоніо выпустилъ руль и очутился почти въ водѣ. Но послышался трескъ, и лодка снова приняла прежнее почоженіе. Снасть лопнула, и въ этотъ самый моментъ тунецъ показался у самаго борта, почти на поверхности воды, вздымая своимъ мощнымъ хвостомъ огромные пѣнистые столбы.
– Ахъ, мошенникъ! Наконецъ-то онъ подплылъ близко!
И Антоніо съ бѣшенствомъ нанесъ ему, точно неумолимому врагу, нѣсколько ударовъ багромъ, всадивъ желѣзо въ скользкую кожу. Вода обагрилась кровью, и животное погрузилось въ красный водоворотъ.
Антоніо вздохнулъ наконецъ. Они во время избавились отъ него. Вся борьба продолжалась нѣсколько секундъ, но еще бы немного, и они пошли бы ко дну.
Онъ огдядѣлъ мокрую палубу и увидалъ уцепившагося за мачту кума, блѣднаго, но неизмѣнно спркойнаго.
– Я думалъ, что мы потонемъ, Антоніо. Я даже выкупался. Проклятое животное! Но хорошими ударами ты угостилъ его. Вотъ увидишь, онъ скоро всплыветъ.
– А гдѣ мальчикъ?
Отецъ спросилъ объ этомъ съ безпокойствомъ и колебаніемъ, какъ бы боясь отвѣта.
Мальчика не было на палубѣ. Антоніо ріустился въ люкъ, надѣясь найти его въ трюмѣ. Ему пришлось погрузиться въ воду по поясъ. Mope залило трюмъ. Но кто могь подумать объ этомъ? Онъ обыскалъ ощупью тѣсное и темное помѣщеніе, не найдя тамъ ничего кромѣ бочки съ водой и запасныхъ снастей, и вернулся на палубу, какъ помѣшанный.
– Мальчикъ, мальчикъ, мой Антоньико!
Кумъ печально пожалъ плечами. Вѣдь, они чуть не утонули. Какой-нибудь толчокъ, очевидно, ошеломилъ мальчика, и онъ пошелъ ко дну, какъ мѣшокъ. Но товарищъ только подумалъ объ этомъ про себя, и ничего не сказалъ.
Вдали, на томъ мѣстѣ, гдѣ лодка чуть не опрокинулась, качался на поверхности воды какой-то черный предметъ.
– Онъ тамъ.
И отецъ бросился въ воду и быстро поплылъ въ то время, какъ товарищъ возился съ парусомъ.
Оиъ плылъ и плылъ, но силы чуть не покинули его, когда онъ убѣдился въ томъ, что этотъ предметъ былъ весломъ съ его лодки.
Когда волны поднимали его высоко, онъ вытягивался, чтобы поглядѣть подальше. Всюду была вода. На морѣ оставались только онъ, приближавшаяся лодка и черный изгибъ, который всплылъ на поверхность, и страшно качался въ большомъ пятнѣ крови.
Тунецъ быдъ мертвъ. Антоніо это было безразлично. Жизнь его единственнаго сына, его Антоньико, была отдана взамѣнъ этого животнаго. Боже мой! Развѣ такъ зарабатываютъ люди хлѣбъ?
Онъ проплавалъ болѣе часа, воображая ежеминутно, что тѣло сына всплываетъ подъ его ногами и принимая тѣнь отъ волнъ за трупъ мальчика, качавшійся между двумя валами.
Онъ рѣшилъ остаться тутъ и умереть вмѣстѣ съ сыномъ. Куму пришлось схватить его и втащить въ лодку, какъ упрямаго ребенка.
– Что мы будемъ дѣлать, Антоніо?
Онъ не отвѣтилъ.
– Нужно покориться судьбѣ. Такова уже жизнь. Мальчикъ умеръ, гдѣ умерли всѣ наши родные, гдѣ умремъ и мы. Весь вопросъ во времени – раньше или позже. Но теперь за дѣло. Вспомнимъ, что мы – бѣдные люди.
И, сдѣлавъ изъ веревки двѣ скользящихъ петли, онъ овладѣлъ тѣломъ тунца и взялъ его на буксиръ, обагривъ кровью пѣну въ бороздѣ за кормой.
Вѣтеръ благопріятствовалъ имъ, но лодка вся была залита водою, плохо подвигалась впередъ, и оба рыбака, бывшіе прежде всего моряками, забыли катастрофу и наклонились надъ трюмомъ съ черпаками въ рукахъ, выбрасывая наружу морскую воду.
Такъ прошло нѣсколько часовъ. Эта тяжелая работа притупила умъ Антоніо, мѣшая ему думать. Но изъ глазъ его, не переставая лились слезы, которыя смѣшивались съ водою въ трюмѣ и падали въ море на могилу сына.
Облегченная лодка поплыла съ большею скоростью.
Вдали виднѣлся маленькій портъ съ массами бѣлыхъ домиковъ, позолоченныхъ вечернимъ солнцемь.
Видъ земли пробудилъ въ Антоніо уснувшее горе и отчаяніе.
– Что скажетъ жена? Что скажетъ моя Руфина? – стоналъ несчастный.
И онъ дрожалъ, какъ всѣ энергичные и смѣлые люди, которые являются рабами семьи у домашняго очага.
До лодки доносился, лаская, ритмъ веселаго вальса. Вѣтеръ съ земли призѣтствовалъ лодку веселыми и живыми мелодіями. Это была музыка, игравшая въ аллеѣ передъ Казино. Подъ пальмами мелькали шелковые зонтики, соломенныя шляпки, свѣтлыя и нарядныя платья лѣтней публики.
Дѣти, разодѣтыя въ бѣлыя и розовыя платья, прыгали и бѣгали со своими игрушками или весело брались за руки и кружились, точно цвѣтныя колеса.
На молѣ толпились рыбаки. Ихъ глаза, привыкшіе къ безграничной дали моря, разглядѣли, что тащитъ на буксирѣ лодка. Но Антоніо глядѣлъ только наверхъ на скалы, гдѣ стояла на уступѣ высокая, сухая и смуглая женщина въ развѣвающемся отъ вѣтра платьѣ.
Они подплыли къ молу. Какъ привѣтствовали ихъ! Всѣмъ хотѣлось поглядѣть на огромное животное вблизи. Рыбаки бросали на него завистливые взгляды со своихъ лодокъ. Голыя дѣти цвѣта кирпича бросались въ воду, чтобы дотронуться до громаднаго хвоста.
Руфина протолкалась сквозь толпу и добралась до мужа, который выслушивалъ поздравленія друзей съ опущенной головой и тупымъ выраженіемъ лица.
– А мальчикъ? Гдѣ мальчикъ?
Бѣдняга еще ниже склонилъ голову и втянулъ ее въ плечи, какъ будто желая заставить ее исчезнуть, чтобы ничего не видѣть и не слышать.
– Но гдѣ же Антоньико?
И Руфина съ горящими глазами, точно собираясь поглотить мужа, схватила его за грудь и стала жестоко трясти этого громаднаго человѣка. Но она вскорѣ отпустила его и, поднявъ руки кверху, разразилась отчаяннымъ воемъ:
– О, Господи, онъ умеръ! Мой Антоньико утонулъ! Онъ въ морѣ!
– Да, жена, – медленно и съ трудомъ произнесъ мужъ, такъ какъ его душили слезы. – Мы очень несчастны, Мальчикъ умеръ. Онъ – тамъ, гдѣ его дѣдъ, гдѣ буду и я когда-нибудь. Mope кормитъ насъ, и море должно поглотить насъ. Что тутъ подѣлать? He всѣ рождаются, чтобы быть епископами.
Но жена не слышала его словъ. Она лежала на землѣ въ нервномъ припадкѣ и судорожно билась, обнажая при этомъ дряблое, загорѣлое тѣло рабочей скотины, хватая себя за волосы и царапая лицо.
– Мой сынъ! Мой Антоньико!
Къ ней подбѣжали сосѣдки изъ рыбацкаго квартала. Онѣ хорошо понимали ее; почти всѣ онѣ испытали это горе. Онѣ подняли ее, поддерживая своими сильными руками, и направились къ дому.
Нѣсколько рыбаковъ подали стаканъ вина Антоніо, не перестававшему плакать. А кумъ въ это время бойко торговался со скупщиками рыбы, желавшими пріобрѣсти великолѣпную штуку.
Вечерѣло. Вода слегка волновалась и отливала золотомъ.
По временамъ доносился, каждый разъ все слабѣе, отчаянный крикъ бѣдной, растрепанной и сумасшедшей женщины, которую товарки толкали домой.
– Антоньико! Сынъ мой!
А подъ пальмами продолжали мелькать нарядныя платья, счастливыя, улыбающіяся лица, цѣлый міръ, который не почувствовалъ, какъ несчастье прошло близко отъ него и не бросилъ ни единаго взгляда на эту драму. И звуки изящнаго, мѣрнаго, чарующаго вальса парили надъ водою, лаская своими волнами вѣчную красоту моря.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.