Текст книги "Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир"

Заметки об управлении блокчейном

VITALIK.CA

17 декабря 2017 года

В последнее время в управлении блокчейном наблюдается интересная тенденция: ончейн-голосование держателей монет обретает новую жизнь в качестве многоцелевого механизма принятия решений. Иногда такое голосование используют, чтобы выбрать суперноды, управляющие сетью (например, DPO в EOS, NEO, Lisk и других системах), а иногда – чтобы проголосовать за параметры протокола (например, лимит газа[41]41
  Максимум сетевой активности в пределах одного блока, коллективно устанавливаемый майнерами. Так пропускная способность системы балансируется за счет определяемых майнерами ресурсных затрат.


[Закрыть] в Ethereum) или за полноценное обновление протокола и его внедрение (например, Tezos). Во всех этих случаях процесс голосования автоматизирован – принципы изменения набора валидаторов или обновления правил протокола содержатся в самом протоколе, и все происходит автоматически после получения результатов голосования.

Сторонники ончейн-управления отмечают несколько его серьезных преимуществ. Во-первых, в отличие от крайне консервативной философии Bitcoin, оно способно быстро меняться и при необходимости технически совершенствоваться. Во-вторых, оно формирует открытую децентрализованную структуру и за счет этого избегает подводных камней неформального управления, которое считается либо слишком нестабильным и чреватым разрывом цепочек, либо рискующим стать де-факто централизованным – последняя мысль встречается в знаменитом эссе 1972 года «Тирания бесструктурности»[42]42
  В этом эссе Джо Фриман размышляет о неформальных иерархиях, возникших в якобы неиерархических феминистских «дискуссионных кружках». Ее анализ часто применяют к неформальным иерархиям, возникающим в онлайн-сообществах.


[Закрыть].

Процитируем документацию Tezos:

Все блокчейны предлагают финансовые стимулы для поддержания консенсуса в реестрах, и ни у одного нет надежного ончейн-механизма, который мог бы непрерывно совершенствовать правила управления и поощрять развитие протокола. В результате блокчейны первого поколения позволяют де-факто централизованным командам разработчиков или майнеров формулировать проектные решения.

И далее:

Да, но зачем упрощать [разрыв цепочки меньшинством]? Разрывы уничтожают сетевые эффекты.

В контексте выбора валидаторов положительная сторона ончейн-управления заключается также в том, что это создает условия, в которых сеть предъявляет высокие требования к вычислительной мощности валидаторов, избегая при этом рисков экономической централизации и других ловушек вроде тех, что появляются в публичных блокчейнах.

Пока ончейн-управление выглядит очень даже привлекательно… но в чем же может быть подвох?

ЧТО ТАКОЕ УПРАВЛЕНИЕ БЛОКЧЕЙНОМ?

Для начала нужно прояснить, что такое процесс «управления блокчейном». В общих чертах – есть две неформальные модели управления, которые я буду называть «функцией принятия решений» и «координацией». Функция принятия решений представляет управление как функцию f(x1, x2… xn) → y, где входные данные – это пожелания различных легитимных заинтересованных сторон (сенаторов, президента, владельцев собственности, акционеров, избирателей и так далее), а выходные данные – само решение.

Такой подход в первом приближении часто бывает полезен, но его эффективность неустойчива: люди быстро находят возможность безнаказанно обойти закон; сами правила не всегда подлежат однозначной трактовке, а порой случаются революции – и все это, по крайней мере иногда, бывает даже к лучшему. Кроме того, часто поведение даже внутри системы формируется стимулами, которые позволяют действовать за ее пределами – что, опять же, не всегда плохо.

Координационная модель, напротив, рассматривает управление как нечто существующее на разных уровнях. В реальном мире на нижнем уровне располагаются законы физики (оружие и бомбы, как сказал бы геополитический реалист). Относительно пространства блокчейна мы можем чуть больше абстрагироваться и отнести к первому уровню способность каждого человека запускать любое программное обеспечение от лица пользователя, майнера, заинтересованной стороны, валидатора или любого другого агента, возможного в протоколе блокчейна. Нижний слой – всегда решающий. Например, если все пользователи Bitcoin однажды проснутся и решат отредактировать исходный код своих клиентов, заменив его кодом клиента Ethereum, который видит балансы конкретного токен-контракта ERC20, то токен ERC20 станет биткойном. Руководящая сила нижнего уровня непоколебима, но высшие уровни могут влиять на действия, предпринимаемые на нижнем.

Второй (и чрезвычайно важный) уровень – это координационные институты. Координационный институт создает ориентиры для действий людей, чтобы лучше управлять их поведением. И в управлении блокчейном, и в реальной жизни есть множество ситуаций, когда, действуя определенным образом в одиночку, вы, скорее всего, ничего не добьетесь (если не хуже), зато, действуя сообща, все получат желаемый результат.

Абстрактная координационная игра. Намного выгоднее сделать тот же ход, что и все остальные

В подобных случаях вам выгодней идти, когда все остальные идут, и стоять, когда все стоят. Координационные институты – это что-то вроде красных и зеленых флажков, командующих «вперед» или «стоп» в устоявшейся культуре, где все следят за этими флажками и (обычно) делают то, что они говорят. Почему люди готовы прислушиваться к этим флажкам? Потому что к ним прислушиваются все остальные, а люди мотивированы поступать как все.

Византийский генерал[43]43
  Этот пример – ода задаче византийских генералов из теории игр: войска взяли Византию в кольцо и должны атаковать одновременно, чтобы победить. Если у них нет безопасных средств связи друг с другом, как им скоординировать одновременную атаку?


[Закрыть], направляющий свои войска вперед. Цель здесь – не только поднять дух солдат, но и убедить их, что другие солдаты тоже воспряли духом и готовы броситься в бой, поэтому им не придется идти на заведомое самоубийство, атакуя поодиночке

ВАЖНО ОТМЕТИТЬ: эта концепция координационных флажков охватывает всё, что мы подразумеваем под «управлением». В сценариях, где координационных игр (или, еще шире, игр с множественными равновесиями) не существует, концепция управления бессмысленна.

В реальном мире подобным флажком можно назвать приказ генерала, а простейший пример из мира блокчейна – механизм, который сообщает людям о том, происходит хардфорк или нет. Координационные институты могут быть крайне формальными или совсем неформальными, и часто они дают расплывчатые указания. В идеале флажки всегда должны быть либо красными, либо зелеными, но порой они бывают желтыми или даже голографическими, представляясь для одних участников зелеными, а для других – желтыми или красными. Иногда флажков может быть несколько, и они противоречат друг другу.

Таким образом, у нас сформировалось два вопроса к управлению:

▒ Что должно быть на первом уровне? То есть какие функции должны быть встроены в сам исходный протокол; как они влияют на возможность вносить в него формульные (то есть похожие на функции принятия решений) изменения и на уровень полномочий разных агентов совершать разные действия?

▒ Что должно быть на втором уровне? То есть на каких координационных институтах стоит фокусировать внимание людей?

РОЛЬ ГОЛОСОВАНИЯ МОНЕТАМИ

Ethereum также прибегал к голосованию монетами, в частности:

▒ ГОЛОСОВАНИЯ ПО ПРЕДЛОЖЕНИЯМ THE DAO: https://daostats.github.io/proposals.html

▒ ГОЛОСОВАНИЕ НА CARBONVOTE ПО THE DAO: http://v1.carbonvote.com/

▒ ГОЛОСОВАНИЕ НА CARBONVOTE ПО EIP 186/649/669: http://carbonvote.com/

Все это – примеры слабо связанного голосования монетами, то есть голосования монетами на втором уровне в качестве координационного института. В Ethereum нет примеров тесно связанного голосования монетами (то есть голосования монетами на первом уровне в качестве внутрипротокольной функции), хотя там есть пример тесно связанного голосования майнеров: право майнеров голосовать за лимит газа. Очевидно, что тесно связанное голосование и слабо связанное голосование конкурируют в пространстве механизмов управления, поэтому стоит проанализировать преимущества и недостатки каждого из них.

Эти подходы совершенно эквивалентны, если использовать их поодиночке и с нулевыми транзакционными издержками. Если слабо связанное голосование одобрит изменение X, то это послужит «зеленым флажком», побуждающим всех загрузить обновление, а взбунтовавшееся меньшинство сможет просто его не загружать. Если тесно связанное голосование одобрит изменение X, то все произойдет автоматически, а бунтующее меньшинство сможет установить хардфорк, отменяющий это изменение. Однако очевидно, что создание хардфорка бывает сопряжено с ненулевыми транзакционными издержками, и здесь начинаются серьезные различия.

Одно очень простое и важное различие заключается в том, что при тесно связанном голосовании блокчейн по умолчанию принимает решение большинства, а меньшинству придется очень постараться скоординировать хардфорк таким образом, чтобы сохранить текущие свойства блокчейна; в свою очередь, слабо связанное голосование – лишь инструмент координации, который поручает пользователям загрузить и запустить программное обеспечение, реализующее тот или иной форк. Но есть и множество других различий. Теперь давайте рассмотрим некоторые аргументы против голосования и разберемся, как каждый аргумент работает в голосовании первого и второго уровней.

НИЗКАЯ ЯВКА

Механизмы голосования монетами, где бы их ни пытались опробовать, критикуют за очень низкую явку участников. В голосовании на Carbonvote по поводу The DAO активность проявили всего 4,5 % пользователей.

Кроме того, средства распределяются очень неравномерно. Действие двух этих факторов лучше всего иллюстрирует изображение, созданное критиком форка The DAO.

EIP 186 на Carbonvote собрало голосов на ~2,7 миллиона ETH, а по предложениям The DAO проголосовало не более 10 %. И это – проблема не только Ethereum: даже в Bitshares, построенной вокруг идеи голосования, итоговое решение набрало всего 17 % голосов, а в Lisk – почти 30 %, хотя, как мы увидим позже, в этих системах есть и другие недостатки.

Отсюда следует два вывода. Во-первых, голосование вряд ли будет выглядеть легитимным, если оно отражает мнение лишь небольшого процента людей. Во-вторых, злоумышленник может повлиять на ход голосования, обладая даже малой долей всех монет. Эти проблемы характерны для любых голосований: и тесно связанных, и слабо связанных.

ТЕОРЕТИКО-ИГРОВЫЕ АТАКИ

Помимо «большого взлома», захватившего внимание всех СМИ, у The DAO были и другие, менее серьезные недостатки, связанные с теорией игр. Но это – только верхушка айсберга. Эти механизмы даже при идеальной до мельчайших деталей реализации имеют один большой недостаток: возможность отдельного избирателя повлиять на результат голосования слишком мала, чтобы обеспечить ему личный стимул проголосовать честно. А если доля пользователя в блокчейне невелика, его стимул проголосовать честно вдвойне ничтожен. Следовательно, даже маленькой взятки, распределенной между всеми участниками, может быть достаточно, чтобы повлиять на их решение, например, не одобрить предложение.

Здесь вы можете возразить и сказать, что люди – не злобные эгоисты, которые думают только о наживе; что не каждый за взятку в полдоллара проголосует за выделение Джошу Гарзе[44]44
  Генеральный директор криптомайнинговой компании GAW Miners Джош Гарза признал себя виновным в электронном мошенничестве и в 2018 году был приговорен к тюремному заключению за создание финансовой пирамиды.


[Закрыть] двадцати миллионов долларов, потому что его шансы на что-то повлиять ничтожны, и что с большей вероятностью люди откажутся совершать такой гнусный поступок. На это замечание можно ответить двояким образом.

Во-первых, некоторые способы получить «взятку» выглядят вполне честно. Например, биржа может предлагать проценты по депозитам (или, что еще сложнее разоблачить, на свои деньги создавать отличный интерфейс и функции), а оператор биржи использует эту огромную сумму депозитов, чтобы проголосовать в своих интересах. Биржам выгоден хаос, поэтому их стимулы явно не совпадают с интересами пользователей и держателей монет.

Во-вторых, и это особенно неприятно, людей, кажется, действительно влечет прибыль – по крайней мере, в качестве держателей криптотокенов, и они не видят ничего плохого или эгоистичного в получении одной-двух взяток. В качестве «экспоната А» рассмотрим ситуацию с Lisk, где пул делегатов, похоже, захватили две крупные «политические партии», которые в открытую подкупают держателей монет, а также требуют, чтобы каждый член партии голосовал за других.

Вот LiskElite, куда входят 55 делегатов (из 101).

А вот LiskGDT, куда входят 33 делегата.

Экспонат Б – Ark, где некоторые пользователи получают взятки.

Обратите внимание, что здесь есть ключевое различие между слабо связанными и тесно связанными голосованиями. В первом случае прямой или косвенный подкуп избирателей тоже возможен, но если сообщество согласится, что какое-то предложение или набор голосов – часть теоретико-игровой атаки, они смогут договориться коллективно его игнорировать. В некотором смысле это уже произошло – Carbonvote содержит черный список адресов, соответствующих адресам известных бирж, и их голоса не учитываются. При тесно связанном голосовании создать такого рода черный список на уровне протокола невозможно, поскольку согласование включения в черный список – само по себе решение по управлению блокчейном. Но поскольку черный список представляет собой инструмент голосования, который создается сообществом и лишь косвенно влияет на изменения протокола, сообщество может просто не принять инструменты голосования, содержащие некачественные черные списки.

Вышесказанное не означает, что тесно связанные голосования не устоят против подкупа. Вполне возможно, что многие из них устоят по одной простой причине: у всех этих проектов есть основатели или фонды с большими резервами токенов, полученных в результате премайнинга, которые действуют как крупные централизованные акторы. Они заинтересованы в успехе своих платформ, не склонны брать взятки и держат достаточно монет, чтобы противостоять большинству атак подкупом. Но хотя на ранних стадиях проекта такая модель централизованного доверия может быть полезной, в долгосрочной перспективе она явно нежизнеспособна.

НЕРЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТЬ

Еще один важный аргумент против голосований заключается в том, что не у всех пользователей есть монеты и интересы тех, у кого их нет, могут расходиться с интересами держателей монет, обладающих правом голоса. В случае чистых криптовалют вроде биткойна два сценария их использования – в качестве хранения («ходлить»)[45]45
  «Ходл» (Hodl) – особый термин в криптолексиконе, отображающий ситуацию, когда человек отчаянно пытается напечатать «hold», чтобы другие не продавали токены в момент падения их стоимости. Чаще всего этот боевой клич ассоциируется с трейдерами, ориентирующимися на цену. В культуре Ethereum есть соответствующий мем – «Бидл» («Buidl»), то есть призыв реагировать на неудачи путем создания лучших, более удобных инструментов.


[Закрыть] и средства обмена («купить кофе») – конфликтуют между собой, поскольку в первом случае гораздо важнее безопасность, а во втором – удобство. В случае Ethereum этот конфликт лишь усугубляется, поскольку многие используют платформу в целях, никак не связанных с валютой эфир (например, CryptoKitties) или даже просто с ценными цифровыми активами (например, ENS).

Кроме того, даже если держатели монет – единственный значимый класс пользователей (например, если представить себе криптовалюту, единственная цель которой – стать следующим цифровым золотом), остается проблема, связанная с тем, что при голосовании монетами голоса богатых держателей будут весомей остальных. В результате этого централизация владения активом приведет к беспрепятственной централизации принятия решений. Другими словами…

Эта критика в равной степени справедлива для слабо связанного и тесно связанного голосования; однако слабо связанное голосование более восприимчиво к компромиссам, которые смягчают недостаточный уровень репрезентативности, что мы обсудим немного позже.

ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ

Взглянем на реальный эксперимент с тесно связанным голосованием по лимиту газа, который мы сейчас проводим в Ethereum. Вот динамика лимита газа за последние два года.

График средних показателей лимита газа. Источник: Etherscan.io

Можно заметить, что кривая немного напоминает другой график, возможно, хорошо вам знакомый:

И тот и другой похожи на магические числа, которые создает и систематически пересматривает довольно централизованная группа людей, сидящих в одной комнате. Что происходит в первом случае? Чаще всего майнеры выбирают одобренный сообществом путь, который, как и в случае хардфорков, определяется социальным консенсусом (поддержка главных разработчиков, оценки на Reddit и прочее; в Ethereum вопрос лимита газа никогда не был настолько спорным, чтобы решать его серьезными мерами вроде голосования монетами).

Следовательно, не совсем ясно, может ли голосование быть действительно децентрализованным, если из-за недостатка технических знаний избиратели просто полагаются на слова одной доминирующей группы экспертов. Опять же, эта критика в равной степени актуальна и для тесно, и для слабо связанных голосований.

Максимальная ставка подоходного налога: 1913–2003

Апдейт. С момента написания этой статьи майнерам Ethereum, похоже, удалось увеличить лимит газа с 6,7 миллиона до 8 миллионов, даже не обсуждая это с главными разработчиками или с Ethereum Foundation. Так что надежда есть. Но для достижения цели потребуется много усилий, направленных на формирование сообщества и другую изнурительную нетехническую работу.

ЦИФРОВЫЕ КОНСТИТУЦИИ

Еще один способ борьбы с риском появления опасных и неконтролируемых алгоритмов управления – так называемые цифровые конституции, которые математически определяют желаемые свойства протокола и требуют, чтобы любые изменения кода сопровождались проверяемым компьютером доказательством того, что они удовлетворяют этим свойствам. На первый взгляд звучит неплохо, но и здесь, на мой взгляд, не помешает доля скепсиса.

В целом идея создавать нормы свойств протокола и использовать эти нормы в качестве координирующих флажков – замечательная. Так мы можем обозначить самые важные и ценные для нас свойства протокола и усложнить их изменение. Однако это именно тот способ, который подходит для слабо связанной формы (второй слой), но не для тесно связанной (первый слой).

Любую значимую норму трудно исчерпывающе сформулировать; этим отчасти сложна проблема ценности. Это верно даже для чего-то, казалось бы, совершенно недвусмысленного вроде лимита в 21 миллион монет[46]46
  Отсылка к общему количеству монет, которые система Bitcoin выпустит в соответствии с ее текущим дизайном.


[Закрыть]. Конечно, можно добавить строку кода assert total_supply <= 21000000 с комментарием «не удалять ни при каких обстоятельствах», но есть множество обходных путей. Например, кто-то может догадаться сделать софтфорк, который добавляет обязательную комиссию за транзакцию, пропорциональную стоимости монеты, умноженной на время с момента последней отправки монет, и это будет эквивалентно демереджу[47]47
  Демередж – это стоимость, связанная с владением или хранением валюты в течение определенного периода. Иногда его называют балансовой стоимостью денег. – Прим. ред.


[Закрыть], что, в свою очередь, эквивалентно дефляции. Также можно внедрить другую валюту под названием «бпткойн» с 21 миллионом новых единиц и добавить функцию, при которой майнер может перехватить отправленную биткойн-транзакцию и потребовать биткойн, взамен отдав получателю бпткойн. В таком случае биткойны и бпткойны быстро станут взаимозаменяемыми, увеличив «общее предложение» до 42 миллионов без изменений той строчки кода. Обеспечить соблюдение «более мягких» норм вроде невмешательства в состояние приложения еще труднее.

Мы хотим иметь возможность заявлять, что изменение протокола, нарушающее любую из этих гарантий, должно рассматриваться как незаконное – здесь нужен координационный орган, который будет размахивать красным флажком, – даже если оно будет одобрено голосованием. Также мы хотим иметь возможность заявлять, что изменение протокола, которое следует букве правил, но явно нарушает их дух, все равно следует рассматривать как незаконное. И лучший способ добиться этого – иметь правила на втором уровне, то есть в сознании членов сообщества, а не в коде протокола.

НАВСТРЕЧУ БАЛАНСУ

Однако я вовсе не хочу идти другим путем и утверждать, что голосования монетами или другие схемы, подобные голосованию внутри блокчейна, вообще не стоит применять в управлении. Главной альтернативой здесь кажется консенсус главных разработчиков, но и это, на мой взгляд, может представлять серьезную угрозу в тех случаях, когда режим отказа контролируют «интеллектуалы в башне из слоновой кости», которые больше заботятся об абстрактных философских вопросах и изящных технических решениях, чем о реальных повседневных проблемах вроде взаимодействия с пользователем и транзакционных сборов.

Как же решить эту дилемму? Для начала можем прислушаться к тому, что slatestarcodex[48]48
  Slate Star Codex – блог Скотта Александера, «психиатра с Западного побережья США». Блог весьма популярен в криптокультуре. Эссе «Размышления о Молохе» интерпретирует образ пожирающего детей древнего левантийского божества, изображенного в поэме Аллена Гинзберга «Вопль», как бога сбоя координации. В субкультуре Ethereum выражение «убийство Молоха» обозначает создание лучшей системы координации за счет общих стимулов.


[Закрыть] говорит в контексте традиционной политики:

Ошибка новичка: вы видите в какой-то системе проявления Молоха [то есть она захвачена несогласованными частными интересами] и говорите: «Хорошо, мы все исправим, установив над ней контроль другой системы. Эту другую систему мы будем контролировать, написав на ней ярко-красным маркером “НЕ СТАНОВИСЬ МОЛОХОМ”».

(«Порой капитализм приводит к плохим результатам. Давайте это исправим, установив над ним контроль правительства. Мы будем контролировать правительство, выбирая на высокие должности только добродетельных людей».)

Не утверждаю, что есть какая-то прекрасная альтернатива, но где-то будет адекватным неолиберальный подход: отыскать пару элегантных систем, которые будут оптимизироваться по разным критериям, примерно соответствующим представлениям о человеческом счастье; противопоставить их друг другу по принципу сдержек и противовесов в надежде, что они облажаются в разных местах, как в той модели швейцарского сыра[49]49
  Метафора, подразумевающая, что катастрофа (модель активно используется в авиации) происходит из-за совокупного нарушения нескольких слоев защиты. Если нарезать швейцарский сыр ломтиками, в каждом будут свои дырки – сбои в системе защиты. Сложенные вместе, ломтики перекрывают дырки друг друга, образуя более надежную систему защиты. – Прим. пер.


[Закрыть]; обеспечить людям свободу выходить из любой системы, если та станет невыносимой, а дальше пусть культурная эволюция делает свое дело.

Кажется, в управлении блокчейном это тоже самый подходящий путь. Я выступаю за подход «многофакторного консенсуса», при котором учитываются различные координирующие флажки, механизмы и группы и окончательное решение зависит от общего результата. К таким флажкам могут относиться:

▒ дорожная карта (то есть набор идей о направлениях развития проекта, озвученных на его ранних стадиях);

▒ консенсус между доминирующими основными командами разработчиков;

▒ голосование держателей монет;

▒ голосование пользователей с помощью системы голосования, устойчивой к атакам Сивиллы;

▒ установленные правила (например, невмешательство в приложения, лимит в 21 миллион монет).

На мой взгляд, голосование монетами за то или иное предложение может стать одним из нескольких координационных институтов. Это несовершенный и нерепрезентативный сигнал, но он устойчив к Сивиллам[50]50
  При атаке Сивиллы один пользователь может подорвать систему, выдавая себя за нескольких пользователей. Название отсылает к бестселлеру 1973 года «Сивилла», описывающему то, что тогда называлось «расстройством множественной личности».


[Закрыть] – если вы видите, что 10 миллионов ETH голосуют за данное предложение, вы не сможете отмахнуться от него со словами: «Да это просто наемные русские тролли с поддельными аккаунтами в социальных сетях». Также этот сигнал достаточно отрезан от основной команды разработчиков, чтобы при необходимости она могла провести проверку. Однако по описанным выше причинам такое голосование не должно быть единственным координационным институтом.

И в основе всего этого лежит ключевое отличие блокчейнов от традиционных систем, которое делает блокчейны такими интересными: «первый уровень» – то есть фундамент всей системы – требует, чтобы пользователи соглашались на любые изменения протокола, и при этом дает им свободу пригрозить форком, если кто-то попытается навязать враждебные, на их взгляд, изменения.

Тесно связанное голосование также допустимо в некоторых ограниченных контекстах – например, несмотря на недостатки, возможность майнеров голосовать за лимит газа неоднократно доказывала свою эффективность. Риск того, что майнеры попытаются злоупотребить своей властью, может быть ниже риска того, что какой-либо конкретный лимит газа или ограничение размера блока, жестко закодированные в протокол в самый первый день его существования, в конечном итоге приведут к серьезным проблемам. В этом случае позволять майнерам голосовать за лимит газа будет полезно. Однако «разрешение майнерам или валидаторам голосовать по нескольким конкретным параметрам, которые время от времени необходимо срочно изменить» очень далеко от предоставления им произвольного контроля над правилами протокола или позволения через голосование контролировать валидацию. И в теории, и на практике такие широкие полномочия управления внутри блокчейна могут иметь печальные последствия.