Текст книги "Страна, изгнавшая улыбку"

ГЛАВА 1

Темнело. Воришкин шел по стремительно пустеющим улицам города без малейшей надежды на будущее. А ведь как-то жить все же надо. Нельзя же просто лечь и помереть. Отчаявшись, он сорвал на столбе первое попавшееся объявление, и судьба направила его работать держальщиком-подавальщиком. Работа была простая, но как ему тогда казалось очень ответственная. На огромный склад ежедневно привозили тысячи ящиков и коробок. Среди них по рядам ходили писальщики, которые писали на приклеенных бумажках известные только им буквы и цифры. После того как ящик был подписан, его можно было загружать и отправлять дальше по маршруту. Загвоздка в том, что разные товары необходимо было подписывать разными цветами, коих было всего пять: красный, синий, черный, оранжевый, зеленый. Тут-то и наступало время держальщика-подавальщика, который шаг в шаг ходил за своим писальщиком и по команде быстро подавал нужный цвет.

– Это все очень важно, ведь, правда! Если перепутать цвет, то придется переклеивать бумажку, а это необоснованная трата казенного имущества! А еще страшнее, если никто не заметит ошибки в цветах. Ой, что тогда будет. – Хватался за голову Воришкин и с еще большей внимательностью вслушивался в слова своего писальщика.

– Крас… – Не успевал договорить тот, как Воришкин уже отработанным движением протягивал ему маркер. Но на этом фанатичный держальщик-подавальщик и не думал останавливаться.

– Работать над собой нужно всегда! Коли судьба послала мне такое предназначение, то стать я должен лучшим в данном деле. – Рассуждал Воришкин, часами отрабатывая во внерабочее время четкость движения руки, подносящей маркер. – Мой хват и высота подачи должны быть такими, чтобы писальщику было максимально удобно взять его и тут же начать работу. От таких мелочей и зависит успех! – Поток его мыслей был неумолим. Помимо личных убеждений была и еще одна вполне существенная мотивация работать хорошо. Звалась она шагальщик-проверяльщик. Шагальщики-проверяльщики также работали на этом складе. В их обязанности входило ходить (или шагать, отсюда и название) по складскому помещению и внимательно наблюдать за работой писальщика и держальщика-подавальщика. Если он замечал ошибку или плохое исполнение теми своих обязанностей, то делал соответствующие пометки и шел с докладом к начальству. Так и происходил рабочий процесс на складе. Три мужичка шаг в шаг друг за другом следовали от ящика к ящику. Один пишет, второй подает, третий контролирует. Писальщик получал за это восемь монеток в день, шагальщик-проверяльщик десять, а держальщик-подавальщик две, что было мягко сказать, очень мало для молодого парня. Но и эти крохи радовали Воришкина. Ведь это была его первая настоящая работа, в которой он оказался хорош. В один прекрасный день к нему в голову пришла, как тогда казалось, поистине гениальная идея. Подходя к ящикам, он внимательно вглядывался в надписи на них и определял нужный цвет до того, как это сделает писальщик.

– Зел… – Начинал было произносить писальщик, но в этот момент с удивлением замечал протянутый ему зеленый маркер. Ох, если бы существовали соревнования между лучшими держальщиками-подавальщиками, то Воришкин бы с высокой долей вероятности занял там первое место. Замечая удивленные взгляды, он расплывался в нескрываемой улыбке, а внутри переполнялся чувством гордости.

– Так смотрят на мастера. – Думал он. Однако снова суровая реальность не совсем соответствовала его ожиданиям.

Перенесемся на два этажа выше. Крепкий мужчина сидел за столом и с аппетитом поедал курицу. Вид его был вполне здоров, но покрытое легкой щетиной лицо выдавало усталость.

– Когда же починят чертову вентиляцию! – Даже на белой рубашке отчетливо проявились пятна выступившего пота. В кабинете было действительно жарко.

«Тук! Тук!» – Постучали в дверь.

– Эх, ну кого там принесло? Войдите! – Буркнул мужчина, и с сожалением отставив тарелку с недоеденной курицей, вытер платочком пот со лба. Дверь открылась.

– Господин Складовский, разрешите-с к вам. – Полными неловкости и ужимок движениями худой мужчина в очках подошел к столу.

– А, это шагальщик-проверяльщик. Что там у тебя? Кто плохо работает? – Порядок был всем известен. Одно замечание – предупреждение, два – выговор, три – увольнение.

– Ох, господин Складовский, сегодня все немного не так-с обстоит. Скорее наоборот-с. Кое-кто слишком хорошо работает-с. Подозрительно хорошо. – Наигранно хмыкнув, крысиная физиономия мужчины с недоверием осмотрелась по сторонам.

– Как это так, слишком хорошо? Уж восемь лет я тут работаю начальником этого склада. Всякое видел, признаюсь честно. Но чтобы приходил шагальщик-проверяльщик и говорил, что кто-то СЛИШКОМ ХОРОШО работает! Такое, признаюсь, впервые.

– У меня тоже-с, признаюсь.

– И кто это там у нас настолько отличился?

– Воришкин-с, держальщик-подавальщик. – С какой-то мерзкой и злобной ухмылкой произнес мужчина.

– Вот как. Хмм… Интересно. Знаете, я уже восемь лет работаю начальником этого склада и скажу вам следующее. Обычно хорошо работают в двух случаях. В первом хотят повышения зарплаты, во втором повышения в должности.

– Очень разумно-с. – Вторил в унисон шагальщик-проверяльщик. Всегда и во всем поддакивать начальству являлось одной из самых главных его обязанностей, пусть и неформальной.

– Скажите мне, мил господин, этот Воришкин проинформирован, что с должности держальщика-подавальщика не бывает карьерного роста?

– Проинформирован-с, уверен-с.

– Ладно. А до него доводили, что жалованье на должности держальщика-подавальщика две монеты в день и повышению не подлежит?

– Совершенно точно-с, доводили-с, господин-с. Я сам тому свидетель-с.

– Интересно. То есть ты хочешь сказать, что один из моих работников слишком хорошо работает, точно зная, что его никак за это не вознаградят?

– Да, господин, хочу-с.

– Слушай, но это ведь бессмысленно. Ерунда полнейшая. – В недоумении развел руками Складовский.

– Определенно так-с, господин. Чистейшая ерунда-с. – Отзеркалил сей жест шагальщик-проверяльщик.

– Ух, так… – Снова собрал платочком пот со лба, но в этот раз как-то нервозно. – Это не к добру. Позови-ка мне сюда этого Воришкина. Лично взгляну, что за фрукт такой.

– Сию секунду-с. – Кланяясь через каждый шаг, шагальщик-проверяльщик попятился из кабинета.

– Держальщик-подавальщик Воришкин, немедленно явиться в кабинет начальника! Внимание, держальщик-подавальщик Воришкин, немедленно явиться в кабинет начальника! – Раздалось рупором по всему складу.

– Мое время пришло… – Подумал Воришкин, отряхнулся от складской пыли и пошел… Он быстро добрался до кабинета, но все никак не решался войти. – А надо ли стучать? Если меня вызвали, значит ждут. Получается не надо. А вдруг надо. В армии всегда надо было… – Это был очень активный монолог. Воришкин жестикулировал, топал, спорил сам с собой.

– Это еще что за мать его?! Он больной? – Начальник наблюдал за всем происходящим у двери через камеру наблюдения и явно был шокирован таким поведением работника.

– «Тук! Тук! Тук» – Он решился.

– Войдите.

– Добрый день, господин Складовский. – Вошел Воришкин. В кабинете он вел себе вполне нормально, будто и не было этих странностей у двери минуту назад. Однако его глаза как-то неестественно светились восхищением и трепетом, будто он смотрел не на потного замотавшегося мужчину, а на самого бога. – Я услышал по рупору, что вы меня звали и вот пришел.

– Я вас не звал. Вас разыграли. – Начальник затеял психологическую игру. Это он любил. Слишком уж мало развлечений предоставлялось в рабочее время.

– Ох, правда? Это неприятно. Ну, тогда я пойду. – Взгляд потух и Воришкин опечаленный двинулся к двери.

– Стой! Я пошутил. Звал я тебя. – Ухмыльнулся Складовский.

– Ох. Ахах. А я поверил. – Воришкин двинулся было обратно к столу, но резко замер с задумчивым видом.

– Что такое? – Этот вид явно пугал Складовского.

– А быть может такое, что вы разыграли меня вновь? И все-таки не звали меня. Или же звали лишь, чтобы разыграть. Тогда мне стоит сейчас уйти, дабы не остаться в дураках. – Закончив эту короткую, и как ему тогда казалось сильную речь, Воришкин с гордым видом развернулся и вальяжно двинулся к выходу.

– А ну сядь немедленно! – Вскипел начальник.

– Ох… – Гордость и уверенность мигом сдулись рыком Складовского куда-то очень далеко. Воришкин побледнел и быстро занял указанное ему место.

– Хватит шуток, вижу тут с этим не все гладко. Я тебя звал. – Складовский с суровым видом нервозно отстукивал ручкой по столу какие-то ритмичные мотивы, одному лишь ему знакомые. – Приходил тут шагальщик– проверяльщик. По твою душу… Жаловался…

– Ох, как же так? Я ведь лучший держальщик-подавальщик! У меня не было проколов. Если уж я плохо работал, то всех остальных держальщиков-подавальщиков с этого склада надо уволить сейчас же! Они подают маркер в среднем за три-четыре секунды. Это непозволительно долго. Вся торговля мира стоит из-за этого! Я же подаю менее чем за секунду! Вот она скорость! Некоторые вообще цвета путают! Это преступная халатность… Да за такое их сажать… – Резко вскочил Воришкин. Его взгляд вскипел, а полный обиды голос стал гораздо выше и громче. Самое живое, на тот момент обитавшее в душе, было вероломно задето.

– Тихо! – Оборвал неожиданно возникшую эмоциональную полемику Складовский. Подействовало. Воришкин успокоился и кротко сел на место. – Господин Воришкин, никто не говорит, что вы плохо работаете.

– Правда? Но вы ж…

– Правда! Наоборот, вы слишком хорошо работаете.

– Правда? – Лицо Воришкина излучало щенячий восторг.

– О, да. Вы работаете настолько хорошо, что этого нельзя оставить без внимания. Но есть загвоздка-с… Тьфу! Чертов шагальщик-проверяльщик с крысиной мордой заразил меня своим этим ссссс… – Теперь уже настал черед Воришкина быть в недоумении. – Извините, это нервное… Так вот, мы все никак не можем понять вашу мотивацию. Скажите, господин Воришкин, вы, когда устраивались на работу, вам довели, что с должности держальщика-подавальщика никого не повышают?

– Да, довели. Три раза повторили.

– Отлично. А сообщили ли вам, что зарплату все держальщики-подавальщики получают две монеты в день и никогда им ее не повышают. Даже за отличную, выдающуюся работу. Вам это сообщили?

– Да, сообщили. Четыре раза повторили.

– Кхм, ладно. Давайте так… Скажите, господин Воришкин, зачем вы это делаете? Почему вы так сильно стараетесь работать хорошо? В этом же нет смысла.

– Мне просто нравится. Я хочу быть лучшим в этом деле. – Все еще не улавливал сути претензии парнишка.

– Лучшим? Но ведь нет в природе соревнований среди держальщиков-подавальщиков.

– Лучшим для себя, в своей голове… – Не шибко привычно, немного странно, но все же чертовски верно сформулировал Воришкин.

– Ох… – Складовский снова вытерся платочком. – Кажется, господин Воришкин, я вас понял. Вы идейный.

– Идейный? – Удивился тот, ведь его так ни разу не называли.

– Да, идейный. У вас есть идея, и вы ей следуете. При этом вам не важна награда и признание. Такие люди редкость в этом мире. И при этом невероятно ценны. – Складовский был прозорливым, опытным управленцем. Но здесь он ошибся. Воришкину более всего было важно получить награду и признание. Однако он абсолютно не знал, как этого достичь. И ничего лучше не придумал, как выкладываться по полной на любой должности. «Старайся и поднимешься» – говорил ему в ранние годы сосед-водитель. У каждого мальчика в детстве должен быть образец мужской модели поведения. В среде близкой Воришкину таковых было двое: алкоголик-отец и сосед-водитель. Выбор пал явно не в пользу отца. Вторым советом от соседа было «всегда угождай начальству». Эти два правила Воришкин запомнил на всю оставшуюся жизнь.

– Да, это похоже на меня. – Второе правило в действии.

– Великолепно. В связи с этим у меня есть предложение к вам, господин Воришкин. У меня был до недавнего времени подносильщик кофе. Работал исправно, претензий не было. Пока не запил… Стали у него трястись руки. Один раз пролил он кофе прямо мне на стол. Второй раз уронил и разбил кружку. А третий раз вообще уснул на рабочем месте и не услышал, как я его звал. Это уже безобразие полнейшее. А у нас порядок простой, вы знаете. Одно замечание – предупреждение, два – выговор, три – увольнение. Как вы понимаете, было как раз таки три. Видя вашу старательность в работе, и я даже сказал бы дотошность, хочу предложить вам должность подносильщика кофе!

– Мне? Подносильщика кофе? – Сразу тонна мыслей переполнила голову Воришкина. – А если не справлюсь? Это сложная работа. Всегда на виду у начальника.

– Да. Только представьте. Вы станете первым в истории нашего склада держальщиком-подавальщиком, которого повысили в должности. Вы войдете в историю!

– Я… В историю… – Складовский умело сыграл на самых тонких струнах его души.

– Да. Работа не на пыльном складе, а в довольно чистом помещении. Ну и зарплата не жалкие две монетки, а целых пять монет в день. В месяц это целых сто пятьдесят монет! А за год целых тысяча восемьсот двадцать пять! Это же целое состояние. – Складовскому легко было говорить, получая пятьдесят монет в день. Но как бы то ни было, это предложение удовлетворяло две главные амбиции Воришкина. Деньги и уважение.

– Это честь для меня, господин Складовский. Я буду лучшим подносильщиком кофе на вашей памяти!

– Меня это радует. Поздравляю с новой должностью. Сейчас можешь идти домой отдохнуть. А завтра утром, чтобы здесь как штык! – Складовский протянул руку, чем вызвал лютый восторг Воришкина.

– Пожать не слабо, как слюнтяй, но и не сильно. Чуть слабее, чем он, чтобы показать его превосходство. Да, вот так. – Активно размышлял Воришкин, пожимая руку начальнику.

Покинув душное складское здание, Воришкин вышел на улицу, где его тут же приятно обдало свежим ветерком. Он окинул взглядом людей, шныряющих по улице. Но в этот раз что-то было не так. Это был особый взгляд, взгляд победителя. Впервые в жизни его отметили, его повысили! Все тело переполняла какая-то неведомая доселе эйфория. С этого самого дня Воришкин полюбил это чувство, ставшее для него впоследствии настоящим наркотиком. Чувство успеха! Насладившись моментом, он двинулся вниз по улице. До дома было недалеко, все пара кварталов пути.

Жил Воришкин в рабочем общежитии, куда его заселили, как только он устроился на склад. В одной небольшой комнатке с ним проживали еще трое мужиков. С соседями ему повезло. Эта троица была из водителей-грузоперевозчиков. Они неделями находились в пути, потом возвращались, два-три дня пили, не просыхая, а затем снова на долгое время уходили в рейс. Так что, по сути, большую часть времени Воришкин жил в комнате один, что его несказанно радовало. Как обычно он потратил одну заработанную монету на ужин, а вторую спрятал в деревянную коробочку к остальным накоплениям. Саму же коробочку Воришкин прятал в полу, найдя под досками пустое пространство. Пора спать, ведь завтра новый день. Великий день…