Текст книги "Аптекарь сатаны"

Чорон действительно нашелся и через час уже блистал на столе у Блеймана. На его боках были выгравированы надпись «Дорогому Леониду Ильичу Брежневу в день 70-летия от Якутской АССР» и барельефный портрет вождя, а вокруг – бриллиантовая россыпь…

В час ночи Михаил позвонил начальнику:

– Юрий Владимирович, чорон у меня на столе!

– Ух ты! – заспанным голосом воскликнул руководитель. – А Лидия Петровна с вами? Ей сообщили?

– Пока нет, она ждет дома у телефона.

– Дай мне ее номер, я сам с ней поговорю!

Михаил продиктовал ему номер, вновь взял в руки драгоценный предмет и принялся изучать его через лупу.

– Олег, ты даже не представляешь, что мы с тобой сегодня проделали, – обратился он к Чижову, продолжая рассматривать музейный экспонат. – Это самое классическое из всех раскрытых когда-то нами преступлений. Так что, поздравляю тебя, не побоюсь этого слова, с великим раскрытием!

– Моей заслуги здесь мало, – счастливо откликнулся Чижов. – Это все ты провернул, а я так, на подхвате.

– Провернули вдвоем, даже и не думай отнекиваться, – строго проговорил Михаил, вертя чорон под лампой и любуясь переливами бриллиантов. – Одному мне было не осилить такую сложную комбинацию.

Вскоре позвонил начальник:

– Михаил, не регистрируй данный факт. Верни чорон Лидии Петровне и идите по домам. Молодцы, спасибо вам за раскрытие.

– То есть как?! – удивленно воскликнул Михаил. – Человек признается, сидит в камере!

– Он судимый?

– Нет, не судим.

– Тем более. Отпустите его и возьмите на учет.

– А что случилось, Юрий Владимирович? Почему не надо регистрировать этот факт?

– Понимаешь, Михаил, Лидия Петровна слезно просит, чтобы не предавали огласке факт кражи чорона. Она боится за свою подругу, которую она чуть не подставила под удар. Для нас все равно, одной кражей больше, одной меньше, а для них обеих это катастрофа. Так что, Михаил, делай, как я тебе говорю.

– Но если узнает прокуратура, это будет расценено как укрывательство!..

Укрывательство – это сокрытие преступления от учета. Многие сыщики грешили этим, но не от хорошей жизни. Палочная система в МВД СССР, когда во главу угла ставилась только раскрываемость преступлений, сломала не одну оперскую судьбу. Руководство требовало высоких показателей, а если их не было, то сыщики шли на всевозможные ухищрения. Было два основных вида сокрытия преступлений: через отказной материал и банальное укрытие от регистрации совершенного преступления.

Отказной материал, или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был настоящим литературным произведением. Чтобы не повесить лишнего «глухаря», сыщики включали в головах свои необузданные фантазии, иногда доводя их до совершенства.

Бесспорным маэстро в этом деле являлся сыщик Сахаров, старший группы по борьбе с кражами. Он начинал каждое утро с совещания со своими подчиненными, где обсуждал не раскрытие какой-нибудь кражи, а возможность отказа в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события или состава преступления.

Однажды в милицию обратилась гражданка Чумова по факту кражи кур-несушек. Она подозревала соседей-забулдыг, поскольку учуяла запах куриного бульона, доносившийся с их стороны. Сыщики нагрянули к соседям поздно вечером и обнаружили не распотрошенных, как ожидалось, куриц, а останки разделанного и съеденного пуделя, шкурка которого была прибита мелкими гвоздиками к двери веранды. Озадаченные оперативники вернулись в отдел, а наутро Сахаров на старинной печатной машинке немецкого производства «Olimpia» начал готовить отказной материал. Дело было осенью, Сахаров, любуясь уже пожелтевшими листьями березы за окном, начал свое творчество: «Такого-то числа в милицию обратилась гражданка Чумова по поводу пропажи у нее кур-несушек… Пропажа куриц совпала с перелетом диких гусей в теплые края… Поскольку курицы имеют обыкновение подражать своим диким собратьям, они, увидев в небе стаю гусей, могли перелететь через оградку и разбежаться…». А в конце постановления смелый и неожиданный вывод: «По факту пропажи куриц у гражданки Чумовой в возбуждении уголовного дела отказать в связи с отсутствием события преступления, поскольку те разлетелись при виде перелетных птиц». К материалам дела опер приобщил справку из охотинспекции о том, что как раз в это время наблюдается перелет диких гусей. Самое смешное в этой истории то, что прокурор утвердил данное постановление.

Через день в милицию пришла хозяйка пропавшего пуделя. Сыщики с превеликим для себя удовольствием зарегистрировали данный факт и готовый материал с вещественным доказательством в виде шкурки собачки отдали следователю для возбуждения уголовного дела.

И вот теперь начальник предлагал Михаилу второй вариант укрытия дела: не регистрировать этот факт в журнале учета заявлений о преступлении. Обычно подобным образом укрывали только безнадежные «глухари», но ни в коем случае не раскрытые преступления – они шли в счет поднятия общих показателей. Михаила покоробило, что раскрытое с таким блеском преступление не будет учтено, но делать нечего: он выполнил приказ. Ночью сыщики отвезли чорон Лидии Петровне, которая приняла похищенную вещь с дрожью в руках, выражая глубокую признательность своим благодетелям. А Лешего, промурыжив в камере до следующего утра, сыщики отпустили домой.

Так история с самым известным чороном не получила огласки. Никто, даже директор музея, не заподозрил, что стоял на краю грандиозного скандала. Однако этот уникальный подарок Брежнева явился отправной точкой в становлении страшного маньяка. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая жизнь Лешего, посади его тогда Блейман и Чижов на несколько лет в тюрьму? Может быть, он успокоился бы и стал обычным человеком. А может быть, он стал бы ужаснее и опаснее. Вот только страшнее того, что он сотворит в будущем, придумать сложно.

Часть 2. Крах «покорителя» Москвы и неожиданное обогащение его работника

1

Дела Грабовского в Москве сначала шли очень даже хорошо. Сан Саныч предложил ему руководить готовым работающим предприятием с многомиллионным оборотом.

Но, как известно, большие деньги портят человека, а тут руководимое Грабовским предприятие попало под приватизацию.

Он ничего лучше не придумал, кроме как взять в банке, контролируемом кавказской группировкой, крупную сумму денег в иностранной валюте под грабительские проценты в надежде повесить долг разваливающемуся предприятию. Естественно, он прогорел на этом деле, долг остался за ним. И теперь уже более полугода его постоянно денно и нощно сопровождали двое суровых бородатых мужчин, шефу которых Грабовский обещал «вытянуть» с какого-то проекта, якобы организованного самим Сан Санычем, крупные деньги и сполна за все расплатиться. Очевидно, эти обещания и спасали до поры до времени Грабовского от скорой расправы, фактически он находился в заложниках у своих грозных кредиторов. Грабовский даже дыхнуть лишний раз не мог без разрешения своих надзирателей. Все документы, которые он подписывал, будучи пока еще руководителем предприятия, сначала изучались сопровождавшими его бородачами и только потом уходили по инстанциям. Скорее всего, заимодавец не терял надежду, что Грабовский, имевший такого влиятельного покровителя в лице Сан Саныча, наконец-то «поднимет» деньги, и они разойдутся с миром.

Теперь жизнь Грабовского не стоила и ломаного гроша, кругом была пустота, от него отвернулись все, былые друзья, заискивающе глядевшие ему в глаза в надежде получить очередную подачку, испарились, словно их и не было. Так бесславно закончилась карьера одного из «покорителей» Москвы.

Однажды вечером, когда сопровождавшие его люди покинули квартиру, предупредив, чтобы к восьми утра он был готов выехать с ними в банк, Грабовский набрал по межгороду якутский номер.

– Здравствуй, Юлиан, это я, Василий.

– Василий Георгиевич, здравствуйте! Давно не звонили, где пропадали? – обрадованно воскликнул снабженец.

– Да все дела… Юлиан, как обстоят дела, как объекты? С налогами как?

– Все хорошо, Василий Георгиевич. Я коттедж привел в более-менее божеский вид, собираюсь переехать туда, тем более что собираюсь жениться.

– А кто избранница-то?

– А, одна знакомая… Василий Георгиевич, как у вас там дела? Когда меня подтянете в Москву?

– Да погоди, Юлиан, не до этого. Тут у меня образовались проблемы, пока их не решу, я не смогу тебя взять сюда. Через месяц-два либо сам приеду, либо отправлю доверенного человека в Якутск – надо продать кое-что из объектов, а коттедж – в первую очередь. Поэтому повремени с переездом туда. Надо бы продать и автобазу… Юлиан, сколько у нас там техники, я запамятовал?

– Тринадцать большегрузов, три «уазика», грейдер, бульдозер и по мелочи… Василий Георгиевич, вы что, серьезно хотите все продать? А как же я? Я уже договорился с одним компаньоном, он берет кредит, а я предоставляю нашу базу, технику, и мы полностью заваливаем Якутию куриными окорочками. Теперь здесь это самый прибыльный бизнес, я уже открыл свою фирму под этот проект.

– Окорочка… – горько усмехнулся в трубку Грабовский. – Мне бы твои проблемы… Короче, дело решенное, все распродаем.

– Как прикажете! – Леший сам не понял, как в ответ воскликнул с досадой и болью. – Два года трудов коту под хвост! Вдобавок, вы меня и с Москвой кидаете?

– Давай, Юлиан, в истерику не бросайся, жди от меня человека с доверенностью! – жестко осадил его патрон. – Все дела передашь ему!

Положив трубку, Грабовский задумался. Он тихонько потягивал французский марочный коньяк, запивая его давно остывшим кофе, и вспоминал то время, когда у него появился в работниках крепкий спортивный парень, который своей услужливостью и предупредительностью сразу пришелся ему по душе.

Такого ценного работника в виде Лешего Грабовскому рекомендовали в самом Верховном суде. Его председатель Карташов, добрый седой старик, однажды позвонил Грабовскому, чем очень удивил его, и тихим голосом походатайствовал:

– Тут у меня есть один парень, мать его работает у нас уборщицей, хорошая женщина. Они очень нуждаются, живут бедно, поэтому прошу парня взять на какую-нибудь работу.

– Конечно, какие могут быть разговоры! – воскликнул Грабовский, моментально прокручивая в голове варианты от возможной выгоды в случае обращения к представителям судебной власти. – Как мне его найти? У меня как раз освободилось место снабженца.

– А он стоит рядом, – обрадованно ответил председатель. – Работа снабженца ему подходит, достает все, что просишь.

– Ну тем более, пусть приходит.

С этого дня Леший стал если не правой, то точно левой рукой Грабовского.

Он каждое утро встречал Грабовского возле базы и бойко приветствовал, прикладывая руку к пустой голове:

– Здравия желаю, Василий Георгиевич! Какие сегодня будут указания, шеф?

– Звонил Сергей Захарович, тот, из правительства. Он увидел камин, который мы соорудили его коллеге Тихону Ивановичу, и загорелся желанием иметь такой же у себя на даче. Так что позвони и съезди к нему, сними замеры, – давал указания Грабовский.

– Есть! Разрешите сейчас же выехать, шеф? – бойко отвечал работник.

– Давай! Кстати, Юлиан, сколько мы всего каминов соорудили членам правительства?

– Семь!

– Не забывай про них, эти люди нам обязаны и когда-нибудь помогут, если возникнут проблемы.

– Я никогда ничего не забываю! – отрапортовал работник со зловещей ухмылкой.

Позже все эти дачи правительственных работников в зимнее время загадочным образом сгорели. Как всегда, грешили на бродяг. Если бы эти чиновники каким-то чудом собрались однажды за одним столом и повспоминали, что предшествовало поджогу их собственности, для всех них это было бы постыдным для себя откровением. А так, ничем не связанные между собой отдельные факты уничтожения личного имущества. Это всех устраивало.

Грабовский встал и прошелся по комнате. Первый раз за все время у него появилась смутная тревога насчет своего снабженца. Он почувствовал, что тот изменился, и явно не в лучшую для него сторону. Грабовский поймал себя на том, что подозревает работника в каких-то тайных замыслах, двурушничестве.

Пройдясь в волнении по комнате, он подошел к столу, налил себе полный бокал коньяка, залпом выпил и позвонил своему близкому другу Щукину.

Грабовский с Щукиным дружили с давних пор. В Якутске Щукин был его заместителем. Когда Сан Саныч позвал Грабовского в Москву, тот взял с собой друга, сделав его так же, как и в Якутске, заместителем по финансовым вопросам.

Щукин оказался дома.

– Сергей, привет.

– Привет, Георгич! Хорошие новости, деньги упали? – без особой надежды в голосе воскликнул заместитель.

– Да нет, насчет денег глухо. Слушай, Сергей, смотайся в Якутск, проведи ревизию моей недвижимости, а то этому Юлиану я что-то перестаю доверять.

– А что, есть основания?

– Да особо нет, но сердцем чую неладное. Съезди, посмотри и начни готовить все к продаже. Документы у Юлиана забери и больше не отдавай. А его используй как работника, пусть тебе помогает.

– Георгич, он мне сразу не понравился, – высказал свои сомнения Щукин. – Когда он там, в Якутске, пришел к нам работать, душа моя его не приняла: вроде, хороший работник, пробивной, выполняет любую работу, но что-то в нем есть нехорошее, отталкивающее. Не знаю, что именно, не могу объяснить словами.

– Давай езжай в Якутск, разберись. А потом мы его выгоним, как собаку! Вздумал еще повышать на меня голос!

– Хорошо, ближайшим рейсом вылетаю.

– Перед вылетом оповести меня, я предупрежу Юлиана, чтобы он встретил тебя.

– Добро.

2

После разговора с шефом Леший в бешенстве бросил телефон в угол. На шум прибежала подруга, которая смотрела по телевизору популярную мыльную оперу.

– Юлик, что случилось?

– Да этот п******т хочет нас вытурить отсюда! – Леший рукой обвел обстановку коттеджа. – Использовал, как г****н, и хочет выкинуть!

– Кто?! – удивленно-испуганно задала вопрос подруга.

– Кто, кто?! Конь в пальто! Хозяин этого коттеджа, я про него тебе рассказывал!

– Как его там, Гробов, что ли?.. – неуверенно спросила подруга.

– Не Гробов, а Грабовский!.. А насчет Гробова ты сказала в точку! Организую-ка я ему деревянный бушлат, пусть в гробу лежит, а не коттедж ему! – Леший показал в сторону воображаемого шефа кукиш.

Теперь брошенные в пылу гнева слова не выходили у него из головы, превращаясь в маниакальную идею расправиться со своим господином. Но как это сделать?

«Если он приедет сюда – а он приедет сюда обязательно, чтобы продать имущество, – надо его прикончить. Эх, ружье бы сейчас достать! А может быть, его отравить? Чем? Крысиным ядом или угарным газом? Утопить? Нет, утопить не получится, лучше отравить ядом или газом, чтобы милиция не дозналась! Как это сделать? Надо бы хорошо изучить эту тему…»

Леший от природы был наделен острым умом, смекалкой, упорством доводить начатое дело до логического конца. Но эти, бесспорно, положительные для любого человека качества в душе у Лешего трансформировались в силу, способную созидать только зло. Он люто ненавидел окружающих людей, с презрением относился ко всем, кто стоял ниже него по статусу, с подобострастием кланялся людям высокого положения, чтобы потом возненавидеть и их. Он являлся чистой воды мизантропом в самой извращенной форме. Причинять боль человеку для него было счастьем. Однажды он, увидев, как монтер, отключив электричество, работает с оголенными проводами, вышел на улицу и с злодейской ухмылкой включил рубильник. Крики монтера от боли услаждали его уши.

В детстве, живя на рабочей окраине, он связался с компанией подростков, руководил которой великовозрастный верзила, отбывавший срок в колонии за совращение малолетних. Сначала Лешему казалось, что справедливее и честнее человека, чем их главарь, нет никого на свете. Тот учил мальчишек с одного удара об стену убивать кошек или вешать на сук собачонок и наблюдать за их смертельными судорогами. Но однажды верзила допустил косяк: присвоил себе общие деньги, отобранные у бродяг возле магазинов, и подростки, посоветовавшись, избили своего главаря до полусмерти. С того времени Леший уже не возводил себе кумира. Кумир у него был только один – это он сам.

Через три дня позвонил Грабовский и сообщил Лешему, что в Якутск вылетает Щукин и что Леший должен его встретить, передать ему все дела и помочь по хозяйству. Еле сдерживая себя от ярости, Леший дослушал наставления шефа и бросил трубку.

– Глаша, подойди сюда, – крикнул он своей подруге, которая, по обыкновению, сидела у телевизора.

Когда подруга подошла к Лешему, тот с бледным лицом спросил ее:

– Нужен клофелин. Сможем достать?

– А зачем?

– Нужен. Есть выходы на медиков?

– Так Даша же работает в аптеке. У нее попрошу… Зачем он тебе? – повторила она вопрос.

– Слушай, Глаша, завтра прилетает человек из Москвы, Щукин его фамилия, работает заместителем у Грабовского. Он хочет нас пустить по миру, этого допустить нельзя.

– А как? – разинула рот подруга.

– Послушай меня внимательно, – Леший подтянул к себе подругу за плечи и стал с жаром громко шептать на ухо. – Я приглашу его на ужин. Во время застолья я позову его на улицу, якобы показать хозяйство. В это время ты должна подлить в коньяк клофелин. Поэтому желательно достать клофелин в ампулах. А если не достанешь в ампулах, то хорошо раствори порошок в воде.

– Хорошо. А дальше?

– А дальше мое дело, тебя это не касается.

Вечером Глаша достала клофелин в ампулах, и Леший стал готовиться к встрече гостя. Он купил и замариновал кусок свежей свинины, приобрел две бутылки коньяка и всевозможные деликатесы в фирменном магазине, проверил свою «Волгу», на которой не ездил уже несколько дней, загнал ее в гараж.

В эту ночь Леший не спал. Он достал все документы на имущество Грабовского, включающее в себя двухэтажный коттедж с огромным земельным участком, надворными хозяйственными постройками и производственным помещением, большую автобазу с парком грузовой и прочей техники, сауну. Внимательно изучив содержание документов, он тщательно упаковал их в целлофановый мешок и спрятал в подполье.

Лежа в постели с открытыми глазами, Леший думал: «Надо все переписать на себя. Во время такого бардака должно получиться. Напрячь все усилия и сделать это – подделать подпись Грабовского о продаже всего имущества мне. Пока он очухается в своей Москве, все его богатство будет в моем владении. А потом пусть судится, суд всегда будет на моей стороне. Мамочка не оставит Сыночка в беде…»

Он вспомнил, как познакомился с Эльвирой Модестовной Бедовой, которую он так любовно называл Мамочкой. Это было примерно год назад. Леший занес председателю суда молока и сливок, которые он достал в соседнем селе. В кабинете у председателя сидела моложавая женщина старше сорока пяти лет. Увидев Лешего с гостинцем, старик обрадованно воскликнул:

– О-о-о, Юлиан, заходи! Ко мне пришла моя ученица Эльвира, была судьей, а теперь работник министерства юстиции. Познакомьтесь!

Леший подошел к женщине и протянул руку:

– Юлиан. Я много слышал о вас, когда вы работали судьей. Отзывы только положительные!

– Спасибо! Стараемся, работаем…

– Вот Эльвира Модестовна одинокая женщина, ей требуется помощь по домашнему хозяйству, – продолжил председатель. – Помоги ей по даче.

– А что надо сделать? – с улыбкой на лице осведомился у женщины Леший. – Песок, щебень, кирпичи? Все есть!

– Ой, зачем мне столько? – ответила женщина, радуясь, что судьба свела ее с этим молодым спортивным парнем. – В первую очередь сделать бы печку.

– Зачем печку? Я лучше вам сделаю отличный камин!

– Как камин? А печку куда?

– Я разберу печку, а на ее место поставлю камин. Вы же все равно там не живете зимой?

– Нет, только летом.

– Тем более, тогда камин подойдет.

– А во сколько это мне обойдется? Сколько денег готовить?

– Какие могут быть деньги? Для хороших людей бесплатно!

– Ой, спасибо, Юличка!

Позже дача Бедовой сгорела при невыясненных обстоятельствах. Но сейчас она и Леший сплелись в едином экстазе, упиваясь вседозволенностью и безнаказанностью, творя зло и беззаконие. По сути, называя Бедову Мамочкой, Леший был недалек от истины: именно она «родила» и выпестовала этого злодея.

3

Щукин прилетел рано утром. Леший встретил его в аэропорту и отвез в гостиницу. Когда гость устроился в номере, Леший обратился к нему:

– Сергей Харитонович, вы сейчас отдохните, а вечерочком приглашаю на шашлыки. Заодно посмотрим хозяйство шефа.

– Да, да, обязательно посмотрим, – закивал Щукин. – Найди мне все документы, с завтрашнего дня начнем готовить коттедж к продаже. Автобазу пока оставим в покое, но мне туда тоже нужно будет съездить и посмотреть.

«Деревянный бушлат тебе, а не документы!» – выругался про себя Леший и с хитрой улыбкой повторил:

– Вечером на шашлыки!

По меркам Якутска на столе у Лешего была царская еда. Кроме сочных шашлыков, на столе красовались две бутылки приличного коньяка, консервированная печень трески, говяжий печеночный паштет, доставляемый в фирменный магазин в больших упаковках из толстой фольги прямо из Франции, и всевозможная приятная на вкус мелочь.

Гость, зная, что Леший никогда не притрагивался к спиртному, поднял рюмку:

– Ну, с приездом! – коротко произнес он первый тост.

Затем последовал второй, третий, четвертый… Глаша с очаровательной улыбкой подливала в рюмку коньяк, подкладывала вареную картошку к шашлыкам.

– Поешьте, Сергей Харитонович, в дороге проголодались, наверное.

Заметно опьянев, Щукин, к радости Лешего, сам предложил осмотреть хозяйство Грабовского. Когда Леший с гостем вышли на улицу, Глаша надломила головку ампулы с клофелином и вылила содержимое в рюмку Щукина. Через полчаса мужчины вернулись за стол. Глаша незаметно подмигнула Лешему, тот в ответ коротко кивнул головой.

Щукин взял рюмку и произнес тост:

– Юлиан, тебе «пятерка» за то, как ты содержишь хозяйство в отсутствие Василия Георгиевича – все чистенько, прибрано, ухожено. Шеф любит порядок, он знал, кого взять себе в снабженцы. Если бы мы с шефом не уехали в Москву, тут бы развернулись по полной! Но ничего, в Москве мы тоже не лыком шиты. Вот шеф расквитается с кредиторами, и тогда, Юлиан, мы тебя возьмем к себе. Москва большой город, там возможностей много. А пока надо готовить коттедж к продаже, с завтрашнего дня начнем…

– Давайте выпьем за это! – нервно перебил его Леший, поднимая чашку с чаем. – Долго говорим, картошечка остынет.

– Давай! – Щукин залпом опрокинул рюмку в рот, даже не почувствовав изменения вкуса коньяка.

Когда Щукин закусил хлебом, густо смазанным французским паштетом, Глаша быстро наполнила его рюмку новой порцией спиртного. Выпив еще две рюмки, Щукин заплетающимся языком проговорил:

– Юлиан, мне бы в гостиницу, немного перебрал, кажется…

– Сергей Харитонович, зачем же вы так торопитесь? Давайте сейчас выйдем на улицу, подышим свежим воздухом, покурим, а потом еще немного посидим, отдохнем.

– Да, покурим… – Щукин встал и пошатывающейся походкой направился к двери.

Леший, прежде чем покинуть стол, подмигнул Глаше и показал два пальца – мол, повторяем еще раз.

Оставшись одна, Глаша вылила содержимое еще одной ампулы в рюмку Щукина.

Когда Щукин возвращался к столу, Леший уже поддерживал его за руку. Отравленный смесью сильнодействующего средства с коньяком, он несвязно бормотал и мычал, не в силах произнести ни одного слова. Не церемонясь, Леший взял рюмку и, запрокинув голову гостя назад, опрокинул содержимое ему в рот.

Щукин немного посидел на стуле, а потом, покачнувшись, рухнул на пол.

– Готово! – с удовлетворением воскликнул Леший. – Глаша, помоги забросить его на плечо!

С Щукиным на плече Леший спустился с крыльца коттеджа и направился к гаражу. Бросив его на пол, Леший завел машину и, закрыв ворота гаража, удалился в дом. Через полчаса он вернулся в гараж, проветрил его, загрузил бездыханное тело гостя в багажник и выехал из усадьбы. Проехав по тракту двадцать с лишним километров, он спрятал труп в густых зарослях молодой лиственницы.

Через три дня позвонил Грабовский:

– Юлиан, позови к телефону Сергея. А то он что-то пропал, не звонит.

– Василий Георгиевич, он и ко мне не приходил. Я его три дня назад встретил в аэропорту, довез до гостиницы. Он обещал на второй день прийти ко мне в коттедж, велел подготовить документы, а сам так и не появился.

– Как?! – удивленно воскликнул Грабовский. – В гостиницу ездил?!

– Ездил. Там говорят, что он уже три дня не появляется в номере. Может, к какой-нибудь женщине нырнул. Всякая там старая любовь…

– Давай ищи его! Как найдется, пусть мне позвонит!

– Василий Георгиевич, вы бы сами приехали сюда, зачем поручаете важные дела постороннему человеку? – спросил Леший, пытаясь заманить своего шефа в смертельную ловушку.

– Сергей для меня не посторонний, запомни это! – крикнул в трубку Грабовский. – Если он не найдется в течение трех дней, приеду сам!

– Давайте приезжайте, встретим, как положено, – ухмыльнулся Леший, что не осталось незамеченным Грабовским.

– Что ты там ухмыляешься?! – вскипел он уже по-настоящему. – Жди, скоро приеду!

– Жду! – крикнул Леший и, положив трубку, процедил сквозь зубы: – И для тебя найдется деревянный бушлат!

Грабовский блефовал. Он не мог никуда выехать, документы у него отобрали, а его самого охраняли люди из могущественного клана, который мог с ним расправиться в любую минуту. Сам мошенник и пройдоха по натуре, Грабовский по своему опыту понял, что Леший его «кидает» и что пропажа его верного друга может быть связана с его ушлым снабженцем.

Больше Грабовский не звонил Лешему, а вскоре следы его затерялись в огромном мегаполисе.

Леший же времени зря не терял. Посоветовавшись с Мамочкой и набравшись юридических премудростей, он пустился во все тяжкие, чтобы завладеть имуществом своего прогоревшего в Москве шефа. Теперь ему нужны были деньги, чтобы подкупить должностных особ, связанных с оформлением права собственности. Как нельзя лучше для этой цели подходил Жора Геворкян, который недавно приходил к нему с предложением завалить Якутск окорочками. Не откладывая дело в долгий ящик, Леший сразу же решил позвонить ему:

– Жора, привет! Как дела?

– Здравствуй, дорогой! – обрадовался звонку будущий компаньон. – Все у меня хорошо, бегаю насчет кредита. Вроде бы наклевывается…

– А когда? – с нетерпением спросил его Леший. – Народ ждет окорочков!

– На днях. Тут ходили к председателю банка, он обещал уладить вопрос. Юлиан, наш договор остается в силе?

– Конечно! С моей стороны транспорт, база, холодильное оборудование, с твоей – двадцать процентов от выручки в мой карман. Правильно?

– Все правильно, Юлиан, у тебя все точно, как в аптеке! Как получу кредит, звякну.

– Я аптекарь по жизни и есть, люблю во всем точность и порядок, – рассмеялся Леший в ответ. – Жора, возьми меня с собой в банк, там вокруг ошиваются борсеточники и всякая шваль – украдут или отберут деньги. Я буду с тобой в качестве охраны.

– Юлиан, какие вопросы! Позвоню.

Через неделю Жора позвонил и сообщил, что завтра утром надо ехать за деньгами.

Когда заемщик с охраной в лице Лешего отъехал от банка с несколькими баулами наличных, последний предложил:

– Жора, это дело надо немного отметить. Поехали ко мне в коттедж, у меня хороший коньяк, закусочка. Глаша там все приготовила…

Позже Леший бесчувственного Жору отвез в арендуемый им гараж на его же «Жигулях», перетащил на водительское сиденье и оставил с включенным двигателем, не забыв замести веником следы вокруг машины. Деньги, соответственно, присвоил.

Через месяц Леший, благодаря Бедовой, держал в руках бумаги о том, что все хозяйство Грабовского переходит в его собственность. Так бедный снабженец в одночасье стал одним из самых богатых людей города. Для всех он стал добропорядочным предпринимателем и уважаемым меценатом. Теперь дружить с ним многочисленный чиновничий и всякий разный люд, охочий до дармовщины, считал за честь. Только забыли эти «государевы служащие» народную мудрость о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Бросив им подачку на рубль, Леший возвращал себе десять. А у тех, кто не возвращал, горели дома, взрывались гранаты, их постоянно преследовали другие напасти, они лишались жизней…

В своем офисе Леший большими буквами написал и повесил иезуитский плакат: «Если хочешь сделать человека счастливым, отбери у него все что есть. А потом верни половину». Причем последние два слова были зачеркнуты толстым красным фломастером, а выше виднелась их замена: «…ничего не возвращай».