Текст книги "Убить волка"

– Зеркало, молодой человек, наглядный пример честности. Что покажешь – то и увидишь. Никакого обмана. По крайней мере, с простыми зеркалами так, – в голосе звучали задорные нотки.

– Ну-ка, давай на твое шмотье глянем, – мужчина обращался к Павлу. Тот нехотя поднялся.

Мужик прошелся взглядом сверху вниз. Высокий, в меру плечистый, классический «ёжик» волос. Твердый, но открытый взгляд из-под сдвинутых бровей, руки расслабленно опущены вниз. Таких судьба не упускает из виду, явно не под бумажную работу характер заточен. В свое время мужчина навидался молодых парней. Вначале в штатском, а после и в одинаковой зеленой форме. Сперва сбоку от себя, чуть позже – в строе перед ним. Он упустил из виду тот момент, когда научился определять истинную ценность людей. Каждый является тем человеком, каким ощущает себя сам. Все остальное так, для прикрытия. Он убедился в этом уже здесь, на примере Оксаны. Бесхитростная девушка с чистой душой и добрым сердцем. Даже мысли у нее светлые, под стать волосам. Потому и нашли быстро общий язык, хоть по возрасту в дочки годится. Казалось бы, о чем говорить? Но как-то, спелись, сошлись характерами. Мужчина терпеть не мог вранье и двуличие, Ксана была в меру болтливой и забавной. Главное, что без чертиков в тихом омуте. А значит не важно, что парень перед ним порос щетиной, но не повзрослел мозгами. Не в нем дело, новое поколение живет иначе. Глаза честные, сам в меру упрямый (по подбородку видно), авось будет толк. То покажешь, сё расскажешь – делиться опытом мужчина умел. Вслух сказал другое:

– Штаны пойдут, джинсы долго не снашиваются, майка с байкой тоже оно себе. Ксана, как видишь, простирнуть успела. А вот куртёнку тут оставь, для здешнего климата она ни о чем. К тому же вон, – мужчина просунул руку через дырку. – Ты не смотри, что пока тепло. Я когда в первое время разведку на местности проводил шибко удивлялся. Вышел утром – теплынь, солнышко вовсю греет. Дай думаю прогуляюсь в лес, осмотрюсь немного кругом. Кое чего теплого из вещей захватил– вдруг ночевать вздумаю, ночью всяко разно холоднее. На всякий случай фляжку прихватил, как без этого. Дошел до лесу, пришлось тулуп накинуть. Солнце сквозь листву не греет совсем – так, пробивается только. Прошагал часа два, назад уже думал возвращаться. Все равно не знаю куда идти, да и зачем. И холодать как-то резко начало. Уже и шагать быстрей начал, а все равно мерзну. Тут деревья пожиже стали, посветлело вокруг. Я еще ходу наддал, выхожу из лесу – бело всё, аж глазам больно. Шаг ступил и в снег провалился. Откуда ему браться? На деревьях ни снежинки, а тут с неба хлопьями валит. Я даже на вкус попробовал, чтобы убедиться. Снег, самый обыкновенный. И этого снежного поля конца-края не видно. Прошел я метров двадцать, плюнул и завернул обратно домой. Я ж не полярник, чтоб в снегу по колено наяривать, хрен знает куда и непонятно зачем.

– Я не понял, кроме вас тут вообще никого нет? – с удивлением спросил Павел. В комнате повисла неприятная тишина. В углу окна долбилась о стекло одинокая муха, в тщетном усилии выбраться наружу. «Мда, что ни открою рот, так все замолкают. Хоть вообще ничего не спрашивай» – промелькнуло у парня в голове. Мужчина подошел к шкафу и опустился на четвереньки. Щека прижалась к полу, выдохнул, сдувая возле себя пыль.

– При мне здесь были люди, – раз никто не хотел отвечать, зеркало принялось за объяснения. – В доме где мы поселились, старик один жил. Дом на отшибе стоит, видать не особо привечал старик людей. Как и он впрочем, – зеркало показало отражение мужика, который в этот момент заглядывал под кровать, перед этим молча сдвинув парня в сторону. —В Анютином доме семья жила. Отец, мать, да две дочурки разных лет. Здесь мне больше нравилось, у них веселее было. Я считал, что в деревню финскую попал. Сильно они мне финнов напоминали, да и язык похож. От литературного отличается конечно, думал в диалекте дело. Я их язык немного выучить успел, хотя сейчас уже явно подзабыл, – последнее предложение прозвучало с сожалением.

Мужик оперся широкими ладонями о кровать и медленно разогнулся. Вытер руки о штаны, присел, пружины натужно скрипнули. Девушка копошилась возле стола, не поднимая головы. С каким-то отчаянным рвением пыталась завязать мешок, но объем вещей явно превышал размер меха. Паша шагнул в ее сторону намереваясь помочь, но твердая рука сжала его запястье. Парень перевел взгляд на лицо мужчины. Тот покачал головой из стороны в сторону и отпустил руку. Павел тихонько опустился на лавку. Анюта несколько раз встряхнула мех, внутри что-то негромко звякнуло. Перехватила свободный конец веревки, затянула узел. Осмотрела результат своей работы и с довольным видом вышла из комнаты.

– А потом все пропали, – зеркало будто очнулось ото сна. – Утром вышли по своим делам и с концами. Когда к обеду дверь ни разу не хлопнула я забеспокоился. Девчонки всегда были на подхвате. То унеси, это из дому захвати. А тут нет и нет никого. Заглянул к старику – там тоже пусто. Старик домой только спать приходил, утром уйдет и до вечера нет его. Мог и сутками не появляться. Но все равно тошно мне как-то стало, гаденько. Забрался в другой дом. Там тоже пусто. Еще пару домов, где зеркала были проверил – нигде никого нет. Ну и ладно думаю, хрен с вами. Отдохнул в деревенском покое, можно и дальше по миру погулять. В Мексике давно не был, а еще Японию я люблю. Появляюсь в Токио, концертный зал NHK на меня японочка моднявая глядится, глазками лыпает, улыбается. Я разомлел чутка, бац – нету японки. Опять здесь на стене висю. Со мной конечно случалось, что я перебраться в другое зеркало не мог. Сводила судьба с людьми, которые умудрялись такие подставы делать. Те много чего умели, это вам не финские деревенские жители. Я в Москву. Только Арбат через витрину увидел – и снова уже здесь. Тут я конечно рассердился и давай туда-сюда прыгать. Нигде дольше секунды не продержался. Подсмотреть вроде могу, а зайти в зеркало не получается. Замучился сил нет. Скоро и подсматривать сложнее стало. Будто кто-то блокирует, не дает отсюда вырваться. Теперь вот энергию накапливаю месяцами, тогда хоть что-то получается. Последние силы недавно истратил, когда этого патлатого сюда заманивали.

– Какого патлатого? – молодой человек машинально повернул голову в сторону говорившего, но естественно увидел свое отражение. Мужик откинулся на спинку кровати, вольготно закинув руки за голову. Послышался тихонький свист. Голос продолжил:

– Об этом тебе потом расскажут. С тех пор здесь и завис. Сдыхал со скуки, пока это чудовище в доме старика не объявилось. Не свисти – денег не будет, – свист тут же прервался.

– Мне и не надо. Деньги – брызги, – ответил мужчина, но больше насвистывать не стал.

– Так вот, вваливается это чудо в дом. Весь в синяках, глаза заплыли, давай еду по мискам искать. Я молчу, смотрю что дальше будет. Достал чугунок из печи, не удержал, тот ему на ногу и грохнулся. Что тут было! «Ах ты ж, бля…» и чья-то мать вдогонку. Я не удержался, заржал. Тот в сторону прыгнул, глазами зыркает, метлу схватил – хрясь надвое об колено. «Кто здесь?» – говорит. Я молчу, думаю пусть лучше успокоится. Знаю я вас русских, навидался. А он постоял-постоял, плюнул на пол, черенок в угол кинул. По дому походил, в кастрюли заглянул – там всё тухлое давно. Перерыскал весь дом, нашел дедов инструмент. Взял все и двинул во двор. А через час вернулся, а еще через полчаса жареную птицу уплетал жиром лицо мазюкая. А разговорились мы с ним потом, через пару дней. Я его специально не трогал, хоть и невмоготу было – скучно же одному. И то он пару дней думал, что крышей двинул и сам с собой в зеркале разговаривает, гы-гы. А что ты на полу искал?

– У тощего что-то из кармана выпало, когда раздевался. Я тогда внимания не обратил, а сейчас в вашем бедламе найти не могу, – мужчина поднялся и прошелся по комнате, поочередно заглядывая в каждый угол.

– В вашем? Ты в создании этого бедлама принимал самое активное участие, – встряла в разговор девушка. Наморщила лобик:

– Как мы этого паренька искать будем, если ты его не слышишь?

– Аскольд поможет. Идти готовы? – все поочередно откликнулись негромким «да». Самый неуверенный ответ получился у Паши. – Эх, ёк-макарёк, давненько я никуда не выбирался. Ну тогда посидим на дорожку и в путь.

Хрустнув крепкими суставами грузно опустился на лавку, привычно сложив на коленях руки.

Глава 2. Дорога, привал

– Я понимаю, дружок, что воняет, но нюхнуть разок-другой придется. Как мы без тебя нечистоплотного хозяина найдем?

Мужчина медленно подступал к псу, зажатые между указательным и большим пальцем темно-синие носки вяло болтались в такт движения широкого запястья. Обостренное обоняние и приближение источника аромата возымели логичный эффект, пес мотал головой из стороны в сторону, отбиваясь от чего-то невидимого и шаг за шагом отступал. Брови мужчины сошлись на переносице, глаза сузились, а подбородок подтянулся вверх, сведя губы в тонкую полоску. Уши пса виновато опустились вниз, зато ноздри зашевелились, лохматая лобастая башка нырнула в траву. Тело вытянулось в струнку, животное застыло, только передние лапы беспокойно топтались на месте, когти оставляли на песке едва различимые полосы. Язык беззаботно вывалился наружу, теперь дело за малым – лапы сами несут по невидимому для двуногих следу, незаметно для себя наращивая темп. Азарт погони не замедлить, инстинкты предков берут вверх, а уж для чего искать добычу, которую не будут убивать, не все ли равно?

– Вперед бойцы. Ну и бойчихи, – подмигнул мужик Оксане, девушка улыбнулась в ответ. Рука плавно прикрыла калитку, взгляд в окна покинутого жилища вызвал едва заметное чувство тоски и тонкое ощущение на уровне подсознания: то безотчетная женская интуиция давала о себе знать вкрадчивой, но настойчивой мыслью – вряд ли имеет смысл рассчитывать вернуться в ближайшее время. Поскорей отвернувшись Ксения неуверенно побрела по тропинке, радуясь тому, что мужчины размеренно идут впереди, рассуждая о насущных походных делах, а значит никто не увидит выражение тревоги, разом омрачившее лицо, которое буквально пару секунд назад светилось улыбкой.

Собака бежала далеко впереди.

– Как думаешь, он в сторону речку подался или через лес пошел?

– А я что доктор? Куда угодно мог пойти.

Девушка повела плечами, поправляя легкую котомку, тяжелые мешки мужчины расхватали будто те ничего не весили.

– А что, не доктор что ли? – передразнил мужик. —Кто меня по утрам лечит?

Павел молча разглядывал окрестности, не забывая смотреть под ноги. Интересная дорога, если ее можно так назвать: посередине гребень травы, справа-слева – вытоптанная земля. Видно было, что здесь давно никто не ходил, а уж тем более не ездил. Интересно, отчего вообще след? Колея же осталась, хоть трава с обочины год за годом сужала и без того узкую э-э-э… дорогу. Мужик мило беседовал с Оксаной в духе «дура, сам дурак». Павел постепенно привык к подобным разговорам, потому особо не вслушивался. Каждые несколько минут оставляли за спиной очередной деревянный домик, копию предыдущего.

Избушки имели крайне заброшенный вид. Глядя на них, хотелось съежиться, а голову втянуть в плечи. Где-то в груди набирало силу неприятное чувство. Не то чтобы тоска или грусть, скорее скорбная пустота, как будто не хватает чего-то внутри – взять взяли, а вернуть забыли. Пес неспешно бежал впереди, раньше нарезал круги вперед-назад, но похоже быстро понял, что подгоняй не подгоняй, результат один: в этой погоне темп задают ему, а не он. Теперь лишь иногда останавливался и поворачивал голову в сторону людей, а если забегал слишком далеко то садился и лениво чесал за ухом или вдруг одним прыжком одолевал метра полтора-два, остервенело клацая зубами в попытке выловить то ли каких-то насекомых, то ли грызунов.

– По дороге шел. Конечно, хрена ли ему буреломами ломиться. Интересно, куда дальше двинул, хорошо бы через поле. Может рогатых коняшек встретим.

– Да, давно я их не видела. До чего же ласковые и нежные создания, – мечтательно произнесла Ксения.

– Это вы про кого сейчас? – краем уха услышал что-то новое Павел. Не вовремя развязался шнурок, пришлось догонять и переспрашивать.

– Единороги. Божественные создания, чесс-слово. Смотришь на них – душа петь хочет. Может они и есть ангельские лошадки, кто их разберет. Хотя зачем ангелам верхом ездить, у них вроде крылья есть.

Брови мужчины сдвинулись вверх, образовав несколько складок, мужик несколько раз задумчиво провел по ним указательным пальцем, рука оторвалась ото лба в тот же момент, когда брови вернулись в исходное положение, придав лицу естественный вид.

– А какого они цвета?

– Белые наверно. Я не расист, но не могу представить негра с крыльями. Впрочем, бог тот еще шутник.

Мужик явно не понял вопроса. Или сделал вид, что не понял. Переспрашивать парень не стал, может повезет и скоро сам их увидит. Единорогов.

– Кто еще у вас тут обитает?

Говорилось на ходу легко. Привычный к бегу и спортивным нагрузкам он нисколько не запыхался, даже с тяжелым мешком на плечах. Надо отметить, самый тяжелый мешок мужчина выбрал себе, перед этим покачав на весу в здоровенных руках и тот, и другой одновременно. Итого Павлу достался который побольше, но легче. Парень хотел возразить, но мужик посмотрел на него до того, как Павел успел открыть рот, да так, что желание спорить сразу пропало.

– Всё как дома. Ну, почти всё. Птицы разные, на них обычно и охочусь. Зверье тоже не пуганное, бери-не хочу, хищников почти нет. Разок с волком пересекся, еле живым ушел.

Заметив интерес в глазах парня мужчина чуть наклонил голову:

– Тоже как наши, только челюсти помощнее будут. Глаза… —мужчина задумался, – а вот глаза не нашенские какие-то. Вот уж я каких только не видел, а тут…

Замолчал.

– Не хочу новой встречи, да и дай бог не будет – я только одного за рекой и видел. Брассом, поди-кась не умеют.

Крякнул собственной шутке, потом нагнулся, провел рукой по голенищу сапогу, стирая грязь, потом как будто опомнился, сорвал травинку, сунул в уголок рта и продолжил как ни в чем не бывало.

– Зверьки забавные водятся, я их вертяхами называю. Как белки, только головой могут крутить покруче нашей совы. Их если спугнешь, они не на дерево прыгают, а в траву быстро так – раз-раз, один хвост торчит. Через секунду и хвоста нет, только ямочка, а вокруг земля насыпана, как будто высверлил кто. Хотя может и сверлят, вон башка у них как ладно крутится. Пробовал ловить, хрен изловишь, больно шустрые. Да и толку, шкурка хоть и знатная, полоска серая, полоска черная, да мелкие сами чересчур. В общем решил дурью не маяться. Солдат без работы – преступник, все беды от водки и безделья. Иногда через баб.

Мужик скосил глаза в сторону Ксаны и хитро улыбнулся. Девушка промолчала.

– Вот Аскольд ловко их ловит, правда мохнатый?

Пес резко остановился, послышался странный звук. Павлу показалось, что рядом включили небольшого размера пылесос. Только через секунду до него дошло, что это собака раз за разом быстро втягивает ноздрями воздух одновременно поводя башкой из стороны в сторону. Люди замедлили шаг. Глухо и тихо зарычав, отчего у Павла пробежали мурашки по спине, пес двинулся в сторону одного из домов.

– Неужто наш красавец сам вернулся? Так вроде не слышу никого. Может устал с дороги и спит? Или он пока туда шел в этот дом заглянул? Зачем, видно же, что заброшен.

Мужчина перебирал варианты вслух, внимательно наблюдая за движениями пса. Животное дошло до калитки, повернула морду к людям. Верхняя губа то и дело дергалась, обнажая желтые клыки с пузырьками слюны. Пес чуть поднял голову (из-за размеров животного движение получилось едва заметным), посмотрел на мужчину, и как показалось парню успокоился: вытянулся на земле исподлобья поглядывая то на мужика, то на Ксению, умудряясь при этом обходить взглядом Павла, будто тот не стоял между ними. Мужчина наоборот нахмурился, остальные стоя стояли и молча молчали. Паша успел поймать мимолетный взгляд девушки, в котором явственно читался вопрос по поводу заминки, да и его собственный взгляд наверняка говорил о том же.

– Был здесь кто-то недавно, но на нашего бедолагу вроде не похож. Ксения, достань зеркальце, а ты, стеклянный, включайся в процесс.

Пробурчал под нос:

– Вот тебе и продолжение конкурсОв.

Через несколько минут на зеркальной поверхности смутно угадывалось чье-то лицо. Появилось не само, но являлось итогом совместных усилий мужчины, собаки и зеркала. Павел с интересом наблюдал за процессом и странным диалогом, слушая поочередно то «лоб выше, убирай морщины», то «куда нос картошкой делаешь» и соответствующими односложными вопросами зеркала «так?», «а так?», «похоже?», «пойдет?».

– Ну как-то так, точнее вряд ли получится. Явно не наш клиент, – задумчиво проговорил мужчина выпрямившись с корточек и пару раз нагнувшись взад-вперед.

Изучил результат, приблизив зеркало к лицу, отвел руку подальше через пару секунд зеркальце Оксане.

– Точно не он.

– Ну да, – теперь лицо в зеркале разглядывала Ксана. —Глаза у него злые, аж глядеть не хочется.

Павел посмотрел через плечо. Из зеркала как живые зыркнули зеленые глаза незнакомца. Сжатые губы, уголки опущены вниз, высокий лоб, тонкие полоски темных бровей. Все черты лица острые, чем-то напоминают хищную птицу. Павел быстро понял, чем вызвана ассоциация – единственной симпатичной деталью был греческий нос с горбинкой, который как-то не вписывался в общую картину. Но получается даже это деталь не пошла на пользу. Хотя в целом Паша не назвал бы человека ни уродом, ни красавцем, как говорится на любителя. Но взгляд действительно неприятный.

– Это Аскольдик его так видит?

Девушка посмотрела на собаку. Пес хоть и лежал с закрытыми глазами, но расплющил веки, впрочем мохнатую голову поднимать не стал, даже ушами не повел, всем своим видом давая понять «это ваши дела, свои я уже сделал».

. – Ну да видит. Только по запаху. Наш, говорит, прямо шел, а этот был здесь недавно. Откуда тут взялся и почему я не услышал… – проговорил мужчина задумчиво. Так и стоял, не окончив фразу, пока Ксана тихонько не тронула за локоть. Мужик едва заметно дернулся.

– Спасибо брат, славно потрудился, – мужчина присел и ласково потрепал по голове пса. —Меня вот только замучил, – с усилием потер виски и решительно поднялся на ноги.

– Айда в избу, братва, посмотрим чё ему здесь надо было. Как говорится, любопытство не порок, а источник знаний. Впрочем, чрезмерное любопытство часто становится причиной синяков, ссадин и прочих увечий конечностей, – добавил чуть тише и размерено, осторожно открывая дверь.

Мужчина стоял в дверном проеме. В ноздри шибанул спертый воздух, насквозь пропитанный пылью и запахами гнилых овощей. Сделав несколько шагов вперед, мужчина угрюмо осматривал покинутое людьми жилье. С корзины стоявшей на стульчике возле раковины взлетели десятки мух и с противным жужжанием стали кружиться в воздухе не желая улетать, но и не рискуя садиться обратно на тухлые плоды. Лавки, кухонный стол, грязная посуда в рукомойнике – всё покрывал толстый слой пыли. Ворох одежды валявшийся в углу слабо шевельнулся. Мужчина потянулся к нему, но потом медленно опустил руку, в ножнах блеснула полоска металла. Из-под наваленной кучи неспешно и лениво выползала змея.

– Стоять, – спокойно, но внятно откомандовал не оборачиваясь.

Шаги за спиной стихли, мужчина внутренне ухмыльнулся.

«Молодца парняга. Сказали стоять, так и стоит с поднятой ногой. Вот почему девок в армию не берут». Вслух продолжил:

– Отойдите от двери. В дом не входить.

«Вполне себе крупный экземпляр» подумал перехватывая поудобней рукоять. «Если не с мое, то с Пашино запястье точно будет».

Змея по-царски важно приподняла голову, раздвоенный язык аритмично скользил между верхними клыками. Сквозь напрочь грязное и пыльное стекло еле пробивались солнечные лучи, но даже в тусклом свете крупная чешуя отливала зеленью, невольно притягивая к себе внимание мужчины. Змея плавно высвобождало туловище из-под хлама, немигающие глаза не отрывались от жертвы.

Человек не двигался, неотрывно следя за грациозными движениями противника. И все равно едва заметил момент, когда змея атаковала. Рука с ножом взметнулась навстречу твари, тело вильнуло в сторону. Прошло меньше секунды, а обезглавленное змеюка корчилась в судорогах. Голова откатившись в сторону, валялась в углу комнаты. Мужчина целиком обошел дом, в остальных комнатах такой же бардак, но никого живого. Вытер найденной тряпкой нож, вернул обратно в ножны.

– Входите, – крикнул, повернувшись в сторону двери. Первым вошел Павел и сразу обнаружил причину задержки.

– Ого! – воскликнул, восхищаясь то ли экземпляром, то ли скоростью, с которой мужчина расправился с тварью. Посторонился, дал пройти девушке.

– Фу, как здесь воняет. Ты с чем тут возился? – Ксана не сразу разглядела обезглавленную гадину, а увидев, ойкнула и отскочила в сторону.

– Да вот, эт-самое, с ножичком поэксперементировал малёха. Зря точу что ли. Один-ноль в мою пользу, змейка проиграла.

Мужик открыто улыбнулся. Пес рычал за дверью, входить в дом явно не собирался.

– Ксана, ты посмотри по хате, может поймешь, зачем сюда заходили. Явно что-то искал, в соседней комнате бедлам полнейший. Я пока змеюку на кожу оприходую, в хозяйстве все сгодится.

Вышел за порог, но вскоре вернулся, будто что-то забыл. Взял в руку какую-то тряпку и поднял с пола змеиную голову.

– Ксюха, дай скляночку пустую, яд выдавлю. Вон какие крючья изо рта торчат.

Покопавшись немного в своем мешке девушка подала мужику пустой бутылёк, взгляд непроизвольно воткнулся в мертвые глаза. Захотелось отвернуться. Тихонько посвистывая мужчина скрылся за дверью. Девушка решительно прошла в соседнюю комнату, Павел, поколебавшись, последовал за ней.

– Это травника дом, – тихо начала разговор Оксана, будто говорила сама с собой. – Очень аккуратный человек. Каждая бутылочка на своем месте, на каждой баночке название латинскими. Не зря меня мамка в мединститут отправила, учись говорит, доча, учись, родная. Хоть здесь этот противный язык пригодился. Правда он в книжке еще и картинками пояснял, что как выглядит, что от чего лечит. Я эту книгу и забрала потом. Через пару дней за зельями вернулась и больше сюда не ходила. Неуютно мне здесь, может от того, что чужое себе забрала.

В подтверждение слов у девушки дернулись плечи. На секунду Паше захотелось обнять эту светловолосую женщину, но та уже сделала несколько шагов вглубь дома. Момент проявления заботы был явно упущен. «А Светка думает, что я пропал. А я вот здесь – живой, здоровый. И мать наверно места не находит» – невзначай промелькнула в голове сумбурная мысль.

– Павел, – негромко окликнул женский голос. Комната являла собой полнейший бардак. Посредине стоял развороченный сундук. Видно было, что кто-то основательно в нем порылся. Человек явно доставал все подряд, а затем раскидывая в стороны, в тщетных усилиях найти нужную вещь. На полу возле стен валялось битое стекло, а на самих стенах проступали пятна от засохших жидкостей.

– В этом сундуке я книгу нашла. В деревнях обычно в таких сундуках одежду нарядную хранят, – девушка смутилась и невольно опустила голову. Мужские серые штаны явно не радовали глаз. —А здесь баночки, да книга на самом дне. Только я все после себя на место сложила, – добавила поспешно, будто кто-то обвинял.

Скрипнула половица, по полу загрохотали сапоги. Мужчина дошел до комнаты, где стояли Паша с Аней, и прислонился к косяку, скрестив мощные руки на груди.

– Да уж, – восхитился мужик, оглядывая помещение, —знатно этот бродяга здесь пошманал. Ни стол, ни лавки не поленился перевернуть. Иконы и те со стен поскидал, ирод.

Там, где раньше был красный угол, на полу валялись образа. Павел шагнул в ту сторону и протянул руку к одной из них. Перевернул изображением к себе, ладошкой стер пыль. С небольшой дощечки покрытой лаком на него благодушно и миролюбиво взирал бородатый старец. Протер от пыли обратную сторону и повинуясь внезапному порыву бережно положил икону в карман.

– Видно не нашел, что искал. Иначе б не лютовал так со злобы, – мужчина потер двумя пальцами переносицу.

– Книгу он искал, потому и не нашел, – оглянулась на него Ксения.

– Какую книгу?

– Ту, которую ты перед отходом вспомнил. Это травника дом, я тебе не говорила? Книжицу эту я здесь, в сундуке нашла.

Казалось мужчину пропустил слова мимо ушей. По крайней мере ни лицо, ни интонация не выражали никакого интереса.

– Ну не нашел, так не нашел. Пойдемте дальше своего бедолагу нагонять, и так время потеряли.

И лишь выходя из дома, последним прикрывая за собой дверь, мужчина нахмурился и пробормотал, пока никто не слышал: «Этого черта нам еще здесь не хватало».

Мужчина шел впереди переговариваясь вслух с собакой. Выглядело глупо, казалось человек просто бормочет себе под нос. Час назад пес свернул с деревенской дороги, некоторое время шли полем. На горизонте смутно проглядывались очертания леса, который рос по мере того, как люди к нему приближались. А когда перестал расти, начал неспешно двигаться навстречу.

– Оксана, – тихонько окликнул женщину Павел. —Так за кем мы идем?

Девушка подняла голову и посмотрела вперед. Животное и человек беззаботно наслаждались обществом друг друга. То собака норовила хапнуть человека за ногу, то мужчина старался повалить пса на землю, пока тот чесался или принюхивался.

– Вот всегда так. Как чё объясни-поясни, так сразу Оксана. Зеркальце поможешь если что?

– А то как же, – раздался голос из наплечной котомки. —Скучно в последнее время с вами. Вот начал хокку сочинять. Танка пока не получается.

– Это он о чем? – тихонько спросил парень.

– О чем, о чем, – не сбавляя голоса и шага проворчала Ксения. – Умничает опять стеклянный, стихи японские сочиняет, они в Японии так называются. Зеркало много чего повидало, с ним и не такую чушь узнаешь.

– Я бы попросил, – обиженно прогундосила котомка.

Девушка оставила реплику без внимания. Тихонько вздохнула и заговорила:

– А идем мы, Паша, ни много ни мало, за твоим спасителем.

– Моим? – удивился парень. —Я думал мой спаситель сейчас рядом.

– Если бы, – улыбнулась шептунья. —Эх, с чего бы тут начать…

Нахмурила лоб и продолжила:

– В общем слушай. Сижу я дома, карты от безделья раскидываю, колоду в одном доме нашла. Когда одна – гадаю от безделья, пасьянсы раскладываю. Иногда в дурня режемся на щелбаны. Зеркальце, сколько я уже проиграла?

– Одна тысяча семьсот тридцать восемь, – сиюсекундно прозвучал ответ. Мужчина повернулся и добавил:

– Весь мозг из ушей высыпался, если б я твои карточные долги не списывал.

– Не садись с ним играть, – шепнула девушка Павлу. И добавила нарочито громко:

– Мухлюет, потому и списывает.

– Э-э-э, – обиженно протянул мужик. – Ну рази так можно о добрых людях? Могу – да, но не значит, что делаю. Ты играть не умеешь.

И добавил раздосадованно:

– Учишь вас, учишь…

– Ну все, затянул старую песню. Пусть будет по-твоему, доволен?

Павел остановился поправить мешок, взгляд невольно оценил простор. На горизонте поле почти сливалось с небом. Виной тому ярко-голубые цветы, растущие буквально на каждом шагу. Жалко не было ветра, который сумел бы добавить волн в это море цветов. Парень сорвал цветок, стебель оказался на удивление крепким. Да-а, при таком раскладе нужен тако-ой ветер, что ну ее нафиг такую красоту. Людей будет сдувать, особенно если в харю, а цветы даже не пошевелятся.

– Ты хоть слушаешь меня? – Оксана стояла рядом.

– Конечно, – Павел разжал руку, цветок упал на землю.

– Сижу я, короче, ничем не занята. Вваливается в дом мое чудище лесное. Ну ты понял, о ком я.

Павел кивнул. Чудище как раз остановилось почесать грудь.

– Мне сразу все понятно. Как всегда, с утра пораньше за опохмелом, счас уговаривать начнет. Лицо погаже сделала (чтоб понял, что не обломится сегодня) поворачиваюсь – мать честная! Через плечо тело кульком висит! Я конечно грешным делом подумала, что из местных кто-то объявился. На нашего наткнулся, да сцепились, не разобравшись в чем дело. Наш не рассчитал на пьяную голову и пришиб с дури. А сейчас ко мне припер то ли лечить, то ли тело прятать. Смотрю – точно, в кровище оба. Как тут зареву! Я крови с детства боюсь. Отец когда свиней бил, я с самого ранья к бабке на край деревни убегала, чтоб не видеть и не слышать даже. Иногда ночевала у нею, пока они там все закончат. Повзрослела уж когда, тогда меньше бояться стала. Даже не знаю, как в медицинском смогла бы учиться, если б боязнь не прошла. А тут оба в крови, шо в боевиках ваших. Конечно я реву, а что мне еще делать?!? Этот и сам орет – чтоб успокоилась, вроде как. Кто так женщин успокаивает?!?!? В общем положил он тебя на лавку, одежду стащил, меня за руку подволок. «Лечи, давай» – говорит. Я глазами лупаю, «куда лететь-то?». В себя пришла, рану промыла, мазью травника намазала, перевязала. Бабкини слова проговорила над тобой. Бабка у меня деревенской шептухой была, в детстве меня слова запоминать заставляла. Не зря талдычила, много раз потом выручали. Пока все делала, рану разглядела повнимательней. У тебя там селезенка задета была. Кажется… Я ж не доучилась все-таки, – обиженно сморщила губы девушка.

– Спасибо, – только и смог выдавить Павел. Сам подумал: «А мог и сдохнуть запросто». Шептунья продолжила, будто не расслышав слов благодарности:

– Ты дальше, дальше-то слушай. Сделала я, значит, все что смогла. А после на лавку села и давай снова реветь. Конан наш гладит меня, успокаивает. Зеркальце в мой дом переметнулось, толком разглядеть не может, вопросничает: «Чё там у вас?» да «Кто там у вас?». А я все никак успокоиться не могу. Понимаю, что все равно умрешь ты скоро. Еле как сквозь слезы рассказала, что думаю, все замолчали. Они молчат, я носам хлюпаю. Они дальше молчат, я дальше хлюпаю. Так вот хлюпали-молчали, мужик с горя пил в печали…

– Знатный стишок получается, – засмеялось из походного мешка зеркало. И продолжило. —А потом вдруг осерчали, и давай искать ответ. Как нам быть с такой бедою? Окропить живой водою? Отхлестать ли лебедою? Правда толку в этом нет, – из котомки раздались бурные аплодисменты. На их фоне какой-то мужчина кричал «Браво! Браво!». Через пару секунд все стихло, и обычный «зеркальный» голос продолжил:

– Не надо громких оваций, сам знаю, что талантлив безмерно. Талант штука такая, братцы: ни зарыть, ни прОпить. Хотя последнее многие пробуют осуществить.

– Перестань балагурить. Хотя зеркало правду говорит. Думали мы думали, из того что знаем-умеем, ничем тебе не поможем. Бугай наш вдруг радостно ожил: «К нему, мол, надо сходить».