Текст книги "Убить волка"

Конец пролога

Глава 1. В путь

Утро расслабиться не позволило. Еще бы – проснуться от раската грома. Оксана вылезла из-под одеяла, босые ноги коснулись холодного пола. Пошлепала к окну, поглядеть на бушующую непогоду. Новый раскат раздался громче, ближе и что самое удивительное сзади. Оксана повернулась на звук. Его источник находился в избушке. Более того – лежал на ее кровати, разбросав в стороны ноги. «От ты, черт жилистый, нельзя потише что ли храпеть» – мысленно заругалась, массируя пальцами виски. Еще раз посмотрела в окно, солнце только вставало из-за леса. Маленькая желтенькая пичуга вспорхнула с ветки и испуганно махая крыльями улетела в сторону леса. «И чего я ворчу, если у меня как в Греции – всё есть. Хоть понос, хоть золотуха – один хрен пузырек нужный найду. А захочу – тоже звукотерапию устрою. Аууууу – – уууу – -ууум затяну в нужной тональности, все как рукой снимет. Если конечно этот волшебный концерт прекратится. В одной тональности, не меняя репертуара».

Вернулась к своей лежанке, влезла в валявшиеся на табурете штаны. Побыстрей натянула на себя коричневую водолазку, зачем только вздумала в белье расхаживать, когда в хате двое мужиков. Парень спал на широкой лавке у стены, накинув на плечи черный пуховик. С кровати раздался новый раскат храпа. Вышла из комнаты, послышался плеск воды. Вернулась с полотенцем в руках, задумчиво остановилась у порога. Небольшой деревянный стол сдвинут в угол комнаты, на его месте лежала куча одеял. По-любому мужчина «из последних сил» для нее гнездо обустраивал. Заботливые, сами даже в таком виде, умудрились спальные места найти. А нет, вспомнила, сама вчера двигала. Потому все и спят, кто куда сумел рухнуть. Подошла к зеркалу, подмигнула себе. Ну, или оно ей.

– Приветик. Проснулась, сестричка?

– Доброе утречко. Как не проснешься тут, – мотнула головой в сторону кровати. – Мертвого разбудит, сволота такая.

– Что есть, то есть. Хорошо, что мне спать не надо – так иногда только задумаюсь, замечтаюсь. Загляну в самого себя на пару часиков, как говорится, ушел в себя – вернусь не скоро, – посмеялось зеркало.

Оксана наклонилась к зеркалу, внимательно разглядывая лицо. Чуть опустила голову, вздернутый носик перестал бросаться в глаза. Вытянула вперед и без того пухлые губы, повертела головой. Рука машинально поправила светлые волосы, взгляд скользнул по еле различимым веснушкам.

– Сойдет, – вынесла вслух вердикт. —Особенно после вчерашнего.

Указала на тела.

– Может спящим красавцам тоже устроить веселую побудку?

– Эт можно – ответило зеркало. —Но, если что – это была твоя идея, а меня ты насильно принудила. Так и сказала мол: «Я буду мстить, и мстя моя страшна. А ты, стекляшка, быстро повинуйся. Нето я голой жопой повернуся…» Ой, прости, моя хорошая, что-то меня несет не в ту степь с утра. Хотя определенно в этом ваша и только ваша вина – надышали на меня вчера перегаром во время конкурса а-ля «лучшая наскально-назеркальная живопись такого-то года». Какой у нас кстати сейчас?

– Тебе не все равно? —донеслось из другой комнаты. Девушка стояла возле настенных полок, на нее глядели затемненные бутылки, выпуклые банки и уйма различных пузырьков. Почти на каждой склянке, даже на самой маленькой, наклеена или заткнута под крышку бумажка с описанием микстуры. Ксана любила порядок. По комнате тут и там на стенах висели пучки высушенных трав. Почетное место на специальной подставке занимала старая, вытертая от касаний рук, книга.

– Да и правда. Э-э-эээ… а насчет попки, я дико извиняюсь, – вдруг искренне смутилось зеркало. – Я на своем веку всякого насмотрелся, тем более был у меня в биографии не самый веселый период. Так что скажу тебе Ксюша как на духу, твоя – очень даже ничего.

– Думаешь ты первый мне это говоришь? —фыркнула девушка, убирая одеяла с пола. Сунула в шкаф, с силой надавив на дверку. Не удержалась, ноги сами понесли к зеркалу. Изогнулась, разглядывая себя через плечо, повернулась лицом. Вздернула головой, руки уперлись в бедра. С улыбкой послала зеркалу воздушный поцелуй.

– Перестань меня смущать, в конце концов. Парень проснется, с ним и заигрывай.

– Что б ты понимал. Женщины в первую очередь должна себя полюбить. Тогда и задницей ни перед кем вертеть не придется, иной раз наоборот паранджу одеть хочется.

Девушка задумалась.

Раньше была другого мнения о собственной внешности. Всегда с радостью искала (и конечно находила) подтверждения подобного вывода. Ширина бедер казалась ужасной, Оксана всегда завидовала худеньким сверстницам, фигуры которых не сильно отличались от фигур старшеклассниц. Пропорциональная бедрам грудь не казалось такой уж большой (хотя здесь мнение иногда менялось, в зависимости от желания приободрить себя или вконец расстроить). А вытянутый подбородок наряду с веснушками неоднократно провоцировали внутреннюю истерику. Размышления прервал вопрос:

– Как думаешь, что нашим красавцам зайграть? Ты сама что предпочитаешь? Рок, классику, может блюз? – в зеркало появилось изображение чернокожего музыканта с саксофоном в руке. – Мужика вкусы я давно изучил. Под ДДТ мы грустим, под «черного ворона» сильно грустим. А когда уже совсем не грустится разгульный блатняк запустить просит. Сам я конечно джаз люблю. Хотя кому какое дело… – грустно закончило зеркало.

– Давай на твой выбор. Наше дело маленькое, наше дело – дать идею. Дальше вы, кххххм, дуритесь сами, – Ксения возилась в другой комнате с баночками. – Кажись нашла нужное. Можешь приступать.

«Вста – аааа – -ваааай страна огромная! Вставай на смертный бой!!!» – призыв явно возымел должный эффект, так как тело, мерно храпящее секунду назад, уже стояло наизготовку перед источником звука. Ноздри шумно вдыхали воздух, глаза, быстро наливающиеся кровью, зыркали в поисках предполагаемого врага. Тем не менее в ситуации и источнике шума мужчина разобрался быстро.

– Ах вы ж, суууу… сумасшедшие. Так ведь и до греха довести недолго.

– Ты ножичек-то свой убери. Серьезно, убери от греха подальше. Сам ведь сказал, – заполошилось вдруг зеркало.

Павел сидел на лавке, боясь шелохнуться. Спиной посильнее вжался в стену, глаза нервно дергались туда-сюда. Посреди комнаты в одних трусах и тельняшке, зато с ножом в руке, стоял здоровенный детина. На пороге хлопала голубыми глазами симпатичная женщина. В одной руке она держала деревянную пробку, в другой – открытую бутылку. Из горлышка вился сизый дымок.

Мужчина недоуменно посмотрел на свою правую руку и сильно смутившись положил нож на стол.

– Привычка, оттуда еще. Как домой вернулся, ночью от любого звука вскидывался, а руки автомат искали. Потом отвык. А здесь очутился – снова старое вспомнил. Никогда ведь не знаешь, кто да откуда…

Замолчал, не зная куда девать пустые руки. Виновато скользнул взглядом по лицу парня, повернул голову в другую сторону. Оксана подошла и протянула бутылку.

– Пей, защитник ты наш, – слова звучали тихо и искренне.

– Да уж, пошутили называется. С добрым утром, что ли, – как-то грустно произнесло зеркало.

– Э-э-ээээ… С добрым, – неуверенно ответил Павел. Во фразе сквозили вопросительные интонации.

– Будет оно тут добрым. С вами… —мужик непонимающе уставился на бутылку. – Неужто похмеляешь с утра пораньше? —взгляд сфокусировался на лице девушки.

– Фиг тебе, а не похмел. Это роса буян-травы. Тоже до утра гудит, а утром засыпает. В общем, как мы вчера, – Оксана виновато улыбнулась. Мужчина опрокинул склянку в рот и дико сморщился:

– Фу, какая гадость, – резко мотнул головой. —А больше нет?

Павел нахмурился, девушка махнула рукой и пояснила:

– Не обращай внимания. Это он по привычке, обычно так после первой рюмки говорит.

– Ты как, братец-кролик? – мужчина изучающе уставился на Пашу.

– Хорошо. Спасибо, – ответил с некоторой паузой между словами. —Где здесь туалет?

– На улице. Выйдешь и по тропинке за ограду, – мужик натягивал камуфляжные штаны.

– Туалет за оградой? —парень уже направлялся к выходу.

– За оградой кустики, чем тебе не туалет? – не понял мужик.

– Пей, – – Ксюша схватила парня за рукав толстовки и подала дымящуюся бутылку. —Один-два больших глотка. Отвратительная вещь, предупреждаю заранее.

Паша собрался с духом и сделал глоток. На второй сил не хватило, горло отказалось принимать гадскую жидкость. Еле успел вернуть тару и стремглав выскочил за дверь.

На улице резко полегчало. Радуясь новому состоянию, Павел неспешно сошел с крылечка. Свежий ветерок выдохнул в лицо запах травы, рука заслонила глаза от лучей солнца. Не спеша поковылял к забору, петли калитки тихонько скрипнули. Отыскал ближайший куст, покрутил головой. Рядом никого не было. Пожал плечами, закрыл глаза и с удовольствием оправился. Рука взметнулась вверх, прогоняя назойливую муху. Повернулся, успел сделать пару шагов, прежде чем ощутил чье-то присутствие. Возле калитки сидела огромная черная собака. Мохнатая шерсть на пузе свисала до земли, лобастая морда лениво повернулась в сторону человека. Хозяином псины и не пахло.

– Хороший, хороший, – приговаривая, парень медленно шагнул в сторону забору. Собака подняла заднюю ногу и беспечно почесала за ухом. Павел приоткрыл калитку, собака степенно вошла во двор, будто этого и ждала. Дошла до крыльца и легла в тенек, большой розовый язык устало свесился наружу. Паша шмыгнул за дверь.

– Сегодня здесь кормят? – мужчина уже успел умыться и выглядел получше. Хотя на самом деле Ксюшина роса помогла. – Ощущения будто три дня не ел.

– Сюда иди, – в голосе девушки звучали повелительные нотки. Вопрос она проигнорировала, вместо этого повернулась к парню. Павел подошел, Оксана молча указала на кровать. Положила руки на плечи, Паша откинулся на матрас. Аккуратно задрала футболку и принялась изучать рану.

– Шпана заугольная покуражилась? Знаем, знаем таких, – видимо Павел кое-что успел рассказать, пока были трезвые. Ну или чуть-чуть пьяные.

– Да, ножиком. С-сс-с, – сморщился, когда девушка начала протирать края раны тряпкой смоченной в зеленой жидкости. Живот вздыбился кубиками пресса.

– Сядь. Спортсмен что ли? —делая перевязку девушка поближе рассмотрела парня. Широкие скулы, тонкие губы, чуть кривой нос. Небольшая ямочка на подбородке показалась Оксане забавной.

– Да так, – уклончиво ответил Павел, не вдаваясь в подробности, от вынужденного бездействия оглядываясь по сторонам.

На противоположной стене висело большое зеркало. Почти в рост человека, оно не доставало до пола сантиметров пятьдесят. Рама выглядела массивной, дерево покрывал темный лак. По краям рамы вился причудливый узор, к углам превращающийся в милых ангелочков. Слева от зеркала возвышался тяжелый шкаф, свет из окна почти доставал до коротких толстеньких ножек. Стол уже вернули на прежнее место, рядом придвинули лавку. На ней широко расставив ноги сидел мужик, руки, сцепленные в замок, лежали на коленях. Большие пальцы медленно кружили вокруг друг друга.

– Значицца так, что я вам хочу сказать, – Оксана собралась с мыслями, что-то вспоминая. – Судя по состоянию больного, – она сделал ударение на слово «больного» и после паузы продолжила, – ходок наш (здесь пауза была короче) добрался до цели, причем как-то слишком быстро. В хорошем смысле слова, – добавила она, поглядев на парня. —Хоть я умничка кое-что умею, но рана зажила не от моего лечения.

Повисла неловкая пауза. Всем кроме Павла были понятны ее причины. Первым нарушило молчание зеркало.

– Ну и кому молчим? Кому не отвечаем? Я вас, кого спрашиваю? Парниша тот, может по-настоящему важное, а главное доброе дело сделал за последние хрен знает сколько лет! Вместе же вчера решали кого выбирать! Или вы вчера решили, а сегодня заново перерешивать будете!?!!?

И снова возникла пауза. Вдрызг разбил тишину мужчина, стукнув кулаком по столу.

– Нехрен тут перерешивать. Решатели, ё-прст!!! Ксана! – чуть громче чем обычно обратился мужчина к шептунье. – Ставь на стол, – сказал, как отрезал. Помолчал и добавил:

– Перекусим и собираться будем. Павел ты с нами али как?

– Наверно, – Паша пересел на лавку. – Куда я теперь без вас…

Действительно – куда он теперь без них? Хрен поймешь куда. И, что самое интересное, ни капли не понятней – кого их? Пока все мерно хлебали суп под плоские шутки зеркала (ешьте гости дорогие, а то свиньям много будет) Павел украдкой поглядывал на лица новых знакомых. Вчера серьезно говорили мало, из рассказанного он запомнил лишь некоторые моменты. Если говорить о месте (не домишко, в котором они сидели за столом, а в целом о местности вокруг), то и сами здешние поселенцы толком не разобрались, где это они живут уже который по счету год. Видимо просто свыклись и приспособились, дабы не терзать свои головы излишними вопросами: где я? что это я? почему я тут? зачем вы мне здесь надо вам? Сам Паша всё еще окончательно не отметал вариант, что это некое место (или одно из мест) куда попадаешь после смерти. Отсюда напрашивался единственный и не совсем приятный вывод – значит в том, настоящем мире, он уже благополучно отбросил коньки. Быстрой чередой пронеслись невеселые мысли. Гроб, хмурые лица, слезы, враз постаревшая мама, не дождавшаяся предложения руки и сердца Света. Могила, венки, холодная земля. Брр-рр. По позвоночнику пробежал мерзкий холод. Не зря все-таки местные уже перестали думать обо всем этом.

Паша украдкой покосился в левую сторону, где склонился над тарелкой крепко сбитый мужчина. Кажется, он самый первый очутился здесь. Паша помнил, как вчера этот мужик, так и не въехав в чью-то реплику, отшутился сердито: «Поговорите у меня еще. Вы все здесь (при этом его указательный палец очертил большую окружность в воздухе) еще салаги». И снова-таки, где здесь? Еще было не ясно где, а уже собирались куда-то еще. В какой-то момент Павел собрался с духом и раскрыл рот.

– Послушайте, а куда собираемся? – и поочередно посмотрел на женщину, а потом и мужчину. И не дождавшись ответа на первый вопрос, задал второй, обращаясь лично к соседу. – С Оксаной мы познакомились, а вы вчера мне имени своего не назвали. Как мне к вам обращаться?

У мужика нервно дернулась щека, а зеркало коротко вздохнуло. Тихо и совсем невесело. Мужчина медленно облизал ложку и обратился к хозяйке дома, будто не слышал вопроса:

– Знатный супец сварганила, моя ты радость. Давно такого сытного не ел.

– Из слизней хороший навар получается, – ответила девушка. Павел чуть не поперхнулся занесенной ко рту ложкой.

– Ты зачем раньше времени кулинарные секреты выдаешь? – хмыкнул мужчина и повернувшись к Паше сказал. – Парниша только во вкус вошел, – видя, что Паша категорически отодвинул от себя плошку, продолжил.

– Знал бы своё имя – давно уже сказал. Я даже как здесь очутился не помню. Пришел в себя, как и ты – в лесу. Что, где, кто, почему – на все один ответ. Хрен его знает, товарищ майор! А сейчас от той жизни, – он ткнул большим пальцем руки куда-то через свое плечо, – и вовсе бессвязные обрывки остались. Войну помню. Ее гадину захочешь – не забудешь, – мужчина криво и невесело ухмыльнулся. —Долго и упорно делали вид, что сознательные ребята сами захотели по чужой стране прогуляться, оружием наводя порядок. Сдохнуть по приказу Родины не так сложно, – мужчина повернулся и в упор посмотрел на Павла, – а ты попробуй выжить, следуя приказам. Мы выжили, но все равно – ушли одни, вернулись другие. Извини, Пашка, – серо-зеленые глаза перестали казаться стеклянными, – к тебе это не относится, ты в лучшее время родился.

Отвернулся, уставился на стол, большие пальцы сжатых в замок рук замелькали вокруг друг друга. На секунду остановились, затем закружились в другую сторону, только чуть помедленней.

– У тех, – голова дернулась вверх, – совесть молчит, не то, что у нас.

Нервно дернулись скулы, мужчина откинулся назад, ладони легли на затылок.

– Еще пьянки помню, это уже потом, дома. До армии ни грамма в рот не брал. Здесь тоже иногда накатывает. Вон Ксанка ругается и правильно делает.

Мужчина повернул голову и грустно улыбнулся сидящей напротив девушке. Оксана улыбнулась в ответ и чуть протянув вперед руку, положила свою ладошку на большой кулак.

– Иногда можно. Даже нужно я бы сказала. Для профилактики болезней внутренних органов, в том числе и души.

– Так вы здесь первым очутились? Тут вообще никого до вас не было? —вновь обратился парень к погрустневшему мужчине.

– Хватит выкать уже, ёшки-матрёшки. Аж зубы сводит от твоих обращений. Мне эти Вы давно уже вот где, – мужчина сделал характерный жест ладонью по горлу. – То тебе «я попросил бы вас», то ты ему, сволочи такой, вежливо «а не заткнулись бы вы нахрен».

– Меня тоже попрошу на ты, – девушка убирала со стола. – Тем более на брудершафт уже пили. Нет, в губы не целовались, – со смехом продолжила, глянув на смутившегося Павла.

– Все хорош лясы точить, по дороге наговоритесь, – скомандовал мужчина. – Оксана собирай нам в дорогу пожрать, чего не жалко. Все равно… Как ты там сказал стекляшка? – повернулся к зеркалу.

– Я говорил, все было очень вкусно, поэтому остатки попрошу завернуть с собой.

– Вот-вот. Умеешь, когда ласково просят, – мужчина встал и одной рукой обнял Павла за плечи, подталкивая к выходу. – Пойдем посекретничаем без лишних ушей, – открыл дверь и чуть ли не вытолкнул парня на улицу.

– Не думаю я, что мы все уже – – того, – мужчина скрестил руки на груди, как лежат покойники, для убедительности откинувшись спиной на дверь. —Хотя поначалу тоже так считал. Ты брось так думать, – и глядя на то, как Павел медленно вытаращивает глаза сменил тему. —Привыкай уже. Я сам, когда начал людей слышать оху… офигел слегка. Думал все – сорвало наконец башеньку. Как не сорвать-то после всего, что в жизни случилось? Хорошо, что позже началось, а не навалилось разом всей кучей. Если б меня умение всякий бред в головах людей слышать, в городе накрыло, давно бы в дурке слюни пускал. А здесь что? Здесь хорошо. Людей практически нет, а значит и дурнев нету. Зато зверье некоторое чую. Друга вот нашел, Аскольдом назвал. Не знаю, откуда хоть имя такое вспомнил – Аскольд…

Мужчина облокотился на перила и посмотрел на собаку. Та задрала вверх лобастую голову.

– Это хороший человек, – мужик подтянул к себе Павла. —Ой, да что я тебе говорю, сам ведь все понимаешь, – собака игриво перекатилась на спину, мощные лапы на секунду зависли в воздухе.

– Я тебя понял, – мужик медленно шагал по ступеням. —Размяться захотел, да? – в голосе появились зловещие нотки.

Мужчина опустился на четвереньки и зарычал. Пес молнией отпрыгнул в сторону, хищно оскалил зубы. Через секунду оба катались по земле. Мужик брал силой, но в дружеской схватке ему явно недоставало звериной ловкости. Пес старался избегать захватов человека, но пару раз все-таки в них попадал. Казалось еще секунда и человек прижмет его к земле, скрутит железными руками не давая пошевелиться. Но каждый раз пес умудрялся извернуться и ловко выскочить из цепких объятий. Причем выскочив, норовил цапнуть мужика за что-нибудь мягкое, отчего тот сам начинал реветь по-звериному. В очередном прыжке пес удачно хватанул человека за ягодицу, и после короткого и емкого слова, отбежал на пару метров в сторону. Там спокойно лег на пузо, а морду положил на лапы. Уши опустились вниз, взгляд меланхолично уставился в одну точку.

– Вишь чё творит? Вот и корми его после этого, – весело сказал мужчина, поднимаясь с земли и отряхивая свою одежду. —Ой, – воскликнул он, шлепнув себя ниже спины. Аскольд громко гавкнул. —Несу, несу, – мужик ласково потрепал подошедшего к нему пса по холке. —У-у-у, ты мой лобастый. Силен, бродяга! Жди, я счас, – с этими словами хотел зайти в дом. Остановил Пашин вопрос:

– Сколько вы уже здесь живете? Вы в смысле, ты и Оксана.

Мужик замер на месте, рука зависла в воздухе возле дверной ручки. Ответил не оборачиваясь:

– Пару годков по-любому. Я перестал считать, у Ксюхи спроси, может она точнее скажет, – скрылся за дверью.

Паша захотел подойти ближе к собаке, но передумав, начал осматриваться вокруг. В избушке не было ничего странного – обычный деревенский домик. Домишко этот был огорожен невысоким забором. Не чтоб кого-то не пустить (хлипенький весь), а скорее по привычке – территорию свою обозначить. За домом виднелись какие-то грядки. Не в виде ровных прямоугольников, а так – разбросаны в творческом беспорядке. Павел различил привычную глазу зелень (петрушка, укропчик, лук), несколько грядок морковки. Остальная агрокультура не поддавалась классификации. Тут и там пестрели яркими цветами незнакомые растения.

Хлопнула дверь, вышел мужчина, держа в руках тарелку супа. Поставил перед собакой, рука потрепала холку животного. Молча вернулся в дом, даже не взглянув на парня. Пес на секунду оторвался от еды и поднял голову. Павел инстинктивно пожал плечами, будто перед ним был человек, а не собака. Тем временем разговоры в доме явно становились громче. Юноша решил не входить, хотели бы – позвали. Не зная, чем себя занять Паша подошел к цветам.

– Стой, раз-два! – суровый оклик пригвоздил к месту. —У тебя голова есть? – спросил мужик. Парень даже не слышал, как хлопнула дверь.

– Есть, – ответил Павел, не совсем врубившись в смысл вопроса.

– А чё ты ей не пользуешься? Бережёшь для особого случая? – видя откровенное недоумение на лице юноши продолжил. —Пора уже думалку включать. Ты вот знаешь, что это за цветочки?

– Нет, – парень выпрямил спину, руки нырнули в карманы толстовки.

– Вот и я нет. Потому и не лезу, куда не нужно. Здесь Ксана хозяйствует, она на местной флоре уже давно собаку съела. Прошу прощения, мой друг, – мужик повернул голову в сторону пса. Тот опустошил плошку и теперь с удовольствием облизывал морду. – А флора здесь весьма интересная. Сам потом Ксанку расспросишь, как время будет. Фауна тоже ненашенская. Правда не сильно и отличается от привычной: что с зубами – грызется, что с крылами – летает. Хотя пролетал недавно крокодил один…

Мужчина кинул на землю ворох одежды и присев рядом на корточки, начал ее перебирать. Одежда, как успел заметить Павел, была скорее из того – старого мира. Затертые джинсы, грязная майка с короткими рукавами, пара носок.

– Как же он летел тогда?

– Кто?

– Крокодил?

– Какой крокодил?

– Летающий крокодил.

– Окстись, юноша. Крокодилы не летают. У них же крыльев нет.

– Так вы сами только что… – начал было Паша, но осекся, глядя в честные глаза мужчины.

– Последний раз предупреждаю по поводу «вы». В следующий раз получишь леща, не то что «вы», но и «мама» забудешь, как произносится.

Паша промолчал. Однако молчать было тоже неудобно.

– Это чье? – спросил парень скорее чтобы прервать паузу, чем из какого-либо интереса.

– Было ваше, стало наше, – выдав не совсем понятный ответ мужчина скрутил носки в привычный комок, а остальное занес обратно в дом. —Скажи-ка мне вот что… – мужик снова вернулся через пару минут – ты сам-то ху из ху будешь?

– Что… ты имеешь в виду? – в последний момент Паша успел заменить «вы» на безопасное «ты».

– Чем занимался? Что делал? Что могешь, что не могешь? В чем силен наш братец-кролик? Надеюсь не в игре на скрипочке? А то слушателей, а уж тем более почитателей таланта, здесь вряд ли сыщешь. Да и инструмент придется делать своими ручками, в лабазе нынче баяны в моде. Ну?!?!? Не слышу ответа, рядовой!

– Я студент. Учусь на третьем курсе физического факультета МГУ. Учился, – вдруг запнулся Павел. – Нигде не работал, так по мелочи только. С компьютером дружу неплохо, кикбоксингом занимаюсь несколько лет. Вот вроде и все, – не зная, что еще добавить замолчал Паша.

– Компютэрами, как ты мог заметить, здесь и не пахнет. Из техники – говорящее зеркало вместо телевизора. И то без кнопок – хрен переключишь-выключишь. А вот спорт – это хорошо. Ну по тебе и видно, что здоровье есть. Не то что тот, дрыщавый…

– Какой тот?

– Да был тут один бедолага, после расскажу. Пойдем в дом, поторопим их. А то со своими балабольствами еще полдня собираться будут.

В доме полным ходом шли сборы. Оксана бегала по избушке из угла в угол, иногда останавливалась и задумчиво оглядывая большую кучу вещей, образовавшихся на полу. Холстяной мешочек, завязанный белой тесемкой, теплая одежда, пучки трав, какая-то глиняная утварь. Что лежало ниже, оставалось загадкой.

– Ксения, а самовар ты не забыла? – приторно-ласково задал вопрос мужчина.

– Думаешь без него никак? – девушка наконец остановилась и глянула на вошедших.

– Никак Оксана, совсем никак. А еще раскладушку захвати и книг, перед сном читать. Ну и гирю мою двухпудовую, чтоб я от безделья не заскучал.

– Куда гирю-то? Она ж тяжелющая, зараза.

– Ё-моё, а я тебе про что талдычу, баба?!?!? Кто все это потащит? Может мне в телегу впрячься, а Пашу с барахлом этим на воз?!?!?!

– Я потащу. Я с вами иду, – нерешительно произнесла Оксана, глядя в пол.

– Мда-аа-а, здрасьте вам через окно. Тебе что, – мужик сощурил один глаз, – дома неймется?

– Где дома? Где-дома-то!?!? – сорвалась на крик девушка. —Это шо дом? Или может там дом? —крикнула Ксана, ткнув рукой в сторону окна. За окном действительно был виден чей-то домик. —По-ооойдуу-уу, говорит, к Окса-а-анке. В дере-еевню, – противно передразнивая продолжила шептунья. —А ничё, шо во всей «деревне» только я и живу? Дом, дОма… ДомА стоят, а люди где?!?!? – девушка опустилась на пол и тихонько заплакала.

Всем стало до ужаса неловко. Мужик скис, плечи жалко скукожились. Решительно сделал пару шагов в сторону девушки, но не доходя, робко остановился. Затем все-таки присел рядом с тихо плакавшей Оксаной.

– Ксана… Ксанушка… Ну ты это, не плачь родная. Мы ж все вместе тут. Чем тебе не люди? А я? А Пашка? А блестящий наш, что грустить не дает? Ну что ты, милая, – мужчина нежно обнял рукой трясущиеся плечи.

– Вот-вот. Вы уйдете я одна останусь. СОВСЕМ одна, понимаешь? Зеркало умница, а все ж не живой человек. Мне что сиди и думай: где вы, что вы? Вернетесь-не вернетесь, если вернетесь, то когда? Неделя, месяц, год? Дни считать, да от окна к окну, от окна к окну, – высказав все это девушка заревела еще громче. Никто не знал, что сказать, потому и молчали. Зеркало тихо подозвало к себе мужчину и что-то прошептало тому на ухо. Мужик кивнул.

– Ксюша… – тихонько позвал мужчина, девушка даже не подняла головы. – Ну прекращай уже, я тебя умоляю. Все вместе пойдем. Правильно ты говоришь: жили вместе вот и в путь двинем вместе. Я тоже волком выл, пока ты не появилась. А знаешь, как обрадовался, когда свой дом увидел: не ветхий, значит точно люди живут. А тут… – видно было, что мужчина тоже приуныл. —В общем бери что нужно, оставляй что не жалко. Трамбуй плотнее, вяжи сильнее. Мы парни дюжие, если хочешь и тебя на руках понесем.

После этих слов Оксана наконец-то подняла голову. Казалось, что плач даже пошел на пользу – лицо девушки как-то посветлело, щеки налились краской. Она выглядела весьма симпатичной – по женственному беззащитная, донельзя живая и настоящая. Только глаза все еще блестели от недавних слез. Павлу стало неловко – повернувшись тихонько скользнул за дверь.

Печь занимала едва ли не полкомнаты. Недавно беленая, сразу бросилась в глаза из-за своей чистоты. Пахло высушенными травами. Парень сделал несколько шагов, глазам открылась забавная картина. За печкой, вдоль стены прибиты полки – простые широкие доски на металлических уголках. Начинаясь на полметра ниже потолка они шли ровными рядами до уровня колен. Каждая полка была уставлена баночками, пузырьками, бутылками самых разных форм и размеров. Почти все склянки были наполнены, в одних немного не доставало до горлышко, в других жидкость едва покрывало дно. Эта картина махом напомнила парню барную стойку средневековой корчмы, в какой-нибудь RPG игре.

– Как тебе моя личная лаборатория? —Оксана стояла на пороге, внимательно наблюдая за реакцией парня. В голосе звучало хвастовство, но доброе и даже наивное. Как ребенок прибегает к бабушке, и показывает новую игрушку, подаренную сегодня родителями.

– Лаборатория? Ты что здесь зелья варишь? —Павел даже не оглянулся на Ксению, взгляд скользил от полки к полке.

– Ага. А еще вино домашнее делаю. Кое-кто предлагал самогонный аппарат смастерить, но я решительно отказала, – девушка мило рассмеялась.

– Кса-на, – требовательно позвал мужчина.

– Пошли скорее. Вернемся – получше рассмотришь, – девушка схватила парня за руку (по-другому не оттащить) и потянула за собой.

– Не забудь, – мужик принялся отдавать распоряжение, едва завидев девушку, – все свои травы и снадобья, мало ли в дороге геморрой приключится или еще какой фурункул. Пожрать на первое время, воды, одежду теплую. Самое главное – жидкого допинга для дальнего похода. Про запас, на всякий случай, – добавил он сурово, чтоб избежать возражений.

– Возьму, не переживай. Все равно без меня не отличишь, где твой допинг, а где мое молочко для пяток, – прозвучал ответ из другой комнаты.

– Она что – ведьма? —доверительным шепотом спросил Павел.

Мужик от души засмеялся. Не удержался, сел на лавку пару секунд трясся там. Ответил, вытирая кулаком слезу:

– Все бабы – ведьмы. А те, кто с утра похмеляться не дают – точно. Я ее так и называю иногда – ведьмочка моя. Кстати, молодец что напомнил.

И добавил уже громче, чтобы было слышно в соседней комнате:

– Ведьмочка моя! Книжицу не забудь! А то еще напутаешь опять, и будет как в тот день, когда я от куста к кусту бегал, – в ответ раздался женский смех. Мужик тем временем проверял свое снаряжение: засунул слева за пояс топор (справа висел в ножнах большой нож), перекинул за спину мощный лук, на плечо накинул колчан с самодельными стрелами. Павел, не зная куда себя деть, прилег на кровать и закрыл глаза. Накатила сладкая дрема, сказывался недосып. Через несколько минут Аня вошла в комнату с небольшой котомкой.

– Ты ходока нашего слышишь? – спросила Анюта, пакуя вещи в огромный мех. Еще один поменьше уже стоял рядом.

– Нет, – мужчина протяжно зевнул. – Наверно далеко ушел. Кроме нас никого в округе не чувствую.

– Ты ему объяснил что-нибудь? – Аня мотнула головой в сторону парня, дремавшего на кровати.

– После. Зеркальце не забыла с собой прихватить? А то как мы без нашей «говорилки».

– Взяла. Как тебе такой фасон? —девушка поднесла небольшое овальное зеркало к тому, что висело на стене.

– Сойдет, раз другого нет, – примирилось зеркало с новым обличием. – Зато тебе с ним будет удобно марафет наводить. А вас, Павел, – юноша открыл глаза, услышав свое имя, – я заранее настоятельно прошу и предупреждаю: прыщи с моей помощью давить не дамся. Щепетильным я стал в последние время. Старею наверно…

– Мне и не надо, – парень потянулся на кровати. —У меня их нет. Я зеркала вообще не люблю.