Текст книги "Звезда по имени Виктор Цой"

Осень 1986 года. Цой. Концерт в Долгопрудном

Осенью 1986 года Цой по приглашению едет в город Долгопрудный, где дает пару акустических концертов в студенческом клубе «Кофейня» Московского физико-технического института. У устроителя этих концертов охранилось несколько довольно неплохих фотографий.

Из воспоминаний:

«Я видел Цоя один раз: это было в 1986 примерно году. Обещано выступление „Звуков Му“, „Бригады С“ и тогда очень уже знаменитого „Кино“. Однако концерт откладывался из-за того, что один из московских музворотил, раздосадованный тем, что ведущие всего этого дела в восторженности как-то его оттерли на второй план, не выставил на сцену какую-то существеннейшую часть аппарата. Пока это тактичное напоминание о себе доходило до сознания ведущих, шло время. Атмосфера из-за страшной накуренности и всеобщей истерики делалась почти невыносимой. Поэтому я слонялся по залу без дела и случайно увидел Цоя. Он и другие музыканты „Кино“ сидели за столиком, не ввязываясь ни в какие разговоры. Цой, казалось, был очень раздражен происходящим. Он сидел абсолютно неподвижно, курил и пил воду. Смуглое лицо его было мрачно. На запястье блестел массивный желтый браслет. Он напоминал какого-то якутского идола. Конечно же именно он, неподвижно сидящий в центре этой неописуемой московской суеты, был достоин поклонения, как никто другой…»[77]77
  Из воспоминаний поклонников «Кино».


[Закрыть]

6 сентября 1986 года. «Кино» в Риге

6 сентября 1986 года, согласно отчету Рижского рок-клуба, в Риге, в зале Латгипрогорстроя состоялся концерт группы «Кино».

Андрей Яхимович, рок-музыкант, президент Рижского рок-клуба:

«Тогда, в то время мы вытаскивали всех из Питера в Ригу, всех, кого могли… И вот решили вытащить Цоя. По-моему, у него тогда как раз вышел новый альбом. У нас же все только „Начальника Камчатки“ слушали.

Честно говоря, когда произошел приезд, в Риге они не произвели впечатления, потому что их все больше знали по акустике, еще когда Цой играл с Рыбой… И так немножко странно восприняли то, что ребята были одеты как Depeche Mode, а пели про какие-то там „перемены“.

И я могу сказать, может быть такой смешной случай, в зале кто-то сказал даже: „А что это за Мао Цзэдун приехал?“

Реакция была именно такая. Но они нормально выступили, такие все в черном… Там с ними уже тогда играл Тихомиров из группы „Джунгли“, которую мы все как-то больше любили, потому что там профессиональнее все было. Кстати, это все как-то через Тихомирова все прошло, то есть через „Джунгли“. Мы пригласили, они приехали, выступили… К сожалению, материалов с концерта и не сохранилось у меня, разве что несколько фотографий с концерта. Цой там такой накрашенный, цветная картинка.

Ну, вот так вот было… Они приехали, выступили, но фурора не было. Но это был их первый приезд, еще до всяких „Асс“ и прочего, и я как-то не могу сказать… „Аквариум“ вот очень хорошо приняли, да. А „Кино“… ну не обсвистали, конечно. В Латвии вообще не принято обсвистывать же. Было неожиданно, по крайней мере для Риги, я точно помню, что все как-то привыкли к хипповым вариантам Цоя, его песенкам типа „Восьмиклассницы“, записи которых ходили по рукам, поэтому на концерте многих поразил этот новый Цой и буквально лозунги со сцены. Мао Цзэдун… „Перемен!“ Мы-то в этом отношении как-то более спокойно относились к этому.

Своей площадки, зала у рок-клуба в Риге тогда не было, что и хорошо. Мы договаривались с различными залами сами.

Зал Латгипрогорстроя, где выступало „Кино“, был такой приличный, мест на 400–500, что называется, институтский конференц-зал. Такие площадки были при всевозможных ДК, только без аппаратуры. Мы выставляли аппаратуру свою, а площадки были очень хорошо оборудованы под акустику и вообще, то есть они в принципе носили характер клуба. И вот это мероприятие не было, в общем-то, подпольным, наоборот все было довольно серьезно, да и заведение было весьма серьезное – это был научно-исследовательский институт практически в центре города.

Конечно, каких-то особенных, ярких воспоминаний о том концерте у меня нет. Просто позвонили, договорились о приезде. Тогда же все было так: позвонили, все по телефонным звонкам. Договорились, мол, давайте, вы приедете в Ригу. Перед этим „Джунгли“ приезжали, видимо, сказали там, в Питере, что все нормально, и ребята приехали.

До выхода „Ассы“ в Риге практически не было такой дикой популярности „Кино“ и Цоя. В Риге вообще тогда было сложно всем выступать, потому что мы всегда были как-то так оторваны от России в целом.

Жили „киношники“ в тот приезд по домам у местных в Болдерае, и я помню, что жаловались потом, естественно, на барабанщика „Кино“. Что-то он там тогда вытворил, как всегда… Он же все время что-то вытворял, например, мог опоздать на самолет или выкинуть какую-нибудь штуку интересную. Его тогда Густав все звали, прозвище такое было.

Наши ребята с ними сдружились там потом, попили с ними там… Я как-то меньше, потому что, честно говоря, я немножко не понимал этого всего, да и постарше был как-то. Поэтому рок такой я не воспринимал как-то так всерьез. Да и играли они плохо тогда. Хотя тогда все играли плохо, по большому счету. А многие совсем плохо.

Хотя я вот помню – „Звуки Му“ приехали, они очень так… рассмешили… И „Аквариум“ очень хорошо прошел. Там челюсть отвисла. Потому что у нас тут немножко другие традиции были, у нас тут как-то больше такое рок-н-ролльное, припанкованное, с ориентиром не на тексты, а на музыку больше. И поэтому Цой был так немножко… Как раньше говорили, „хэви давай“. А здесь что? Вышел такой парень в черном, в браслетах, и вдруг как запел какими-то лозунгами… „Перемен!“ И вот эта фраза всем очень запомнилась. А что это Цой стал как Мао Цзэдун? Но вообще все нормально было. Вход на концерт тогда стоил два рубля. Но билеты нам было запрещено продавать: эти концерты считались творческим обменом молодежи. Поэтому мы собирали деньги в форме членского взноса Рижского рок-клуба. Комсомольских деятелей на концерте было много. Они внешне мало отличались от простых членов рок-клуба, но я их сразу вычислял по качественной финской обуви или кроссовкам, которые были доступны не всем. Вели себя прилично. Через год Цой снялся в „Ассе“ и сразу стал героем всего советского пространства, нетитулованным народным артистом, чьи песни, нравятся они кому-то или нет, стали народными. Конечно, по линии Рижского рок-клуба его уже было не достать».[78]78
  Из интервью автору – 2014 год.


[Закрыть]

6 октября 1986 года. Концерт в Таллине. ДК им. Я. Креукса

Марк Шлямович:

«Уже многие годы, случайно увидев какие-нибудь фото, где я изображен с Витей Цоем или с „Кино“, меня забрасывали вопросами: „Откуда?“, „Ой, расскажи!“ Я всегда уходил от любых рассказов и воспоминаний, поскольку не считаю себя достойным паразитировать на этой теме.

Но так случилось, что ко мне обратились с настоятельной просьбой вспомнить „былые времена“, чтобы эти воспоминания использовать в книге о группе „Кино“. И я не смог отказать! Поэтому, не погружая читателя во все и вся, я попытаюсь описать некоторые события, свидетелем и участником которых мне пришлось быть…

Было бы логичным начать с того, как я познакомился с Виктором Цоем и всей питерской компанией того времени. Опущу достаточно романтичную и яркую историю о том, как, будучи студентом, я приехал на каникулы к своим гостеприимным родственникам из Зеленогорска и мой дорогой троюродный брат Сашка Кудряшов организовал знакомство с Питером: прогулки, концерты, знакомства с неформалами…

В питерской атмосфере я увяз сразу, погрузившись душой в уникальную романтику того уникального времени, в котором среди совковой серости пробивались бреши, обитали удивительные люди, чудесная музыка (и музыканты) и был повод для мечтаний…

Но некоторую цепь событий, что привели меня к „Кино“, я все же выстрою. А сделали это друзья, которые и открыли для меня Питер (с удовольствием назову их: Саша „Кримсон“ Кудряшов, Леша Фролов, Дима Алешин и Вовка Марков). Низкий им поклон, именно они познакомили меня с Сашей Куссулем (царствие ему небесное!), трепетным скрипачом „Аквариума“. Он, в свою очередь, познакомил меня с БГ, приведя в гости на знаменитую Борину квартиру на улице Софьи Перовской. Маленькую, без особых удобств, под самой крышей („а я сижу на крыше и я очень рад…“), где Борис проживал со своей тогдашней женой Людой и малюсеньким еще Глебушкой.

Эта группа, этот живой организм, словно волшебное невидимое растение развернула во мне цветы, пустив корни глубоко в мою душу. Я понял, что не могу жить вне этого рок-н-ролльного мира, что хочу быть не просто зрителем/свидетелем каких-то событий и процессов, а стать их соучастником. Но что я, не музыкант, могу? И решил помочь как журналист, то есть пробивать в совковые СМИ, которые напрочь отторгали любые материалы о рок-музыке, свои опусы, полные любви и позитива. Я считал, что пишу неплохие тексты, но это не пригодилось…

ДК Креукса, или первый концерт „Кино“ в Таллине

В институте я учился плохо и распределение получил в Синди – Харьюский уезд, говоря проще, поселок с зоной в 45 км от Таллина. По какой-то причине я там оказался не нужен, и был перемещен в столицу Эстонской ССР.

И если выйдя из самолета 1 августа 1985 года я впервые в жизни оказался в Таллине, то через два месяца стал уже организовывать концерты. Разумеется, концерты „Аквариума“. Когда я спросил Борю и других ребят, кого пригласить в первую очередь, они единогласно провозгласили: „Кино“. В то время в Питере, при общем рок-н-ролльном братстве, существовали еще более узкие круги дружественных групп, к примеру, „Аквариум“ был очень дружен с „Кино“ и „Зоопарком“.

Я позвонил вечером Цоям домой и тут же договорился насчет концерта. Назначили дату „через месяц“ и я начал готовиться. А как все организовать?

На дворе 1985 год, вокруг – совок, ничего нет… Сначала я нашел зал, некий Дом культуры (ДК) имени загадочного Яна Креукса, расположенный в самом сердце старого Таллина, рядом с Ратушной площадью, на самой длинной улице Старого города – улице Пикк. Средневековье во всей красе. ДК находился в здании Братства Черноголовых. Там и было суждено состояться первому в истории не только Таллина и Эстонии, но и вообще Прибалтики концерту группы „Кино“.

С местом разобрались, теперь – озвучка концерта. Это теперь группы пишут многостраничные технические райдеры с перечислениями всяких терминов и прибамбасов, о которых, убежден, некоторые из них имеют смутное представление. Тогда было проще, Марьяна сказала, что нужно: озвучить соло-гитару, бас-гитару, барабаны и еще ритм-гитару плюс вокал. И все!

Но где это „все“ взять? Благо неподалеку от ДК базировалась какая-то тяжеловесная группа с заумным названием „Эйфония“, имеющая аудиокомплект „Вермона“. Я совершенно искренне навешал им на уши лапши, что буду всячески способствовать их продвижению в светлое карьерно-музыкальное будущее в обмен на предоставление аппарата. Ребята (это были люди за сорок) согласились и даже предоставили для озвучки своего музыканта. (Спасибо вам, ребята, задним числом, еще раз.)

Итак, зал есть, озвучка будет, но как покрыть расходы музыкантов на проезд и минимально выдать денег за концерт? Сам я был нищ, как церковная мышь, моей зарплаты мастера в ПТУ, постоянно лишаемого премий за любые проступки подопечных и проживающего в тусклой общаге с удобствами на весь этаж, явно бы не хватило…

Однако директор ДК, красивая, величавая и хладнокровная, как сытая змея, эстонская дама Виви Панофф изрекла следующее: „Вы, ребята, – хотя я был в единственном числе, – сделайте пригласительные и продайте их: часть денег мне, часть – музыкантам“.

Произнесла она все это с тягучим, мелодичным эстонским акцентом, не моргнув глазом, хотя за подобную операцию в то время могли посадить. Причем всех.

Из бланков ДК сделали подобие пригласительных, но кому их продавать? Я познакомился на знаменитой таллинской „горке“ – месте встреч и спекуляций всех меломанов – с молодым человеком по имени Петр Целуйко, помешанном на Led Zeppelin. Он взялся помочь и каким-то образом распространил эти „билеты“. До сих пор помню, собрал для „Кино“ целых 30 рублей плюс оплата проезда.

Оставалось решить проблему проживания группы перед концертом. Вот тут уже пришлось поломать голову, однако вновь помогло знакомство с одним расположенным ко мне человеком. Имя его я уже забыл, это был молодой парень, начальник Таллинского дома офицеров флота, что тоже в центре Таллина.

Пришел я к нему и говорю: так, мол, и так, не знаю, что делать. Может, что посоветуешь? И мой капитан-лейтенант браво изрекает: „Слушай, а возьми-ка ты кабинеты на третьем этаже, если подойдут, можете там переночевать“.

Я взлетаю на третий этаж, вхожу, вижу три комнаты, абсолютно пустые, лишь в одной из них на стене висел громадный контрабас. А на чем музыканты спать-то будут? Я снова к начальнику ДК, а он: „Бери софы на первом этаже (служащие для места отдыха в фойе) и занеси наверх“.

Софы на первый взгляд показались очень симпатичными, но как только я попробовал сдвинуть одну из них, понял: нужно быть Гераклом, чтобы выполнить задачу по обеспечению кабинетов спальной мебелью. Но и здесь помог капитан-лейтенант, выделил двух дежурных матросов.

Они, скрипя зубами, тащили софы по широкой каменной лестнице. Потом, уже не скрывая злобы, все громче и громче матерясь, с угрозой оглядывались в мою сторону. Не знаю, чем бы все это закончилось, но вдруг одного матросика осенило, и он, поставив эти софы на паркет, понял, что их легко можно докатить в нужное место без особых напрягов. Не прошло и двух часов, как три кабинета были оснащены софами в одинаковых чехлах бежевого цвета.

Комнату с контрабасом я мысленно решил выделить Виктору с Марьяной. О таких вещах, как постельное белье, я решил уже не думать, так как иссякла фантазия и силы. Рок-н-ролл все ж таки, какое, на фиг, постельное белье.

И вот близится день приезда группы „Кино“ в Таллин. После приличной очереди на Главпочтамте за разговором по междугородному телефону с Марьяной было решено, что с „Кино“ приезжает уже знакомый мне фотограф Ленинградского рок-клуба Наташа Васильева, и я был рад ее приезду. Также изъявил желание приехать мой друг Володька Марков, прихватив с собой в придачу очередную приятельницу, питерскую хиппи-системщицу по прозвищу Птица.

* * *

Теплое раннее утро 1986 года, я стою у путей железнодорожного вокзала и жду прибытия поезда с моими дорогими гостями из Питера.

Скажу сразу, как только делегация „Кино“ сошла на землю, хаотичное движение людей, пересекающих вокзальное пространство, немедленно упорядочилось, все устремили свои глаза на „гостей эстонской столицы“. Не обратить внимания на них было невозможно, так как более стильных, классно выглядевших людей я лично до того момента никогда не видел. Вся четверка „Кино“ – вихрастые парни, прически а-ля Duran Duran, все – с черными волосами, только у Георгия белая, крашеная грива, все – в эффектных черных пальто-шинелях и под стать им черных штанах. В общем, класс.

Рядом – улыбающаяся и деловая Марьяна, бодрая Наташа Васильева, а где-то подальше Вовка Марков со своей Птицей. Не менее эффектно ребята закинули сигареты в уголки рта и изрекли: „Привет, Таллин, здравствуй, Марк!“

Тогда мы еще не были друзьями, посему и отношение ко мне было доброжелательное, но настороженное. Кстати, чуть не забыл, и это очень важный момент, позже вы поймете, почему все музыканты несли с собой свои инструменты и легкие рюкзачки за спиной, и лишь Густав был налегке, шел, глядя поверх меня и держа руки в карманах.

Первый приход счастья я уже испытал, и мы сразу двинулись в сторону ДК, а я, в свою очередь, отстранясь, осматривал гостей. Видимо, я представлял собой более привычную картину: молодой человек, с длинными волосами и усами, в джинсах и джинсовой куртке, одолженной у моего друга Димки Алешина, со значком с изображением Джона Леннона, который он нашел на Невском проспекте.

В моем архиве сохранилась пара очень качественных фотографий (очень жаль, что многие со временем пропали или были украдены): музыканты „Кино“ шагают во всем своем черном и модном прикиде по мостовой узкой улицы Старого города, отбрасывают тени на светлые каменные стены готических построек. Удивительное ощущение, не залюбоваться было невозможно…

В здании, где должен был состояться концерт, мы нашли уютную гримерную, мои гости с удовольствием, не переставая курить, растянулись в креслах, на диванчиках и стали предаваться только им понятным беседам. Там же я отдал Марьяне конвертик с 30 рублями и мы соорудили импровизированный завтрак из магазинной снеди. Там же мы провели время в ожидании, когда музыканты местной команды „Эйфония“ расставят на сцене свой аппарат и можно будет начать репетицию. Вскоре это случилось, и „киношники“ стали репетировать с видимым удовольствием.

Кстати, совсем забыл отметить возможности зала Братства Черноголовых, он мог вместить 250–280 человек. Так что завидуйте те, кто присутствовал на концертах „Кино“ только на громоздких стадионах…

„Этот Цой трахнул всех…“

Немного отвлекусь. Накануне концерта я не поленился обойти практически все газеты и журналы Таллина и пригласить на концерт журналистов отделов культуры. Обещался прийти на концерт (и, кстати, пришел) лишь очень солидный дядечка, вальяжный, саркастичный и известный знаток театра, а тогда заведующий отделом культуры в газете „Вечерний Таллин“, Борис Тух.

Он действительно пришел к началу концерта, скромненько сел в последнем ряду, отбыл весь концерт, а после его окончания, когда я подошел к нему и спросил его мнение, произнес лаконичную сакраментальную фразу, которая потрясла меня своей емкостью и полным отражением сути увиденного и прочувствованного.

Солидный, абсолютно далекий от рока и всего молодежного, но очень интеллигентный человек сказал: „Впечатление от концерта такое, что кажется, будто Цой трахнул всех находящихся в зале независимо от пола!“

И все. Поблагодарил за концерт и ушел. А я стоял, как вкопанный, провожая Туха взглядом, потому что это был именно такой концерт, достойный именно такой фразы. Более яркой фразы я больше никогда в жизни не слышал.

Возможно, читатель заметит, что я невольно подчеркнул некую обособленность (нет, нет, не от других „киношников“, а незнакомых (или пока незнакомых) группе людей) Георгия Гурьянова. Я как-то и не принял это близко к сердцу, для меня он был таким же дорогим и долгожданным гостем наравне со всеми. Однако перед концертом произошло нечто, что чуть не вызвало у меня сердечный удар или что-то похожее.

Представьте: ровно 30 минут до начала концерта! Люди уже стекаются к залу, заходят в фойе. Георгий, все так же, как и ранним утром при выходе из поезда, стоит, подпирая вход в здание Братства Черноголовых, руки в карманах своего стильного черного пальто, и спокойно наблюдая за окружающим пейзажем, впервые за время нашего знакомства говорит мне следующее: „Ты знаешь, Марк, я не смогу играть концерт сегодня, у меня нет барабанных палочек. Свои я оставил в Питере, дома“.

1986 год, вечер, на весь Таллин где-то на окраине один-единственный музыкальный магазин, и тот давно закрыт. Я вообще живу в этом городе недавно, понятия не имею, кто может иметь палочки, и вообще, это… И вот, скотина, прождал весь день, и только теперь сказал!

Наверное, у меня все-таки есть ангел-хранитель, и спасибо ему за это. Не знаю, как и откуда, но после моего вопля о помощи, адресованного даже не знаю кому, в космос, что ли, за три минуты до начала концерта кто-то достал и притащил крепкие палочки от пионерского барабана, и „редиска“ Гурьянов отлично отыграл ими концерт. Одна из них треснула где-то ближе к концу концерта, но это уже было не страшно.

А сам концерт… Я представил группу со сцены, что потом стало традицией мною организуемых концертов, и пошло-поехало: звук, свет, музыканты – все было безукоризненно.

Я позабыл себя, кто я, где я и откуда, меня перетаскивало волнами из одной стороны зала в другую. Все стояли на ушах. Каждому из трехсот присутствующих на этом концерте людей было очень удобно в любой момент вынырнуть у сцены, получить дозу позитивной энергии, исходящей от наэлектризованных музыкантов и снова пуститься в круговое движение, уступая место следующим непрерывно мигрирующим по залу зрителям: устоять/усидеть на месте было совершенно невозможно.

Какое-то язычество, светлое шаманство, это было некое соитие всех со всеми и ощущение крепкого родства между всеми присутствующими. Видно было, что выступление в такой шикарной, редкой атмосфере и обстановке приносит невероятный кайф и самим музыкантам. И вот Витя отставляет в сторону свою гитару, которой он задавал ритм, и пускается в свой фирменный пляс, сплетя ладони и подняв соединенные руки над головой, тряся ими в соответствии с мощным ритмом, исходящим от каждой исполняемой песни! Это было невероятно здорово! Таких концертов, таких катарсисов в моей жизни на пальцах одной руки пересчитать!

 
Мое место слева, и я должен там сесть,
Не пойму, почему мне так холодно здесь.
Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год,
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок
Троллейбуса, который идет на восток.
Троллейбуса, который идет на восток.
Троллейбуса, который…
 
 
Все люди – братья, мы – седьмая вода,
И мы едем, не знаю, зачем и куда.
Мой сосед не может, он хочет уйти,
Но он не может уйти, он не знает пути.
И вот мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе, который идет на восток.
В троллейбусе, который идет на восток.
В троллейбусе, который…
 
 
В кабине нет шофера, но троллейбус идет,
И мотор заржавел, но мы едем вперед.
Мы сидим не дыша, смотрим туда,
Где на долю секунды показалась звезда.
Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог
Троллейбус, который идет на восток.
Троллейбус, который идет на восток.
Троллейбус, который…
 

После концерта мы двинулись на ночевку. Я был уверен, что приготовленный мною „бивак“ в Таллинском Доме офицеров придется по вкусу музыкантам, однако когда мы добрались до места, герои концерта весьма скептически отнеслись к предложенному выбору. Даже здоровенный контрабас на стене не впечатлил. Витя, засмотревшись через окно на находившееся в метрах двухстах от Дома офицеров высотное здание известной гостиницы „Виру“, которое в обычном представлении того времени рассматривалась как „только для иностранцев“, вдруг предложил: „А давай попробуем переночевать в гостинице?“

Марьяна, Игорь Тихомиров, Юра Каспарян и Георгий согласились, а Наташа Васильева, устав от перенесенных впечатлений и ужина в гримерной, состоявшего из вина с какими-то пирожками, решительно заявила: „Никуда я не пойду! Буду спать здесь!“ – и показала рукой на софу аккурат под уже не раз упомянутым контрабасом.

Оставив Наташу отдыхать, я двинулся вслед за „Кино“ в отель. В те времена я никогда не был в „отелях для иностранцев“, равно как и за границей, подобные территории были для меня терра инкогнита.

К моему изумлению, как раз оказались свободными два двухместных номера, цена которых составляла целых 15 рублей за номер. А ребята как раз были обладателями 30 рублей, полученными за концерт. Марьяна с Виктором взяли один номер, Юра и Георгий – другой, а Игоря взяли с собой и уместили на полу.

Распрощавшись со всеми, я поплелся в общагу, где проживал. Она находилась за парком Кадриорг, где в тесной комнатушке уже спал утомившийся от впечатлений друг Володька Марков и томилась от скуки Птица.