Текст книги "Последний Рай на Земле"

Глаза Генри заслезились, он тер нос и прятал лицо.

– Я понимаю, о чем ты. Да, Шимунд далеко не ангел, в нашем поселении его банду все боятся, но они же нас и охраняют. Да, они собирают налоги, и некоторым добровольцам, вроде меня, приходится служить верой и правдой этим людям. У нас нет другого выбора. И пока я здесь, с ними, я знаю, что моя мама в безопасности, – Генри замолчал.

Остаток пути мы прошли молча, Генри печально смотрел себе под ноги. О чем он думал? Неужели я его задел за больное или просто обидел? Генри был мне симпатичен: я жалел его, потому что понимал, как никто другой. Я представил себя на его месте. Что там Шимунд – я бы самому Дьяволу служил, лишь бы мои родные оставались живыми и здоровыми. Но все это лирика, в действительности мы оставались по разные стороны баррикад.

Наконец-то комната под номером пятнадцать, Генри постучал.

– Кто? – раздалось за дверью.

– Это Генри. Я привел клиентов от Шимунда – открывай!

Дверь отворилась. В душной затемненной комнате просматривалась лишь кровать, пары спиртного ударяли в нос. Перед нами еле стоял мужчина.

– Ш-ш-ш… – мужчина тянул правую руку, пытаясь сфокусироваться, – ш-ш. Раз-раз. Шульц, – он был мертвецки пьян.

Игрок прошел мимо, не пожав руки.

– Мы не с вами знакомиться пришли.

Пьяный Шульц побрел в дальнюю часть комнаты.

– Ох… опять напился, – с грустью произнес Генри.

Мое сердце учащенно билось, выступил пот, перехватило дыхание – я был на пределе. Через мгновение из темноты появился Шульц, а за ним одна за другой начали выходить девушки. Одетые в полупрозрачные сорочки, они шли неуверенным шагом, смотря себе под ноги, чувствовалось, как им страшно. Наконец, вышла четвертая девушка, я не сдержался и закричал:

– Лиза!

Это была моя сестра. Полумрак и спущенные русые волосы не могли скрыть её заплаканных, полных несчастья глаз. Я кинулся к ней, но она не понимала, что происходит, испугалась и, сделав шаг назад, упала на пол. Не понимали и Генри с Шульцем, они в удивлении вытаращили глаза. Холоден и расчетлив, как всегда, оставался Игрок. Он отстегнул бляху, и выскочили ножи. С разворота Игрок полоснул Генри по горлу. Кровь брызнула и окропила затертый пол. Затем Игрок в два шага настиг Шульца, один нож воткнул ему в живот, другой в горло. Шульц упал замертво. Бедный Генри еще несколько минут лежал и держался руками за горло. Он смотрел на нас жалобными глазами, по его щекам текли слезы. Из последних сил он цеплялся за жизнь, но было видно, как она покидает его. Я отвернулся и больше не смотрел на Генри. Девушки с визгом разбежались по темным углам комнаты в надежде спрятаться. Я помог сестре подняться, снял очки и надел на нее свою куртку. Она принялась щупать мое лицо.

– Коля! – она крепко обняла меня. – Коленька! Я не могу поверить, что ты здесь.

– Я здесь, сестренка. Все будет хорошо.

Невозможно описать, что я чувствовал в тот момент. Лиза была младше меня на три года. Всю жизнь мы прошли вместе: вместе играли, открывали мир, учились грамоте и вместе каждую ночь перед сном молились. И, как оказалось, даже самые суровые и жестокие законы нового мира не смогли нас разлучить. Но мы уже никогда не будем прежними, это было очевидно.

– Ты в порядке? – спросил я, оглядев сестру с ног до головы. – Они ничего с тобой не сделали?

– Все в порядке, Коль. Но… Наши родители… Они…

Лиза заплакала, и я обнял ее настолько крепко, насколько хотел успокоить.

На плече я почувствовал руку, это был Игрок, он произнес:

– Нам пора уходить.

Я кивнул и, взяв Лизу за руку, потянул ее за собой. У двери Игрок повернулся и крикнул оставшимся девушкам:

– Вы свободны, вас больше никто не держит!

Длинный коричневый коридор мы проходили в спешке, не оглядываясь и не обращая ни на что внимания. Прошли также и мимо восьмой комнаты; у меня екнуло сердце, но очень скоро мы вновь оказались внизу, среди шумной толпы и громкой музыки. Я следовал за Игроком, стараясь ни на кого не смотреть, и все крепче сжимал руку Лизы, чтобы случайно не выпустить её. Время потеряло счет: секунды, минуты и часы слились воедино, все было как во сне. Хотелось поскорее пробудиться.

Мы подошли к бару, Игрок осмотрелся и громко крикнул:

– Ганс!

Из дальнего угла появился бармен и быстрым шагом подошёл, он проводил нас в комнату за баром. Это было подсобное помещение, заставленное коробками, бутылками, ведрами и прочим.

– Ну, как дела? – спросил Ганс, кидая на нас беглые взгляды.

– Все в порядке, кроме как в комнате пятнадцать, там стоило бы прибраться. Это… Ганс… – замешкался Игрок, – нам нужен какой-нибудь транспорт, чтобы скорее убраться отсюда.

Ганс выглядел раздосадовано, он недовольно посмотрел на нас с Лизой.

– Ждите здесь, – сухо ответил он и вышел.

– Ганс, – остановил его Игрок, – я твой должник.

– Сочтемся, Джонни, сочтемся.

За неимением мебели мы присели на пол.

– Похоже, твой друг чем-то не доволен, – обратился я к Игроку.

– А ты как думал? Ганс очень рискует. Когда Шимунд узнает обо всем, наведет шороху на всю округу, всем места мало будет. Надеюсь, к этому моменту мы будем очень далеко. Да, и еще. Моя работа на этом заканчивается, Николай. На мой взгляд, достаточно того, что мы нашли твою сестру и теперь она с нами, живая и невредимая, – Игрок повернулся к Лизе, протянул ей руку и более спокойно произнес: – Забыл представиться – Игрок, но вы можете называть меня Джон.

– Очень приятно, – ответила полушепотом Лиза и пожала руку.

Она взглянула на Игрока всего на секунду. В ее глазах по-прежнему читался ужас. Вряд ли она скоро придет в себя. Я обнимал ее и гладил по голове. Между тем в моей душе зарождалось какое-то новое чувство: каждая секунда протекала, как последняя в жизни, и в то же время эта же самая секунда была началом новой жизни. Да, именно так. Я умирал, тот я, который верил в чудеса и светлый Рай на земле, и рождался новый я, не веривший ни во что, познавший ненависть, беспощадную ярость и жажду кровавого пира.

Мы молча сидели и слушали, как за дверью долбит музыка.

– А все-таки жаль юношу, – невзначай бросил я.

– Что? – переспросил Игрок.

– Ну, этого Генри. Он ведь совсем молод был.

– Да… Но если бы я его не убил, он бы тут же вломил нас Шимунду. И тогда пришлось бы жалеть не его, а нас.

Я не стал ничего говорить и просто кивнул. Не знаю, сколько мы просидели в этой тесной комнатушке, время превратилось в вечность. Лиза обнимала меня, положив голову мне на плечо, я сидел без каких-либо путных мыслей, а Игрок подбрасывал свою монету. О чем, интересно, он думает в эти моменты и думает ли вообще? Так мы просидели до тех пор, пока не вернулся Ганс. Он выглядел по-прежнему недовольным.

– Поднялась буря, льет как из ведра, в общем, погода нелетная, поэтому я решил дать вам свой автомобиль. Машина старая, но надежная, как и все немцы. Стоит она на заднем дворе. Вот ключи.

Ганс протянул ключ Игроку, тот встал, взял ключ и, похлопав по плечу старого бармена, произнес:

– Ох, старик, в который раз ты меня выручаешь. Спасибо тебе!

Ганс покивал и гордо расправил плечи, величаво воссияв, в этот момент он был похож на памятник Бисмарку. Игрок посмотрел на нас, и я понял, что пора идти. Мы поднялись и направились к выходу. Игрок остался на месте и продолжил говорить:

– Ганс, помнишь, со мной были два придурка – Ларс и Риччи? Если встретишь их, скажи, что я их не знаю, они меня тоже, пусть двигают к Риккардо. Да, и еще…

Что еще Игрок сказал бармену, я не знаю, потому что мы уже вышли. Сейчас зал был полупустым, звучала более спокойная музыка, но веселье продолжалось: пьяный угар, сопровождаемый воплями, не утихал.

Я уже думал о новой жизни, куда отправиться, что делать, множество вопросов не давало мне покоя. Следующая страница жизни плавно переворачивалась, как вдруг я увидел Шимунда, он сидел за баром в гордом одиночестве и что-то, морщась, пил, не отводя глаз от стакана. Во мне все перевернулось, в одну секунду меня подожгла слепая ярость. Я обнажил нож и напролом через толпу пошел на Шимунда.

– Коль, ты куда? Коля, не надо! – кричала Лиза.

Я слышал ее, но не мог остановиться. До Шимунда оставалось всего шагов пять, и тут передо мной нарисовался Риччи.

– Куда это ты направился? – язвительно спросил он.

– Не твое дело! Прочь с дороги! – попытался оттолкнуть его я.

Но Риччи уперся в меня левой рукой, правую руку он положил на пистолет за поясом.

– Никуда ты не пойдешь, русская свинья!

Его злые глаза блестели, а зрачки были расширены, отчего становилось страшно. В этот момент подбежал Игрок и дернул меня за руку.

– Куда ты так ринулся?! – возмутился Игрок, после чего заметил Риччи. – О, Риччи, чего это ты?

– Ничего, – Риччи повернулся к Шимунду и крикнул: – Эй, Шимунд! Этот парень хочет тебя убить!

Шимунд допил стакан, спрыгнул со стула и, качаясь, подошел. Вытирая рот, он произнес:

– А-а, любители развлечений. Сам убьешь их, Риччи?

Риччи заулыбался и потянулся за пистолетом.

– Риччи, что происходит? – спросил Игрок.

Подбежала Лиза, схватила меня за обе руки и пыталась оттащить. Нужно было развернуться и бежать вместе с ней, бежать без оглядки, вместо этого я стоял на месте.

Шимунд, увидев Лизу, облизнул свою гнусную улыбку и произнес:

– Куколка, а ты чего, сбежать решила? Нехорошо убегать от папочки!

– А знаешь, Игрок, – говорил тем временем Риччи, – Шимунд щедрее Риккардо будет. В общем, я сменил работу.

– Ох, Риччи, – засмеялся Игрок, – не умеешь ты профессии выбирать…

Игрок молниеносно вытащил свой револьвер и выстрелил, Риччи был уже наготове, поэтому их выстрелы прозвучали одновременно. Еще до того, как они упали, я сделал шаг к Шимунду и воткнул ему нож в сердце.

– Сдохни, сука! – сквозь сжатые зубы процедил я со всей ненавистью.

В глазах Шимунда я увидел страх. Возможно, он увидел смерть. Этот подонок раздавал смерть людям с улыбкой на лице, а сам боялся ее. Настало долгожданное упоение, и тут же я поймал себя на мысли: «Боже, неужели, убив монстра, я сам стану монстром?». Надеюсь, это не так.

Во время выстрелов зашевелилась толпа вокруг: кто-то убегал в панике, кто-то стоял с оружием, а кто-то просто наблюдал. Я подбежал к Игроку. Это были его последние минуты: он взял мою руку и что-то положил на ладонь, вымолвив только:

– Виго.

Он не цеплялся в судорогах за жизнь, как юноша Генри, в его глазах не было страха, как у мерзавца Шимунда, на лице читалось смирение. Игрок умер. Я закрыл его глаза ладонью.

– Спасибо тебе, Джон.

В моей руке лежали ключ от автомобиля, медаль и небольшой блокнот, я положил все это в карман.

– Коль, пойдем! – потянула меня за собой Лиза.

Я встал на ноги и огляделся по сторонам. В толпе было заметно движение: это люди Шимунда, они шли в нашу сторону. Раздались выстрелы. Я схватил Лизу за руку, и мы побежали к выходу, над головами свистели пули. Уже на выходе, когда я взялся за дверную ручку, почувствовал острую боль справа ниже лопатки, отчего закричал. Пуля вошла справа ниже лопатки. У меня подкосились ноги, но меня подхватила Лиза.

На улице лил дождь и дул сильный ветер. Каждая капля пронзала насквозь. Лиза потащила меня в сторону леса довольно быстро, мы спрятались за деревьями и стали наблюдать, как преследователи сыплют из таверны. Убедившись, что за нами никто не бежит, Лиза положила меня на землю.

– Как ты, Коленька? – спросила она.

– Хорошо, сестренка, хорошо…

Я гладил её лицо, вытирая слезы. В глазах темнело, становилось холодно и хотелось спать. Неужели это конец?

Часть II
Исповедь

Новый мир. Тысячи километров выжженной земли. Европа, лежащая в руинах. Что это было? Глупость человечества или Божья кара? Апокалипсис случился, и уже не одно поколение выросло на этих обломках, не помнящее красот старого мира. Выросло под колпаком серого неба, хаоса и разрухи, полной анархии и проповеди того, что твой единственный Бог – это оружие. Но было ли и правда так все безнадежно? Или даже в этом ужасе можно было найти веру, надежду, любовь? Меня зовут Стефан. Именно в поиске всего самого светлого я хожу по миру. Я странник. Как и все странники, я зарабатывают тем, что нахожу старые эксклюзивные вещи и перепродаю их. Ведь порой нужно где-то спать и что-то есть. А в бескорыстности новый мир не обвинишь. Правда, бывает, встречаются поселения, которые тебя примут, накормят и спать уложат. Добрые люди всегда найдутся даже в новом мире. Весь мой груз – это мой пистолет для самообороны и одна-единственная книга. Книга, в которой хранится моя душа. Убить человека ничего не стоит. Гораздо страшнее – забрать его душу. Мою душу забрали…

Родился и вырос я в не самом худшем месте на земле – в городе Белграде. Нас было немного, но все держались друг друга, словно крепко спаянная цепь. Выбрав небольшую часть города, мы огородили ее стеной от набегов диких племен с юга и востока. Каждый раз об их приближении извещал колокол, разносивший свой звон по всему Белграду. Тогда все мы брались за оружие и готовились защищать свою жизнь, свою крепость, свое единство, свою свободу. Благо, набеги эти были нечасто.

Так, в основном все мы занимались земледелием, выращивали скот. Иногда в Белграде проходили гуляния. Тогда весь город собирался вечером вместе и веселился до утра. Танцы, пляски, песни. Было здорово. Когда я впервые пошел на такое гуляние, мне было всего двенадцать. И именно тогда я встретил девочку по имени Мила. Светлые волосы, голубые глаза, милейшая улыбка. Это девочка сверкнула, как ангел, в моей жизни. Я понял, что я ее полюбил. С Милой мы росли вместе. Бегали по городу, резвились. Иногда сбегали за пределы стены. Забирались на один холм и любовались Дунаем, уходящим прямо в горизонт. Когда мы выросли, на этом самом месте я сделал Миле предложение. В этот миг ветер, доносивший бриз реки до самого холма, ласкал наши с Милой миры. Не было нового мира, не было хаоса и разрухи. Были лишь я и Мила.

Свадьбу отгуляли всем городом. Каждый житель относился друг к другу, словно брат. Все видели, как мы с Милой любим друг друга, и радовались, как за самих себя. Шли годы. На свет появилось двое детей – Никола и Майя. Мои сокровища, мои ангелы. Я ими дорожил больше всего на свете.

Как-то вечером я вызвался быть дежурным. С автоматом я должен был делать обход возле стены и смотреть на горизонт. Ох, как же было тогда холодно. Погода в новом мире очень капризна. Независимо от времени года может идти снег, дождь или быть очень жарко. В этот вечер с холодом на город опустился туман. В Белграде многие ложились спать рано. Этот вечер не был исключением, поэтому в городе было тихо. Я ходил, укутанный в свое шерстяное пальто. В руках держал старый добрый АК-47. Его мне подарил мой друг Милан. К сожалению, Милана давно нет в живых, и его автомат – это все, что у меня от него осталось. Но с этим автоматом, казалось, что я даже стреляю точнее.

Проходя мимо очередного угла стены, я остановился, забрался на выступ и начал вглядываться в горизонт.

– Ох, что в таком тумане разглядеть то можно? – недовольно пробурчал я.

– Здорово, Стефан! – окликнули меня сзади.

Это был восемнадцатилетний парень по имени Златан. Когда был последний набег, ему было всего пятнадцать. Тогда албанцы убили его родителей прямо у него на глазах. У парня поехала крыша. Он стал чересчур доброжелательным. Видел везде только светлые краски и все время улыбался.

– А, Златан. Ты тоже, я смотрю, на дежурстве…

– Да. Погода хорошая, не правда ли?

– Я надеюсь, ты так шутишь. Ты видел, туман какой? А холод в дежурство тебя не смущает?

– Брось, Стефан. Это же наша с тобой возможность насладиться личным пространством. Наши горизонты, благодаря туману, сужены до минимума. И таким образом мы получаемся наедине с собой, – Златан улыбался и с наслаждением дышал полной грудью. – Ты лучше скажи, как там Мила?

– Да хорошо. Завели недавно козу, теперь молоко у нас есть.

– Да? А у кого купили то козу?

– Дед Леон. Он совсем старый стал. И совсем один. Ему с этой козой очень тяжко. Вот он и поменял ее на два мешка картошки. Ну а мы все равно каждую неделю носим деду молоко. Уж очень он любит козье молоко.

– Да… Здорово-здорово. Угостишь как-нибудь молоком?

– Заходи в гости, угощу.

– Ну а как там дети твои? Никола и Майя. Скоро же у Николы день рождения. Я же ничего не перепутал?

– Нет. Восемь лет ему исполнится.

– Восемь лет? Уже такой большой! Надо же… Что подаришь сыну?

– Ну… Еще не решил.

– Только не надо оружие.

– В смысле?

– Ну понимаешь, Стефан… твой сын не должен с малолетства знать, что такое оружие. В мире много прекрасного. Убийства и кровопролитие лишь малая часть этого мира. Она самая худшая, но она и самая малая. Ведь если с детства верить, что мир – это не только война, может, мысль и материализуется, и все сбудется. Прекратится кровопролитие, прекратятся смерти. Будут лишь улыбки и счастье. Как думаешь?

Я постоял в немом молчании пару секунд и резко психанул:

– Златан! Что за чушь ты несешь? Видишь эту стену? Знаешь, для чего она тут и мы для чего тут ходим? Туда на юг албанцы, а туда, на восток, турки. В тех краях процветает рабство. Они приходят и забирают наших родных и близких в рабство! И вот чтобы моих родных не забрали в рабство, я буду убивать. Убивать их всех понимаешь, Златан?

– Да, Стефан. Но ведь жизнь – это не только убийства. Понимаешь…

– Ничего не хочу понимать! Все! Иди на дежурство.

Я уходил от Златана спешным шагом, что-то бурча себе под нос. Не следовало мне на него психовать. Ведь он в чем-то был прав. Да и вообще, таких, как Златан, нужно жалеть и просто слушать. Возможно, устами сумасшедших и сдвинутых говорит сам Бог? Во всяком случае, где-то я слышал эту фразу.

Не успел я отойти от Златана, как услышал какой-то странный шум за стеной. Он меня насторожил. Я забрался на выступ стены и начал вглядываться вдаль. Из-за этого тумана ничего не было видно. Но я четко слышал, будто что-то приближается, так как шум был все ближе и ближе.

– Что там, Стефан?! – крикнул Златан.

– Ни черта не вижу из-за этого тумана!

И тут я увидел, как в тумане неподалеку промелькнуло багровое знамя. Мое сердце екнуло и своим стуком ударило по вискам, отчего меня немного повело. Моментально собравшись, я повернулся к Златану и громко закричал:

– Албанцы, Златан! Беги, бей в колокол!

Златан, не медля ни секунды, развернулся и побежал. Через минуту колокольный звон извещал весь Белград о приближающейся беде. Багровое знамя с черным двуглавым орлом виднелось все четче. В приближающемся шуме я услышал, будто это были копыта тысячи лошадей. От их топота тряслась земля под ногами. Стало страшно. Но нужно было собрать всю волю в кулак. Я глубоко вздохнул, посмотрел на небо и тихо произнес:

– Отче, помоги.

После чего тут же перекрестился, взял свой АК, передернул затвор и приготовился. За моей спиной начали собираться люди. Никто из них не успел дойти до стены, как раздался выстрел из какой-то пушки. Взрыв тут же прогремел в стене метрах в десяти от меня. Я отпрыгнул и отбежал ко всем остальным.

– Что такое?! – донеслось из толпы собравшихся.

Через пару секунд раздался еще один выстрел, взрыв прогремел на том же месте. Стена начала рушиться.

– Они пытаются стену пробить! Из чего-то крупного палят! – крикнул я в толпу.

– А у нас есть что-нибудь помощнее того, из чего они стреляют? – спросил стоявший рядом со мной парень по имени Милош.

– Да! – уверенно ответил я. – Есть! Помощнее их жалких пушечек будет. Это мы сами!

Тем временем через пару взрывов в стене образовалась дыра, через которую начали забегать всадники в черных одеяниях. Огнестрельного оружия у них не было. Лишь сабли, которые они обнажали, забегая на территорию нашего города. В ту же секунду я обратился ко всей толпе:

– Не уступим этим тварям ничего! За наш народ! За родных и близких! За нашу веру и нашу свободу! Убьем их! Убьем их всех!

С громогласным кличем толпы все заняли позиции: кто-то спрятался за углом ближайшего дома, кто-то в этом доме засел в окнах, кто-то, перевернув на бок уличный стол, встал за ним. И все тут же начали стрелять. Всадники падали один за другим. Но чем больше их умирало, тем еще больше проникало к нам через дыру. Я стрелял хладнокровно, одиночными выстрелами. Казалось, что уже и тумана того нет, потому что видел все хорошо и бил прицельно. Отстреляв целую обойму, я тут же перезарядился. Через мгновение всадники отступили. Мы все заняли выжидательные позиции.

– Что? И все? – удивился Милош. – Покорежили нам стену и успокоились?

Но тут за стеной раздался странный шум. Стена начала трещать, дыра расширяться. В последний момент я понял, что это шум едущих гусениц. И тогда через повалившуюся стену в наш город заехал танк.

– Твою ж мать… – проговорил я.

Танк моментально выстрелил по нашей толпе. Несколько человек от взрыва отлетело. Все начали паниковать и разбегаться. Нужно было что-то делать. Тогда я взял ситуацию в свои руки.

– К колоколу! Все к колоколу! – закричал я в надежде, что меня услышат.

Услышали далеко не все. Но те, кто услышал, сразу побежали туда. У меня появился план. Рядом с колоколом был оружейный склад, где мы брали себе автоматы. Но можно было там поискать и взрывчатку. Нужно было албанцев вместе с танком заставить следовать за нами. Улочки возле колокола узкие, так что все они должны были попасть в нашу западню.

Мы бежали по нашим улицам, сломя голову. Танк, как я и рассчитывал, последовал именно за нами. Как никогда, я чувствовал запах смерти. Я знал, что она рядом, что в эту ночь мы устроим ей настоящий пир. Женщины, дети и старики прятались в домах. Албанцы врывались в эти дома и силой вытаскивали всех наружу. Больных и немощных убивали на месте. Немногие из нас кидались в защиту, но против танка все оказывались бессильны. Я думал о своей семье: О Миле, Николе и Майе. Это прибавляло мне сил, отчего я еще быстрее буквально летел к тому складу. Так я и не заметил, как быстро мы домчались до места и моментально вломились в помещение. В само помещение вбежали лишь я и Милош. Остальные заняли боевые позиции вокруг здания. Слышались перестрелки по всему городу.

– Что мы ищем?! – прокричал Милош.

– Что-нибудь потяжелее! – ответил я и, разгребая руками все по складу, бормотал себе под нос. – Как же мы так упустили прорыв? Почему мы оказались не готовы? Что теперь с нами будет?

Разгребая автоматы, пистолеты, патроны, какие-то непонятные коробки, я уже и не надеялся хоть что-нибудь найти. И как только за дверью я неподалеку услышал звук гусениц, я психанул и крикнул:

– Да, твою мать, в этом бардаке хоть что-нибудь найти можно?!

Со злости я пнул одну из коробок, и мой взгляд тут же остановился на углу помещения. Облокотившись на стену, там стоял ручной противотанковый гранатомет РПГ-7, и рядом с ним два заряда.

– Вот оно. То, что нужно, – радостно проговорил я и, повернувшись к Милошу, крикнул: – Милош, родной! Я нашел!

– Что нашел? – спрашивал Милош, выдвинувшись в мою сторону.

Я взял в руки этот гранатомет и, поглаживая его, отвечал:

– Это РПГ-7.

– Что?

– РПГ-7.

– Что-что?

– Милош! Ты что, компотом уши чистишь, что ли?

Милош подошел ко мне, почесал затылок и попробовал оправдаться:

– Да я слышу. Просто и не знал, что у нас на складе валяется этот, как его. РГ-7.

– РПГ-7. Ручной противотанковый гранатомет. Настоящий убийца танков. Вроде в 60-х в СССР был принят на вооружение.

– Когда?

– Это еще в старом мире было. Мощная штука, знаешь ли.

– Понятно.

Неподалеку прозвучал мощный выстрел, и последовали звуки рушащегося здания. Я взял РПГ, два заряда и тут же пошел на выход.

– Все, меня эта штука бесит уже. Пойду разнесу ее к чертям.

Милош пошел за мной прямо по пятам. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Неожиданно в двух шагах от меня мчались два всадника. Они обнажили уже свои сабли и были готовы нанести удар. Я понял, что ничего не успею сделать в этот момент: ни отскочить, ни выстрелить. Неужели моя смерть застала меня так резко врасплох? Что ж, я закрыл глаза и был готов. Но прозвучало два выстрела, а я остался стоять на месте. Через пять секунд, когда я понял, что еще жив, я открыл глаза. Эти два всадника лежали мертвые на земле, а их лошади поскакали дальше.

– Стефан, ты как?! – кто-то выкрикнул из-за угла.

Не до конца придя в себя, я лишь покивал в ответ головой. Все-таки ребята, которые попрятались за углом, на колокольне и в здании, четко следили за ситуацией. Только я приготовился сделать шаг, как услышал звук едущих гусениц за соседним зданием.

– Оставайтесь все на местах! – крикнул я.

Схватив Милоша за рукав, моментально рванул в это здание. Внутри было пусто и сыро. Расположившись возле одного окна, я принялся заряжать гранатомет и одновременно говорил Милошу:

– Значит, так. Я палю по танку, ты прикрываешь меня. И еще… Из танка, скорей всего полезут люди.

– Как так – полезут?

– Как крабы из горящей сковородки. Убивай их без пощады.

– Понял.

Я приготовился и высунулся из окна. Танк уже был в поле зрения неподалеку. Своим металлическим звуком передвигающихся траков он наводил ужас. Я взвалил РПГ на плечо, прицелился и задержал дыхание. Мир в один миг замер. Слышались лишь его скрипучие гусеницы и мое сердцебиение. В один миг я нажал на спусковой крючок, и снаряд полетел. Прямое попадание под башню. Танк моментально остановился и затих.

– Да!!! – обрадовался я. – Так тебе, тварь!

Открылся люк танка, и оттуда начали вылезать албанцы. Милош тоже не спал и автоматной очередью никому не дал вылезти.

– Молодец, Милош!

Однако меня насторожило, что за танком не бежало никаких всадников, никого вообще не было.

– Странно… – удивился я. – Они оставили танк в одиночестве.

Подождав еще немного, мы вышли на улицу. В городе по-прежнему слышались крики и перестрелки. Но вокруг нас была одна лишь тишина и уничтоженный танк. Я подошел к этому танку и внимательно посмотрел на него.

– Забавно, столько силы, а такой беспомощный…

Вдруг что-то екнуло в груди, я повернулся к Милошу и произнес:

– Идите со всеми к стене. Нужно выдавливать этих гадов из города.

– А ты куда?

– Я вас догоню.

– Хорошо.

Я оставил Милошу гранатомет, сам взял свой автомат и побежал домой. Не знаю, что случилось. Я чувствовал беду и мчал со всех ног. Звуки выстрелов и криков усиливались. Прибежав на место, я увидел свой дом в огне.

– Нет. Нет. Нет.

Меня резко охватила паника. Не медля ни секунды, я вбежал в здание. Все было в огне. Мое сердце буквально разорвалось на куски, когда я увидел на полу Майю и Николу. Я громко закричал, откинул автомат в сторону, своих детей под руки и пошел на выход. Я положил Майю и Николу на землю и начал трогать их лица, щупать пульс.

– Никола. Майя! Очнитесь! Боже… Боже, нет, прошу тебя.

Я кричал им и пытался привести в чувство. Но они не отвечали. Мои слезы буквально ручьем потекли по щекам, я пытался сделать искусственное дыхание. Ничего не помогало. Тогда я огляделся по сторонам. Вокруг здания лежало несколько трупов как моих знакомых, так и албанцев. Среди всех них я увидел свою жену, лежащую в крови. Она лежала, не двигаясь. Я подбежал к ней, провел рукой по ее холодному лицу и понял, что больше никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее смеха и не усну в ее теплых объятиях.

– Мила. Боже… Милая моя. Только не это! Пожалуйста. Ну нет.

Неподалеку я услышал речь не на нашем языке, я схватил первую попавшуюся саблю, лежащую на земле, и пошел на звук. Это шли трое албанцев. Они просто шли и осматривали территорию. Я выбежал к ним навстречу. Они ничего не успели сделать. Я рубил беспощадно этой саблей их. И когда они упали замертво, я все равно продолжал рубить их тела саблей в надежде, что они оживут и я вновь смогу их убить.

Это была страшная ночь. Албанцы отступили, но из всего города живых осталось всего около тридцати человек. В плен никто не сдался, и все были убиты. Белград мы покидали навсегда. Оставив там свои души в этом городе.

Мила, Никола, Майя. До сих пор в моих глазах их безжизненные лица. До сих пор я не могу забыть эту ночь. И не могу я простить себя, что не смог их защитить. Именно тогда и забрали мою душу.

Как много времени прошло и воды с тех пор утекло. И вот, сижу я в таверне совсем один за столиком этим ранним вечером. Большое здание. Но сейчас народу тут немного. Как правило, путники стараются лишь ночью найти место, дабы укрыться. Пустоты Нового мира пугают всех по ночам. Звучит негромко спокойная музыка. Зазвучала новая песня. Молодой человек пел спокойным умиротворяющим голосом. Казалось, что от его пения стало так хорошо и спокойно на душе, что в одночасье стерлись все печали и невзгоды. Просто под эти звуки хотелось расправить крылья и полететь далеко-далеко. О чем он пел, я не знаю, но это было так замечательно, что я не удержался и проговорил вслух:

– Боже, какая дивная песня.

– Это Элвис, – раздался голос за соседним столом.

Я неспешно повернул голову. Это был юноша лет пятнадцати. Длинные волосы, худощавое лицо и абсолютно невинные глаза.

– Элвис? – переспросил его я.

– Да. Элвис Пресли, – юноша оживился еще больше и немного пододвинулся ко мне.

– Не стесняйся. Присаживайся ко мне, – решил я моментально убрать какой-либо барьер.

Юноша так и сделал. Сел рядом и тут же продолжил говорить:

– Элвис Пресли – это король рок-н-ролла. Все его песни наполнены жизнью и глубоким смыслом.

– Да. Мне нравится вот эта песня. Элвис, говоришь?

Песня продолжала звучать, наполняя тишину таверны неземным смыслом, который невозможно описать словами.

– Она называется «Love me tender». «Люби меня нежно, люби меня, милая, и никогда не отпускай. Ты сделала мою жизнь полной, и я люблю тебя». Он об этом поет в песне.

Я немного задумался, стало грустно, но я попытался ничего не показывать.

– Мне знакомы эти слова… – произнес я.

Я понимал их, как никто другой, будто бы этот Элвис пел про меня.

– Я хочу выучить эту песню на гитаре и спеть ее Марте, – продолжал мне говорить юноша.

– Это твоя девушка?

– Нет пока что. Но по ней все поселение сходит с ума. Все мальчишки говорят лишь о Марте. Она прекрасна! Она настоящий ангел. И я хочу добиться ее внимания и быть с ней.

– Ну что ж. Я думаю, эта песня произведет впечатление на Марту. Ты довольно смышленый и умный парень. Уверен, она разглядит в тебе эти качества. Как тебя зовут, кстати?

– Я Оливер. Мой дедушка – хозяин этой таверны. Он днем разрешает сюда приходить и послушать Элвиса, а вечером говорит, что делать мне тут нечего.

– Твой дедушка прав, наверное. Меня Стефан зовут.

– Рад знакомству, Стефан. Вы тут надолго?

– Да я везде ненадолго. Путник, так сказать.

Песня доиграла, наступила недолгая тишина, после чего заиграла другая песня, более энергичная и веселая.