Текст книги "Троецарствие. Беглец"

Лиса не отставала. Я бы даже сказал, что она красовалась передо мной. Точнее, напоминала ненавязчиво о том, что может сделать тысячелетний оборотень со слабым человеческим телом. Одному разбойнику, например, она просто смахнула голову с плеч. Не срубила, а именно снесла! Ударила лапой под ухо с такой силой, что несчастная черепушка слетела с шеи и деформированным куском плоти врезалась в ствол ближайшего дерева. Другому она откусила руку по плечо и оставила орать от боли. А третьего спеленала хвостами, некоторое время потаскала за собой на прицепе, а потом вздернула в воздух и разорвала на несколько частей.

Послание было максимально прозрачным – помни, с кем так дерзко себя ведешь. С тобой, мол, может, будет чуточку потруднее, но ненамного. И когда наша с тобой связь будет разрушена, судьба одного из этих несчастных станет твоей.

Я не был впечатлен. То, что она хотела сказать… Я ведь и так это понимал, без напоминаний. Но сделал в памяти еще одну зарубку – найти слабое место у своей вынужденной союзницы. Чтобы потом не ходить по лесу без головы.

– Ноу Ниу, давай к загону, я выгоню крестьян! – крикнул я, когда с группой разбойников было покончено. Отметил (не без удовлетворения), что пару ударов увлекшаяся Лисица все-таки пропустила.

Добравшись до клетки из жердей, я активировал «воодушевление» и крикнул пленникам, чтобы они выходили.

– Идите за этими людьми! – приказал им, указывая на четверку желтоповязочников. – Они друзья. Отведут в безопасное место.

И, убедившись, что на этот раз пленники послушались, снова запрыгнул на оборотня.

– Давай поводим их немного по лесу, девочка. Пусть наши слуги подальше уведут людей.

А через час принимал благодарности спасенных. И пытался придумать, куда теперь их деть. Таскаться с такой толпой людей по лесу – дурацкая затея. Конечно, можно было просто отпустить их на все четыре стороны, предоставив каждого своей судьбе, но тогда можно было и не устраивать эту спасательную операцию. Крестьяне второго века не горожане двадцать первого, в лесу выживут прекрасно. Часть даже доберется до руин собственной деревни и начнет ее восстанавливать, но большинство все же снова попадет в плен. Не к этой шайке, так к другой.

Либо… Да, по сути – это единственный выход.

– Слушайте! – включив одновременно «воодушевление» и «громовой голос», крикнул я. Дождался, пока все замолчат, после чего указал на желтоповязочников и продолжил: – Эти четверо поведут вас во владения хоу Вэнь Тая, к городу Юйчжан. В пути они позаботятся о вас, вы же должны слушать их, как деревенского старосту или государственного чиновника. По прибытии они передадут вас на попечение правителю, а он определит вам место для жительства на своей земле. Знайте, он не жестокий и не душит своих людей налогами, там вы сможете жить и трудиться в безопасности!

Такое вот решение. Стратегическое, можно сказать. И людей спасти, и свою экономику чуточку усилить. Ну а что? Должен же я получать дивиденды за свои поступки! И сказал ведь правду. А «желтые» не подведут, в дороге не бросят, я это понял, когда Гуань сказал, что освобождение пленников – достойный поступок. Не выгорели, значит, идеалы в душе старого мятежника.

Бросив на него взгляд, я получил поклон, сделаю, мол, не сомневайтесь.

– А почему вы не пойдете с нами, хоу Вэнь Тай? – раздался вдруг голос из толпы.

Я вздрогнул. Вот этого я не ждал – что кто-то из пленников опознает меня. Вероятность этого была настолько мала, что я даже в расчет ее не брал. Ну откуда крестьянин может знать в лицо главу фракции? Я же не езжу с визитами по селам, портреты на монете не чеканю. Блин, на дворе второй век всего, подданные поколениями не видят своего владыку, только и знают, как его зовут.

И надо же такому случиться, что среди пленников окажется тот, кто когда-то видел и запомнил мое лицо. Причем – вот же совпало! – видел, запомнил и при этом жил достаточно далеко от новостей, чтобы не знать, что меня, вообще-то, «убили».

Нечего сказать – облажался я по-крупному. И ничего, главное, не сделаешь уже. Ну, разве что можно устроить резню, чтобы не осталось ни одного свидетеля. Сознавая, что настоящий китайский правитель, скорее всего, пошел бы на это, я тем не менее так поступить не мог.

– У меня есть дела на западе, – ответил я.

Нашел глазами мужика, который меня опознал, и понял, как он это сделал. Левой руки по локоть у него не было, а через лицо шел уродливый шрам от удара мечом. Этот человек когда-то был моим солдатом, который после ранения получил компенсацию, земельный надел и стал крестьянином.

– И я буду благодарен, воин, если ты, и все вы, не станете распространяться о том, что видели меня здесь.

С тем же успехом можно было попытаться погасить степной пожар сильным ветром. Глядя на меня, люди кивали, в унисон заверяли, что, конечно же, будут хранить эту тайну. Но я понимал, что, стоит им выйти из леса, и информация о том, что Стратег Вэнь жив, полетит во городам и весям. Тут бабы проговорятся, там мужики в трактире растреплют. Две-три недели – и это оптимистичный прогноз – и информация о чудесном воскрешении главы фракции дойдет до моего тестя.

Правду говорят: не делай добра – не получишь зла!

Глава 68

Всю мою жизнь здесь можно выразить одной фразой: вроде бы все, за что берусь, получается, а по итогу выходит какая-то шляпа. Принял предложение богини – попал на кабальный договор. Получил от нее интерфейс для работы с ци – нарвался на неудовольствие других богов. С Янь-ваном все наперекосяк пошло и закончилось проклятием. Фракцию свою из-под удара вывел, но по итогу остался один.

Даже с крестьянами этими… Вроде спасти-то спас, но в результате спалился и превратился из тайно действующей фигуры, планирующей триумфальное возвращение, в беглеца. Пока меня еще не преследовали, но я прекрасно понимал, что это лишь вопрос времени.

Что будет дальше, представлял довольно отчетливо. Через несколько дней «желтые» доведут пленников-разбойников до Юйчжана. Там кто-нибудь обязательно расскажет под винишко фрагмент китайского народного эпоса: «Белый Тигр Юга освобождает похищенных крестьян». Сидящие на окладе у тестя шпионы услышат это и захотят проверить – на это уйдет еще пара дней. На третий в Линьхай полетит голубь с докладом о том, что предательски убитый Вэнь Тай, оказывается, жив и вполне прекрасно себя чувствует. День, может быть, два Чэн Шу будет думать и советоваться с евнухами. Потом, скорее всего, начнет задавать дочке неудобные вопросы.

Последнее не так страшно – Юлька отмажется, девка она умная. Скажет, что сама присутствовала на похоронах, а слухи распространяют невежественные селяне. Или намекнет, что информацию запустили его союзники, желающие сделать из фигуры невинно убиенного Стратега мученика и тем ослабить позиции хранителя Нефритовой Императорской Печати. Батя ее сделает вид, что поверил – не убьет же он ее в самом деле. А сам отправит на поиски людей. Того же владетеля Чаньши попросит пристально посмотреть на всех путников, пересекающих границы его уезда.

С этим он, конечно, опоздал. Чаньшу я уже прошел и даже углубился в леса уезда Улина. Там ему меня будет сложнее отыскать, хотя границы владений удельных князей никогда, даже при Хань, не являлись препятствием для охотников за головами. А с ресурсами тестя они вообще куда угодно полезут. Да и сам Чэн Шу чертовски мотивированный мужик.

Из плюсов – тут ничего не делается быстро. Более того, сами китайцы способны забюрократить любой процесс до такого состояния, что к моменту поступления приказа исполнителю уже не вполне понятно будет, что сделать надо. Пока уточнят, пока разберутся, пока накажут невиновных и наградят виноватых – много времени пройдет. Еще неделя, скажем.

Из минусов – вопрос скорости касается и меня. В хороший день мы с Лисой делали двадцать километров – это если было хоть какое-то подобие дороги. Если перли по пересеченке, то и того меньше – десять-пятнадцать кэмэ. И коза эта хвостатая, понимая, что время не на нашей стороне, упрямо отказывалась поработать верховым животным.

Главное, в бою без проблем! Нужда припирала, и я моментально превращался в лисьего наездника. Но стоило опасности отступить, как сразу начинались закидоны и полное отсутствие намерений сотрудничать.

Вот и сейчас мы с ней неторопливо брели по зарослям, переругиваясь по пути.

– Откуда этот эгоизм, вообще, вот скажи? – спрашивал я, отводя рукой низко висящую лиану от лица. – Уже бы в Улине были, монахов этих искали. Нет, прем через лес пешком! Ни ты быстрее не можешь, потому как от меня оторваться не в состоянии, ни я.

Коня пришлось продать в Чаньше – горные тропы, густо поросшие кустарником, для конного были практически непроходимы. А по дороге, идущей вдоль побережья, через которую ходили торговые караваны, я сам идти не хотел – опасался погони. В результате топали мы пешком. Лисица в образе девушки из дворца в этой глуши смотрелась предельно странно.

– Я не буду везти тебя, – ответила она без выражения. – Закончим это обсуждение.

Последнюю пару дней она вела себя вот так. Ни на что не реагировала, не радовалась, не злилась, а только механически переставляла ноги, двигаясь словно робот. С ци у нее все было в порядке, резервуар был практически полон, а что еще ее способно в такое состояние погрузить, я не знал.

– Но ведь нелогично же! – продолжал я. – Мы тратим время, которое могли бы использовать с большей пользой.

– Что мне время? – пожала плечами Лисица. – Днем или месяцем дольше – какая разница? Так или иначе, быстро или медленно, мы дойдем до Улина.

– Для меня есть разница!

– Вот именно. Для тебя.

– Но тебя это тоже коснется! Если охотники моего тестя настигнут нас…

– Я их убью. И пожру их ци.

– С такой самоуверенностью люди кончают плохо.

– Верно. Люди.

Вот и как с ней было разговаривать? Никаких доводов не принимает, все сводит к разнице между нашими видами! Да и спокойная слишком. Будто ничего ее не волнует, даже возможное освобождение от проклятья и последующая за этим месть одному назойливому человечку.

Когда я ее спросил о том, что послужило причиной смены настроения, она, как обычно, пожала плечами.

– Я пересмотрела ситуацию. Теперь не вижу поводов для волнения.

И все! Больше не слова! Что пересмотрела? Почему? Мне это чем грозит? Блин!

На вечерней стоянке я снова попытался вызнать, что она задумала, но снова не преуспел. И тогда махнул рукой – чему быть, того не миновать. Заразился китайским фатализмом, похоже.

А засыпая, подумал – а она ведь боится! Боится, что нет никаких учеников Лотоса. И выхода из нашей с ней ситуации нет. Поэтому и оттягивает момент, когда это станет кристально ясно. Ведь пока есть неизвестность – остается и надежда.

И так мне ее жалко стало. Вроде бы – с чего? Сама виновата в произошедшем. И выводов не делает. Нимфоманка, людоедка и эгоистка! А все равно жалко.

– Ноу Ниу? – позвал я ее.

– Что? – тут же отозвалась она.

Не спит. Гоняет масло по кругу. Так же, как и я.

– Мы найдем их. И разорвем связь. Не бойся, это не навсегда.

Некоторое время она никак не реагировала на мои слова. Потом поверх моего походного одеяла легла парочка пушистых хвостов.

На рассвете я проснулся с довольно странным настроением. Вроде понимал головой, даже спросонья, что нахожусь в лесу, статус мой – беглец, а спутница – отбитая и кровожадная оборотень. А на душе – хорошо. Состояние полного, ничем не замутненного покоя и счастья. Будто я вернулся в детство, лежу в кровати, слушаю, как мама с папой на кухне разговаривают, но вставать не спешу, потому что сегодня воскресенье и в школу идти не надо.

Спина чувствовала чужое тепло – Лисица, к счастью, в облике человека, прижалась ко мне всем телом и тихо пускала пузыри в ухо. Интересно, это какая-то ее магия? Почему мне так хорошо, что даже Ноу Ниу обнять хочется?

– Лиса? – шепнул я. – Ты чего дрыхнешь?

– Она не проснется.

Мужской голос прозвучал за спиной, но обернуться я не смог, как ни пытался. Не знаю, как объяснить… Тело меня слушалось, в том смысле, что я чувствовал каждую его клеточку – тут холодно, тут тепло, под боком слишком долго лежит маленькая веточка, – а двигаться не мог. Будто бы мозг не хотел ему сигналы на поворот посылать.

Первое, чему я тут научился, – принимать, все, что со мной происходит. Какой бы дичью оно ни казалось, этому всегда можно было найти объяснение. Зачастую с некоторым запозданием. А вот паниковать и кричать: «Кто ты, твою мать и что тебе, нахрен, нужно?» – точно не стоило. Хотя уточнить требовалось.

– Даже не знаю, что о тебе думать, незнакомец, – произнес я. – Усыпил Вольную Лисицу – кто же ты такой?

– Тот, кого ты искал.

– Слава тебе, милосердная Гуаньинь! Наконец и у меня рояли в кустах стали попадаться, как у всех нормальных попаданцев! А то, блин, как бедный родственник – у всех есть, а у меня – одни траблы!

Не знаю почему, но говорил я на русском. Видимо, позволил эмоциям прорваться, раз родную речь, которую тут никто не понимает, вспомнил.

– Ты читаешь заклинание или молишься Гуаньинь? – ну, по крайней мере, одно из слов незнакомец понял.

– Пусть будет молитва. А ты тот, кого я ищу? Ученик Мастеров Лотоса?

Ну а кого еще я ищу? Да, согласен, странная беседа, и встреча странная. А ведь я до сих пор лежу к нему спиной, меня обнимает спящая девушка, и на душе по-прежнему нирвана.

– Да, я из Братства. Люй Хоншу, старший ученик. Зачем ты искал меня?

– А как ты узнал, что я тебя ищу?

– Мне приснился сон. В нем был указано место, где я смогу тебя найти. Так зачем?

Не бывает такого! Не со мной! Чтобы такая пруха, чтобы цель твоего поиска сама к тебе явилась? Нет! Тут какой-то подвох, сто сорок шесть процентов!

Осторожненько так, будто ночью иду по дороге, через которую коров с полей сгоняют, уточнил:

– Ты сможешь снять проклятье короля ада и разделить меня с этой красоткой?

– Конечно.

– Да!

Господи, я сейчас был готов кому угодно молиться, облегчение было, словно меня теплой водой с макушки до пят облили. Чуваку приснился сон, он собрал манатки и пошел мне навстречу. И проблем для него никаких нет! Что за мужик! Люблю его! Не видел еще ни разу, но уже люблю!

– Только это?

А вот это странно было. Я что, в ресторане со шведским столом? Можно не только проклятие попросить снять, но и бессмертие заказать? Или ци разогнать до безумия. Выбрать техники других Школ?

– Да, только это.

Нечего выделываться! Я в Улин зачем шел? Освободиться! Хотел вернуться к своей (ха-ха – своей!) жизни. Отомстить Чену Шу, забрать у него Нефритовую Печать, снова встать во главе своей фракции и двигаться дальше – объединять Китай. Но этому мешает дурацкое проклятье, смешавшееся с кровью Лисицы. Вот его и нужно убрать. А с остальным я сам как-нибудь справлюсь.

С минуту ничего не происходило. Я терпеливо ждал, боясь нарушить медитацию монаха, который прямо сейчас, наверное, что-то делал, чтобы избавить меня от проблем. Так прошла и вторая минута. Третья. Наконец я не выдержал и кашлянул:

– Старший ученик Люй Хоншу, ты здесь?

– Да, – тут же отозвался он.

– Ты снял проклятье?

– Нет.

Черт, так и знал, что тут какой-то подвох!

– А почему? – осторожно уточнил я. – Не получается?

– Не знаю, я не пробовал.

Сука такая! Да он издевается надо мной!

– А не хочешь это сделать?

– А ты этого хочешь?

Как же они достали меня уже, эти китайцы! Особенно такие вот – просветленные! Ни шагу без подставы, ни слова без загадки! Как им иногда хочется по-русски морды набить!

– Очень! Пожалуйста, сделай это, старший ученик Люй Хоншу!

– Но, если я сниму проклятие короля ада и разделю твою энергию с энергией Вольной Лисицы, она тут же убьет тебя. Ты это понимаешь?

Блин! Точно! Как я мог об этом забыть?! А он хорош, этот старший ученик! Не стал кидаться на помощь бездумно, спас меня, можно сказать, от себя самого!

– А можно как-то?..

Что? Оставить ее спящей и сбежать? Так она найдет меня – после всех унижений, что пережила, пока была в одной со мной упряжке. Убить? А этот монах сможет? Не комар чихнул – тысячелетний оборотень все-таки. Усыпил он ее, по крайней мере, влет.

– Убить ее? – подсказал мне голос.

– А ты сможешь?

– Да.

В этот момент я чуть было не воскликнул: «Так убей ее тогда!» Но уже через секунду понял, что смерти Ноу Ниу я не хочу. Она, конечно, была той еще стервой, и проблем у меня от нее больше, чем прибытка, но… Краснокнижное же животное! Сколько вот в Китае Вольных Лис? Я только одну видел, а еще слышал про каких-то Небесных. Могу я, имею ли я право убивать подобное существо? Да еще вот так – во сне? Одно дело, если бы мы дрались за жизнь, и я бы ее прикончил, но вот так?

– Ты не решил?

– Да нет, я не в том смысле… – начал было я, но оборвал сам себя.

Не в этом, а в чем тогда? Чего ты хочешь, мать твою, Вэнь Тай, побитый молью Белый Тигр Юга? Китай спасать? К жене вернуться? Тестю в глаза плюнуть? Так все перед тобой, мой дорогой, все пути открыты. Что тебе эта Лиса? Уж она-то тебя без затей прикончит! Ни секунды на размышления не потратит! Чикнет когтем по горлу, и ты на небесах. А она потом еще и труп обгложет.

– Предать союзника нелегко, – с пониманием проговорил голос ученика.

– Да какой она мне союзник? Да, мы договорились, но она со мной только от безысходности! Куда ей еще деваться – мы же связаны неразрывно! Девять шагов друг от друга и начинаем силы терять! Нет, Люй Хоншу, такие отношения называются не союзными.

– Да. Скорее симбиозом. Хорошо, Стратег. Я услышал тебя. Думай. Принимай решение. Возможно, мы еще увидимся.

С тела тотчас спала неподвижность, я выскользнул из-под одеяла, сразу же повернувшись в ту сторону, откуда доносился голос Люя Хоншу. Но никого там не обнаружил. Пустой подлесок, ни травинка не шевельнется, ни веточка не колыхнется. Словно тут и не было никого.

– Старший ученик Люй Хоншу? – воскликнул я.

Стал оглядываться по сторонам, искать место, куда бы он мог так быстро сбежать, но лес вокруг меня был неподвижным и сонным. Конец ночи перед ранним утром, час-полтора до рассвета, даже птицы еще петь не начали. Тишина…

Не, понятно, что одаренный, который может снять проклятие короля ада и убить тысячелетнего оборотня, способен и свалить так, что ни одна травинка в лесу не дрогнет. Но сам этот разговор, его посыл – ты не готов. Что это значит? Да я постоянно готов, ко всему вообще! Ну, дрогнуло что-то в душе, усомнился ненадолго в том, что Лису надо убивать – так я же человек, а не робот!

И тут будто кроны всех деревьев в лесу превратились в легкие и выдохнули: «Вот именно. Человек».

Голос опять принадлежал Люю Хоншу.

Я завертел головой, пытаясь вычислить, где окопался этот маг и волшебник, но тут щеки моей коснулся кончик пушистого хвоста, и Ноу Ниу прошептала в самое ухо:

– Просыпайся!

Сон? Так это, черт возьми, был сон? Протухшие яйца! Мне тупо приснился искомый ученик, а я тут масло гоняю – убивать или не убивать Лисицу. Она же спокойно дрыхнет рядышком!

Открыв глаза, я тут же зажмурился. Яркое утреннее солнце слепило, в уши сразу же ударил птичий гвалт, нос втянул запахи лесной стоянки: не слишком чистое одеяло, остывшая зола, влажные испарения джунглей. Хм-м, а я еще сомневался! Во сне-то я, когда подскочил, было часа два до рассвета, не меньше.

И Лиса меня не обнимала. Когда я сфокусировал на ней взгляд, она нервно мерила шагами наш лагерь, с замечательным пренебрежением пачкая расшитые сапожки грязью и разбрасывая ими золу от костра. Попавший под ноги камешек она пнула с такой злостью, словно именно он был причиной всех наших несчастий.

Надо же, кто-то с самого утра в дурном расположении духа!

Так, стоп! Но если Люй Хоншу мне приснился, то откуда я знаю, как его зовут? Не мог же я сам придумать его имя? Хотя… почему нет? Рэндомное китайское имя – подсознание и не такое может. Я размышлял, и довольно долго, о том, что будет после того, как найду Братство Лотоса, вот оно мне и выстроило картинку. Обычное дело! Сколько раз подобное происходило дома, в моем мире-времени!

– Вэнь Тай! – крикнула Ноу Ниу и с решительным видом направилась ко мне.

Я уселся, наблюдая, как за ее спиной, будто у павлина, распустились девять хвостов.

– Да, красавица? Что с твоим настроением с утра? Прости за вопрос, а у бессмертных Лисиц бывают такие дни, когда… Ну, ты понимаешь?

Оборотень даже остановилась. Покраснела, затем побледнела, вздернула хвосты еще выше. Рот ее открывался и закрывался, как у рыбы, попавшей на берег.

– Т-ты!

Дальше пошла реакция, которую я уже неоднократно наблюдал у своей спутницы, когда она впадала в гнев. За губами показались острые звериные клыки, ногти стали когтями, а уложенные в изящную прическу волосы наэлектризовались и поползли вверх, будто шерсть животного.

– Ты смеешь говорить со мной так? После всего! Ты смеешь?

Лучшим способом противодействовать взбесившемуся оборотню, как я уже знал из опыта общения с ней, было спокойствие.

– Кто тебя укусил с утра, прекрасная Ноу Ниу? Или я, пока спал, вел себя непристойно? Если так – прости. Это инстинкты. Уж ты-то должна это понимать, верно?

Приблизившись к мне на дистанцию удара, девушка вдруг опустилась на землю.

– Он приходил и говорил с тобой, – произнесла она все еще раздраженно, но уже без бешенства. – Почему ты отказался?

– Кто? – врубил дурака я, хотя сразу понял, о ком она говорит. Подумал еще про себя: «Значит, не сон!»

– Люй Хоншу, проклятый старший ученик Братства Лотоса!

«Точно, не приснилось! Иначе как бы она узнала его имя?»

– То есть ты недовольна тем, что я отказался тебя убивать? – вместо обороны я выбрал атаку. – И как ты вообще узнала, что он приходил? Ты же спала!

– Глупец! По-твоему, я могу не почувствовать появление одаренного такого уровня? Да, он обездвижил меня и погрузил в подобие сна, но я все равно чуяла его! И слышала каждое слово из вашего разговора!

– Тогда тем более непонятно, из-за чего ты злишься!

Ноу Ниу открыла рот, чтобы выдать еще какое-нибудь настолько же нелепое обвинение, но спустя миг закрыла его. Некоторое время молчала, я тоже помалкивал – фиг его знает, как в такой ситуации вести себя с женщинами, прожившими тысячу лет. Пока установилась относительная тишина, я думал. Пытался уложить в голове визит старшего ученика, наш с ним разговор (который, как выяснилось, не был сном), и решить, что с этим всем дальше делать.

Человек из Братства действительно приходил. Он в самом деле мог освободить меня от проклятия, убить Лисицу и дать возможность вернуться к своим прежним планам – ну там, Китай спасти, и все такое. А я замешкался. Проявил неуверенность. Он ее принял за отказ (а это был отказ?) и ушел. Предложил подумать и вернуться к этому разговору позже. Когда я буду уверен.

Он был прав, этот старший ученик Люй Хоншу. Я не был уверен, что мое освобождение стоит смерти Вольной Лисицы. То есть на словах-то я готов! Под нож проклятого оборотня – он ко мне милость не проявит. Но когда до дела дошло – заколебался. И этой неуверенности, даже тени ее, хватило, чтобы ночной гость ушел.

– Я не злюсь, – нарушила молчание Лиса.

– Ага, – без выражения ответил я.

– Я оскорблена.

– Чем, интересно?

– Мою жизнь спас смертный!

Ноздри девушки расширились – верный признак сдерживаемого гнева. Ну, хотя бы она контролирует себя.

– Ты права, это действительно оскорбительно.

– Ты не понимаешь!..

– Вот тут ты права – не понимаю! Какая-то ерунда, обидеться за то, что тебя отказались убивать!

– Я не обиделась!

– Ах да, прости. Ты не обиделась. Ты оскорблена.

– Да.

– Ну, тогда ты завтрак готовишь.

– Что?

Настроенная на скандал девушка сбилась с потока мыслей и непонимающе уставилась на меня.

– Завтрак. Готовишь. Ты, – раздельно повторил я.

– Почему я?

– Потому что ты оскорблена, почему же еще? Ты что, не знаешь народную поговорку: «Оскорбленные готовят завтрак».

– Глупость какая! Никогда такого не слышала! В чем ее смысл?

Только что перефразировав русскую народную поговорку «На обиженных воду возят», я принялся творчески обосновывать ее появление в фольклоре древнего Китая.

– Не скажи! Процесс приготовления пищи схож с медитацией. Когда твои руки заняты, помыслы становятся чистыми, а течение мыслей – ровным и спокойным. Ты же сейчас как котелок с водой на огне – вот-вот начнешь плескать через край. Попробуй заняться готовкой – сама не заметишь, как успокоишься.

– Я тебе не служанка!

Я лишь плечами пожал. Делано безразлично. Мол, да мне все равно. Я и сам могу, просто тебе хотел помочь. Плохо, дескать, когда ты себя контролировать не можешь!

– Попробуй. Уверен, этот опыт перевернет твое представление.

Не меньше минуты она пристально смотрела на меня, выискивая на моем лице признаки утонченного издевательства. Не найдя их, девушка фыркнула, поднялась на ноги и пошла к сумкам.

– Тогда разведи огонь! – крикнула она, не оборачиваясь.

– Как прикажете, госпожа.

Уже раздувая угли, спящие под слоем золы, я понял, что же так оскорбило бессмертную. Ее, могущественное существо, способное разорвать человека на части за считанные секунды – пощадил обычный смертный. Ну ладно, не обычный, но не опасный для нее. Проявил жалость или милосердие – неважно. Главное – пощадил.

Для нее это стало ударом. Вроде заявления: «Я настолько тебя не опасаюсь, что готов оставить тебе жизнь!» – как-то так.

Боги, ну и тараканы у нее в голове!