Текст книги "Охота на монстра"

17 февраля 2107 года

Януш Боку успел разглядеть все. Если бы когда-нибудь потом, в более спокойной обстановке, кто-то задал физику вопрос: как мозг способен действовать с такой невероятной скоростью и не разлететься на куски от дикой перегрузки, Януш затруднился бы ответить.

Впрочем, у Боку не существовало этого мифического будущего, спокойного завтра, в котором некто мог задавать вопросы. Существовало только настоящее. Невероятное. Пугающее. Отрывистое. Распавшееся на сотни осколков, будто стекло, разбитое увесистым камнем.

Кольцо, все началось там. Сатер, главный инженер «Медузы», должен был подать максимальную мощность на разгонное кольцо – Айштейн только что попросил об этом по внутренней связи и даже направил Юргена проверить: все ли генераторы выведены на закритический режим?

Кольцо! В недрах разгонной установки создавалось сверхмощное вихревое поле, посредством которого Марк Айштейн намеревался открыть канал в иное измерение…

Серое безжизненное кольцо электромагнитов вдруг изменило цвет – в тот миг, когда Юрген Шлиман, направлявшийся к Сатеру, готовился «втопить» кнопку деблокировки двери. Кольцо вспыхнуло!!! Жутко, неестественно. Впрочем, о чем-то естественном речи идти не могло: металл индукционных катушек неспособен, не должен светиться ни при каких обстоятельствах.

Тревожно запели внешние счетчики «жесткого» рентгеновского излучения, показывая многократное превышение допустимых пороговых величин в рабочей зоне.

В тот же миг страшно закричала Моника, находившаяся рядом с Янушем – слева, в соседнем кресле. И мозг распался на груду маленьких сверхмощных процессоров, каждый из которых пытался анализировать свою вселенную. Мир стал не чем-то единым, целым, а набором частичек-сегментов.

Моника. Она кричала не из-за вспышки, хотя яркое иссиня-фиолетовое пламя, вставшее неровной дугой над разгонным блоком, резануло по глазам. Светофильтры не успели адаптировать экраны, подстроить их под комфортно-безопасный для человека уровень.

Нет, Моника Траутман кричала не из-за болезненной вспышки. Просто она, женщина, раньше коллег почувствовала Чужое. Нечто рвалось в мир людей из пробитого пространственно-временного континуума – входило, вливалось в человеческую реальность, наполняло «Медузу» каким-то древним, доисторическим ужасом.

Зубы. Острые, безжалостные, окровавленные. Словно у крокодила, резко выбросившегося на жертву из темной глубины реки сквозь мутные потоки ила, воды. И вот уже еда, пока еще живая еда, трепещет в огромной пасти, но все новые и новые убийцы бросаются на агонизирующую добычу. Рвут на куски, резкими поворотами туловища и головы ломают кости, превращая сопротивляющееся, пытающееся любой ценой выжить существо в кусок мяса.

Зубы, будто у волка, измотавшего жертву, долго боровшуюся за жизнь, отдавшую все силы последней схватке. Добычу, знающую, что вот сейчас – через секунду – последует роковой бросок к горлу. Хищник порвет глотку, тогда конец… Но сил, чтобы защититься, уже не осталось…

Нет сил? А если б и были?! Даже когда глубоко под водой на человека нападает акула, имеющая огромное преимущество в скорости движения, в маневренности, – даже тогда у человека есть шансы, пусть он находится в чужой стихии, а хищница – в родной.

А тут – никаких шансов, хотя вроде бы человек находится в родной среде. Но что делать, если чувствуешь себя неуклюжим и неповоротливым – так, будто оказался на глубине, где трудно делать резкие движения, где враг намного превосходит тебя в скорости?

Зубы!!! Януш не видел их, перед глазами было «раскаленное» кольцо мощнейшего электромагнитного ускорителя. Пустое кольцо, но нечто, жившее внутри, в душе физика, подсказывало: проход открыт! Через эту Дверь, созданную гениальным ученым Марком Айштейном, Ужас ворвался в мир людей. Зубастый безжалостный ужас, который невозможно увидеть глазами, только почувствовать на себе: каково это – быть безвольной жертвой…

Аллигатор? Волк? Акула? Тигр? Бойцовый пес, сорвавшийся с цепи?!

Додумать мысль до конца Януш не успел – дико закричала Моника, теперь не от ужаса, от боли. Нечто чужое, прорвавшееся на «Медузу» сквозь защитные экраны, сквозь металлические стены, атаковало людей. Первой умерла Моника – Януш даже сумел почувствовать: почему все произошло так. Будучи женщиной, она воспринимала и переживала события острее, нежели ее спутники-мужчины. Она излучала более сильный запах!!!

Запах добычи, безропотной жертвы, чья участь была предопределена еще до начала схватки.

Моника подавилась криком. Самое удивительное, Януш успел разглядеть, что именно с ней произошло. В тот момент отключились электрогенераторы: силовые установки двух основных и резервного контуров вырубились, словно по команде, хотя предусмотренной схемой питания «Медузы» такого произойти не могло.

Однако генераторы «сдохли» все разом, оставив людей наедине с багровым аварийным освещением, затопившим переходы космической станции. Вот в этой мигающей кровавой пене Януш и увидел, как нечто длинное, гибкое – на три четверти прозрачное, почти бестелесное – атаковало Монику Траутман. Кровь хлестанула во все стороны, пугающе-черная в аварийном свете.

Больше всего чужое Нечто походило на хищную тварь, поднявшуюся из глубин океана: оно скользило в воздухе так же легко, как рыба в воде. Это противоречило всем законам физики, но Зубастый Ужас двигался в воздухе, словно хищная акула или мурена в родной стихии. А может, как пиявка, жаждущая крови?!

Монику уже не удалось бы спасти. Несмотря на то что аварийные лампы мигали, станция то и дело погружалась во мрак, Януш отчетливо разглядел: первая из прозрачных гадин вырвала огромный кусок из тела несчастной девушки. Кажется, Траутман громко кричала, звала на помощь, но тревожные сирены заполнили космобазу таким жутким воем, что на фоне их утробного рева вопли первой жертвы не смог бы услышать никто.

Впрочем, Моника мучилась совсем недолго. Второе Нечто докончило «работу», голова несчастной девушки вдруг исчезла, просто исчезла. На этот раз Януш даже не успел заметить момента атаки, только почувствовал, что надо удирать: безжалостные хищники явно не собирались останавливаться.

Марк Айштейн уже колотил ладонью по деблокиратору переходной створки: в кровавой пене аварийного света было видно, что директор лаборатории разевает в крике рот – то ли молит бога о помощи, то ли костерит непослушную электронную систему. Януш не расслышал, что именно кричал Айштейн, сирены по-прежнему выли, заглушая все, лишая рассудка. В голове отпечаталась картина: мятый белый халат Айштейна, домашние тапочки на ногах, окровавленная рука, разбитая о бездушный металл, ставший преградой на пути к спасению…

Боку рванулся вперед, к двери, почему-то поверив: выбравшись в коридор, он сумеет уцелеть в этой бойне. Конечно же, он не увидел Нечто, догонявшее сзади.

Юрген. Его спас Юрген Шлиман, сам того не зная. Януш споткнулся о тело, лежавшее в двух метрах от дрогнувшей створки переходного отсека. Споткнулся и полетел кувырком через голову, оставив Айштейна выяснять отношения с жестокими убийцами.

Однако директор лаборатории уже нырнул в приоткрывшийся шлюз. Теперь, когда кольцевая магистраль, опоясывавшая станцию, была доступна, рев сирен в центральном блоке стал еще громче. Однако, как понял Боку, Зубастый Ужас гостил и в «трубе» – несколько раз красноватую полутьму прорезали яркие вспышки лазеров. Видимо, пока еще остававшиеся в живых люди пытались уцелеть.

На какое-то время Януш совсем потерял голову от страха, заполз под тело Шлимана, вдруг понадеявшись, что это спасет от расправы. Он закрыл глаза и замер без движения, стараясь ни о чем не думать.

В таком состоянии Боку не мог связно соображать, ему показалось, что прошло очень много времени, прежде чем он высунул нос из-под тела Шлимана. Красное море все накатывало на берега-стены, сирены по-прежнему выли. От Моники остался кусок ноги и туфля на высоком каблуке. Айштейн куда-то исчез. Януш нервно всхлипнул. Кажется, его оставили в покое? Надо добраться до спасательного катера, любой ценой. Любой ценой…

Физик пополз к переходному шлюзу, прикрываясь телом Шлимана, будто щитом. Двигаться так было очень трудно, Юрген оказался довольно тяжелой ношей, но страх и желание спастись придали сил Янушу. Боку выглянул в коридор. Вспышка лазера где-то вдали. Кровавая пена болота, засосавшего людей. Ни крика ужаса, ни зова о помощи – вот и хорошо. Никого не слышать, ничего не знать. Теперь каждый сам за себя. Сам за себя! И не надо ни человеческой речи, ни встреч с другим «мясом». Прав тот, кто выживет. Когда хищники атакуют – стадо разбегается. В зубах остаются самые слабые. Никто из животных даже не помышляет о том, чтобы остановиться и помочь жертве, затрепетавшей в пасти удачливого охотника. Сам уцелел – вот и хорошо. Вот и правильно…

Он выбрался в коридор, стараясь ни о чем не думать, впрочем, это было нетрудно. Мозг отключился, теперь Боку были доступны только самые простые «мыслефункции», наверное, такие же, какие присущи обычному дождевому червяку.

Ползти. Ползти. Преграда. Свернуть. Ползти. Не туда. Поворот. Ползти. Ползти. Больно. В ноге. Не думать. Забыть. Ползти. Ползти. Лучи справа. Опасность. Влево. Обойти. Кругом. Ползти. Ползти. Не думать. Преграда. Открыть…

Именно в тот момент, возле палубы вспомогательных катеров, физик перестал быть дождевым червяком. Требовалось ввести код доступа, а на это способно только разумное существо.

Быстро оглядевшись, Януш вскочил на ноги, с животным воем «простучал» скрюченными судорогой пальцами по кнопкам, а тело покрылось холодным потом. Теперь, когда на плечах, на спине не было защитной «брони» в виде Юргена Шлимана, Боку чувствовал себя нагим, беззащитным, уязвимым.

– Ну!!! Скорее!!! – истерично выкрикнул он, равнодушная створка ползла слишком медленно.

Януш снова взвалил на плечи Шлимана, скорее «на автомате», уже по привычке. Шатаясь и задыхаясь от ужаса, бросился к ближайшему катеру.

Пролезть в узкий люк вдвоем было невозможно. Проверив это, Януш пробрался внутрь сам, а Шлимана бросил в шлюзовом проходе, будто пробку, заткнувшую узкое горлышко. Все же беглец надеялся, что таким образом хоть ненадолго задержит хищников, если те ворвутся на стартовую палубу.

Хоть ненадолго – пока им придется расправляться со Шлиманом, – а больше и не требуется. Много ли надо, чтобы прыгнуть в кресло пилота и дать деру с «Медузы»?! Януш заблокировал компьютерную программу, разом отменив все предполетные тесты – не до этих глупостей. Он принял управление на себя, именно в тот миг Юрген вдруг зашевелился, и от этого волосы Януша встали дыбом. Шлиман был без сознания, но двигался вперед, от входного люка внутрь салона!!!

Януш чуть не сошел с ума от страха, завопил не своим голосом, но оказалось – Шлимана толкал вперед не кто иной, как Марк Айштейн. Видимо, директору лаборатории пришла в голову та же мысль, что и его ближайшему помощнику: единственный способ уцелеть – как можно быстрее вырваться с «Медузы». Каким-то чудом Марк добрался до стартовой палубы, а увидев катер с открытым люком, все понял и, не теряя времени, бросился к нему.

– Стартуй! – дико выкрикнул Айштейн, хотя кто-то еще из уцелевших беглецов уже ворвался на палубу и устремился к транспортному катеру, отчаянно подавая знаки рукой.

Януш Боку видел человека на вспомогательном обзорном мониторе, хотя при таком свете не мог определить, кто именно торопится к спасительному люку.

– Стартуй!!! – взвизгнул Айштейн, сам рванулся вперед, дернул рычаг блокировки гермошлюза.

Отчаянный крик и хруст костей – они оба услышали это. Януш нервно оглянулся – тяжелая бронекрышка-гильотина завершила работу, лишив кого-то из их товарищей надежды на спасение: внутри переходного отсека катера осталась только рука, отрубленная по локоть…

– Стартуй! Ну!!! – в третий раз выкрикнул Айштейн и сам, из-за спины Боку, ударил по клавише автоматического запуска.

Подчиняясь команде человека, маленькое суденышко дернулось вперед, струями плазмы сжигая того, кто еще катался по полу отсека с отрубленной рукой. Айштейн и Боку повалились в кресла – старт в аварийном режиме, на непрогретых двигателях, получился чрезмерно резким.

Каким-то чудом автоматика аварийной базы сумела распознать малый кораблик, шедший прямо на внешнюю гермостворку. «Высосав» последние крохи электроэнергии из разряженных во время эксперимента батарей, моторы потянули бронированную преграду на себя, открыли путь катеру.

На лобовых экранах суденышка появилось звездное небо.

– Вырвались!!! – облегченно выдохнул Айштейн. И вдруг завопил, истошно, пронзительно. – Вырвались! Мы вырвались, Януш!!!

И осекся. Ужас. Он накатил упругой волной. Захлестнул, не оставив ни рассудка, ни разума, ни крупинки веры в то, что бывают страшные сказки со счастливым концом. Чужое зубастое Нечто – то ли исполинская пиявка, то ли мурена, чувствовавшая себя в воздухе как рыба в воде, – готовилось атаковать. Януш уловил это, и волна ужаса захлестнула его.

Это было последнее, что Януш успел почувствовать в жизни.

23 июля 2114 года

– Метафроппизол… – Франтишек Букач задумчиво почесал пузо, в сомнении посмотрел на командира «Осла». – Не нравится мне это, Ник!

Покинув кафе космопорта, старые приятели неторопливо брели по огромному стартовому полю, стараясь держаться подальше от суматошных каров, мельтешивших вокруг какого-то транспортника, готовившегося к отправлению в рейс.

На Денизе было спокойно и хорошо. Атмосфера здесь оказалась «дружественной» – почти такой же, как на родной планете возле Тиля, дышалось легко, недостатка в кислороде не наблюдалось. Тем более что на Крее сейчас царила зима – суровое время года, когда температура падала так низко, что жизнь на улицах городов почти замирала. Люди терпеливо пережидали короткий, но очень трудный период в укрытиях – в домах, в офисах, выбираясь наружу только в случае экстренной необходимости, чтоб добежать до мобиля или подземки, юркнуть в теплое нутро исполинского лабиринта. А на Денизе стояло лето, и потому лениво тащиться по ровным полибетонным плитам космодрома было очень приятно. Хотелось так идти, идти, ни о чем не думая. И даже привычный «дом» – каюты на борту «Осла» – уже не казался таким притягательным и родным, как раньше.

– Не нравится…

– Что именно? – в черных глазах Атаманова не появилось и тени тревоги, круглое лицо осталось спокойным.

– Не нравится, что повезем лекарство, которое, по большому счету, и не лекарство вовсе. Наркотик… – Букач приостановился, с опаской посмотрел себе за спину, сквозь прозрачные стены офисного здания космопорта.

Там, в кафе, по-прежнему сидела Памела Йоханссон. Длинноволосая красотка спокойно потягивала коктейль из бокала. После того как беседа с представителями экипажа «Осла» закончилась, Памела не поднялась с высокой табуретки, не поспешила куда-либо. И к даме никто не приблизился, она все так же пребывала в одиночестве, как до беседы с кэпом транспортного корабля. Только один раз позвонила по коммуникатору. А в душе у Франтишека Букача поселилась неясная тревога.

– Многие обезболивающие или снотворные вещества – тот же наркотик, – Атаманов улыбнулся и подмигнул спутнику. – Я уж не говорю о транквилизаторах, антидепрессантах или еще какой-нибудь подобной ерунде. Не дрейфь, боцман! Если так подходить к вопросу, вообще никогда не следует браться за транспортировку медицинских грузов!

– Ну не похожа она на медика! – выпалил Франтишек, еще раз «зыркнув» на Памелу, которая сидела за стеклянной перегородкой, не глядя в сторону людей, которых только что «подписала» на транспортировку груза. – Не похожа, Ник, вот зуб даю! Ты посмотри на нее! Это фотомодель какая-то! Подружка Большого Кошелька, но никак не сотрудница частной клиники или транспортной компании! Посмотри на ее «прикид», на косметику, макияж! На ее ногти и кожу! А запах духов?! Знаешь, сколько такие стоят?

– Неа, – добродушно улыбнулся капитан «Осла». – Я плохо разбираюсь во всех этих премудростях женской войны за красоту. Моя Алена-то предпочитает простую и естественную косметику… Ну в смысле, натуральные вещества, без полисинтетических новинок.

– А вот я тебе скажу! – разозлился Букач. – Ты не знаешь, а я слыхал от подружки, что в парфюмерной лавке работает! Флакон таких духов – а это был «Кристалл Вечности», их аромат ни с чем не спутаешь – стоит почти столько же, сколько мы получаем за стандартный рейс от Тиля до Арракиса! Разумеется, по официальному прайс-листу – по расценкам Галактического Союза, без премиальных и откатов!

– Неужели?! – удивился Атаманов и подергал себя за кончик усов. – Так много?! Даже по федеральным расценкам, которые значительно ниже коммерческих, это весьма приличные деньги…

– А вот я о том и толкую! – надавил Франтишек. – Сам прикинь, эта Памела запросто поливает себя «Кристаллом Вечности», новейшими полисинтетическими духами, а выдает себя за менеджера, мелкого клерка! И груз у нее – наркотики!

– Не наркотики, а лекарство, – терпеливо напомнил Николай Атаманов. – Боцман, у госпожи Йоханссон все документы в порядке. Это лекарство! Она везет запас метафроппизола для клиники Нодуса I. Между прочим, широко известной в нашем созвездии, весьма уважаемой клиники! Конечно, при сильной концентрации метафроппизол может быть использован как наркотик, но у Памелы все документы в порядке! Разрешение на транспортировку груза, лицензия на перевозку опасных медицинских веществ, нотариальная доверенность от компании, заказавшей товар… Не забывай, девчонка предъявила мне все: даже договора, по которым был закуплен метафроппизол! Даже банковские «корешки» чеков оплаты! И я проверил подлинность документов с помощью своего личного коммуникатора, связавшись с центральным информаторием Дениза!

– Кэп, а может, пошлем ее к черту вместе с этим ненормальным грузом? – вдруг спросил Франтишек. – Может, ну ее к черту? Махнем домой так?

– Как «так»? – не понял Атаманов.

– Ну, порожняком… Без груза.

Командир «Осла» даже остановился, изучающе воззрившись на старого приятеля.

– Ты чего? – не понял Букач.

– Гляжу… – в сердцах, сквозь зубы, выдавил Атаманов. Он не любил конфликты внутри экипажа, сам редко повышал голос на товарищей, на многие кризисные ситуации смотрел с юмором, к людям относился добродушно. Но сейчас не выдержал. – Гляжу и не понимаю, чего во мне больше: удивления или злости?

– Ну не похожа она на медика!!! – в третий раз, чуть ли не умоляюще, протянул Франтишек. – Ник, почему ты меня не слышишь?!

– Слышу! – отрезал капитан. – Только не понимаю: откуда в тебе это взялось в последнее время?! Помощник командира для тебя плохой! Клиент – плохой! Груз – плохой! Все не так! Букач! Может, дело не в том, что ты там чувствуешь? Может, проблема в тебе самом? В голове? Между прочим, ты меня тоже не слышишь! Я говорю: у девчонки все документы в полном порядке! У нее даже груз застрахован! Страховка от вчерашнего дня сделана прямо здесь, на Денизе! Даже об этом Йоханссон позаботилась, лишь бы только доставить груз в целости к месту назначения! А нам что? Нам разве трудно?! Она ж не к Полярной Звезде просит везти метафроппизол! Между прочим, если не знаешь, Нодус I – это Дельта Дракона! Дельта Дракона, понимаешь, Франт?!

– Понимаю, – буркнул боцман и хотел еще что-то добавить, но Николай Атаманов не позволил, продолжил монолог:

– Звезда, которая расположена в трех шагах от нашего дома! В нашей же системе! Это большая удача, между прочим! Мы разгрузились на Денизе, как раз искали что-то подходящее, и я даже не мечтал о том, что обратный коммерческий рейс будет прямо в созвездие Дракона! Думал: повезет, если подцепим хоть кого-то с нашего направления. А тут – такая удача! Нодус I!

– Удача… – скептически усмехнулся Букач.

– Боцман! – резко проронил командир «Осла», но справился с нервами, положил руку на плечо Франтишека. – Все, закончили глупый спор. Мы везем контейнеры с метафроппизолом до Нодуса I. Это не обсуждается. Тем более что предварительный договор с Памелой Йоханссон уже подписан, а я не привык брать слова назад. Это слишком сильно ударит по нашей репутации.

– А…

– А во-вторых, представь, только на миг представь, что мы отказались от выгодного контракта… Вот прямо сейчас я должен вернуться на борт судна и объявить экипажу, что не будет ни гонорара, ни премиальных. Ни сейчас, ни у Тиля! Приближается время уплаты годовых налогов, не забыл? С нас сдерут три шкуры: за прибыль, за коммерческий корабль, штрафы какие-нибудь придумают, за неправильное составление баланса… Ничего у нас в кармане не будет, пока не вернемся домой, не найдем другой выгодный коммерческий контракт, пока не выполним еще один рейс.

– Но…

– Но у некоторых членов экипажа есть семьи, дети, – жестко надавил Атаманов. – Это ты, Франт, один-одинешенек, словно кактус в пустыне. Лишь подружки меняются. А кое-кому мальцов кормить, деньги нужны. И наличные в кармане никогда не бывают лишними!

– Ладно, – миролюбиво согласился Франтишек, вновь поскреб пятерней пузо и покосился назад, на далекое уже офисное здание. – Ладно, уговорил! Деньги не бывают лишними… Даже для одиноких кактусов…

– Тем более что госпожа Йоханссон намерена лично приглядывать за своим грузом, – напомнил Атаманов. – Не забывай, Франтишек, она полетит с нами до Нодуса.

– А вот это мне совсем не нравится, – вновь завел старую песню Букач. – Ник, ей обязательно с нами в рейс?! Женщина на борту – это к несчастью!

– Славцев на борту – к несчастью! – не выдержав, заулыбался Николай. Его широкое лицо стало совсем круглым, расплылось. – Метафроппизол – к несчастью! Женщина на борту – тоже к несчастью! Боцман! Не иначе, у тебя депрессия, обостренное чувство страха. Тебя самого надо лечить метафроппизолом! Засунуть башкой в мешок с этой гадостью и не выпускать оттуда, пока не начнешь любить весь мир! Ну ничего, попробуем это проделать во время рейса!

– Гы-гы! – угрюмо окрысился Франтишек. – Слишком просто ты смотришь на вещи, Ник! Ладно! Я сказал то, что хотел. Желавший меня услышать – мог это сделать. А теперь пусть будет так, как прикажешь. Ты – командир. Боцман обязан подчиняться капитану судна. Я – с тобой!

– Вот это другой разговор! – Николай крепко пожал руку старому приятелю, затем, не удержавшись, потрепал Букача по плечу. – Рад, что мы не разругались вдрызг. Мне бы очень не хотелось этого, Франт!

– И мне. Ладно, проехали тему. Только, кэп, помни мои слова. Пожалуйста! Будь осторожен с дамочкой, держись начеку. И вообще… нам всем надо быть повнимательнее с этой роковой красоткой.

– Может, все дело в том, что ты на нее запал, да только улов не по размеру крючка? – хитро подмигнув, спросил Атаманов.

– Неа, – сразу же отверг такую идею Букач. – Не в моем вкусе девчонка.

– Тогда, предполагаю, суть как раз в том, что Йоханссон не в твоем вкусе, – сделал вывод капитан «Осла». – А была б в твоем, с радостью повез бы и метафроппизол, и партию армейских станеров, и фекалии в горшочках – лишь бы дама находилась рядом с тобой.

– Не знаю! – по лицу Букача было понятно, что ему неприятна тема Памелы Йоханссон, но ссориться с командиром боцман не хотел. – Проехали! Что сделано, то сделано. Ты прав – договор заключен, пусть и без полного юридического оформления. Но в нашем бизнесе слово дорогого стоит. Когда ставим корабль на погрузку?

– Йоханссон говорила, что, раз все формальные проблемы улажены, препятствий нет, она не станет задерживать нас на Денизе. Машины с грузом будут возле «Осла» где-то через час-полтора. И она с документами – тоже.

Франтишек посмотрел на часы, прикидывая: сколько времени прошло с тех пор, как приятели покинули кафе.

– Так чего ж мы плетемся, словно беременные черепахи?! – воскликнул он. – Скорее! Еще немного – и груз окажется у трапа раньше, чем мы!

Атаманов и Букач тут же ускорились, забыв и о лете, и о приятной прогулке. Теперь они стремились как можно быстрее добраться до своего корабля.

– Говоришь, деньги нужны? – чуть задыхаясь и вытирая пот, выступивший на лбу, прохрипел Букач. – А что, как твой-то младший? В школу идет?

– Ага, – несмотря на то, что у Николая не было такого объемного живота, высокий темп движения и его заставлял экономить дыхалку. – Вот, полгода от детства осталось… весна… лето… а с осени – на работу! В первый класс!

– И то верно, – шумно выдохнул Букач, завидев родной корабль, возле которого пока не наблюдалось ни грузовиков с метафроппизолом, ни чиновников таможенного контроля. – Пусть смена растет! Мы на пенсию, они – работать!

– Пенсию… – усмехнулся командир «Осла», снижая темп и дергая спутника за руку, чтоб и он не семенил так быстро. – Пенсия, брат, еще не скоро. А вот метафроппизол – на носу!

Откуда-то издали донеслось и стало нарастать басовитое гудение электромоторов, несколько раз прокудахтал клаксон мобиля.

– Чую, по нашу душу, – вытирая пот со лба, сказал боцман. – Вовремя поспели…

Из-за длинного пакгауза выбрался грузовик, за ним еще. А из переходного люка, завидев командира, высунулся Андрей Славцев.

– Андрей! – громко крикнул командир «Осла». – Давай сюда!!!

Помощник капитана кивнул и побежал вниз по трапу.

– Ты будешь руководить размещением контейнеров на грузовой палубе, – сказал Атаманов боцману, пока Славцев приближался. – Его поставлю здесь, снаружи. Пусть управляет действиями рабочих возле машин и подъемника. Так сказать, разведу вас подальше друг от друга. Не хватало еще, чтоб разругались прямо в присутствии клиента.

– Обижаешь… – только и успел ответить Франтишек.

С одной стороны к ним приближался помощник капитана, а с другой – выбравшаяся из кабины первого грузовика Йоханссон.

– Уважаемая Памела! – обратился к ней Атаманов. – Разрешите представить… Это помощник командира судна Андрей Славцев. Андрей, это наш клиент, госпожа Памела Йоханссон!

Славцев резко повернулся в сторону дамы, изображая приветливую улыбку. Приподнял руку, видимо, готовясь легонько встряхнуть пальцы молодой брюнетки. И вдруг его лицо изменилось, стало совсем другим – темным, неживым. На губах по-прежнему была улыбка, но она словно окаменела, вместе с глазами Андрея. Это заметили и Николай Атаманов, и Франтишек Букач, хотя боцман уже собирался шагнуть к трапу, чтоб подняться наверх, на грузовую палубу.

– Кристина?! – невольно выдохнул Славцев.

– Что? – не поняла красавица-брюнетка.

Она смотрела на помощника капитана удивленно, немного настороженно. Было заметно: девушка совершенно не понимает, что происходит с мужчиной, который находится в двух шагах от нее.

– Простите, госпожа Йоханссон, – Андрей Славцев «отмер», словно некий маг, невидимый, но всесильный, дал ему приказ ожить. – Простите… Вы мне напомнили одну старую знакомую… Это ничего… Это… личное… Простите. Рад приветствовать вас! Так сказать, в вашем распоряжении…

Но руку девушке он так и не подал – это отметили и Атаманов, и Букач. Сначала намеревался поздороваться с ней, а потом, странно посмотрев в лицо гостье, передумал.

Атаманов и Букач переглянулись, при этом боцман скривился, всем видом напоминая командиру: «Я же предупреждал! Тут что-то нечисто!» Но Франт ничего не сказал. Шумно пыхтя, полез наверх по трапу, не пожелав воспользоваться подъемником, которым должен был управлять Славцев.