Текст книги "Егор Молотков и сыпучая карта"

Глава одиннадцатая,
в которой Лера Гайкина плачет, бабушка просится в портовый кабак, а к Егору возвращается память

– Друзья мои, мы опоздали, – вздохнул Гайкин. – Внученька, не плачь, мы с тобой сделали что могли.

– И что теперь? – спросил Егор, лязгая зубами о кружку с горячим какао. Оказалось, он совсем не мог смотреть, как младшая Гайкина плачет. Это было непонятно и крайне удивительно. Например, когда плакали Шеламова или Чеснокова, Егор радовался или дразнился. Потому что от одноклассниц ему доставались одни неприятности. Но, когда из огромных светлых глаз Гайкиной полились слезы, мальчик вдруг захотел сделать что-то невероятное, совершить подвиг, лишь бы она снова улыбалась.

– Теперь мы с Валерией уедем домой, – невесело произнес дедушка Гайкин. – Егор, охотников можешь больше не бояться, ты им не нужен.

– Каких охотников? – встрепенулся папа.

– Не волнуйтесь вы так, Сергей, – успокоил дедушка Гайкин. – Они все равно больше двух дней в нашем мире не живут. Рассыпаются.

– Кто не живет? – совсем запутался папа.

– То есть как уедете домой? – опешил Егор. – А как же карта? Вы сами говорили, что она не должна попасть в лапы к серым?

– А что мы можем сделать? – всхлипнула Гайкина.

– Например, можем поехать все вместе и навестить вашу бабушку, – предложил старший Гайкин.

– Вот гады! – разозлился вдруг папа и даже стукнул кулаком по столу. Причем так сильно, что все посетители кафетерия замерли и посмотрели на него.

– Папа, ты чего? – забеспокоился Егор.

– Как это «чего»? – Папа становился все грустнее, прямо на глазах. – Как это «чего»? Да никогда у нас такого на автостанции не случалось, чтобы прямо из салона воровали аккумулятор! Он дорогой, новый, импортный!

– Простите… я не совсем уяснил, – дедушка Гайкин на всякий случай отставил свой стаканчик с какао на соседний столик. – Сергей, вы сказали… что украден аккумулятор?

– Ну конечно! – пожал плечами Сергей Молотков. – Меня клиент просил купить самый лучший. Я купил по пути, когда ехал за Егором. И засунул его в мешок, что нашел в гараже…

Гайкины переглянулись с таким видом, будто только что выиграли миллион в лотерею.

– А где же… Папа, где кубик? – робко спросил Егор. – Железный кубик, что был в мешке?

– Он не железный, – хмуро ответил папа. – Там не поймешь какой сплав, пила не берет. На станке у меня в тисках висит… Не до него.

– Он не украден. Не украден, не украден… – радостно зашептала Гайкина.

– Сергей, скорее… Пойдемте проверим! – Не в силах сидеть, дедушка Гайкин буквально приплясывал на месте.

– Да забирайте вы свою железяку, – отмахнулся папа. – Мне вот аккумулятор новый покупать… Сплошные расходы. Найти бы этого воришку, руки бы выдернул!

– Позвольте я куплю вашему клиенту новый аккумулятор, – попросил дедушка Гайкин. – Только пойдемте скорее…

И побежал впереди всех в цех. Лера бежала за ним. Папа-Молотков спросил у сына-Егора: «Откуда у тебя такие ненормальные друзья?»

Егор не поверил своим глазам, когда увидел, что папа не обманывает. То, что они оплакивали, спокойненько пристроилось на верстаке, зажатое в тисках. Дедушка Гайкин завернул кубик в газету, сунул за пазуху и уже не выпускал.

– Теперь мы точно можем навестить вашу бабушку, – напомнил он.

Папа Егора побежал отпрашиваться с работы. Директор по такому случаю отпустил его. Спустя полчаса все сидели вокруг бабушки. Ольга Сергеевна повела себя странно. Вначале жутко рассердилась на сына и внука, что те привели к ней дедушку Гайкина. И даже отвернулась к стенке. Но скоро оказалось, что бабушка сердится вовсе не потому, что пришел Гайкин, а потому, что она не накрашена и не одета в красивое платье.

– Может, вы мне все-таки объясните, что происходит? – в четвертый раз спросил у всех папа Егора. – Какие карты? Какие охотники?

– Сережа, я удивляюсь, как таких бестолковых держат на серьезной работе, – сказала бабушка.

– Но я правда ничего не понимаю, – пожаловался папа.

– Я сама никогда ничего не понимала, – посочувствовала сыну бабушка. – Хотя жила с твоим отцом много лет.

– Некоторые вещи можно разглядеть только в детстве и в старости, – словно извиняясь, объяснил Максим Гайкин.

– Но ведь можно обратиться в полицию, – уперся папа. – Если эти люди… охотники, или как их там, вламываются в квартиру, значит, они преступники. Пусть их посадят в тюрьму.

– Серых охотников трудно посадить в тюрьму, – грустно сказал дедушка Гайкин. – И дело не в них. Меня пугает их хозяин…

Егор хотел спросить, кто такой хозяин, но тут медсестра принесла бабушке бутерброды, а Лера приложила палец к губам. Дедушка Гайкин тоже вел себя странно, не к месту хихикал, подскакивал и путал слова. В принципе, Егор уже привык, что дед и внучка оба слегка чокнутые. Но, взяв бабушку Егора за руку, дедушка Гайкин словно потерял остаток мозга. Папа-Молотков наблюдал за своей матерью, разинув рот. Словно для приличия немножко поболтав о сломанном замке и разбитой голове, дедушка Гайкин и бабушка Егора заговорили на своем, не понятном ни для кого, языке.

– Брюки дудочкой, – вскрикивал Гайкин. – У меня был самый высокий кок на макушке!

– Вы дрались из-за меня три раза, – довольно хихикала бабушка. – Особенно долго и красиво перед премьерой индийского фильма с Раджем Капуром.

– Отец Семена ездил на трофейной «эмке», – притворно багровел Гайкин. – Поэтому ты выбрала его!

– А ты, предатель, целовался со Светкой и даже угощал ее мороженым. Самым дорогим, за двадцать две копейки! – зловеще вспоминала бабушка.

– Она меня бросила, – погрустнел Гайкин. – Оля, я герой водевиля. Моя жена сбежала во Францию с продавцом колготок.

– Я читала все газетные заметки про тебя, – серьезно сказала бабушка. – И Семен мне не мешал. Мы вместе радовались, когда тебя назначили главным конструктором.

– Я не знал, что Семена с нами нет, – понурился Гайкин.

– Четыре года, – кивнула бабушка. – А ты… давно один?

– Я не один, – Гайкин притянул к себе внучку. – У Лерочки еще брат годовалый есть.

Бабушка Молоткова и дедушка Гайкин улыбнулись друг другу той тихой и загадочной улыбкой, которой иногда обменивались папа и мама Егора. Особенно когда думали, что Егор уже спит, а сами сидели в обнимку в кресле и смотрели телевизор. А потом бабушка и дедушка принялись петь песни. Вроде незнакомые, но Егору скоро стало казаться, что он их уже когда-то слышал. Мальчик сам не заметил, как стал подпевать, и его папа тоже. Дедушка Гайкин запевал глубоким баритоном, бабушка вступала альтом. Папа стал отбивать мотив вилкой по железной кружке, а Егор – колотить ложкой по батарее. Получилось очень красиво, настоящий оркестр. Слушая, как все поют и играют, Лера заулыбалась.

Но концерт продлился недолго. Дедушка Гайкин как раз дирижировал, взобравшись на стул. Егор с папой хором грянули «И летели наземь самураи, под напором стали и огня!»… И вдруг в палату ворвалась толстая врачиха. Вместо того чтобы порадоваться вместе со всеми, она раздулась, побагровела и стала орать, что тут больница, а не портовый кабак. Бабушка ответила, что предпочла бы кабак этой дрянной палате.

Молотков-младший никогда не пел в портовом кабаке, зато его папа служил во флоте. Потому Егор решил спросить, что плохого в портовых кабаках. Папа подумал и сказал, что лично он ничего плохого в них не видит, но маме об этом лучше не говорить. Затем врачиха объяснила, что результаты обследования придут завтра, и Ольгу Сергеевну можно будет забрать домой.

Когда все засобирались, бабушка тихонько поманила Егора:

– Поди сюда, молодой человек. Вы там чая попили, как я сказала?

Рядом с бабушкиной кроватью стоял столик на колесиках с прозрачным верхом. Бабушка шепталась с внуком, а сама водила пальцем по стеклу.

– Да, попили, – Егор следил за невидимыми узорами, которые оставлял на стекле бабушкин палец. – Бабуля, мы случайно сломали подставку для чая. Но там… Ничего ценного в ней нет. Всего лишь подставка.

– Вот как? – Бабушка задумалась. – Н-да, твой дед Семен был большой хитрец, а я старалась лишнего не спрашивать. Чем могла, я тебе помогла. Наверное, это все. Дальше ты должен сам.

– Мама, ты о чем? – робко осведомился Сергей Молотков.

– Твой сын знает, о чем. Верно, Егорушка? – Бабушка заговорщицки пожала внуку ладонь.

У младшего Молоткова вдруг пропал дар речи. Ему показалось, что язык стал очень большим и закупорил горло. Егор, не отрываясь, следил за бабушкиной правой рукой. Ее указательный палец вроде бы бесцельно ползал по стеклянному столику. Но мальчик не мог припомнить, чтобы бабушка хоть что-то делала просто так. Она никогда не разгадывала бестолковые кроссворды, не отвлекалась на сериалы и не читала дамские журналы. Бабушка очень его любила, но всегда вела себя строго и серьезно. И сейчас… она пыталась сказать внуку жестами что-то важное. Наверное, то, что не имела права сказать словами.

– Мама, ты лучше поспи, отдохни, – еще сильнее забеспокоился отец Егора. – Дома у тебя мы приберемся, новый замок я сегодня вставлю, все будет хорошо…

Егор слышал папин голос словно через толстое одеяло. Он, не отрываясь, смотрел на бабушкин палец.

Палец рисовал невидимый узор.

– Оля, я тебя навещу, если разрешишь? – Гайкин нежно поцеловал бабушке руку. – Я хотел спросить, ты какую машину продала?

– Разве это была машина? – отмахнулась бабушка. – Стыд и срам, только гараж занимала. Но Семен же упрямый был, не разрешал никому трогать…

– Постой-постой, – дедушка Гайкин тяжело опустился на край кровати, словно его не держали ноги. – Семен сумел сохранить свою «Победу»? Ту самую?

– Да, ту самую, – проворчала бабушка. – Столько лет гараж занимала, он никогда на ней не ездил.

– Кому ты продала машину? – сиплым голосом спросил Гайкин.

– Я разве помню? – пожала плечами бабушка. – Купчая где-то дома в папке лежит. Да она же впустую в гараже десять лет простояла.

– Это неважно, – отмахнулся Гайкин. – Я бы очень хотел найти этого человека.

– Вот ты спросил, и я вспомнила, – оживилась бабушка. – Кажись, это был какой-то знакомец Семена. Он мне сам позвонил и представился, но я имя позабыла…

Егор смотрел на бабушкин палец. Бабушка что-то отвечала Гайкину, а сама рисовала окружности. Егор уже видел этот узор. Только прежде он появлялся кусками.

Фрагмент – на тряпке, которую они с Лерой нашли в подставке для чайника.

Другая часть – на амулете, подаренном Лерой.

И еще какая-то…

На все сто мальчик не был уверен. Но, кажется, два переплетенных полумесяца, соединенные циркулем, он тоже встречал. Давно, но встречал. И еще в подвале, когда с директором школы считали кафель, Егор сказал себе, что уже видел эти закорючки.

– Егор, что с тобой? Поехали, я отвезу тебя домой, – папа взял сына за плечо.

– Сергей, позвольте я помогу вам с ремонтом двери, – предложил дедушка Гайкин. – В одиночку менять замок не всегда удобно. А у меня есть некоторый опыт.

Бабушкин палец замедлился и остановился. Теперь Ольга Сергеевна дружески шепталась с Лерой. Но Молотков уже не нуждался в рисунках на стекле.

– Папа, я поеду с вами, – заявил Егор. – Я… мне нужно кое-что проверить.

Глава двенадцатая,
в которой Лера Гайкина опять говорит загадками, Егор Молотков получает письмо от деда Молоткова, а мама встает на тропу войны

– Я тоже поеду с вами, – заявила Лера.

– Внученька, а с тебя сегодня не хватит приключений? – Дедушка поцеловал внучку в нос. Одну руку он держал постоянно за пазухой, не выпуская тяжелый кубик.

– Максим, лучше не оставляйте ее одну, – посоветовала бабушка.

– Ну тогда поехали, – засмеялся папа Егора. – Я смотрю, мы и так почти одна семья.

Егор тоже засмеялся, но про себя подумал, что было бы здорово иметь такого деда, как Гайкин. Конечно, думать так было нехорошо. Но дедушка Семен Молотков умер четыре года назад, и Егор понемножку стал его забывать. А родители мамы жили в столице. Они присылали Егору подарки и звали в гости, но все равно это было не то и не так. Вот Лере повезло, у нее сильный, веселый и молодой дед!

По пути папа заехал в строительный магазин, там купили новый замок и всякие полезные мелочи. Пока ехали, дедушка Гайкин окончательно подружился с папой, они заспорили о токарных станках, мостах и портовых кранах. В магазине и вообще по пути Егор вертел головой: ему все время мерещились мужчины в серых пальто и темных очках. Никого похожего на Нестора Альбертовича мальчик не приметил, но дважды ему показалось, что кто-то за ними следит. На парковке перед строительным супермаркетом какой-то высокий тощий человек быстро отступил за угол, едва Егор на него оглянулся.

– Куда ты смотришь? – спросила Лера.

– Просто так… показалось.

– Что ты задумал? – совсем тихо переспросила девочка.

– Просто забыл у бабушки одну вещь.

– Ох, Молотков, складно врать у тебя не получается, – Гайкина вздохнула, почти как учительница Нина Петровна. Но, когда Егора с таким вздохом вызывала классная, хотелось притвориться шлангом. А у Гайкиной получилось совсем не обидно. Егору впервые понравилось, когда его зовут по фамилии.

– Я тебе покажу, – пообещал он. – Но сперва скажи, что мы искали в подставке для чайника.

Гайкина покусала губу и задумчиво поглядела на него огромными светлыми глазами.

– Вот как? – обиделся Молотков. – Я тебе, значит, все докладывай, а у тебя от меня секреты?

– Мы искали ключ, – решилась Гайкина. – Мой дедушка считал, что у твоего дедушки мог сохраниться один ключ. Но уверен он не был…

– От чего ключ? – У Егора заныло в животе. – От какой двери?

– Двери бывают разные, – туманно объяснила Лера. – Давай потом поговорим, ладно?

Гайкина, хоть и храбрилась, за день очень устала и задремала на заднем сиденье. А Молотков-младший посматривал на нее и грустно думал, что, возможно, видит ее последний день…

Пока папа с дедушкой Гайкиным меняли замок, Молотков-младший еще раз обошел бабушкину квартиру. Ему не терпелось зайти на кухню, но он специально оттягивал этот момент. Хотелось все получше вспомнить, но не получалось.

– Я тогда был маленьким, – признался он Лере. – Еще в садик ходил. А дедушка мой был жив.

– И… что ты здесь видел? – затаила дыхание Гайкина.

– Помоги мне. Только тихо.

Егор опустился на колени возле старенькой бабушкиной плиты. Затем выдвинул ящик под духовкой и стал доставать изнутри кастрюли со сковородками. Гайкина бережно забирала их и бесшумно ставила в углу. Егор и не ожидал, что внутри газовой плиты может храниться столько посуды! Наконец ящик опустел. Егор попытался туда залезть или хотя бы заглянуть, но ничего не получилось – мешала передняя выдвижная стенка с ручкой. Тогда мальчик вооружился ножом и принялся отвинчивать засохшие болты. Гайкина схватила второй нож и, ни о чем не спрашивая, кинулась помогать. Отвинтив выдвижную стенку, Молотков улегся на пол и сделал вторую попытку влезть под плиту. Попытка удалась, хотя Егор почти сразу застрял. Взрослый человек сюда бы вообще не поместился. Мальчик уцепился где-то в глубине руками и затащил себя внутрь.

– Дай мне фонарик, – скомандовал он Гайкиной, – на полке лежит.

Внутри плиты оказалось чертовски тесно. Егор еле сумел пропихнуть руку с зажатым фонарем. Зато при свете он сразу нашел то, что искал. И даже немного испугался. Происшествие четырехлетней давности вылетело из головы, да и происшествия никакого не было. А что же было в тот день? И почему воспоминания вернулись именно сегодня?

Прямо перед носом зажатого со всех сторон Егора, на листе потемневшего, закопченного металла угадывался знак. Две разорванные окружности и между ними – циркуль. Знак был маленький, не больше изображения на пятирублевой монете. Однако Егор его сразу узнал. Четыре года назад он его уже видел. Когда был совсем маленьким.

– Эй, что там? Ты живой? – подергала его за ногу Лера.

– Живой, – прокряхтел Егор. – Дай мне сюда отвертку с короткой ручкой и клещи.

Орудовать двумя руками в такой теснотище оказалось неимоверно сложно. Егор мигом вспотел, заныли все мышцы. Здесь было полно копоти, грязи и жира, и вся эта гадость сыпалась ему прямо в лицо. Когда Егор отвинчивал третий болт, в кухню явились папа и дедушка Гайкин.

– Сынок, ты здоров? – участливо заглянул под плиту папа. – Не надо ничего варить, давай я лучше тебе пиццу куплю.

– Сергей Семенович, не надо ему пиццу, – расшумелась вдруг Гайкина. – Вечером лучше ограничиться зеленым салатом или йогуртом.

Тут открутился четвертый болт, и пыльная металлическая пластина стукнула Егора по носу. Но он нисколько не обиделся. Посветил фонариком и едва не завопил от радости. В щели между стенками плиты показался плотный сверток.

– Тащите меня! – попросил Егор. – Кажется, я застрял.

– Раз-два, взяли! – скомандовал дедушка Гайкин.

Папа принес настольную лампу. Все затаили дыхание, когда Егор разворачивал плотную промасленную бумагу. Наконец на стол выпала серая, с тусклым блеском шестерня.

Она была очень похожа на амулет Гайкиной, только раза в три больше – размером почти с ладонь. Внутри в шестерне имелись сложные прорези, наверняка сделанные искусным рабочим на хорошем станке. Под зубчатым краем, с обеих сторон диска, прощупывались странные значки.

– Вот так штука… – восхищенно прошептал мальчик. – Тут закорючки, как на мешке, в котором был ваш сундук.

– Это ключ, – Лера хотела погладить шестерню ладошкой, но дедушка Гайкин шустро перехватил ее руку.

– Внученька, тебе трогать не стоит, – предостерег он.

– Ключ? От чего ключ? – опять спросил Егор, догадываясь, что ответит девочка.

Но Гайкина, как было принято в их загадочной семье, ответила очередной загадкой.

– Их было двое, и оба – лучшие мастера, – сказала Лера и спрятала руки за спину. – Все сходится. И позвали именно тебя. Спрячь его, у тебя есть надежный карман?

– Дай-ка взглянуть, – папа Егора покрутил диск в руках и присвистнул от удивления. – Во, дела! Она что, из частей слеплена? Но тогда где швы?

– И вовсе не слеплена, отдай! – Егор на всякий случай отобрал у папы свою находку. Потому что папа еще больше, чем сын, любил зажать непонятную деталь в тисках и поковырять рашпилем.

– Но такую деталь невозможно выточить на станке, – уперся папа.

– Просто это очень секретный станок, – понизил голос дедушка Гайкин. – Сергей, я сожалею, но ваш отец адресовал ключ лично вашему внуку. Вы не можете им воспользоваться.

– Это почему? – растерялся папа. – И как им пользоваться?

– Потому что вы слишком взрослый, – улыбнулся Гайкин.

– Кто же это сделал? – Папа вооружился лупой и снова попытался завладеть шестеренкой. – Слушайте, не морочьте мне голову! Там внутри – полость, ее невозможно выточить никакой фрезой!

– Думаю, этот ключ сделал лично Семен Молотков, – торжественно объявил Гайкин. – Возможно, в мире есть другие замки и другие ключи. Но этот подходит, по крайней мере, к одному замку…

– …который в подвале нашей школы, – завороженно разглядывая диск, пробормотал Егор.

– О чем вы толкуете? Вы меня разыгрываете? – Папа полностью развернул жесткую промасленную бумагу. – Ого, Егор, тут письмо. Похоже, это тоже тебе!

– Мне? – Прежде чем взять в руки крохотный, завернутый в целлофан конвертик, Егор тщательно вытер пальцы.

– Читай, ну читай же! – поторапливала его Гайкина.

«Здравствуй, мой любимый внук, – прочитал Егор. – Если ты читаешь это письмо, значит, ты достаточно вырос и сам нашел ключ. Раз нашел ключ, найдешь и замок. Береги гараж, слушайся бабушку. Твой дед Семен».

– Невероятно, поверить не могу, – сказал папа. – Дай посмотреть… Точно, это отца почерк. Что за игру он придумал? Егор, откуда ты узнал, что надо плиту разбирать?

– Я не узнал, – признался Егор, – а вспомнил. Я играл здесь, на кухне, а бабушка собиралась печь утку. Вы с мамой… Может, вы привезли меня к бабушке, а сами пошли в кино? Я играл, а потом залез в плиту и увидел там знак. Я тогда был совсем маленький и легко там поместился. Но потом бабушка меня вытащила.

– Настоящий Молотков, герой! – Дедушка Гайкин от возбуждения едва не оторвал себе бороду. – Узнаю Семена: только настоящий Молотков мог забраться в духовку!

– Ничего героического, – помрачнел вдруг папа. – А с твоей бабушкой у меня еще предстоит серьезный разговор.

Тут зазвонил телефон. Оказалось, это мама Егора. Трубку взял папа, и очень кстати. Пока он несколько раз пытался что-то сказать, Егор раздобыл кожаный шнурок и спрятал большую шестерню вместе с маленькой под одеждой. Несколько минут Гайкины терпеливо ждали, а папа говорил примерно так: «Да, конечно. Да, скоро. Да, уже». По его виноватому виду Егор догадался, что мама в плохом настроении.

В очень плохом.

– Вот поэтому лучше никому ничего лишнего не рассказывать, – шепнул Егору дедушка Гайкин. – Верят либо дети, либо старики. Так уж устроено.

– Твоя мама все равно не поверит, – согласилась Лера. – Моя мама тоже считает, что дедушка морочит мне голову.

– На, сам ей объясни, где ты был, – Молотков-старший сунул сыну в руку горячую трубку, которая вовсю ругалась тоненьким маминым голосом. Егор набрал в грудь побольше воздуха, но так и не сумел ничего сказать. Когда мама выходила на тропу войны, что-то объяснять было бесполезно.

– Живо домой, – каменным голосом приказала трубка. – Неделю никаких гулянок и никаких гаражей!

– А вот и договор продажи, – папа протянул дедушке Гайкину мятый листок. – Вы просили, я нашел. Здесь сказано, кто купил отцовскую машину. Но договор ни о чем.

– Это как – ни о чем?

– Документов на машину у деда не было, – развел руками папа. – Не знаю, куда он их подевал. Ничего не было. Поэтому в договоре просто сказано: такой-то продал, а такой-то купил. Зачем тому мужику понадобилась развалюха без колес? Она ведь была не на ходу.

– Сергей, вы сами проверяли, на ходу или нет? – хитро улыбнулся дедушка Гайкин.

– Дед наш никого к ней не подпускал, – с неожиданной обидой вспомнил папа. – Запер ее, и все.

– Любопытно, очень любопытно, – пробормотал дедушка Гайкин, вчитываясь в договор.

– Вот мой телефон, – выходя из бабушкиной квартиры, Лера сунула в карман Егору тонкий листочек.

– Ага, как-нибудь увидимся, – мрачно кивнул он.

«Неделя домашнего ареста!» – ужаснулся мальчик, представляя себе дни тоскливого заточения.

– Вы видели его? – закричал вдруг дедушка Гайкин, указывая куда-то за угол. – Видели? Худой мужчина в армейском плаще!

Все быстро оглянулись и стали смотреть, куда показывал Гайкин. Но на углу переходила дорогу только женщина в белой шапке и с белой болонкой.

– Дедуля, тебе показалось, там никого нет, – Лера погладила деда по руке.

– Да-да, наверное, день такой, вот и показалось, – пробормотал Гайкин, обнимая свой загадочный сундук.

«Неделю из школы меня будет забирать папа, – с грустью думал Егор. – Могут и компьютер отключить. Как же я столько дней один проживу?»

Но он даже представить себе не мог, что его ждет завтра.