Текст книги "Город мечты"

Часть вторая

Глава первая

Восьмью годами ранее.

Центральный офис корпорации «Нейронные сети». Кабинет Куники Васаки – главы маркетингового отдела и дочери престарелого владельца токийской электронной империи Иошинори Васаки.

Закрытое заседание затягивалось, превращаясь из формальности в напряженные дебаты, обсуждающие дальнейшую судьбу нейронных сетей, расползающихся по миру «словно зараза, которую невозможно контролировать», – именно так сказал глава региональных исследований незаконного оборота нейронных генераторов Джуничи Гонда. Полевые исследования, в которых он лично принимал участие, не позволили выявить центры создания и распространения незаконных генераторов, однако на поверхность всплыл факт, что взлому подверглись многие законные генераторы, работая не только на частных частотах, но и базируясь на совершенно других протоколах передачи информации.

– То есть вы хотите сказать, что кто-то переписал наш системный код? – спросила Куника Васаки.

– Не кто-то… – Джуничи Гонда смущенно опустил голову. – Мы не смогли найти ни одного свидетельства внешнего воздействия на нейронные генераторы…

Куника Васаки молчала, сверля молодого инженера холодным взглядом. Она догадывалась об истинных причинах сбоя, но играла с судьбой, ожидая, что скажет Гонда.

– Мы думаем, что системный код сам переписывает себя, – тихо произнес он.

– Что вы думаете? – не поняла Куника Васаки, потому что ожидала чего угодно, вплоть до разоблачения группы тайного отдела, курируемого ею, кроме подобных слов.

– Есть теория… – голос Джуничи Гонды охрип от напряжения, и он смущенно откашлялся. – Мы создавали нейронные сети так, чтобы они адаптировались к показаниям наночипов, интегрируемых пользователям… Системный код считывает получаемые данные и меняет себя, приспосабливаясь к новым условиям…

– Чушь! – произнес кто-то из собравшихся.

Куника Васаки бросила в сторону наглеца гневный взгляд, заставляя притихнуть группу внешних инженеров, работающих с развивающимися финансовыми секторами, не входящими в первую двадцатку. Кажется, наглецом оказался представитель Африканского континента, но глава маркетингового отдела понимала, что могла ошибаться.

Знала ли Куника Васаки о том, что происходит в действительности? Надеялась, что да. Странные отчеты поступали, еще когда у руля корпорации стоял ее отец, Иошинори Васаки, настоявший на том, чтобы организовать клинику, изучающую проблемы людей, организм которых отторгал наночипы. Таковых оказалось немного, но определенная тенденция прослеживалась.

Также в клинике изучали влияние нейронных генераторов на организм человека в целом, на его психику и систему восприятий мира, потому что жалобы поступали постоянно. Противники распространения нейронных сетей не могли найти конкретной угрозы, но их протесты мешали продвигать товар на рынок. Так было, пока потенциал нейронных сетей не разглядели военные, решившие создать тренировочные полигоны нового образца и нейронные симуляторы для тестирования сложных военных машин.

В те годы Куника Васаки была еще девчонкой, от которой отец, тщетно мечтавший долгие годы о сыне, скрывал большую часть теневых сделок молодой корпорации. Но потом проект опутало слишком много тайн, чтобы разбираться с ними в одиночку, и перед Иошинори Васаки встал вопрос: либо он ищет себе союзников среди коллег, либо открывается дочери, которая давно мечтает стать его правой рукой. Старик выбрал второе, поставив Кунику Васаки сначала во главе клиники по исследованию побочных эффектов воздействия на организм нейронных сетей, а затем расширив допуск, позволяя присоединиться к родившемуся не без помощи военных проекту «А-лис».

Вначале планировалась, что это будет просто программная среда, способная заставить поверить испытуемого в реальность происходящего, – так сказать, ситуация, максимально приближенная к боевым действиям. Солдат должен был чувствовать страх за свою жизнь, поддаваться панике, сомневаться, когда ему велят исполнить приказ, перечащий его этике… Наночипы в те дни были прототипом, и никто не знал, смогут они покорить рынок или нет. Конечно, новая технология позволяла существенно расширить потенциал нейронных сетей, но спрос порой бывает крайне непредсказуемым, подчиненным множеству переменных, учесть которые очень сложно.

Ученые видели потенциал в наночипах. Военные решили развивать проект «А-лис», сочтя наночипы технологией далекого будущего, а им нужны были результаты сегодня. Несколько представителей шестнадцатого финансового сектора встретились с Иошинори Васаки и предложили (так это виделось им, а на самом деле потребовали) продать проект «А-лис» военным. Отказ не принимался. Глава корпорации «Нейронные сети» взвесил все за и против и решил согласиться, сделав ставку на технологию наночипов.

На полученные деньги с продажи проекта «А-лис» он выкупил крупнейший мировой отдел нанотехнологий в третьем финансовом секторе, заразив тем самым идеями нейронных сетей всю Кремниевую долину, что спустя несколько лет позволило совершить небывалый прорыв и выйти на новый уровень, полностью изменив понимание нейронных сетей.

Что касается выкупленного военными проекта «А-лис», то они, потерпев неудачу с изменением системного кода, решили разработать препарат, способный влиять на восприятия человека, заставляя его верить в реальность передаваемых в его мозг нейронных образов и информационных блоков. Проще говоря, они надеялись создать контролируемую фазу сна, но проект провалился, препарат попал на улицы крупных городов, быстро став популярным, сформировав новую группу нейронных наркоманов. Правительство среагировало достаточно быстро, запретив наркотическое вещество а-лис – народ позаимствовал это название у одноименного военного проекта, – но зараза уже распространилась, прочно заняв лидирующие позиции рядом с другими тяжелыми наркотиками.

Прием а-лиса вызывал у некоторых людей серьезные нарушения восприятия, поэтому Куника Васаки взяла на себя ответственность открыть бесплатный медицинский центр для больных, желающих избавиться от наркотической зависимости, связанной с нейронными наркотиками. Иошинори Васаки сделал официальное заявление, заверив общественность, что постарается выявить связь а-лиса с воздействием нейронных сетей на мозг человека и переписать системный код. Пять лет спустя он выполнил свое обещание разорвать связь а-лиса с нейронными генераторами, но добился этого не благодаря смене системного кода, взаимодействующего с нейронными связями головного мозга, что делало подобную задачу практически невыполнимой, а началом массового производства наночипов, сводящих эффект от приема а-лиса к минимуму.

Куника Васаки трансформировала борьбу с а-лисом в грандиозную пиар-кампанию, превратившую фирму отца в мегакорпорацию, потому что инъекция наномашин, выводящих нейронные сети на принципиально новый уровень, рассматривалась как лекарство от нейронных наркотиков, заполонивших каждый финансовый сектор.

«Сделаем мир светлее», – таким был слоган рекламной кампании.

Первый год наночипы выдавались бесплатно. Человек должен был лишь подписать обязательство пользоваться нейронными сетями в течение следующих трех лет – именно столько, по мнению аналитиков, требовалось людям, чтобы окончательно подсесть на социальный нейронный сервис. В дальнейшем планировалось взимать плату за инъекцию наночипов, но прибыли с рекламных информационных блоков на второй год функционирования социальных нейронных сетей начали покрывать расходы, а на третий год уже приносили стабильный доход.

Многие аналитики, пытаясь разобраться в причинах глобальной популяризации токийских нейронных сетей, обращали внимание на прорыв в сфере строительных технологий, случившийся благодаря разработкам корпорации Маслаковых из сорок шестого финансового сектора, обещавшей построить кристально чистый мир, используя сверхпрочное стекло. Сначала к ним относились скептически, но программы альтернативного строительства набирали обороты, вытесняя бетон и железо.

Мир преображался, и союз «Строительных технологий Маслакова» с «Нейронными сетями Иошинори Васаки» заставил людей поверить, что будущее, о котором так долго говорили, наконец-то стало реальным. Азов-Сити превратился в квинтэссенцию высоких технологий, безопасности и комфорта, тут же получив название Город Мечты, дав толчок к аналогичным проектам в других финансовых секторах нового мира.

На фоне слепящего глаза глянца проектов и вскруживших голову технологий мало кто обратил внимание, что клиника для людей, употреблявших а-лис, не закрылась, а, наоборот, расширила штат работников и открыла новый аналитический отдел. Плюс на одном из островов девяносто второго финансового сектора, сформировавшегося в районе бывшей Океании, был построен дополнительный научный комплекс, где проводились закрытые для общественности исследования людей, организм которых отторгал наночипы, а также изучались редкие феномены, связанные с появлением способностей пользоваться простейшими услугами социальных нейронных сетей без интеграции наночипов.

Возглавил научный комплекс на острове молодой инженер по имени Джуничи Гонда, занимавшийся прежде исследованиями незаконного оборота нейронных генераторов, но получивший повышение после своего доклада о неконтролируемых изменениях системного кода вследствие процессов его адаптации к разрастающейся нейронной сети, воспринимая зону покрытия и включенных в нее индивидов как единую сложную систему, построенную из миллиардов подключенных микросистем – людей.

– Выходит, что нейронная сеть, учитывая подключенных к ней пользователей, превращается в единый организм? – спросил престарелый глава империи Иошинори Васаки, потратив перед этим несколько суток на изучение бесконечных отчетов Джуничи Гонды.

– Не думаю, что уместно сравнивать электронные системы с живым организмом, – сказал молодой инженер не поднимая глаз. – Вернее будет назвать это коллективным бессознательным…

– И во что может развиться это коллективное бессознательное? – спросил престарелый глава электронной империи.

Джуничи Гонда помялся, признаваясь, что у него нет ответов.

Глава вторая

Силовую группу секретного исследовательского центра, построенного на одном из островов девяносто второго финансового сектора, возглавил присоединившийся к проекту Давид Вартан, принимавший некогда участие в проекте военных «А-лис», а после долгое время поставлявший незаконный препарат на улицы, сколотив на этом неплохое состояние. Костяк группы составляли бывшие служители правопорядка и ученые. Отбор проводился либо в соответствии с навыками, либо, как в случае с Давидом Вартаном, принимались люди из пациентов клиники Куники Васаки, исследовавшей аномалии восприятия, связанные с воздействием на мозг человека нейронных сетей. Некоторые попадали в клинику по воле случая, другие приходили сами, ведомые изменившимся восприятием, которое, взаимодействуя с нейронными сетями, тянуло их в исследовательский центр словно магнит.

Странно, но ученые выявили, что большинство пришедших видели один и тот же образ в своих не то снах наяву, не то галлюцинациях – таинственный остров, искрящийся светом жизни.

– Но как такое возможно? – удивилась Глори Маунсьер, журналистка, новые способности которой привели ее в кабинет Куники Васаки. – Откуда вы знаете, что я вижу в своих видениях?

Вместо ответа Куника Васаки протянула ей черные очки, в дужках которых были установлены крохотные генераторы, разработанные специально, чтобы усилить новые способности людей с изменившимся восприятием реальности в зонах покрытия нейронных сетей.

– Не стесняйтесь, – поторопила она журналистку. – Не вы одни ждете своей очереди прийти сюда. Лифт работает круглые сутки. Мир разделяется на тех, кто готов принять перемены, и тех, кто нет. Надеюсь, последних будет меньшинство. Потому что перемены уже здесь – внутри этого мира, внутри нас. И либо мы подчиним их, либо они подчинят нас…

Речь была дежурной, и произносила ее Куника Васаки каждый раз, когда принимала, по ее мнению, важных для исследовательского центра людей. Некоторые были напуганы, другие заинтересованы, третьи просто хотели избавиться от напасти. Девятерым из десяти помогала инъекция модернизированных наночипов, но у некоторых сверхспособности выходили на новый уровень, добавляя головной боли группе ученых, исследовавших феномен неконтролируемого формирования коллективного бессознательного, влияющего на восприятия подключенных к нейронной сети людей.

Глори Маунсьер и Давид Вартан из пациентов превратились в полноценных сотрудников. Глори работала с общественностью, стараясь предотвращать распространение нежелательных слухов о формировании коллективного бессознательного в нейронных сетях. Давид Вартан появлялся там, где Глори не могла взять ситуацию под контроль. Его группа превратилась в бригаду чистильщиков. Сначала это были единичные случаи, похожи не то на одержимость бесами, не то на религиозный транс. Людей забирали в клинику, где специально разработанный курс лечения помогал им вернуться к нормальной жизни, но справедливости ради нужно заметить, что реабилитационная программа помогала не всем, потому что многие впадали в прежнее состояние вскоре после выхода из клиники.

Глори Маунсьер с группой помощников провела ряд исследований, в которых Куника Васаки, к слову, совершенно не видела смысла, выявив, что странный феномен, вызываемый нейронными сетями, появляется и в зонах, где новых генераторов никогда не было. Процент был незначительным, но Глори исколесила немало отсталых финансовых секторов, замыкавших первую официальную сотню, на которую был поделен современный мир.

Больше года Глори потратила на изучение влияния нейронных сетей на поселения, расположенные в африканских пустынях, где о наночипах никогда и не слышали – не то чтобы знали о том, как ими пользоваться. Начала она свои исследования с восточного берега Нила, где находился Старый Каир. Там были зафиксированы всплески религиозной нетерпимости, когда между представителями монастыря Святого Георгия, синагогой Бен-Эзра и мечетью Ибн Тулана вспыхнул конфликт, приведший к кровопролитным беспорядкам.

Все началось с того, что неизвестные совершили акт вандализма в музее православной Александрийской патриархии, в чем монахи Святого Георгия обвинили мусульман, а день спустя на кирпичных покрытых известкой стенах мечети появились кощунственные надписи на иврите. Местные власти пытались списать происходящее на происки провокаторов, но расследование доказало обратное. Ситуация обострилась, когда монахи Святого Георгия объединились с радикалами из синагоги Бен-Эзра, осуществив нападение на мечеть Ибн Тулана.

Вмешательство силовых структур в попытке урегулировать ситуацию привело к новым протестам, медленно начинавшим охватывать весь город. Конфликт удалось локализовать только после того, как были полностью отключены все виды связи в Каире, включая социальные сервисы, предоставляемые нейронными сетями, – именно этот факт привлек внимание Глори Маунсьер, заставив провести собственное расследование, выявившее после анализа архива сообщений социальных сервисов связь кровопролитных конфликтов с активностью нейронных сетей. Затем Глори передала отчеты исследовательскому центру, возглавляемому Джуничи Гондой, и собиралась покинуть неблагополучный финансовый сектор, когда услышала на одном из рынков Каира страшные байки о том, что происходит в пустынях. Странно, но истории о кровожадных гиенах, нападающих на человеческие поселения, рассказываемые разными людьми, звучали весьма схоже, заставляя поверить, что в них есть доля правды.

Глори решила задержаться в Египте, вызвав недовольство Куники Васаки, посчитавшей, что девушка либо завела роман, либо просто захотела немного отдохнуть на побережье Красного моря. Глори проигнорировала настоятельный совет руководства немедленно вернуться в финансовые сектора первой двадцатки, продолжив работу, и провела собственное небольшое расследование, встретившись с кочевниками.

Бедуины молчали как рыбы, а когда понимали, что им готовы заплатить за хорошую историю, начинали нести любую чушь, лишь бы немного заработать. Но среди множества откровенной чепухи Глори снова начала прослеживать едва уловимую общую нить, схожую с теми, что заставляли людей, находящихся в зонах покрытия нейронных сетей, совершать странные поступки. Только в пустынях ни о каких нейронных генераторах не было и речи, а место людей обычно занимали дикие животные.

Следуя за историей, Глори забиралась все дальше и дальше в пустыни, отступившись лишь после того, как едва не погибла после нападения гиен. Самое странное, что голодные хищники нападали только на стариков, провоцируя бедуинов отступить, спасая свои жизни. Три гиены, пробравшись в жилище Глори, разодрав клыками тряпье, из которого был собран шалаш для гостьи, напали на нее, придавив к земле. Она видела их налитые кровью глаза. Перед этим гиена, нависавшая над ней, загрызла верблюда, и теперь у нее из пасти капала кровь. Глори думала, что ей пришел конец, но хищники не хотели убивать молодых. Загнав людей в угол, гиены потребовали их сдать своих стариков: трех старух, крики которых Глори потом еще долго слышала в кошмарах.

В ту ночь бедуинам удалось убить несколько гиен в самом начале нападения хищников, так что утром они продали их тела журналистке, щедро заплатившей за трофеи. Глори покрыла тела консервантами, приобрела в Каире специальное оборудование, чтобы тела не начали разлагаться, и отправила их Джуничи Гонде, отдел которого смог обнаружить незначительные изменения синоптических путей, но опроверг серьезные физические мутации, о которых заявляла Глори, объяснив ее историю страхом и плохим освещением в момент атаки гиен.

* * *

Следующие два года Глори Маунсьер провела в финансовых секторах первой десятки, занимаясь незначительными журналистскими расследованиями, связанными с распространением нейронных сетей и интеграцией наночипов. Затем Куника Васаки решила перевести заскучавшую девушку в развивающийся сорок шестой финансовый сектор, где началось строительство Города Мечты. Глори Маунсьер сочла подобное назначение ссылкой за провинность и долго злилась на начальство, вернувшее в неблагоприятные финансовые сектора ее напарника, где, по доходившим до нее слухам, ситуация серьезно накалилась, если сравнивать с теми временами, когда она добыла для исследовательского центра тела гиен. В пользу этого говорил хотя бы тот факт, что вместе с ее напарником отправилась группа силовиков, возглавляемая Давидом Вартаном. Другой информации Глори не удалось узнать, так как проект получил гриф «совершенно секретно».

«Заведу пару любовников и пошлю работу к черту», – думала Глори, проводя рутинные проверки.

Жалоб на нейронные сети среди населения не было, и Глори оставалось надеяться, что после десятка полученных отчетов о стабильности в финансовом секторе Куника Васаки отзовет ее, дав по-настоящему стоящее задание…

* * *

Виктор Милонов, Наталья Гамзулина и Олег Кудашев. Глори вышла на их след благодаря новой программе анализа нейронной активности, разработанной в центре Джуничи Гонды. Принцип работы заключался в сборе информационной базы данных о работе наночипов – функцию вшили в очередное обновление. Эксперимент охватывал все финансовые сектора за исключением тех, что входили в первую двадцатку. Хотя если сбоев будет не выявлено, то при следующем обновлении сбор логов ожидает и элитные сектора. Тем более что делалось это исключительно во благо. Ни о каком слежении, доступе к личной информации и перепискам речи не шло, если не считать затесавшегося где-то среди множества пунктов упоминания об анализе коррекции синоптических связей человека – исследования, которыми Джуничи Гонда увлекся с того дня, как Глори Маунсьер доставила ему несколько напавших на нее в пустыне гиен.

Благодаря проведенным исследованиям удалось сформировать вектор дальнейшего проведения проверок. Без этого изменения синоптических связей у людей остались бы незамеченными, а так…

– И что я должна искать? – спросила Глори, получив поручение проверить Тимашевский монастырь.

С ней связался лично Джиничи Гонда, напомнив о гиенах, едва не убивших ее в землях Египта, а затем сказал, что у монахов зафиксированы изменения головного мозга, схожие с теми, что произошли у животных, доставленных Глори в исследовательский центр несколько лет назад.

– Подобные показатели у людей зарегистрированы впервые, – сказал Гонда.

– У монахов? – скептически поджала губы Глори. – Не думала, что им есть дело до наночипов и социальных функций нейронных сетей…

– При монастыре есть церковь, и нас интересуют прихожане.

– Ладно, проверю, – тяжело вздохнула Глори, считая, что все закончится очередной рутиной, но вместо этого попала в переделку, по сравнению с которой нападение гиен в пустыне показалось детской забавой.

* * *

Ведомая энтузиазмом или действуя по приказу начальства – неважно, Глори все равно оставалась хорошим журналистом, буквально шестым чувством замечая стоящие сюжеты.

– Кто вы такая? – настороженно спросила Наталья Гамзулина, когда Глори попросила уделить ей пару минут внимания.

Они стояли недалеко от церкви Сошествия Святого Духа. День выдался пасмурным. На фоне белых облаков синие купола с золочеными крестами невольно цепляли глаз. У входа в храм находился небольшой магазин с церковной утварью. Незадолго до встречи Глори побывала в нем, поинтересовавшись у продавцов, не происходят ли в городке странные вещи. Услышала решительное «нет» и попытала счастье внутри храма… Сейчас, разговаривая с Натальей Гамзулиной, она все еще чувствовала запах воска, коим пропиталась ее одежда от сотен горящих свечей. Окошки в храме были маленькими, отчего окруженное иконами пространство церкви было скрыто призрачным полумраком. Шла служба. Социальные функции нейронных сетей исправно переводили Глори негромкие песнопения с древнеславянского на родной язык. Информационные блоки поступали своевременно, так что понятным было каждое слово.

– Как вам служба? – спросила Глори Наталью Гамзулину.

Женщина в платке долго разглядывала незнакомку, затем скривилась, словно почувствовав подвох, и пошла прочь.

– Подождите! – засеменила за ней Глори.

– Простите, но вы иностранка. Не могу разобрать ни слова из того, что вы говорите, – сказала Наталья.

– Как это не можете? Нейронные переводчики работают исправно…

– Нейронные переводчики? – женщина остановилась и гневно уставилась на Глори. – Зло… – тихо прошипела она, напоминая готовую к атаке змею. – Все эти технологии – зло, созданное иноверцами, возомнившими себя Богом!

– Ну вот, а говорите, что не понимаете меня, – улыбнулась Глори, не желая отвечать агрессией на агрессию.

– Вы безнадежны! – сокрушенно покачала головой женщина и снова попыталась уйти.

– Ответьте всего на пару вопросов, – не собиралась отставать Глори. – Я работаю на корпорацию «Нейронные сети», и у нас появились отчеты, что ваши наночипы функционируют со сбоями.

– Наночипы – это проклятье современного мира! – отчеканила Наталья Гамзулина. – Глупец тот, кто позволяет сделать себе инъекцию этой электронной заразы.

– Так вы сожалеете о том, что провели инсталляцию наночипа?

– Я была введена в заблуждение.

– Кто мешает вам сделать запрос на деактивацию? – спросила Глори, и разгневанная женщина неожиданно остановилась.

В глазах ее вспыхнул огонь, словно она собиралась наброситься на приставучую журналистку.

– Я знала людей, которые отказались от наночипов, – продолжила Глори, понимая, что провоцирует скандал. – И знала тех, кто только кричал, что ненавидит нейронные сети, а сам дорожил этой технологией, отказываясь от деактивации, потому что в этом случае повторная инъекция наночипа становится невозможной… Никто ведь не заставляет вас пользоваться нейронными сетями, поэтому…

Наталья Гамзулина плюнула журналистке в лицо, обозвав ее нечистью.

– Вот ведь… – пробормотала Глори, достала платок, вытерла с лица слюну и шла за Гамзулиной, пока та не скрылась в неказистом частном доме.

Согласно доступным Глори данным, жила Гамзулина в другом месте, а по этому адресу числился бывший священник, отлученный от церкви за радикальные взгляды касательно атеистов. Пришедший по нейронной сети информационный блок содержал визуальные данные, показывая запись проповеди, где священник призывал покарать сомневающихся, остановив развитие раковой опухоли сатанизма, под которым он понимал любую форму атеизма.

– Больной сукин сын, – проворчала Глори, увидев ту часть информационного блока, где священник, брызжа слюной, призывал выжигать заразу огнем и мечом. – Не удивительно, что его выгнали из местной церкви, – буркнула она, вспоминая священнослужителей, которых встретила там. Все они были вполне адекватными, а этот…

Глори вздрогнула, чувствуя, как необъяснимый гнев зарождается в груди, мешая свободно дышать. Чувство было странным, но оно подчиняло, мешало рационально мыслить. Словно сны наяву, когда она сидела на а-лисе, – они врывались в жизнь, заставляя выпадать из реальности. Теперь нечто подобное Глори испытывала сейчас. Не отдавая себе отчет, она наклонилась, подняла с земли камень и бросила в окно дома, в котором скрылась Гамзулина. Звякнули разбившиеся стекла, хотя Глори в какой-то момент страшно захотелось, чтобы рухнула вся эта кособокая постройка.

– Что вы себе позволяете? – закричал бывший священник с длинной рыжей бородой.

Наградив Глори гневным взглядом, он пригрозил ей кулаком. В ответ она подняла еще один камень. Никогда прежде Глори не думала, что может кидать так метко – камень попал бы священнику точно в лоб, не увернись он в последний момент.

– Да что же ты, зараза, делаешь? – затрясся он, переполняемый гневом.

Глори заставила себя развернуться и пошла прочь: неспешно, словно сомнамбула, едва поднимая ноги. Она не боялась погони. Мысли путались, притупляя страх. Оставался только гнев: чистый, концентрированный. В ушах бесконечным эхом раздавался звон разбитых камнем стекол, и где-то фоном снова и снова проигрывались слова информационного послания, содержащие часть проповеди радикального священника, призывающего к решительной борьбе с атеистами, к коим Глори относила себя. Он называл неверующих чумой современного мира, а законы их змеиным ядом…

– Вот ведь… – проворчала Глори, очнувшись далеко за городом.

Она не помнила, как добралась до припаркованной недалеко от монастыря машины, не помнила, как ехала по узким улочкам, по бокам которых притулились старые домишки. В памяти всплыл дом отлученного священника с рыжей нечесаной бородой, и в груди снова начал закипать гнев.

Когда-то давно, еще до того, как начала работать на Кунику Васаки, Глори интервьюировала уличного хулигана, объяснившего ей в деталях, как сделать коктейль Молотова. Сейчас она вспомнила тот разговор, потому что в голове мелькнула мысль спалить дом радикального священника – приготовить несколько бутылок с зажигательной смесью, дождаться ночи, отыскать нужную улицу и… В ушах снова послышался звон разбивающихся стекол, только на этот раз к нему добавился треск разгорающейся древесины.

– Совсем спятила? – спросила себя Глори, но сознание продолжило лелеять мысль о поджоге. Помогли успокоиться лишь несколько звонких пощечин, которые она от души залепила сама себе.

Связавшись с представителями центра Джиничи Гонды, Глори попросила их проверить сохраненный лог за последние сутки, поступивший в отдел статистики с ее наночипа.

– Думаете, имеет место быть какой-то вирус? – спросила молодая сотрудница с выкрашенными в синий цвет волосами.

Глори пожала плечами, чувствуя, как снова появляется гнев – на этот раз на говорившую с ней азиатку, а воображение рисует, как горят ее синие волосы. Девушка начала задавать новые вопросы, желая уточнить, что искать в отчетах.

– Ищи то же, что и обычно, курица! – заорала Глори. – А если не хватает знаний, обратись напрямую к Джуничи Гонде.

Прервав связь, она закрыла глаза и попыталась отдышаться. В бардачке лежала туба с релаксантами. Глори приняла пару пилюль, дождалась, когда лекарство подействует, и только после этого решилась взяться за руль, чтобы вернуться в отель, где остановилась.

Ночью ей приснился искрящийся синим светом водоворот, в который она падала. Все происходило в замедленном действии, так что падение превратилось в вечность. Глори попыталась закричать, но крик исказился, попав в плен замедленного времени.

Проснувшись в холодном поту, она долго лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. Начиналось хмурое утро, обещавшее дождь. Глори приняла еще пару пилюль релаксантов, запив стаканом холодной воды со льдом из платного бара. Взгляд настырно цеплялся за спиртное, но она хотела дождаться, когда с ней свяжутся из центра Джуничи Гонды и объяснят, что происходит.

Глори выждала чуть больше часа и связалась с Гондой сама.

– Наночипы и нейронные генераторы работают исправно, – сказал он.

Выслушал историю Глори о том, что случилось днем ранее, и поинтересовался, не принимала ли она наркотики.

– Нет, – не столько сказала, сколько скрипнула она зубами.

Гонда нахмурился. Если эксцентричная журналистка говорила правду, то оставалось вернуться к теории коллективного бессознательного, вышедшего благодаря нейронным сетям на новый уровень.

– Я хочу, чтобы ты продолжила расследование, – сказал Гонда. – Копни так глубоко, как только можно. Если возникнут проблемы, то я вышлю к тебе группу Давида Вартана. Хотя не думаю, что это потребуется. Скорее всего, дело в людях, а не в нейронных сетях… – Он помолчал и посоветовал Глори принимать побольше релаксантов, чтобы держать себя в руках. – Потому что сейчас, как я понял из твоего рассказа, главным провокатором выступаешь ты.