Текст книги "Отель «Голубой горизонт»"

Часть вторая

Лана Уилман. Выпускник университета штата Массачусетс.

Когда редактор студенческой газеты Джонатан Брант прочитал ее статью о Кэсиди Клири, то первым его желанием было отказать.

– Со дня трагедии в отеле «Голубой горизонт» прошло ровно десять лет, – напомнила Лана. Брант что-то хмыкнул себе под нос и всплеснул руками, показывая, что ему нет до этого никакого дела. – Кэсиди Клири училась здесь, – решила идти до конца Лана.

– Твоя статья займет всю газету! – заворчал Брант.

– Я знаю, – Лана улыбнулась. – Не будь скрягой.

– Ты пользуешься моим хорошим отношением к тебе.

– И что?

– И что?! – Брант нахмурился, притворился, что перечитывает страницы рукописи.

– Первокурсникам понравится, – сказала Лана, зная, что он не читает, а лишь берет тайм-аут, чтобы немного подумать. Нельзя этому толстяку давать возможность собраться с мыслями. Добряк на первый взгляд, он мог быть вредным и желчным, как неудавшийся критик. Это знали все студенты.

– Думаю, на этот раз ты просишь слишком много, – хмуро сказал Брант. – Статья очень большая и очень сырая. К тому же это даже не первая полоса. Ты хочешь получить всю газету…

– Я работала почти месяц… – начала злиться Лана.

– Это не так много, – взгляд Бранта устремился к висевшему на стене календарю.

– Это все из-за того, что мы родственники?

– Перестань упрекать меня в предвзятости.

– А вы перестаньте говорить, что моя статья сырая.

– Но это правда. – Брант выдержал гневный взгляд племянницы. – Ты хочешь стать журналистом, но пишешь так, словно это художественная книга.

– Я пишу так, чтобы студентам было интересно читать.

– Хороший журналист встречается с людьми, о которых пишет, посещает места трагедий.

– Я достаточно хорошо изучила книги тех, кто встречался с Кэсиди Клири и посещал «Голубой горизонт».

– Вот поэтому твоя статья и сырая. В ней есть мысли других, но я не вижу то, что ты сама думаешь об этом.

– Хотите, чтобы я отправилась в Мичиган? Но ведь прошло уже десять лет. Все изменилось.

– Кэсиди Клири начала говорить?

– Нет.

– Тогда отправляйся в Пасадену. Встреться с убийцей. Напиши об этом. До начала учебного года осталось почти две недели. Ты успеешь.

– Если я встречусь с Клири, моя статья пойдет в набор?

– Если я увижу в ней твои собственные мысли, а не копированные из книг слова и размышления других… – Брант снова нахмурился. – У тебя есть деньги на поездку? – спросил он, словно Лана уже согласилась с ним.

– На поездку хватит, – сказала она и тут же плотно сжала губы, чтобы не наговорить лишнего.

– Хорошо, – Брант улыбнулся, хотел сказать, что пытается вырастить из нее настоящего журналиста, но Лана уже развернулась, направилась к выходу. Она не сдержалась и хлопнула за собой дверью. – Хороший настрой, – сказал Брант в пустоту. – Очень хороший.

* * *

Психиатрическая клиника имени Питера Андерсона. Пасадена.

Лана не знала, что ее злит больше: перелет через всю страну или же ухмыляющееся лицо Джонатана Бранта, который в очередной раз считает, что его придирки исключительно во благо. Что касается стоимости авиабилетов, то это не особенно волновало Лану. Шестьдесят тысяч долларов в год за обучение в институте выглядели куда более серьезной суммой, чем плата за пару билетов. Но настроение неизменно катилось вниз. Обещанные таксистом тридцать минут на дорогу от аэропорта города Бурбонк до клиники превратились в пробках в полтора часа. Затем еще часы ожиданий в самой клинике. Желтые стены, жесткие стулья, запах медикаментов. Несколько раз мимо Ланы проводили безнадежно больных. На всех были надеты зеленые пижамы. У всех был отсутствующий взгляд. Двуногие овощи проходили рядом с Ланой, не замечая ничего вокруг себя. В отличие от пациентов, санитары замечали слишком многое. Особенно короткую юбку Ланы. Несколько раз она пожалела, что не надела костюм, как этого обычно требовал от своих журналистов Джонатан Брант.

– Вы ведь не пациент, верно? – спросил один из санитаров.

– Нет, – спешно сказала Лана.

– Я так и подумал, – санитар улыбнулся, пару минут просто стоял рядом с Ланой и смотрел то ей в глаза, то на ее ноги.

– Что-то еще? – не выдержала наконец Лана.

– Нет, – санитар снова улыбнулся. – Может быть, позже.

Он ушел. Неспешно раскачиваясь, словно несет на своих плечах большой груз. Лана закрыла глаза, пытаясь вычеркнуть этот образ из своего сознания. Где-то далеко послышались истошные крики. Медсестры и санитары пробежали по коридору. Зазвенели разбившиеся стекла. Мужчина и женщина – посетители одного из пациентов – в серых, словно пасмурный день, костюмах, вышли в коридор из кабинета. Женщина дрожала. В глазах у нее стояли слезы. Зубы мужчины были плотно сжаты. Он смотрел куда-то в пустоту, в прошлое.

– Думаю, будет лучше, если вы придете к Нэнси на следующей неделе, – сказала им медсестра, выйдя в коридор из палаты, где все еще кричала девушка. Мужчина кивнул, взял пожилую женщину под локоть, повел к выходу. Медсестра бросила на Лану короткий взгляд, нахмурилась, но ничего не сказала.

Доктор Роберт Макфрис. Он принял Лану Уилман в тот самый момент, когда она уже хотела уйти. На нем был надет голубой халат поверх темного костюма. Его короткая седая борода была ухоженной, создавая ореол таинственности. Глаза светлые, голубые, смотрят пытливо, вкрадчиво.

– Лана Уилман, – прочитал он визитную карточку, затем долго изучал ее документы. – Уилман. Уилман, – он хмурился точно так же, как это делал Джонатан Брант, заставляя Лану увериться, что сейчас ее попросят уйти. – Ваша фамилия мне кажется знакомой, – неожиданно сказал он. – Вы никогда прежде не лечились у нас?

– Нет, но мой отец вел пару лет назад на центральном канале небольшое шоу в вечернее время.

– Да. Да. Возможно, – глаза доктора Макфриса вспыхнули любопытством. – Почему же вы не занялись шоу? История Кэсиди Клири, знаете ли, далека от веселья.

– Я никогда не смотрела шоу отца.

– Почему?

– Была занята учебой.

– А Кэсиди Клири привлекла вас потому, что…

– Я пишу о ней статью.

– Но ведь прошло уже десять лет.

– Я работаю на газету того же института, где училась Кэсиди Клири.

– Снова шоу? – доктор Макфрис улыбнулся, но Лана так и не поняла смысла этой улыбки. – Вы знаете, что Кэсиди ни с кем не разговаривает уже десять лет?

– Я надеюсь, что не разговаривает.

– Надеетесь? Почему?

– Потому что я написала, что она не разговаривает уже десять лет.

– Так статья готова?

– Да.

– Почему же вы здесь?

– Потому что мой редактор сказал, чтобы я побывала здесь и высказала свое мнение.

– Вы написали статью и не высказали в ней своего мнения?

– В мире есть много других, более авторитетных людей, чем я, которые достаточно хорошо высказались по этому поводу.

– Уважаете возраст?

– Уважаю профессионализм.

– Хорошо, – доктор Макфрис снова улыбнулся, вернул Лане ее документы.

– Так я могу увидеть Клири?

– Почему бы и нет? – спросил доктор и долго вглядывался Лане в глаза, ожидая ответа.

– Это вопрос, да? – растерялась она.

– А вы как думаете?

– Не знаю, но мне кажется, что вы немного забываетесь, кто в этих стенах пациент, а кто посетитель.

– Вы так думаете?

– Ничего личного, – Лана заставила себя улыбнуться, уверенная, что сейчас ей покажут на дверь и велят убираться в Массачусетс, но вместо этого доктор Макфрис поднялся из-за стола и попросил ее следовать за ним.

Лифт поднял их на последний этаж. Запахи и крики усилились. Двери в палаты вдоль коридора были закрыты. В дверные окошки Лана видела лица пациентов, пялившихся на нее своими безумными глазами.

– А Кэсиди Клири… Она буйная? – спросила Лана доктора Макфриса.

– Обычно нет.

– Обычно?

– Никогда нельзя доверять человеку, который убил столько людей.

– Есть версия, что у нее был сообщник.

– Ваша версия?

– Нет.

– Тогда мне неинтересно. – Доктор Макфрис остановился возле палаты Кэсиди Клири. Белая дверь. Бронзовая ручка. Старые петли скрипят. Перешагнуть через порог, остановиться. Рука доктора Макфриса на спине, подталкивает вперед, к кровати, на которой сидит убийца. У нее черные прямые волосы. Кожа белая, бледная. Запах медикаментов и испражнений смешивается.

– Она не пользуется туалетом? – растерянно спросила Лана.

– Она ничем не пользуется, – сказал доктор Макфрис. Его голос прозвучал где-то далеко, словно в другом мире, до которого было уже не дотянуться. Лана была одна, здесь, напротив убийцы, в ее палате. И все остальное не имело смысла. Редактор Джонатан Брант был прав – она понятия не имела, о чем пишет. Воображение не может передать того, что чувствуешь, прикасаясь к этой истории. Ни одна книга не сможет передать. Лана осторожно шагнула вперед, ближе к убийце. Кэсиди Клири не двигалась, не замечала ее. Где-то за спиной кашлянул доктор Макфрис, устав ждать.

– Кажется, ты хотела о чем-то спросить ее, – напомнил он.

– Да, – Лана кивнула, подошла к Кэсиди Клири еще ближе.

Мысли в голове спутались. О чем спрашивать, если заранее знаешь, что ответа не будет? О чем говорить с человеком, который не говорит уже десять лет, не реагирует ни на что, ни на кого? Лана почувствовала, как сильно у нее пересохло в горле. Она позвала Клири по имени. Голос у нее охрип, дрогнул.

– Кэсиди? – ответа нет. – Кэсиди, ты меня слышишь? – Лана попыталась встретиться с убийцей взглядом. Неужели эта женщина действительно могла нанести супругам Ферроуз 436 колотых ран и порезов? Сколько нужно иметь в себе ненависти? – Что с тобой случилось, Кэсиди? – Лана заставила себя протянуть руку, собираясь прикоснуться к плечу Клири. – Почему ты убила всех этих людей? – рука Ланы задрожала, замерла. Нет, она не может прикоснуться к убийце, не может заставить себя думать, находиться здесь, чувствовать все эти запахи, видеть все это. Ей нужно уйти. Срочно, спешно. Прочь. Назад в привычный мир. – Кэсиди? – Лана с трудом узнала свой голос. Вокруг ничего не было, кроме палаты с желтыми стенами. Лана уже ненавидела этот цвет. Он проникал, казалось, в самый мозг, прикасался к нему своим безумием.

Лана вспомнила книгу Авери Шилда «Кэсиди Клири. Факты и вымысел». О чем он спросил убийцу, когда пришел сюда? Воспоминания были далекими, но Лана цеплялась за них, чтобы не быть наедине с опустошающей растерянностью, которая подчиняла ее в этих стенах.

– Кэсиди, – снова позвала она убийцу. – Почему ты оставила Хэйгена Моску в живых, Кэсиди?

Лана набралась смелости и наконец-то прикоснулась рукой к плечу Клири. Женщина вздрогнула. Лана могла поклясться, что почувствовала это.

– Помоги мне понять, пожалуйста, – попросила она.

Тишина. Слышно собственное дыхание. Кэсиди смотрит в пустоту, но ее взгляд материален. Он где-то здесь, нужно лишь знать, под каким углом смотреть. Нужно лишь подобрать подходящие слова.

– Пора уже начать говорить, Кэсиди. Люди хотят знать. Понимаешь? Ты должна объяснить свои поступки. Хватит притворяться сумасшедшей. Прошло десять лет. Слышишь? Все забылось. Твои жертвы давно сгнили. Остались лишь вопросы. Ты понимаешь? – Лана заставила себя сжать плечо убийцы. Это костлявое, тщедушное плечо под светло-зеленой больничной пижамой. – Кэсиди?

Лана села на корточки, надеясь, что так ей удастся заглянуть в глаза убийцы. Доктор Макфрис что-то сказал, но Лана не услышала его. Она не сразу поняла, что Кэсиди Клири смотрит на нее. Глаза темные, влажные и достаточно глубокие, чтобы утонуть в них. Лане показалось, что она задыхается. Этот взгляд убийцы заставлял ее сердце останавливаться. Такими же глазами она смотрела в глаза своих жертв, забирая их жизни. Лана почувствовала себя одной из этих жертв. Страх парализовал сознание. Змея парализовала волю мыши, которую собиралась съесть. Убийца парализовала жертву. Лана сильнее сжала плечо Кэсиди Клири. Боль исказила лицо убийцы. Челюсти Клири сжались. Крик ворвался в тишину. Худые руки Клири ударили Лану в грудь, сбили с ног. Лана упала на спину, ударилась головой о пол. Мир вздрогнул. Убийца навалилась на нее, сжала костлявыми пальцами ее горло. Слюна капала из открытого рта Кэсиди Клири. Она рычала. В ее глазах была ночь, тьма. В глазах, которые продолжали гипнотизировать, лишать воли. Лана не могла сопротивляться. Она умрет. Умрет здесь и сейчас. Все закончится. Для нее. Она станет историей, легендой. Кто-то напишет о ней статью в газете или же книгу. Нет, не книгу. Кто-то посвятит ей в своей книге главу. Да. Большего она не достойна. Всего одна глава в книге, посвященной убийце. И воздух кончается. Легкие горят огнем. Жизнь вспыхивает и гаснет в этих черных глазах Кэсиди Клири. В глазах, где нет ничего, кроме ночи…

– Лана? – доктор Макфрис прикоснулся к ее плечу. – Думаю, Кэсиди не ответит на ваши вопросы.

– Что? – Лане казалось, что она задыхается, что убийца сжимает ее горло, забирая жизнь. – Я… – она обернулась. Нет, ничего не случилось. Все это было у нее в голове, в воображении. Кэсиди Клири сидит на кровати. Неподвижная, смотрит в пространство. Но эти глаза… – Вы видели ее глаза? – спросила Лана доктора Макфриса. – Они черные. Совершенно черные.

– Думаю, вам лучше уйти.

– Но…

– Вы еще слишком молоды, чтобы видеть все эти ужасы.

– Но ее глаза…

– Это всего лишь игра света и вашего воображения.

– Но вы не удивлены.

– Авери Шилд, который писал об этой женщине книгу, говорил то же самое.

– А вы сами? Вы смотрели ей в глаза?

– Я врач. Я видел много странных вещей.

– Но у нее черные даже белки!

– Пожалуйста. Не заставляйте меня выводить вас силой. – Рука доктора Макфриса на плече Ланы стала тяжелой. Она хотела еще раз обернуться, посмотреть на Клири перед тем, как уйти, но так и не смогла, не решилась.

* * *

Мичиган. Оскода.

Лана Уилман не знала, почему решила приехать в этот город. Нет, знала. Здесь был отель «Голубой горизонт». Отель-легенда. Отель, где Кэсиди Клири прожила свои последние осознанные дни. Но разве она сама, Лана, хотела посетить это место? Перед глазами витал смутный образ редактора газеты.

– Никто не упрекнет меня в том, что я недостаточно изучила эти убийства, – бормотала Лана себе под нос по дороге в Оскоду, но все это было уловкой. В действительности она не знала, почему приехала сюда, словно тот странный черный взгляд Кэсиди Клири продолжал гипнотизировать ее, подчинять.

– Не самый удачный сезон для бизнеса, – сказал управляющий отеля «Голубой горизонт».

Лана взяла ключи от своего коттеджа, вышла во двор. Когда она писала статью, то все казалось четким и ясным. Она думала, что все знает. Но сейчас, возле коттеджа, где ее поселили, Лана так и не смогла вспомнить, кто умер здесь от рук Кэсиди Клири, да и умер ли вообще? Что если здесь нашли Хэйгена Моску? А может, этот номер вообще в день трагедии был пуст? Лана попыталась убедить себя в последнем. Она вошла в коттедж, включила свет. За окнами был ранний вечер, но белый свет электрических ламп успокаивал. Нет. Здесь никто не умер. Лана заставила себя улыбнуться. Все это воображение. Все это усталость. Она легла на кровать и закрыла глаза. Сон пришел почти сразу. Тихий, желанный. Но сон не был долог.

Лана проснулась в полночь. Ее разбудил смех за окнами. Мужчина и женщина. Молодые. Лана невольно улыбнулась их шуткам, подошла к открытому окну. Веселая парочка в темноте была лишь неясным силуэтом. Лана замерла, нахмурилась. В памяти что-то мелькнуло. Всего лишь тень, призрак. Лана вернулась к кровати. На тумбочке лежала книга в черной обложке. Не Библия, дешевые экземпляры которой так часто можно встретить в отелях. Книга Хэйгена Моски. «Может быть, это рекламный ход управляющих отелем?» – подумала Лана, открыла первую страницу. Книга называлась «Голубой горизонт» и рассказывала об одноименном отеле и городе Оскода. «Когда, черт возьми, Моска написал об этом книгу?» – удивилась Лана. Она прочитала несколько страниц, но так и не смогла сосредоточиться на сути. Текст казался разбросанным, неполным, словно кто-то напутал с последовательностью абзацев и глав.

– Всегда говорила, что он такой же сумасшедший, как и Кэсиди Клири, – пробормотала Лана, бросила книгу обратно на прикроватную тумбу. Книгу, которая, мягко говоря, была неудачной. Неудивительно, что она ничего не слышала об этой книге. Лана подумала, что не удивится, если узнает, что книгу напечатали ограниченным тиражом на деньги отеля, чтобы обеспечить прирост туристов.

Лана вспомнила Джонатана Бранта и тихо выругалась. И о чем ей писать? Каждое новое мнение лишь испортит статью, удалит из нее таинственность. А без таинственности никто не дочитает ее до конца. Сейчас вся статья начала казаться Лане безвозвратно испорченной. Не нужно ей было никуда ездить. Она вспомнила Кэсиди Клири в психиатрической клинике имени Питера Андерсона. Бррр. Единственное, в чем еще был смысл, так это черные глаза убийцы. Что это такое, черт возьми? Разве у человека могут быть черные глаза без белков?

Лана снова услышала чей-то смех за окном, вышла на крыльцо. Девушка лет двадцати со светлыми волосами. Туфли сняты, она несет их в руках. Походка нетвердая. Что-то рассмешило ее прежде, и теперь не удается успокоиться. Ей наплевать, услышат ее или нет – алкоголь притупляет предусмотрительность. В последнем Лана не сомневается. Девушка проходит мимо ее коттеджа. На мгновение она поворачивается. Всплески белых волос разрезают ночь, но лица не видно. Лишь глаза. Такие же темные, как у Кэсиди Клири.

Лана вздрогнула. Девушка рассмеялась громче. «Нет. Это все воображение. Просто воображение», – сказала себе Лана. Девушка миновала коттеджи, вышла на пляж.

– Эй! – позвала Лана. В ответ послышался смех. – Подожди, я хочу поговорить с тобой! – Смех стал громче. Лана вспомнила ее черные глаза. «Нет. Это просто воображение. Просто фантазия». Лана видела, как белое пятно волос девушки удаляется, растворяется в темноте. – Да подожди же, черт возьми!

Лана выбежала на пляж. Ветер. Волны озера лижут берег. Девушка с белыми волосами сбрасывает одежду, входит в черные воды. Образ ее теряется из вида.

– Черт! – Лана подошла к кромке воды, долго, до боли в глазах вглядывалась в темную даль. Ничего. Никого. Лишь горстка одежды на песке да большой, неуместный рекламный щит с Хэйгеном Моской, за который цепляется глаз.

Подсветка щита не работала, но дальше, вдоль всей береговой линии подобные рекламные щиты были ярко освещены. И на каждом из них была фотография Хэйгена Моски и реклама его новой книги. Лана видела это настолько далеко, насколько могли рассмотреть ее глаза. Дальше щиты сливались в непрерывную белую линию света.

– Что за черт? – пробормотала она, решив, что упустила минуту славы этого автора. Или же просто этот город решил привлечь туристов подобным ходом? Лана снова уставилась в черную даль озера. – И где эта тупая блондинка?

Какое-то необъяснимое раздражение заполнило сознание. Темнота озера уходила в бесконечную даль, терялась в ночи. Лана подошла к одежде девушки, исчезнувшей в озере. Туфли, которые она несла в руках, шорты, футболка. И поверх этого книга Хэйгена Моски «Голубой горизонт». Лана тихо выругалась и пошла прочь.

Управляющий открыл не сразу. Из-за его плеча выглядывала темноволосая женщина лет тридцати. Лана попыталась объяснить, что видела, как девушка вошла в озеро и пропала. Объяснить, не обращая внимания на растрепанную женщину за спиной управляющего, которая, прикрываясь простыней, мерила Лану недовольным взглядом потревоженной любовницы.

– Я приму на заметку, – пообещал управляющей.

– И все? – опешила Лана.

– А что я могу сделать еще?

– Та девушка могла утонуть.

– Это озеро забирает многих людей.

Управляющий примирительно улыбнулся и пожал плечами. Он напоминал Лане какого-то героя забытых вестернов. Не хватало лишь шляпы. А женщина за его спиной… Женщина была похожа на Оделис Сото, у которой Кэсиди забрала жизнь на крыльце этого коттеджа. Лана подумала об этом уже после того, как управляющий закрыл дверь, хотела снова постучаться, но услышав веселый смех в коттедже, сдержалась. Что она скажет?

– Черт.

Лана заставила себя вернуться в свой коттедж, легла в кровать, долго ворочалась, затем, наконец, заснула, но когда открыла глаза, за окнами была ночь. Часы показывали начало второго. Чувство было такое, словно время остановилось. Лана была голодна, сон прошел. Зазвенел телефон на прикроватной тумбе, и женщина предложила поужинать.

– Поужинать? – растерялась Лана, но прежде чем успела сказать еще хоть слово, в трубке уже раздались гудки. – Что все это значит? – Лана поднялась с кровати.

Во дворе отеля горел одинокий фонарь. Дальше, напротив коттеджа управляющего, находилось кафе. Лана могла поклясться, что днем его не было. В кафе горел свет. Несколько человек сидели за столиками возле больших окон, в которые стучались мотыльки и ночные бабочки. Еще пара десятков мотыльков кружила у одинокого фонаря. Лана недоверчиво поднялась по ступеням, вошла в кафе. У входа с бумажного манекена в человеческий рост на нее уставился Хэйген Моска. На нем был надет черный костюм и в руках он держал свою книгу «Голубой горизонт».

– Бифштекс и яйца с ветчиной? – попыталась угадать официантка заказ, когда Лана села за свободный столик.

– Пожалуй… – растерянно протянула Лана. – И стакан сока…

– Любой, только не из яблок? – снова догадалась официантка.

Лана кивнула, растерянно огляделась.

– Она умеет читать мысли или что? – попыталась пошутить Лана, обратившись к мужчине за соседним столиком.

Он поднял на нее свои глаза и улыбнулся. Что-то неприятное из прошлого кольнуло Лану между лопаток. Такое же чувство было, когда она увидела любовницу управляющего.

– Простите, мы не встречались прежде? – спросила она мужчину.

– Встречались? – он снова поднял на нее глаза, пристально разглядывал несколько секунд, затем качнул головой. – Нет. Не думаю.

– Почему тогда ваше лицо кажется мне знакомым?

– Возможно, вы читали одну из моих книг?

– Одну из ваших книг?

– Меня зовут Авери Шилд. Я написал об этом отеле книгу под названием…

– «Кэсиди Клири. Факты и вымысел».

– Значит, читали! – улыбка на лице мужчины стала шире. – И что вы думаете об этом?

– О чем?

– О том, что написано в моей книге.

– Ах, в книге… – Лана снова огляделась. – Вам не кажется странным это место?

– Странным?

– Ну да. Все эти портреты Моски, кафе, которое работает ночью… – официантка принесла заказ. Лана дождалась, когда она уйдет. – Вы знаете, час назад я видела, как девушка вошла в озеро Гурон и исчезла.

– Озеро действительно очень странное, – поддержал ее Авери Шилд.

– Я говорю не об озере! – возмутилась Лана, увидела пристальный взгляд официантки, заставила себя замолчать. Замолчал и Авери Шилд.

В повисшей тишине было слышно, как стучат столовые приборы, на кухне бурлит котел. Закончив с ужином, Авери Шилд вышел на улицу. Лана видела, как он уходит, ни разу не обернувшись. Хлопнула входная дверь, звякнул колокольчик. Звякнул неприлично громко в этой идиллии тишины. Аппетит пропал. Лана покончила с ветчиной и поняла, что больше не хочет есть.

– Вам не понравился ужин? – спросила официантка. Взгляд ее показался Лане слишком колким, слишком внимательным.

– Нет, с ужином все в порядке, – соврала Лана.

Официантка кивнула, но продолжила наблюдать за ней. Освободился дальний столик. Мужчина и женщина средних лет прошли мимо Ланы. Походка у них была грузной, усталой. Звякнул колокольчик над входной дверью. Их силуэты проглотила ночь. До боли в глазах Лана вглядывалась в темноту за большими окнами кафе, но ничего не увидела. За спиной заскрипел стул, послышалось шипение. Толстяк поднялся на ноги, промокнул вспотевший лоб носовым платком, ушел. Лана осталась один на один с этой странной, следящей за ней официанткой.

– Можно мне счет? – попросила она.

– Ужин за счет отеля, – официантка улыбнулась сухо, безжизненно. Лана кивнула, вышла на улицу.

Ночь, одинокий фонарь. Кто-то зовет ее по имени. Лана подумала, что ослышалась, вгляделась в темноту. Ничего. Никого. Остается лишь тихо выругаться, вернуться в коттедж. Тьма. Протянуть руку к выключателю.

– Не нужно, – услышала Лана, вздрогнула, замерла.

Авери Шилд сидел на ее кровати. Свет фонаря проникал в окно, освещал его лицо.

– Что вы здесь делаете?

– Не кричи. Они могут услышать нас.

– О ком вы говорите?

– Разве ты еще не поняла, что это за место?

– Что я должна была понять? – Лана увидела, как Авери Шилд поднялся на ноги, прижалась спиной к двери. Шилд подошел к ней, заглянул ей в глаза. Она чувствовала его дыхание. Чувствовала запах его одеколона.

– Мы все застряли здесь, черт возьми! – в голосе Авери Шилда появилось отчаяние, передавшееся Лане, словно вирус.

– Это кафе, где мы были… – она до крови прикусила губы. – Его ведь не было днем, верно?

– Ничего не было днем. Даже озера… Такого озера, каким оно стало сейчас. Ты знала, что вода в нем черная?

– Я видела только девушку, которая пропала в нем… – Лана почувствовала липкое прикосновение страха между лопаток. – Думаете, эта девушка мертва?

– Думаю, не было никакой девушки. Или же ее создало озеро, чтобы заманить вас. Со мной такое уже было. Иллюзии. Они повсюду. Ничему нельзя верить, никому нельзя доверять.

– Вы пили? – спросила Авери Шилда Лана. – Потому что я лучше поверю в то, что вы пьяны, чем в то, что вы безумны.

– Пьян? – Авери Шилд громко рассмеялся. От этого смеха у Ланы по спине побежали мурашки.

– Пожалуйста, перестаньте, – попросила она. Шилд не обратил на ее просьбу внимания – наоборот, его смех стал еще более громким, почти надрывным. – Хватит! – крикнула Лана, поняла, что Авери Шилд не слышит ее, влепила ему пощечину. Истерика прекратилась. Шилд замолчал, смерил Лану растерянным взглядом, отвернулся, достал пачку сигарет.

– Спасибо, – буркнул он, закурил, выглянул в окно, убедился, что во дворе никого нет, сел на край кровати. Лана почему-то тоже выглянула во двор, словно уже авансом поверила своему новому другу.

– Давно вы здесь? – спросила она, поворачиваясь к Шилду. Он пожал плечами. – Неделя, месяц, год?

– Не знаю. – Он нервно затянулся сигаретой. – Здесь время идет совсем не так, как в реальном мире. Ты уже видела озеро, видела портреты Моски повсюду. И эта ночь… Она никогда не кончается.

– Что значит «не кончается»? – Лана недоверчиво посмотрела на свои часы. Стрелки показывали полночь. – Что за черт? Что это значит?

– День не настанет. Сколько бы ни прошло времени, ночь будет длиться вечно.

– Но… – Лана снова выглянула в окно. Нет. Она не хотела в это верить, не могла. Наверное, это розыгрыш, или сон, или просто усталость, не позволившая ей заметить кафе вечером. А Шилд… Шилд может стать заложником своих фантазий, алкоголя, наркотиков… Ее это не заботит. – Знаете, что я сейчас сделаю? – спросила Лана Авери Шилда. – Поймаю такси и уберусь из этого города сейчас же. – Она увидела ироничную улыбку на лице Авери Шилда. – Думаете, я не смогу этого сделать?

– Нет.

– Здесь есть аэропорт. Я могу улететь назад в Массачусетс. Я знаю, что могу. Увидите…

Взяв сумку, Лана покинула коттедж. Она не знала, как вызвать здесь такси и есть ли в этом городе вообще такси, но это ее не останавливало. До аэропорта можно дойти пешком. Ничего страшного не случится. Она изучила этот город достаточно хорошо, когда писала статью, чтобы заблудиться здесь. Пара поворотов, пара улиц. Лана остановилась – прямо впереди стоял отель «Голубой горизонт». Неужели она свернула где-то не там? Нет. Не может быть. Лана вернулась назад. Снова отель. Любой поворот, любая улица вели в «Голубой горизонт». Лана почувствовала головокружение от этой неизбежности.

– Теперь ты мне веришь? – спросил Авери Шилд, когда она вернулась в коттедж.

– Что это за место, черт возьми?! – Лана увидела, как Шилд беспомощно всплеснул руками, и разозлилась сильнее. – Это как-то связано с Кэсиди Клири?

– Ну, так как мы застряли в отеле, где она совершила все свои убийства, то, думаю, да.

– Почему? Почему мы? – Лана отчаянно не хотела верить в происходящее. – И как такое вообще возможно? Это что, иллюзия, обман, розыгрыш? Что-то у нас в голове? – она снова выглянула за окно. – Черт!

– Может быть, это просто ночь? Просто темнота? – осторожно предположил Авери Шилд.

– Как в глазах Кэсиди Клири? – мурашки снова пробежали по спине Ланы.

– Ты видела Кэсиди Клири? – оживился Авери Шилд. Лана рассказала ему о своей статье, рассказала о поездке в психиатрическую клинику имени Питера Андерсона в Пасадене. – Так ты говоришь, что со дня трагедии в «Голубом горизонте» прошло уже десять лет? – спросил Авери Шилд. В его глазах блестела растерянность. Лана вздрогнула.

– Как долго вы уже здесь, в этой тьме? – спросила она.

– Дольше, чем думал. – Авери Шилд закурил еще одну сигарету. Его отчаяние передалось Лане.

– Нет. Не может быть, – затрясла она головой. – Должен же быть какой-то выход! Вы не могли пробыть здесь так долго и ничего не найти! Ведь так? – она подошла к Шилду, заглянула ему в глаза. – Хоть что-нибудь?

– Я не знаю. – Теперь на его лице отражалась боль. – Если идти вдоль берега озера, мимо этих чертовых рекламных щитов Хэйгена Моски, то отель не вернется.

– Вот видите! – оживилась Лана.

– Но не будет и ничего другого. Лишь тьма станет более густой, более материальной.

– А потом?

– Я не знаю.

– Должна же эта дорога вывести хоть куда-то!

– Я боялся, что она приведет меня в место еще более страшное, чем это.

– Что может быть страшнее этого?

– Здесь можно жить.

– Жить?! – Лана истерично рассмеялась. – Год за годом спать и ужинать в несуществующем кафе? Гулять по единственной улице?

– Я общался с людьми.

– Сомневаюсь, что это люди.

– Тогда кто?

– Не знаю. Наше воображение. Наши страхи. Все что угодно, но только не люди.

– Некоторые из них выглядят весьма натурально.

– Хватит!

– Мне кажется, что они скоро смогут стать моими друзьями.

– Не заставляйте меня залепить вам еще одну пощечину!

– Одна девушка иногда приходила ко мне в коттедж.

– Я сказала, хватит!

– Мы проводили с ней несколько часов, а потом она шла на берег, и черное озеро проглатывало ее. Ты видела уже, как это происходит.

– Слушать ничего не хочу! – Лана снова подошла к окну, выглянула во двор. – Когда вы пытались уйти отсюда, уйти вдоль берега озера, вас кто-нибудь пытался остановить?

– Только мой собственный страх.

– Уже лучше. Если я пообещаю быть храброй за нас обоих, вы пойдете со мной?

– В темноту?

– В реальность!

– А если у нас ничего не получится. Если, зайдя достаточно далеко, мы не сможем вернуться, застрянем.

– Думаю, вы уже застряли. Застряли здесь. Что может быть хуже?

– Я не знаю.

– Тогда поднимайте свой зад и идите за мной.

Лана открыла входную дверь, вышла во двор. Она не оглядывалась, не зная, идет за ней Авери Шилд или нет. Черное озеро приближалось. Лана слышала шум его волн, чувствовала свежесть. Желание обернуться усилилось. Все-таки вдвоем находиться здесь было не так страшно, как одной, но Лана понимала, что если Шилд идет за ней, и она покажет ему, что тоже боится, тоже чувствует нерешительность, то он засомневается, возможно, вернется назад в отель. А если его нет, то знание этого лишь усилит тревоги и страхи. Ее тревоги и страхи.