Текст книги "КвазаРазмерность. Книга 3"

Глава третья

Спуск закончился усеянным человеческими костями каменистым дном, в дальней части которого виднелся призрачный желтый свет. Извилистая лестница за спиной скрылась во мраке. Где-то там остался и грозный рык преследовавших монстров. Заметить перестроение игровой площадки было невозможно, но Саломея могла поклясться, что почувствовала, как изменились протоколы восприятия, заложенные в точку сборки персонажа. Страх уступил место любопытству и волнению.

– Думаешь, старик Латуш вел нас именно туда? – спросила Саломея молодого стражника.

– Давай посмотрим, – Джаво неловко улыбнулся. – К тому же, кажется, это единственный путь.

Сияние полученного в награду драгоценного камня, который Саломея держала в руке, начало тускнеть, заставляя игроков двигаться к единственно доступному источнику света. Человеческие кости под ногами сменились белым камнем, формировавшим узкую, идеально ровную дорогу. К затхлой духоте подземелий добавились запах горящего воска и благоухания ладана. Дрожащие языки пламени сотен свечей внутри созданной в скалах святыни рождали десятки вытянутых теней бродивших там служителей храма Иакха. Последняя информация пришла в голову Саломеи и молодого стражника спонтанно, будучи заложенной в точку сборки.

– А еще они последователи культа тушителей свечей, – шепотом добавил Джаво, озвучивая получаемую информацию.

– Да знаю я! – отмахнулась Саломея, стараясь блокировать заполнявшие сознание чужеродные знания. – Как думаешь, весь этот информационный хлам, становящийся доступным, когда мы открываем новые игровые уровни, загружен в точку сборки изначально или добавляется каждую ночь во время перезагрузки основных систем по мере необходимости?

– Думаю, был заложен изначально. Иначе выходит, что адаптивные алгоритмы контролируют процесс игры, а у игроков нет права выбора… – молодой стражник вспомнил старика Латуша, который привел их к храму древнего бога на дне усыпанного костями спуска… – Что говорил об этом твой друг Арк-Ми, который работал в «Фивах»?

– Почувствовал себя марионеткой? – Саломея криво улыбнулась, не сводя глаз с далеких силуэтов монахов в длинных рясах.

Сгорбленные и кроткие, с убранными под капюшоны седыми волосами служительницы храма бродили между казавшимися бесконечными рядами свечей, заменяя прогоревшие на новые. Монотонная процедура была превращена в ритуал.

– Кажется основные протоколы ТС не воспринимают это место как потенциально опасное, – подметил Джаво, не чувствуя запрограммированной тревоги или страха.

– Хватит с нас опасности за сегодня, – сказала Саломея, вспоминая встречу с монстрами на лестнице и смерть старика Латуша. – Надеюсь, новых приключений до ночной перезагрузки системы не будет.

– А я готов к бою! – сказал молодой стражник, демонстративно обнажив пару клинков.

– Спрячь оружие, или ты собрался сражаться с монашками?

– Думаешь, они могут обернуться монстрами? – оживился мальчик. – Интересно, какие трофеи мне дадут, если я смогу одолеть их? Может быть, двуручный меч? Или новые доспехи? Хотя – родители оплатили мне качественную броню… – молодой стражник помрачнел. – Я хотел стать воином, а они обманули меня и купили игровой ключ стражника. Здесь нет приключений. Только скука. Если бы не встреча со стариком Латушем, то я до сих пор караулил бы камеры с имитациями.

– Ты говоришь о поединке с великаном, когда получил за победу арбалет, или о сегодняшнем спуске?

– Я говорю обо всем… Хотя сегодняшний игровой день был классным… – Джаво смерил Саломею настороженным взглядом. – Или ты думаешь, что это было только твое приключение?

– Я вообще не отношусь к происходящему как к забавному приключению, – устало сказала Саломея. – Не забывай, ты – ребенок, а я… – она вспомнила, что мальчик нейропат и возвращение в Размерность послужит катализатором его способностей, так что, выходит, он так же застрял здесь, как и она.

Служительницы храма Иакха затушили несколько огарков свечей у входа, заменив новыми, и стали неспешно удаляться, дав Саломее возможность сменить тему разговора.

– Давай догоним жриц и расспросим о храме, – поторопила она мальчика. – Может быть, тогда станет ясно, зачем адаптивные алгоритмы привели нас сюда?

Не дожидаясь ответа, Саломея взяла молодого стражника за руку, заставив убрать кинжалы, и потянула к храму. Запах воска усилился. Тьма расступилась, съедаемая желтым светом. Живые тени, голодные стервятники, жадные до чужих историй, не посмели войти в храм, оставшись в спасительном мраке.

– Подождите! – крикнула Саломея служительницам храма, осторожно продвигаясь между рядами свечей, языки которых так и норовили облизать подол ее пышного платья.

Имитации проигнорировали просьбу. Вместо этого начали перемещаться невидимые прежде глазу платформы, из которых состоял пол, угрожая сжечь непрошеных гостей, если те не покинут храм. Старые служительницы продолжали уходить вглубь храма, но восприятие пространства изменилось, и казалось, что можно догнать жриц в любой момент, нужно лишь миновать калейдоскоп перемещающихся плит.

– А что если затушить свечи? – оживился молодой стражник, выхватил кинжал и попытался рассечь ближайшую свечу.

Сталь и желтый язык пламени встретились. Клинок вспыхнул, раскалился докрасна, обжигая Джаво ладонь, и неожиданно рассыпался, превратившись в прах.

– Ого! – растерялся мальчик, неуверенно начиная обнажать второй клинок.

– Подожди, – остановила его Саломея, подалась вперед и осторожно попыталась задуть пару свечей, но едва ее дыхание достигло желтых языков пламени, как они тут же вспыхнули ярче.

Саломея почувствовала, как лицо обдало нестерпимым жаром. Запахло палеными волосами. Игровые алгоритмы, заложенные в точку сборки, активировали в сознании понимание, что еще одна подобная попытка будет стоить Саломее кожи. Сначала вспыхнет дорогое платье, благодаря которому она попала в театр Торсия, затем начнет гореть плоть… Видения были настолько яркими, что Саломея оторопело замерла, заставляя себя не бежать прочь.

– Думаю, здесь есть определенная система, – услышала она далекий голос Джаво. – Эти платформы двигаются упорядоченно. Нужно лишь вычислить траекторию, и тогда мы сможем проскочить.

Саломея заставила себя сосредоточиться на решении новой проблемы. Жуткие видения растаяли. Появились азарт, волнение, желание разгадать тайну движения платформ быстрее молодого стражника.

– Ты тоже это чувствуешь? – спросила она.

– Что чувствую? – растерялся Джаво, нервно кусая губы, увлеченный соперничеством.

– Адреналин. Адаптивные алгоритмы не посягают на наше сознание, но направляют и контролируют посредством подмены восприятия.

Саломея вспомнила бесконечные споры, когда ученый по имени Пай-Мик смог впервые взломать базовые протоколы восприятия ТС. Иерархия пыталась прикрыть разработки, ссылаясь на адептов террористической организации «Мункара и Накира», которые начнут использовать подмену протоколов восприятия, чтобы скрыть личность в Квазаре. Социологи вспомнили древние учения о божественном происхождении сознания, начав рассуждать о корректности вмешательства в то, что создано высшим провидением. Дом жизни. Плитка многоуровневости бытия…

Саломея не помнила, какие идеи и науки восстали после открытия Пай-Мика из пепла небытия, а какие родились заново, но взлом базисов восприятия точки сборки наделал много шума. Но все закончилось появлением в мире Подпространства игровых площадок, из которых «Фивы» обрели мощь и армию постоянных поклонников. Разработчики обещали незабываемые впечатления и новый игровой образ, тесно связанный с персональной точкой сборки игрока. Но о подмене восприятий, как правило, умалчивалось. «Интересно, знают ли клирики о том, что взлом базисных протоколов ТС зашел так далеко?» – подумала Саломея, невольно сравнивая «Фивы» с местом прошлой работы.

– В «Голоде» подобного не было, – сказала она молодому стражнику, увлеченному расчетом траектории площадок со свечами. – Там никто не лезет тебе в голову, заставляя чувствовать то, чего на самом деле нет.

– Хочешь сказать, что если бы ты оказалась в подобной ситуации в реальной жизни, то твои чувства были бы другими?

– Сомневаюсь, что подобная ситуация возможна в Размерности.

– Реальность не ограничивается Размерностью. В Квазаре происходит много интересного… – мальчик широко улыбнулся. – Кажется, я знаю, как мы сможем пройти здесь.

– «Кажется» или знаешь?

– Не цепляйся к словам, – отмахнулся он, сбивчиво пытаясь объяснить систему передвижения сотен крошечных площадок со свечами.

– Ну не знаю… – засомневалась Саломея, до боли в глазах вглядываясь в ставшие вдруг ослепительно яркими сотни свечей на перемещающихся платформах. – Мне кажется, что в их движении нет логики. Не вижу ничего из того, о чем ты говоришь.

– Не ищи логику, просто поверь, что она есть, – посоветовал Джаво. – Иначе адаптивные алгоритмы вцепятся в твои сомнения, подменяя базисы восприятия, – типичная ошибка новичка. На второй-третий месяц пребывания в игре появляется опыт и… – мальчик понизил голос. – Один знакомый мне вор, которого я спас от ареста в обмен на ключ от центральных ворот царского дворца, говорил, что научился подменять восприятие своей игровой ТС настолько, что способен проходить сквозь стены.

– Если он мог проходить сквозь стены, почему тогда боялся ареста? – скептически спросила Саломея.

– Думаешь, ключ, который он мне дал, тоже фальшивка? – помрачнел молодой стражник.

– Думаю, настоящие игроки более лживые, чем имитации, – сказала Саломея, наконец-то начиная видеть цикличность в сложном движении платформ. – И как я не заметила этого раньше?!

Система перемещений была простой до неприличия, но стоило отвернуться, потеряв ритм, и все снова расплывалось, становилось хаотичным.

– Ничего сложного, – скривилась Саломея, начиная продвигаться вперед, маневрируя между парящими платформами со свечами.

Джаво шел рядом. Первая треть пути не вызвала затруднений, но затем Саломея краем глаза заметила, что жрицы культа тушителей свечей начинают удаляться и нужно торопиться, чтобы догнать их и получить информацию о том, что делать дальше. Подобные мысли отвлекли Саломею от парящих платформ, движение которых тут же утратило стройность. Огненное кольцо сомкнулось и начало сжиматься. Свечи вспыхнули ярче, заметив чужаков. Чувства обострились. Саломея испугалась, почти запаниковала, затем заставила себя признать, что все это уловки адаптивных алгоритмов, чтобы сделать игровой процесс интереснее и динамичней. «Нужно просто сосредоточиться», – сказала себе Саломея, пытаясь не думать о том, что жрицы могут уйти. Огненное кольцо вздрогнуло и начало распадаться.

– А ты быстро учишься, – похвалил молодой стражник, когда парящие в воздухе платформы со свечами остались за спиной. – Из тебя может получиться хороший игроман.

– Не знаю, как для тебя, а для меня подобное сравнение скорее не похвала, а оскорбление, – сказала Саломея, тщетно пытаясь отыскать взглядом растаявших в полумраке служительниц храма. Свет оставшихся за спиной свечей не проникал дальше отведенного им периметра, словно внутреннее пространство храма было разделено невидимыми стенами.

– Попробуй воспользоваться кристаллом, который получила за спасение старика Латуша, – посоветовал молодой стражник, но пользы это не принесло.

– Придется идти наугад, – решила Саломея, убирая кристалл обратно в карман платья, где могли поместиться сотни подобных трофеев, преобразованные основными протоколами площадки в соответствии с игровыми базисами.

Сделав десяток шагов в полумраке, Саломея заметила, что начинает различать скрытые прежде детали: сводчатые потолки, алтари, усеянные потухшими свечами… То ли протоколы восприятия решили создать эффект, что глаза привыкли к темноте, то ли… Саломея увидела собственную тень, вытянувшуюся далеко вперед, во мрак, и резко обернулась, поняв, что источник света находится за спиной. Обернулся и Джаво, ловко обнажив уцелевший клинок, готовый отражать атаку. Но атаки не было. Их преследовала одна из усеянных свечами площадок, которая еще недавно угрожала сжечь игровых персонажей.

– Думаю, это тоже трофей. Как кристалл, – сказал Джаво.

– Боюсь, в кармане у меня такая штука не поместится, – неловко пошутила Саломея, потому что молодой стражник тут же оживился и начал рассказывать, как один его знакомый смог архивировать подобным образом боевого коня.

– Я просто хотела поднять нам настроение шуткой, – устало пояснила Саломея. – Наверное, ты слишком долго играешь и отвык воспринимать реальность Размерности, адаптировавшись к правилам и законам «Фив».

– Ты скоро станешь такой же, – сказал молодой стражник.

– Сомневаюсь.

– Значит, вылетишь из игры.

Они переглянулись, и мальчик примирительно улыбнулся, желая показать, что он тут ни при чем – просто таковы правила игры. Площадка со свечами парила в воздухе за спиной, ожидая, когда игроки продолжат движение.

– Кажется, я что-то слышу, – сказал Джаво, указывая вдаль темного коридора с низким сводчатым потолком.

– Думаю, тебе показалось, потому что я ничего… – Саломея не закончила фразу, отчетливо разобрав далекие песнопения.

Жрицы храма Иакха монотонно возносили молитву своему богу. Слова были непонятны, но информация, поступавшая в точку сборки игровых персонажей, позволяла представить историю Иакха – взлеты и падения мира, который никогда не существовал в реальности.

– Нам обязательно тратить на это время? – спросила Саломея.

Джаво пожал плечами. Возрастные ограничения восприятия скрывали от него сотни пикантных деталей, доступных Саломее. Ужас одной из игровых легенд звал ее, манил, демонстрируя отвратительные картины далекого прошлого, где люди больше напоминали зверей, нежели разумных существ. Сначала это были едва различимые блики, силуэты, тени, сдобренные пониманием того, что нужно продвигаться вперед, к центру этой истории, чтобы получить ответы.

– Кажется, это задание только для тебя, – услышала она голос Джаво. – Возрастные ограничения блокируют для меня возможность продвижения.

– А если я не хочу идти? – с пренебрежением спросила Саломея, боясь даже представить, что еще придется увидеть, если начать продвижение к окруженному седовласыми жрицами алтарю забытого бога. – Я, конечно, не из брезгливых, но сейчас разработчики, кажется, перегнули палку в своей больной извращенности.

– Ну, раз так, то мы всегда можем попробовать вернуться, – пожал плечами молодой стражник. – Только это ведь игра. Здесь нужно двигаться вперед, иначе какой смысл вообще играть?

– Думаешь, дойдя до алтаря, я узнаю, где найти женщину, на поиски которой меня отправила богиня из храма Сфинкс?

– Игровой процесс сложный и запутанный. Мы оказались здесь, потому что ты хотела, чтобы старик Латуш помог тебе. Так что этот квест принадлежит тебе.

– Это значит, что возле алтаря мне откроется понимание, где найти Афну?

– Может быть так, а может быть, это задание станет частью пазла на пути к ответу.

– Всегда ненавидела игры, – процедила сквозь зубы Саломея, делая шаг вперед.

Свечи на парящей за спиной площадке вспыхнули, облизав желтыми языками пламени стены. Огонь за мгновение охватил сводчатые потолки и устремился к алтарю. Но вместо того, чтобы сжечь призрачные картины, он придал им сил, вдохнув жизнь. Блеклые силуэты вспыхнули россыпью цветов. Игровые протоколы точки сборки отреагировали мгновенно, обострив восприятия. Картины на стенах распустились, проникая в сознание видениями далекого прошлого, придуманного разработчиками.

Саломея увидела высокие горы, на пиках которых бушевали вулканы. Серый пепел скрывал солнце, а по склонам гор вместо магмы текли реки крови. Это были времена, когда человечество только зарождалось – дикое, жестокое, похожее на своих первородных богов. Саломея видела десятки войн: крошечных и безбрежных, захватывающих целые материки огнем безумия.

Смерть не знала пресыщения. Плач, крики и смех победителей сливались воедино, формируя песню жизни. Все было хрупким, относительным, но в то же время нерушимым и ясным. Милость и кара. Боль и страдания, превращенные в желанные мгновения сладострастия. Смерть и безумие. Хаос, в котором рождался порядок, и порядок, где вновь зарождался хаос. Плоть. Мясо. Зубы. Страх и отчаяние, внутри которых зарождается свет и надежда, разгоняющая мрак.

Для Саломеи этим светом стал окруженный жрицами алтарь в храме – маяк, к которому она продвигалась подобно человечеству на пути от рассвета к зениту цивилизации. Последние мысли принадлежали программам, установленным в ТС Саломеи, но легче от этого не становилось. Восприятия, как и собственная личность, были готовы развалиться на части. Игровые протоколы деградировали, превращая игрока в животное. Больше всего хотелось встать на четвереньки и завыть, но где-то подсознательно жужжало назойливой мухой понимание, что сдаться уже нельзя: ты либо соберешь силы в кулак и доберешься до алтаря, либо вылетишь из игры.

«Ну уж нет! – разозлилась Саломея. – Только не так. Не в окружении глупых образов, рожденных больным воображением разработчиков, насмотревшихся древних реконструкций хронографов». Она попыталась представить, как один из братьев, по вине которых ей пришлось играть, будучи в прошлом одним из разработчиков «Фив», создает каркас храма Иакха, образы старых жриц, основные схемы взаимодействия с игроком…

– Иакх! – прошелестели жрицы полушепотом-полустоном.

Сняв капюшоны имитации, словно почувствовав свою уязвимость, впервые посмотрели на игрока. У старух не было зрачков – за веками извивались желтые языки пламени свечей.

– Мне не нужен ваш бог. Мне нужна Афна, – попыталась торговаться Саломея, решив поверить Джаво, что они оказались здесь неслучайно.

– Афна? – прошелестели имитации, и пламя свечей в их глазах вспыхнуло ярче, облизнув своды желтыми языками, подарив новые видения и образы.

Адаптивные схемы восприятия перенастроились на прием новой информации. Саломея увидела, как рождается древний бог храма, в который она осмелилась войти. Пламя на стенах и потолке создало детали жизни культа Сабазия – извращенного богохульника, который вместе с падшей жрицей Кибелой и ее верными нимфами устраивал дикие ночные мистерии. Саломея не хотела смотреть на бесчинства, но что-то не позволяло ей отвести взгляд, пока она не увидела среди нимф Афну – почти божественное создание в эпицентре разверзшегося земного ада. Разве может нимфа отказаться от того, чтобы следовать за хозяйкой?

Саломея почувствовала, как игровые программы начинают загружать в системы восприятия сопереживание.

«Чертовы пазлы! – подумала она, вспоминая предоставленные минувшей ночью в комнате личных достижений сведения на Афну, где ни слова не говорилось о том, что она нимфа. – Сколько еще нужно разгадать глупых тайн, чтобы избавиться от поручения?»

Огненные картины, проникая в сознание, показали рождение Иакха – ребенок древних богов, подаренный Сабазию в благодарность за преданность бесчинствам и непокорность новым богам. Афна полюбила младенца с рождения. Саломея видела, как нимфа воркует возле непризнанного бога, которого Сабазий с рвением безумца пытался приобщить к своему культу, чтобы спасти от наследственной жестокости старых богов. Почившие родители маленького бога не знали пощады. Но в объятиях Кибелы и Сабазия окруженный заботой и покрытый поцелуями Иакх сохранял в себе силы бороться с тем, что уготовила ему природа. Порок исцелял лучше убеждений.

Но новые боги, пришедшие к власти, несли новые верования, побуждая Иакха покинуть объятия прекрасных нимф, создав собственный культ и объединив последователей, чтобы заслужить право встать на одну ступень с существующими богами.

Он не вернулся к Сабазию. Вместо него пришли слухи о его деяниях, ужаснув приемных родителей – чудовищное сочетание науки похоти, привитой с детства, и жестокости, которая текла в его крови с рождения. Порок и страдания. Вожделение и боль. Саломея видела, как обезумевшие женщины, которых он собирал возле себя, убивали в экстазе мужей, а мужья, склонив колени перед молодым богом, убивали жен.

Истории множились, продолжая заполнять сознание, и среди россыпи образов Саломея четко увидела Сабазия и Кибелу, которые отправляют Афну найти их приемного сына и положить конец его безумию.

– Почему я? – спросила Афна.

– Потому что ты любишь его. Потому что он любит тебя. Ты нужна ему, так же, как он нужен тебе.

Долгие странствия Афны пронеслись перед глазами Саломеи в одно мгновение. Вместе с Афной молодой бог возвел новый город, который был так же красив, как и бывшая нимфа. Информация стала смазанной. Любовь, дети, века мудрого правления – все осталось позади. Саломея вздрогнула, увидев крушение империи. Тени сгустились. Блики обрели плоть, являя четкую картину трагедии: крупные слезы на щеках Афны. Ее любимый город был разрушен. Дети убиты.

– Как же так, Иакх? – застонала она, склоняясь над растерзанным телом непризнанного бога.

Его сердце еще билось. Афна подняла его, прижимая к своей груди.

– Ты не сможешь вернуть его к жизни, – сказала Кибела, когда Афна пришла за помощью в покинутый века назад культ Сабазия. – Но ты сможешь помочь ему исполнить его давнюю мечту. Стать истинным богом. Его сердце. В нем жизнь его родителей. Ты должна сохранить его. Настанет день – и твой возлюбленный возродится вновь и займет свое место среди богов.

– Но без меня.

– Ты нимфа. Тебе место здесь.

– Я понимаю.

Вспоров себе живот, Афна опустила в разверзшуюся полость сердце возлюбленного. Теперь оно всегда будет с ней – там, где заканчивается ее женское начало, будет начинаться его сердце.

История снова побежала вперед с чудовищной быстротой. Оргиастические мистерии, поклонение свергнутым богам, начало новой эпохи и ее крушение… Саломея увидела, как молодая правительница Сфинкс принимает решение переселить культ Сабазия и Кибелы в Новые Фивы, где бессмертная нимфа Афна покинет сородичей, выбрав собственный путь, притворившись обыкновенной женщиной, смешавшись с многоликой толпой на шумных улицах, изредка посещая театр Торсия, чтобы увидеть божественные постановки, которые так сильно напоминали бессмертной нимфе о канувших в небытие временах.

– Так она была все время рядом! – прошептала Саломея, отчетливо представляя лицо Афны в первых рядах рукоплещущей актерам публики.

– Рядом! – прошелестели старые жрицы, указывая на пустой алтарь, где должно находиться сердце их бога. – Верни нашу дочь, в теле которой живет наш бог.

– Вернуть? – Саломея только сейчас поняла, что добралась до алтаря. – Но я не могу вернуть Афну. Я пообещала богине из Аида, что приведу к ней Афну.

– Верни Афну, и мы подарим тебе бессмертие.

– Бессмертие? – Саломея злилась, что общается с имитациями, принимая правила игры, словно стала частью этого чокнутого мира.

«А может быть, и стала? – подумала она растерянно, вспоминая слова молодого стражника, что только так здесь можно продвигаться к цели. – Да как бы не так!» Она подняла голову, собираясь рассмеяться над старыми жрицами.

– Не забывай: те, кто может подарить бессмертие, с легкостью способны оборвать жизнь, – предупредили имитации.

– Я…

– Верни Афну и бога в храм, или мы найдем и убьем тебя! – громыхнули старые жрицы, и подкравшееся со спины пламя, лизавшее стены и потолок, окутало Саломею, перенося из подземелий на шумные улицы Новых Фив к театру Торсия, откуда она должна начать поиски сбежавшей нимфы.