Текст книги "«Звезды», покорившие миллионы сердец"

И тут Мата Хари исчезла. Больше года о ней ничего не было известно – пока она не появилась сама. Как оказалось, все это время она провела в замке Шато де ла Доре – вместе с банкиром и маклером Феликсом Ксавье Руссо, с которым у нее был страстный роман. Правда страсть закончилась, как только у мэтра Руссо начались проблемы с деньгами… Из замка на Луаре Мата Хари переехала в парижский пригород Нейи-Сюр-Сен: дом окружал огромный сад, в котором хозяйка нередко танцевала обнаженной перед избранными гостями.

Ее любовные приключения давно уже вызывали не меньший – если не больший – интерес, чем ее танцы: в конце концов, попасть на ее выступления могли лишь немногие, а читать про нее в газетах могли все. Писали, что в Марокко она чуть не попала в гарем к султану, и ей пришлось бежать на французском военном корабле; что однажды ей пришлось расплатиться собой в гостинице, поскольку накануне она проигралась в пух и прах в казино; что сама герцогиня Брауншвейгская, чей супруг пал жертвой чар экзотической красавицы, просила Мата Хари научить ее искусству эротических танцев. Говорили, что во время одного из путешествий она поселила в соседних номерах отеля сразу трех своих любовников – и никто не остался обиженным и обделенным. А в 1911 году, когда Мата Хари с триумфом танцевала в итальянской Ла Скала, молодой тогда дирижер Туллио Сера фи н будто бы пал к ее ногам и поцеловал их.

Однако в 1913 году Мата Хари почувствовала, что надвигается кризис. Ее танцы уже не вызывали прежних восторгов, и денег становилось все меньше. Выступления в театре «Ренессанс» (Мата Хари танцевала в сцене свадьбы в оперетте «Минарет» Жака Ришпена) и варьете «Фоли Бержер» (в присутствии посла Испании Мата Хари с блеском исполняла хабанеру) проходят с огромным успехом, но денег по-прежнему не хватает. Мата Хари отправилась в Берлин, где ее «старый друг» Альфред Киперт не только снабдил ее деньгами, но и помог получить ангажемент в театре «Метрополь». Выступления должны были начаться 1 сентября. А 1 августа началась война.

Мата Хари пытается уехать в Швейцарию, однако туда уехал только ее багаж – саму танцовщицу в страну не пустили, и ей пришлось вернуться в Берлин. Она осталась без вещей, без денег, без покровителей, но ее снова спас мужчина – один голландец, сосед по отелю, узнав о бедственном положении своей землячки, купил ей билет в Голландию и дал немного денег.

В Голландии она прямо на улице нашла очередного поклонника – банкира Ван дер Скальха. Банкир принял ее за русскую; он бросил Мата Хари, как только узнал, что она голландка – как признавалась она сама, «роман с русской для голландца был настоящим приключением, а в связи с соотечественницей ничего необычного нет». Однако Ван дер Скальх был настоящим джентльменом – перед расставанием он оплатил все ее счета.

Место банкира заняли сразу двое: барон Эдуард Биллем Ван дер Капеллен, с которым Мата Хари познакомилась несколько лет назад, и маркиз де Бофор. Но в Голландии ей было невыносимо скучно, она всеми силами стремится в Париж. В конце 1915 года она приезжает в столицу Франции, где продолжает вести прежний легкомысленный образ жизни – который в военное время выглядит весьма неуместно и подозрительно. Ужины для военных, постоянные поездки по Европе и встречи наедине с высокопоставленными офицерами в условиях нарастающей шпиономании кажутся откровенными провокациями – так что вполне понятно, почему в это время за Мата Хари пристально следят агенты французской, немецкой и британской спецслужб. Исследователи пишут, что ей нередко предлагали деньги за ценную информацию – правда, сама Мата Хари потом признавалась, что считала их платой за ее любовь. Как стало известно в 1941 году, осенью 1915 года ее завербовала германская разведка – однако ни одного внятного сообщения от агента Н-21 (так Мата Хари значилась в документах) так и не поступило…

В это неподходящее для человеческих чувств время она влюбилась – в русского, капитана гвардейского императорского полка Вадима Маслова. Влюбилась настолько, что даже собиралась за него замуж. Встреча влюбленных была назначена в курортном местечке Виттель – но оно по случайности находилось в прифронтовой зоне, куда был нужен особый пропуск. За ним Мата Хари отправилась в военное бюро по делам иностранцев на бульваре Сен-Жермен – но ошиблась дверью и попала к капитану Жоржу Ладу, руководителю французской контрразведки. А тот, недолго думая, завербовал Мата Хари – за один миллион франков (которые она так и не получила).

Мата Хари. Тюремная фотография

После нескольких недель рядом с любимым Мата Хари возвращается в Париж. Как она потом объясняла, ей были нужны деньги, чтобы семья Маслова разрешила ему на ней жениться. А по дороге в Голландию (ездить приходилось в обход фронтов, через Испанию), где ее ждал Вадим, Мата Хари арестовали: английские спецслужбы приняли ее за германскую шпионку Клару Бенедикт, однако отпустили – после того, как Мата Хари призналась, что на самом деле она работает на Францию.

Вся эта история дошла до Ладу: англичане прозрачно намекали ему, что вербовка такой недалекой и легкомысленной особы, как Мата Хари, была не самым умным поступком в его жизни. Возможно, именно с тех пор Ладу невзлюбил ее – настолько, что в итоге подвел ее под смертный приговор.

Беспечная Мата Хари, как стрекоза из басни, не замечала, что лето ее жизни давно закончилось, и поздняя осень вот-вот перейдет в зиму. Испанский сенатор Эмилио Хуной, с которым она тесно общалась, коротая время в ожидании парохода в Голландию, сообщил ей, что ему порекомендовали воздержаться от дружбы с нею, – но Мата Хари не обратила внимания. Вадим Маслов сказал, что в русском посольстве его предупредили о том, что Мата Хари – «опасная шпионка» и общаться с нею настоятельно не рекомендуется, но она лишь сочла это странной формой разрыва отношений… Ее арестовали 13 февраля 1917 года в парижском отеле Elysee Palace. Часто писали, что она попыталась соблазнить полицейского, который пришел с ордером, но их было шестеро, так что «Зелле, Маргерит, известная как Мата Хари, проживающая в отеле Elysee Palace, протестантка, иностранка, родившаяся в Голландии 7 августа 1876 года, рост один метр семьдесят восемь сантиметров, умеющая читать и писать», была отправлена в тюрьму Сен-Лазар по обвинению в шпионаже и выдаче государственных тайн. Первое, что она сделала – это написала начальнику тюрьмы: «Я невиновна и никогда не занималась какой-либо шпионской деятельностью против Франции. Ввиду этого прошу дать необходимые указания, чтобы меня отсюда выпустили».

В тюрьме она провела восемь месяцев. Все ее попытки оправдаться были напрасны, следствие было предвзятым, а вердикт – предрешенным. Франция проигрывала одну битву за другой, и кто-то должен был ответить за неудачи командования. Свалив все промахи на шпионов, а затем публично осудив одного – точнее, одну, – французское правительство рассчитывало хоть как-то оправдаться в глазах своих граждан.

Один из участников процесса Анд ре Морне потом сказал, что «показаний не хватило бы даже на то, чтобы отхлестать кошку». Все допрошенные в один голос твердили, что она никогда ничего не спрашивала, никому ничего не рассказывала, и ее интересовали только любовь и развлечения, а не местонахождение военных объектов или сроки военных операций, и лишь Ладу на

стаивал на ее полной виновности. Мата Хари поставили в вину все: посещения с Альфредом Кипертом императорских маневров в 1906 году и встречи с немецкими офицерами в Гааге, гибель трех кораблей, на которые она опоздала, собираясь уехать из Парижа в 1916, и арест одного из французских агентов в Бельгии… Суд длился всего два дня, и после недолгого совещания был вынесен приговор: расстрел. Адвокат и старый друг Мата Хари Эдуар Клюне – ему было семьдесят четыре года – попытался было заявить, что Мата Хари беременна от него (по французским законам беременную женщину нельзя казнить), но она сама отказалась от этой уловки. Голландию даже не поставили в известность о судьбе ее гражданки. Президент отклонил прошение о помиловании; Мата Хари узнала об этом только утром накануне казни. Ей был сорок один год.

Расстрел Мата Хари

Утром 15 октября 1917 года Мата Хари в жемчужно-сером платье, соломенной шляпе с вуалью, своих лучших туфлях и длинных перчатках, стояла перед двенадцатью зуавами – расстрельной командой. Она отказалась от повязки на глаза, не захотела быть привязанной к столбу – очевидцы вспоминают, что она была самым спокойным человеком из всех, кто там присутствовал. В 6.15 – на рассвете – Мата Хари не стало.

Узнав об этом, ее бывший муж сказал: «Что бы она ни натворила, такого она не заслужила».

Тело, как невостребованное родственниками, было передано для практики студентам-медикам. Все ее имущество было продано на аукционе – если перевести на современные деньги, было выручено всего две с половиной тысячи долларов. Рудольф Мак-Леод пытался добиться от французского правительства выдачи наследства своей бывшей жены в пользу их дочери, но получил отказ: все имущество Мата Хари пошло «в пользу Французской республики на покрытие судебных издержек и ущерба от ее преступной деятельности». Прочем, Жанне-Луизе Мак-Леод наследство все равно бы не понадобилось: через четыре месяца она внезапно скончалась от кровоизлияния в мозг.

Мата Хари любила мужчин и умела дарить любовь. Но мужчины не любят, когда их покоряет женщина, которая сильнее их, и они мстят. Только в истории остались не те, кто убил Мата Хари, а она – удивительная, таинственная, загадочная женщина, которая просто умела любить лучше других…

Роза Люксембург

Красная Роза

Роза Люксембург погибла девяносто пет назад, в холодном и кровавом январе 1919 года. Ее трагическая смерть словно заслонила собой се жизнь – из нее сделали символ борьбы, икону мученицы за идею, очень быстро и старательно забыв и о ее борьбе, и о ее идеях, неудобных пришедшим к власти, и попутно лишив ее всего, что не подобает настоящей иконе – личной жизни, сомнений, надежд…

Между тем настоящая история Розы Люксембург была далека от плакатных штампов и житий революционных святых. Сложная и трагическая фигура, посвятившая жизнь не только политическим играм и партийным дискуссиям, но и поиску своего места в мире, где ей – женщине, еврейке, больной, некрасивой, – места просто не было…

Розалия Люксенбург родилась 5 марта 1870 года (или 1871, по некоторым данным) в маленьком городке Замостье, что находился в российской части Польши. Ее родители – Илия и Лина Люксенбурги, – были ассимилировавшимися евреями, о чьих корнях напоминали лишь патриархальный уклад семьи, фамилия да умение вести дела: Илия, происходивший из весьма небогатой семьи, успешно торговал древесиной и сумел обеспечить жене и детям безбедное существование. Когда Розе было три года, Илия даже смог перевезти семью в Варшаву. В доме говорили по-польски и по-немецки, любили музыку и литературу, жили дружно и весело: Люксенбурги любили и баловали своих детей, самой младшей из которых была Роза. Впрочем, Розалию любили особенно – и не только потому, что она была младшей, но и как больше всего нуждающуюся в любви: девочка родилась с вывихом тазобедренного сустава, у нее было врожденное заболевание костей и воспаление седалищного нерва, заставлявшее девочку страдать и на месяцы приковывавшее ее к постели. Когда Розе было пять лет, обе ее ноги заключили в гипс, и она провела лежа целый год. Со временем боли почти прошли, но остались хромота, невысокий рост, непропорциональность фигуры и, конечно, психологическая травма. В специальной обуви, когда Роза шла медленно, ее хромота была почти незаметна, но сутулость, слишком крупная для тонкого хрупкого тела голова и нездоровый вид никуда не пропадали. Она пыталась скрыть физические недостатки, нося длинные просторные платья и широкополые шляпы, двигаясь медленно и плавно, но даже так, по ее мнению, она не выглядела красавицей. Роза, отличавшаяся болезненным самолюбием, очень страдала: она видела в своей болезни проклятие, застившее ей путь к счастью. Первые десять лет своей жизни Роза училась на дому, осваивая с помощью матери и старших братьев и сестер гимназические науки, да так успешно, что в 1880 году ее приняли во вторую варшавскую женскую гимназию – заведение весьма престижное, где обучались в основном дочери богатых русских и поляков. В гимназии Розалия проявила себя как весьма способная ученица: ее острый ум, упорство, большие способности, склонность к наукам и бойкое перо обещали ей прекрасное будущее – если бы она не была женщиной, ибо женщинам в Российской империи тех времен путь к наукам был практически закрыт.

Роза в возрасте 12 лет

Биограф Розы Люксембург Рольф Шнайдер писал: «Можно сказать, что судьба обездолила её трижды: как женщину в обществе, где главенствуют мужчины, как еврейку в антисемитском окружении и как калеку». Слишком рано осознав свою обделенность, Роза пошла по пути, на который вставали тогда многие молодые люди: она увлеклась политикой. Ее любимым поэтом был Адам Мицкевич, чьи патриотические произведения и история жизни оказали на нее огромное влияние. Еще учась в гимназии, Роза стала посещать политический кружок группы «Пролетариат», которой руководил Марцин Каспрчак, где изучала историю Польши, читала запрещенную литературу и дискутировала о способах освобождения родной страны от власти царской России. Когда Розалия в 1887 году окончила гимназию, родители наняли ей учителя фортепиано в надежде, что их одаренная и целеустремленная дочь найдет себя в музыке. Роза и правда тяготела к искусству: она великолепно знала русскую, польскую и немецкую литературу, классическую музыку и театр, – но политика была для нее гораздо привлекательнее. Ее товарищи по кружку видели в ней не калеку и не женщину, а равную среди равных, они ценили ее ум и знания вне зависимости от ее национальности и возраста. Здесь у нее была цель, ради которой не жалко было отдать жизнь, и достижение этой цели не зависело от красоты, здоровья или умения варить борщ. Впрочем, и в политике Розалия оставалась женщиной: в конце восьмидесятых годов, когда пышным цветов цвело террористическое движение, Роза была одной из тех, кто ратовал за мирную деятельность, без убийств и терактов: она верила, что высоких целей можно добиться убеждением, агитацией и пропагандой. К тому же она сама обладала незаурядным талантом журналиста и оратора, чем быстро завоевала себе популярность среди соратников.

В 1887 году «Пролетариат» был разгромлен: четверо вожаков были казнены, более двадцати человек получили различные сроки каторжных работ, две сотни были изгнаны. Розе поначалу удалось избежать судебного преследования, однако к концу 1888 года и ей стал угрожать арест. Товарищи по подполью решили, что товарищ Люксенбург будет гораздо полезнее, работая за границей, и организовали ее переезд в Швейцарию, в Цюрих, который был в то время одним из важнейших центров российской и польской эмиграции. В Цюрихе Розалия должна была поселиться в семье немецкого политэмигранта Карла Любека и его жены Олимпии.

Официально Роза Люксембург (именно так значилось отныне в ее документах) прибыла в Швейцарию ради продолжения образования: она поступила в Цюрихский университет на факультет естественных наук, а через два года перевелась на юридический. «Роза Люксембург, – писала одна из деятельниц Коминтерна Анжелика Балабанова, – принадлежала к тому поколению известных женщин, которым приходилось бороться с почти непреодолимыми препятствиями, чтобы добиться возможностей, которые мужчины того времени получали как нечто само собой разумеющееся. В то время, чтобы добиться интеллектуального признания, женщине требовались жажда знаний, много упорства и железная воля.

Роза Люксембург обладала этими качествами в полной мере». Роза изучала политэкономию, юриспруденцию, философию и математику, а в свободное от лекций и библиотек время вела революционную пропаганду среди студентов и участвовала в работе кружка польских политэмигрантов – именно из этого кружка позже вырастет польское социал-демократическое движение.

Лео Йогихес

В сентябре 1890 года Роза познакомилась с эмигрантом из Литвы Лео Йогихесом: молодой социалист, известный в подполье под псевдонимом Ян Тышка, был молод, красив, обаятелен, высокомерен и неотразим. Роза сразу же увлеклась им, а заодно и проповедуемым Лео социализмом: молодая, неопытная и пылкая, она целиком отдалась новому для нее чувству влюбленности. Воспитанная в традиционных ценностях Роза мечтала о семье, детях и совместной старости, однако Лео не спешил разделить чувства своей поклонницы: он вел с ней беседы, водил на прогулки, дарил цветы и политические брошюры – и все. Розе самой пришлось объясняться ему в любви и всячески проявлять инициативу в отношениях. Лео поддался – однако сразу же заявил Розе, что он убежденный сторонник свободы чувств, противник буржуазного брака и не собирается ради любви жертвовать революционной деятельностью. Роза подчинилась: ради любимого мужчины она была готова поступиться любыми мечтами, любыми надеждами… Ее письма к Лео – редкий по лиризму и поэтичности образец политической публицистики, достойный занесения в ряды лучших любовных произведений. «Если мне когда-нибудь захочется снять с неба пару звезд, чтобы подарить кому-нибудь на запонки, то пусть не мешают мне в этом холодные педанты и пусть не говорят, грозя мне пальцем, что я вношу путаницу во все школьные астрономические атласы», – писала она в одном из писем…

Но вскоре любовная идиллия дала трещину: Лео очень раздражали активность и напор Розы, ее популярность в социалистических кругах и острый ум: все-таки жить с такой женщиной оказалось слишком хлопотно, особенно если вспомнить, что жизнь Лео и без Розы была не самая простая. Они постоянно ссорились, упрекая друг друга и в невнимании, и в ошибках в политических дискуссиях. Впрочем, без Розы Лео тоже не мог: она будто подпитывала его своей безудержной энергией. Их отношения затянулись на годы – лишь в 1906 году Роза прервала их вялотекущий роман, устав от постоянных измен Йогихеса.

Между тем политическая карьера Розы шла вверх: в 1893 году она была среди тех, кто организовал Социал-демократическую партию Польши и Литвы (СДППиЛ) – Розе доверили возглавить ее печатный орган Sprawa Robotnicza («Рабочее дело»), – а в августе она от имени новой партии выступала на съезде Второго Интернационала в Цюрихе. Ее статьи и брошюры печатались по всей Европе в солидных изданиях. В 1897 году Роза защитила диссертацию на тему «Промышленное развитие Польши» – эта работа вызвала похвалы профессоров, завистливую ревность Лео и признание товарищей по партии, сделавших ее работу основой для разработки программы СДППиЛ.

Получив степень, Роза решила переехать в Германию, где, по ее мнению, она могла бы принести больше пользы социал-демократическому движению. Ради получения германского гражданства она в апреле 1898 года вступила в фиктивный брак с младшим сыном своего домохозяина Густавом Любеком, наборщиком в типографии и анархистом по убеждениям. С Любеком, младше ее на два года, они были хорошими друзьями, несмотря на все политические разногласия, и благополучно развелись спустя пять лет.

В Германии Роза подружилась с Кларой Цеткин, ставшей ее ближайшей подругой, с Карлом Либкнехтом (сыном соратника Карла Маркса Вильгельма Либкнехта) и его будущей женой Юлией Парадис, а так же с теоретиком социализма Карлом Каутским и Владимиром Лениным. Люксембург быстро стала одним из виднейших – и любимейших – лидеров международного социалистического движения. Не любили ее лишь официальные власти – и правое крыло немецких социал-демократов, которых Роза раздражала своей критикой по экономическим и политическим вопросам: Люксембург по всем вопросам имела свое мнение и не боялась его отстаивать со всей свойственной ей энергией. В отличие от многих столпов марксизма, Роза считала, что революция вовсе не является необходимым звеном политической эволюции, что право наций на самоопределение может привести к анархии, а войны и вооруженные восстания – это бойня, а не способ ведения борьбы. Предпочтительным средством революционной деятельности Роза по-прежнему считала пропаганду, а лучшим способом воздействия на власть – всеобщие забастовки.

Вопреки сложившемуся о ней мнению, Роза не была сторонницей феминизма как такового: освобождение женщины она считала лишь частью программы по освобождению человечества от гнета капитализма. Тем не менее она была убеждена, что женская эмансипация – необходимая ступень прогресса. Сама Роза, впрочем, вела вполне традиционный образ жизни, в бытовом плане ведя себя также, как и все небогатые горожанки ее времени: стирка, готовка, покупки, служанка для тяжелой работы… Друзья Розы описывают ее жизнь как аскетическую: много книг, почти никаких украшений, простая еда, – но такую жизнь вели тогда почти все подпольщики, которые не имели возможности ни спокойно зажить собственным домом, ни обрасти имуществом. В свободное время Роза любила прогулки в одиночестве – больная нога не позволяла ходить так же долго и быстро, как другие, но Роза находила удовольствие в медленном передвижении, когда можно увидеть гораздо больше подробностей и деталей, которые она так ценила. Один из биографов говорит, что ей в полной мере были присущи «самодисциплина, умение дорожить независимостью, поиск индивидуальности и острое чувство прекрасного». В одном из писем из тюрьмы она писала: «Внутренне я чувствую себя в таком уголке сада, как здесь, или же в поле, где жужжат шмели и стоит высокая трава, гораздо больше в родной обстановке, чем на партийном съезде. Вам я спокойно могу все это сказать: Вы ведь не станете сразу подозревать меня в измене социализму. Вы знаете, что несмотря на это, я надеюсь умереть на посту: в уличном бою или на каторге. Но мое самое внутреннее Я принадлежит больше синицам, чем «товарищам».

Конфликты с властью неоднократно приводили ее за решетку: в 1904 году она отсидела два месяца в тюрьме саксонского городка Цвикау за оскорбление кайзера Вильгельма II, а в марте 1906-го ее и Йогихеса арестовали за участие в революционных беспорядках в Варшаве, куда они приехали тайно, дабы поддержать восставших рабочих. Ей грозил военный суд, и лишь вмешательство австрийских товарищей, подкупивших судей, спасло Розу: как немецкую гражданку и в связи со слабым здоровьем ее освободили и изгнали из страны.

Карл Либкнехт

После варшавской эпопеи Роза решила отдохнуть от активной деятельности: она устроилась преподавателем экономики в социалистическую партийную школу в Берлине. Здесь она обрела новую любовь – младшего сына Клары Цеткин Константина (Костю) Цеткина, который был младше Розы на шесть лет. Она знала Костю с детства – по ее рекомендации он поступил в университет, он был верным последователем ее идей, а теперь и влюбленным мужчиной. Их искренние, глубокие и нежные отношения – не афишировавшиеся, но и не особо тщательно скрывавшиеся, – продолжались пять лет; правда, встречались они редко, ибо Костя изучал медицину в Штутгарте, на другом конце страны. Там он в конце концов и нашел новую любовь. Пережить разрыв Розе помогла Клара, сама переживавшая в тот период разлад со своим вторым мужем, художником Фридрихом Цунделем.

Годы преподавания были одними из самых спокойных в жизни Розы. Здесь она написала главный свой труд – «Накопление капитала», который, по словам известного немецкого коммуниста Франца Меринга, «по обширности сведений, блеску языка, логической ясности исследования, независимости умственной работы», является одной из лучших марксистских работ.

Роза Люксембург и Костя Цеткин

Но и в школе Роза умудрилась нажить себе врагов среди коллег, которых Роза слишком активно критиковала по теоретическим вопросам. Дело дошло до того, что ее пытались лишить права преподавания – но единодушный протест любивших Розу учеников не позволил изгнать ее из школы. Преподавала она до

1914 года, когда начавшаяся Первая мировая война поставила перед всеми задачи куда более важные, чем получение партийного образования.

Роза Люксембург, как и ее ближайший соратник Карл Либкнехт, активно выступала против войны. Розу неоднократно привлекали к суду за антивоенные выступления – например, в 1913 году ее после произнесенной в воинской части антивоенной речи судили «за подстрекательство солдат к неповиновению»: на процессе ее защищал юрист и социал-демократ Пауль Леви, с которым у Розы после освобождения был короткий, но бурный роман – несмотря на то, что Пауль был на двенадцать лет моложе! В 1914 году она еще дважды оказывалась на скамье подсудимых. Она стала врагом не только для правительства, но и для собственной социал-демократической партии, которая поддерживала войну (то ли надеясь, что военные тяготы обострят революционную ситуацию, то ли в искреннем патриотическом порыве). Когда социал-демократическая партия обязала своих депутатов в рейхстаге проголосовать за предоставление военных кредитов, Люксембург порвала с нею. Вместе с Карлом Мерингом, Либкнехтом, Кларой Цеткин и немногими соратниками она создала антивоенный «Союз Спартака», а затем организовала журнал «Интернационал», в котором выступала против милитаризма. Затем она снова была арестована. Едва выйдя из тюрьмы, Роза Люксембург снова окунулась в борьбу с военной машиной, продолжала вдохновлять и организовывать демократическую деятельность, писать и выступать. Это был тяжелейший период в жизни Розы, но недаром Клара Цеткин писала о ней: «Если она была готова сломаться от непосильной ноши, то еще большие тяготы возрождали ее». В самые трудные дни она писала из тюрьмы, что она мечтает «быть, прежде всего, человеком… твердым, ясным и веселым, да, веселым, несмотря ни на что, вопреки всему, ибо скулить – удел слабых. Быть человеком – значит радостно бросить, если нужно, всю свою жизнь "на великие весы судьбы", значит в то же время и радоваться каждому светлому дню, каждому красивому облаку»…

Пауль Леви

Клара Цеткин и Роза Люксембург

На следующий год ее вновь арестовали и без суда и следствия продержали в заключении два с половиной года – в военное время стало возможным и не такое. Но и в тюрьме Роза не отчаивалась: заключение она восприняла как возможность передохнуть и спокойно поработать. Она давно научилась быть довольной жизнью в любом месте и в любом состоянии: «Жизнь надо всегда принимать такой, как она есть, и находить все прекрасным и хорошим… Я инстинктивно чувствую, что это – единственный верный способ воспринимать жизнь, и поэтому действительно чувствую себя счастливой в любом положении», – писала она из тюрьмы. В камере она сочиняла антивоенные листовки, издававшиеся затем «Спартаком», переводила на немецкий рассказы Владимира Короленко (и это во время войны с Россией!), увлеклась естественной историей. Под псевдонимом Юниус она написала знаменитый памфлет «Кризис социал-демократии» и многие другие работы, имевшие огромный резонанс в воюющей Европе. В одной из статей были слова: «Свобода – это всегда свобода для инакомыслящих». Увы, самой Розе такая свобода не грозила. Многие из ее статей были скрыты ее же соратниками, постановившими их сжечь, ибо они противоречили официальным установкам партии. Эти работы через несколько лет после смерти Розы были опубликованы Паулем Леви, спасшим статьи от уничтожения.

Из заключения Розу Люксембург в начале ноября 1918 года освободила разразившаяся в Германии Ноябрьская революция. Это был настоящий хаос, полный крови, анархии и страха. Свои убивали своих, лишь бы выжить в этом кошмаре. В ночь на 10 декабря в редакцию «спартаковской» газеты Rote Fahne («Красное Знамя») ворвались солдаты, собиравшиеся убить Люксембург и Либкнехта, однако тех, к счастью, на месте не оказалось. Считается, что это покушение было организовано лидерами правых социал-демократов: их перестали устраивать «неуместно мирные», антимилитаристские взгляды их левых коллег…

В конце декабря Либкнехт и Люксембург стремительно подготавливают и проводят организационный съезд коммунистической партии Германии, выросшей из «Союза Спартака». Председателями новой партии были единогласно избраны Роза Люксембург и Карл Либкнехт.

В начале января восстали берлинские рабочие. Вопреки всем своим пацифистским принципам, Роза сочла своим долгом поддержать восставших, хотя она прекрасно понимала, что восставшие слабы и неорганизованны, что они обречены на неудачу. Она выступала перед восставшими толпами, пытаясь усмирить беспорядки – и была прозвана «красной Розой» за коммунистические идеи и «кровавой Розой» – за те ужасы, которые творили в восставшем Берлине ошалевшие толпы. Уже 12 января и правительственные войска и добровольческие дружины с помощью артиллерии подавили восстание. Тысячи были убиты, десятки тысяч арестованы. За головы Розы Люксембург и Карла Либкнехта была назначена награда в 100 тысяч марок.

Их выслеживали три дня. Говорят, в конце концов их убежище выдал кто-то из своих, кто – так пока и остается неизвестным. Пятнадцатого января 1919 года Люксембург и Либкнехта арестовали и доставили в отель «Эден», где размещался штаб гвардейской стрелковой дивизии. Стоявшая у входа в отель толпа солдат и офицеров осыпала арестованных бранью и оскорблениями. После допроса Люксембург и Либкнехту объявили, что их переведут в тюрьму Моабит.

Когда Либкнехта вывели на улицу, сначала один из конвойных дважды ударил его прикладом по голове, затем его добили. Обезображенный труп сдали как неопознанное тело на станцию скорой помощи. Вскоре вывели Розу. Ее начали бить еще по дороге к выходу и продолжили в машине. В конце концов офицер конвоя выстрелил ей в голову. Ее тело выбросили в Ландверский канал… В официальном заявлении значилось, что оба были убиты «при попытке к бегству».

В марте 1919 года был убит в тюрьме Лео Йогихес. В последние недели перед арестом он занимался подготовкой к изданию собрания сочинений Розы Люксембург – после его смерти проект был заморожен, а потом и вовсе отменен… Говорят, на этом настоял Ленин: в своих работах Роза Люксембург осуждала методы, которыми большевики удерживали власть.

Похороны Розы Люксембург

Тело Розы Люксембург было найдено лишь в конце мая. Ее похороны 13 июня вылились в настоящую манифестацию: огромная толпа сопровождала Розу в последний путь. Клара Цеткин писала в некрологе: «Маленькая хрупкая Роза была воплощением беспрецедентной энергии… Борьба и работа окрыляли ее». Ее похоронили на кладбище Фридрихсфельд, рядом с Карлом Либкнехтом и сотнями ее товарищей по борьбе.