Текст книги "Наемник Его Величества"

Часть первая
В армии Зелода

…Работа любого вербовщика сродни мастерству музыканта, только здесь приходится играть на струнах человеческой души. Кто-то жаждет славы и денег, кто-то мечтает вырваться из рамок обыденности, а кто-то просто дурак, если садится пить с вербовщиком, забыв, что за все в этом мире надо платить, даже если угощают бесплатно. Особенно если угощают бесплатно… Но существует категория людей, которые рождены для войны. Она их стихия, их плоть и кровь. Они признают только эту жизнь на грани, когда или ты, или тебя, и адреналин кипит в крови, а звериный рык раздирает горло. Такие люди встречаются не так уж и редко и, насмешка судьбы, часто даже не подозревают о своем призвании. Выявить такого человека очень просто – надо бросить его в безнадежную схватку и посмотреть, что получится. Если выживет, то это он, тот самый…

Из застольной беседы Гур’Арраша, генерала армии короля Зелода, в ночь перед его арестом по обвинению в измене

Глава 1

Так уж сложилось, но, живя в этом мире, Ярик столкнулся со всем тем, чего успешно избегал дома. Какие-то драки, поножовщина, постоянное бегство, общество шлюх, воров и убийц, вечная возня в грязи и крови – все это как-то слабо вязалось с тем, кем он был раньше, да что там, совсем не вязалось. Теперь же пришел черед армии. Нет, дома он не служил не из чувства страха или из-за пацифистского бреда, а лишь по причине боязни потратить год жизни на то, что считал для себя ненужным. Но судьбу не обманешь – теперь придется восполнять пробелы в жизненном опыте уже здесь. Тем более что для беглого раба единственной возможностью стать полноправным членом здешнего общества, как-то устроиться, была как раз служба в армии. По принципу французского Иностранного легиона ветеранам здесь давалась возможность стать подданными короля, получить отпущение всех прошлых грехов и осесть на земле. Довольно заманчивая, надо сказать, перспектива, особенно для безродного беглеца с мизерными знаниями об окружающем мире.

Поэтому, покинув контору королевского вербовщика, Ярик, или теперь уже К’ирсан Кайфат, был преисполнен самых радужных надежд на будущее, если можно так назвать ощущения сильно битого жизнью человека, состарившегося не по годам и уже привыкшего ждать от судьбы самых разных каверз.

От вербовщика К’ирсан сразу направился на окраину города, где располагались казармы королевских войск, а если точнее, то Львиный полк Двенадцатого легиона. Что стоит за этими названиями, Ярик не понимал совершенно, вербовщик не объяснил, но надеялся разобраться на месте.

Найти казармы наемников оказалось очень просто: чем ближе к военным, тем спокойней становились улицы. Портовый город, к тому же расположенный на границе с Вольными баронствами, где плевать хотели на законы и где легко можно было как разбогатеть за полсезона, так и лишиться головы, привлекал авантюристов всех мастей, что делало его не слишком-то безопасным. Ярик вспомнил реакцию Тронга на свое появление и мрачно усмехнулся. Чувствовалось, что местное население постоянно норовило показать зубы. Об этом же говорили и вооруженные щитами и окованными сталью дубинками патрули на улицах.

Сами казармы походили на маленькую крепость: в полторы сажени кирпичная стена, несколько башенок с часовыми, крепкие ворота из дуба и, едва ли не самое важное, около пятнадцати саженей свободной земли перед стенами. Королевский полк оказался неплохо защищен от внезапных нападений!

– Куда прешься?! – Из крытой галереи над воротами свесился зрелый уже мужик с опухшей мордой и начал орать Ярику: – Не видишь, закрыто!

Несколько ошарашенный Ярик пояснил, что он новобранец и идет от капрала Тронга. В подтверждение своих слов он потряс свернутой в трубочку бумагой, которую вручил вербовщик.

– А, мясо! – сморщившись, сплюнул часовой и опять заорал, но уже куда-то себе под ноги: – Чего встали?! Открывайте ворота! Новое мясо прибыло.

Из-за створок донеслось приглушенное пожелание словить крикуну дурную болезнь и громыхание отодвигаемого засова.

– Ну чего вылупился, заходи! – В приоткрывшихся воротах появился белобрысый парень и махнул Ярику рукой.

Как только новобранец вошел внутрь, снова заорал мужик сверху:

– Эй, мясо, двигай к штабу! Да не туда, болван, штаб – это вон та белая халупа! И иди сразу к капитану эл’Фаруту, потому как полковник тебя вряд ли примет, а потом к штабному писарю…

– Гирам, да заткнулся бы ты! – прервал разговорившегося часового белобрысый парень, открывший ворота, а затем обратился к Ярославу: – Спроси в штабе капитана первой роты эл’Фарута и доложись. Что делать дальше, он скажет…

Ярик вздохнул, погладил запищавшего Руала, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды часовых, и зашагал в указанном направлении. Как ни странно, но это был первый самостоятельный контакт с представителями власти на Торне. И это за несколько лет жизни здесь!

У входа в штаб стояли двое часовых в начищенных кирасах, округлых шлемах со стрелками, прикрывавшими нос, с круглыми щитами, короткими копьями с широкими наконечниками и мечами на поясах. Взгляд Ярослава задержался на невзрачных медальонах, висящих на шеях солдат, – от них прямо-таки разило магией.

– Ты к кому, деревенщина?! – обратился к Ярославу крепкий мускулистый детина, и новобранец сразу понял, насколько осточертело этим воякам стоять на солнцепеке.

– Новобранец К’ирсан Кайф ат к капитану эл’Фаруту!

– Мясо, бумага от Тронга есть? – сразу поскучнел солдат.

– Вот, – протянул свиток Ярик и несказанно удивился, когда солдат развернул его и начал читать. Ну как-то не вязался его облик со способностью читать, ну не вязался, и все тут!

– Давай, проходи! Только поаккуратней там, капитан сегодня не в духе! – уже иначе заговорил солдат. Чувствовалось, что К’ирсана еще не приняли в свой круг, но он уже на пути к этому.

Внутри было еще хуже, чем на улице. Лето еще не наступило, а жара уже стояла просто удушающая, особенно в помещениях. Ярик снял свою шляпу и пару раз махнул, гоня ветер в лицо. Свежее не стало. Раздраженно дернув головой, он направился в дальний конец коридора, в сторону единственной открытой двери.

Это оказался кабинет с довольно убогой обстановкой из деревянного стола, заваленного бумагами, шкафа, забитого под завязку теми же бумагами, и двух портретов на стене. На одном из них был изображен сурово нахмуренный мужчина в короне, лет эдак сорока, а на другой – седой бородач в явно военного покроя мундире и с кучей драгоценных побрякушек на груди…

– Ну?!! – Яростный рык отвлек Ярика, и он, спохватившись, повернулся к человеку, сидящему за столом. К очень раздраженному человеку, надо сказать!

– Я к капитану эл’Фаруту… – уже что-то подозревая, начал Ярик.

– Считай, что ты его уже нашел! Что нужно?! Говори живей, у меня и так дел полно! – С каждым словом капитан закипал все сильней.

Ярик мигом собрался и, вытянувшись в струнку, доложил:

– Новобранец К’ирсан Кайфат для прохождения службы прибыл. Вербовщик капрал Тронг!

– Новобранец, говоришь, – зловеще протянул капитан, разглядывая поданную Яриком бумагу. – Отлично, будешь приписан к третьему взводу десятой роты сержанта Мургаба Седого. Десяток уже определит он сам.

Капитан что-то написал на бумаге и, поставив оттиск своего перстня, отдал документ Ярославу:

– Это отдашь сержанту. А теперь пшел вон!!

Звуковой волной Ярика едва ли не вынесло наружу, потому, скривив губы в усмешке, он вышел на улицу, но был тут же остановлен окриком часового:

– Ну, куда тебя?

Спрашивал давешний детина, и, судя по поблескивающим любопытством глазам сослуживца, этот же вопрос волновал и его.

– К сержанту Мургабу Седому из десятой роты…

– Да-а-а, мои сочувствия. – Детина похлопал Ярика по плечу, а его сослуживец понимающе кивнул.

– Но почему? – Брови Ярослава подскочили вверх.

Солдаты дружно хохотнули:

– Скоро сам поймешь!

Тасс сегодня пек просто немилосердно, и новобранец К’ирсан в который уже раз с тоской подумал о запотевшей кружке ледяного кваса. Облизнул сухие губы и, тихо вздохнув, перехватил поудобней короткий шест, изображавший копье. Нет, служить оказалось даже интересно. Капрал Сенур свое дело знал и уже вторую седмицу учил новичка вместе с остальными солдатами азам боя без оружия и основам владения оружием холодным. В последнем ему помогали капралы Лукарт и Трогир, а иногда присоединялся сержант Мургаб. Вообще это были знатные мужики, прошедшие через огонь, воду и иные неприятности. Было интересно слушать, как они с жаром описывали достоинства того или иного приема, различных стоек или хватов оружия, еще более интересно было следить за показательными боями… На этом все хорошее заканчивалось, и начинался кошмар.

В полку сержанта Мургаба называли не иначе как Крокодилом, понятное дело, за глаза и совершенно точно не от хорошей жизни. Этот человек не признавал уступок и альтернатив, находясь с миром в состоянии постоянной войны. Наверное, сержант был параноиком, но талантливым параноиком. Столь одаренного человека в плане способностей искалечить себе подобного К’ирсан еще не встречал. В руках Мургаба в оружие превращалось буквально все, вплоть до вилки или ложки, причем в смертельно опасное оружие. Под стать ему были и капралы, от которых за версту веяло опасностью и той скрытой силой, что таится в глазах дикого зверя и всегда отличает настоящего ветерана от сопливого новичка. Вот этим людям и было доверено обучение новобранцев солдатскому ремеслу.

К’ирсан никогда не забудет свой первый день на плацу. После капитана эл’Фарута он встретился с сержантом, который тут же с матерком послал его к снабженцу. Им оказался внешне благодушный толстяк, все благодушие которого смело одно только упоминание о просьбе выдать полагающуюся амуницию. Каждую тряпку пришлось буквально отвоевывать, надсаживаясь в крике и призывая всех богов в свидетели. Пока, наконец, капрал не выделил новобранцу два комплекта полевой формы, одеяло и валик-подушку.

После всего этого К’ирсан нашел капрала Сенура, который и отвел его в казарму, где располагался десяток. Хотя название это и было довольно условным – все же пятнадцать человек назвать десятком затруднительно, но смысл такого несоответствия бывший раб понял довольно скоро…

Койка К’ирсана находилась у дальней стены, что с точки зрения местного климата не самое лучшее место – духотища там стояла страшная. Больше свободных мест не было, и, как выяснилось позднее, новую койку принесли незадолго до прихода К’ирсана.

Мужики в десятке в большинстве своем оказались спокойные, без выпендрежа и хамства. Шесть человек, явно бывшие крестьяне, четверо горожан с натруженными руками мастеровых, один ровесник К’ирсана с лицом студента-неудачника и трое явно бандитской наружности, причем в эту тройку входил и капрал Сенур, ночующий вместе с десятком. Его кровать стояла у самого выхода. На бесконфликтную атмосферу в казарме последнее обстоятельство оказывало сильнейшее влияние, но кроме того, наверное, сказывалось и то, что все здесь были новобранцами – К’ирсан прибыл в полк всего на четыре седмицы позже остальных. Правда, и между ними существовали некоторые трения, зато К’ирсана не трогал никто. Возможно, их останавливало жутко изуродованное лицо новичка, а может, и ярость, вечно плещущаяся в его глазах, но факт остается фактом – задирать К’ирсана никто и не пытался.

На следующее утро после прибытия новичка солдат десятка подняли по команде на самой заре и выстроили на плацу. Рядом стояли две шеренги первого и второго десятков, а перед ними прохаживался совершенно седой жилистый мужик лет сорока и спокойным голосом объяснял программу тренировок на сегодня. Этот мужик был сержант Мургаб. К’ирсан, которому все происходящее было внове, не слишком-то тогда вслушивался, наблюдая за происходящими в отдалении тренировками солдат из других рот. Как оказалось, сержант видел все.

– А ты, дерьмо тролля, почему не слушаешь? – ласково поинтересовался Мургаб. – Не интересно?

– Нет, сержант! – ляпнул К’ирсан и сразу же пожалел.

– Обращаясь к старшему по званию, следует говорить лэр! Тебе все ясно, солдат? – Голос сержанта дрожал от ярости. – И почему одет не по форме?

– Ясно, лэр! Но мои руки и лицо все в шрамах, и я…

– Что ты? Твое дело выполнять чужие приказы, а думать будешь потом. Если доживешь до этого. Ясно? – рявкнул сержант прямо в лицо К’ирсана.

– Ясно, лэр!

– И кроме того, повязка на лице делает солдата в некоторых случаях уязвимым. Например, вот сейчас, – Мургаб сделал быстрое, слишком быстрое для обычного человека движение руками, мир вокруг К’ирсана завертелся колесом, а когда все остановилось, то новобранец ощутил себя лежащим на утрамбованной земле плаца, а повязка с лица теперь оказалась перекручена чужой рукой и медленно его душила.

– А теперь все ясно? – Сержант снова был совершенно спокоен. Дождавшись утвердительного хрипа, он скомандовал: – Тогда повторить прием! На мне, захват на воротник.

К’ирсан медленно поднялся на ноги, с трудом сдерживая злость. Повторить, говоришь? Ну сейчас повторим! Прокрутив в памяти отложившиеся движения, новобранец сделал шаг вперед и, захватив воротник сержанта, попытался повторить удушающий прием.

– Почти получилось, – легко освобождаясь от чужих рук, произнес сержант. – Но только надо вот так и так.

Несмотря на всю свою выучку, К’ирсан вновь ощутил себя лежащим на земле с перетянутым горлом.

– Теперь повтори на соседе! – неожиданно указал на скалящегося солдата с внешностью студента Мургаб. Уже вконец обозленный, К’ирсан резво вскочил и провел удушающий прием на новом противнике, постаравшись выполнить все в точности. Мгновение, и на плацу лежал уже другой человек с наливающимся краской лицом.

– Еще потренируешься, и все будет правильно, – сержант похлопал К’ирсана по плечу. – Кстати, пушистый зверь с длинным хвостом ведь твой? Так вот, если увижу его на плацу или если нагадит где, то предупреждать не буду – сразу убью. Понял?

Не дожидаясь ответа, сержант Мургаб проорал, обращаясь к остальным:

– А теперь отработка малого комплекса вслед за капралом Сенуром…

Так начались изматывающие тренировки с утра до вечера. Как К’ирсан успел заметить, солдаты из остальных рот тренировались гораздо меньше – полдня, не более. Лишь их сержант требовал от капралов заставлять работать новобранцев на износ. После каждого такого дня измученные солдаты разбивались на десятки и просто расползались по своим казармам, моля богов об отдыхе для мышц. А ведь через седмицу после прибытия К’ирсана в полк начались еще и ночные побудки, и силовые упражнения на плацу. Так солдаты взвода Мургаба с ужасом узнали, что их сержант считает понятия «сон» и «солдат» несовместимыми. Глядя на него, выполняющего все то, что сам требует от солдат, и еще сверх того, трудно было не признать, что эти слова походили на правду.

А эти ужасные силовые упражнения? Теперь каждый день бойцы проклятого третьего взвода десятой роты проводили пару часов в Малой пыточной. Услышав название впервые, К’ирсан сразу же представил себе дыбу, Железную Деву, набор тисков и клещей. Все оказалось гораздо проще. Малая пыточная – это площадка с самыми разнообразными приспособлениями для тренировок. Самыми простыми из них были брусья и турники, а самым сложным – Молотилка, представлявшая собой сложную систему рычагов и противовесов, застывшую в хрупком равновесии. Бойца помещали внутрь Молотилки и включали ее, приводя рычаги в движение. Даже со стороны это выглядело страшновато – хрупкая человеческая фигурка, крутящаяся волчком в судорожной попытке избежать удара, и обмотанные тряпками дубинки, бьющие с самых непредсказуемых направлений.

Новичков пока заставляли работать только на турниках и брусьях, проходить полосу препятствий, а к машинам вроде Молотилки их пока не пускали. Но солдатам хватало и того, что их заставляли делать, хотя и жаловаться они теперь боялись. Как рассказали К’ирсану еще в первый день, Смелик – молодой парень бандитской наружности – просто озвучил витавшие среди новобранцев чувства, сказав, что, дескать, люди не лошади и так вкалывать не обучены, и к нему тут же подскочил капрал Сенур и вытянул вдоль спины специально предназначенной для того палкой. Этот самый Смелик после целых два дня ходил с трудом и спать мог только на животе. Так что теперь никто вслух на судьбу не жаловался.

Для К’ирсана же эти упражнения стали чуть ли не развлечением: во время его путешествия по Смертельному Лесу он целыми днями только и делал, что скакал по веткам-брусьям да проходил полосу препятствий, где цена ошибки не падение в лужу грязи, а смерть в лапах какой-нибудь богопротивной твари. Так что понаблюдав в первый раз за мучениями очередного своего сослуживца, который судорожно пытался подтянуться в седьмой раз, он в спокойном ровном ритме выполнил требуемые двадцать, а при прохождении полосы препятствий выдал лучшее время, чем заслужил оценивающий взгляд капрала и злые – сотоварищей. Цену своего выделения из общей толпы К’ирсан узнал на следующий день. Капрал приказал ему проходить полосу препятствий позже всех остальных, но с включенными ловушками.

Так, если раньше перед испытуемым стояла задача просто пробежать по бревну, то теперь над ним качалось в рваном ритме несколько мешков с песком, стены, через которые надо перелезать, обзавелись сторожами-собаками, а на узких тропках появились ловчие ямы. И на это все накладывались ограничения по времени. Бежать сразу же стало как-то интересней.

Конечно же успехи К’ирсана не добавляли ему популярности в десятке, да и сам он не особо пытался сойтись с кем-то поближе. Косые взгляды, шепоток за спиной и злые ухмылки теперь были его спутниками, но он не жаловался – жизнь одиночки давно уже стала для него привычной. Но как бы там ни было, с этим можно жить… Жить, а не бегать по всему Торну, скрываясь от каждой тени и с боем выцарапывая себе у наступающей на пятки смерти каждый новый день, час, минуту…

Вскоре он узнал, почему, несмотря на количество солдат, их подразделение называется именно десятком. Во время прохождения полосы препятствий с бревна сорвался один из солдат и свернул шею. В десятке стало четырнадцать человек. Как понял К’ирсан, расчет делался на высокую смертность солдат. И ведь этот комплекс назывался только Малой пыточной! Значит, есть и большая?! Да еще и в Малой оставались жутковатая Молотилка, Волчий капкан, Зубы рыкача и прочие смертоубийственные машины. Что же тогда будет в Большой?

На всю мощь Малая пыточная включалась раз в седмицу, когда ее проходили сержант с капралами. Смотреть на это действо собирался весь взвод. Способность выйти целым и невредимым из этой мешанины ударов бездумных машин казалась сродни чуду. Все-таки старые вояки не зря носили свои звания. Каждый из этих опытных ветеранов мог дать фору любому, пусть даже более молодому новобранцу, и все равно победить.

Вот и сейчас, стоя под обжигающими лучами Тасса, К’ирсан еще раз подумал о двужильности сержанта и капралов. Вон, подняли всех за час до рассвета, погоняли бегом по периметру лагеря, следом легкая, по их понятиям, разминка, а затем обучение бою на шестах. И так до полудня! Обед где-то через час с четвертью, но до него дотянут немногие. В подтверждение этих мыслей рядом с К’ирсаном на плац рухнул тот самый солдат, похожий на студента. У него и кличка оказалась подходящей – Школяр! Капрал Сенур тут же махнул рукой двум сидящим в тени бака с водой солдатам, которым по причине различного рода травм и увечий полковой лекарь запретил тренировки на несколько дней. Те живо оттащили сомлевшего парня в сторону и начали поливать водой из бака. Не желая захлебнуться, пациент сразу же начал подавать признаки жизни, которые проявились в размахивании руками и булькающей ругани.

Сам К’ирсан держался лишь за счет различных осторожных магических уловок и умения управлять собственным телом. Вот и сейчас он потянулся к голубой линии Силы Воздуха, проходящей прямо над ним, и зачерпнул там энергии. Сразу же полегчало. Теперь неглубокий транс Сат’тор, и мышцы перестают так уж сильно ныть. Хотя из-за своей выносливости новичок уже не раз и не два ловил на себе изучающие взгляды командиров…

– К’ирсан, на площадку. – Голос сержанта в который раз отвлек новичка от размышлений. – Покажи, чему ты там научился.

Несколько удивленный К’ирсан вышел вперед. Все-таки он тренировался меньше всех, и на показательный бой с самим сержантом выходить явно рановато. Уже шагая, он спиной ощутил как сочувствующие, так и злорадствующие взгляды.

– Шест пока отложи! Посмотрим, что можешь в бою без оружия. А то капрал Сенур тобой не нахвалится, говорит, все на лету схватываешь. – Сержант говорил с некоторой ленцой, а сам снимал с себя положенную по уставу тонкую льняную куртку серого цвета. – Можешь тоже снять, я удары сдерживать не буду.

Сказав это, сержант кровожадно оскалился, а по рядам солдат пробежал боязливый говорок – то, что К’ирсану теперь предстоит визит к полковому лекарю, никто не сомневался. А К’ирсана неожиданно охватил какой-то азарт. Значит, удары сдерживать не будешь? Ну тогда и я не буду! Навыки кровавого боя К’ирсан получал в катакомбах Гамзара, а там могли выжить немногие.

– К бою! – рявкнул Мургаб и рванул в атаку.

Судя по всему, сержант сознательно придерживался рамок пройденного курса стандартных приемов, которые давались новичкам, но только в его исполнении простые в общем-то движения превращались в нечто опасно-неожиданное. Чтобы устоять, К’ирсану пришлось взвинтить восприятие и скорость движений, и вот уже его атаки приобрели опасную остроту. Пределы известного стандартного набора движений быстро оказались достигнуты, и К’ирсан начал вплетать в вязь своих ударов «грязную» технику подземелий Гамзара.

Но Мургаб легко парировал все эти атаки, не особо даже напрягаясь. Более того, высочайшая скорость движений К’ирсана была бессильна против защиты сержанта, чья скорость мало уступала скорости новобранца. Секунд через пятнадцать, когда Мургаб выяснил для себя все, что хотел, он нанес мощнейший удар в корпус противника. К’ирсан лишь каким-то чутьем смог его предугадать и успел послать в мышцы волну энергии, сформировав щит. И резкий удар сержанта вызвал только слабую вспышку боли, ощутимую где-то на задворках сознания, и шанс для ответной атаки. К’ирсан сконцентрировал в кончиках пальцев пучок энергии и ткнул Мургаба в область шеи. Вернее, попытался ткнуть, даже не задумываясь, что этим ударом можно просто пробить гортань… Но сержант каким-то образом смог увернуться, а затем земля знакомо улетела из-под ног К’ирсана, и он, словно мешок, грохнулся о землю, причем рука оказалась завернутой в болезненном заломе, грозящем при малейшем движении серьезной травмой.

– Мальчик, никогда не бросайся так безоглядно в атаку и всегда держи что-то про запас. – Голос сержанта Мургаба звучал обманчиво мягко. – И не будь так предсказуем в бою. Настоящий боец подобен вихрю, и ты никогда не знаешь, куда будет направлен следующий удар.

С этими словами сержант отпустил руку новобранца и, встав, по-звериному отряхнулся, как никогда напоминая в этот момент хищного зверя.

– Ладно, теперь подними шест. Посмотрим, каков ты в палочном бою!

Здесь все оказалось гораздо хуже. Несмотря на усилия К’ирсана, шест в его руках оставался обыкновенной палкой, которой он пытался с завидной силой и скоростью достать противника. Как сказал после боя сержант: «С шестом ты похож на деревенского увальня, который норовит подобраться поближе да вдарить посильнее!» Сам же Мургаб на деревенского увальня не походил ни капли. Деревянный шест в его руках превращался в хищную, невероятно быструю змею, так и норовящую ужалить побольней. На самом деле сержант не нанес К’ирсану ни одного удара, только резкие тычки, после которых по телу растекались волны боли, а та или иная конечность вдруг теряла подвижность. Сержант оказался неплохим знатоком нервных узлов на теле человека, даже более чем неплохим.

Завершил он поединок тоже красиво: ловко крутанул шест вокруг себя, а затем ткнул К’ирсана одним концом шеста чуть выше бицепса правой руки, а затем, уже другим концом, в верхнюю область живота, «под дых». В результате К’ирсан упал на плац почти одновременно со своим шестом.

Встав над скрючившимся от боли и в судорожной попытке вздохнуть К’ирсаном, он сказал, обратившись к остальным:

– Запомните, слабый удар сюда, и у человека перехватило дыхание. Ударили в полную силу – и он уже не будет дышать никогда!

По рядам солдат пробежал боязливый ропот.

– А ты вставай! Я знаю, как должен дышать человек, у которого перехватило дыхание, ты же дышишь уже почти нормально, – обращаясь к К’ирсану, произнес сержант, а помолчав, добавил: – После отбоя придешь на плац. Позанимаемся дополнительно.

Так К’ирсан Кайфат приобрел своего второго в этом мире учителя и первых завистников. Если его и раньше-то чурались, то теперь он получил статус отверженного, любимчика Крокодила. А как известно, люди не любят, когда кто-то выделяется. Таких ненавидят, стараются укусить побольнее, тем более в замкнутых коллективах вроде армейского. Первые же ростки ненависти появились именно в этот день. И, шагая на обед в общей колонне, К’ирсан шел вроде как вместе со всеми, но все-таки один. Когда же он сразу после отбоя направился к выходу из казармы, то в спину ему были устремлены одни только ненавидящие взгляды.

А после отбоя у К’ирсана состоялся довольно опасный разговор с сержантом Мургабом. Стоя на слабо освещенном плацу, глядя, как вдоль лагерных стен ходят часовые, командир К’ирсана поинтересовался:

– Тебя кто-то раньше учил драться? Только предупреждаю сразу – не ври. Брехню я распознаю легко!

– Лэр, но почему… – начал было К’ирсан.

Мургаб поморщился:

– Ну не держи меня за идиота. Ты грамотно двигаешься, не совсем правильно, но грамотно. Умеешь входить в транс и быстро восстанавливаться. Да сотри ты с рожи это идиотское удивление, я наблюдал за тобой с первого дня. Ни один новичок не в состоянии выдержать такие нагрузки, ни один! А твоя скорость реакции?! Капрал Тронг сказал, что ты увернулся от арбалетного болта! Да и дрался ты неплохо, пускай бессистемно, чувствовалось, что просто подсмотрел где-то, но основа неплохая. А про последний твой финт и говорить нечего – классический Щит воли, как по учебнику. Так что, будешь отвечать?

– Буду… Лэр! – быстро добавил К’ирсан, заметив, как начал прищуриваться сержант. – Какое-то время я путешествовал с Мечником и его учеником.

– И в каком же качестве? – поинтересовался Мургаб.

– В качестве слуги, – пояснил К’ирсан. – Старался держать глаза открытыми, а уж на память я никогда не жаловался.

– Ясно, а потом ты повторял то, что запомнил.

– Да, но я мог наблюдать только за медитациями и некоторыми поединками, для занятий с оружием хозяин обычно уводил ученика в зал, – продолжал балансировать на грани К’ирсан.

Выслушав солдата, сержант оскалился, словно давший ему прозвище зверь, и протянул:

– Ну, ладно. Будем считать, что я тебе поверил. Во всяком случае, врешь ты складно… А теперь повторяй за мной…

Комментируя каждое свое движение, сержант Мургаб начал показывать движения какого-то иного, отличного от общевойскового боевого комплекса, сразу же став похожим на преисполненного агрессии хищника Мертвого Леса.

– Когда-то давно, еще в Эпоху Войн, был такой генерал – Чадир Хзалат. Великий человек! Сильный маг, ведь тогда каждый военачальник был магом. Поэт, говорят, неплохой, но самое главное, он был талантливейшим военачальником и воином. И он создал два боевых комплекса для обучения солдат, – сказал Мургаб чуть позже, во время одного из коротких мгновений отдыха. – Ведь прежде чем солдата бросают в мясорубку, его обучают. И вот созданный им малый комплекс позволяет тупого крестьянина превратить в солдата за довольно короткий срок…

– А второй комплекс? – уточнил К’ирсан.

Сержант усмехнулся:

– Он нужен для подготовки бойца, способного выстоять против обучавшегося с детства фехтованию офицера-дворянина. Конечно, если очень повезет…

В казарму К’ирсан вернулся ближе к полуночи, крадучись вдоль рядов кроватей. Там его уже ждал Руал, который, тихо сопя, взобрался на плечо к хозяину и несколько раз укусил за ухо, негодуя по поводу долгого расставания. Но К’ирсан лишь молча рухнул в кровать – индивидуальные занятия с сержантом измотали его неимоверно! Не было даже сил войти в Сат’тор и снять усталость. Так он и заснул с осторожно сопящим Прыгуном на груди.

В конце лета К’ирсана впервые попытались избить сослуживцы. Поводом послужила некая избранность новичка. Хотя он служил уже почти целый сезон, сотоварищи К’ирсана по-прежнему называли его новичком, а иногда – любимчиком. За то, что лучше всех на полосе препятствий, за то, что его выделяет сержант, за то, что не ходит вместе со всеми в увольнительную по кабакам и борделям. Последнее К’ирсан действительно никогда не делал. Раз в две седмицы каждый солдат получал увольнительную на один день. Ему выдавали причитавшуюся сумму – для новобранцев вроде К’ирсана получалось немного, где-то полтора гильта. Как раз чтобы сходить в кабак и надраться или снять дешевую шлюху. Правда, вербовщик обещал несколько иные суммы, очень профессионально умолчав, что это никак не касается новичков… Но К’ирсану было все равно – пить он не пил, шлюхами брезговал, предпочитал оставаться в полку и тренироваться с сержантом, который также редко выходил в город.

Но и не это стало последней каплей в чаше терпения солдат. За день до этого К’ирсана поставили на остальные адские машины Малой пыточной, и он их прошел. Не то чтобы совсем легко – в Молотилке один рычаг все же вскользь задел его руку, – но для первого раза и это выглядело редкостной удачей. Капрал Сенур сразу же разродился речью об истинном призвании солдата, его облике и долженствующем поведении, его физической выносливости, реакции и обученности. Эта речь изобиловала красочными сравнениями, яркими метафорами и сочными эпитетами. Образцом для подражания, понятное дело, являлся К’ирсан Кайфат, а «вислоухими тупоголовыми детьми хфурга» – все остальные.

Вконец обозленные солдаты собрались поставить любимчика на место, а на случай, если будет сопротивляться, решили это делать впятером. Подождали, когда К’ирсан, по своему обыкновению в одиночку, будет возвращаться из солдатской столовой через небольшой проход между задними стенками казарм пятой и шестой рот, и тогда Куван, Мисак и Злат – трое бывших мастеровых – перегородили путь назад, а Терн и Шишак встали впереди, зажав тем самым свою жертву в тиски.