Текст книги "Теория относительности"

– Я нашёл кое-что у ребят – успели-таки… Время, время, Наташа! Ты только не спрашивай ни о чём, не отвлекайся, ладно? Ищи пока!

У Альберта Эйнштейна не было таких возможностей, а о том, что последствия, задав определённые параметры, можно с помощью компьютерной техники моделировать, он не знал. Может догадывался? Определённо догадывался, но пользоваться не мог! Мог только предполагать! А здесь, в хранилище, для этого моделирования было всё! Неисчерпаемые, до пределов знания, накопленные человечеством, сведения, любые материалы виртуального мира, равнозначному реальному, только находящемуся в другом пространстве. Рядом, как две… Тор покосился на Наташину грудь и неожиданно столкнулся с её взглядом. Мгновенное оцепенение… Голой девушку он видел только что, сам её и создавал. Так что же коситься-то? И неловкость какая-то… Обнажённое тело осталось в памяти… И эти приколы с парикмахерской, пирсинг, тату… Может, убрать, пока сама Наташа о них не знает? Вряд ли уже почувствовала, хотя колечко, там…

Тор стряхнул оцепенение, лихорадочно перерывая технологические сайты, добираясь до искомых генераторов. Масса тела… Он и так уже, практически, завис во времени, став, возможно, первым человеком… Нет, вдвоём с Наташей, кто проник во время, остановив его. Е =мс 2. Это только начало. Дальше – чуть больше. Страничка текста, листочек с формулами, что лежит в ящике тумбочки. Дома. Просто перейти с одного уровня на другой, как в игре! Всего лишь, минимум энергии… Надо сгенерировать луч… Нет, пока изменить для начала частоту колебаний. Немного, чуть-чуть! Потом удар, скачок… Можно и плавненько так…

Владимир щёлкал клавишами, иногда поглядывая на экран. Там что-то происходило, изображения жили собственной жизнью, в другом пространстве, так и должно было быть.. – Сейчас, Ната, сейчас!

– Тор, я нашла! Они изменили структуру ткани, свет поглощается, отражения нет! Изображения нет! Экранирование тепловидения… Тор, я по объёму их нашла, карты местности по объёму сверила! В режиме «он-лайн» я их вижу! Тор, они уже В-сектор прошли, там же главные предохранители!

– Понял, Ната, спасибо!

– Тор, меня Натой в школе звали… – Вдруг вздрогнула девушка, что-то вспомнив… Корректировку вводить было некогда. В школе, так в школе! Пусть останется! Всё равно вспомнить не удастся, когда она эту кошку чёрную на пояснице вытатуировала и колечко нацепила, пирсинг этот…

Поехали! Саданув сразу двумя пальцами по большой кнопке «Enter», Тор не отвёл глаз от экрана. Помощи ждать было неоткуда, то, что он сделал, было единственным выходом. И – входом в бессмертие! Входом к славе, к признанию, к Нобелевской премии! Это – Премия, а не деньги! Деньги не были нужны! Зарплаты младшего научного сотрудника хватает, чтобы заплатить за квартиру, чтобы не помереть с голоду. Бабушке бы, правда, поехать в санаторий бы какой, подлечиться… Да и мама с этой школой – кто кого раньше с ума сведёт! Учить чему-то эту вот Баталову… Тор успел бросить взгляд на Наташу и осёкся. Ну, её-то он уже ничему не научит! Запроектировал на славу! Ну, ладно, не её, так других, таких же! Чтобы гипотезу Пуанкаре не трудились доказывать, чтобы дальше шли… Математика – большая наука, в ней есть ещё, что доказывать! От неё ещё есть, что взять людям для жизни! И в жизни есть, что взять! Тор встал из-за огромного стола с пультами и мониторами, подошёл к Наташе.

– Что ты делаешь… ─ Не снимая пальцев с кнопок клавиатур, сразу двух, произнесла девушка, – Они же сейчас…

– Не успеют они сейчас… Мы сейчас… Это мы сейчас!

На тело девушки бельё Тор одеть забыл. Бельё просто вылетело из головы, даже лёгкое платьице уже казалось лишним! Поднявшись с места, обернуться Наташа не успела – платье поднялось вверх, скользнув по гладким бёдрам и руки Тора дотронулись до кожи бёдер.

– Они нас убьют, Тор… ─ Обречённо прошептала девушка, будто не замечая, что происходит с ней, с ними, сейчас. Она упёрлась руками о стол, не отрывая глаз от мониторов. Там, за зоной В, буквально в нескольких метрах от Хранилища… На пояснице девушки, встав на задние лапы, вытянув две передние вперёд, изогнулась чёрная кошка. Поднятый вертикально вверх хвост можно было понять двояко… Поза, такая изящная… Скользнув руками по бёдрам вперёд, Тор соединил их на животе девушки.

– Мы уже ничего не успеем… Теперь…

Руки опустились и коснулись пальцами жёстких кудряшек волос – там, внизу живота, была искусно выстрижена ёлочка вершинкой вниз. Волосок к волоску, ёлочная лапка к лапке – парикмахер знал своё дело!

Да что же ты… ─ Вдруг будто бы очнулась Наташа, но мгновенно замерла – Тор нащупал золотое колечко, продетое в самую нежную часть девичьей плоти, потянув его двумя пальцами вперёд. Замерев, девушка выгнулась точно так же, как кошка на её спине. Изящно и эротично. Только хвоста у Наташи не было, но понять эту позу двояко было нельзя… Кто я? Зачем я здесь? Какие цели я преследую? Те же самые, что и обычные люди – помочь своему чаду, ведь даря свой опыт, свою частичку ДНК, родитель как бы говорит: «Вот, дорогой, то, что у меня есть. Пользуйся, развивай.» Ты же сам создал Наташу! Передать ей человеческие гены… Не хочешь ли ты просто поделиться с ней, представителем чужого мира, своим богатством или получить помощь? Разве можно тебя в этом обвинять? Разве Вселенная не воздаёт тому, кто делится своим светом, и разве не в праве этот кто-то попросить у неё именно то, что ему нужно? Каким будет потом этот мир? Каким будет мир… Того, кто создал уже его, Тора? Как много было уже примеров… Как это всё повторяется, происходит… Чужие, так близкие к нам цивилизации… Надо исходить из того, что есть на данный момент и не сожалеть о возможном утраченном варианте, потому, что в момент, когда происходит выбор, все прочие варианты перестают быть возможными. Так устроена вселенная вероятностей. Надо всегда играть хорошо, потому что ещё никому неизвестно, чем обернётся в конечном итоге этот выбор. Эта игра.. – Тор… ─ Простонала девушка, выгибаясь ещё больше, упав грудью на стол.. Клавиатуры, мониторы, хранилище… Чужие цивилизации оказываются более древними по отношению к землянам, например, например, цивилизация плеядианцев. Но свет, с точки зрения астрономии Плеяды – это молодое звёздное скопление, а Солнечная система во много раз старше! Это только подтверждает утверждение, что Время – понятие относительное. Например, звёздное небо, которое мы наблюдаем, рисует нам ещё более молодую систему Плеяд, чем она существует на данный момент. Но и в нашем Сейчас она действительно много моложе, чем система Солнца. С этой точки зрения, цивилизация плеядианцев ещё не началась, хотя частицы их цивилизации, духовной сущности, материальные следы уже есть в нашем прошлом. В этом и заключается парадокс, который так сложно принять уму. Время относительно! И уже пришла пора узнать об этом!

– Ну, ты придумал… ─ Наташа полулежала прямо на клавиатуре, тяжело дыша, – Как раз вовремя… И что мне теперь делать? Хоть на датчики смотри…

Там всё нормально, ─ заверил Тор, приводя себя в порядок, с удовольствием рассматривая чёрную кошечку, поднявшую лапки, – Иди в комнаты отдыха, я чуть позже подойду.

– Тор… Что происходит?

Наташа поднялась, опуская глаза, успев вскользь бросить взгляд на низ живота, пытаясь увидеть то, что трогал недавно Тор, – Что происходит?

– Время относительно, Наташа!

– Время… Относительно? Слушай, если это…

– Да, да! То, что я смоделировал, даст нам время восстановить ловушки. Никто сюда не дотянется!

– Тор… ─ Наташа переступала с ноги на ногу, опустив глаза. – Мне надо… Я сейчас, быстро, ладно! Я приду, надо же…

– Беги, беги! Времени уже хватит…

Следующие несколько часов ушли на скрупулёзное перепрограммирование вскрытых электронных блоков и установку новых головоломок, придуманных на такой вот, маловероятный, но всё равно ими просчитанный случай.

– Ой, как я устала! – Наташа подошла сзади и обхватила Тора руками, – Как я спать хочу…

– Ната! Времени нет! – Попытался отшутиться Тор, запуская очередную линию обороны.

– Это там – нет! Относительно нас. А у нас с тобой, относительно этих стен – есть! Тор, ты что хочешь делать сейчас?

Наташа разжала руки, вглядываясь в изменяющуюся конфигурацию устройства временной модуляции, как прозвал его сам Тор.

– В походное всё верну! Запущу время!

– Тор! – Чуть не вскричала Наташа, – Подожди!

Она лихорадочно схватила ручку, бумагу и стала, не совсем тщательно, быстрыми каракулями писать формулы. По сути это было повторение того, что лежало в тумбочке, в старой «хрущёвке». Только с небольшими дополнениями, которые стали видны лишь теперь, отсюда. Оказывается, при работе временного модулятора происходят и побочные явления…

– Это что значит?

– Ты не понял?

Несколько секунд Тор и Наташа сидели рядом, тесно обнявшись.

– Нужен эксперимент, ─ глухо бросил Тор, – Может мы ошибаемся!

– Смоделировать это, конечно, можно…

– Мы уже смоделировали!

– Тор! И ты тоже? Я-то, понятно, уровень Бетта – Гамма, где-то тридцать шестой…

– Ребята сейчас войдут. Попросыпаются…

– Нет. не сейчас! Когда ты модулятор перестроишь. А так даже не войдут! Уже не будет ничего, Тор! И меня не будет! А зачем тогда это всё мы…

– А если бы не мы, Ната, то кто-нибудь другой это бы сделал! И у него не было бы шансов, как сейчас у нас, посмотреть, чем это всё закончится! У него бы не было выбора!

– Тор, а ты уверен, что успеешь?

Глаза Наташи были страшно уставшими. Она опять подошла к Тору, прижалась, пряча лицо у него на плече.

– Мы же и не успели толком… Так, баловство одно…

Девушка попыталась засмеяться, но получился всхлип.

– Ты плачешь?

– Жалко… Только, только всё началось… я только начала осознавать себя, начала понимать себя всё лучше и глубже, была готова перейти на новый уровень…

– Натка, наша собственная жизнь – часть бесконечной линии.

– А если эта линия сейчас оборвётся?

– Я отключусь!

– Тор… Я… Не хочу!

– Мы в мирах воплощения, Ната, как не крути. Это в мире духа нет начала и конца, там всё находится в бесконечном и вечном Сейчас и ничто ни от чего не начинается, никто никогда не заканчивается. А в мирах воплощения всё немного иначе…

– Я знаю, Тор! Ты же сам это знаешь… – Наташа, чуть успокоившись, отодвинулась, не отрывая свою руку от руки Тора, – Давай, я готова! Если у тебя рука дрогнет…

– У меня рука не дрогнет, ─ Мрачно изрёк мускулистый полуголый гигант, не убирая маленькую ладонь Наташи, лежавшей поверх его широкой ручищи, накрывающей клавишу «Esc». Программу уничтожения временного модулятора Тор запустил правой рукой. И ждал, не сводя, как и Наташа, взгляда с экрана. Сейчас там, за стенами хранилища, развернётся трагедия, которую он сам же и придумал. Сейчас он это увидит собственными глазами, единственный человек и существо. Если не считать Нату… Альберт Эйнштейн этого видеть не мог, он это понял, почувствовал. А, может быть, и видел! Может, ему это показали те, кто ушли немного вперёд, на самую малость вперёд, чтобы не дать уничтожить Вселенную! Время – относительно и так просто, оказывается, его свернуть…

Чайник свистнул и выпустил струйку пара, заставив Петрова чуть вздрогнуть от неожиданности, хотя он именно этого свистка и ожидал, сидя рядом с заварочным чайником в руке. Поставив, наконец, чайник на столик рядом с закипевшим электроагрегатом, Петров ловко налил воду, заполняя фаянсовую ёмкость до горлышка и присел рядом, удовлетворённо вдыхая. До времени, когда Владимиру Александровичу уже надо было идти к своим студентам, оставалось восемь минут. Экран монитора не светился. А в глазах всё равно мелькали искорки от только что пережитых видений, лихорадочно сменяющихся событий. Ноги, будто налитые свинцом, не позволяли даже шагнуть. Привстав, Владимир Александрович покачнулся, вовремя опёршись о столик. Даже если бы кто-нибудь обратил внимание на неудобную позу молодого преподавателя, они бы просто решили бы, что он разминает затёкшую от долгого сидения ногу. Хотелось спать… Страшно хотелось спать…

– Владимир Александрович! Вы ещё здесь? Хорошо…

Профессор залетел в преподавательскую, проведя, похоже, какую-то летучку со старшими преподавателями кафедры.

– Мы тут посовещались и я решил, ─ Начал он обычной шуткой, – Вы и курсовые будете у своей группы принимать! С самого начала молодёжь вести! Надо же Вам расти в нашем коллективе! Поздравляю!

Встряхнув удовлетворённо головой, профессор скрылся за дверью. Петров и Водкин дипломатично промолчали – небольшое повышение коллеги по служебной лестнице их не касалось никаким боком. Но для самого коллеги это значило серьёзное повышение оклада и его положения в коллективе. В голове шумело. Только что он своими руками разрушил весь труд последних пяти лет своей жизни, разрушил саму жизнь, пусть даже виртуальную, пусть даже им самим выдуманную. И даже едва начавшую зарождаться любовь! Только что он принял решение, от которого зависело, будет ли дальше существовать цивилизация, эта, на планете Земля или вообще, во всей Вселенной! Только что он всё понял…

– Володя, ты куда? А чай? – Удивлённо посмотрел на серое лицо коллеги Петров, держа в руке уже налитую большую его чашку напитка, обжигающе-горячего чая, который так любил и не боялся глотать, обжечься, Владимир. Промолчав, не слыша его слов на самом деле, длинноногий и худющий мужчина на ватных ногах вышел в дверь, направляясь по длинному коридору в аудиторию, где были сегодня по расписанию занятия с первокурсниками. Надо было раздать темы курсовых работ, рассказать вообще, что это такое и как всё это надо делать. Рассказать… Хотелось спать, страшно хотелось спать!

– Здравствуйте! И так, леди и джентльмены, ставлю вас в известность, что принимать курсовые работы у вас буду тоже я, ваш покорный слуга! Пожалуйста, назовите фамилии присутствующих, я запишу. Позже я подготовлю индивидуальные темы и раздам. Уровень сложности будет одинаковым, уж за это не беспокойтесь! Сегодня занятия не будет в связи с этим вновь открывшимися обстоятельствами! Итак, фамилии и – свободны, до следующей встречи!

Голова гудела… Спать… Неровными буквами Владимир заполнял листочек вкривь и вкось, под удивлёнными взглядами студентов, записывая их фамилии. Когда все вышли, Владимир, не вставая с места, попытался рукой дотянуться до груды волос, лежащих на переднем столе, как раз напротив него.

– Алло, гараж…?

Копна не пошевелилась, но преподаватель больше не настаивал. Он уже знал, кто это.

– Наташа?

Владимир отрешённо посмотрел по сторонам и резко поднялся. В спине что-то хрустнуло, сон попытался поставить подножку, но преподаватель снова устоял. Подойдя к входной двери, он задвинул засов, который гипотетически должен был иметь предназначение уберечь покой аудитории от воздействия внешних факторов во время занятий и подошёл к девушке, крепко спящей на первом столе, нагло и бесцеремонно подложив руки под голову. Это была Наташа Баталова, он не ошибся. Владимир присел рядом, молча обнял девушку за талию, прижал к себе. Надо ехать срочно домой, сжечь всё до последнего листка, все материалы, касающиеся этого Е = мс 2. Надо исходить из того, что есть на данный момент и не сожалеть о возможно утраченном варианте, потому, что в момент, когда происходит выбор, все прочие варианты перестают быть возможными. Так устроена Вселенная вероятностей. Надо играть хорошо и гармонично, потому что ещё никому неизвестно, чем обернётся в конечном итоге этот выбор. Эта игра! Последние слова Владимир произнёс почему-то вслух, да и вся фраза ему показалась уже где-то слышанной, знакомой. Только что, недавно, когда в аудитории было много народа, девушка спала, как убитая, но сейчас, в тишине, от голоса Владимира она шевельнулась, подняв голову и бессмысленными глазами встретилась с взглядом Владимира.

– Ната?

– Вы… Ты?

Явно растерявшись, девушка отозвалась на поцелуй и закрыла глаза, почувствовав руку Владимира на своём бедре. Белья на Наташе не было…

– Я заснула… ─ Не убирая руку Владимира со своей талии, Наташа отстранилась, – Вырубилась… Нервы, что ли? Это всё Вы, Владимир Александрович! – Она игриво-шутливо взмахнула ресницами, – Я же говорила Вам, что была вчера на занятиях! А Вы мне не верили!

То, что она только что поцеловалась с молодым преподавателем, сейчас уже как-то просто забыть не получалось. И рука эта ещё на бёдрах.

– Что-то голова у меня… Не болит, нет, но состояние какое-то.

Девушка вдруг положила свою голову Владимиру на плечо, перестав дальше думать и рассуждать в себе о морали и принципах, поведении первокурсницы в институте.

– Ната…

– Гм… ─ Перебила девушка, – Меня так в школе звали, давно ещё…

– Знаю… Давно это было, знаю!

– А Вы-то… Ты, откуда знаешь? – Не подняла голову Наташа.

– Слушай, а у тебя… Не удивляйся только ничему! У тебя тату есть, на теле, в районе поясницы?

Теперь Наташа голову подняла с нескрываемым интересом.

– Не-а… Не скажу!

Почему-то, на совсем уж откровенность девушка не решилась.

– Ты где живёшь?

– Квартиру с подругой снимаем, недалеко совсем. Она как раз сейчас на занятиях, в параллельной группе.

– Пойдём, домой тебя провожу! – Неожиданно, даже для себя самого, предложил вдруг Владимир, – А то заснёшь как корова, на дороге…

– Фу, ну и сравнения у тебя, ─ Сделала нахмуренные брови Наташа, но не удержала их в этом положении долго, – Хорошо, пошли! Только… Можно, я за тебя держаться буду? Шатает что-то…

– Держись, ладно! – Не стал вникать в перипетии будущих разговоров на эту тему среди студентов и вахтёров Владимир, – Время относительно… А относительно этих стен и нас уж всё равно…

– Что? – Подняла глаза девушка.

– Пошли!

– Ага… А подруга, если тебя в нашей комнате найдёт, что скажешь?

– К себе переведу!

– Ага, сейчас!

– Время относительно, но ещё не пришла пора узнать об этом! Пошли быстрее, мне ещё много дел надо успеть закончить! Чтобы это не начинать пока! Не настала пора!

– И что ты делать будешь? – Девушка закрыла глаза.

– Жечь! Всё жечь, как… Пошли!

В чём может быть смысл духовных испытаний, как не в любви и принятии, рождающейся у тех, кто истинно прошёл их? Владимир уже знал об этом. Но очень хотелось узнать ещё, есть ли у Наташи, на пояснице, татуировка – кошка с вытянутыми лапками? И этот пирсинг… Колечко такое маленькое, на самом…

Автоматическое письмо

«Тётя Глаша вышла из дома рано утром. Надо было переделать много дел – задать корма борову Борьке, накормить кур и уток, не забыть собрать яйца, выпустить пастись Зорьку, пятнистую корову, ждущую в хлеву. Тётя Глаша была доброй и приветливой, много работала и считалась в деревне настоящей хозяйкой. Одно только не ладилось в хозяйстве у тёти Глаши – мужика не было! А в каждом хозяйстве должен быть мужик! Не сильное будет хозяйство, если мужика в нём нет! Вроде и всё правильно делала Тётя Глаша, хорошо и вовремя, да только с виду всё правильно было…»

Влад читал листки с мелконаписанным текстом и понимал, что потихонечку начинает сходить с ума. Вместе с тётей Глашей. Сегодня ночью он не выдержал борьбы с самим собой и поддался на глупое и неотвязчивое желание, даже почти физическую потребность встать чуть ли не за час до рассвета, достать листы бумаги, захваченные с собой в деревню так, на всякий случай, как обычно берут с собой, уезжая на какое-то время в новое место, в деревню ли, на курорт ли. Берут многое другое, всякий хлам, удивляясь потом причине этого. Потребность была писать, писать что-то, какой-то текст, даже не задумываясь над смыслом написанного. Исписав листов десять, Влад, успокоившись, лёг досыпать. И сейчас, проснувшись на час позже обычного, с удивлением перечитывал галиматью, написанную его, несомненно, почерком. Листы бумаги формата А4 лежали на столе, вместе с ручкой, почерк был его…

Экспертизы почерковедческой проводить не надо было, здесь сомнений быть не могло. Так, как писал Влад, не писал никто ни из старых друзей-однокурсников, ни из новых знакомых коллег. Смесь неряшливых букв, закорючек и символов, которые покрывали лист слева направо равномерным слоем, даже за почерк принять можно было с натяжкой! Ни к стенографии это не имело никакого отношения, ни к тексту. Зато, на спор, Влад мог практически дословно в течение полутора часов записывать, как магнитофон, речь лектора, не коверкая, не интерпретируя и фальсифицируя её. Правда и разобрать эти записи впоследствии мог только он сам! Чтобы доказать, что спор он выиграл, Владу приходилось уже по-человечески переписывать, расшифровывать текст. Свой текст переделывать в общечеловеческий. Сейчас записи на листах как раз и были выполнены тем, только ему знакомым почерком. Ещё со студенческой скамьи им самими и выработанным. Однокурсники даже конспекты его для подготовки к зачётам и экзаменам никогда не просили – смысла никакого не было, не могли разобрать практически ничего. Хотя диплом с отличием, полученный Владом по окончании института, вроде бы и давал ответы, что качество конспектируемых лекций должно было быть высоким. Ответы-то ответами, но почерк… Если бы Влад сам бы всего этого не понимал, произошедшее пару часов назад показалось бы ему чьей-то глупой шуткой или умным розыгрышем, лучше сказать. То, что это писал он лично, было бесспорно. Но Влад думал, что это был сон! С какой бы стати он подскакивал ночью, задолго до рассвета, чтобы написать что-то несуразное… Про тётю Глашу? «Тётя Глаша вышла из дома…» Шизофрения? Начало или уже заматеревшая стадия болезни, неизлечимая форма? Влад убрал исписанные листы в стол и стал одеваться. Дел было много… Он застыл на мгновенье и чуть не чертыхнулся – прямо, как у тёти Глаши! Неужели у всех в деревне дел было много? Но он же сюда вроде отдохнуть приехал, сбежав практически спонтанно из сумасшедшей, жаркой до невозможности, Москвы, чтобы хоть недельку отдышаться, а заодно и отоспаться, напиться парного молока, покупаться и половить рыбу! Дел много… Да уж, много! Как у…

Влад тоскливо посмотрел на ящик стола, где спрятал то, что написал ни с того, ни с сего ночью. Надо было выкинуть это из головы, не дай Бог, кто-нибудь когда-нибудь прознает про сей скорбный факт психической ущербности Влада, навеянного, без сомнения, резким переходом к размеренной и экологически чистой деревенской жизни…

Деревеньку с затрапезным названием Изотово Влад приметил ещё несколько лет назад, мотаясь по делам фирмы по всему Подмосковью. Изотово представляло собой очень даже далёкое Подмосковье, даже, скорее всего, Подмосковье не представляло. Влад в то время продвигал проект Белорусской говядины по предприятиям быстрого и не очень быстрого питания где-то поближе от Москвы, где и люди попривычнее к такому питанию были, и транспортные расходы отпечаток на цены в конечном счёте не накладывали. Попал он в Изотово по запарке, просто перепутав дороги, поленившись лишний раз заглянуть в Атлас автомобильных дорог. Дело было под утро, ночь Влад частенько использовал для передвижения, успевая поспать пару часов уже на месте, поработать, подоговариваться с начальством, даже заключить договор – другой, если повезёт, и – дальше, к следующему городу, населённому пункту, предприятию общепита, к очередному директору. Иногда он проезжал за ночь 50 километров, иногда ─ 400. Круги вокруг Москвы всё увеличивались и расширялись, в ту пору каждый новый договор был весьма интересен в плане денежной компенсации за бессонные ночи и ночную рулёжку.

Уже отъехав приличное расстояние после последнего поворота, съехав с трассы, обманутый вполне сносным асфальтом, ставшим через 20 километров не совсем сносным и вообще закончившимся через такое же количество километров, Влад даже не стал лезть в старый испытанный Атлас автомобильных дорог советских времён, где хоть и не было кое-чего, зато остальное было вымерено и выверено многими поколениями автомобилистов, заставляя его принять. Атлас уже был не нужен, и без него стало ясно, что Влад заблудился. И ехать дальше сейчас, в серое предрассветное время, когда небо сливалось с землёй и звёзды терялись вверху, было опасно и глупо. Влад свернул с широкой полосы, изображавшей дорогу, подальше на обочину и приткнулся к беленькому столбику, почти ткнув его бампером. Всё равно надо было поспать эти дежурные 2—3 часа, а теперь и для того, чтобы вернуться на запланированный раньше маршрут, нужно было время.

Заглушив двигатель, Влад откинул спинку сиденья и мгновенно уснул. Возможно, через эти самые 2—3 часа именно тишина его и разбудила. За неделю рысканья по общепитовским точкам, успев проехать пару тысяч километров точно, Влад привык просыпаться под грохот проезжающих мимо длинномеров, под рёв двигателей, изрыгающих вонючий воздух, пропитанный серой и углекислым газом. Сейчас было подозрительно тихо и пахло свежим кислородом. Кислород, оказывается, имел собственный запах кислорода, странный и пьянящий, не похожий на запах любого из цветов, не похожий ни на что! Кислород и тишина…

Влад вылез из машины и потянулся, одновременно оглядываясь. Бампер машины оставался в миллиметрах от столбика – указателя, вверху которого и была белая прямоугольная полоска, по краям обрамлённая чёрной чертой, с названием населённого пункта – «Изотово 1,5 км». Деревня с названием «Изотово». Полтора километра. Куда шла главная дорога, Влада уже не интересовало, если он уже приехал в Изотово. Решительно сев за руль, он свернул в сторону и, проехав эти полтора километра, оказался в таком месте…

Тогда Влад, пробыв в Изотово целый день, перезнакомился со всеми её немногочисленными обитателями, не ведавшими ни сном ни духом о бигмагах, гамбургерах и чизбургерах, пасущих свой собственный, не Белорусский скот и даже сыр делающих свой собственный, а не Голландский или Пармезанский. Переночевав на сеновале, как и положено летом в деревне, хоть хозяева и уговаривали не выпендриваться и остаться в доме, безуспешно попытавшись заплатить им за приют и ужин из молока и картошки со своим, выпеченным в печи, хлебом, Влад понял, что теперь он и эта деревня породнились. С той самой поры и стал Влад наведываться в Изотово время от времени, сокращая эти перерывы в визитах. И летом приезжал, и зимой. И уже даже не всегда, проезжая где-нибудь близко, по делам командировочным, а вот так, как сейчас, убежав от всех и от себя в том числе. Обычно заезжал он в Изотово на день-другой, но изредка, если удавалось, оставался и на неделю. Сегодня с утра был как раз четвёртый день этого побега. Офисный народ ждал его возвращения из Новосибирска, но до этого скорбного момента можно было спокойно ловить рыбу, нарубить дров деду Мити, поправить заборчик бабке Пелагее, упиться парным молоком от коровы Зины, сравнивая его с молоком от коровы Рябушки, даже помочь тёте Лене убить петуха, чтобы угоститься потом настоящим куриным бульончиком…

Оставалось ещё три дня до конца командировки в Сибирь, придуманной самим Владом и волна энергии, захлёстывающая его всегда по приезду в Изотово, затопила все чакры, делая всё тело невесомым, с сумасшедшими мыслями. Ночной нервный срыв Влад всерьёз не воспринял, но исписанные мелким почерком листы почему-то не выбросил и не сжёг, а прихватил с собой, когда настало время возвращаться домой, из Новосибирска. Лето проходило и работать приходилось всё активнее. Народ к сентябрю повозвращался из отпусков, с морей и курортов, посыпались заказы, предложения и проекты. Влад теперь и времени не находил даже предполагать – планировать, а не то, чтобы отправиться в Изотово хоть на денёк. Казалось, что в ближайшие 2—3 месяца выехать туда и не удастся, жалко было хоть толику бизнеса терять, Москва была зубастая и пустоты не терпела! Фирм, готовых занять освободившееся место Влада, было хоть отбавляй! Так казалось. Но уже через пару недель Влад понял, что если он не предпримет что-то экстренное и неординарное, получит реальный шанс сойти с ума. Или же получит подтверждение психиатра о наличии у него обычной городской болезни – шизофрении! Может, москвичи все, без исключения, слышат голоса, но тщательно это скрывают?

– Влад, ты что в последнее время такой дёрганный стал? – Отвёл друга в сторону Николай, когда его, по сути, штатный начальник ни с того, ни с сего накричал на бухгалтершу, просто физически не успевшую вчера заехать в банк, выполнявшая какое-то не очень и спешное поручение, – Случилось что?

– Да нет, всё так же! Скучно, может, осень…

– И листва пожухла… Ты, случайно, стихи не пишешь?

– Что? – Поднял глаза на друга Влад, только теперь начав прислушиваться к разговору.

– Да… ─ Понял правильно заминку и вопрос коллега. – Осень… Меланхолия?

– Слушай, Коля, тебе что, делать нечего? Решил меня достать?

– Тише, тише, я же так, просто… Слушай, а что-то всё-таки случилось! Я в таком состоянии… Взвинченном, что ли, даже не помню, чтобы тебя видел! Влюбился? Да нет, те не такие. Не так себя ведут. Те радуются жизни! И людям. А ты на всех бросаешься! Колись, что случилось?

Влад беспомощно посмотрел на друга. У него в дипломате, с которым Влад не расставался практически никогда, сегодня лежал очередной «шедевр», написанный ночью. «Шедевр» литературы, надиктованный кем-то монотонным голосом и дословно, как он умел это делать, записанный Владом, с использованием своих закорючек и символов. 8 листов формата А4, покрытые этими закорючками с двух сторон, как орнаментом, мелкими, ровными строчками, сегодня выбили Влада из колеи окончательно. Приступ деревенской шизофрении неожиданно повторился, когда уже думалось, что тот сбой нервной системы был вызван только дикой жарой и усталостью.

– Говори! – Увидел глаза Влада Николай.

– Мне к психиатру надо! – Неожиданно не только для Николая, но и для себя признался Влад. – Я по ночам слышу чей-то голос, он быстро говорит, я знаю, что он хочет. Он хочет, чтобы я это всё, то, что он говорит, записал. Вроде рассказа, романа… Не знаю! Отрывки какого-то текста. По содержанию – полная хрень, детский сад! Вроде… Ну, как в школе сочинения пишут, ты можешь себе это представить? И я пишу, пишу, пока он не перестанет диктовать. Потом только, когда он перестанет диктовать, спать можно дальше. Как во сне! Просыпаюсь, почти не помню ничего, а листики исписанные рядом лежат!

Николай молча и внимательно смотрел на Влада. Не перебивая, но начисто не веря.

– Пошли! – Теперь уже Влад не скрывался.

Зайдя в свой кабинет, он достал из дипломата листочки.

– На, смотри, сегодня написал.

Николай работал с Владом уже несколько лет в одной фирме, Владом же и организованной, был не столько коллегой и хорошим сотрудником, сколько близким товарищем. И повелось это сотрудничество – товарищество не с работы, а с того самого института, где на лекциях и совершенствовал Влад свои умения писать быстро и непонятно. Коля тоже конспекты его пытался читать, но безуспешно.