Текст книги "Оборотни в повязках (пьеса)"

ОБОРОТНИ В ПОВЯЗКАХ

Пьеса в одиннадцати действиях (с оптимистическим финалом).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Первый дружинник – Борис Евгеньевич. Возраста 53 лет. Рост 1.85, вес – 90 кг. В свободное от работы и борьбы за свободный проход по городу – дружинник.

Второй дружинник – Сергей Николаевич. Возраста 55 лет. Рост 1.95, вес – 96 кг. От первого отличается красным цветом лица и золотыми зубами. В свободное от работы, дачи, домогательства до чужих жен и распития возбуждающих средств на основе алкоголя время – дружинник.

Юра – инженер, возраста 37 лет. Телосложение субтильное. Отец двоих детей. Поэт. Поет. Имеет двух любовниц. Свободного времени не имеет по причине наличия все вышеперечисленного.

Третьяков – конструктор, 48 лет. Живет с родителями. В свободное время – ярый демократ, латентный пчеловод и тихий пьяница.

Игорь Юрьевич – начальник Юры. Интеллигентнейший человек. Как и всякий хрестоматийный русский интеллигент – в очках, не любит «черных» и сильно бухает.

Главный конструктор, Виктор Петрович – начальник обоих дружинников по основному месту работы. Бывший десантник.

Рома – высокий недоросль 40 лет. Поведения крайне придурковатого. Любимое развлечение, помимо краж чайных ложечек, игры в «Ворлд оф танкс» и псевдо древне Египетского бреда, подкрадываться к женщинам и крякать.

Бел Озеров – 47-летний девственник с внешностью аристократа (не путать с дегенератом). Тайный воздыхатель Ромы.

Влад – сотрудник Юры и Игоря Юрьевича. Бритоголовый. Личность темная и воздействию коллектива не поддающаяся (что и было зафиксировано по всем правилам в протоколе собрания данного коллектива).

Девушка за стойкой.

Мария Ивановна – ну что тут сказать? Мария Ивановна – этим сказано всё!

Вера Тихоновна – любимица мужчин пред пенсионного и пенсионного возраста, верная жена и мать двоих сыновей, ставших военными врачами, в целом очень достойная и сострадательная женщина.

I

Зимний вечер. Второй дружинник и Третьяков сидят в кафе под названием «Крым наш!» ©. На столе полупустая бутылка «Путинки», бумажная тарелка с кусками селедки, пластиковая бутылка «Вятского кваса» ©. Пустая бутылка из-под «Путинки» под столом. В колонках читает рэп Тимати. Раскрасневшийся сверх обычного Второй, поднимая граненый стакан:

– Эх, Сашка. Я в твоем возрасте…, – смахивает слезу, – А вот Ты всё без бабы, да без бабы. И как ты без них обходишься? Здоровый вроде мужик. Или Ты из этих, из европейских?

Третьяков, растроганно шмыгая носом: Да Николаевич, Ты ж пойми. Бабы – это сплошной негатив. Даже сам Борис Николаевич про то говорил.

Второй: Вон даже у Ромы жена была,– наливает еще по одной, – А Ты все без бабы и без бабы, только Ельцина портрет.

Третьяков, вытирая нос: Так то Рома. Он то жених завидный. Дом, машина, квартира, велосипеда два, мопед, хозяйство там всякое.

Второй, заинтересованно: А что за хозяйство?

Третьяков: Ну собаки там, кошки.

Второй: А съедобное есть у него что-то?

Третьяков: Ну вот Влад говорил, что у собак мясо по вкусу как баранина.

Второй: Странная направленность. Лучше бы курей завел. Они вкусные. И верные. Помнишь Игоря Семеновича? Так вот он курей в кухне держит и счастлив.

Третьяков: В кризис и собаке рад будешь.

Второй: Ладно, аппетит мне не порти, кореец доморощенный. Ты, я смотрю, ботинки новые прикупил?

Третьяков: Да на распродаже попались.

Второй: А я вот третий год все в сапогах резиновых,– вздыхает,– ладно, допивай и пошли.

Встает, залпом выпивает. Занюхивает бутылкой из-под кваса. Воровато оглянувшись, сует в карман вилки.

Третьяков: Куда «пошли»?

Второй, одевая на рукав повязку дружинника: Я доведу, не боись.

II

Офис, как ныне модно выражаться. Старые, еще советские столы, со стоящими на них компьютерами. За одним столом Юра, увлеченно пялящийся в экран монитора. За соседним столом, за спиной Юры, Вера. Читает газету. Входит Второй с пакетом.

Второй: А Ты, Тихоновна, все хорошеешь.

Вера: Мне муж тоже самое говорит.

Второй (явно теряя интерес к разговору): А Вот Ты, Юра, что делаешь? Опять женщин в интернете смотришь?

Юра: Да я вот программу пишу…

Второй, разочарованно: Ну вот и поговорить с вами не о чем. Кому твоя программа нужна? Тоже мне Бил Гей выискался.

Юра: Для взлома порносайтов программа.

Второй, заинтересовавшись: И как? Получается? Покажи!

Юра, удрученно: Нет пока.

Оба вздыхают.

Второй: Юрик, а вот ботинки не купишь? Дешево отдам.

Юра (задумчиво): Ну, надо с женой посоветоваться.

Второй, обрадованно: Во, во. Мне как раз жена их на распродаже купила, а они малы оказались. Бери. Недорого отдам.

Юра достает мобильник. Звонит: Таня, мне тут ботинки хорошие предлагают, недорого. Брать?

Поворачиваясь ко Второму, присевшему рядом с Верой, – А у меня уже есть одни.

Вера: Вторые возьми, про запас. Кризис же.

Юра, в трубку: Вторые, про запас. Кризис же.

Второй: Вот, вот. Двое ботинок лучше, чем совсем без ботинок. Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Юра, в трубку: Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Вера, заглядывая в пакет: Может мужу взять? Или сыновьям?

Юра, в трубку: А то Вера Тихоновна мужу возьмет. Или сыновьям. Выслушивает ответ – Второму: Сейчас Таня подумает, перезвонит.

Вера, глядя на Второго: Слышала, Третьякова вашего вчера опять ограбили.

Второй, воровато оглянувшись: Да, опять не повезло Сашке. У том месяце ажно сто рублей отобрали возле банкомата. Еще и избили за то, что больше на карточке не было. Сейчас вот опять. Невезучий он. Всё на Ельцина покойного и Явлинского молится. Тяжело же без бабы то, с Ельциным да Явлинским.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А у нас же тоже горе большое. Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Второй, заинтересовано: И много взяли?

Вера, возмущенно: Утюг, сволочи, унесли!

Второй (сочувственно): Дааааааааааааааааа. Утюг – это да, это серьезно. А вот у меня у прошлом лете тоже случай был. У соседки на даче коршун, поганец этакий, всех курей потаскал (облизывается). И главное, что характерно, по курице в день таскал, проглот бездонный.

Вера: Вот несчастье то какое. А у Влада то у нашего опять вилку украли.

Входит Влад. Второму: Привет проходимцам! Всем остальным: Ну что, враги трудового народа? Каяться будем?

Второй: Да я вот просто шел мимо…

Влад: Так и шел бы мимо. А то заходят тут всякие, а потом ложки пропадают…

Второй, удивленно: Как ложки?

Влад, с подозрением глядя на Второго: А вот так. Вилки то все еще неделю назад ушли,– достает из кармана сверток, – Вот принес три ложки, три чайные ложечки и три, прошу заметить, вилки! Выкладывает все перечисленное на стол, показывая каждый предмет. Надеюсь, на эту неделю хватит.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А у нас же тоже горе. Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Влад: Ложка или вилка?

Вера, возмущенно: Утюг, сволочи, унесли!

Влад: И кому он нахрен понадобился? Дорогой был?

Вера: Да нет, старый уже.

Влад: Антиквариат, что ли?

Второй: Или на металл просто снесли. Кризис же.

Влад: Ты еще ИГИЛ¹ приплети. Или Турцию подлую… Стопудово – соседи это (подозрительно оглядывает присутствующих). Или в гости кто-то заходил – переводит взгляд на Второго.

Второй, возмущенно: Да у меня у самого то у соседки по даче у прошлый год как раз…

Влад, проходя к своему столу и включая компьютер: Слышь, у моего соседа через дорогу, Кольки Лобана, тоже случай был. Аутентичный, можно сказать. Это еще когда я в деревне жил. Еще Крым не наш был, – достает из ящика стола напильник и начинает надпиливать столовые приборы, – будят его, значит, вечером. Не поздно еще так было. Не ночь чтобы сказать там была. Часа два ночи где-то всего. И предлагают на продажу два мешка капусты.

Юра, задумчиво: Два часа – два мешка…

Влад, надпиливая следующую вилку: Ты прав, Юра. Я бы сразу насторожился то, а он обрадовался. Своя, мол, капуста отличная, а тут еще два мешка прекрасной капусты. И что характерно – дешево. Почти даром… Две поллитры самогона всего. Я тогда как раз самогон гнал, а он у меня покупал.

Юра, задумчиво: Два мешка – две поллитры…

Влад: И я про тоже. В общем, вышел Колька Лобан утром на огород – а это его капуста была. Воно как бывает!

Входит Игорь Юрьевич.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А Мария Ивановна не придет сегодня.

Юрьевич, снимая куртку, раздраженно: Что, опять племянница рожает?

Вера: Да нет, что Вы Игорь Юрьевич. Она же прошлый раз родила уже.

Юрьевич, проходя к своему столу: Опять у внучатых племянников зубы режутся?

Вера: Да нет, что вы.

Юрьевич: А что тогда? Опять понос у них?

Влад, здороваясь с Юрьевичем за руку: Утюг спи..ли, демоны госдеповские!

Юрьевич, ошарашено: А я думал вилку!

Влад, вновь начиная помечать вилки: Нет, мой утюг на месте. У Марии Ивановны увели лиходеи!

Юрьевич, утирая пот со лба: И слава Богу! Вере: И что, она там теперь розыск ведет?

Звонит мобильник Юры.

Юра (в мобильник): Ну что там, Таня? А Мама твоя что сказала? Поворачиваясь ко Второму: Наверно возьмем. Запасные будут. Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Второй, обрадовано: Вот, вот!

Влад: Слышал, Третьякова вашего разули. Правда?

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! У меня же тоже на днях зашел знакомый в гости. Пробыл двадцать минут. Потом я глядь в серванте – две сотни пропали!

Юра, задумчиво: Две сотни – двадцать минут.

Влад: Эт жена могла увести. Или соседи. Вот у меня тоже случай аутентичный был. Принес две досточки полки сделать. Две недели пролежали вот тут на столе – никому не нужны были. А вот в пятницу стали мы с Верой полки делать. Отвлекся на полчаса, возвращаюсь… Так и есть. Точнее нету. Двух досок, в аккурат, и нету. Б..во полное развели. Главное, две недели пролежали – никому нужны не были. А как стал делать, так сразу ушли на полчаса раньше.

Юра, задумчиво: Две недели – две доски… Второму: А стоят сколько?

Второй: Два ботинка – две тысячи.

Юра, в трубку, задумчиво: Два ботинка – две тысячи… Второму: Дорого!

Второй, помявшись: Полторы только для тебя!

Юра, в трубку, задумчиво: Полторы только для меня… Второму: А цвет какой?

Второй: Коричневые, как раз для тебя. Сам бы носил, но размер мал!

Юра, в трубку, задумчиво: Коричневые, как раз для меня. Он сам бы носил, но размер мал! Слушает трубку: А откуда они?

Второй, обрадованно: Мне жена их на распродаже купила, а они малы оказались.

Влад: А Ты с женой сколько лет то живешь?

Второй: Лет двадцать пять где-то.

Влад: И за двадцать пять лет она не знает, какой у тебя размер ноги? Странно как-то.

Юра, в трубку, задумчиво: Он с женой лет двадцать пять живет и она не знает какой у него размер ноги. Поворачиваясь к Второму: Жена сказала – странно как-то.

Влад: Бдительность превыше всего!

Второй: Ну забыла она просто. Дешево же отдаю.

Влад: Все равно помрем. И куда тогда Юре две пары ботинок? Ну в одних то понятно, похоронят. А вторые куда? Или как Шекспир будет в завещании расписывать кому какие ботинки? И зачем дочкам ботинки умершего папеньки?

Второй, в отчаяние: Пусть хоть померяет. Может понравятся.

Юра меряет ботинки. Ботинки ему малы.

Второй, обиженно: Ну ладно, я пошел. Вы прям как турки какие-то!

Влад: Третьякову предложи. Может, ему в пору окажутся. А за турков можешь и ответить!

Вера: Тем более если его разули…

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! Куда смотрит полиция? Второму: А ты же дружинник. Могли бы уж Третьякова до дому провожать, раз он невезучий такой.

Вера: Это все из-за кризиса. Совсем народ озверел!

Влад: Вы еще Обаму вспомните – явно же что-то темное замышляет! Опять же, пенсии не платит в России – темная личность!

Обиженный Второй уходит.

III

Те же там же.

Влад: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать.

Юрьевич, Вера и Юра смотрят на свои мобильники.

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! Куда смотрит полиция?

Вера: Это все из-за кризиса. Совсем народ озверел!

Походкой от бедра входит улыбающийся Бел Озеров.

Бел Озеров, придурковато улыбаясь: А я же похвастаться пришел. Мобильник вчера купил.

Юрьевич, Вера и Юра смотрят на его мобильник.

Влад: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать…

Бел Озеров, переставая улыбаться: Да я просто…

Вера: Это все из-за кризиса все. А у нас же тоже горе.

Бел Озеров: Что, опять у Влада ложку украли?

Вера, кивая в сторону пустого стола: Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Бел Озеров, ошарашенно: Мобильник?

Вера, возмущенно: Типун тебе на язык! Утюг, сволочи, унесли!

Юра: И Третьякова же разули.

Бел Озеров смотрит на свои ботинки.

Влад: А мобильник то тебе зачем?

Бел Озеров: Мобильник? У всех же есть. Теперь и у меня будет.

Влад: Это из тех денег, что ты десять лет на машину копил тебе только на мобильник хватило?

Вера: Это все из-за кризиса все!

Юра, задумчиво: И Третьякова опять же разули.

Вера: Обещали, что девальвации не будет.

Юрьевич: Обещали, что не будет дефолта и деноминации. Про девальвацию не обещали.

Влад: А помните, я говорил, что будет хуже? Ну так вот – будет еще хуже!

Вера: Кризис? Или Крым отнимут?

Влад: А все вы виноваты! Понабрали кредитов, теперь из-за вас нормальным людям есть нечего. Пилит последнюю ложечку. И нечем! Прячет столовые приборы в стол.

Вера: Все же брали. Вот и мы взяли.

Влад: Вера, что значит все? Вот посмотри на Бел Озерова. Дурак дураком – ни отнять, ни прибавить. Пятьдесят лет скоро, а голой женщины не зрел. А и тот кредит не взял! Вот!

В помещение тихо входит Рома. Завидев Бел Озерова, стоящего к нему спиной, начинает приближаться к нему крадучись.

Влад: А все потому, что пи..ры сверху!

Юра, задумчиво: Сверху?

В это время Рома ткает Бел Озерову в спину и издает мерзкий звук, отдаленно напоминающий кряканье прокаженного пингвина, узревшего Патриарха.

Бел Озеров, хватаясь за сердце, падает: Убили! Из-за мобильника!

Влад Роме: Вот сколько раз я тебе, муфлону симферопольскому говорил, что будешь крякать -закончишь кукарекая на зоне.

Подходит к Бел Озерову. Берет мобильник. Сует в руки Роме: Подержи. Щупает на сонной артерии пульс.

Юрьевич: Как его пульс? Неровный, прерывистый, лихорадочный, нитевидный, слабый?

Влад: Юрьевич, не части так. Беда с вами, с интеллигенцией. Буду краток, скажу просто. П..ц! один отмучился.

Проходит к столу. Садится. Достает из стола какой-то список. Что-то вычеркивает.

– Одним дураком меньше. А какие надежды подавал! Роме: А ты чего приперся сюда, мокрушник. Иди старушек-процентщиц чкай. Юрьевичу: Вызывай доблестных стражей правопорядка. Роме: Докрякался, удав межосевой? Закроют теперь Тебя надолго!

Рома: Да я хотел просто сообщить вам принеприятнейшее известие…

Влад: На бую мы твоего ревизора видали! В рот ему Джонса-младшего! Тоже мне поклонник классики выискался. Ты же кроме «Плейбоя» для геев и не читаешь ничего.

Рома: Да нет. Не ревизоры. По два дня теперь работать будем.

Влад: Ты не волнуйся так особо. Ты таперича надолго работой обеспечен будешь. Тайга большая, лобзиков тебе хватит. И телогрейку парадную выдадут.

Юра, задумчиво: Два дня – две тысячи…

Влад: Закатай губу мой юный друг. Две тысячи ему. Тут тенденция совсем другая: двое детей – два дня. И кормить их тебе будет совершенно нечем! Я уж про Наташу с Олесей молчу…

Входит полиция и санитары. Кратковременная суета над телом. Санитары уносят Бел Озерова на носилках. Полиция уводит Рому в наручниках.

Влад, Роме в спину: Доигрался? Ролевик танковый! Ошибка аборта, отрыжка подсознания больного простатой пингвина. Там встретишься со своей либеральной оппозицией попа к попе!

К присутствующим: Эх, какого образцового дурачка загубили. Помянуть бы надо. Эх, вот так всегда. Жил человек, надеялся. Мобильники покупал… и вот… и вот… фаталити!

IV

Те же там же.

Входит Первый дружинник с доской в руках.

Влад: Слушай, а не моя ли это доска?

Первый, пряча доску за спину: Да нет. Просто несу – скворечники делать буду.

Влад: Скворечники? Достает список, что-то отмечает. Еще один того… А то ходят тут всякие безумцы, а потом ложки пропадают!

Первый: Вроде вилки пропали?

Влад: А вилки от нас давно прячут! Тут же комиссии всякие правительственные чкаются. А вилка, сам понимаешь, страшное оружие в руках озверевшего инженера.

Первый: А я пришел вам заявить свою гражданскую позицию!

Влад: Опять подписи против Явлинского собирать будешь?

Вера: А у нас же горе! Горе то какое! Сама не верю!

Первый: Что, опять с Марией Ивановной что-то? Племянница рожает?

Вера: Андрейку то нашего убили! Не уберегли мы сокола ясного!

Первый: Какого Андрейку? Аршавина?

Влад: Известно какого! Был тут у нас последний девственник. Не уберегли…

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое девственник?

Юрьевич: Юра, Ты не поймешь.

Первый: А что случилось то?

Влад: Пал жертвой спермотоксикоза Романа! А я ведь предупреждал, что так будет!!!!

Вера: Ой, случилось, случилось!!! Какой Андрейко был!!! Богобоязненный, вежливый!!!

Влад: Девственник!

Первый: Так что случилось то? Обьясните.

Юра: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать.

Первый достает из кармана мобильник и потрясенно рассматривает его.

Вера: Кризис то!!! А Тут еще Андрейка наш!!!

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое спермотоксикоз?

Юрьевич: Юра, это Ты тоже не поймешь.

Влад, Первому: Так что привело в эту юдоль скорби?

Первый: А же я пришел вам заявить свою гражданскую позицию!

Юрьевич: Да заявляй уже!

Первый: Во первых я за возрождение дубинбола!

Юрьевич: Нуу футбол я и сам люблю!

Влад: А я вот футбол ненавижу просто! Кучка гомосеков вяло ходит по полю, пиная несчастный мяч и получая за это миллионы, украденные у пенсионеров, инвалидов и сирот!

Первый: Дубинбола!

Влад: Это ты кого сейчас так назвал? Нас? Юрьевич, у нас в отделе несчастные случаи были? Сейчас наверное случится один!

Первый: Я же не в том смысле! Я про спорт.

Влад: Спорт – это не для нас. Нам жрать нечего, а он со спортом, прости Господи, приперся. Лучше бы спирту принес. И вообще – траур у нас!

Вера, всполошенно: А у нас же горе! Горе то какое! Сама не верю! Ааааааааа!

Первый: Да нет. Дубинбол – это спорт такой. Сейчас покажу. Юра, возьми эту доску в руку.

Юра: А в какую?

Первый: В правую бери.

Юра: А это не больно?

Первый: Ни сколько не больно. Временами даже приятно. Сожми эту доску в руке.

Влад: Странно знакомая доска. И вообще, чтобы было «временами приятно» надо не доску сжимать.

Первый: Видишь, совсем не больно. А я теперь постараюсь вырвать доску, а ты сопротивляйся.

Влад: А что тут сопротивляться? Юра, левой ему в кадык. А потом доской добьешь. И вообще я эту доску уже видел.

Первый: Да ладно, для спорта жалко что ли? К тому же все доски чем-то похожи.

Юра: Ну вырывайте.

Первый начинает размахивать доской. Юра не отпускает. Все напряженно наблюдают за поединком.

Вера: Совсем народ с ума посходил. Тут человека за мобильник убили, а они дубинболу какую-то выдумали! Креста на вас нет!

Вера выскакивает из помещения с криком «Убили!!».

Первый, напряженно: С блютусом то хоть мобильник был?

Юра, задыхаясь от усилия: Игорь Юрьевич, а что такое блютус?

Юрьевич: Это что-то там голубое…

Юра: Сверху?

Влад: Вот у меня тоже случай был. Про голубых. Был я в командировке в Москве. Зашел на ж/д вокзале в сортир. А там…

Юра: Сверху?

Влад: А там…

Юрьевич: Что?

Влад: А там значится…

Первый, бросая доску: Всё Юра. Ты победил! Владу: Так что там в сортире?

Влад: Уж явно не дубинбол там! В общем, захожу я в туалет. А они там так и роятся, так и роятся.

Юра: Сверху?

Первый: А ты?

Влад: А что я? С левой в челюсть ближайшему, второму ногой в пах. Так и порскнули из-под ног аки воробышки сиротливые! Потом до самого вечера как не зайду в сортир, а он все пустой. Благодать.

Первому: А кроме дубинбола в чем твоя позиция проявляется?

Юра: Сверху?

Первый: Что сверху?

Юра: Позиция!

Первый: Какая позиция?

Юрьевич: Гражданская твоя позиция.

Первый: А вы в этом смысле? Слушайте. Во-первых, я за возрождение дубинбола!

Влад: Зае..л реально своим дубинболом. Тут вилки с утюгами пропадают! Тут няни головы младенцам пилят! Страна с коленей поднялась и шатается на замлевших ногах как колосс на глиняных! Кризис в головах. А тут еще ты со своим дубинболом! Ну чисто зае..л! Нудишь как Немцов покойный!

Юрьевич: Не выражайся!

Влад: А что он со своим дубинболом приперся? У нас тут понимаешь трагедия.

Юрьевич: Согласен, есть и более жизненные требования.

Юра: Игорь Юрьевич, а как вы думаете, нас кризис коснется?

Юрьевич: Нет, Юра. Кризис коснется только олигархов и топ-менеджеров…

Влад: А нам с тобой, Юра, будет полный п….ц!

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое полный п….ц?

Юрьевич, срываясь на крик: Юра, хоть ты не выражайся! Владу: Я в твоем возрасте уже детей имел, а ты все со своим «возрождением России»!

Влад: Что я педофил что ли, детей иметь?

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое педофил?

Первый: Педофил – это…

Юрьевич: Хоть ты помолчи! У Него же двое детей, а то мало ли? Владу: Все ходите негров с реперами бьете. В твоем то возрасте! И где вы их находите только? Я сколько по городу не ходил – ни разу не встречал.

Влад: Вот захожу я в сортир на вокзале… А там негр в перчатках боксерских и паспорт мне протягивает…

Юра: Сверху?

Первый: Рой Джонс?

Влад: Да что я читал что ли? Я же не мент прописку проверять. Ногой в пах, помочился на агента Обамы и ушел. А Ты Юрьевич потому их не встречаешь, что мы ходим и бьем их! Так вот, Юра. Полный п…ц это…

Юрьевич: С меня хватит! Вон!!! Все вон!!!

Все, кроме Юрьевича уходят. Через несколько минут возвращается Юра.

Юра: Игорь Юрьевич, а что…

Юрьевич с диким криком убегает.

V

Красивый зимний вечер, в небе звезды и полная луна. Идут Юра, Игорь Юрьевич и Влад. Появляются дружинники. Оба одеты в куртки зимней камуфляжной раскраски НАТО, на плечах повязки дружинников. Некоторое время наблюдают за идущими.

Первый: Может пойдем уже?

Второй: Выпить бы. Чешет кадык.

Первый: Какое выпить? Мы же на страже этого …как его там?

Второй: Чего?

Первый: Ну сам же знаешь. Вспомни инструкцию.

Второй: Что-то я никого с таким именем не помню…Турчанка может?

Второй извлекает записную книжку. Ищет необходимое слово. Бормочет: Дубинбол, линия, сквер… Нашел! Правопорядок!

Второй: Вот что я скажу тебе, птичка… Инструкцию вспомнил. Хватаем этих субъектов! Тем более, мы их знаем. Опять же, у Юры размер ноги как у меня.

Первый, в сторону: Вот придурок. Третий год себе ботинки добыть не может.

Пересекают путь идущим.

Первый: Привет трудящимся! Как сами? Куда путь держите?

Юра: Мы в «Крым наш!» © идем.

Влад: Бел Озерова помянуть по обычаю христианскому. Хотя и скаред был редкий, но все ж таки живая душа.

Второй: Это вы правильно решили! Это по нашему! По православному!

Первый: Юра, погоди. Вот меня один вопрос интересует. Что такое рок-музыка?

Второй, начиная приплясывать: Лучше бы о бабах поговорили! И вообще, у меня уже пальцы на ногах болят!

Первый: Ну и купил бы себе ботинки эти несчастные. Нет, все экономишь.

Влад: Пошлите с нами, жалкое подобие казачьего патруля, .ля! Помянем невинно убиенного. Заодно и согреетесь.

Юра: Помянем несчастную жертву кризиса.

Влад Второму: А чой-то ты пляшешь? На дальняк что ль приперло?

Первый: Да нет, просто сапоги ему жмут.

Влад: Оно и понятно. С такой то женой.

Заходят в «Крым наш!» ©.

VI

Обстановка та же что и в первом действии. За стойкой девушка.

Девушка за стойкой: Чего?

Второй: Водки неси, корова! И пожрать!

Влад: Сергей Николаевич! Что за манеры для человека в летах? Вы же практически лампасник! Посмотрите на себя. Я бы не удивился, если бы узнал, что вы педик… Или в Национальную гвардию служить пойдете. Смотрите как надо!

Влад: Прекрасная принцесса общепита, не терзайте мою благородную душу…

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Пузырь вон тот. И два салата. И можно музыку поменять? Не люблю этих квасных педо-рэперов…

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Когда слушаешь подобные «шедевры» хочется узнать адрес исполнителя и сходить разбить ему морду в качестве выражения чувств от благодарных слушателей.

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Просто мы товарища поминать собрались. А эта бормотуха невнятной сексуальной ориентации явно не для поминок.

Девушка за стойкой: Господа, а не пройти ли вам в другое, более ангажированное место?

Влад: Чего?

Первый, девушке: Ты это самое, того, этого – не хулигань, в общем. Не видишь что ли стражи порядка перед тобой? Мы это…

Девушка за стойкой: Чего?

Второй: И это самое…привлечь могём! Мы этот самый…как его…правопорядок охраняем. Мы эти как их…бля… блю… блюстители!

Девушка за стойкой: Опять как в прошлый раз нажретесь и на стойке плясать будете?

Юрьевич, заинтересованно: А что, правда такое было?

Девушка за стойкой: Каждую пятницу гулимонят тута без памяти!

Влад: Во какая Власть в стране то! А с виду никогда не скажешь. Никогда не скажешь! С ума сойти, что вытворяют!

Юра: Игорь Юрьевич, пойду я. А то темно уже. Дома теща, жена, дети там всякие. Наташе с Олесей позвонить надо. Пойду я?

Влад: Юра, ты что, нас не уважаешь?

Юра: Нет, я уважаю. Просто теща, жена, дети там всякие. Наташе с Олесей позвонить надо…

Влад: Юра, Юра, Юра. Поминки – святое для русского человека дело. Аль ты не русский? Может Ты турок? А то ведь сам понимаешь… Пошел человек домой – и пропал. Сам видишь – полнолуние сегодня. Опять же, пятница тринадцатое. Оборотни, турки, негры, НАТО там и прочие враги рода человеческого.

Юра: Ну если поминки – то это святое. Я же русский! Тогда пошли накатим.

Отходят от стойки. Садятся за столик. Разливают.

Влад, вставая: Помянем невинно убиенного христианина Андрея Бел Озерова. Аминь.

Все выпивают. Влад стоит и со скорбным лицом что-то вспоминает.

Первый: Юрьевич, чего это он так убивается по покойному? Вроде и не дружили шибко?

Юрьевич: Так ведь Бел Озеров ему на день рождения свои часы швейцарские обещал подарить.

Второй: Дорогие?

Юрьевич: Десять тысяч.

Второй: Горе то какое! Хотя, лучше бы счет в Швейцарии завещал бы!

Юрьевич: А чем на фоне санкций поможет счет в Швейцарии? До него ныне и не доберешься никак. Лучше уж офшор в Панаме. Тем более, Влад давно хотел скрипку прикупить, да всё денег нету.

Влад: По второй за помин раба Божьего Бел Озерова. Пусть земля ему будет пухом.

Выпивают. Влад идет за стойку. Возвращается с двумя бутылками. Разливает по стаканам.

Влад: Третью по традиции за любовь и присутствующих здесь прекрасных женщин.

Второй и Юра, оглядываясь по сторонам, в один голос: А где они?

Влад, выпив, Я в метафизическом смысле. И вообще не на свадьбе. Жрите. И помните – водка подорожала. Надо бы скинуться. Юра, вот сколько у тебя женщин было?

Юра: Женщин?

Влад: Да женщин. Женщина, она и в Африке женщина. Хотя твой вопрос внушает определенные подозрения бдительному натуралу…

Юра: Игорь Юрьевич, а в каком смысле «было»?

Юрьевич: В том самом. Как Олеся и Наташа.

Юра: Нуууу, не знаю. Считать надо.

Влад, разливая еще по одной: Конкретнее можно?

Юра: По фамилиям?

Влад: Нет. Нам хватит числа. Число – это такая вещь, состоящая из цифр и несущая в себе информацию. В данном конкретном случае о количестве женщин.

Юра задумчиво достает из сумки какие-то списки и углубляется в расчет.

VII

Те же там же.

В это время отошедшие в сторону дружинники совещаются между собой.

Первый: Не, я на Влада не подписывался!

Второй: А чо так?

Первый: Он психопат известный. Таджиков жег. Ну его. И ботинки у него не твоего размера. А корпоратив помнишь новогодний?

Второй: Не был я там.

Первый: Нужно не по чужим женам шляться, а службу нести! Тем более, на фоне «подлого удара в спину России!» ©.

Второй: А что там было то хоть?

Первый: Нажрался, и в светлом костюме посреди зала танцевал.

Второй: И всего то?

Первый: Нижний брейк танцевал… Потом столиком ошибся и замдиректора в морду дал.

Второй: Круто, но мало. За что дал то?

Первый: Вина тот ему не успел налить.

Второй: Нуууу за это и я бы дал!

Первый: Потом к генеральному за столик рвался…

Второй: А полиция что?

Первый: Они же не дураки. Сразу свалили. Еще на брейке…

Второй: И что генеральный?

Первый: Он же не дурак. Тоже свалил.

Второй, задумчиво: Ну тогда давай Юрьевича.

Первый: Не, он тяжелый. Его прошлый раз четверо полицейских еле доволокли. Пришлось им машину нанимать в итоге.

Второй: Куда еле доволокли?

Первый: Домой. Влад их заставил Юрьевича пьяного нести.

Второй: Давай тогда Юру. Он музыкант – безобидный. Субтильный. И нога, опять же, моего размера.

Первый: Давай. Только выманить его надо.

Влад встает из-за стола. Мутно смотрит на дружинников: Вы что там замышляете, удавы траншейные? Заговор против «возвращения Крыма домой» ©? Может вы сепаратисты? Или просто коллаборационисты? Аль простые онанисты?

Дружинники быстро подходят и присаживаются за столик.

Первый: Да нет, просто по работе решили обсудить.

Второй: Да и отошли вот. Чтобы вам не мешать.

Влад, Юрьевичу: Право слово, уроды! Точно сепаратисты.

Влад, дружинникам: Так может Вы против того, кого народы России любят безумною любовью?

Юрьевич: Это Ты про Национального лидера что ли?

Влад: Ну не про доллар же, который в России только кучка отщепенцев с двойным гражданством безумно любит.

Первый и Второй, в один голос: У нас долларов нет!

Влад: Это правильно! Это по нашему! Никаких грязных дорллАров! А вот рубли сдавайте – водка дорогая, .ля!

Юра, оторвавшись от списков: Сто семьдесят четыре!

Второй: Чего?

Юрьевич: Не рублей же! Откуда у Юры при двоих детях и двоих любовницах рубли?

Юра: И тринадцать не до конца.

Влад: Тогда давайте выпьем за жен!

Второй: Ты же не женат!

Влад: А за чужих жен я что, выпить не могу? Или у нас здесь не свободная страна? А, поборник кровавой тирании? Президент у нас вон тоже не женат…

Второй: Юрьевич, это он про что?

Юрьевич: Это скоро морды бить начнет. Шли бы вы от греха подальше. Он у нас огнеопасен, то есть горюч. Если байкеров или казаков не найдет, то вполне может и вам прилететь. А я помогу…Уж больно вы подозрительные. Не поймешь толи сепаратисты толи онанисты…

Все выпивают. Влад отходит к стойке.

Влад, кивая на дружинников: Однажды я видел, как две студентки с сотовыми телефонами, сидя рядом, общались по «аське». По ходу, эта парочка такая же чокнутая.

Девушка за стойкой: Вон тот, с красной мордой, вчера здесь был с каким-то ханыгой.

Влад: На стойке плясали?

Девушка за стойкой: Нет. Но вилки пропали после них.

Влад: Странная тенденция. У Шпака магнитофон, у посла медальон…

Девушка за стойкой: Еще стаканы пропадали.

Влад: Еще и стаканы…

Девушка за стойкой: И вообще. Ходят тут – посетителей пугают. Ироды. Ишь морды то какие нажрали.

Влад: Морды – это хорошо.

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: По такой морде промахнуться трудно.