Текст книги "Девушка-Луна. Афористический роман-трилогия"

– Женщинам не надо ничего объяснять, с ними надо только действовать.

Григорию Павловичу было безразлично, женится принц или нет. Он добивался только одного, чтоб ему подчинялись.

Заметив, что профессор опять берёт с подноса кислый фрукт, принц спросил:

– Как вы можете такое есть?

– Что поделаешь, вкус портится в провинции. Однако, чем лучше вкус, тем хуже аппетит.

Но профессор был в гораздо худших условиях, чем провинция. Работа заставляла его долго жить в джунглях.

Когда Григорий Павлович впервые вошёл во дворец, ему показалось, что он попал в райские кущи, кисельные берега. В воздухе было что-то торжественное. Везде были разбиты красивые клумбы, их было невероятное количество. Среди них попадались цветы удивительной красоты, которые он видел впервые.

Там же он заметил королеву-мать, ухаживающую за ними.

– И одна роза украшает весь сад, – польстил он ей.

При виде такого изобилия у профессора загорелись глаза и созрели далеко идущие планы.

Он размышлял о том, как эту роскошь прибрать к рукам. Искусство разбогатеть есть не что иное, как завладение добром других людей при полном их согласии. Но бесёнок, проснувшийся в нём, неожиданно завопил: «Невозможно жить в обществе и только брать, ничего не отдавая. Грабь, хватай, копи, владей, – всё равно придётся всё оставить».

Но королева-мать могла помешать профессору. Обладая чуткостью и проницательностью, она была опытна в дворцовых интригах. Для таких людей достаточно полутени, полувзгляда, чтоб понять, что за человек перед ними.

Откровенно говоря, Григорий Павлович побаивался её. Видимо, он что-то предчувствовал. И не зря. Беседуя с ней о личных неудачах принца, он допустил несколько серьёзных просчётов. Королева-мать заметила это, но не подала вида.

– Конечно, красивая может привлечь, но удержать может только умница, – говорила она.

На что Григорий Павлович недовольно выразился:

– Женщина не должна быть слишком умна, это отвлекает внимание.

Он даже не заметил, как у королевы приподнялись и опустились брови. Она всё поняла.

При дворе она имела большой вес, поэтому в первую очередь он решил угодить ей.

Сидя в кресле, слегка сгорбившись, королева вязала. Искоса поглядывая на профессора, она поинтересовалась:

– Вы, разумеется, женаты?

Тот кивнул.

– Ну, и кто в доме хозяин?

– Разумеется, я.

Улыбнувшись, она подумала: «Если мужчина утверждает, что он в доме хозяин, значит, и в других случаях он говорит неправду.

Наблюдая за её улыбкой, он решил: «Прежде, чем лохматить бабушку, надо сначала сделать старушке какой-то комплимент, что-то вроде дудочки, подманивающей птиц, подражая их голосу».

Но, видимо, попалась непростая птица.

Королева-мать сразу почувствовала неестественный, вкрадчивый и фальшивый голос у «дудочки». «Жестче всех тот, кто мягок из корысти», – догадалась она.

После небольшой паузы она резко спросила:

– Что это с вами? – и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Есть три вещи, которых боятся большинство людей, – доверять, говорить правду и быть самим собой.

Профессор сначала оторопел от такой откровенности, но потом ответил уже своим голосом:

– Я бы рад быть самим собой, но совесть не позволяет. Если дрессировать её, то и, кусая, она будет целовать нас.

Королева, заметив у профессора «лисий хвост», не поверила ему и продолжила так же откровенно:

– Милый мой, в мире и так много чудес, поэтому обойдёмся без фантазий.

Григорий Павлович почувствовал, как его тонко поддели и раскусили. Он заёрзал в кресле, как поджаренный ёрш на сковороде.

«Нет, – подумал он, – легче сидеть на пороховой бочке, чем разговаривать с такой женщиной».

– Для чего человеку дан язык? – с лёгким укором неожиданно спросила королева-мать. И тут же ответила на свой вопрос: – Для того, чтобы говорить правду, чтобы вам верили.

«Нетушки, – подумал профессор, – язык нужен для того, чтобы скрывать свои мысли. Кто прямо ходит, тот в поле ночует. Прямой путь, это кратчайшее расстояние между двумя неприятностями». – А вслух произнёс:

– Даже о правде следует умолчать, если она принесёт несчастье. Приходится выбирать, либо быть лучше, либо жить лучше.

– Этому и учиться не надо. Образование – превосходная вещь, – взглянув на профессора, заметила королева-мать. – Если вы помните, что из того что стоило бы знать, вас никогда не научат.

– А я и не учился, – поспешно согласился Григорий Павлович. – Что всегда мешало моему обучению, так это моё образование.

Выходя от коронованной особы, он даже не попрощался с приветливой прислугой.

Как, наверное, заметил внимательный читатель, Григорий Павлович – незаурядная личность, но не джентльмен. Джентльмен – это человек, который одинаково обращается как с королевой, так и с её служанкой.

Но профессору было всё равно, он думал по-другому: «Чтоб достичь успеха в этом мире, недостаточно быть глупым, надо ещё иметь хорошие манеры».

После такой встречи профессор нервно кусал губы, не находя себе места, хотя внешне казалось, что всё как обычно.

Он понял, что надо реже находиться при дворе. Чем лучше нас знают, тем меньше ценят. С этого дня и началось тайное взаимное изучение друг друга.

Глава 2
Наваждение

 
✼ Помню я следы у самой кромки
Так совсем нежданной незнакомки.
И от встречи веяло прохладой,
И, казалось, большего не надо.
Но нельзя терять, приобретая,
Может, невпопад слова роняя.
Что-то в ней внезапно изменилось,
Как стихия, вся преобразилась.
Вихрь рванул, предвестник бури.
Молнии в очах её сверкнули.
От удара, сорванный порывом,
Лес трещал и падал над обрывом.
Да-а, не ждал поток такой награды,
На пути сметая все преграды,
Он тащил по дну, ломая кроны.
Я на всё смотрел заворожённо.
А волна вздымалась выше,
Слов её средь шума я не слышал.
В круговерть, где пена закипала,
Небо гром и молнии метало.
Так зачем же в этой тихой, томной
Дух мятежный реет непокорный?
Вырваться он хочет, ему тесно.
Может быть, на воле его место?
Так она исчезла, как явилась.
И природа вся угомонилась.
А следы… смотрите… тоньше… тоньше…
Может, наваждение? Не больше?
 

Девушка, как солнечный луч, довольно быстро преодолела расстояние от Луны до Земли и, попав в океан, побежала по его поверхности. Смеясь, она играла с набежавшей пенистой волной.

Тем временем сумерки сгущались.

Среди волн плавали мерцающие звёзды.

Она подняла голову и увидела украшенную разноцветными огнями яхту. Не задумываясь, она поспешила к ней.

Магнат в это время спал в своей каюте. Ему снился тревожный сон. Он видел тигра. Это означало опасность. Проснувшись, он не придал этому никакого значения и вышел подышать свежим, морским воздухом. Нефтяной король не спеша прошёл мимо зала, где проходило представление. Пройдя по палубе, он сел возле мачты на лавочку и стал просматривать свежую прессу. Отложив «Биржевые ведомости», подняв глаза, он неожиданно увидел перед собой девушку в сверкающем одеянии.

Оба молчали. Чтобы нарушить неловкую паузу, магнат попытался сострить:

– Миф о том, что женщинам нужны только деньги, придумали мужчины, у которых денег нет.

Сверкающая незнакомка не замедлила с ответом:

– Некоторые люди настолько бедны, что всё, что у них есть, – это деньги.

Услышав ответный голос, магнат оторопел. Он понял, что перед ним неземное создание.

– Извините, я не подумал, – заикаясь, начал было магнат.

– Если вы сказали не подумав, значит, вы сказали то, что думали, – ответила незнакомка, не отрывая от него взгляда, который был подобен рентгеновским лучам. Она видела его насквозь.

Впервые, совершенно растерявшись, он не знал что сказать. Магнат сидел как на иголках.

– Я не бедный, – начал он оправдываться, – я самый богатый на свете и любому могу помочь.

– Чтобы помочь, не обязательно быть богатым, достаточно быть добрым. Самый богатый на свете – ветер. На него люди бросают слова, деньги, надежды, любовь.

И своим необыкновенным голосом девушка продолжала приводить его в смятение:

– Беден тот, у кого нет мечты. Вы можете говорить о богатстве, если у вас есть вещи, которые нельзя купить за деньги.

– Вещи не стоят внимания. Однако уделять им внимание приходится, – продолжал оправдываться магнат, лихорадочно соображая, откуда же здесь появилось это создание? Может, это наваждение?

И, переборов себя, задал ей вопрос:

– Вы можете объяснить, как вы здесь оказались?

На что девушка ответила так же, как и прежде, загадочно и коротко:

– Всё можно объяснить, но не всем. Вы когда-нибудь помогали бедным?

– Лучший способ помочь бедным – не становиться в их ряды.

– В таком случае мы так ничего и не поймём. Кто не испытывал голода, думает, что его не существует.

Магнат, слегка смутившись, ответил:

– Если не хотите испортить себе жизнь, держитесь подальше от тех, кто уже испортил свою. На такой дорогой яхте любой королём кажется.

– Не место красит человека, – продолжала говорить она.

– Вот, вот, – самоуверенно добавил он. – Поэтому я и не встану в их ряды.

– Вы уверены? – спросила незнакомка, видимо, приняв какое-то решение. И неожиданно произнесла странную фразу, как будто ни к кому не относящуюся.

– Несмотря на то, что жизнь не имеет цены, люди иногда поступают так, будто на свете существует что-то более ценное.

Он не стал над этим задумываться и, гораздо смелее, произнёс:

– Здесь я собрал лучших «звёзд» побережья. Пойдёмте, послушаем, как они поют.

– А хотите, я вам покажу настоящие звёзды, – сказала девушка и, взмахнув рукой, очертила круг.

В этот момент с магнатом произошло что-то необъяснимое. Куда-то делись яхта, море, незнакомка, военный крейсер, который следовал точно по курсу, и вертолёт, который виражировал над ними.

Вместо всего этого он увидел себя парящим в безвоздушном пространстве. Он не испытывал ни страха, ни боли, как не испытывает этого межзвёздный путешественник. В самом далёком уголке его сознания теплилась мысль о том, что он живой. А когда солнечный ветер не спеша развернул его на сто восемьдесят градусов, он увидел прямо перед собой звезду, застилавшую всё небо, всё пространство.

В сиянии холодного исполина магнат почувствовал себя мелким и беспомощным. Неожиданно проснувшийся в нём инстинкт самосохранения дал о себе знать. Он крикнул, но крика не было слышно. Окружающая его молчаливая Вселенная ответила полным безразличием к его судьбе. Этого молчания было не перекричать. А сверкающий исполин продолжал притягивать его к себе всё ближе и ближе.

Магнат почувствовал, как сама вечность постепенно овладевала всем его существом.

«Если не использовать последний шанс, то через мгновенье я исчезну, пропаду и стану никем и ничем».

И он вновь стал взывать о помощи. Но его вопль отчаяния прервал торжествующий голос:

– Вот это и есть настоящие звёзды!

Магнат очнулся в своей каюте. «Неужели мне всё показалось?» И, облегчённо вздохнув, взмолился:

– Господи, почему не отвечаешь?

– Он отвечает, только ты не слышишь.

Магнат обернулся. Рядом с ним сидела девушка-Луна. Взгляд её был спокойным и отрешённым.

– Это вы меня спасли? – спросил он.

По его дрожащему голосу она поняла, что сияние холодных исполинов не вдохновило, а наоборот, испугало приземлённого магната.

Ему как никогда хотелось излить свою душу. Но её молчаливый взгляд был устремлён куда-то поверх него. И он с сожалением еле слышно произнёс:

– Кто имеет всё, тот начинает понимать, что всё бессмысленно.

– Надо рассуждать не о тщете всего сущего, а о величии всего бесконечного, – произнесла она.

– Значит, счастья даже для богатых нет в этом мире?

Незнакомка на это ответила парадоксальным образом.

– Счастливым быть может только тот, кто может обойтись без счастья.

Она хотела встать и уйти, но он удержал её за руку.

– Когда мы теперь увидимся?

Немного помедлив, она ответила:

– Через один день.

– Всего через один день? – с нескрываемой радостью спросил магнат.

– Да. Через один день Брамы[3]3
  Один день Брамы равен четырём с лишним миллиардам лет.


[Закрыть].

В этот момент в дверь постучали, и он обернулся. Но никто не вошёл. Оглядевшись, магнат обнаружил, что в каюте уже не было никого.

Глава 3
Превратности судьбы

 
✼ Я возьму в дорогу флейту и гитару на плечо.
Солнце вышло за пригорком, осветило горячо.
 
 
Бодро цокают копыта, вдалеке идёт гульба,
По дороге по разбитой, душу балует судьба.
 
 
В переливах чудной флейты заблудилась вдруг струпа.
Ветер, мысли все развей-ка, пусть останется одна:
 
 
О тебе я буду думать, ты решила всё сама.
Взглядом долго провожала из открытого окна.
 
 
В переливах чудной флейты встречный ливень, как родной.
Ветер, мысли все развей-ка, мне не надо ни одной.
 

Более успешной, по мнению профессора, во дворце была встреча с избранницей принца. Он пообещал ей помочь в таком деликатном деле, как личные проблемы.

Григорий Павлович усадил её в кресло напротив себя и вкрадчиво начал:

– Мы не сможем решить проблему, пока не признаемся, что она у нас есть.

– Да, есть, – призналась она. – Он слишком робкий и постоянно молчит.

– А разве вам не нравится то, что он серьёзный?

– Конечно, нет. Разве можно любить человека, с которым никогда не смеёшься? Может, я ошибаюсь?

– Ничуть, – возразил профессор. – Смех приводит к любви. Женщина ошибается только тогда, когда начинает рассуждать.

Но девушка продолжала рассуждать.

– Может, королева-мать не взлюбила меня за то, что я умна?

Облокотившись на спинку кожаного кресла, Григорий Павлович не спеша выпил сок из хрустального фужера, размышляя при этом: «Для провинциального сознания характерно самообольщение». А вслух сказал:

– Не совсем так. Как вы не понимаете, женщине нельзя пользоваться разумом. Иначе интуиция не будет работать. Думающие женщины это те, о которых не думают. В гостях нельзя быть красивей хозяйки.

– Для того, чтобы изменилось её отношение ко мне, может, уехать в другую страну? Но, что обо мне будут говорить люди?

– Не беспокойтесь об этом, они больше обеспокоены тем, что вы будете говорить о них. Я ещё никогда не слышал, чтобы выяснение отношений способствовало их улучшению. – И, с удовольствием глотнув сока из хрустального фужера, не спеша продолжил: – Поэтому, чем меньше вы будете говорить, тем охотнее вас будут слушать.

Профессор, протирая очки, одновременно глядя в упор на молодую особу, размышлял: «На иллюзиях обычно строится некритически настроенный энтузиазм».

– Вы меня восхищаете своим заблуждением. Сколько вам лет?

Но избранница упорно молчала. Раздосадованный профессор, не дождавшись ответа, решил: легче спросить старика о том, когда он умрёт, чем женщину, – когда она родилась. Девушка оказалась гораздо упрямей, чем он ожидал.

– В случае чего, подскажите, в какую страну мне бежать? Может, в исламскую республику? Там я буду в целости и сохранности.

Тогда Григорий Павлович озабоченно спросил:

– Я не понимаю, зачем сжигать дом, чтоб поджарить яичницу? Можно дать совет, но нельзя дать разума им воспользоваться.

И медленно стал перечислять, загибая пальцы:

– Немцы – господа своих жён. Французы – товарищи. Итальянцы – тюремщики. Испанцы – мучители, а магометане – палачи.

На прощанье он посоветовал хорошенько обдумать его слова, это принесёт большую пользу. Человек живёт не тем, что съедает, а тем, что переваривает.

После этой встречи Григорий Павлович с наслаждением вспоминал о том, как ловко и точно он отвечал. Мужчина долго находится под впечатлением, которое он произвёл на женщину.

Между тем тайное изучение друг друга, профессора и королевы-матери, продолжалось. Для этой цели он установил на крыше телескоп. А любопытным сообщил, что по ночам наблюдает за звёздами. Астрономия – его любимое занятие. Убедившись, что телескоп направлен на небосвод, все успокоились, не подозревая, что ночью профессор направляет его в сторону светящихся дворцовых окон.

Ему гораздо интересней наблюдать за жизнью дворца, нежели за движением светил.

На военном параде очередного праздника казармы принц в генеральском мундире с маршальским жезлом гордо вышагивал впереди войска.

Незаметно забравшись на знакомую крышу, Григорий Павлович начал наблюдать через телескоп за принцем, за народом, за всем, происходящим на площади. Глупость становится впереди, чтоб её все видели, а ум – позади, чтоб всё видеть.

Он повернул телескоп в сторону дворца и обомлел. На третьем этаже из раскрытого окна за ним наблюдала королева-мать.

«Я её недооценил. Ничего не скажешь, умна. А как ей не быть умной, всю жизнь возясь с такими дураками», – подумал Григорий Павлович и от неожиданности слегка дёрнулся, нечаянно задев телескоп. Но он едва успел подхватить драгоценный прибор почти у самого карниза. Из груди его вырвались нечленораздельные звуки, скорее похожие на вопль отчаяния.

При дворе было ещё одно научное светило, местный звездочёт. Своими вопросами профессор частенько ставил его в тупик:

– Астрология – это чистой воды шарлатанство. Это я как учёный вам говорю, – в этом месте Григорий Павлович слегка понизил голос. – Но если у вас есть выгодное дельце, то при чём тут звёзды?

Профессор и звездочёт так часто спорили на научные темы, что в результате забывали, о чём спор, и, завидев своего конкурента, каждый старался быстро перейти в другой конец большого зала. А как же иначе? Все звёзды, во избежание светопреставления, стараются держаться друг от друга на большом расстоянии. Близкими людьми становятся постепенно, а чужими – мгновенно. Это очень трудно, простить талант другому. Зависть к личным достоинствам непримирима и особо скрываема. После этого случая было много разных кривотолков. Ведь характер у людей никогда так не раскрывается, как во время ссоры.

Вскоре во дворце появились два ясновидца, которые на полном серьёзе предсказывали судьбу королевской семье. Этой новостью Григорий Павлович поделился с королевой-матерью:

– Удивительно, как это прорицатели, глядя друг на друга, могут ещё воздерживаться от смеха.

Прошло время. Профессору почти удалось подчинить себе принца. В этом была и положительная сторона. Он стал более сдержанным и разумным, как подобает королевской особе. А Григорий Павлович, в свою очередь, привязался к принцу. Таково свойство человеческой натуры, привязываться к тем, кому помогли.

Профессор легкомысленно решил прочесть королевской семье сказку как дело, а дело преподнести как сказку. Но жизнь всегда старается унизить нашу самонадеянность и показать своё могущество.

Королева-мать поняла, что он опасен.

Профессору выдали всё, обещанное по контракту. Вместо того чтобы поблагодарить судьбу, – он на неё обиделся. Живя в башне из слоновой кости, гордец редко бывает благодарным человеком. Он всегда считает, что получает меньше, чем заслуживает, и даже не догадывается, что по этой причине заслуги его не будут приняты. Кто неудовлетворён, тот крепко закомплексован.

Профессор хотел доказать, что может ещё пригодиться, но засомневался. Прежде чем убеждать, надо было запастись аргументом. Но, где убеждает золото, там речь бессильна.

Григорий Павлович взял деньги и не спеша пошёл в большой супермаркет – мир электроники. Раньше он любил покупать всякие технические новинки, а теперь, накупив, быстро разочаровался. Зарабатывание денег требует таланта, а трата – это уже искусство.

Но что-то ему подсказывало: «Если ты деньги потерял, ты ничего не потерял. А если энергию потерял, то всё потерял».

Невезение всё равно вывело его из себя. И он дал волю эмоциям:

– Жизнь что могла, то отняла. Трудно найти общий толк во всеобщей бестолочи.

Несмотря на то, что музыка за это время сильно сблизила Арна и Григория Павловича, взгляды их на всё остальное иногда были прямо противоположные.

– Невезение – это когда человек больше хочет, чем может. Надо было просто остановиться и примириться с неизбежным, – говорил Арна. – Вселенной не нравится, когда говорят «нет». Жизнь – это не зебра, черно-белая полоса, а шахматная доска. Здесь всё зависит от вашего хода.

Слушая Арна, он недоверчиво посмотрел на него и воскликнул:

– Если так хорошо, почему всё так плохо?

Арна, несмотря на эту бурю, спокойно заметил:

– Не поддавайтесь эмоциям; настроение, если не повинуется, то повелевает. Мы теряем вдохновение и воодушевление из-за мелких неприятностей. ✼ Нам всегда не хватает чего-то лишнего.

Арна не принимал негатива, который принадлежал тому, кто его принёс. И так же спокойно продолжил:

– Посмотрите на свои неудачи со стороны, и они исчезнут. Кто стремится к почитанию среди людей, тот становится их пленником. Искать славы, счастья, наслажденья в этом мире – то же самое, что влюбляться в пролетающих птиц.

Григорий Павлович в совершенстве владел искусством «сидеть в засаде, ожидая удобного момента, и ловить случай за шиворот». «Наша жизнь – это мир упущенных возможностей», – любил повторять он.

Профессор долго обивал пороги. Наконец ему повезло. ✼ Как же надо надоесть, чтоб, в конце концов, заметили.

Его пригласили в кругосветное путешествие, но не в качестве учёного, а в качестве музыканта. Надо заботиться, не столько создавать благоприятные условия, сколько их не упускать, – решил он.

Григорий Павлович, увидев во время репетиции на берегу океана, что Оксана направляется к ним, заметил:

– Старая любовь, как скрипка Страдивари, потёртая снаружи, волшебная внутри.

Он вспомнил, как, покупая на аукционе скрипичный раритет, от нулей у него зарябило в глазах. Продавец, заметив это, крикнул: «Сначала расплатись, а потом падай в обморок». И чуть тише обратился к своему напарнику: «Товар стоит ровно столько, за сколько согласны его купить». Но профессор решил во что бы то ни стало приобрести этот музыкальный инструмент. ✼ Нельзя экономишь на том, чем пользуешься каждый день.

Григорий Павлович, оглядевшись вокруг себя, с недоумением спросил:

– А где мои ноты?

На что шофёр безразлично ответил:

– Здесь были какие-то листочки, я ими костёр разжёг.

Подняв над головой скрипку со смычком, как бы призывая небеса в свидетели, Григорий Павлович отчаянно воскликнул:

– Вот что бывает с шедеврами мирового искусства, с лучшими творениями гения, если они воспринимаются слабыми мозгами!.. ✼ Для одного – подвиг сыграть, для другого – послушать.

Арна попытался вступиться за Василия Ивановича:

– В чём же дело? Возьмите и совершите подвиг, сыграйте без нот.

А в профессоре ещё продолжали бушевать эмоции, и он прервал его на полуслове:

– К сожалению, меня ещё в музыкальной школе отучили от этого всего одной фразой, – «не играй на конкурсах как творческая личность, этого тебе никто не простит. Творчество – это удел Богов. Они тебе не ровня».

– Что касается Богов, – успокоил его факир, – то и здесь не всё однозначно. Это было не под силу даже легендарному Гераклу. Один из его подвигов так и остался неосуществлённым. Он очень хотел научиться играть на лире, но это оказалось сложнее, чем чистка Авгиевых конюшен, и сложнее, чем укротить свирепого критского быка. И после безуспешных попыток в отчаянии Геракл запустил лирой в учителя музыки.

На прослушивании наблюдательный менеджер индеец Мачо, посланный магнатом, глядя на внешнюю привлекательность Оксаны, с улыбкой произнёс:

– Пёстрые птицы плохо поют.

И путешествие на яхте едва не сорвалось.

Девушка обиделась, и профессору долго пришлось её уговаривать:

– Характер, что подштанники, они у каждого есть, но не стоит их показывать. Я не понимаю, Оксана, чего ты хочешь? – со свойственной грубоватостью заметил он:

Но вместо неё ответил факир:

– Красивых женщин не надо стараться понять, ими надо любоваться. Давайте репетировать. Негативную энергию надо преобразовать в творческую.

– Никакого украшательства, как у итальянцев, – перебил его Григорий Павлович. – Главное – величие и достоинство.

А в это время магнат, прогуливаясь с капитаном по палубе яхты в ожидании музыкантов, как бы между прочим заметил:

– Можно и подождать, если есть чего ждать.

Все прибывшие отправлялись в кругосветное путешествие. Судно выходило в открытый океан. Они не знали, что их ожидает в будущем. Но без элемента неизвестности жизнь теряет всякий интерес и привлекательность.

Арна в это время находился на палубе под яркими солнечными лучами, и в нём звучал голос Великого Учителя: «Если тебе кажется, что надо что-то изменить в твоей жизни, тебе не кажется. Не смотри в прошлое, ты там уже был. Оставь то, что уже принадлежит ему. Иди вперёд, там будет гораздо интереснее».

Заглядевшись на пролетающих птиц, на волны, бегущие впереди яхты, на яркие солнечные блики в воде, Арна продолжал слушать Учителя: «Нельзя увидеть новые берега, не отплыв от старых. Не бойся прощаться с тем, что не делает тебя счастливее. Без радости никогда не добраться до тайн звёзд, не доплыть до неизвестной земли, не открыть новых сфер человеческого духа».

На яхте в это время шёл концерт. В сверкающем одеянии Оксана под космическую музыку изображала неземную нимфу.

Семья олигархов, осыпанная конфетти, устала аплодировать. Затем в таком же сверкающем костюме вышел Григорий Павлович. Он поблагодарил за тёплый приём и с довольным видом, протирая очки, произнёс:

– Так долго и настойчиво мы не добивались бы от жизни признания, если б не были уверены в том, что его заслуживаем.

Магнат любезно пригласил всех артистов за свой столик.

В приватной беседе профессор осторожно заметил «нефтяному королю», что его сильно недолюбливают и поругивают в широкой прессе. На что тот резонно ответил:

– Безобразно меня рисуют потому, что кисть находится в ладони моего врага. Чем успешней человек, тем больше у него недоброжелателей.

Затем вышли поэты и стали невнятно что-то декламировать. Профессор недовольно произнёс:

– Ну вот, после того как перестают петь соловьи, начинают стрекотать сверчки.

Магнат, желая забыть свои недавние злоключения и неясные предчувствия, много шутил. Прислуга и охрана смеялись, хотя там не было даже намёка на остроумие. Такова человеческая природа, – шутки особ значительных всегда смешны.

А факир на сцене продолжал удивлять публику своими необычными номерами.

Профессор, явно унизив своё достоинство, подошёл к нему и спросил:

– ✼ Если ты мастер в своём деле, то что ты можешь такое, чтоб поражало воображение?

И попросил показать несколько фокусов.

Тот спокойно ответил, что занимается только чудесами.

Тогда Григорий Павлович, желая поставить факира в тупик, спросил:

– Чем же отличаются чудеса от фокусов?

На что факир невозмутимо ответил:

– Чудеса происходят от естественных законов, всё остальное называется фокусами.

Арна за это время подружился с индейцем. Он оказался добрым малым. Когда магнат принимал Мачо на работу, он устроил ему жёсткий экзамен, так называемое собеседование. Индеец же в ответ только молча улыбался, помня поговорку: «Кто способен выслушивать оскорбления с улыбкой, тот достоин стать вождём. Улыбка помогает разрешить множество проблем, а молчание – избежать».

Находясь в каюте, Арна брился перед зеркалом, а Мачо, взяв его гитару, заиграл, да ещё как… Это был настоящий шедевр венесуэльского композитора Августино Барриуса «Собор». Не каждый профессионал может сыграть его полным звуком и в таком темпе. Арна хорошо это знал. Он даже не успел смыть пену после бритья.

Сев рядом с индейцем, он с удивлением наблюдал за тем, что вытворял маэстро Мачо.

Во время такого исполнения Дух Арна, как ему показалось, возвысился до небес. Он поймал себя на мысли, что в других нам нравится то, что сами не успели сделать.

Арна давно хотел разучить эту вещь, но руки не доходили.

В морали, как в искусстве: сказанное – ничто, сделанное – всё.

В индейце он увидел талантливого музыканта и незаурядную личность.

– Мы учимся у тех произведений, которые играем. Но тот, кто играет только чужие произведения, ослабляет свою творческую силу, – желая поделиться с другом своим опытом, сказал Арна.

Мачо немного подумал и с довольно серьёзным видом ответил:

– Моя жизнь ещё не определилась. Меня носит с одного конца света на другой. А чтобы продвигать и самому заниматься творчеством, надо находиться в устойчивом положении.

Он говорил мудрые вещи. И сам в простоте не ведал своей мудрости.

Уходя в каюту, перед сном он читал молитву апачей: «Оглядываясь на прошлое, я наполняюсь благодарностью. Вглядываясь в будущее, – видением. Глядя вверх, – силой. Глядя внутрь, нахожу мир».