Текст книги "Я говорю обычные слова. Сборник стихотворений"

О СЕБЕ КОРОТКО

«Мне снились сны…»

 
Мне снились сны длиною в вечность,
чужие страны, города.
Я проявлял во всём беспечность,
не уставая никогда.
 
 
Я мог счастливым быть – как ветер,
ласкать весенние цветы…
Но каркнул ворон на рассвете,
слетая плавно с высоты.
 
 
Так Муза строгая решила,
что воли нет, а есть судьба.
И благодарность получила
от недостойного раба.
 
 
2017
 

«Прочтя Мандельштама…»

 
Прочтя Мандельштама от корки до корки,
я понял – нигде, от Москвы до Нью-Йорка,
не видеть удачи, признания, славы.
Пишу только в стол, для себя, для забавы.
 
 
В окошко летят сквозняки ниоткуда.
Жена бьёт посуду и разные блюда;
привыкла – чуть что, так заламывать руки,
кричать на меня неприличные звуки.
 
 
Но я всё терзаю мозгов своих силу,
как будто бы рою отважно могилу.
В тетрадку пихаю мыслишки и жесты.
Не жизнь, а фанера из кровельной жести.
 
 
А ведь говорила мне в юности мама:
«Учись хорошо, не сутулься упрямо,
пойди в олигархи, хотя бы в артисты».
Но в дырах пальто – как халат у буддиста.
 
 
Я мог бы писать терпеливо и долго,
но только попался в объятия долга:
обеты семейные, дети повсюду,
ещё рифмовать… обещаю – не буду.
 
 
2017
 

«Я снова пишу…»

 
Я снова пишу! Обещал ведь – заброшу.
Мой почерк невнятен, запутан и нем.
Живу одиноко, похож на святошу,
куда же бегу, от кого и зачем?
 
 
Нет проку в словах, да и мало в них смысла,
когда лбом таранишь с усердием быт.
Пора верить только в бездушные числа
валюты заморской, их сладостный вид.
 
 
Где польза и шарм мимолётного звука,
который добавит еще один шрам?
Но быть современным – какая же скука…
Вот так и живу я – с грехом пополам.
 
 
Впадаю то в ярость, а то и в угрюмость.
Несладко всем тем, кто ко мне не привык.
Но верю в судьбу и свою однодумность,
поэтому буквы лепечет язык.
 
 
2016
 

«Горит звезда…»

 
Горит звезда над горизонтом дальним,
совсем одна на утренней заре.
Мне говорят: «Не надо быть печальным,
как тихий звон вдали, в монастыре».
 
 
Но грусть моя светла, как луч рассвета.
Она прильнула к сердцу моему.
Благодарю за состоянье это:
писать стихи наперекор всему.
 
 
2016
 

БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ

Деньги

 
Сменим пару поколений,
купим ворох громких мнений,
позабудем слово «честь».
Постепенно изменений
будет столько, что не счесть.
 
 
Правят нами ложь и зависть.
Что сюда еще добавить?
Деньги! Больше ничего:
Бог, которого восславить
я хочу лишь одного.
 
 
Деньги – идол, символ власти,
наслажденье, буйство страсти,
недоступная мечта.
Все мы знаем, хоть отчасти,
как сильна их красота.
 
 
Есть наличка – мир прекрасен,
беззаботен, безопасен,
вроде сказки без конца.
А пустой карман опасен,
словно девять грамм свинца.
 
 
Бедность может быть заразной,
неприличной, жуткой, грязной,
а страшней всего – навек.
Этой горечью опасной
весь отравлен человек.
 
 
На другом конце элита, -
так богата, знаменита;
не заботясь ни о чём,
реет в области зенита
ненасытным вороньём.
 
 
Так незримая граница
неразборчивые лица
делит честно пополам.
Деньги – нужная вещица.
Только где же взять их нам?
 
 
2012
 

Банкир

 
Он был банкир, сидящий на кредитах,
крутил валюту с множеством нулей;
счета в офшорах, банков реквизиты
держал надёжно в памяти своей.
 
 
Жена наивна, молода, красива,
с прекрасным телом греческих богинь;
нежна как фея, в меру молчалива,
глаза с отливом в трепетную синь.
 
 
Он трудоголик. Пал на землю вечер,
стихает шум в кварталах городских,
спешит домой весь в предвкушеньи встречи,
в плену фантазий эротических.
 
 
А к ней мигрень пришла с хандрой и сплином,
причём, уже задолго до него.
Ей не нужны ни тряпки, ни мужчины,
ни секса, денег, в общем – ничего.
 
 
Он дверь открыл, а свет горит повсюду,
цветов увядших вонь со всех сторон,
она пьяна и снова бьёт посуду….
Кажись, сервиз на двадцать шесть персон.
 
 
2017
 

Женские причуды

 
Снова ринулись вниз индикаторы рынка.
Доу-Джонс в понедельник рекордно просел.
Только вот у меня не жена, а блондинка.
Очень жаль, что мой разум так поздно прозрел.
 
 
Неожиданно так возвратилась с курорта,
посетив по дороге «La Grande de Paris»,
накупив барахлишка вторичного сорта,
подрывая тем самым мой личный престиж.
 
 
Все её чудеса описать невозможно.
А другой в этой жизни ей явно не стать.
У меня же контейнер  завис на таможне.
Сколько стоит?  Вам лучше об этом не знать.
 
 
Бизнес мой хоть легальный, но всякого рода,
есть наличка в офшорах, немного богат.
Я же тачки меняю ей каждых полгода,
да и окна выходят на старый Арбат.
 
 
Хоть заткнулась бы что ли, трещит как сорока,
ну а деньги сосёт – пылесос отдыхай.
У меня с ней не жизнь, а сплошная морока.
Может в Вегас мотнуться, сказав ей гуд-бай?
 
 
А глаза как блестят, опустила смущённо.
Значит, шлялась по клубам опять допоздна.
Мозг выносит неслабо и так извращённо,
но чертовски красива, хоть часто пьяна.
 
 
Гардероб поменять хочет, стиль – цвета хаки,
одеяло из шерсти овец Рамбулье…
Пристрелить бы её, эту дрянь, как собаку,
только проще купить от Версаче колье.
 
 
2017
 

Особняк

 
Глаза с поволокой туманной,
походка, что сводит с ума.
Умея быть нежно-желанной,
мужчин выбирала сама.
 
 
Она вышла замуж удачно,
когда подвернулся банкир.
Пейзаж захолустья невзрачный
сменился на сказочный мир.
 
 
Элитный посёлок у леса,
забор высоченный вокруг.
И жизнь развивалась как пьеса,
войдя в предназначенный круг.
 
 
Ступени из мрамора плавно
ведут с этажа на этаж.
А сколько их – это неважно.
Таков уж сегодня кураж.
 
 
К услугам не ванна – джакузи,
интимный, рассеянный свет.
Они там с банкиром в союзе
частенько встречали рассвет.
 
 
В быту интроверт был махровый,
своим подчинённым – гроза.
Прислуге приказ дал суровый:
не сметь попадать на глаза.
 
 
Подруги – и те под запретом,
таков уж он был нелюдим.
Безмолвием будни одеты,
и так тяжело было с ним.
 
 
Питались изысканно вкусно,
забыла, что значит страдать.
Но скучно ей бедной, и грустно,
и некому руку подать.
 
 
Не зная, что значит свобода,
врастая в привычный уклад,
потратила лучшие годы,
мечтая вернуться назад.
 
 
Сидела б сейчас у подъезда,
молола своим языком, -
привычное, тихое место:
людьми переполненный дом.
 
 
А здесь бессловесно и тихо
томишься, не зная зачем.
Малейшую папика прихоть
должна выполнять без проблем.
 
 
В шкафу чемодан был дорожный,
внутри полотняный платок.
В нём спрятаны были надёжно
верёвка и мыла кусок.
 
 
2017
 

Большой пистолет

 
«И опять замирают рассветы…»
(Только, впрочем, об этом писал).
Надоела пока тема эта,
потускнел светлый мой идеал.
 
 
Я не выдохся, просто «аллегро»
поменял на «анданте» пока.
Так в ночи замирает шум ветра,
вдаль течёт безмятежно река.
 
 
Пригласили работать в охрану,
там мне дали большой пистолет.
Банк теперь по астральному плану
охраняет какой-то поэт.
 
 
Мне теперь сочинять невозможно:
в банке тесно и полный аншлаг.
Ночью тени скользят осторожно,
замедляя бесшумный мой шаг.
 
 
Охраняю чужое богатство,
не имея совсем своего.
Умоляю, не надо злорадства.
Я стою за пределом всего.
 
 
Ведь банкиры – такие же люди;
ну, немножко богаче за нас.
Просто деньги берут отовсюду
и не прячут под грязный матрас;
 
 
у лохов отбирают изящно,
их на свете хватало всегда.
Так шакалы охотятся в чаще,
пропадая потом без следа.
 
 
Мне уже там вконец надоело,
стал таким же, – спасибо, привет!
Открываю своё бизнес-дело,
но оставлю большой пистолет.
 
 
2010
 

ВСЯКО-РАЗНО

Аравийская пустыня

 
Священный закон Аравийской пустыни
пока запрещает пролить яркий свет.
Тут тайны заветные спят и доныне
под толщей барханов, под тяжестью лет.
 
 
Лежат фараоны в богатых гробницах,
проникшие в мудрость вчерашних основ.
А время неспешно листает страницы
пергаментной книги минувших веков.
 
 
Застыл молча Сфинкс, не спеша зарывая
тяжёлые когти в хрустящий песок.
На тайны загадочно нам намекая,
он пристально смотрит на Нил, – на Восток.
 
 
Под ним существуют подземные залы:
хранилище знаний пришельцев со звёзд.
И их охраняет дракон одичалый,
считая, что каждый – непрошеный гость.
 
 
Лежат там останки царей Атлантиды,
и тени живые ведут давний спор.
Ещё есть проход в самый центр пирамиды,
где сердце вселенной живёт до сих пор.
 
 
Клянусь я богами, что ныне забыты:
Осирисом, Гором и солнечным Ра, -
где древняя тайна надёжно зарыта
никто не узнает. Ещё не пора.
 
 
2017
 

Троя

 
«Бессонница… Тугие паруса…»
Я этот стих прочел до середины.
Что делать мне с безлюдностью равнины,
когда звучат незримо голоса?
 
 
Спокойны мысли, плещется вода,
и корабли, как статуи, застыли.
А вдалеке, за лёгкой дымкой пыли,
уходят вдаль Приамовы стада.
 
 
Елена здесь – любимая жена,
и пахнет краской, а на окнах шторы.
Но потемнели на закате горы.
Обманчивы туман и тишина.
 
 
«Не так уж неприступны рубежи».
– Холодный ветер прошептал невнятно.
Ведь утром здесь, откуда – непонятно,
появятся ахейские мужи.
 
 
А город спит под призрачной луной.
Но ведь и он подвластен разрушенью.
Любовь и смерть, смыкаясь черной тенью,
его обводят траурной каймой.
 
 
2012
 

Древние греки

 
Я живу как отшельник, на север от Трои,
где когда-то давно воевали герои,
не сумев поделить ни добычи, ни бабу,
что мозги мужикам выносила неслабо.
 
 
Деревянный был конь, также рота спецназа,
что сидела внутри, ожидая приказа;
задремали бойцы, башни, арки и своды…
Длилась эта война девять лет и полгода.
 
 
А вокруг было море, – огромное море.
Если плыть много дней, то в беспомощном взоре
не появится парус, дельфин или суша,
лишь одна тишина поёт радостно в уши.
 
 
Одиссей по нему путешествовал долго,
заблудился слегка, утомлённый от долга,
посещал острова по дороге к царице.
Там курорты везде. (По словам очевидцев).
 
 
Это всё, что я знаю, окончивши школу.
В голове ветер дул беспричинно-весёлый.
Пусть простит Посейдон, также древние греки,
я живу в двадцать первом, в безграмотном веке.
 
 
2016
 

Сивиллы

 
Со временем возраст бывает опасен,
как голос Сивиллы, что часто неясен.
Они жили в Греции, – мудрые жрицы,
левее Стамбула, но справа от Ниццы.
 
 
О них написал ещё древний Вергилий
в своей Энеиде без всяких усилий.
Хороший поэт, из языческой лавки.
Увы, не закончил сей эпос. (Для справки).
 
 
Свои предсказания делали в виде
бессвязных стихов. Неизбежность предвидя,
могли рассказать о печалях грядущих
и предупредить о друзьях ваших лгущих.
 
 
Прошло много лет, нету больше пророчиц,
и мир летит к чёрту, слегка скособочась;
летит обречённо, летит неуклонно.
Я это постиг после ночи бессонной.
 
 
Чтоб это узнать, быть не нужно пророком.
Я просто внимаю чуть слышным намёкам.
Не видят, увы, современные люди
как шансы малы и не знают что будет.
 
 
Не те времена и не те величины,
забыты слова и неясны причины.
А всё потому, что пропали Сивиллы.
Никто не расскажет – что будет и было.
 
 
2016
 

Архимед

 
Мой старый друг – отважный Архимед!
Тебя сегодня вспомнил поневоле,
когда жена готовила обед
с набором слов, что не учили в школе.
 
 
Ты жил давно, под сенью Сиракуз,
в войне Второй Пунической прославлен,
дружил с числом, (какой отменный вкус),
был мудрецом торжественно объявлен.
 
 
Ты говорил, что мысли в голове
рождаются, когда сидишь ты в ванне,
к воде себя поставив во главе,
одев кольцо на палец безымянный.
 
 
«Опору дай – весь мир переверну!»
Тот, кто велик, он этим же и вечен.
Сегодня в ванне мерил глубину
для вдохновенья и созданья речи.
 
 
2016
 

Русалки

 
Ночь на Троицу – время русалок
странно-бледных, холодных, как лёд;
плеск волны, запах нежный фиалок,
поцелуи всю ночь напролёт.
 
 
Ты приди на затопленный берег,
где берёзка поникла в тени.
Здесь расцвёл по-над берегом вереск
и сбываются чудные сны.
 
 
Тут услышишь неясные всплески,
шёпот тихий и радостный смех.
И, в сияющем, призрачном блеске,
чьи-то тени всплывают наверх.
 
 
Заласкают, себя не жалея,
И, терзая, невольно губя,
и от сладости сами хмелея,
ночь подарят, тебя не любя.
 
 
А потом, вмиг забыв, отвернутся,
равнодушием мрачным полны.
Шаловливо-беспечно сомкнутся
волны в свете печальной Луны.
 
 
Я там был, – не жалею нисколько,
окунулся в безумие глаз.
Я дышал их бессилием горьким,
но всего лишь один только раз.
 
 
И теперь, огорчений не зная,
отойдя от привычной среды,
безразлично Луну созерцаю
через толщу холодной воды.
 
 
2009
 

Хакер

 
Мальчик девочку любил
изо всех последних сил.
А она, змея такая,
жало тонкое вонзая,
тихо млела вся при этом.
Мальчик был в душе поэтом.
 
 
Он работал программистом.
На листе, до боли чистом,
создавал легко программы,
на соседей – эпиграммы,
был простой, любил шутить,
мучить комп и пиво пить.
 
 
Та ж была такая стерва, —
жесть тупая, вся на нервах;
помыкала всем и всеми,
не вникая в сущность темы.
Секретарша. Грозный шеф
был всего шестеркой треф.
 
 
Жили в городе–столице,
где всегда угрюмы лица.
Озабочен каждый тем,
как тащить свой воз проблем.
Всюду только зависть, ложь,
где обман, – и не поймёшь.
 
 
Редкий секс и очень вяло.
Видно, злость её мешала.
Если мысли не о том,
плох процесс, нет смысла в нём.
Не вскипала в море пена,
лишь бы вырваться из плена.
 
 
Как пахал он день и ночь!
Уносились деньги прочь.
Рифмы брат и чистый гений,
раб жены и украшений,
бледный житель городской:
горд, небрит и взгляд с тоской.
 
 
Шустрый Боря был соседом,
время часто за обедом
проводил и пил немало.
Много женщин побывало
тет-а-тет в объятьях жадных.
Был он чужд инстинктов стадных.
 
 
Деньги чтил, любил их свято;
знал, как их грести лопатой.
И из воздуха, из сора
добывал купюры споро.
В общем, жил – как птица счастья,
без забот и без ненастья.
 
 
Вот, однажды за бутылкой,
разговор завёл он пылкий.
Пили много, ели вяло,
время за полночь стояло.
Боря вдруг затронул тему
и развил такую схему:
 
 
«Знаю я парней толковых,
прямо дойные коровы.
Вирус им какой-то нужен.
Ты ж с программами так дружен…
Если сильно захотеть,
можно враз разбогатеть».
 
 
Что же, в жизни всё возможно.
Возглас сей неосторожный
в душу робкую ворвался
как петарда и взорвался.
И, теперь без лишних слов,
мой герой на всё готов.
 
 
Взял он отпуск без оплаты,
ограничил все дебаты,
и, как хакер настоящий,
стал голодный и неспящий.
Да, – слегка его задело.
Вот и взялся он за дело.
 
 
«Сотворю такого зверя,
что, глазам своим не веря,
Dr.Web и тот не сможет,
(остальные черти тоже),
перекрыть глухой забор.
Все защиты – это вздор!
 
 
Этот вирус будет бомба.
В виде крохотного тромба
он проникнет незаметно,
но взломает всё конкретно.
В нужный час откроет порт.
Будет маленький аборт.
 
 
Потекут рекой широкой
в сервер мощный, но далёкий
файлы, папки, базы данных,
мусор разный, очень странный.
Всё отправятся в полёт.
Кому надо – разберёт».
 
 
Все закончилось all right!
Растворились на просторе
много бит, а может байт.
И возник внезапно вскоре
в виртуальном, бурном море
WikiLeaks – известный сайт.
 
 
Да, теперь-то он с подарком.
Всё слилось в картине ярко:
краски, звуки и мечты.
Деньги – идол красоты.
Жизнь есть жизнь, второй не будет.
Кто теперь его осудит?
 
 
«Ну, а как же эта стерва,
жесть тупая, вся на нервах, -
ходит в норковом пальто?
Парень, вроде, в шоколаде…»
 
 
Да при этом то раскладе
для него она – никто.
Имя ей теперь – никак.
Он был вовсе не дурак.
 
 
2012
 

Инопланетянин

 
В бесконечно далёком просторе
затерялась родная планета.
Впереди, сочетаясь в узоре,
светят звёзды таинственным светом.
 
 
Нет границ в пустоте беспредельной,
и умолкло уснувшее время.
Сто парсеков, тоскуя смертельно,
не снимаю я тесного шлема.
 
 
В тусклом свете лишь отблеск приборов
освещает холодные стены.
На экранах моих мониторов
скачут цифры процессов системы.
 
 
Скука здесь, в одиночном полёте,
вяло тянутся долгие ночи.
Завершает компьютер подсчёты,
вывел цель, хоть планета – не очень.
 
 
Обитают там странные люди.
Бесконечно сражаясь, без смысла,
всё хотят уничтожить, повсюду.
И у всех неприятные мысли.
 
 
Я давненько за ней наблюдаю,
изучая объекты контакта.
Сеть сигналов довольно большая,
и бывают занятные факты.
 
 
Повстречал я игру, что занятна, -
там её называют стихами.
Я от скуки свой комп, вероятно,
научу, – мы попробуем сами.
 
 
Эти строчки – смекалки проверка,
первый шаг к пониманью друг друга.
Я приблизился, двигаясь сверху,
траекторией ровного круга.
 
 
2009
 

Ледокол

 
Шёл ледокол, ломая носом льдины,
оставив след узорный за кормой.
Вокруг безлюдность северной равнины,
лишь ветер дует буйный и немой.
 
 
Вращался винт, уставший до предела,
был слышен плач изношенных турбин.
Но капитан уверенно и смело
вёл наш корабль над пропастью глубин.
 
 
Кричали чайки, проносясь над нами,
что впереди мороз бушует злой.
Он нас скуёт торосами и льдами,
не дав вернуться никому домой.
 
 
Но мы упорно восходили к Норду,
пронзая время, достигая цель.
Не понимая нашей веры твёрдой,
рыдала скорбно белая метель.
 
 
Как памятник в нетающей пустыне
всем тем, кто сбился с курса, не дошёл,
стоит, засыпан снегом, и доныне
наш старый, в ржавых пятнах, ледокол.
 
 
2017
 

Стоянка

 
Железные кони стоят под навесом,
сквозь грусть вспоминая пыль дальних дорог.
На взмахи фасадов смотря с интересом,
они ищут к бегу малейший предлог.
 
 
Забыл их хозяин. Застыв на асфальте,
они здесь ночуют, они здесь живут.
А им бы лететь скоростной магистралью,
совсем не считая счастливых минут.
 
 
Что может быть лучше пустынной дороги
и ветра струи в лобовое стекло.
Но редкое счастье коснётся немногих,
а если коснётся, – считай повезло.
 
 
2017
 

ФЕИ

«Благодарю тебя, – мой дом…»

 
Благодарю тебя, мой дом,
за то, что ты один на свете
нас покрывал своим крылом
среди всех бурь. Сказали дети,
что рано утром, выйдя в сад,
там фею встретили внезапно.
 
 
Роняя фразы невпопад,
я им подыгрывал невнятно.
Потом влетела к нам пчела,
косясь на нас безумным взглядом.
И отражали зеркала,
что счастье было где-то рядом.
 
 
2013
 

Легкокрылые созданья

 
Легкокрылые созданья
прилетели в старый сад.
Я хожу к ним на свиданья
третий день уже подряд.
 
 
Говорят, их нет на свете,
только в сказочной стране.
Говорят, что только дети
видят их, и то во сне.
 
 
Только нет нежнее в мире
этих глаз – как изумруд.
И, в туманности эфира,
для себя они живут.
 
 
Только дарят им фиалки
аромат и много снов.
А они на звёздной прялке
шьют узор для поясков.
 
 
«Полюби» – сказала фея -
«этот светлый, летний день».
«Это глупая идея» -
проскрипел трухлявый пень.
 
 
Феи громко рассмеялись
и сказали: «Это вздор!»
Пчёлы сонные боялись
прерывать их разговор.
 
 
Вот, уже шалуньи ближе,
миг – и спрятались в траву.
Почему же я их вижу
ясно, чётко, наяву?
 
 
2017
 

 «Растёт подорожник у входа…»

 
Растёт подорожник у входа
в мой тёплый, приветливый дом.
Согревшись лучами восхода,
там феи живут под листом.
 
 
Они извлекают из лютни
тебе непонятную грусть.
У них под дождём так уютно,
как в храме изящных искусств.
 
 
Ведут там свои хороводы,
тоскуя в своей полутьме.
И, в шуме ночной непогоды,
играют всегда в буриме.
 
 
Когда мне слова неподвластны,
на сердце ложится печаль,
у них я ищу рифмы ясность:
прозрачней, чем горный хрусталь.
 
 
И ставлю волшебное слово
в строку, вспоминая о них.
Вот так и рождается снова
мой светлый, задумчивый стих.
 
 
2017
 

ЖЕСТОКАЯ МУЗА

Провинциальный поэт

 
Двоится рифмами тоска
провинциального поэта.
Трепещет жилка у виска.
Устало тлеет сигарета.
 
 
Поёт в измученной душе
мотивчик пошлый старой песни:
«В столице рай и в шалаше…»
Одно и то же – хоть ты тресни.
 
 
На кухне свет. Ворчит жена
и жарит рыбные котлеты.
Она вульгарна и пьяна.
А жизнь пуста. И нет просвета.
 
 
2010
 

Тени

 
Приходит вечер, я пишу опять,
блокнот открыт на уровне закладки.
Свеча горит, но больше для порядка,
мечтая втайне лампочкою стать.
Столпились тени молча за спиной,
процесс письма им явно непонятен.
А мне мешает запах: кто-то хной
играл всерьёз, оставив много пятен.
 
 
Все спят давно – плохого в этом нет,
как нет добра в привычке полуночной.
Теней всё больше… Сколько же им лет?
Я эту мысль загнал в сознанье прочно.
Они могли бы много рассказать,
но есть предел всему и совершенству.
Горит свеча, открытая тетрадь
глядит в огонь, вздыхая от блаженства.
 
 
Рука, лениво тронув карандаш,
тут же застыла, побоясь нарушить
покой вокруг и распорядок наш.
А тени ждут, умеющие слушать.
Они живые – догадался я,
и им нужна энергия от плоти.
Как хорошо, что спит моя семья!
И строчек нет в потрёпанном блокноте.
 
 
Вдруг тень моя упала далеко
и замерла испуганно на месте.
Да кто сказал – писать стихи легко,
вставляя в них трагичность фраз и жеста?
Двоится строчек непослушных ряд,
(здесь явный признак беззаботной лени).
Да вот про тени: тут они стоят
и окружили. Всюду – тени, тени…
 
 
2014
 

«В саду с густой травой…»

 
В саду с густой травой янтарный одуванчик
внезапно стал седым и как-то покруглел.
Идёт, идёт весна, хоть путь ее обманчив.
Ни слова о любви! Поставим здесь пробел.
 
 
О ней я не скажу ни словом, ни намёком.
Высокопарным быть не модно уж теперь.
Но стонет соловей на ветке недалёко.
Поёт он о… (пробел) и горести потерь.
 
 
Бежать, скорей бежать из сада без оглядки,
беспомощно рыдать о чём-то до утра.
И плыли в никуда слова опять в тетрадке,
который день подряд, сегодня – как вчера.
 
 
2017
 

Сидит поэт

 
Сидит поэт. Потухшим взглядом
глядит куда-то мимо нас.
Он сочиняет! Сладким ядом
мечты пропитаны сейчас.
 
 
Его душа парит на крыльях
вдали от тягостной земли.
Ум полон творческим бессильем,
стыдливо гаснущим в пыли.
 
 
Бубнит он что-то непонятно.
Простая песня нескладна.
В пустой тетрадке видны пятна
от слёз бессильных и вина.
 
 
Должна быть жизнь в стихах воспета,
но только голосом своим.
Ну, вот и все его приметы.
Друзья! Поплачем вместе с ним.
 
 
2017
 

«Черти бродят по квартире…»

 
Черти бродят по квартире,
несмотря на яркий свет.
Лак облез на дряхлой лире,
вдохновенья снова нет.
 
 
Из щелей в панельном доме
ветер дует без затей.
Задубели мысли в коме,
где-то в памяти моей.
 
 
На столе – пустых бутылок
неподвижный ряд стоит.
Кровь бурлит и бьёт в затылок,
взгляд бессмысленный – в зенит.
 
 
Сердце бьётся гулко-гулко,
болью ноющей, тупой.
Скоро буду в переулке
клянчить деньги на пропой.
 
 
Не хочу уже ни рая,
да и ада не боюсь.
Я дошёл совсем до края,
не живу – а лишь кажусь.
 
 
Никому давно не нужен,
даже Музы нет своей.
Но зато я с ямбом дружен!
Правда, в этот раз – хорей.
 
 
2017