Текст книги "Последний рыцарь"

С другой стороны, если пытаться уследить за несколькими целями сразу, и с рассудком распрощаться недолго. Поэтому вместо того, чтобы с выбранными им воинами наблюдать за ситуацией в кластерных мирах, он отправился в главную резиденцию клана Арма.

Отчеты экспертов, переданные ему Эвридикой и Диамантой Легио, были записаны шифром, в котором Амиар почти ничего не понимал. Поэтому ему оставалось надеяться лишь на мудрость главы клана Арма.

Сарджана приняла его и Дану в зимнем саду своей резиденции. Они сидели в окружении зелени в плетеных креслах, и в этот миг мир казался уютным и понятным. Дана потягивала кофе из высокой белой чашки, она не смотрела по сторонам, погруженная в свои мысли. А вот Амиар украдкой наблюдал за ней, надеясь, что она этого не замечает.

Он давно уже заметил, что мысли о ней способны подарить ему долгожданное спокойствие. Да, все вокруг них разрушалось и менялось слишком быстро, но у него была Дана. Он смотрел на нее, думал о том, какой его жизнь может стать с ее помощью, и чувствовал тепло долгожданного счастья внутри. Он редко говорил об этом Дане, потому что боялся показаться смешным и нелепым, и все же Амиару казалось, что она знает.

От спокойных мыслей его отвлек голос Сарджаны.

– Сведений тут не так много, как хотелось бы, – признала глава клана Арма, перебирая документы. – Могу сказать, что Мерджит Легио не совершал никакого преступления, объявив смерть Амарканда несчастным случаем. Все действительно было обставлено именно так. Мы говорим не о примитивной постановке, когда в руку человека, застреленного с расстояния пятидесяти метров, вкладывают пистолет и говорят, что это было самоубийство. Кто-то идеально все организовал, учел все детали, придраться почти не к чему.

– «Почти» означает, что подозрения все же были? – поинтересовалась Дана.

– Только в том случае, если кому-то хотелось именно придраться, если кто-то осознанно искал хоть что-то подозрительное, – пояснила Сарджана. – К чести Мерджита Легио могу сказать, что он не принял смерть Амарканда как подарок судьбы. Он заказал серьезное расследование, привлекал даже представителей моего клана. Если бы не его усилия, все эти знания были бы утеряны.

Амиар лишь невесело усмехнулся. К чести Мерджита, значит? Нет, честь не имеет к этому никакого отношения. Если бы Мерджит хотел расследовать смерть своего предшественника, он бы пошел до конца. Однако он думал лишь о короне, которая внезапно досталась ему, а все его внимание к участи Амарканда было не более чем попыткой защитить себя. Что если кто-то ополчился против лидеров клана Легио? Тогда Мерджиту нужно было подготовиться к этому, ведь в те годы у него еще не было живого оружия, его дочерей.

Однако когда он сообразил, что смерть Амарканда не связана с кланом, он успокоился и больше не возвращался к этой истории.

– Так что подозрительного было в смерти Амарканда? – спросила Дана.

– Соленая вода, – коротко отозвалась Сарджана.

– Э-э… чего?

– В одежде, волосах и в желудке Амарканда Легио нашли остатки соленой воды. Именно остатки, похоже, кто-то пытался традиционными и магическими способами убрать с него всю воду. И у них получилось, но, изначально соленой воды было так много, что всю ее удалить просто не удалось, хотя обнаружить те ничтожные следы могли лишь лучшие из экспертов.

– Тело моего отца, насколько мне известно, нашли на суше, – отметил Амиар. – И все указывало на то, что он умер в битве с нефилимом. А он, получается, утонул?

– Он не утонул, – возразила Сарджана. – В легких соленой воды не было. Вероятнее всего, он уже был мертв, когда попал в воду. При этом его тело было полностью погружено в нее, и далеко не на одну минуту, раз оно успело пропитаться ею так, что никакая магическая чистка  не помогла.

– Я ничего не понимаю, – нахмурилась Дана. – Если его тело оказалось в соленой воде, то есть, в море, почему его не оставили там?

На этот вопрос Амиар мог ответить и без Сарджаны:

– Потому что его должны были найти. Если бы он пропал без вести, его начали бы искать. Причем больше всех старался бы Мерджит, который получил бы корону только в том случае, если бы подтвердилась смерть моего отца. Если его смерть действительно связана с Сообществом Освобождения, Аурике Карнаж не нужно было такое внимание. Поэтому она сделала все, чтобы гибель Амарканда казалась простой и понятной.

– И глупой, – буркнула Дана. – Такой человек, как он, просто не мог бросить тупейший вызов нефилиму!

– Это уже никого не интересовало, главное, что были соблюдены все законы, – отметил Амиар. – Но если единственная странность – соленая вода, что нам это дает?

– Больше, чем вы можете представить, – отозвалась Сарджана. – Я много работала с документами, которые ты прислал мне, и пригласила вас, лишь когда собрала достаточно материалов.

Именно на это и рассчитывал Амиар. Сам он ничего не смог бы найти в этих отчетах, но Сарджана была королевой информации. Это даже не магия, это неповторимый врожденный талант, который не стоит недооценивать.

– Ближайшее море к тому месту, где нашли тело Амарканда Легио, – Средиземное, – продолжила глава клана Арма. – Но вода, найденная на его теле, несомненно, из Черного моря. Учитывая детальную проработку его смерти, вряд ли это не важно. Похоже, его намеренно переместили подальше от Черного моря. Тот, кто стоит за этим, допускал, что мы можем обнаружить соленую воду. Он сделал все, чтобы направить нас на ложный след, убедить нас, что если и случилось что, то только на Средиземном море.

– А значит, в Черном море из-за гибели моего отца произошло нечто такое, что могло стать подсказкой, – догадался Амиар.

– Именно так я и подумала. Я стала проверять, не было ли чего-то необычного в окрестностях Черного моря в год смерти Амарканда.

Призрачная надежда, с которой Амиар пришел сюда, постепенно набирала силу. Он замер, напряженный, стараясь не упустить ни слова. Заметив его состояние, Дана протянула к нему руку, осторожно касаясь пальцами тыльной стороны его ладони.

– Не томи, – поторопила она Сарджану. – Было что-то или нет?

– Было, конечно. Для начала нужно сказать, что день смерти Амарканда был установлен условно, тело нашли не сразу. Изначально в выводе экспертов сомневаться не приходилось, причин не было. Но сейчас мы знаем, что тело прошло магическую подготовку, а значит, Амарканд мог умереть и раньше, и позже названного дня. Так вот, за три дня до его предполагаемой гибели в кластерном мире, прежде находившимся над Черным морем, произошел очень серьезный несчастный случай.

Она повела в воздухе рукой, и перед ними появилась большая стеклянная сфера, дававшая трехмерное изображение. Амиар даже не успел заметить, откуда она вылетела, но и удивлен он не был: в главной резиденции Арма можно было ожидать чего угодно.

Сфера показывала им мир спокойствия и веселья. Это был залитый теплым светом парк аттракционов, расположенный на берегу мирного синего моря. К небу без солнца тянулось кружево сложных американских горок, напротив них величественно поднималось колесо обозрения, окруженное мерцающей радугой, через которую проходили все кабинки с отдыхающими. Между этими гигантами располагались карусели, шатры с комнатами страха и смеха, дома магических кристаллов, лотки с едой, напитками и играми.

Парк был полон людей и нелюдей, и все они казались довольными жизнью. Сюда приходили семьи с детьми и молодые пары, хотя Амиар видел и представителей старшего поколения. Он и сам в детстве бывал в таких кластерах, поэтому знал, что перед ним очень дорогой парк.

А еще – старый. Нет, аттракционы не были ветхими, просто сейчас они усовершенствовались и стали другими, а то, что показывала сфера, использовалось около тридцати лет назад. Да и наряды людей указывали, что это еще не двадцать первый век.

Получается, это был образ из прошлого, которое до сих пор не давало им покоя.

– Этот кластерный мир назывался Радужный змей, – пояснила Сарджана. – Как вы поняли и по виду, и по названию, это был парк развлечений, один из самых больших в свое время. За три дня до гибели Амарканда там произошел несчастный случай: внешняя граница стала нестабильной, мир двинулся с места.

Судя по растерянному взгляду Даны, она слабо понимала, о чем речь. Иногда Амиар забывал, что большую часть жизни она ничего не знала о магии, но в такие моменты это становилось важным. Она неплохо адаптировалась, и все же нельзя за пару месяцев выучить то, что другие узнают годами.

А вот он понимал, насколько серьезно то, о чем говорила Сарджана. Кластерные миры не должны двигаться с места, это несет колоссальную угрозу внешнему миру. В худшем случае, один мир падает на другой… Такой катастрофы еще не случалось, и Амиар даже представлять не хотел, к каким разрушениям она приведет. Погибнут тысячи человек, города и деревни будут стерты в пыль, а главное, тайна магических миров будет раскрыта раз и навсегда.

– Починить это никто не мог, – продолжила глава клана Арма. – Радужный змей был слишком большим и слишком сложным миром, чтобы спасти его или уничтожить. Поэтому его решено было покинуть. Оттуда эвакуировали посетителей и персонал, а сам кластер затопили на дне Черного моря, где он находится и сейчас.

Кластер наверняка затопили не в день, когда начались проблемы с границей, а намного позже, когда тело Амарканда уже было обнаружено. Естественно, его смерть не соотнесли с тем несчастным случаем, не было причин. Но Амиар не сомневался, что это не совпадение, а значит, его отец умер на три дня раньше, чем предполагали Великие Кланы.

И все равно оставалось непонятным, как это могло быть связано с парком аттракционов.

– Что объявили причиной разрушения? – спросил Амиар.

– Дефект при возведении внешней границы. Что же еще? Ты знаешь, какое это сложное заклинание, один сбой – и все рушится.

– Но ведь Радужный змей, как я понимаю, существовал не первый год…

– Он существовал больше десяти лет, – кивнула Сарджана. – Этот мир считался крепким и надежным. Однако дефект может проявиться и через сто лет существования кластера, все зависит от ошибки, допущенной в заклинании.

– А еще такой дефект невозможно обнаружить, это очень удобно, если хочешь скрыть преступление.

– Согласна. Но у тех, кто расследовал разрушение Радужного змея, не было причин думать, что это не ошибка в заклинании. На этот кластер никто не нападал, он не был связан ни с каким преступлением.

– А чтобы он и дальше не был связан, тело моего отца убрали подальше оттуда, – отметил Амиар.

– Не торопись с выводами, – посоветовала Сарджана. – Мы все еще не знаем, связана ли смерть Амарканда с разрушением Радужного змея.

– Разве у нас есть другие улики?

– Пока – нет.

– Тогда будем проверять эту.

– А как ее можно проверить? – удивилась Дана. – Ты ведь сказала, что кластер затопили!

– Верно, весь кластерный мир переместили из воздуха глубоко под воду. Но это не значит, что он уничтожен. Уничтожать кластерные миры очень сложно и дорого, этим должен кто-то заняться, а хозяева Радужного змея поспешно объявили о банкротстве. Поэтому кластерный мир до сих пор существует там, где его оставили. Он слишком нестабилен, чтобы его использовали, но при этом его граница еще кое-как держится, и он не наполнен водой изнутри, он просто окружен ею. Его оставили на дне, потому что там он никому не причинит вреда, даже если окончательно рухнет.

– Но сейчас туда можно попасть? – уточнил Амиар.

– Да, кластер аварийный, однако попасть туда несложно – это просто никому не нужно, слишком опасно.

– Не опасней, чем все, что мы делаем в последнее время, – пожала плечами Дана. Амиару не нужно было даже говорить, что они отправятся туда, она и так понимала.

Он по-прежнему не был уверен, что принимает правильные решения как правитель, тот самый Огненный король, о котором слагают легенды. Но он точно знал, что как Амиар Легио он поступает правильно.

Глава 3. Лед, порождающий пламя

Меньше всего на свете Эйтиль Хелиге хотелось отправляться в заброшенный кластерный мир. Если он заброшен, для этого есть причина, правильно? И дриада понимала это как никто другой.

Почти вся ее жизнь прошла в заблокированном кластерном мире. То, что сначала было сказочной реальностью вечных лесов, в один миг превратилось в территорию монстров. Эйтиль видела, как лезвия инквизиторов разрезают на части ее мать, видела, как ее сестры исчезают в пастях чудовищ. Их глаза, полные боли, отчаяния и горькой обиды на тех, кому посчастливилось остаться в живых, до сих пор снились ей по ночам. Дриада хорошо усвоила: кластер блокируют, когда в нем поселяется смерть.

И Эмирия не была исключением. Портал клана Арма, преодолевший барьер, доставил их в темные сырые катакомбы. Когда они зажгли первые осветительные сферы, перед ними открылся мрачный коридор, уходящий в пустоту.

Последняя обитель Осгуда Интегри не была примитивной пещерой. Напротив, для  создания этого кластера когда-то потребовалось немало времени, сил и мастерства. Стены здесь были выложены обработанными природными камнями, на полу сохранилась мелкая плитка, аккуратно закругленные своды поддерживались резными каменными колоннами. В годы своего расцвета это, должно быть, был великолепный мир, но не теперь. Здесь обитало зло – Эйтиль не знала его, не понимала, она лишь чувствовала его каждой частичкой своего тела.

Время и запустение раскрошили часть плитки, обвалили потолки, вырастили мох и плесень между камнями. Остатки труб, когда-то дававших тепло и воду, были ржавыми, опасно нависающими над головой. По углам вились нити паутины, рядом с ними на стенах и потолке остались влажные следы слизней. Похоже, какая-то жизнь здесь все же сохранилась, но уж точно не та, что им нужна.

Идея отправиться сюда с самого начала казалась Эйтиль напрасной, однако дриада промолчала. Ее не волновала судьба остальных, ей был важен Катиджан, и она знала, что он не отступит.

Страх, пусть даже справедливый, просто не был частью его природы. Эйтиль прекрасно понимала, в кого она влюбилась, поэтому она считала, что теперь не имеет права ворчать и винить его за то, что он не такой, как ей хочется. Еще ее мать говорила ей: мужчины могут сколько угодно верить, что выбирают они. Последнее решение все равно за женщиной, но уж если она выбрала этого мужчину, то должна принимать его таким, какой он есть. Нельзя из охотничьего пса сделать покорного ягненка. Нельзя перековать меч в котел, висящий над очагом.

Мужчина, которого выбрала Эйтиль, был мечом и охотничьим псом. Он не боялся угрозы и рвался вперед, а она шла за ним, готовая поддержать его, закрыть его спину, перевязать его раны. Поэтому она молчала о том, как ей страшно в этих катакомбах и как сильно они похожи на мир Эден, разрушивший ее жизнь.

Они прибыли в Эмирию вчетвером: Катиджан, Эйтиль, Хиония Интегри, к которой дриада начала привыкать, и старик Арма, которого она совсем не знала. В свои семьдесят шесть Лукиллиан так и не поддался времени, он остался высоким и крепким, воином, в движениях которого не было и намека на немощь. Лишь белоснежная седина волос и россыпь морщин на смуглой коже указывали, как много он уже прошел. В нем, как и в Хионии, чувствовалось спокойное величие бывшего правителя.

Оказавшись в коридоре, они не спешили продвигаться дальше. Первым делом Хиония достала из своей сумки стеклянные шарики, которые дал ей Коррадо Эсентия, и положила их на пол. Часть осталась на плитке, часть поднялась в воздух, но все они увеличились, превратились в стеклянные сферы, стремительно меняющие цвета. Красный, желтый, синий, голубой, и снова красный – они отбрасывали на сырые стены разноцветные блики и никак не могли определиться, как же им сиять. Эйтиль понятия не имела, что происходит, и просто смотрела.

Наконец мельтешение цветов прекратилось, сферы на полу стали белыми, а те, что поднялись в воздух, – зелеными. Эти оттенки показались Эйтиль вполне мирными, а вот Хиония нахмурилась.

– Ничего не понимаю! – заявила она. – Может, они сломаны?

– Нет, – возразил старик Арма. – Артефакты работают как надо, уж поверь мне.

– Но такого просто не может быть!

– Что происходит? – вмешался Катиджан. – Насколько плохи наши дела?

– Наши дела, на самом-то деле, хороши, а так быть не должно!

– Интересный подход, – хмыкнул Катиджан.

– Эти сферы должны были показать, что за болезнь поразила Эмирию, и насколько она опасна для нас сейчас, – пояснила Хиония. – Но судя по артефактам, здесь нет никакой  болезни!

– Так это же круто.

– Нет, ты не понял… Белый и зеленый цвет означают, что никакой болезни здесь и не было – ни вчера, ни пятьдесят лет назад, ни сто. Осгуд солгал!

– Были у меня такие мысли еще до того, как мы прибыли сюда, – тяжело вздохнул Лукиллиан. – Даже с поправкой на время, не было среди Великих Кланов таких магических болезней, с которыми не смог бы справиться клан Эсентия. Но Осгуд даже не обратился к ним, он сразу принял решение о блокировке кластера.

– А еще здесь пропали две поисковые группы разных лет, – напомнил Катиджан.

– Это лишь подтверждает, что дело не в болезни. Заболев, маги поспешили бы вернуться во внешний мир за помощью, а болезнь, которая убивает мгновенно, мне представить сложно. Здесь скрыто что-то еще…

– И это может быть связано с великими чудовищами, – указала Хиония. – Что нам на руку. Поэтому как бы мне ни хотелось бежать отсюда прямо сейчас, придется остаться и все осмотреть.

Что ж, они с самого начала знали, что здесь будет опасно, это никого не удивляло. Эйтиль чувствовала зловещую энергию этого места, она улавливала странный запах, отдававший сыростью и гнилью, а иногда ей даже казалось, что откуда-то из бесконечной темноты доносятся глухие звуки – как будто там что-то ползает… что-то очень большое.

Так что если бы ей дали выбор, она бы и шагу не ступила в этот сумрачный кластер. Но сюда хотел пойти Катиджан, а значит, ни о каком выборе и речи не шло.

Клан Арма предоставил им план Эмирии – в том виде, в каком этот кластер строился пару веков назад. Сложно было сказать, что сохранилось по сей день, но одно было ясно: это лабиринт. Полуразрушенный, темный лабиринт, населенный непонятно кем, убивший не одну группу боевых магов. Для его осмотра требовался не один день, а угроза лишь нарастала, поэтому у них был единственный шанс на успех…

– Нам нужно разделиться.

Хиония первой сказала то, о чем сейчас думали все. Эйтиль испуганно обхватила себя руками, но возражать не стала. Она смотрела не на своих спутников, а в темноту, от которой их пока ограждал свет магических сфер. Дриада знала, что ничего не разглядит там, как бы ни старалась, и все равно смотрела.

– Не по одному идти, естественно, – добавила Хиония. – Пойдем парами, думаю, это безопасно.

– Нам так точно безопасно, – хмыкнул Катиджан. – А для вас все зависит от того, что здесь скрывается.

– Инанис, тебе что, снобизм вручную укоротить?

– Давайте не будем ссориться, – вмешалась Эйтиль. – Если здесь есть хищники, агрессия привлечет их.

– Девочка права, – кивнул Лукиллиан. – Мы не знаем, какие темные тайны заставили Осгуда закрыться в Эмирии и умереть здесь. Возможно, именно они нас и интересуют. Мой клан никогда не занимался исследованием истории великих чудовищ, потому что легенда гласит, что знания о них несут безумие. Печальный опыт Осгуда вполне может служить тому подтверждением.

– Но для нас это может стать благом, если он действительно нашел нечто важное, – заметила Хиония. – Тогда мы с Лукиллианом пойдем в эту сторону, Инанис и Эйтиль – в другую.

Дриада кивнула и подняла руку над головой. С ее ладони сорвалась дюжина синих, зеленых и золотых стрекоз. Почти все они сразу же улетели в коридор, который предстояло исследовать Эйтиль и Катиджану, но две остались и сели на спины Хионии и Лукиллиану.

– Так я всегда буду знать, где вы, – пояснила Эйтиль. – А вы сможете обратиться к ним, как обратились бы ко мне. Я не смогу вам ответить, но я вас услышу.

– В этом кластере может стоять защита от использования артефактов, – предупредил Лукиллиан.

– Мои стрекозы – не артефакты. Они – часть меня, и эта связь никогда не нарушится.

– Тогда решено. Ищите все, что может помочь нам в этой войне, а если станет слишком опасно – бегите из этого кластера, и мы сделаем то же самое.

Катиджан первым двинулся с места, он терпеть не мог прощания – особенно те, что звучали в начале пути. Эйтиль последовала за ним; она, не оборачиваясь, слышала, как уходят Хиония и Лукиллиан.

Они взяли с собой переносную осветительную сферу, и дриада была убеждена, что иного источника света у них уже не будет. Поэтому когда на стене рядом с ней вспыхнул ярко-рыжий огонь, она вскрикнула и резко отшатнулась в сторону. На ровном полу она без труда удержалась бы на ногах, но теперь у нее под ногами оказалась битая плитка, и Эйтиль упала бы, если бы Катиджан не успел мягко поддержать ее за плечи.

– Мать, да ты совсем нервная стала, – хохотнул он. – Ты что, не видела их?

Он указывал на стену, и Эйтиль только сейчас заметила, что там в металлических подставках закреплены самые примитивные факелы. Некоторые из них окончательно отсырели и покрылись плесенью, другие же неплохо сохранились. Именно их и поджигал теперь Катиджан, ему не нужно было для этого ни заклинаний, ни особых жестов, достаточно было лишь взглянуть на факел, чтобы вспыхнуло пламя.

И ему, скорее всего, сложно было понять, что кто-то может оказаться к такому не готов.

– Не видела, – виновато улыбнулась дриада. – Извини.

– Если я тебя сейчас спрошу, за что ты извиняешься, ты наверняка не ответишь мне.

Поэтому я даже не буду спрашивать.

Она извинялась за то, что не могла быть полезной ему, но Эйтиль и правда решила не говорить об этом. Она сосредоточилась на том, чтобы все исправить: дриада по-прежнему шла рядом с Катиджаном по освещенному факелами коридору, но ее зрение сейчас было сосредоточено на том, что видели ее стрекозы, улетевшие далеко вперед.

Им темнота не мешала, они могли разглядеть каждую трещину, каждый скол в камнях, каждую обвалившуюся стену. Кое-где висели ржавые цепи, но они, похоже, не были предназначены для того, чтобы кого-то удержать. В прошлом это было всего лишь украшение, такое же, как и мозаика, иногда попадавшаяся на полу, и барельефы на стенах и потолке. Все это наверняка помогало Осгуду Интегри не заблудиться в собственном имении.

Может, он и обманул главу своего клана насчет болезни, но об одном он не соврал: он точно погиб здесь. Чувствовалось, что целый век в этих местах никто не жил… по крайней мере, никто разумный.

Коридор несколько раз разветвлялся и в конце концов упирался в широкую лестницу – ступени, будто нависавшие над бездной. Эйтиль направила половину стрекоз туда и вскоре увидела впереди мягкое голубовато-белое мерцание. Сначала она даже наивно приняла его за утренний свет, какой бывает перед самым рассветом в пасмурную погоду. Но потом Эйтиль вспомнила, что на плане этого кластера, найденном Арма, не было окон. Получается, это был не выход.

Загадка света открылась довольно быстро – как только стрекозы подлетели туда. Потолок и большая часть стены были заняты целой колонией слизней. Насекомые не двигались с места или лениво переползали, оставляя за собой мокрые разводы. Их мягкие тела и слизь, которую они выделяли, мерцали ярко, почти как магические сферы, наполняя коридор призрачным сиянием.

Стена неподалеку от них обвалилась на пол каскадом камней, и что-то в этих завалах показалось Эйтиль странным. Она послала туда одну из стрекоз и сосредоточила свое внимание только на ней, на ее глазах, смотревших сквозь мрак.

Камни упали уже давно, они успели порасти бледным мхом, на котором поблескивали капельки влаги. Но не они привлекли дриаду, они как раз смотрелись естественной частью этих катакомб, а вот что-то другое выбивалось из общей картины. Обломки, еще обломки, провисшая цепь, оборванная на одном конце, раскрошившийся барельеф-дерево, сухая искореженная ветка… нет, не ветка. Иссохшая рука, покрытая почерневшими остатками кожи и плоти.

Судя по кости, ее даже не отрезали. Кто-то вырвал ее прямо из плечевого сустава, обглодал, но не полностью, и бросил здесь… Когда? И чья это рука? Она была похожа на мужскую, но Эйтиль не бралась сказать наверняка. За годы, проведенные здесь, кость и плоть превратились в некое подобие мумии.

Дриада заставила своих стрекоз покружить над обвалом, пытаясь отыскать другие останки, но тщетно. Кроме этой руки, возле стены не сохранилось ни единой кости, и Эйтиль не знала, как это понимать. Если тело сожрали, то почему хищник оставил эту руку? Или, возможно, маг, потерявший ее, сумел сбежать? При таком ранении можно выжить. Знать бы еще, когда это произошло: во время первой попытки вскрыть кластер или при второй, почти полвека спустя?

– Эйтиль!

Голос Катиджана заставил ее вздрогнуть, отвлечься от стрекоз и поспешно вернуться к своему основному телу. Дриада с удивлением обнаружила, что за то время, что она осматривала мерцающие руины, они с Катиджаном успели продвинуться довольно далеко – и шли они не к лестнице, на каком-то этапе пути они свернули в сторону.

– Ты чего спишь на ходу? – нахмурился маг. – Ты вообще в порядке? Ты не обязана была идти со мной. Если хочешь, я отправлю тебя обратно, я могу открыть портал.

Эйтиль не собиралась даже отвечать на эту глупость, она лишь бросила на него укоризненный взгляд. Ей нужно было рассказать ему об оторванной руке, но пока она подбирала слова, Катиджан снова заговорил с ней.

– Хотя я бы предпочел, чтобы ты осталась, не хотелось бы одному разбираться с этим. Ты только посмотри!

Он указывал на массивную дверь, сделанную из камня. Эйтиль и вовсе приняла бы ее за очередную арку, если бы не металлические петли, поддерживавшие дверь на весу. Ручки здесь не было, как и замка, и несложно было догадаться, что путь в комнату открывался магией.

Катиджана пока интересовала не сама дверь – несколько таких же они уже прошли, но маг не обратил на них внимания. Сейчас он смотрел на круглый барельеф, венчавший проход.

В центре круга был изображен сложный острый кристалл, со всех сторон окруженный пламенем. Эйтиль не сомневалась, что видела его раньше, но не могла вспомнить, где. Память дриад обычно не подводила, а значит, это изображение не было для нее важно – по крайней мере, раньше.

– Что это? – спросила дриада.

– Лед, порождающий пламя, – задумчиво ответил Катиджан.

Он протянул руку к барельефу, покрытому паутиной, но коснуться его так и не решился.

– Не уверена, что понимаю, – смущенно признала Эйтиль.

– Это один из символов. Нечто вроде фамильного герба, если тебе так понятней. Когда-то давно такие гербы были у всех Великих Кланов, они были важны и для аристократии внешнего мира, и для мира магии. По символу для каждого дома. Но времена изменились, появились настоящие и электронные подписи, и вся эта древняя атрибутика сохранилась разве что на старой посуде и антикварных печатях.

Теперь Эйтиль вспомнила, где она раньше видела кристалл и огонь – во время своего единственного визита в главную резиденцию клана Инанис. Там лед, порождающий пламя, был выложен мрамором перед центральной лестницей особняка правящей семьи.

– Это символ твоего дома? – догадалась она.

– Да.

Катиджан не стал объяснять, что это значит, она и так понимала. Осгуд Интегри собирал все, что было связано с чудовищами – а это вполне могло включать историю их главных врагов, магов из Великих Кланов. Получается, они, сами того не зная, добрались до хранилища данных о семье Инанис.

Дриада понятия не имела, что там собрано, да и Катиджан тоже.

– Я могу позвать Хионию и Лукиллиана, – предложила она.

– Не нужно. Я не чувствую здесь живых существ, так что вряд ли на нас нападут.

– Я не из-за этого хотела их позвать. Насколько я поняла, маг Арма лучше разбирается в информации…

– Вот пусть сам находит, в чем разобраться, – прервал ее Катиджан. – Это история моей семьи, и с ней я как-нибудь разберусь сам.

– Ты войдешь туда один?

– Я войду туда с тобой. Или нет?

– Я всегда на твоей стороне, – улыбнулась Эйтиль.

– Вот и все, нас будет достаточно.

Она невольно вспомнила оторванную руку – и снова промолчала. Лестница далеко отсюда, рука хранится в Эмирии уже много лет. Тот, кто это сделал, скорее всего, давно мертв. А даже если нет, Катиджан прав: что бы ни таилось за дверью, их общей силы будет достаточно, чтобы справиться с этим.

Поэтому покрытой паутиной двери они коснулись одновременно.

* * *

Родерик никогда еще так тесно не общался с Великими Кланами – и, будь его воля, предпочел бы и дальше держаться от них в стороне. Он с детства усвоил, что от этих семеек не стоит ждать ничего хорошего. Элита магического мира жила по своим законам и правилам, все остальные были для них или инструментами, или мусором под ногами. Вампиру, пусть даже живорожденному, рядом с ними не место.

И все же клятва верности значила для Родерика больше, чем его собственные опасения. Поэтому он принял волю Амиара и готов был исполнять ее, хотя все это ему чертовски не нравилось.

Теперь он был заперт в небольшом кластере, принадлежащем клану Арма, с тремя непонятными девицами. Об Эвридике и Диаманте Легио он много слышал, видел, как они сражаются, понимал, насколько они опасны. Керенса Мортем оставалась для него чем-то непонятным, а потому внушающим опасения. Но и она, и близнецы были бесконечно сильны: воздух плавился от их объединенной энергии, раздражая Родерика и нервируя молодых магов Арма, назначенных им в помощники.

Если бы они остались в кластере побольше, а то и вовсе во внешнем мире, обстановка, пожалуй, была бы не такая напряженная. Увы, только отсюда маги Арма могли наблюдать за вспышками силы, способными указать на появление Сообщества Освобождения, и направить Родерика и магичек в любой из миров.

Вот только прошли уже сутки с тех пор, как отряд разделился, а ничего особенного не происходило. Родерик был убежден, что и не произойдет, и близнецы, похоже, были с ним согласны.

– Нам нужно было ехать в Эмирию, – поморщилась одна из них. Родерик понятия не имел, как их различать.

– Там Инанис, – напомнил вампир. – Его должно быть достаточно.

– В день, когда Инанис сможет больше, чем Легио, мир перевернется!

Керенса сдержанно улыбнулась, похоже, она была более высокого мнения об устойчивости мира. Но она ничего не сказала.

– Или мы могли бы помочь Амиару, – добавила вторая сестра. – Нашей силы бы хватило, чтобы поднять этот проклятый кластер со дна морского!

– И в этом проблема, – вздохнул Родерик. – Вам хочется действовать решительно там, где нужно быть скрытными и осторожными.