Текст книги "Хозяин тишины"

– Да.

– И за всю свою жизнь вы работали лишь дважды: социальным работником, а до этого – в цветочном магазине. То есть, по-настоящему важной работой вы не занимались.

Ничего себе он справки навел! Похоже, кое-кто бесцеремонно порылся в моем прошлом. Если бы Мартынов произнес все это с укоризной, я бы, может, и сдалась стыду перед своими скромными достижениями. Но он снова говорил с презрением, а его презрение питало мою злость.

Злость – это не всегда плохо. Иногда она позволяет собраться и пинком загоняет под лавку страх.

– Свою работу по уходу за пожилыми людьми я считаю важной, – спокойно сказала я.

– Я не совсем то имел в виду, ну да ладно. И высшего образования у вас нет?

– Я училась на последнем курсе, когда меня…

– Есть или нет? – прервал меня Мартынов. – Печальные истории вашего прошлого меня, простите, не интересуют, их у каждой молодой женщины наберется с лихвой.

Вот ведь козлина!

– Нет, диплома о высшем образовании у меня нет.

– Видите, – тяжело вздохнул Мартынов. – И на что вы вообще надеетесь?

– Вы так говорите, будто я напросилась к вам на собеседование. Но это вы позвали меня, не забывайте.

– А вы с характером!

И на этот раз невозможно было понять, хвалит меня Мартынов или снова пытается задеть.

– Если вы что-то хотите предложить мне, предлагайте, – заявила я. – Или я вернусь на свою не слишком важную работу.

– Августа Стефановна, скажу вам честно: если бы решение было за мной, я бы вам ничего не предложил. С точки зрения кадровой политики, вы – ноль, пустое место, а рекомендация сумасшедшего старика для меня ничего не значит. К сожалению, Владимир Викторович предлагает вам вакансию, для которой вы, я уверен, совершенно не подходите.

И это он мне, прилично одетой и ухоженной, такое говорит. Если бы я пришла к нему в таком же виде, в каком принесла письмо, он бы просто лопнул от возмущения.

– Что это за вакансия?

Мой голос звучал спокойно и ровно, сейчас я была профессионалом. В этот миг я поняла, что у меня больше причин благодарить Полковника, чем казалось на первый взгляд. Именно он научил меня не срываться из-за обиды, не позволять себя задеть, оберегать свой внутренний мир от чужих нападок. Вряд ли старик преподал мне этот урок специально, хотя кто его знает? В любом случае, теперь я с легкостью выдерживала взгляд Мартынова.

В его глазах наконец-то мелькнул интерес ко мне – а может, мне просто показалось.

– Вам предлагается стать распорядительницей усадьбы.

– Не уверена, что правильно понимаю вас.

Вот так красиво у меня получилось намекнуть, что я понятия не имею, о чем он говорит. Что это за вакансия такая?

– Как я упоминал, у Владимира Викторовича не совсем обычный стиль мышления, который отражается на его образе жизни. В частности, он работает только из дома, а живет только в загородной усадьбе. Это особняк и прилегающая к нему территория. Естественно, поддерживать такое место в пригодном для жизни состоянии непросто, и владелец никогда не будет делать это самостоятельно. Для такого существует штат прислуги. Однако Владимир Викторович терпеть не может любые хозяйственные вопросы, поэтому для общения с прислугой он нанимает отдельного человека. Вам повезло: буквально на днях эта вакансия освободилась, и ее предлагается занять вам.

– И что я должна буду делать?

Я не представляла, что такая работа вообще существует, от всего этого веяло каким-то девятнадцатым веком, боярами и крепостными крестьянами. Но Мартынов так раздражал меня, что перед ним я делала вид, будто в его предложении нет ничего особенного.

– Вы должны будете координировать работу всех слуг – горничных, поваров, садовников и так далее. У большинства сотрудников есть свои руководители, и общаться вам чаще всего придется только с ними. Ваша ключевая задача – решать все вопросы самостоятельно, чтобы Владимир Викторович не отвлекался от работы, это портит ему настроение. Но если все-таки потребуется его участие в какой-то ситуации, общаться с прислугой он будет только через вас. Вот, ознакомьтесь, здесь все условия – насчет финансовой стороны вопроса, коммерческой тайны и так далее.

Он протянул мне папку, до этого лежавшую рядом с ним. Там и правда все было расписано довольно подробно, а читать мне сейчас было тяжело: строчки плыли перед глазами, кровь гудела в ушах, я слишком сильно волновалась. Это была одна из самых странных ситуаций в моей жизни!

Мне предстояло поехать в эту усадьбу и жить там, помалкивать обо всем, что я вижу и слышу, управлять целым штатом сотрудников и получать за это очень неплохие деньги. Да что там неплохие, хорошие деньги, огромные деньги! Но это меня и смущало. Что если в эту сумму включены услуги, о которых в договорах не пишут? Неведомый гений Владимир Викторович был другом Полковника, а потому представлялся мне таким же угрюмым старичком. Кто его знает, что у него на уме? Что там вообще творится, в домах таких богачей?

Пока я читала все это и сомневалась, Мартынов наблюдал за мной:

– Мне кажется, вам нужно отказаться. Вы и сама понимаете, что у вас не хватит ни образования, ни опыта, ни способностей, чтобы играть такую важную роль. Откажитесь, избавьте от проблем и меня, и себя. Я начну подыскивать на эту должность нормального человека, а вам выплачу сумму, равную шести зарплатам, указанным в договоре. Что скажете?

Вот это и называется медвежья услуга, только Мартынов оказал ее не мне, а сам себе. Ему так не хотелось нанимать меня, что он не сдержался. Я, уже мысленно готовая уйти, только что получила подтверждение, что это настоящая вакансия, а не завуалированная работа проститутки.

Я понятия не имела, справлюсь я или нет. Даже сейчас, прочитав контракт, я слабо представляла, чем именно я буду заниматься, получится ли у меня, будут ли меня слушаться. Но Полковник не зря сказал, что я трачу свои лучшие годы непонятно на что – так оно и было! А вакансия от этого Владимира Викторовича, плохая или хорошая, могла, по крайней мере, разорвать замкнутый круг, вывести меня из колеи, хоть как-то обновить мою жизнь, которая стала похожа на болото.

Я получу новую работу, покину полусгнившую комнату в коммуналке и уеду из Москвы на юг, если информация в контракте верна. Неплохой старт, как ни крути!

Поэтому я достала из сумочки ручку и уверенно поставила свою подпись на всех документах. Мартынов смотрел на меня с такой нескрываемой тоской, будто я ему в душу плюнула.

– Будь по-вашему, – наконец кивнул он. – Хотя, подозреваю, скоро вы пожалеете об этом так же сильно, как я. Вы предпочитаете путешествовать поездом или самолетом?

– Самолетом.

– Хорошо, тогда завтра вам доставят билеты. Собирайтесь в дорогу, Августа Стефановна. Теперь, когда выбор был сделан, мне было удивительно легко и хорошо – давно такого не случалось! Я даже улыбнулась горюющему Мартынову, а в лифте насвистывала какую-то полузабытую песенку.

И только на выходе из здания я вдруг вспомнила, что Полковник, вообще-то, называл моего нового работодателя не другом, а демоном.

Глава вторая

Уж и не помню, когда я последний раз летала самолетом. По ощущениям – примерно тысячу лет назад, но это не слишком вероятно, правда? Я любила путешествовать, мне всегда нравилось ощущение того, что я наконец-то двигаюсь не так, как Земля, перемещаюсь в пространстве, и там, в конце пути, все обязательно будет по-другому.

«По-другому» бывало редко, разные страны похожи больше, чем кажется. Но путешествие все равно давало мне чувство свободы и усиливало желание жить дальше, узнать, что же еще таится в моем будущем. А потом мою жизнь сломали, и в будущее я начала смотреть с опаской. До недавних пор я была уверена, что нескоро попаду в самолет.

И вот – пожалуйста, судьба умеет делать сюрпризы. Я прильнула к иллюминатору и с детским восторгом наблюдала, как мы отрываемся от земли, как все, что только что было настоящим, – поля, леса, дороги, – превращается лишь в уменьшенный макет себя, очень условный, словно разукрашенный школьником в контурной карте. Все это было знакомым – картинка за стеклом, специфический сухой воздух салона самолета, красивые стюардессы с вежливыми, но порой вымученными улыбками. Мир путешествий не изменился – зато я изменилась.

Как я ни старалась, я не могла найти в себе былой беззаботности и ожидания чуда. Чудес не бывает, а я лечу далеко не на курорт. Поэтому мои мысли снова и снова возвращались к тому, что я уже сделала и еще собираюсь сделать.

Я вовсе не была уверена, что не совершила ошибку. Я не знала, что ждет меня впереди – возможно, издевательства или мучительная смерть! Знаю, знаю, не слишком вероятно, но после всего пережитого мое воображение было мрачным, оно рисовало самые страшные картины, порой – в стиле Босха. Что если этот дом и правда пристанище демонов? Невозможно даже представить, что там творится!

И до путешествия, и даже в аэропорту я пыталась найти информацию о Владимире Гедеонове. Но его словно и не существовало, даже всемогущий интернет ничего не знал о нем! Как такое возможно? Что это за гениальный консультант такой, который сам себя не рекламирует? Где его сайт, страницы в соцсетях, где тренинги и книги, где вся та мишура, которой обычно присыпают себя люди его профессии?

Гедеонов, судя по всему, не нуждался в этом. Даже больше: он делал все, чтобы этого не было. Такое молчание интернета дорого стоит! Всемирная сеть мгновенно подхватывает любой факт, любую сплетню, любое фото и бережно сохраняет весь этот хлам для потомков. Даже обо мне, ничего особенного не представляющей и удалившей все страницы в соцсетях, все равно было больше данных, чем об этом признанном гении! Получается, Гедеонов намеренно стирал все, что о нем писали?

А может, и не было никакого Гедеонова? О, эта мысль пугала меня больше всего! Я старалась избавиться от нее, но она держалась крепко, как сорняк, и в нее с удовольствием вгрызалось мое воображение. Мартынов представлялся мне извращенцем, который узнал, что я совсем одна и за меня некому заступиться, и сослал меня в какой-то отдаленный бордель до скончания времен! Моих времен, разумеется, планета-то меня переживет. Возможно, он и был тем самым демоном, о котором говорил Полковник. А что? Он похож на какое-то чудовище в дорогом костюме!

В общем, часы полета стали для меня не самыми приятными, и даже вернувшееся чувство свободы слабо их скрашивало. К моменту посадки я сидела, как на иголках, не представляя, что меня ждет дальше. Мартынов сказал, что в аэропорту меня встретят. Но кто, как? Нормальный человек или жуткий горбун в черном катафалке?

Меня определенно несло не туда в моих фантазиях, а успокоиться никак не получалось. Аэропорт был безопасен, здесь я еще с людьми, но не совершу ли я ошибку, покинув его и эту защиту? В общем, через ворота терминала я шла так, как иные восходят на эшафот.

А снаружи сияло солнце, в воздухе пахло весной и свежестью, люди, прилетевшие или дождавшиеся, смеялись и с удовольствием обнимали друг друга. Это был мир удовольствия, и меня здесь уже ждали – причем не с клеткой, хлыстом или мотком изоленты предсказуемого назначения.

Меня дожидался мужчина, державший в руках табличку с моим именем. И, должна сказать, он понравился мне так же быстро, как в свое время не понравился Мартынов. А что делать? Он был из той редкой породы людей, которые не могут не нравиться.

Он был высоким, но не слишком – чуть выше среднего. При этом природа подарила ему классическую мужскую фигуру, которую он явно усовершенствовал в спортзале: широкие плечи, плоский живот, узкие бедра, и все это – с великолепным рельефом мышц. Мышцы были, пожалуй, слишком объемными, и без спортивного питания тут не обошлось, но какая разница, если это все равно смотрелось гармонично? Лицо у него было круглое, с небольшим, однако и не слишком маленьким носом, широким ртом и теплыми карими глазами. Смуглая кожа намекала, что он давно уже живет на юге, волосы были угольно-черными, подстриженными настолько коротко, что казалось, будто они нарисованы у него на голове.

Мой провожатый не был голливудским красавцем, но это сочетание добрых, чуть ли не собачьих глаз, трогательно беззащитной улыбки и угрожающей груды мышц показалось мне таким удивительным, что я окончательно избавилась от страха. Инстинкты твердили мне: посмотри же на него, он хороший, чего ты паниковала? На загадочного Гедеонова работает не только бледный Мартынов, но и этот парень, а значит, все не так уж плохо.

Я подошла к нему и кивнула:

– Здравствуйте, похоже, вы ждете меня.

Он обвел меня недоверчивым взглядом – не подозрительным, а, скорее, удивленным, словно пришел сюда за хрустальной вазой, а получил вдруг воздушный шарик.

– Это вы – Августа Стефановна?

– Я. Но меня мало кто так зовет, чаще – Ави.

Вот что я не могла сказать Мартынову, потому что он был мерзким мучнистым червем, смотревшим на меня с презрением. А мужчине, стоящему передо мной, могла, и он это оценил – его улыбка стала шире.

– Ну надо же! Мне когда сказали, что надо Августу Стефановну встретить, я уже старушку намалевал! Слушайте, вы ж хоть не студентка?

– Уже нет.

Похоже, Мартынов, знавший обо мне все, ничего не рассказал другим сотрудникам Гедеонова. Это было первым и единственным, за что я могла его благодарить.

– А вы кто? – полюбопытствовала я.

Он хмыкнул и хлопнул себя по лбу, словно так надеялся запустить память.

– Действительно, где мои манеры? Никита Рощин, начальник охраны в поместье Владимира Викторовича.

Начальник охраны? Неслабо! Я-то думала, за мной пришлют какого-нибудь шофера! Или дворецкого… Если это поместье, должен же там быть дворецкий, правильно? Или дворецкий – это я? Если честно, я еще не до конца разобралась со своей будущей профессией.

В то, что Никита – начальник охраны, было проще поверить, чем в то, что я буду распоряжаться усадьбой. Он был старше меня, лет тридцати-тридцати пяти, самое время, чтобы дослужиться до чего-то серьезного. Но рядом с ним я все равно чувствовала себя спокойной, равной, уважаемой, и когда он предложил перейти на «ты», я с радостью согласилась.

– Ави, – повторил он, словно стараясь побыстрее привыкнуть к моему имени. – Мне нравится! Никогда не встречал девушек по имени Августа.

– Я, как ни странно, тоже.

– В августе, наверно, родилась?

– В январе, папа был оригиналом во всем.

Никита рассмеялся, и смех этот был даже приятней, чем его улыбка.

Он с легкостью подхватил мой массивный чемодан и повел меня через ряды машин. Что ж, катафалка тут не было, и это уже плюс, но не было и царского лимузина. Если честно, меня одинаково насторожили бы оба варианта. Я подозревала, что Никита и вовсе приехал за мной на своей машине, и мне было любопытно посмотреть, какая она.

BMW. Черный. Ну конечно. С одной стороны, это было по-своему логично: именно такая машина как нельзя лучше подходила Никите. А с другой, я уже была насторожена, потому что всегда считала, что водители BMW водят по каким-то своим, им одним известным правилам дорожного движения.

Хотелось бы, чтобы Никита меня удивил, но нет. Он вел именно так, как я и ожидала: резко, напористо, а временами и нагловато. Чувствовалось, что это не попытка впечатлить меня, он просто привык так водить и по-другому уже не умеет. Поэтому мне только и оставалось, что вжиматься в сидение – хотя мы летели на такой скорости, что меня порой туда попросту вдавливало. Иногда мы проходили в миллиметре от другой машины, и я испуганно зажмуривалась, ожидая неминуемого столкновения. Однако столкновения не было, и мы летели дальше. Честное слово, даже на самолете летать не так страшно!

Когда мы выехали за город, стало намного спокойней. В распоряжение Никиты отдали прекрасную трассу с ровным асфальтом, и хотя мы неизбежно приближались к горному серпантину, где мои нервы снова получили бы суровое испытание, пока что я могла передохнуть.

– Долго нам ехать? – поинтересовалась я.

– Со мной – часа три-четыре, – гордо ответил Никита. – А на какой-нибудь бабковозке можно и весь день протрюхать.

– Ого, далеко же он забрался!

– Ага, хозяин в этом плане со своими тараканами… Да и во многих других – тоже, к нему просто нужно привыкнуть.

Это «хозяин» резануло мне слух, я не привыкла, чтобы работодателя так называли. Впрочем, Никита произносил это без священного трепета, для него одно короткое слово просто было привычкой, так ведь гораздо удобнее, чем, как Мартынов, каждый раз лепетать «Владимир Викторович».

– Ты давно здесь работаешь?

Может, мне и полагалось расспрашивать о Гедеонове и его поместье, но мужчина, сидящий рядом со мной, интересовал меня куда больше. Что же до Гедеонова, то мне почему-то казалось, что я о нем все знаю, настолько ярким был образ, любезно предоставленный моим воображением.

– На хозяина? Лет десять уже… Нет, чуть меньше десяти, но близко, – отозвался Никита. Он тоже поглядывал на меня с интересом, и это льстило бы мне, если бы мы не неслись на скорости под двести. Сейчас мне гораздо больше хотелось, чтобы он следил за дорогой. – Он мне когда-то здорово помог, а потом дорастил до этой должности. Но тебе повезло, у тебя сразу работа не пыльная!

– Да уж, повезло… Значит, тебе нравится здесь работать?

– Еще бы! И тебе понравится.

– Откуда такая уверенность? – поразилась я. – Ты ведь меня совсем не знаешь!

– А дело не в тебе, без обид. Просто поместье – это такое место, где всем нравится. Я не мастак описывать словами, но когда увидишь, сама все поймешь.

– Может, там и красиво, только вот это все равно чужой дом…

– Какая разница? – удивился Никита. – Я, например, живу там почти треть жизни, другого дома у меня нет, и меня все устраивает.

Я не стала ему говорить, что не всем нравится занимать чужой угол. Гораздо больше меня заинтересовало то, что у Никиты тоже не было своего дома. Мне почему-то нравилось думать, что он очень похож на меня, а двум одиноким людям уже не обязательно быть одинокими.

Да, Никита ничего не сделал для меня и ничего не обещал. Но я оказалась одна, вдали от родного города, непонятно где. Мне необходимо было найти хоть какую-то поддержку, доказательство того, что я не вляпалась в большую беду. Мартынов для этого точно не подходил, он как раз был лучшим доказательством неприятностей, зависших над моей головой.

А вот Никита – другая история, в нем чувствовалась правильная беззаботность, и я тянулась к нему.

Мы добрались до горной дороги, и я чувствовала себя так, будто застряла на огромных американских горках. Чтобы отвлечься от перспективы закончить свою жизнь в каком-нибудь ущелье, я решила сравнить образ Гедеонова, который я нарисовала, с настоящим Гедеоновым.

– Слушай, а наш наниматель – он какой?

– Хозяин, что ли?

Дался ему этот «хозяин»!

– Ну да.

– Да нормальный. Когда привыкнешь к нему, вообще все круто.

– А с непривычки?

– Может нервировать сначала, – признал Никита. – Да и просто смотреть на него… Он… Короче, увидишь, говорю же, слова – не моя фишка!

Это я уже поняла, но осуждения не чувствовала. Похоже, Никита был из тех, кто привык делать, а не трындеть, и это меня вполне устраивало.

– Я, если честно, его побаиваюсь немного, – вздохнула я.

– Чего это? Придумала тоже! Хозяин – мировой мужик, нечего его бояться!

– Дело не в нем. Просто я получила эту работу почти случайно, и Мартынов сказал, что зря я согласилась…

– Этого хлыща даже не слушай, – прервал меня Никита. – Да, он любит на всех посмотреть так, будто он – английская королева, а мы тут все – овцы, которые нагадили ей на подол. Плевать! Он в поместье редко бывает, его несложно перетерпеть. У хозяина так: если ты хорошо выполняешь свою работу, у тебя все будет. Если не выполняешь, ты просто уйдешь, что тоже не страшно, лучше, чем торчать не на своем месте. Но у меня насчет тебя хорошее предчувствие, уверен, ты справишься!

– Спасибо, – смущенно улыбнулась я.

– Не-не, это не комплимент, говорю, как есть.

– Хотелось бы оправдать твое доверие, но я никогда не была руководителем…

– А я раньше не думал, что стану главным охранником! В жизни всякое бывает. Сначала тебе помогут – вот ко мне можешь обращаться с вопросами, к парням моим, они всегда ответят, это я тебе обещаю. Другие тоже будут тебя поддерживать. Хозяин – он не будет, этого не жди, он хочет, чтобы ты научилась. Ты научишься, и я буду рад, когда ты пройдешь испытательный срок и останешься.

Я почувствовала, что краснею – а моя светлая кожа легко это выдавала. Оставалось лишь надеяться, что сейчас Никита достаточно отвлечен дорогой, чтобы ничего не заметить.

– Там, в поместье, весело, – продолжил он. – Иногда – спокойно, иногда – такие вечеринки, что бразильский карнавал от зависти помрет, если узнает!

– Вечеринки? – удивленно переспросила я.

– Ага, а что такого? Хозяин там постоянно живет, что ж ему, без праздников обходиться?

– Это понятно, но не слишком ли он стар для вечеринок?

В моем сознании прообразом для Гедеонова стал Полковник. Если эти двое были друзьями, то логично предположить, что они ровесники, правильно? Так что в моем воображении Гедеонов был седым стариком, но не болезненным, как Полковник, а крепким и хитрым. Теперь же он трансформировался в пошловатого старичка-тусовщика в бархатном халате, со всех сторон окруженного полуголыми молодыми девицами.

Никита был знаком с настоящим Гедеоновым и не знаком с дедком из моего воображения, поэтому он изумился.

– Слишком стар? Сколько, по-твоему, ему лет?

– Около семидесяти, разве нет? – спросила я, уже предчувствуя, что говорю глупость.

– Почти, – невозмутимо отозвался Никита. – Тридцать семь.

– Ой…

– Откуда пришла цифра семьдесят, мне любопытно?

– От человека, который рекомендовал меня ему, – пояснила я. – Я думала, они были друзьями…

– Даже если были, это не обязательно значит, что они одного возраста! У хозяина бывают разные друзья, он в паспорт не смотрит… он вообще никуда не смотрит.

– Вот теперь мне особенно интересно услышать, что за человек такой!

Однако Никита, с его нелюбовью к словам, была неумолим.

– Говорю же, это бесполезно описывать. Мы скоро приедем, ты его сама увидишь и поймешь, почему я не смог ничего тебе рассказать.

* * *

Итак, я влюбилась с первого взгляда. Но не в Никиту, нет, по отношению к нему я пока чувствовала лишь крепнущую симпатию. Я влюбилась в поместье, в котором мне предстояло жить.

Когда Никита сказал мне, что мне здесь понравится, я решила, что это лишь дежурная фраза. Разве такое не всегда говорят человеку, который приезжает на новое место? Так что ничего особенного от своего временного дома я не ожидала.

Напрасно.

Бывают дома, которые строятся для пафоса – чтобы похвастаться перед соседями. Бывают дома, которые строятся абы как, лишь бы было, где жить. А бывают дома, идеально подходящие для жизни, и я впервые видела перед собой пример такого дома. Поместье было маленьким городком, где все было подобрано так идеально, с таким вкусом, что отсюда совершенно не хотелось уезжать.

Сам дом оказался двухэтажным и очень большим, построенным в выдержанном классическом стиле. Назвать его скромным словом «коттедж» язык не поворачивался: это была вилла, усадьба, особняк, что угодно, но не какая-то там загородная хатка. Однако при всей своей очевидной дороговизне, это место совершенно не напоминало замок, здесь не было ни башен, ни массивных колонн, ни гипсовых львов на крыльце. В усадьбе чувствовалась почти британская сдержанность, благородная красота, позволявшая творению рук человеческих гармонично дополнить ландшафт.

За домом просматривался роскошный сад, и мне не терпелось попасть туда, но пойти одна я бы не рискнула. Я все еще была тут чужой, да и потом, я могла банально заблудиться на огромной территории. Мне требовался провожатый.

Никита им стать не мог: ему нужно было вернуться к работе. Я ожидала, что меня примет Гедеонов – все-таки мне предстояло стать не последней сотрудницей в его доме! Но он даже не потрудился выйти, вместо него меня приветствовала женщина лет шестидесяти в длинном старомодном платье.

Она чем-то напоминала мне бывшую школьную учительницу, но не злобную кикимору, с уроков которой хотелось сбежать, а добродушную, любящую, способную объяснить все на свете. От ее полной фигуры, от очаровательного лица, обрамленного вьющимися седыми волосами, веяло таким спокойствием, что рядом с ней я невольно расслабилась. При этом во всем ее существе чувствовалась нескрываемая гордость: она, как и Никита, ценила свою работу и была рада находиться здесь.

– Это Анастасия Васильевна, – представил ее Никита. – Все, передаю тебя в ее чуткие руки, а мне нужно бежать!

Не дожидаясь моего ответа, он и правда куда-то рванул, оставив меня и мою провожатую в огромном пустом холле. Мне от этого стало неуютно, но Анастасия Васильевна поспешила сгладить неловкий момент.

– Не бойтесь, дорогая, все будет хорошо. Вы, вероятно, волнуетесь из-за того, что у вас нет опыта.

Получается, кое-кому Мартынов все же сообщил подробности моей биографии!

– Не без того, – признала я.

– Ничего страшного, опыт приходит, это дело наживное. Зато у вас есть энергия юности, и, если вы полюбите свою работу и будете посвящать ей всю себя, этого будет достаточно.

Давайте я быстренько покажу вам дом – сначала основные комнаты, а потом вы здесь освоитесь.

Тут и правда было, на что посмотреть. За последние месяцы я привыкла к маленьким тесными квартиркам, иногда – очень темным, захламленным, грязным настолько, что я никак не могла отмыть их за отведенные мне графиком часы работы. Я даже научилась не замечать витавшие в них запахи, из которых самым безобидным был запах лекарств.

Поместье заметно отличалось от того мира. Здесь было светло и свежо, все вокруг дышало чистотой, мебель, стильная, очень дорогая, никогда не загромождала пространство, она, как и все вокруг, лишь служила удобству живущих внутри людей. В каждой комнате царил свой аромат, заданный роскошными букетами живых цветов, а возле кухни витали дивные запахи блюд, которые я никак не могла узнать.

Моя комната и вовсе была выше всех ожиданий. Она оказалась не слишком большой, но более чем достаточной для меня – меня, привыкшей к сырой норе коммунальной квартиры! Здесь стояла винтажная ореховая мебель, а кровать под воздушным балдахином и вовсе привела меня в восторг. Большую радость во мне, пожалуй, вызвали только огромные створчатые окна, выходящие на тот самый сад, который так восхитил меня.

Я вдруг поняла, что если бы я решила представить себе комнату мечты, то она выглядела бы именно так. Это было место, в котором хотелось просыпаться каждое утро и предвкушать грядущий день, а не смотреть на него с легкой опаской. Среди этого великолепия мой чемодан как-то терялся, казался неуместной деталью, которую хотелось поскорее убрать.

– Вам здесь нравится? – осведомилась Анастасия Васильевна.

– Очень!

– Рада это слышать. Да я по глазам вижу, что вам нравится – у вас очень выразительные глаза, Августа, это признак честной души. Вы поможете этому дому остаться таким же светлым и великолепным, но самой вам трудиться над этим не придется. Ваша задача – обнаружить проблему или задание и сообщить об этом кому-то из персонала. Если, например, проблемы с чистотой, сообщайте мне, я руковожу прислугой. Если проблемы на кухне, говорите с шеф-поваром, он там за все отвечает. У нас есть механики, охрана, садовники – весь штат, необходимый для такого большого хозяйства. Вы ничего не делаете сами, душа моя, и я надеюсь, что ваши ручки скоро заживут.

Я инстинктивно спрятала руки в карманы байки, хотя, очевидно, для этого было слишком поздно. Про маникюр я давно позабыла, и дело тут даже не в деньгах: просто когда постоянно ухаживаешь за больными людьми, убираешь, моешь, готовишь и так далее, ногти приходится остригать очень коротко, а кожа становится грубой и воспаленной.

Да я и без Анастасии Васильевны понимала, что я пока смотрюсь неуместно в этом доме – со своими гусиными лапками вместо рук, старыми кедами и заношенными джинсами. Но ничего, я это исправлю!

– Главные сложности в вашей работе, как я вижу, две, – продолжила Анастасия Васильевна. – Первая – быть достаточно расторопной и внимательной, чтобы первой отмечать и находить проблему. Вторая – быть достаточно дипломатичной, чтобы заставлять людей работать, не обижая их. Вы должны как можно реже обращаться к хозяину. Этот дом отныне ваша забота, не его!

Она что, тоже называет его хозяином? Какая дурацкая традиция! Я ей точно следовать не буду, не дождутся! Я пока еще не знала Гедеонова, но из-за того, что он объявил себя хозяином, мне и самой не хотелось лишний раз пересекаться с ним. Но раз именно это – одна из основных моих задач, все не так уж плохо, правда?

– Теперь пойдемте, я покажу вам сад.

Вот этого я и дожидалась!

Я безумно люблю растения, всегда любила. Мне рядом с ними спокойно, я их знаю, чувствую, понимаю. Мартынов раскопал, что я работала в цветочном магазине, и сразу же решил, что я уныло стояла за кассой. Хотя чего еще ожидать от такого сноба, как он? А ведь я была там флористом – я училась этому! Если честно, такое занятие было мне куда ближе, чем профессия экономиста, которую я изучала в университете.

Клиенты меня любили, руководство было в восторге, но этого оказалось недостаточно, когда со мной случилась беда – они побоялись, что мои неприятности распространятся на них, и вышвырнули меня на улицу, как какую-то собачонку. С тех пор у меня не было ни времени, ни возможностей наслаждаться красотой цветов.

Но этот сад определенно готов был вылечить мою душу. Здесь все было просто роскошным: каждое дерево, каждый куст, каждый цветок, даже самый маленький. Земля оказалась щедрой, погода – великолепной, и сад с готовностью дарил свое цветение людям, ухаживавшим за ним.

Впрочем, еще до того, как мы добрались до сада, я отметила, что по одну сторону дома находится большая парковка, по другую – изящный бассейн неправильной овальной формы, делающей его похожим на озеро. Интересно, можно ли мне плавать в нем, или это только для владельца дома и его гостей?

Я хотела спросить об этом Анастасию Васильевну, но позабыла обо всем на свете, когда мы все-таки добрались до сада.

Его естественной границей служила каштановая аллея. Деревья здесь были старыми, разросшимися, но вовремя подстриженными, а потому сохранившими правильную круглую форму. Они уже покрылись молоденькими листиками – такими нежными, что они казались светящимися. На ветвях сформировались грозди бутонов, которым очень скоро предстояло стать разноцветными свечами.

С одной стороны от аллеи раскинулся розарий – разные виды царских цветов, удивительным образом дополняющие друг друга. За ними просматривалась белая ажурная беседка, в которую мне отчаянно хотелось попасть, но сейчас было не до того. Анастасия Васильевна, привыкшая к этой красоте, не собиралась останавливаться, чтобы полюбоваться кремовыми лепестками цветов. Она шла по саду армейским шагом, то и дело бросая мне пояснения: