Текст книги "Наследие Эдварда Гейна"

Вот только сезон поступления уже был пропущен.

– Я решила тогда на нее сильно не давить. Мне показалось, что Света усвоила урок, что на следующий год она обязательно поступит. А она просто затаилась!

Втайне от Елены Света искала обходные пути, способ зарабатывать так, чтобы мать точно не влезла в ее жизнь. И нашла: она вышла на компанию, набиравшую обслуживающий персонал для круизных лайнеров.

Елена, естественно, рвала и метала, но Света ожидала, что так будет. Она перевезла свои вещи и паспорт к подруге, так что мать уже не могла ее остановить.

– Я тогда, признаться, была абсолютно уверена, что это бордель, – вздохнула Елена. Свету, наивную дурочку, поймали на легкие деньги… Я хотела спасти ее от этого, но не знала, как. Я чуть с ума не сошла!

Но все оказалось не так мрачно. Корабль был просто кораблем, без извращений и оргий. Света работала там все той же официанткой, вернулась счастливой, загоревшей и с неплохими деньгами. Она наконец получила ту жизнь, о которой всегда мечтала: на корабле каждый день был праздником. Работа легко ей давалась, она прекрасно ладила с людьми, ее никто не обижал. Несмотря на все возражения матери, Света провела дома несколько месяцев – и отправилась в очередной тур.

Елене было все еще страшно за нее, но уже не так, как раньше. Они каждый день созванивались, она знала название корабля и его координаты. Она слышала по голосу дочери, что та искренне счастлива. Ей пришлось смириться.

Во вторую поездку со Светой тоже ничего не случилось, как и в третью, и в четвертую. Елена постепенно успокаивалась, принимала новый стиль жизни своей девочки, хотя и без особого энтузиазма. Шел шестой тур, когда грянул гром.

– С этой поездкой сразу было что-то не так. – Елена говорила спокойно, но Дмитрий заметил: она так сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев. – Нет, на берегу-то все было чудесно, и в первые дни – тоже. Но потом, когда корабль был в открытом море, Света начала мне жаловаться.

– На что?

– Ей казалось, что за ней кто-то следит. Она не могла сказать, кто именно… Просто какой-то мужчина. Сначала она старалась свести все в шутку, смеялась, но я чувствовала: ей неспокойно. А потом она и притворяться перестала. Ей казалось, что за ней постоянно наблюдают, кто-то мелькал рядом с ней, у нее за спиной. Всегда один и тот же человек, но она никогда не могла его рассмотреть.

– Она никому не жаловалась, кроме вас? Должна же быть на лайнере какая-то служба охраны!

– Охрана есть, – кивнула Елена. – Но она для клиентов.

– Неужели ей не помогли бы, если бы она попросила о помощи?

– А о чем просить? Она не могла толком сказать, кто следит за ней, как он выглядит. Да охрана только посмеялась бы над ней и сказала, что ей мерещится! Нужно понимать еще кое-что. Света работала на элитном круизном лайнере, платили там очень много, и желающих поработать хватало.

– Она не хотела жаловаться, чтобы не испортить себе репутацию? – догадался Дмитрий.

– Именно так. Дурочка… Ей казалось, что раз она на лайнере, среди людей, ей ничего по-настоящему не угрожает. Да я и сама хотела в это верить! Я думала, что обойдется… Но она пропала, а я даже не знаю, когда!

– В смысле?

– Не знаю точный день, – пояснила Елена. – Она перестала мне звонить, но такое случалось и раньше. Она ведь не в центре большого города сидела! В море это норма – если со связью проблемы. Но она не позвонила и на следующий день, и после него… Даже когда корабль вернулся в порт. Я попыталась связаться с руководством, узнать, где она, что с ней, да ничего не получилось. Со мной никто говорить не стал! Я еще и испанского не знаю, только английский. Я не выдержала, полетела туда сама.

Но когда Елена добралась до Барселоны, след ее дочери уже затерялся. В съемной квартире все выглядело так, будто Света не была там с начала рейса. Близких подруг у девушки не было, а ее знакомые только пожимали плечами и признавались, что давно ее не видели.

А вот работодатель тревогу бить не стал. На лайнере решили, что Света ушла сама связалась с кем-то из богатых клиентов и упорхнула. Такое бывает. Елена пыталась доказать им, что ее дочь не такая, она никогда бы так не поступила. Но верить матери никто не собирался – мать ведь всегда на стороне ребенка!

– Для них русская – все равно что проститутка, – зло заметила Елена. – Им казалось, что Света – это очередная «раша наташа», которая мечтает о богатом покровителе. Но она такой не была! Да, она мечтала о красивой жизни, но она хотела заработать сама, как умела. Что-то же я ей дала своим воспитанием! Она была очень честной и порядочной… Нет, она никогда бы так не поступила. А ее тревога перед исчезновением? Что это, совпадение?

Елене ситуация казалась очевидной, а вот в испанской полиции к ней отнеслись с нескрываемым пренебрежением. Во-первых, у матери не было никаких доказательств, что Света пропала именно на корабле, а не после возвращения в Барселону. Во-вторых, там тоже хватало тех, кто верит, будто молоденькая официантка просто обязана была мечтать о престарелом богатом «папике». Елене позволили написать заявление, но сразу чувствовалось, что никто не будет искать пропавшую девушку по-настоящему.

Это не значит, что Елена сдалась. Не добившись ничего от испанцев, она вернулась в Россию и вынудила местных полицейских заняться розыском Светы. Но что они могли? Без толковых фактов, без свидетелей, без доступа к месту исчезновения… Ситуация казалась предрешенной. Елене сочувствовали, но советовали ни на что не надеяться.

Ей пришлось искать дочь самой. Она ничего не теряла, и ей было не жалко своего времени, потому что без Светы будущее казалось ей бессмысленным.

– Я даже не могла открыто обвинить испанскую полицию или фирму, владеющую кораблем, в бездействии, потому что тогда мне бы закрыли доступ в страну. Пришлось сжимать зубы и молчать, чтобы хоть что-то сделать самой.

Елена действовала так методично, что ей позавидовали бы многие частные детективы. Она нашла и опросила почти всех коллег Светы, побеседовала даже с некоторыми пассажирами. Это, увы, ни к чему не привело. Некоторые помнили, что Света действительно выглядела нервной, боялась чего-то – или кого-то. Но никто не мог описать ее преследователя. У Елены только и было, что испуганные слова дочери: «какой-то мужчина».

– Я продолжила работать, благо в редакции пошли мне навстречу и позволили делать это удаленно. Все, что я зарабатывала, я тратила на поиски. Я нанимала людей, работающих на международном уровне, чтобы они тоже искали Свету. Везде, в любой стране!

– Это помогло?

– Только один раз. Пойдемте, я кое-что вам покажу.

Они покинули кухню, и Елена повела его вдоль белых стен, увешанных фотографиями. Здесь Дмитрий не мог не думать про собственных детей. Пережил бы он, если бы с ними случилось такое? Если бы они исчезли – и все, будто не было их в этом мире! Пожалуй, нет…

Лучше бы сюда пошел Леон. У него нет детей – да и чувствует он не так остро.

Елена остановилась перед фотографией, распечатанной на обычном цветном принтере. Снимок был нечеткий, судя по всему, сделанный с очень большого расстояния и увеличенный. Но на нем все равно можно было различить просторный белый балкон и девушку в легком летнем платье, опирающуюся на перила.

Девушка была похожа на Светлану Шевчук. Дмитрий все равно не брался сказать, она это на самом деле или нет, а вот ее мать было не обмануть:

– Это она, не сомневайтесь. Снимок сделан в Марокко через год после исчезновения Светы. Это точно она.

– Она не похожа на пленницу…

– Первые впечатления обманчивы, – сухо парировала Елена. – Человек, который продал мне этот снимок, рассказал, что это квартал частных вилл, которые арендуют очень богатые люди. Охраняемая территория, на которую невозможно свободно зайти – или выйти.

– Вы сообщали об этом полиции?

– Для них размытая фотография значила не больше, чем для вас.

– Я не говорил, что она ничего не значит…

– Не оправдывайтесь. Не вы один такой. Я уже к тому моменту устала на кого-то надеяться и полетела туда сама.

– Что вы надеялись сделать? – удивился Дмитрий.

– Я и сама не до конца понимала. Я только чувствовала: мне нужно быть там. Если моя дочь действительно была заперта в этой вилле, я бы нашла способ освободить ее. Выцарапала бы, вырвала оттуда! К сожалению, когда я наконец добралась до Марокко, вилла уже опустела.

– И вы не знали, кто хозяин?

– Хозяин в этом случае бесполезен – вилла сдается в аренду. Мне так и не удалось узнать, кто снимал ее в тот период, у кого оказалась Света. Но я узнала главное: моя дочь жива! На том лайнере ее преследовал не убийца, а похититель. Я и сейчас в это верю!

Напрасно, однако Дмитрий все еще не мог сказать об этом. Может быть, после похищения Свету и держали несколько лет в плену. Но ее судьба все равно решилась печально.

А вот возможности ее похитителя поражали! Он забрал девушку из Испании, привез в Марокко, потом потащил с собой дальше – как будто в этом нет ничего особенного! Но ведь и с другими иностранцами, тела которых нашли в парке, было так. Можно ли остановить того, кто поднялся так высоко?

Попытаться точно стоит. Тем более что разговор с Еленой все-таки дал ему необходимую подсказку. Может, у матери пропавшей девушки и не получилось вычислить, кто снимал виллу. Но уж теперь-то этого можно добиться! Когда они получат имя, им останется только проверить, мог ли этот человек похитить и других жертв, а потом убить их уже на территории России.

Если все сойдется, остановить его получится раньше, чем они предполагали.

* * *

Медичка эта, Карина, была нервной и не в меру эмоциональной, но все-таки не бесполезной. Анна дала ей не самое простое задание, с которым та справилась на отлично.

У Карины получилось очень точно отсканировать остатки костей. Благодаря этому компьютерная программа воссоздала пропавшие осколки и направила данные на 3D-принтер. Теперь на столе перед Анной лежали десятки пластиковых имитаций человеческих костей.

Хотя на кости они как раз не походили, скорее – на кусочки трехмерного паззла. Слишком ровный срез, слишком сложный, необычный угол использован. Иногда от убийцы требовалась ювелирная работа, чтобы вырезать кость именно так – и никак иначе. Это не случайность. Не бывает таких случайностей.

Она знала, что работа над телами продолжается – и будет продолжаться еще очень долго. Анна не собиралась все это время оставаться в лаборатории, ее там отвлекали. Поэтому, получив модели костей, она вернулась в тихое уединение своего дома.

Когда система безопасности предупредила ее о приближении автомобиля, она не была удивлена. Она знала, что Леон рано или поздно появится. Он появился рано – позвонил и назначил встречу, она не стала возражать. Ей по-прежнему не хотелось сложных эмоциональных разговоров, однако сейчас Анна была готова к ним больше, чем сразу после возвращения из Америки. Все-таки ситуация с Кроутером серьезно ее задела – она вынуждена была признаться в этом хотя бы себе.

Но теперь она восстанавливалась. Анна снова чувствовала в себе нужное спокойствие, уверенность, которая много лет вела ее вперед. Поэтому она не сомневалась, что теперь им с Леоном удастся избежать неловкого молчания и взаимных обид.

Она не вышла встречать его, потому что не могла отвлечься от работы. Анна сидела за компьютером, работала с графическим редактором, где были сохранены все модели костей. Она чувствовала: прорыв уже близко, нельзя отвлекаться. Поэтому она просто открыла Леону дверь, позволяя спуститься в бункер.

Это была ее территория безопасности, зона комфорта, если угодно. Место, о котором знали немногие. А уж входить сюда вот так было дозволено только Леону. Интересно, он хотя бы догадывается об этом? Может, и догадывается, он неплохо ее изучил.

Леон тоже не выглядел робким или обиженным. Он, конечно, не веселился – сейчас для этого не было поводов. Однако Анна уже могла сказать, что он сейчас не будет загонять ее в угол неловкими вопросами. Похоже, он принял ее неожиданное путешествие в Америку и такое же внезапное возвращение как данность.

Он улыбнулся ей, когда вошел в ее кабинет, поставил на тумбочку у входа бумажный пакет с эмблемой ресторана.

– Я не помню, когда ты последний раз приезжал ко мне без подношений, – заметила Анна.

– В день, когда я заглянул в твой холодильник. Там, если мне не изменяет память, были только пара банок содовой и лекарства.

– Это были не лекарства, а образцы химикатов. И ты заглянул не в тот холодильник.

– Боюсь даже предположить, что тогда было в банке вместо содовой, – фыркнул Леон. – Но нормальная еда тебе в любом случае не повредит.

– И за это я благодарна.

Она действительно была благодарна. Анна никогда не просила его заботиться о ней – он почему-то начал сам. Леон был не единственным, кто хотел это делать, но только ему она позволяла. Ему ведь проще позволить, чем остановить!

Он подошел к столу и осторожно провел пальцами по пластиковым моделям.

– Это то, что я думаю?

– Имитацию человеческих костей сложно с чем-то перепутать.

– Вот уж не ожидал, что Карина действительно найдет такой принтер!

– Она и не нашла, – пожала плечами Анна. – Карина просто сделала для меня трехмерные модели, да и то вряд ли сама. А принтер у меня свой есть.

– Почему я не удивлен?

– Потому что трехмерный принтер – не самая странная вещь в моем доме.

Она говорила с ним, но смотрела только на экран. Фрагменты костей продолжали вертеться перед ней, замирая то в одном положении, то в другом. Здесь должна быть внутренняя логика… Чувство узнавания, появившееся уже давно, с каждой минутой лишь крепло.

Убийца не случайно вырезал кости, это не было его фирменным знаком или посланием миру. Он что-то делал… Но что, что?

– Ты не поверишь, но Дима поехал самостоятельно кого-то допрашивать, – сказал Леон.

– Подозреваю, что мать Светланы Шевчук.

– В точку. Думаешь, это плохая идея?

– Думаю, это непродуктивная идея. Но для Димы это полезно: побудет при деле и научится общаться с людьми.

Чем больше она думала об этом деле, тем больше убеждалась: жертвы не имеют такого уж большого значения, только не для этого преступника. Однако объяснить это Анна не смогла бы, да и не хотела тратить время. Леон, похоже, был согласен с ней, потому что и он не спешил помогать брату.

– Так почему ты думаешь, что Светлана Шевчук не может стать ключом к этой истории? поинтересовался Леон.

– Потому что она…

Анна начала – и запнулась, а секундой позже она уже позабыла, о ком идет речь. Фрагменты паззла на экране наконец сложились. Угол распила костей, странные формы, схожие размеры… Не все стало на свои места, но очень многое.

Бросив прощальный взгляд на монитор, чтобы запомнить картинку, Анна поспешила к столу. Модели, разложенные на нем, были точной копией изображений, с которыми она работала. Ей несложно было найти среди них нужные.

– Что происходит? – нахмурился Леон.

– Подожди.

У нее сейчас не было сил отвлекаться на него. Анна не хотела показаться грубой – и он знал об этом, он вряд ли обиделся. Убедившись, что сейчас она ничего не пояснит, Леон просто остановился с другой стороны стола и продолжил наблюдать за ней молча.

Разрез к разрезу. Кость к кости. Не все фрагменты были нужны для изображения, которое у нее в итоге получилось, но так и должно быть. Анна скрепляла их горячим клеем, чтобы ускорить процесс, а убийца наверняка действовал осторожней. Так ведь это не важно! У них тут всего лишь модель – зато какая модель!

Наконец ее работа была завершена. Анна понятия не имела, сколько времени это отняло. Она просто действовала, она думала только о своей цели. В кабинете не было ни окон, ни часов, это отвлекало. Именно благодаря такой концентрации у нее и получилось найти решение.

– Охренеть, – присвистнул Леон. – У меня галлюцинации или это?..

– Ангел, – подтвердила Анна.

Перед ними действительно замер ангел – собранный из белоснежных осколков костей. То, что это имитация, сейчас слабо утешало. Настоящий ведь был создан из человеческих тел! А здесь речь шла о скульптуре – но, конечно, не подражающей старинным ангелам из соборов. Скорее, это была стилизация, что-то кубическое и все равно узнающееся. Резкий излом крыльев, ни одной плавной линии… Это изображение не имело никакого отношения к религии, убийца не пытался создать святыню. Для него это был лишь объект искусства – и, скорее всего, не единственный, ведь на создание ангела ушла лишь пятая часть всех пропавших костей.

– Как ты сумела это провернуть? – опомнился Леон.

– С помощью компьютерной программы. Я давно заметила, что срез костей проведен очень странно. Их как будто готовили к чему-то, превратили в детали конструктора. Значит, он что-то собирал. Поэтому я попросила Карину сделать для меня модели костей и с тех пор располагала их в разном порядке, так, чтобы из них получилось что-то законченное.

– Но это…

– Это его искусство, – пояснила Анна. – Один из объектов, но не единственный.

– Слушай, да он больший псих, чем я предполагал! Он похищает и убивает людей, чтобы делать из них эту дрянь?!

– А другие похищают, чтобы насиловать и пытать. У маньяков нет благородных мотивов. Нам важно другое: мы поняли его страсть. На страсти чаще всего и попадаются.

Убийца, если задуматься, подставился куда больше, чем многие известные Анне маньяки. Для них наибольшей уязвимостью был миг убийства – и недолгое время перед ним. После того, как они избавлялись от тел, добраться до них было тяжело, многое зависело от удачи, если преступник достаточно хорошо замел следы.

Но убийца из парка… Для него все иначе. Он мастерски заметает следы, но, создавая что-то из плоти жертв, он сам себя подставляет. Это ведь неопровержимая улика! И он об этом знает, он умен, однако ничего не может с собой поделать.

Если они найдут ангела или другие творения убийцы, найдут и убийцу.

– Слушай, как ты вообще живешь со знанием о том, что в мире есть такие уроды? – тихо спросил Леон.

– Я просто не соотношу себя с ними. Для меня это отдельный биологический вид, но не люди.

– Еще и вид… Не хотелось бы, чтобы существовал такой вид, одного выродка достаточно!

– И тем не менее, это вид, – вздохнула Анна. – Те, для кого человеческое тело, – это материал. Скульптор из парка не первый и, подозреваю, не последний.

– То есть, их все-таки много? Прекрасно!

– Не так много. Если в общем числе серийных убийц брать тех, кто занимается таким «искусством», то они будут в меньшинстве по сравнению с теми, кого привлекает секс и чувство контроля. И они всегда страдают серьезными психическими отклонениями.

– Разве это не черта всех маньяков?

– Нет, иначе все они были бы неподсудны. Среди убийц с такой вот тягой к человеческой плоти самым известным, пожалуй, был Эд Гейн – и его не судили, при всей очевидности его преступлений.

– Не знаю такого, – поморщился Леон.

– Его ты как раз знаешь, хотя бы условно.

– Серьезно? У меня есть скрытое знание о маньяке? Дожили!

– Эд Гейн – персонаж медийный, – пояснила Анна. – Он, в частности, вдохновил такие фильмы, как «Молчание ягнят» и «Психо».

– Я бы все равно не назвал то, что я смотрел эти фильмы, знанием о маньяке, – проворчал Леон.

– Они в любом случае нам не помогут, потому что в них отражена не та сторона личности Эда Гейна, которая нам нужна.

Было странно ссылаться на что-то столь примитивное, как фильмы. На фоне всего, что она знала о настоящих преступниках прошлого, творения Голливуда казались плоскими и какими-то карикатурными. Однако в такие моменты Анне приходилось напоминать себе, что окружающие не обязаны знать то же, что и она.

Даже к лучшему, что Леон не знает. Это позволяло ему стать достойным противовесом для того безумия, с которым ей порой доводилось сталкиваться.

– Эд Гейн долгое время считался обычным одиноким чудаком, такой почти в каждом провинциальном городке есть, – пояснила Анна. – После того, как умерли его родители и брат, он жил один на ферме. Но в ближайших городах его знали, доверяли ему, его даже нанимали сидеть с детьми.

– Надеюсь, детей он не убивал? – насторожился Леон.

– Нет, детей – нет. Но им он рассказывал такое, что детям лучше не слышать. Они потом жаловались родителям, однако родители не всегда готовы поверить. Дети же первыми заглянули в окна полузаброшенной фермы Гейна – и первыми в городе рассказали, что на стенах висят человеческие головы.

– Им опять не поверили?

– На этот раз Гейна хотя бы потрудились спросить, что происходит. Он сказал, что головы – это якобы подарок его брата, служившего в южных морях. Поделки туземцев. Позже, намного позже выяснилось, что «маленькие головы», которые видели дети, были масками из человеческой кожи. Там как эту ферму наконец вскрыли, много нашли… Всякого. Вот, посмотри.

Анна указала на кость, которая не подошла к скульптуре. Это был фрагмент черепа, спиленный аккуратно и ровно.

– На миску похоже, – неохотно признал Леон.

– Думаю, это миской и стало – или чашкой. Гейн тоже делал посуду из костей, он тоже хранил у себя фрагменты тел, как другие хранят материалы. Из кожи он делал одежду и обивку для мебели, и в нашем случае кожа тоже пропала. Просто сейчас сложнее понять, что с ней стало.

Эд Гейн не был самым опасным из преступников, которых Анне доводилось изучать. Жертв у него было относительно немного – всего две доказанные, еще одна – под подозрением. Но эта его болезнь, его безумная одержимость мертвыми телами… От этого даже у Анны, со всей ее подготовкой, мороз шел по коже. Гейн не был хищником – он был падальщиком, стервятником, а не волком. Так разве же стервятник не опасен?

– Ты считаешь, что наш Скульптор похож на Гейна, раз он занимается тем же? – догадался Леон, уже изучивший ее методы.

Скульптор, значит… Неплохо. Пока сойдет – ведь его нужно как-то называть, а у них еще и списка подозреваемых нет.

– Похож хотя бы отчасти своей болезнью. И вот еще что… До того, как ферму Гейна вскрыли, никто и не подозревал, чем он занимается, а ведь он все время был на виду. Есть подозрение, что и Скульптор кружит где-то рядом со своим тайником. Теперь тайник обнаружен, и он в панике, но просто удрать он не посмеет, потому что это выдаст его. Ему придется некоторое время жить той же жизнью, что и раньше. Думаю, нам все-таки придется снова наведаться в тот городок.