Текст книги "Красный кардинал"

Она вздрогнула и посмотрела на него с нескрываемым испугом – но она сейчас боялась всего на свете. Ее шок, тихий и незаметный, был куда сильнее, чем у рыдающей женщины.

– Инга Зайцева, – представилась она. – Я… я вроде как нашла ее. Полицейские, когда приехали, сказали мне оставаться здесь, но ни о чем толком не спросили… Я не знаю, зачем…

«Потому что перестраховывались, – подумал Ян. – Сами обгадились от испуга и на всякий случай задержали всех, кого могли».

– Расскажите мне, как вы обнаружили тело, – попросил он.

– Боюсь, я не так уж много могу рассказать… Я каталась в парке, я это часто делаю в свои выходные. Решила отъехать подальше, в этой части парка всегда очень тихо. Поворачиваю и вижу ее… Я так испугалась, что рухнула с велосипеда. Стала кричать, подбежали люди, вызвали полицию, и с тех пор я тут.

Ее рассказ пока подтверждался. Ян видел, как изгибается дорожка. Если Инга на своем велосипеде ехала со стороны кустов шиповника, она вполне могла не видеть тело до последнего. Так что выходной у нее выдался тот еще!

– Вы что-нибудь слышали, подъезжая сюда? – спросил Ян. – Крики, голоса, шум борьбы.

– Нет, ничего такого… Если бы я что-то услышала, я бы сюда не поехала! Стыдно признаться, но я трусиха…

– И вы никого не видели рядом с телом?

– Нет, никого… Но я не оглядывалась по сторонам, просто смотрела…

– Инга, не переживайте так, – мягко улыбнулся ей Ян. Он прекрасно знал, как влияет на женщин, и умел их успокаивать. Не ошибся он и на этот раз: Инга наконец перестала трястись, поплотнее закутавшись в куртку. – Нет никаких правильных ответов, которые вы обязаны дать. Просто говорите, как было, и все. То, что вам пришлось все это увидеть, – печально, но так иногда бывает.

– Я и правда никого не видела и не слышала…

– Я вам верю. Попытайтесь вспомнить: когда вы ехали сюда, никто не шел и не ехал вам навстречу?

Инга на пару секунд задумалась, потом покачала головой.

– Нет. Поблизости никого не было. До этого я обогнала семью с двумя детьми, но они ехали в том же направлении, а сюда так и не попали, значит, свернули на велодорожку. Я ведь и выбрала этот маршрут потому, что тут обычно пусто!

– Обычно так и есть. Вы не могли догадаться, что что-то пойдет не так. Вы знали погибшую?

– Нет, никогда ее раньше не видела… Говорят, она – нянечка…

– Не важно, что говорят, мне интересен только ваш опыт.

– Тогда мне нечего вам сказать, – вздохнула Инга. – Но это ничего не значит. Выходные у меня редко, и я не всегда провожу их в парке. То, что я ее раньше не видела, не значит, что она не бывала здесь.

– С этим мы разберемся.

Ян записал контактные данные свидетельницы и отправил ее домой. Инга была поражена таким подходом: ей казалось, что она застряла тут на весь день, раз ее вынудили столько стоять в стороне! Но Ян видел, что она и правда ничего не знает, она замерзла и намучалась, нет смысла и дальше над ней издеваться. Поэтому он позволил ей уйти, надеясь, что она не нарвется на журналистов, а сам направился к экспертам. Пару, с которой работали медики, он пока не трогал, он видел, что врачам только-только удалось успокоить женщину, но она в любой момент могла сорваться на новые рыдания. Оперативники, успевшие тут покрутиться, знали куда больше.

Оказалось, что погибшая работала нянькой. В одиннадцать часов утра она отправилась на прогулку в парк вместе со своей подопечной – маленькой Тоней. Она часто так делала, если погода позволяла, в этом не было ничего необычного. Примерно в двенадцать пятнадцать тело нашла Инга Зайцева. Девочки рядом уже не было, ее начали искать, вот только Ян сильно сомневался, что найдут… живую. Он надеялся, что не найдут вообще, ведь тогда это будет похищение, при котором ребенка еще можно спасти. Если же цель преступника была другой, то скоро девочку обнаружат… Точнее, то, что от нее осталось.

Но об этом лучше не думать. До тех пор, пока не найдено тело, Тоня считается живой.

Молодая пара возле медиков оказалась родителями девочки. Мать отправилась в парк искать няньку, когда та не вернулась вовремя и перестала отвечать на телефонные звонки. Она обнаружила полицейское оцепление, увидела издалека знакомое пальто, поняла, что к чему, и вызвала мужа. Только потом у нее началась истерика, так что ее выдержкой даже можно было гордиться.

Родители прибыли на место слишком поздно, они и не могли ничего видеть. Других свидетелей не было. Кто-то среди бела дня убил женщину, забрал ребенка – и спокойно ушел!

Такая наглость поражала, и означать она могла что угодно. Убийца хорошо подготовился, или ему везет, или он псих… Хуже всего, если псих, ведь у него в руках маленький ребенок.

– Сколько лет девочке? – уточнил Ян.

– Три года.

Это ничего не меняло, просто заставляло понять, насколько тяжело придется малышке. Расследование убийства – дело непростое, но отсчет времени идет не так быстро и ставки не так высоки. А похищенный ребенок – это совсем другая история.

Ян подозревал, что многое сводится к родителям. Няньку просто убили, похищение наверняка было главным мотивом этого преступления. Так что с родителями нужно будет поговорить немедленно, как только они окончательно придут в себя. Ян решил дать им на это еще минут десять, а сам направился к экспертам.

Рядом крутился фотограф, но Ян не обращал на него внимания. Куда больше его интересовала сухая, средних лет женщина, осматривавшая погибшую – судмедэксперт Наталья Соренко. Соренко – это хорошо, она толковая и с ней можно договориться.

– Что тут у нас? – поинтересовался Ян.

Соренко не посмотрела на него, но ответила.

– Множественные колото-резаные. Хаос.

– Что значит – хаос?

– Это значит, что подошли и затыкали. Били куда попало, в основном в центр туловища, быстро и сильно. Больше я тебе скажу, если ты не будешь мешать мне работать, я ее только перевернула.

– Как ее зовут… звали?

– Понятия не имею, – пожала плечами Соренко. – Мне без надобности, ты – следователь, ты и узнавай.

Погибшая лежала на земле между ними. Выражение, застывшее на ее лице, казалось растерянным, словно ее оскорбляла та бесцеремонность, с которой теперь относились к ее останкам. Как будто она потеряла всякое значение, когда перестала быть живой!

На вид ей было лет шестьдесят, она, похоже, была здоровой и крепкой, следила за собой. Волосы длинные, светлые и сильно тронутые сединой, но очень густые, и ей шла эта седина. Скорее всего, они были собраны в прическу, вряд ли она позволила бы себе явиться на работу растрепанной, ей просто не отдали бы ребенка. Но когда она упала, волосы рассыпались, пропитались грязью и кровью.

У женщины было миловидное лицо с мягкими чертами. Лицо ласковой нянечки, доброй бабушки, рассказывающей сказки, а не холодной стервы. Косметикой она пользовалась сдержанно, вряд ли она хотела привлекать к себе внимание. Это плохо сочеталось с ее разноцветным пальто, однако Ян не видел тут ничего странного. Она шла на прогулку с маленькой девочкой, возможно, она намеренно одевалась ярко, чтобы порадовать малышку. Пальто было из хорошей шерсти, вряд ли дешевое. А вот сумка у нее плохонькая, туфли – тоже. Вероятно, пальто подарили. Она не была богата… Да она бы и не пошла на такую работу, если бы была богата.

О девочке не напоминало ничего, кроме маленького плюшевого кролика, которого отметили специальным белым значком, чтобы не забыть и не потерять.

Ян уже готов был направиться к родителям пропавшей малышки, когда его внимание привлекла какая-то суета у ленты ограждения. Сначала туда сбежались дежурные, потом подошли и оперативники, оживленно что-то обсуждая. Ян не мог остаться в стороне, он тоже приблизился к ленте, и при его появлении другие полицейские мигом замолкли.

Он понимал, почему. Они не могли не заметить, как сильно похожа на него женщина, стоящая по другую сторону ленты.

– Александра?.. – только и смог произнести он.

Ян пытался понять, каким ветром ее могло сюда принести, однако ничего не получалось. Она знала, что он идет на работу, но он не говорил, что ему дали задание или что он будет здесь!

Александра осталась серьезной, но она умела улыбаться взглядом – а он умел замечать это. Она протянула ему открытое удостоверение.

– Сандра Моррис, австралийская федеральная полиция.

– И что?

Может, это был не лучший вопрос, но Ян все еще слабо представлял, что происходит. Александра не обиделась, она убрала удостоверение и протянула ему документ – ксерокопию приказа, в который оказалось не так просто поверить.

– И то, Ян Михайлович, что нам с вами предстоит работать вместе.

Полицейские, окружавшие их, снова зашептались. Как дети малые, честное слово! Хотя их можно понять: не каждый день видишь, как следователь разговаривает с женской копией самого себя об австралийской полиции.

– Как такое возможно?

– Международная программа обмена опытом, – обыденно пояснила Александра. – С этого дня можете считать меня своим напарником. Младшим напарником, если гордость не позволяет иного. Рада знакомству, шеф!

Глава 2

Организовать все это было ой как непросто, и Александре пока самой не верилось, что у нее получилось. Если бы она была обычной полицейской, ее бы и слушать не стали. При первом же предложении подобного послали бы к тасманийскому дьяволу – и не чтобы быть сожранной, а для совсем иных целей.

Но ей здорово помогли связи Эрика. Многие влиятельные и уважаемые люди остались ему крупно должны. Они знали, что долг, возвращенный его вдове, будет равносилен уплате ему. К счастью, у них сохранилось достаточно чести, чтобы беспокоиться о такой уплате.

Эрик даже с того света умудрился ей помочь!

У австралийской полиции действительно были программы международного обучения, сотрудничества и обмена опытом, но ни одна из них не была связана с Россией. Чтобы добиться поставленной цели, ее шефу пришлось лично звонить в Москву и просить о назначении.

В Москве, выслушав все подробности, пошли навстречу, потому что… а почему бы и нет? Что они теряли? Ничего, только приобретали! Им доставалась опытная следовательница с великолепным послужным списком, которой еще и не нужно платить – это сделает Австралия. При этом следовательница не будет крутиться рядом с государственными секретами, она всего лишь поможет местному убойному отделу.

Вот поэтому Александра и сделала ставку на свое австралийское гражданство. Эрик называл Австралию «страной-плюшкой». Он, как всегда, был прав. Австралия крайне редко вмешивалась в крупные международные скандалы, про нее не каждый день упоминали в новостях других стран. Все знали, что она есть – ну, есть и есть, дальше-то что? Австралия была слишком далеко, и мирная жизнь на самом краю мира заставляла ее казаться безобидной и милой.

Это открывало такое количество дверей, какое многие и представить не могли.

Даже так, Александре было непросто получить нынешнее назначение, но она знала, что это необходимо. Для нее – потому что без работы она сошла бы с ума от скуки, дожидаясь возвращения Яна в пустой квартире. Она привыкла думать, решать задачи, принимать вызов. Она бы не выдержала жизнь, в которой главная миссия – выбрать, что приготовить на ужин. Для Яна же это было важно, потому что ему нужно было привыкнуть к вернувшейся сестре… и простить себя за то, в чем Александра не видела его вины.

Посмотреть вместе фильм – это здорово, спору нет. Но по-настоящему они оба, как гончие, живут только в движении. И вот теперь, когда у них появилось общее дело, они снова были связаны тем взаимопониманием, которое Александра давно хотела почувствовать. Последующие допросы они проводили вместе, он представлял ее всем как свою напарницу – и больше никак, хотя их внешнее сходство наверняка вызывало немало вопросов.

Они быстро выяснили, что погибшую звали Юлия Курченко, недавно ей исполнился шестьдесят один год. Свой праздник она отметила в том числе и с Нефедовыми – нынешними нанимателями. Юлия работала постоянной няней, ее нанимали для маленьких деток до того, как они смогут пойти в детский сад. Юлия присматривала за ними, воспитывала, обучала. Все это время она не жила с семьей, однако приходила каждый день за исключением выходных и праздников. У нее были великолепные рекомендации, Нефедовым она очень понравилась, а главное, она быстро нашла общий язык с маленькой Тоней. Она работала в семье почти год, и никаких вопросов к ней не было. За свою работу она брала немало – но и не слишком много, было заметно, что немолодой одинокой женщине просто нравится возиться с ребенком.

Вот и в тот день она, скорее всего, пыталась защитить Тонечку до последнего. Вряд ли она успела разобраться, что к чему, смерть была быстрой, она получила не менее дюжины ран, четыре из которых были смертельными – и это только по предварительной оценке, все остальное им предстояло узнать, когда эксперт закончит работу. Тело Юлии Курченко отвезли в морг, она уже ничего не могла рассказать.

Вся надежда была на родителей похищенной девочки – Андрея и Кристину Нефедовых. И вот они как раз оказались любопытной парой, причем любопытной не в положительном смысле.

Андрей работал программистом, его стараниями достаток семьи всегда был чуть выше среднего, его доходы позволяли оплачивать услуги няни. Кристина не работала нигде. Обычно в таких семьях няньку вообще не нанимают. Но у Нефедовых все обстояло иначе: жена и мать семейства львиную долю своего времени уделяла судам, сеансам у психолога, встречам с подружками за чашкой чая и промокшим от слез платочкам.

Нефедовы проходили через бракоразводный процесс.

Когда Ян попытался выяснить причины, они оба оказались неразговорчивы. Супруги ограничились водянистой мутью вроде «Не сошлись характерами», которая на самом деле не значит ровным счетом ничего и используется, чтобы прикрыть проблемы, говорить о которых неприятно и стыдно. Александре отчаянно хотелось надавить на них, но она видела, что это опасно: Нефедова просто бухнется в обморок. Придется чуть выждать.

Они понятия не имели, кто мог похитить их дочь. Теперь им предстояло мучительное ожидание требований о выкупе, которые могут так и не поступить.

Близнецы провозились на месте преступления до вечера и домой возвращались уже в темноте. Добравшись до квартиры, они внутри не задержались и отправились гулять с Гайей – Александра не решилась брать его с собой в первый же день, хотя в будущем он мог здорово помочь. Он прошел соответствующее обучение и уже работал с ней на местах преступления.

– Как ты относишься к тому, что я сделала? – наконец осмелилась спросить Александра.

– Я рад, – слабо улыбнулся Ян. – Сперва был ошарашен, не скрою.

– В какой-то момент я сделала тебе больно. Я этого не хотела и даже не ожидала.

Она уловила миг, когда он отвел взгляд там, в парке. Наивная попытка скрыть боль, Александра все равно все заметила, но истолковать не сумела. Ей собственное решение казалось правильным безо всяких «но».

Теперь же Ян пояснил:

– Я просто подумал о том, что все могло быть так с самого начала. Ты и я работали бы вместе… Если бы ты не уехала. Точнее, если бы отец не вынудил тебя уехать!

– Не думай об этом. Все равно уже ничего не изменишь.

Она знала, что случилось с отцом. Александра старалась говорить о нем как можно реже, она еще не решила, как поступить, есть ли смысл вообще видеть этого человека. Можно ведь притвориться, что он умер, как мать, которая так и не дождалась ее возвращения. Мать, которая ничего не знала и ни в чем не была виновата, не дожила! Ирония у судьбы чаще всего получается злой.

– Давай поговорим о деле, – предложила Александра. – Я бы хотела осмотреть тело после того, как эксперт проведет вскрытие. Когда это можно устроить?

– Завтра и устроим. Не хочешь остаться с Нефедовыми и услышать требование о выкупе?

– А я не думаю, что будет требование о выкупе. Кто-то другой был бы удивлен, но не он.

– Да, я тоже, – кивнул Ян. – Но никак не пойму, почему, для выводов у нас маловато данных.

– Хватает! На похищение с целью выкупа обычно решаются люди, более-менее уверенные в своем хладнокровии. Им вообще не нужно было убивать няньку, достаточно крепко дать ей по голове. А это даже не попытались сделать!

Она специально внимательно осмотрела голову погибшей, но не нашла там ни одной ссадины. Убийство выглядело скорее импульсивным и эмоциональным, чем вынужденным.

– Но тот, кто увел девочку, хорошо подготовился, раз остался незамеченным, – указал Ян.

– Возможно, тупое везение. Эта часть парка и правда безлюдна. Кто бы это ни сделал, профессионалом он мне не кажется. Но это не значит, что он действует по собственной инициативе, его все равно могли нанять. Выяснившиеся обстоятельства на это намекают.

– Развод, да, – подтвердил Ян.

Они пока не знали всех подробностей грядущего развода Нефедовых. Возможно, на право единоличного опекунства над Тоней претендовали оба родителя, но у одного шансов было гораздо больше. Второй, предчувствуя грядущее поражение, решил похитить ребенка. Однако Нефедовы – семья не самая богатая, да и далекая от криминального мира. Поэтому даже для такого серьезного дела вполне могли нанять какого-нибудь алкаша, который действовал совсем не так, как желал заказчик. Сказать об этом больше можно будет после повторного осмотра тела.

– Ищем, кому выгодно, – задумчиво произнесла Александра.

– Да, пока у нас три условных подозреваемых – точнее, три образа, и все пока безликие.

– Ну-ка, перечисли, посмотрим, совпали ли наши подозрения!

– Первый – тот, кто похитил девочку ради выкупа. Да, он повел себя, как дебил. Возможно, он дебил и есть. Но нельзя исключать эту возможность, сама же знаешь, иногда самый простой вариант и оказывается правильным. Второй – тот, кто похитил Тоню из-за самой Тони и грядущих перемен в ее семье. Это самый благоприятный вариант для нас, потому что тогда ребенку ничто не угрожает. Ну а третий вариант – мы ищем того, кому не важно, что она – Тоня Нефедова. Важно только, что это симпатичная маленькая девочка.

И третий вариант был худшим. Не только из-за того, что преступник сделал или собирался сделать, просто его сложнее всего поймать, он, убегая, сжигает все мосты. Человек, похитивший Тоню ради выкупа, свяжется с семьей сам. Похитивший в интересах одного из родителей будет связан с ними. Но псих, хаотичный, жестокий… Он может быть где угодно.

И Тоня сейчас одна с кем-то чужим… Александра понимала ее больше, чем кто бы то ни было. Она ведь тоже была когда-то похищенной девочкой! Да, ей было восемнадцать лет, и считалось, что она уже взрослая. Но, впервые столкнувшись с настоящими, а не сказочными чудовищами, она себя взрослой не чувствовала.

Она думала, что сильная, а оказалась слабой. Может, она и не могла рассказать Яну о том, что переломило ее жизнь навсегда, но сама-то она помнила!

… В фургоне она сопротивлялась долго, дольше, чем другие девушки. Но когда ее сильно ударили по лицу, она вынуждена была затихнуть. Александра не потеряла сознание, но у нее кружилась голова, а перед глазами плясали черные точки. Ей нужно было прийти в себя, в таком состоянии она лишь позабавила бы своих мучителей.

Они свое дело знали. Александре и остальным девушкам натянули на головы мешки и связали руки за спиной. Мешок отвратительно вонял мусором и засохшей рвотой. Темнота лишала возможности ориентироваться в пространстве. Воспринимать нормально звуки было невозможно из-за биения собственного сердца – отчаянного, быстрого.

Очень скоро она перестала чувствовать и время. Она понятия не имела, как долго их везут, где они вообще находятся. Ее похитили в незнакомой стране!

Александру разрывали изнутри эмоции – разные, но сильные. Удивление – насколько просто, оказывается, похитить человека посреди улицы! Злость – она, такая умная, смелая, решительная, уже неплохо обученная, не смогла защитить себя и своих подруг. Страх – она знала, что молодых иммигранток не похищают ради выкупа.

Спустя целую вечность машина остановилась. Александра надеялась, что с нее снимут проклятый мешок, но нет, ее похитители были не настолько наивны. Ее повели куда-то вслепую, через плотную ткань пробился лишь легкий отблеск света. Она чувствовала себя животным, которое ведут на заклание. Страшно, очень страшно… Настолько, что отступают удивление и злость, и она чувствует себя самой обычной восемнадцатилетней девчонкой. Она осознает, что жизнь ее стоит не так уж много.

Когда с нее стащили мешок, она обнаружила, что находится в каком-то складском помещении с десятками испуганных, заплаканных девушек. Она знает только тех, с которыми ее похитили, остальных она прежде не видела. Все ее попытки заговорить с похитителями упираются в глухую стену молчания… Да и пытается она не слишком настойчиво. Половина лица, на которую пришелся удар, уже опухла и пульсирует болью. Она ждет вместе со всеми – и это кошмарное ожидание.

Александра так и не смогла понять, сколько их продержали в том складе. Ей показалось, что больше суток. Уже потом, став полицейской, она сообразила, что это был своего рода «отстойник». Туда привозили девушек, похищенных в разных штатах, и прикидывали, кого и куда направить дальше. Когда пришел ее черед, знакомые ей девушки остались на складе.

Больше она их никогда не видела. Это тоже было привычной политикой похитителей: разделять знакомых.

Ее снова посадили в закрытый фургон, но побольше – предназначенный для перевозки скота и слегка модернизированный. Мешок цеплять не стали, но заклеили скотчем рот. Теперь уже и плакать было нельзя – она рисковала задохнуться.

Это была самая длинная поездка в ее жизни, потому что время просто перестало существовать. Ее ждала неизвестность, а от нее уже ничего не зависело. Александра хотела стать полицейской, она достаточно знала о криминальном мире, чтобы догадаться, что ее ждет… что ее может ожидать. Но сознание упрямо цеплялось за мысль: так не бывает. Только не с ней. С другими бывает, а с ней – нет. В дороге что-нибудь случится, и она обязательно освободится!

Однако в дороге ничего не случилось. Рейс, которым перевозили ее, не стал особенным, он стал одним из многих для похитителей. Рутинная, давно отлаженная схема. Ничего личного. Водитель и охранники даже не смотрели на лица девушек, которых перевозили, они на таких нагляделись с лихвой.

Александра понятия не имела, сколько часов прошло с ее похищения, день сейчас или ночь. Она не узнала этого, даже когда фургон остановился. Пленниц выпустили наружу, и они оказались в закрытом подземном паркинге. Там они не задержались, им всем завязали глаза, связали одной цепью и повели куда-то по гулким коридорам.

В следующий раз Александра увидела свет в мрачном сыром зале. У одной стены располагались ржавые трубы и душевые кабины. У другой – старые скамейки, давно нуждавшиеся в покраске. Здесь с пленницами работали уже совсем другие люди – смуглые, подвижные, то и дело переходившие с английского на испанский. Испанского она тогда не знала.

Пленных девушек заставили раздеться и вымыться. Некоторые сопротивлялись, Александра – нет. Она прекрасно видела, что все выходы из душевого зала перекрыты. Любое сопротивление станет данью гордости, но никак не здравому смыслу. А сейчас это наивно, нужно поберечь силы! Она убеждала себя, что у нее получится сбежать, нужно только чуть-чуть подождать – и быть к этому готовой.

Одеться им не позволили: когда они вышли из душа, оказалось, что вся их одежда исчезла. Их выстроили в ряд голыми, мокрыми, дрожащими. Многие девушки плакали, некоторые прикрывались руками, сжимались, как будто это что-то могло изменить. Александра, в отличие от них, понимала, что происходящее здесь – это не просто унижение или желание осмотреть их.

У них отнимали уверенность, делая их особенно уязвимыми. Одежда – это больше, чем способ прикрыть наготу. Это барьер между телом и окружающим миром. Это доказательство, что ты – человек, а не животное, и у тебя есть право на отсутствие стыда. Теперь же их превратили в запуганное стадо, и их страх переплетался, увеличиваясь до колоссальных размеров. В какой-то момент Александре показалось, что она дышит страхом, что он сырой и густой, как водная взвесь.

Она тоже не была спокойна – какое там! Но она старалась держать себя в руках. Она напоминала себе, что контроль важен, если она просто разрыдается тут, ее похитители победят. А так она им еще покажет!

Но как бы она ни храбрилась, на ее судьбу это не повлияло. Похитители были людьми опытными и грамотными. Александра видела, что они разглядывают тела с полнейшим равнодушием – как хозяйка на рынке выбирает мясо посвежее да поаппетитнее. К ним не относились ни как к живым существам, ни как к сексуальным объектам. Просто как к товару, который нужно продать подороже.

Она так и не поняла, по какому принципу их разделили, как оценили. Но это не было случайным: девушек долго изучали, прежде чем развести по четырем группам. Тех, кто задавал вопросы, били. Поэтому Александра не произнесла ни слова.

К ней вплотную подошла женщина из числа похитителей. Она сомневалась – и это было видно. Она смотрела на тело Александры и довольно кивала, потом переводила взгляд на синяк, уродовавший ее лицо, и хмурилась. Александра поняла, что в этот миг решается ее судьба, и сдержалась, не произнесла ни слова, не стала ни умолять, ни угрожать. Возможно, это и помогло ей. Ее направили в ту группу, где были самые молодые и красивые девушки, всего около десяти человек. Группы выводили из зала через разные двери.

Она надеялась, что теперь у нее будет шанс сбежать – или хотя бы отдохнуть. Как и все остальные, Александра не спала много часов, ее били, она замерзла, и ей по-прежнему не давали никакой одежды. Она не знала, сколько еще сможет это выносить.

Сначала ей показалось, что наступил долгожданный покой. Девушек провели на этаж; повыше и начали разделять, отправляя каждую из них в свою комнату. И это были не темницы – совсем наоборот. Комнатка, доставшаяся Александре, была тесной и лишенной окон, зато оформленной дорого, пусть и совершенно безвкусно. Ярко-красные обои на стенах, ковер того же цвета на полу, круглая кровать с кованным изголовьем и огромное зеркало на потолке. Пошло настолько, что в предназначении комнаты и сомневаться не приходится, но главное – чисто.

Александру затолкнули внутрь и заперли дверь. Она замерла в центре комнаты, испуганно осматриваясь по сторонам. Больше всего хотелось сорвать с кровати покрывало и прикрыть наготу, однако она пока не решалась ничего здесь трогать. Это не по-настоящему, с ней ничего не случится, она вот-вот проснется… Но где? Дома, в России? Пусть лучше так, пусть вся эта поездка окажется страшным сном! Она улетела за океан, чтобы поставить отца на место. Она и не думала, что дойдет до такого, никто на ее месте не предположил бы!..

Щелчок дверного замка заставил ее вздрогнуть и отскочить в сторону. Ей хотелось рвануть туда, на свободу, но Александра заставила себя сдержаться. Нужно сначала проверить, она уже чуть не погубила себя этим проклятым синяком… Да и потом, она была в куда худшей форме, чем когда все это началось. Пары алкоголя выветрились, но она устала, долгая поездка, необходимость постоянно стоять и холод отняли у нее больше сил, чем она предполагала. Александра была выносливой и тренированной, но она все равно оставалась молодой девушкой.

В комнату вошел всего один человек, и он отличался ото всех, кого Александра видела здесь раньше. Они, мужчины и женщины, были одеты в одинаковые серые костюмы, они были невозмутимы и безразличны ко всему. Этот был совсем другим, и она сразу поняла: он из хозяев. А может, единственный хозяин этого круга ада!

Ему было лет сорок пять – сорок семь, и выглядел он паршиво: одутловатый, рыхлый, словно слепленный из сырого теста. Он был чуть ниже Александры – но ведь и она была высокой! Кожа у мужчины была смуглой, влажно блестящей – то ли от пота, то ли от масел. Черные волосы зачесаны назад и смазаны таким количеством геля, что они казались пластиковыми. Маленькие темные глаза скользят по телу Александры, заставляя особенно остро ощутить собственную наготу.

– Тебя зовут Алиша, – заявил он.

Он говорил по-английски понятно и уверенно, но в его словах угадывался знакомый Александре испанский акцент. Мужчина был одет в черные брюки и белую рубашку, на шее ярко блестела толстая золотая цепь, на пальцах – кольца. Три, одно просто золотое, два с камнями – рубином и бриллиантом.

– Что? – нахмурилась она.

– В твоей сумке нашли документы на имя Александры. Мне не нравится это имя, оно слишком длинное и бездарное. Если клиентам захочется как-то звать тебя, ты должна называть имя Алиша. Но это будет редко, в основном им плевать, как тебя зовут.

Я не понимаю…

– Не придуривайся, – прервал ее он. – Ты умна, это видно по глазам. Поэтому я и выбрал тебя, поэтому в твою первую ночь здесь я буду с тобой. Я знаю таких, как ты! Вы не ломаетесь дольше всего. Но в этом и кайф.

Он так и не сказал ей, как его звали. Позже, намного позже она узнала сама. Чутье ее не подвело – то самое чутье, в которое ее отец не верил, считая, что у женщин его просто не бывает. Темноглазого мужчину звали Хуан Сарагоса, но куда чаще он представлялся Джонни Сарагосой. В этом читалась не только попытка переиначить свое имя, данное ему мексиканскими родителями, на американский манер. Джон – это еще и условное обозначение безымянного клиента проституток. Он не хочет, чтобы уличные девки знали его имя. Поэтому говорит, что его зовут Джон. Шлюха и ее Джон – эту фразу многие американцы поймут. Хуан Сарагоса считает свое прозвище бесконечно забавным.

Но тогда Александра всего этого не знала. Она видела перед собой отвратительное существо, сальное, извращенное, почему-то решившее, что оно имеет право обладать ею. Она не могла этого допустить.

Она рванулась к выходу, и Сарагоса, как ни странно, не попытался удержать ее. Он даже отступил в сторону, как истинный джентльмен, освобождая ей путь на свободу] Она не поняла, почему. Ей не пришлось долго гадать.

В коридоре ее уже ждали два рослых детины, одетые все в те же серые костюмы. Сарагоса мог бы удержать ее и сам, она так ослабла, что не сумела бы с ним справиться. Но он решил не марать руки. Александру перехватили два его ассистента, и все ее попытки вырваться напоминали отчаянные старания котенка, которого поймали и приготовились сожрать два бродячих пса.

Ее вернули в комнату и привязали к кровати. Руки – наручниками к изголовью, ноги – веревками к двум столбикам, которые Александра сначала не заметила. Все это время она кричала и извивалась, но этим лишь утомляла себя еще больше. Она никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Ей отчаянно хотелось плакать, и сдерживалась она лишь потому, что знала: ее слезы доставят сальному ублюдку дополнительное удовольствие.