Текст книги "Белая акула"

Руслан сказал это так обыденно, что Ян принял его слова за неудачную шутку. Он дал Руслану паузу, чтобы рассмеяться и продолжить, однако никакого продолжения не последовало.

Пришлось спрашивать:

– Это еще что должно означать? Ты же сказал, что охрана хорошая!

– Лучшая, – подтвердил Руслан. – И то, что я не знаю, кто именно ею занимается, тоже часть плана. Если вдруг враги Андрея вашего до меня доберутся и начнут всесторонне пытать, даже я не смогу сообщить им, сколько человек его охраняют и как они вооружены.

– Неплохо… И как ты этого добился?

– В определенных кругах можно найти координаты человека, который решает проблемы. Причем не только с безопасностью, но охраной он тоже занимается. Я связался с ним, объяснил ситуацию. Он назвал мне сумму и дал гарантию, что клиент останется жив. Мне больше ничего и не надо. Больницу, кстати, тоже выбрал он.

– Больница принадлежит ему?

– И снова – понятия не имею.

План был действительно неплохой, хотя и давал еще больше оснований для паранойи.

Теперь, увидев рядом с больницей подозрительного человека, Ян должен был сомневаться: преступник это или охранник? Но сам он ничего лучше предложить не мог, и приходилось мириться с решением, принятым Русланом.

Больница располагалась в пределах города – и даже не на окраине, что, впрочем, не помешало ей утонуть в старом саду, уже брызнувшем первой зеленью. Судя по планировке, когда-то это был трехэтажный жилой дом. Причем построен он был задолго до того, как начался двадцать первый век.

Потом в этот квартал пришли перемены. Маленькие уютные домики стали слишком большой роскошью для мегаполиса. Их снесли, чтобы построить здесь многоэтажки, магазины и офисные здания. А этот вот уцелел… Возможно, из-за парка, а может, тут просто нельзя было построить нечто солидное, и домику повезло.

Впрочем, при своем нынешнем расположении он уже не мог служить простым жильем – золотые квартиры получились бы, даже для Москвы. Поэтому тут появился бизнес, но не такой, как в новых зданиях. Дом превратили в уютную частную больницу, бело-кремовую, затененную старыми деревьями. Да это место и на больницу-то не походило, Ян бы ни за что не догадался о его назначении, если бы не знал заранее.

Когда обе машины добрались до подъезда, Андрея повезли в выделенную ему палату – одиночную, других тут и не было, Руслана пригласил к себе директор клиники, а Ян предпочел осмотреться. Но и это сделать оказалось непросто: на входе каждого гостя встречала охрана, и не борющиеся со скукой пенсионеры, а крепкие молодые парни, вежливые и сообразительные. Это уже радовало, хотя Ян понимал: обойти их можно, не тюрьма все-таки, защита у здания слабовата.

Ему выписали пропуск, заставили надеть маску и перчатки и пустили в больницу. Но даже так, ему можно было ходить не везде. Посетителям одних пациентов не дозволялось тревожить других, ходить разрешалось только по коридорам, комнатам отдыха, ну и разве что в столовую заглянуть. А чтобы Ян не нарушил правила, просто заблудившись, ему выдали провожатую.

Ею оказалось весьма примечательное создание в костюме медсестры. Глядя на эту девушку, Ян не мог точно определить, сколько ей лет, а со следователем такое бывало нечасто. Допустимый диапазон получался неслабый: от двадцати до тридцати пяти. Девушка казалась миниатюрной, хотя когда она подошла к Яну, стало заметно, что рост у нее выше среднего. Из-за свободной формы сложно было определить, подтянутая она или просто худощавая. Лицо было не классически красивое, однако мгновенно запоминающееся – треугольное, с высокими скулами и искристыми светло-голубыми глазами. Нижнюю половину лица поначалу скрывала маска, но в какой-то момент девушка сдвинула ее на подбородок, позволяя увидеть полные, изящно очерченные губы. Когда она улыбалась, ей и вовсе не было равных: улыбка была широкая, белоснежная и неудержимо заразительная. Собственно, эта улыбка и сбивала любое четкое представление о возрасте, да и волосы, выкрашенные в фиолетовый цвет, задачу не упрощали.

– Лиля, – представилась она. – Руку не пожимаю, за такое нынче увольняют. Дожили, да?

– Суровый новый мир. Меня Ян зовут.

– Да, меня предупредили. Велено было убедить вас, что у нас тут непреступная крепость. Идемте, убеждать буду!

На крепость это здание было похоже меньше всего. Оно и на больницу-то не тянуло! По крайней мере, его коридоры больше подходили для санатория или дорогой гостиницы. Казенную, жирно блестящую краску на стенах здесь заменили обоями в стиле прованс, повесили фотографии и дипломы врачей, расставили диваны, кресла и журнальные столики. Кое-где попадались стеллажи с неплохой коллекцией книг. Подоконники в старом здании были массивные, широкие, и новые владельцы клиники это грамотно использовали: где-то они положили пледы и подушки, где-то обустроили миниатюрные зимние сады из растений в горшках.

Почти все окна выходили на парк, поэтому в больнице легко было забыть, что большой город по-прежнему совсем рядом.

– У нас здесь есть все для спокойного восстановления, – вещала Лиля. – Самые тяжелые пациенты у нас на третьем этаже, там же расположены операционные. На втором этаже – те пациенты, которые уже выздоравливают, и процедурные кабинеты. Тут есть чем себя занять, а если хочется чего-то еще, можно обратиться ко мне или другой медсестре.

Ян то и дело кивал, показывая, что слушает ее, а сам оглядывался по сторонам. Судя по дипломам, развешанным на стенах, врачи здесь были собраны неплохие, Андрей ничего не потеряет от переезда из городской больницы. Видел Ян и охранников, расслабленно прогуливавшихся по коридорам. И все-таки маловато… Хотя столько же, сколько смогла бы дать полиция. Оставалось лишь надеяться, что загадочный «человек, решающий проблемы», которого нанял Руслан, свое дело знает.

– Уверена, вашему знакомому тут понравится, – прощебетала медсестра. – Кстати, он вам кто?

– Друг. И в ближайшее время он не сможет оценить это место.

– Да вы не переживайте так… Я видела его медицинскую карту, у нас тут и хуже случаи были! Иногда привезут человека чуть ли не по кусочкам, а через месяц он на своих двоих уходит.

– Я беспокоюсь не только о том, как за ним будут ухаживать. На него напали, и есть вероятность, что это попытаются сделать снова.

– Ну и зря попытаются! Тому, кто сюда припрется гадить, я сильно не завидую!

Лиля не просто старалась подбодрить его, она верила каждому своему слову. Она была убеждена, что охрана у них великолепная и способная на все. Ян не стал ее расстраивать, хотя сам уже мысленно наметил минимум два способа добраться до Андрея и придушить его.

Мимо них прошел мужчина в белом халате, и Ян невольно насторожился. Нет, понятно, что любой, кто в белом халате, тут доктором считается. Но какой-то этот доктор был совсем уж… нетипичный. Молодой и очень спортивный…

Совсем как Мирон Сараев.

– Это кто был? – поинтересовался Ян, когда медик прошел мимо.

– Один из наших хирургов… А почему он вас заинтересовал вдруг?

– Не уверен… Просто перестраховываюсь. Как его зовут?

– Не знаю, – смутилась Лиля. – Вообще-то, он к нам только на днях устроился, и я не успела запомнить… Но он хороший доктор, к нам нанимают только лучших!

Уж как-то очень вовремя этого «лучшего» наняли – прямо перед тем, как сюда перевели Андрея… Хотя нет, это не может быть связано, никак. Решение о перевозке Андрея было принято буквально вчера, а этот хирург тусуется здесь уже несколько дней. Просто совпадение! И все же… Ян вспомнил взгляд врача, горевший над медицинской маской, и вынужден был признать, что на миролюбивого спасителя жизней этот человек не слишком похож.

Ян сделал мысленную пометку проверить биографию врача при первой возможности и продолжил осмотр. Лиля провела его по всей клинике, даже задний двор ему показала – с тропинками для прогулок, скамейками и уютной беседкой. Только там они распрощались.

– Вы заходите почаще, – смущенно улыбнулась медсестра.

– Постараюсь. А вы присматривайте, пожалуйста, за моим другом.

– Обязательно! Вы потом лично проверите, как я справляюсь, – просияла она.

То, что она с ним флиртовала, заметил бы кто угодно. Ян невольно вспомнил Алису – но мысли о ней долго не продержались. Какой смысл теперь оглядываться на Алису? У нее там подготовка к свадьбе вовсю идет! А Лиля эта – очень даже ничего… И если бы не напряженная обстановка, Ян не отказался бы узнать ее поближе.

Однако время по-прежнему катастрофически ускользало от них. Защищенная больница – ненадежная мера, Андрей будет в безопасности, только когда они во всем разберутся.

Вернувшись к машине, Ян обнаружил в телефоне два сообщения. Одно было от Руслана – он уже обо всем договорился с директором и укатил на работу на такси, дела у него. Вторым сообщением Александра подтверждала, что у нее все хорошо, но Коргина она еще не отыскала. Все вместе это означало, что Ян пока сам по себе.

Он мог бы допросить знакомых Тимофеева – их оказалось столько, что дело на несколько дней растянется. Однако смысла в этом Ян не видел. Если Тимофеев и готовился к чему-то, он умело это скрыл. Александра права, исполнение преступления на этот раз слишком дикое, чтобы разобраться в нем без свидетелей, сейчас разумнее было сосредоточиться на мотиве.

А за мотивом Ян направился в ветеринарную клинику «Аргос». Там, конечно, знали о случившемся с владельцем – и искренне переживали. Такое не подделаешь, Андрея здесь по-настоящему любили. Тем лучше: у многих уже есть желание ему помочь.

Пока Андрей оставался в больнице, делами клиники заправляла его заместительница – женщина лет сорока, красивая, но уставшая настолько, что ей, кажется, даже собственная красота была в тягость. Яна она знала, Андрей успел их познакомить, а потому приняла в своем кабинете без сомнений.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она.

– Надеюсь на это. У нас есть все основания полагать, что случившееся с Андреем связано с его работой.

– Я тоже об этом сначала думала, но… Это же просто нелепо! Да, у нас бывают недовольные клиенты, они везде есть. Но никто из них не решился бы убить человека ради животного, это немыслимо!

– Я о другой его работе говорю.

Тут уже женщина замолчала, отвела взгляд. Конечно, она знала о том, что происходило в подвале – Андрей не сделал бы ее своей заместительницей, если бы не доверял ей. Однако она помнила о том, что Ян – полицейский, и не представляла, что ему можно говорить.

– Это все останется между нами, – заверил ее Ян. – Я не желаю Андрею зла, я хочу его спасти. Есть вероятность, что без вашей помощи это просто невозможно.

– Да и с моей помощью может не получиться… Для начала я хотела бы сказать вам две вещи. Первое – я сама этим не занималась. Я знала, чем занимается он, но я здесь администратор. Более того, никто из людей, которые работают в ветеринарной клинике, не был к этому причастен, Андрей сам настоял. Когда нужно было… хм… работать в подвале, он вызывал откуда-то другую команду.

– Вы знали людей, которых он вызывал?

– Кого-то знала, кого-то нет.

– Ясно… Вы собирались сказать две вещи. Какая вторая?

– Андрей тоже это все не любил. Он – человек открытый, по нему видно. С животными он возиться любит, тут и сомнений нет. И знаете, что? Лечить людей он тоже любит, но почему-то отказался от этого. Сам он клиентов для таких дел не искал, однако бывало, что ему звонили… И то он не хватался за каждую возможность. Да все наоборот! Он при каждом звонке долго отказывался. Иногда у него получалось, иногда он собирал команду и проводил операции. Но в те разы, которые мне довелось увидеть, он… ну, скажем так, был подавлен.

– Это могло повлиять на его отношение к пациентам? – уточнил Ян.

– Ни в коем случае! Если уж Андрей соглашался провести операцию, личность пациента не имела для него значения. Он был доктором, обязанным спасти жизнь, только и всего.

Ян невольно вспомнил, как в этой самой операционной Андрей спасал жизнь их племяннику. Он тогда и правда действовал очень профессионально – и Кирилл до сих пор жив.

– Значит, у него всегда все получалось?

– Он был врачом, а не богом, – грустно улыбнулась заместительница. – Бывало и так, что пациенты умирали. Нечасто – но бывало. Такие случаи Андрей переживал очень тяжело.

И вот тут они подобрались к самому интересному…

– Насколько тяжело? – спросил Ян. – Мог ли он из-за этого попытаться покончить с собой?

– Ну, тут уж вас совсем не в ту степь понесло! Андрей – очень разумный человек. Порядочный просто. Да, он переживал такие случаи, они его угнетали, ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Но самоубийство? Да об этом даже речи не шло!

Это как раз подходило образу того Андрея, которого знал Ян. Человек порядочный – но психический устойчивый. Не тот, который полезет на крышу из-за случайной ошибки. Так ведь он и не считал это ошибкой! Александра упоминала, что он сам себя обвинял в преступлении. И даже в таком состоянии он задумался о самоубийстве, только надравшись. Протрезвев, он эти мысли отбросил, однако так и не признался даже Александре, что он натворил.

– Скажите, а в прошлом году, в конце ноября или начале декабря, с ним не происходило ничего особенного? Тогда были нелегальные операции? Или, в первую очередь, погибшие пациенты?

Однако тут заместительница его разочаровала:

– Не могу сказать, я в то время была в отпуске.

– А кто может?

– Андрей…

Вот и замкнулся круг. Вряд ли у Андрея было так уж много доверенных лиц по этим вопросам. Он понимал, что совершает преступление, и старался взвалить большую часть вины на себя. И за это он теперь поплатился…

Ян узнал меньше, чем хотел, но хоть что-то! Он уже собирался уходить, когда женщина окликнула его.

– Подождите! Я тут вспомнила… Где-то в середине декабря, когда я вернулась из отпуска, был не очень приятный случай. Это вам по срокам подходит или поздно уже?

Середина декабря – это уже после того, как Андрей угомонился и повадился ходить к Александре. И все же это было достаточно близко к его несостоявшемуся прыжку с крыши, чтобы Ян спросил:

– Что за случай?

– У него в той команде женщина была… Он ее нам на ставку оформил. Не знаю, зачем это было нужно, чтоб работа официальная была, наверно… Но в ветклинике она никогда не работала, зато ассистировала ему на каждой операции. Мы с ней чуть-чуть общались, очень хорошая женщина была, опытная очень.

– Вы говорите «была»… Почему?

– Вот она как раз в середине декабря уволилась. Я это знаю, потому что приказ подписывала. Андрей очень не хотел, чтобы она уходила. Они тогда на час в кабинете закрылись, и она на него жутко кричала… Я даже секретаршу домой выпроводила, чтоб она не подслушала. Я прямо не ожидала такого! Насколько я поняла, они с Андреем знали друг друга очень много лет и хорошо общались, он ее уважал, платил хорошо… Не представляю, что ей в голову взбрело!

А вот Ян как раз представлял. Если эта женщина была хорошей знакомой Андрея, был шанс, что она узнала о его преступлении – и не сумела его принять. И вот это уже зацепка!

– Вы знаете, где она сейчас? – поинтересовался Ян.

– Я могу дать вам все материалы, что сохранились в нашем отделе кадров, – предложила женщина. – И вот еще что… Мы с ней поговорили перед ее уходом, я пыталась мягко у нее выяснить, почему она увольняется. Конечно, правду она мне не сказала, для меня и остальных у нее была другая версия… Тоже правда, просто не вся. Не думаю, что она соврала бы мне!

– И что это за правда? – поторопил следователь.

– Она собиралась устроиться на работу в санаторий с проживанием – ей очень хотелось пожить на природе, в лесу, да еще деньги за это получать. Она же доктор, первой про этот карантин со мной заговорила! А я ей, помнится, еще тогда не поверила… Как же она была права! Она очень хотела эту работу, и, если у нее все получилось, думаю, она до сих пор в том санатории.

Глава 5

Найти это место оказалось очень и очень непросто. Уже деревня, возле которой располагалась ферма, была затеряна вдалеке от больших дорог. А самой фермы и вовсе не было на карте, приходилось спрашивать у местных. Местные, насмотревшись телевизора, опасались смертельной заразы и из домов выходить не желали. Так что дорога, и без того долгая, отняла у Александры больше времени, чем планировала полицейская.

Тут она была вынуждена мысленно снять шляпу перед своим тезкой. Если Александр Коргин хотел уйти от цивилизации, ему это удалось. Вопрос в том, чем было вызвано такое желание – усталостью от жизни или легким деревенским сумасшествием, которое очаровательно лишь издалека? Александра делала ставку на второе, говорить с Коргиным ей не хотелось, однако и отступить она не могла. Только не после того, как проделала такой путь.

Впрочем, увидев его ферму, она убедилась, что с рассудком Коргин не распрощался – по крайней мере, не окончательно. Между лесом и полями притаилось несколько построек: хозяйский дом, сараи, загон для скота и гараж. Все это было крепким, ухоженным, окруженным деревянным забором. Сам забор был скорее преградой для случайно забредших сюда животных, человеку такой перелезть ничего не стоит. Вот только таблички на воротах, перед которыми Александра оставила машину, настоятельно рекомендовали этого не делать.

Табличек было три, и все они дружелюбием и гостеприимством не отличались. Они, распечатанные на принтере и заламинированные, гласили: «Вход воспрещен всем, частная территория», «Всем без исключения», «И в масках тоже!»

Останавливаться перед этим предупреждением Александра не собиралась, но выводы для себя сделала.

– Он все-таки разыгрывает карту с одиноким психом, – предупредила она Гайю. – Будь начеку!

Пес предсказуемо не ответил, но смотрел на хозяйку с таким серьезным видом, будто не ставил под сомнение ни единого слова.

Александра готовилась перебираться через забор, ворота проверила скорее в порядке бреда – а они поддались неожиданно легко. Никакого замка на главном ограждении фермы не было, и создавалось впечатление, что Коргин полагается исключительно на силу табличек.

– Становится все интереснее, – усмехнулась Александра. – Теперь, в рамках истории со свихнувшимся воякой, он должен по нам пальнуть. Не пугайся. Посмотрим, куда будет целиться.

От ворот к зданиям вела прямая, ровная, хорошо просматривающаяся со всех сторон дорога. Дающая хозяину дома возможность изучить любого, кто к нему идет. Вероятнее всего, когда открывались ворота, на ферме срабатывала какая-нибудь сигнализация – если этот человек действительно заслужил когда-то уважение Михаила Эйлера, он не мог пренебречь таким удобным способом защиты.

– Если он не шмальнет, я буду даже разочарована, – пробурчала Александра себе под нос.

Но выстрел все-таки прозвучал – когда она была шагах в десяти от фермы. Гайя прижался к земле и глухо зарычал. Александра, готовившаяся к чему-то подобному, все равно невольно вздрогнула, однако в большей степени от резкого звука, связь с окружающим пространством она не потеряла и успела заметить, куда угодила пуля.

Коргин стрелял в землю у дороги, достаточно далеко от Александры, чтобы гарантированно в нее не попасть. А значит, он не промазал, этот выстрел был предупреждением.

– Кто это тут? – рявкнул Коргин со стороны фермы. Александра все еще не видела, где именно он прячется. – Прочь отсюда, брысь! И шавку свою забери!

– Хорошая попытка, но нет, – спокойно и громко отозвалась Александра.

– Чего?

– Я видела настоящих сумасшедших и теперь могу отличить человека, который действительно сходит с ума, от симулянта. Вы и симулируете-то не очень, СанСаныч.

– Нормально я симулирую! – оскорбился он.

– На троечку. Вот у вашего друга юности Михаила Эйлера мозги действительно разваливаются на кусочки. А вы, я вижу, в добром здравии.

Он больше не вопил издалека и не стрелял, он к ней вышел. Причем вышел без оружия, и для Александры это служило лучшим подтверждением того, что разговор продолжится.

Время и правда пощадило Александра Коргина. В свои «за семьдесят» он был еще крепким подтянутым мужчиной, ухоженным, гладко выбритым. Вряд ли его сил было достаточно для того, чтобы полностью обслуживать ферму самостоятельно, но он был способен жить без сиделок.

Ну а для работы на ферме он всегда мог нанять местных. Судя по тому, что здесь видела Александра, деньги у него водились. Его прошлая профессия гарантировала, что он договорится с кем угодно – его взгляд оставался ясным, цепким, хищным даже. Взгляд, который не каждый сможет долго выносить, но Александра могла, она видала и похуже.

Однако самым любопытным было даже не это – а то, что Коргин узнал ее. Он был настолько удивлен, что даже не сумел это скрыть, а для человека с его знаниями и опытом это серьезный прокол.

– Ты? – только и смог произнести он.

– Живая, – кивнула Александра. – Приятно, что не придется тратить время на объяснение, кто я такая.

– Но придется потратить его на рассказ о том, как ты выжила!

– Это можно, но лучше не здесь. У нас уже не зима, но и не время для уличных пикников. Мне маску надеть или испытаете судьбу?

– Так иди, – махнул на нее рукой Коргин. – Если я не буду видеть твое лицо, я перестану верить, что ты настоящая.

Он повел ее к дому. Гайя ни на шаг не отходил от хозяйки, он-то про выстрел не забыл. Пес больше не рычал, но оставался настороже, Коргин ему не слишком нравился. А Коргин еще недостаточно пришел в себя, чтобы заметить большую рыжую собаку.

В доме было тепло и чисто – даже слишком чисто для холостяцкого жилья. При этом нельзя сказать, что интерьеры здесь были минималистичные или по-военному строгие, нет, обычный дом, уютный даже. Получается, к Коргину регулярно кто-то приходил убирать, но с ним не жил, в этом Александра не сомневалась.

Коргин проводил гостью в столовую, усадил за стол, сам устроился напротив. Он снова пялился на нее исподлобья, и Александра наконец сообразила, на что это похоже – на взгляд хищной птицы, примеряющейся к жертве. Это вовсе не означало, что Александра ему не нравилась или что он собирался ей навредить. Просто такая привычка, сформировавшаяся к старости, намекала, чем он занимался всю жизнь.

– Ты меня помнишь? – спросил он.

Воспоминания из той жизни, которая была до похищения, были запрятаны так далеко, что уже казались ненастоящими и чужими. И все же долгая дорога к этой ферме помогла Александре, дала время порыться в них, и теперь можно было ответить уверенно:

– Немного. Не вспомнила бы, если бы специально не старалась.

В ее детстве Александр Коргин не имел большого значения. Он был здоровенной хмурой фигурой рядом с ее отцом. О том, что в честь него назван кто-то из детей Михаила Эйлера, и речи не шло.

– Теперь расскажи мне, что с тобой случилось. Я был уверен, что ты мертва… давно уже мертва.

Он сказал это как-то странно: вроде и приказ, но приказа в его словах не чувствовалось. Вроде и попросил, а форма для просьбы неподходящая. Александра решила, что смысла цепляться к словам нет, только время зря потратит. Уже понятно, что ради получения того самого послания от отца ей придется рассказать правду.

Хотя ничего приятного в этом не было. Александра не вдавалась в подробности, указывала только сухие факты, которые мог понять человек, связанный с охраной закона. И все равно ее водоворотом утягивало туда – в те страшные дни и еще более страшные ночи. Гайя, почувствовав смену ее настроения, подошел поближе и уложил голову ей на колени. Стало чуть легче, однако спокойно вздохнуть Александра могла, лишь когда рассказ закончился.

Коргин в этот момент уже не смотрел на нее, он отвернулся к полям, хотя ничего примечательного там не было – голая земля да далекий лес.

– Понятно, – глухо сказал он. – Значит, мы все-таки допустили ошибку тогда… Это ж сколько лет прошло? Пятнадцать почти, надо же!

– Мы? – удивленно переспросила Александра. – А вы тут при чем?

– А ты думаешь, твой отец один то решение принял? Нет, Миха Эйлер был железный – но и железо гнется под большим давлением. Он до последнего сомневался, делать или нет…

– Что именно?

Коргин перевел взгляд на нее и четко произнес:

– Назначать тебя покойницей или нет. Отказываться или нет. Ты ведь уже знаешь, что он сделал.

– Ага. Назвал моим именем труп, найденный у дороги.

– И ты обижена на него за это.

– Что, неожиданная реакция? – фыркнула Александра. – Понимаю, хорошая дочь сочла бы свое прижизненное захоронение мелочью, а я все обиду отпустить не могу. Вот такая жестокосердечная стерва.

– Ты просто многого не знаешь… Но откуда тебе знать, если он никогда не говорил тебе? Я-то его знаю, он не был силен в разговорах…

– Слушайте, мы можем пропустить эту часть? Между мной и папаней уже все сложилось, не вижу смысла мусолить прошлое. Есть у вас для меня что-то или нет?

– Есть. Но если ты хочешь это получить, уйти от разговора не получится.

Вот ведь зараза… Взрывной характер требовал от Александры послать старика к черту и не поддаваться на его манипуляции. Что там такого мог оставить ей сошедший с ума папаша?

Каковы шансы, что эта древняя рухлядь поможет Андрею сегодня?

И все же жизненный опыт требовал не рубить с плеча. Она уже достаточно взрослая, чтобы выдержать любой разговор – и достаточно сильная. И вообще, нельзя после одной многочасовой дороги снова садиться за руль, Гайе нужен отдых.

Вот и отличное оправдание: все ради Гайи!

– Ладно, я слушаю, – вздохнула Александра.

– Знаю я такое слушанье… Ну да ладно. Может, чему и поверишь. Ты знаешь, что ты всегда была его любимицей?

– Вот этому точно не поверю! – невесело рассмеялась Александра.

– Напрасно. Не только ты – твой брат тоже… Когда вы родились, у Михи уже были дети, и он любил их. Но вы… Вы были плоть от плоти, кровь от крови его с первого взгляда. Он бы никогда не сказал вам об этом, он вообще говорить не любил. Но чувствовал он многое, побольше, чем другие.

В то, что близнецы нравились Михаилу больше других детей, Александра еще могла поверить. Они с Яном были очевидно больше похожи на отца, чем старшие брат и сестра. Ну а Михаил – эгоцентрист, конечно, он гордился своим новым воплощением в этом мире!

Вот только Коргин намекал на нечто большее.

– Он вас обожал, да только сказать об этом не умел, – продолжил старик. – Чем старше вы становились, тем больше он вами гордился. Даже когда вы нарушали правила и не слушались его, он вас отчитывал, но не злился на вас по-настоящему.

– А мы можем промотать этот сценарий семейной мелодрамы и перейти к тому месту, где он решил разрушить мою жизнь? Как ему в голову пришла эта светлая идея? «О, люблю Сашку больше других, испоганю-ка я ее мечты» – так?

– Не так. Он пытался не уничтожить тебя, а спасти.

– Хренассе, – присвистнула Александра. – Спасти от жизни методом смертной казни?

– Напрасно иронизируешь. Он знал тебя лучше, чем ты можешь предположить, именно из-за сходства между вами. Миха начал замечать, что ты более жестока, чем твой брат. Ян добрее – а следовало бы быть тебе. Он по своему опыту знал, чем может обернуться эта жестокость. Если бы ты и Ян попали в ситуацию, где нужно убить человека, твой брат бы замешкался, а ты – нет. Когда человека убиваешь, обратного пути уже нет. В душе что-то меняется раз и навсегда, и Миха не хотел для тебя такой судьбы.

– Да, он уже сообщил мне, что девочка должна быть нежной и ранимой! Причем прямо тогда и сообщил. Вы меня чем-то удивить надеялись?

– Это только то, что было на поверхности, – покачал головой Коргин. – На самом деле не так уж важна была для него типичная женская роль. Если бы в полицию пошла Нина, он бы слова не сказал. Но она не пошла, потому что не захотела, для нее это было противоестественно. А у тебя природа другая. Он никогда бы не сказал тебе это, но он пытался оградить тебя от любой агрессии, чтобы ты не стала таким же чудовищем, как он. Твой отец за многое не мог себя простить, и по ночам он спал совсем не спокойно. От этого он и хотел тебя уберечь.

– А не важнее то, чего хотела я?

– Ты просто не понимала…

– Может быть, – пожала плечами Александра. – Но ведь в какой-то момент стало ясно, что на уговоры я не поддаюсь, правда? И тогда нужно было либо отступать, либо ломать меня. Он предпочел ломать. Это прекрасный пример отцовской любви, который, конечно же, призван был сохранить мне здоровую психику.

И все же она не могла сказать, что ее отец был совсем уж не прав тогда в своих подозрениях. Александра слишком хорошо помнила, как ей удалось выжить в американском борделе. Она, если задуматься, действительно стала чудовищем, и когда нужно было убить, она смогла. А если бы не смогла, то погибла бы, как многие, многие девушки до нее.

В этом свете, разве так уж плохо оказаться чудовищем?

– То, что он делал раньше, еще можно понять, – указала Александра. – Хотя я бы назвала это эмоциональной стерилизацией: мне запрещалось быть собой, потому что это вроде как плохо. Бог с ним. Но как он объяснил то, что отказался от меня? Есть тут красивая легенда, нет?

– Он от тебя не отказался, и тот выбор дался ему очень тяжело. Ты думаешь, он не винил себя за твое исчезновение? Да он себя ненавидел! Даже подумывал руки на себя наложить, но решил, что это меньшая кара, чем такая жизнь. И он пытался тебя найти! Сначала – с расстояния, через знакомых. Я знаю, потому что я помогал ему. Все было бесполезно! Ты просто исчезла. А когда его позвали опознавать тело, он поехал в Америку лично.

– Он сразу понял, что это не я.

– Понял, – подтвердил Коргин. – Но никому ответ не дал. Он пошел по твоему пути – по всем местам, где ты была. Он осмотрел квартиру, в которой ты жила, он пообщался с людьми, которые видели тебя хотя бы раз. Он пришел к выводу, что ты, скорее всего, мертва… И что тело твое не будет найдено никогда. Незавершенность – она пострашнее понятного горя будет. Миха решил, что дальше этот груз будет нести он один. Он верил, что остальным станет легче без тебя. А ему бы легче не стало уже никогда… Думаю, он потому и заболел. Врачи не знали, почему, но мне вот кажется, что это от мыслей о тебе.

– То есть, и в этом я виновата?

– Нет. Во всем виноват он. Но заплатил он за то, что любил тебя и безумно тобой гордился. Просто сказать это не сумел.

Вроде как Александра не услышала ничего нового – и не было смысла вообще реагировать на слова старика. Вот только в груди что-то болезненно сжалось, а глазам вдруг стало горячо, да так, что пришлось несколько раз быстро моргнуть.

Правду все-таки говорят – про то, что между детьми и родителями существует связь от рождения, которую невозможно разорвать до конца, даже если от нее нет толку.

– Я выслушала, – заметила Александра. – Достаточно ли этого, чтобы считать, что я выполнила свою часть сделки?