Текст книги "Ребро"

* * *

Я такого не ожидал. Мне казалось – уж не знаю почему, – что наше противостояние будет долгим. Я буду преследовать его, он – ускользать, а когда мы все-таки встретимся, произойдет нечто… особенное. Завершающее все странности в этой истории, и все наконец станет на свои места.

Рэдж всегда говорила, что я смотрю слишком много фильмов по комиксам, особенно для того, кто старше тридцати. Но дело ведь даже не в этом… Слишком много странностей уже выстроилось передо мной. Необъяснимая участь Рэдж, в которую я по-прежнему не мог до конца поверить, исчезновение семьи, погрызенный крысами дом, уничтоженная машина… На фоне всего этого Арсений Батрак, пропадавший неизвестно где девятнадцать лет, определенно представал главным монстром. Злодеем, который способен только уничтожать и бежит от расправы… И он уж точно не присылает приглашения в отель!

Однако Батрак напомнил мне, что я заигрался. Да, произошло нечто невозможное, но разбираться в этом будет полиция. А я… я уже проиграл, упустил свой единственный шанс что-то изменить, когда не поехал с Рэдж. Все мои нынешние потуги хоть в чем-то разобраться – это так, беготня муравья вокруг сгоревшего муравейника.

Наверняка всему, что шокирует меня сейчас, есть объяснение, никак не связанное с Арсением Батраком. Он – просто человек, и я – просто человек, конец игры.

Но на встречу я все равно пошел. Даже если он ни в чем не виноват, вопросов у меня к нему скопилось немало. Он все-таки бросил Рэдж, как ни крути, и вот это уже не исправить.

Он назначил мне встречу в роскошном ресторане – пожалуй, единственном таком на весь городок, несколько мрачном из-за тяжелых портьер на окнах и бордовых тонов интерьера. Это заведение, предназначенное непонятно для кого, в двенадцать только открывалось, и мы оказались тут единственными посетителями. Судя по ошалелым взглядам официанток, жизнь их к такому не готовила, раньше вечера никто обычно не припирался. Интересно, на кухне хоть повар есть или девочкам придется справляться своими силами?

А может, дело было не во времени, а в нас. Мы с Батраком представляли любопытное зрелище каждый сам по себе, дуэтом – тем более.

Я знал, что ему около семидесяти, несложно было подсчитать. Но на семьдесят он не выглядел, лет на пятьдесят пять – шестьдесят максимум. Да и внешность у него была несколько нездешняя, благородная, из другой эпохи: худой, аристократично бледный, с тонкими чертами лица и тронутыми сединой темными волосами. Правда, полностью лицо я разглядеть не мог, он замотался кашемировым шарфом чуть ли не до самого своего орлиного носа, так что нельзя исключать, что этого патриция портили складки трех подбородков, но… в этом я сильно сомневался.

Батрак носил костюм из дорогой серой шерсти, золотые запонки и золотую же булавку для галстука… короче, понтовался и на себе не экономил. В гардеробе висело единственное пепельное пальто, и несложно было догадаться, чье оно. Пальто по цене могло сравниться с подержанным авто.

Я же прибыл на встречу в джинсах и байке. Не потому, что не могу себе костюм позволить, а потому, что не собираюсь выряжаться для разговора с человеком, которому хочу в морду дать. При этом я не стал надевать на протез специальную силиконовую перчатку, и официантки уже успели рассмотреть, что я малость киборг.

Так что да, мы были примечательной парой.

Когда я пришел, Батраку уже подали кофе. При этом я не опоздал, следовательно, его пустили раньше, дверь ему специально открыли… Хотя не думаю, что юные официанты решились бы спорить с таким типом. Он не из тех, кто требует чего-то со скандалом. Он приказывает – и ему подчиняются. Ну и да, правы были те, кто говорил, что рядом с ним неуютно, а почему – непонятно. Вроде он должен быть симпатичен, все правила для этого соблюдены, и все же рядом с ним даже мне не по себе – сквозь любую агрессию и горечь.

– Здравствуйте, Николай, – кивнул мне он. – Благодарю, что пришли вовремя. У меня не так много времени.

Сливки и кофе ему принесли отдельно, так что теперь он не смотрел на меня, а совершал свой маленький ритуал. Выбирал осколки карамельного сахара, размешивал их в фарфоровой чашке так, что ложечка ни разу не коснулась ее боков, потом медленно, по кругу, вливал сливки, и они чертили на черно-коричневой поверхности кофе акварельный белый узор. У Батрака были длинные пальцы, тонкие и узловатые, пальцы пианиста или хирурга, но уж никак не того, кто потащится кататься на горных лыжах в такие холода. Тут, как за собой ни следи, мороз свое дело сделает!

Впрочем, я и не предполагал всерьез, что он там катался. Он там просто… жил, а потом исчезли люди.

– Как вы узнали, что я ищу вас? – холодно осведомился я.

Это все, что мне давалось в беседе с ним, – холод. Хотелось хамить, да не получалось, и дело тут не в моей вежливости. Просто в общении с ним иначе было нельзя… почему-то.

– Я узнаю все, что мне нужно, а это очень маленький городок, – пояснил Батрак.

Глаза у него были серые и как будто пыльные. Я искал сходство между ним и Рэдж, но не находил… Это было к лучшему.

– Я не единственный, кто вас ищет, – напомнил я. – Но не со всеми вы спешите встретиться.

– Я встречаюсь только с теми, кто может извлечь из этого пользу. Претензии господ из салона проката мне известны, полиция уже все мне сообщила. Но поскольку к претензиям этим я не имею отношения, встречаться лично я ни с кем не собираюсь, а подобные жалобы нахожу смешными.

Значит, полиция все-таки разыскала его? И ничего не сказала начальнику салона? Как странно… Или нет. Судя по всему, с деньгами у Батрака проблем нет, он вполне мог откупиться от полиции и не тратить время на ненужные разборки.

– Так чем я могу быть вам полезен? – поинтересовался он.

– Как будто вы не знаете…

– Догадываюсь. Но ситуация во всех отношениях деликатная, и я считаю, что намеки здесь неуместны.

– Тогда вот прямой вопрос: о чем вы говорили с моей женой?

– Не с вашей женой, а с моей дочерью. Об этом и говорили.

– И теперь она мертва!

Я не сводил с него глаз, мне нужно было понять, как он отреагирует на такую новость. Если он не удивится, это еще не будет доказательством его вины, но конкретно так повысит шансы, что он к чему-то причастен.

Батрак не отреагировал вообще. Не потому что он не знал или знал, ему просто было пофиг. Весть о смерти своей дочери он воспринял так же спокойно, как курс валют за вчерашний день.

– Очень жаль, – только и сказал он, хотя даже дебил догадался бы, что ему не жаль, это просто стандартная фраза для такой ситуации. – Как это случилось?

– Никто еще не знает… Она отправилась на встречу с вами, потом пропала, а через три дня обнаружили ее тело… изуродованное!

Не хотелось повышать голос, а иначе не получилось. Официантки нервно косились в нашу сторону, однако к столику не приближались. И только Батрак наблюдал за мной холодными глазами рептилии, пожирающей своих детей, если ничего лучше не подвернулось.

– Понятно.

– Что вам понятно? – поразился я.

– Понятно, в чем вы попытаетесь меня обвинить. Регина отправилась на встречу со мной – и пропала. Разве это не чудовищно? Разве я могу быть не причастен к этому? А я могу, потому что я непричастен. Когда умирает молодая женщина, неизбежно ищут виноватых, время-то не обвинишь!

Молодая женщина… В памяти снова мелькнул образ несчастной, замученной старухи, усиливший мой гнев.

– Почему я должен верить в это?

– Да хотя бы потому, что я сейчас разговариваю с вами, – пожал плечами Батрак. – Это исключительно жест доброй воли. И с полицией поговорю, если ко мне обратятся. Мне нечего скрывать! Да, я отдыхал на курорте, где меня нашла Регина. Я не звал ее туда, но не отказался встретиться с ней, как встречался в ее детстве.

– Что же вы делали на горнолыжном курорте? – язвительно поинтересовался я. – Что предпочитаете, тюбинг или санки?

– Воздух. Легкие – моя беда всю жизнь, а горный воздух меня лечит. У меня были дела в этом регионе, а после я позволил себе отдых в горах, потому что такая возможность подворачивается мне не так уж часто.

– Допустим… Ну и как прошла ваша встреча с Рэдж?

– Посредственно и, полагаю, совсем не так, как ожидала Регина. К моему большому сожалению, наши с ней отношения никогда не складывались по классической модели «отец – дочь». Я всегда подозревал, что не способен на любовь к детям, поэтому и не завел семью. Я предупреждал об этом Ольгу, мать Регины, и она поняла меня. Она сразу сказала, что рожает для себя, и это не было ложью. Она не пыталась навязать мне ни себя, ни этого ребенка, я всегда уважал ее за честность.

– Но все же вы приходили к Регине сами?

– Некоторое время – да, когда мне стало интересно, что я почувствую. Возможно, я ошибся в себе и вся эта история с семьей мне нужна? Но я быстро разобрался, что это лишнее. Тогда я прекратил наши встречи. Беда в том, что к тому моменту я приучил Регину к себе, и она стала требовать новых встреч.

Желание двинуть ему крепло. Просто встать и двинуть, со всей дури, чтоб чуть подправить эту самовлюбленную рожу… Но я напоминал себе, что так нельзя. Батрак не сказал и не сделал ничего преступного, и даже если он моральный урод, по закону это не карается. Он был честен с Рэдж и ее матерью от начала до конца, ну а то, что он на любовь не способен… это даже не его беда.

– А потом вы пропали, – напомнил я.

– С точки зрения некоторых моих знакомых – да, пропал. Но сам-то я в любой момент времени знал, где нахожусь.

– И где же?

– Я был в Азии. Во время очередной экспедиции мы с коллегами оказались на территории, принадлежащей государству не дружественному и не слишком развитому. Охранников, сопровождавших нас, убили, но ученых не тронули, и я много лет работал на правительство этой страны как историк.

– За девятнадцать лет вы никому не сообщили об этом?

– Я был там не девятнадцать лет, а меньше, потом я уехал. И кому я должен сообщать? Я ни перед кем не держу ответ.

Снова эта ледяная, безжалостная честность. Он наверняка мог позвонить Рэдж, и не раз, даже если его во дворце султана заперли! Ему просто было плевать на всех. Вести исследования там ему оказалось так же удобно, как в России или Европе. А если так, что ему до чужого беспокойства?

Он жил там, пока было удобно, и уехал, когда это стало удобнее. То, что для Рэдж он за эти годы превратился в личного белого кита, его не волновало.

Даже мне было тяжело все это принять. Не хотелось даже представлять, что чувствовала Рэдж, которой после девятнадцати лет разлуки, тоски и надежды пришлось смотреть на эту равнодушную рожу!

А ведь я предупреждал ее… Почему она меня не послушала? Почему не осталась дома?

– Я объяснил Регине то же самое, – продолжил Батрак. – К моему большому сожалению, она восприняла это тяжело. Эмоциональностью она пошла в мать.

– Подозреваю, вы не пытались смягчить для нее удар.

– Да, сказал как есть. Кому от этого лучше? Я никогда не смог бы дать ей то, что ей нужно. Мне кажется, что честнее всего было сказать ей об этом и не дарить ложных надежд.

Ирония в том, что и я бы этого хотел в иных обстоятельствах. Чтобы Батрак раз и навсегда объяснил Рэдж, кто он такой на самом деле, чтобы она перестала верить… Но я не хотел терять ее!

– Чем же закончилась ваша встреча? – спросил я.

– Увы, слезами. Я надеялся, что Регина воспримет это лучше, хотя предполагал и такой вариант. Она покинула меня, и я был уверен, что на этом вопрос закрыт.

– Где вы с ней говорили?

– В моем номере. Выбор сделал не я, Регина дождалась меня у двери, хотя я заметил ее уже в ресторане. Думаю, она и сама понимала, что может расплакаться или повысить голос, ей не хотелось делать это в общественном месте. Очень верное решение.

А вот я думаю, Рэдж вообще надеялась, что все пройдет не так. Она встретилась с ним наедине, чтобы у нее была возможность обнять родного отца без оглядки на толпу… Опять же, бессмысленно думать об этом теперь.

– То была единственная ваша встреча? – уточнил я.

Я надеялся поймать его на лжи. Сам не знаю почему. Батрак вообще был не обязан разговаривать со мной и уж тем более сообщать такие подробности, как годы, проведенные в плену. То, что он все-таки сделал это, показывало, что он хотел спасти меня от изматывающей неопределенности, а это уже поведение нормального мужика.

Но если бы я поймал его на лжи, у меня получилось бы снова вписать его в цепочку странностей, которые я обнаружил, и я не сдавался. Батрак мне задачу не упрощал:

– Я думал, что она будет единственной. К сожалению, Регина по какой-то причине меня переоценила и решила дать мне еще один шанс. Возможно, она предпочла бы повторить разговор на территории курорта, но у меня был запланирован отъезд, и мы с ней разминулись. Она нашла меня в этом городе.

– Как?

– Я не спросил у нее, я не столь любопытен. Но рискну предположить, что по прокатному автомобилю – тогда я его еще не вернул.

Елки… еще одна деталь в его рассказе сошлась! Ничего подозрительного…

– Почему вы машину сразу не вернули?

Я ожидал, что хоть теперь-то он скажет, что это не мое дело, потому что это действительно было не мое дело. Однако Арсений Батрак был невозмутим, как скала.

– Изначально автомобиль показался мне очень хорошим. Но под конец использования двигатель начал подводить – думаю, это был предвестник тех загадочных поломок, которые позже приписали мне. Я, кстати, сообщил о них механику, однако был проигнорирован, потому что молодой человек не нашел на машине внешних повреждений.

– Как прошел второй разговор?

– Нервно. Хуже, чем первый. Регина уже была на взводе из-за того, что я не оправдал ее ожидания. Да и я был несколько обескуражен ее настойчивостью. Разговор в какой-то момент пошел на повышенных тонах… Но не более того. Мы встречались в этом самом ресторане, мне так удобней. Так что если вам нужны свидетели, здесь вы их найдете. Они подтвердят, что мы с Региной разошлись пусть и в конфликте, но по доброй воле, и никто никого не преследовал. Я был убежден, что она отправится домой. Еще во время первого разговора она рассказала мне, что замужем, упомянула вас. Я увидел, что у нее есть жизнь, и мне не хотелось занимать в этой жизни место, которое для меня было бы лишним. Я действительно не знаю, что произошло с ней дальше.

– Как-то очень много трагических совпадений на вашем пути… – сказал я, хотя уже и сам себе не верил.

– Вы об исчезновении семьи на курорте? Я видел это в новостях. Но почему вы решили, что это связано со мной? Вот я сижу перед вами – разве способен я похитить четырех человек? Или убить молодую женщину без единой на то причины?

Допустим, Рэдж он убить смог бы… но не смог бы сделать все то, о чем говорил судмедэксперт. Да и потом, при всей моей неприязни к Батраку, я чувствовал, что он не врет мне: он не убивал мою жену.

– Вы – единственный общий знаменатель в этой истории, – указал я.

– Неверно.

– Разве?

– Общий знаменатель – это курорт, если уж искать общий знаменатель, – пояснил Батрак. – Там пропала семья. Там, вероятнее всего, сломалась машина, которую я арендовал. И Регина тоже была там.

– Но она оттуда уехала!

– А вдруг вернулась? Если она после нашего расставания направилась не к вам, то куда? Возможно ли, что туда?

Как бы мне ни хотелось спорить с ним, я вынужден был признать, что это возможно. Тот горный курорт вполне мог понравиться Рэдж. Она захотела отдохнуть там после ссоры с отцом, может, подманить меня, надеясь, что я сменю гнев на милость, узнав, что Батрак теперь в прошлом.

И уже там что-то случилось… Возможно, то же, что и с пропавшей семьей. Но папаша ее к этому действительно непричастен, ему-то повезло вовремя уехать!

– Ясно, – я поднялся из-за стола. – Спасибо.

– Николай, я понимаю, что это трудно, но попытайтесь смириться и жить дальше.

– Понимаете? Вам-то трудно не будет!

– Мне не будет, – согласился Батрак. – Для меня это не горе, а для вас – горе. Но вместо того, чтобы назначать виноватых, бросьте свои силы на исцеление, а меня, прошу, забудьте.

* * *

К черту его, на самом-то деле. И к чертовой матери. И вообще, пусть вся родня, что обитает в аду, забирает его себе, потому что здесь он даром никому не нужен. Хотя он и не хочет быть нужным, это видно…

Мне хотелось винить его за то, что он не любил Рэдж. Как ее можно было не любить?! Да и потом, если винить его, не нужно будет винить себя…

Но итог-то от этого не изменится. Мой поиск справедливости завершился вот так быстро и бездарно. Теперь, хочу я этого или нет, нужно научиться жить без Рэдж. Вернусь домой, продам квартиру и… не знаю что. Что-нибудь придумаю.

Уехать я собирался незамедлительно, потому что в этом городе меня больше ничто не держало, а далекая линия гор и вовсе давила, напоминая мне, в чем я ошибся. Но когда я вернулся в гостиницу, оказалось, что стремительного отъезда все-таки не будет.

Нет, новых посланий для меня не оставили, меня никто не разыскивал, скучающие администраторы и вовсе обратили на меня не больше внимания, чем на дохлую муху между оконными рамами. Сюрприз поджидал меня в номере: когда я вошел, там оказалось людно.

Незваные гости не таились, они с уверенностью встречали меня у входа. Это было настолько нагло, что я не просто прифигел, я решил, что это не мой номер. Но номер оказался мой, а на здешних горничных они не тянули.

Компашка была, мягко говоря, сомнительная. Единственное кресло занял спортивный мужчина лет сорока, стриженный коротко, по-военному. Лицо было грубым, по выразительности конкурирующим разве что с кирпичом, да еще и изуродованным кривым шрамом на щеке. Болотно-зеленые глаза наблюдали за мной с абсолютным безразличием, словно мой номер вообще выбрали случайно и я как человек принципиального значения не имел.

На подоконник присела женщина, примерно ровесница своего спутника, невысокая, стройная, с красивыми карими глазами и некрасивыми, будто для балласта, тонкими губами – две ниточки, стратегически обозначенные перламутрово-розовой помадой. Женщина приветливо улыбнулась мне, но это не сделало ситуацию с вторжением в мой номер лучше.

Ближе всего к двери стоял какой-то бледный дрыщ. То ли он солнца год не видел, то ли от страха побледнел, не поймешь, но на его светлой коже особенно неприятно смотрелась неровная поросль щетины на лице и шее. Сомневаюсь, что это была модная ныне борода, скорее у парня не нашлось времени за собой следить или он просто забил на это дело. В компании незваных гостей он оказался самым молодым – лет на десять младше своих спутников. Он и обратился ко мне первым:

– Здравствуйте, вы только не пугайтесь!

– Я и не пугаюсь, – отозвался я. – Я сейчас охрану позову.

Я пока не был уверен, что в этой гостинице вообще есть охрана. А даже если есть, она может не услышать мои вопли или прибежать слишком поздно – это плохая новость. Хорошая же новость заключалась в том, что я вполне мог справиться сам. Из этих троих реальной угрозой был только мужчина в кресле, вот он драться умеет. Ну так и я умею! Если они думали, что «однорукий калека» при малейшей угрозе в обморок падает, то зря.

Что же до остальных двух, то баба в драку не полезет, а дрыщ и так на грани истерики.

– Не надо охрану! – простонал он.

– Мы можем уйти, не вопрос, – заметил мужчина в кресле.

– Могли и не приходить, – резонно заметил я.

– Но тогда правду ты не узнаешь.

– Звучит загадочно, конечно, но о какой правде идет речь?

– Правду о смерти твоей жены, разумеется.

Вот тут я напрягся. Я намеренно не проверял, что писали о смерти Рэдж в интернете. Понятно, что мимо такой новости виртуальные стервятники не пройдут, мне просто не хотелось читать их текстовые испражнения. Потому что для них это всего лишь хайп, а мне больно. Но я вынужден был признать, что о случившемся с ней теперь известно многим, так что осведомленность этой троицы не должна была меня поразить.

И все же было в тоне незваного гостя что-то такое, что подсказывало: он знает больше, чем интернетовские сплетни. Только вот чего он хочет от меня?

– Я Сергей, – представился он. – Это Таня, а это… Тоха, да прекрати ты трястись!

– Мне душно! – капризно заявил дрыщ. – Нам не следовало сюда приходить… Он может узнать об этом!

– Угомонись.

– Меня-то вы с собой зачем потащили? Зачем я тут нужен?

– Хочешь – выйди, – отмахнулся Сергей.

– Один? Чтобы он меня увидел?! Ну уж нет!

– Тогда заткнись и рыдай молча!

Дрыщ обиженно отошел. Я же, в свою очередь, шагнул в номер и прикрыл за собой дверь. Почему бы не поговорить с ними? Что я теряю? Нет, не так… Что я боюсь потерять? Даже если они убьют меня, это будет не такая уж большая трагедия.

Однако убивать меня никто не собирался, эти трое оставались на своих местах, а Антон и вовсе шарахнулся от меня. Я прошел в комнату и сел на кровать, отсюда я мог видеть всех своих гостей.

– Я вас слушаю. Что вам известно? Вы знали мою жену?

– Никогда с ней не встречались, – покачал головой Сергей. – Мы узнали ее имя только после того, как она умерла. Но мы знакомы с ее убийцей.

– Что?.. Как? Откуда вы можете это знать?

– Вашу жену ведь убили не совсем обычным способом, не так ли? – поинтересовалась Таня. – Это, будем честны, исключает многих подозреваемых. Но кое-кто это устроить мог.

– И кто же?

– Ее отец. Арсений Батрак.

Судя по тому, как они после этого многозначительно замолчали, они ожидали, что я буду поражен. Всплесну руками, например, и буду истошно вопить: «Да вы что! Какой подлец!»

А мне было тошно. Похоже, это все-таки какие-то журналисты, пусть они и не похожи. Тему смерти Рэдж уже наверняка десять раз обсосали в интернете, им захотелось чего-то новенького. Например, интервью со скорбящим вдовцом. А если вдовец окажется еще и калекой – вообще супер, такая картинка получится!

– Пошли вон, – устало велел я.

– Странная у тебя реакция, – нахмурился Сергей. – Ты что, не хочешь узнать правду?

– Хочу. Только вот вы правду, очевидно, не знаете. Нахватались где-то обрывков фактов и несете околесицу, чтобы вытянуть из меня больше. Про совесть спрашивать не буду, просто свалите уже.

– Почему ты так уверен, что он не мог убить твою жену?

– Потому что ее в принципе никто не мог убить! То, что случилось с Рэдж, необъяснимо и неправильно, но ни один человек в мире не мог такого сотворить.

– Так ведь он и не человек.

Такие фразы, пожалуй, положено восклицать. С пафосом и искренней убежденностью. Но Сергей сообщил об этом со своей фирменной обыденностью. Он, похоже, любую хрень мог вот так заявить и глазом не моргнуть.

Я ожидал, что хотя бы его спутники смутятся, сообразят, что их босса понесло не туда. Это, в конце концов, непорядочно: устраивать такой цирк вокруг чьей-то смерти.

Но Таня продолжала наблюдать за мной с легким интересом, а дрыщ и вовсе был в каком-то своем мире. Он косился то на меня, то на дверь, то на окно, не слушая наш разговор.

– Вы под чем вообще? – полюбопытствовал я.

– Что, сложно поверить?

– Да я как-то и не стремлюсь верить во все подряд. Я только что с ним встречался. Я его видел ближе, чем любого из вас! Уж поверьте мне, он человек.

Эта новость наконец их впечатлила, заставила задергаться всех троих, даже невозмутимого Сергея, а Антон и вовсе, кажется, всхлипнул. Но уходить или извиняться они все равно не спешили.

– Он поговорил с тобой и отпустил тебя… Очень любопытно.

– Поговорил, отпустил и вообще вел себя адекватней, чем некоторые, – указал я.

– Но не все то, что кажется человеком, есть человек.

– А кто ж он тогда? Вампир? Оборотень? Рождественский эльф?

– Это не фэнтези, – покачала головой Таня. – Это гораздо сложнее.

– Да? Вы придумали нечто посложнее фэнтези? Поздравляю. Но вы можете рассказывать свои сказки в другом месте и не приплетать к ним мою погибшую жену?

– Начинаю понимать, – фыркнул Сергей, словно намеренно раздражая меня еще больше. – Вот зачем он поговорил с тобой, а не пришиб тебя на месте! Он знал, что мы будем тебя разыскивать, и не хотел, чтобы ты верил нам.

– Мертвый я бы вам тоже не поверил, – рассудил я. – Мертвый я вообще недоверчивый.

– Вокруг него и так было много смертей, он был небрежен, круг сужается. Новая ему не нужна. Он попытался все выкрутить так, чтобы ты воспринимал нас как врагов и даже, если ему повезет, направил бы на нас всю свою злость.

– А вы кто будете?

– Мы охотимся на него. И он об этом знает.

Вот тут мое терпение окончательно лопнуло. Я демонстративно поднял вверх обе руки, показывая, что сдаюсь этому безумию и продолжать игру не намерен.

– Так, стоп! Очень здорово, что вы придумали целую вселенную, в которой Арсений наш Борисыч – страшное чудище. Что там у вас дальше? Он жил сотни лет и сменил десятки имен? Раз в девятнадцать лет он впадает в спячку? Что-то другое? Так вот, не надо мне это рассказывать. Меня надо оставить в покое раз и навсегда.

– То есть ты все на свете можешь объяснить? И даже участь своей жены?

– Это определенно какая-то аномалия, и если генетическая – окей, виноват в этом Батрак, но за такую вину не наказывают. Это не делает его монстром.

– Никто и не говорит, что он монстр, – отметил Сергей. – Но точно не человек. А что насчет машины?

– Я не механик.

– Ну а пропавшей семьи?

Уже ясно, что они отследили весь мой путь… Эти ребята напрягали меня все больше. Многовато достижений для доморощенных журналистов!

– Не я их буду искать, – отрезал я. – И даже если Батрак как-то к этому причастен, дуйте в полицию, предъявляйте доказательства!

Сергей наконец поднялся с кресла. И если Таня была раздосадована моей реакцией, то он остался спокоен. А Антон и вовсе рад был уйти отсюда.

– Я вижу, что он сыграл на опережение, – признал Сергей. – Использовал против нас то, что в правду изначально сложно поверить. А он еще и показался тебе, убедил, что он пусть и не очень добрый, но обычный дедок! Ловко. Но скажи мне… Когда ты сидел рядом с ним, ты был абсолютно уверен, что он – человек? Ты не чувствовал рядом с ним ничего подозрительного?

– Все было в порядке, – уверенно солгал я.

– Как знаешь. Возможно, ты действительно никогда не будешь способен понять. Но если что-то изменится, попытайся нас найти. Сам ты с этим не справишься.

Уходя, он протянул мне визитку – просто белый прямоугольник с одним-единственным номером телефона. И ни имен, ни адресов, ни хоть каких-то адекватных объяснений. Подозрительная троица ушла, а я так и не понял, с кем только что говорил.

* * *

Я не уехал. Не знаю почему, ведь мое пребывание в городе в итоге обернулось именно тем, чего я и ожидал, – бесцельным шатанием. Нельзя сказать, что я поверил троим сумасшедшим и заподозрил в Батраке воплощение дьявола. Нет, я знал, что они мне врут, и все равно допустил, что врет и Батрак, лишь бы дать себе поблажку и не возвращаться домой.

Тупо? Не то слово. Изначально у меня был хоть какой-то план: пройти по следам Рэдж, отыскать ее папашу, добиться от него признания. Однако теперь след затерялся, папаша был не при делах, а мне в голову лезли совсем уж неуместные мысли про мистику, которой не существует.

Так что я сначала просто ходил по улицам, потом заглянул в какое-то кафе и все всматривался в лица прохожих. Сложно сказать, кого я надеялся среди них увидеть.

Уже за полночь я вернулся в гостиницу. Это никого не удивило, администраторам вообще все по барабану, лишь бы платил вовремя. Для меня больше не было таинственных писем, меня не ожидали в номере, и я потихоньку приучал себя к мысли, что жизнь теперь будет такой… ну, всегда.

Спать не хотелось, но нужно было зарядить протез, а я без него ходить не люблю. Я прилег в постель просто так, в надежде непонятно на что и почти надеясь на кошмары. Потому что кошмары, любые, были хоть каким-то наказанием за то, в чем винил себя только я.

Но кошмаров не было. Я задрых так быстро и крепко, будто совесть моя была чиста, и проспал несколько часов без сновидений. Проснулся ближе к шести, когда снаружи было еще темно, но город уже просыпался. Больше спать не хотелось, завтракать не хотелось и жить, если честно, тоже не хотелось. Я решил заняться тем, что у меня пока получалось: праздным шатанием по городу без цели и смысла.

Утро встречало меня колючим морозом, вырывающим из легких облака пара. Улицы были полны, все куда-то спешили, опаздывали, зевали, роняли кофе и растворялись в свете рыжих фонарей. Я, кажется, всем мешал, но спешить все равно не собирался. Шел себе и шел, глядя то под ноги, то по сторонам, скользя взглядом по всему подряд.

А потом я увидел ее. Замер я – и замер мир.

Я увидел Рэдж. Не ту мертвую, исчерченную шрамами старуху из морга и даже не ту Рэдж, которая могла явиться ко мне из воспоминаний. Она была новой, незнакомой мне, а значит, настоящей! Ведь я бы не смог выдумать то, чего не видел, так?

Она была молода – как и положено. Она шла по другой стороне улицы, впереди, за перекрестком… И все равно я был уверен, что это она. Человека, которого ты знаешь, как самого себя, не обязательно видеть, чтобы узнать. Узнавание таится в знакомой фигуре, движениях, походке – во всем! Так мы безошибочно выделяем того, кто нам важен и дорог, даже в толпе, даже не ожидая его увидеть…

Вот так и я нашел Рэдж, не ожидая этого, даже не допуская мысли, что это возможно. Я ведь поверил, что она мертва! Мне это доказали – и доказали хорошо, настолько, что я отодвинул на задний план собственную интуицию. Не обязательно, что меня обманули, полицейские могли ошибиться сами… А Рэдж жива, и ей двадцать девять, и я могу ее вернуть!

– Рэдж! – крикнул я.

Но она даже не обернулась. Я разве что распугал прохожих вокруг себя, до нее мой крик просто не долетел, поглощенный шумом машин и чужими голосами. Она ведь не знала, что я буду здесь, она не ждала этого.

Одежда на ней была незнакомой – черное пальто, брюки, кажется кожаные, и туфли на шпильках, которые Рэдж ненавидела как явление, а уж зимой и вовсе считала угрозой жизни. Ее волосы свободно рассыпались по спине, и в свете здешних мутных фонарей они непривычно блестели и казались будто бы черными. Все это, пожалуй, должно было смутить меня, заставить засомневаться, что это действительно она.

Но сомнений не было. Та часть меня, которая в морге твердила, что все не по-настоящему, теперь праздновала победу. Понятно, что с Рэдж что-то случилось, иначе она вернулась бы ко мне сама. Поэтому она изменилась. Что мне с тех поверхностных перемен? Я ее любую приму, лишь бы только ее вернуть!

Я больше не звал ее, это стало бы напрасной тратой времени. Я устремился за ней, однако бежать оказалось не так просто: мешали люди, мешал лед на тротуаре, да и контраст темноты улиц со вспышками света фонарей мне жизнь не упрощал. Еще и дурацкого перехода нигде не было, мы с Рэдж оставались разделены постоянно двигающимся потоком машин. Я только и мог, что следить за ней взглядом, и даже это было трудно. Толпа будто пыталась ее поглотить…