Текст книги "Дом с привидениями в подарок"

Теперь его дом выглядел заброшенным – или приютом для бездомных. Всюду мусор и грязь, из чистой одежды – только служебная форма, остальное его не волновало. По сути, от привычной нормы в его жизни осталась лишь работа. Что будет, если он потеряет ее из-за каких-то проклятых русских Морис даже не представлял.

От размышлений о собственном мрачном будущем его отвлек хлопок двери внизу. Сам звук заставил Мориса вздрогнуть, но это – реакция на неожиданный шум, а не страх. На кухне расшатанная дверь, скорее всего, это проделки ветра. Замок Морис практически никогда не запирал, даже на ночь, потому что в одном русские правы: деревня и правда спокойная. Замок на этой двери лучше не трогать, потом проблем не оберешься, если его заест!

Тем не менее оставить дверь совсем открытой Морис не мог: только не в такую погоду. Тогда он все утро будет лужи с пола вытирать. Поэтому, послав пару проклятий в адрес новых работодателей, мужчина поднялся с пола и отправился на кухню.

Его догадка оказалась верной: легкая деревянная дверь была широко распахнута. На улице бушевал настоящий ливень, ветер выл с отчаянием раненого зверя, небо периодически рассекали белые зигзаги молний. Не та ночь, которую хотелось бы проводить вне дома! Впрочем, в своей тесной сторожке он был бы все равно более счастлив, чем в этом пустом доме.

Морис закрыл дверь и придвинул к ней изнутри стул. Вот так, теперь должно держаться… Лужа у порога все-таки собралась, но совсем небольшая, успеет высохнуть до утра, и никаких хлопот!

Довольный собой, мужчина отправился в гостиную. Там, если ему не изменяла память, еще должна была остаться недопитая бутылка текилы – чей-то подарок, а чей, он уже и не помнил. У него вообще с памятью проблемы были, он успел к ним привыкнуть за эти годы.

Как жена ушла, так все и посыпалось…

Он не стал включать свет, от света болели глаза. Морис вошел в комнату и стал осматривать окрестности дивана, пытаясь найти злополучную бутылку. Все его внимание было сосредоточено только на этом, пока в гостиную не прокралась очередная вспышка молнии.

Она дала свет лишь на секунду, но и этого хватило, чтобы хозяин дома понял: он больше не один. В небольшой комнате теперь стояли минимум пять человек в черных, мокрых от дождя плащах – те, кого он успел разглядеть за столь скудный промежуток времени.

А осмотреться внимательней ему просто не позволили. Незваные гости действовали быстро, четко и слаженно, как сработавшаяся команда. Хотя, может, они такой и были? Одним ударом Мориса поставили на колени, скрутили ему руки за спиной. В рот мужчине засунули кляп из грязной тряпки и надежно закрепили скотчем. В довершение всего на голову Морису надели плотный полотняный мешок, полностью лишив возможности ориентироваться в пространстве.

Те, кто вломился к нему в дом посреди ночи, явно не хотели с ним беседовать – его мнение их не интересовало. Он не знал их… а может, и знал – ведь капюшоны надежно скрывали лица! Но он не верил, что кто-то из его знакомых мог поступить так. Морис отчаянно пытался обратиться к ним, но кляп сводил эти попытки к приглушенному мычанию. Да и резкие движения головой ничего не дали – мешок был закреплен надежно.

Его подняли, понесли куда-то. Его похитители не говорили даже между собой, а уж к нему обращаться и вовсе не думали. А Морис никак не мог взять в толк: за что? Ведь у него совершенно нет врагов, он никто! Не тот, на кого будут устраивать охоту!

Спустя минуту он оказался под жестокими потоками дождя, мгновенно пропитавшими его одежду. Его вынесли на улицу! Морис пытался кричать, хоть и понимая, что это бесполезно. В это время местные жители спят, их окна плотно закрыты. Если бы ночь сама по себе оказалась тихой, у него еще был бы шанс привлечь внимание. Но сейчас гроза ревела, его похитители все точно рассчитали.

Его запихнули в багажник машины и куда-то повезли. С ним обращались бесцеремонно, но и серьезного вреда не причиняли. Морис понятия не имел, для чего все это. Конечно, паника не давала толком сосредоточиться, но у него и вариантов не было!

В багажнике оказалось тепло и сухо, однако согреться он не успел. Поездка была совсем недолгой, затем мужчину выволокли из машины под ливень и резко сорвали мешок с головы.

Он знал это место. Даже в своем нынешнем шоковом состоянии Морис не мог не узнать его. Он ведь столько лет тут проработал, каждый метр территории изучил!

Его зачем-то привезли к усадьбе Карье.

Внутрь заводить не стали, ворота оставалась закрытыми. В усадьбе, виднеющейся вдалеке, не горел свет – там все спали. У них не было ни шанса услышать то, что происходило здесь.

Люди в плащах пока не обращали на Мориса никакого внимания. Они бросили его лежать на асфальте, а сами обсуждали что-то. Правда, когда он пытался подняться, кто-то подходил и болезненно пинал его по ребрам. Мужчине пришлось замереть среди пузырящихся под дождем луж.

«Хоть бы убрали кляп, – проносилось в голове у Мориса. – Хоть бы ненадолго! Я бы тогда объяснил им, что это ошибка! Они наверняка приняли меня за кого-то другого!»

Однако такой возможности ему никто давать не собирался. Мориса подняли на ноги, и только теперь он увидел сложную систему веревок, установленную над воротами. Он толком не понимал, зачем это, но чувствовал: ему лучше и не знать. Понимая всю тщетность своих действий, Морис все равно отчаянно забился в руках похитителей.

Один из них подошел ближе и резко вытянул руку вперед. Морис, ожидавший удара, отпрянул назад и зажмурился. Но прикосновения не было, и мужчина осторожно открыл глаза.

В черной кожаной перчатке была зажата лента. Белая, с вышитым на ней синим узором. Его жена сама когда-то сделала эту ленту, чтобы подвязывать роскошные длинные волосы, а заодно и закрывать шрам на лбу. Второй такой просто нет!

«Откуда это у вас?» – хотел спросить Морис. А получилось снова мычание через кляп.

В принципе, эти люди могли его понять, вопрос был очевиден. Но они то ли не догадались, то ли не посчитали нужным отвечать. Они продолжали подготовку к чему-то такому, что Морис предпочел бы даже не видеть – не то что участвовать в этом.

Мужчина больше не вырывался. Странное оцепенение сковывало тело, он совершенно ничего не понимал. Остатки алкоголя давно выветрились, Морис был абсолютно трезв, но это не спасало, а лишь усугубляло ситуацию.

Он не мог оторвать взгляда от острых металлических пик, венчающих ворота. Инстинкт подсказывал, что они, хорошо знакомые за много лет работы здесь, теперь приобрели в его судьбе роковое значение. Металл так красиво блестел под дождем…

Глава 3

Марк не понял, что его разбудило. Он был не из тех, кого сбивает с толку пробуждение в незнакомом месте: прошлая работа заставила привыкнуть к гостиницам. Просто, еще не до конца проснувшись, он понял, что его внимание привлекло нечто странное.

Они с Викой выбрали для себя одну из гостевых спален, которая, по словам прислуги, редко использовалась при жизни хозяев усадьбы, потому что предназначалась для семейных пар. Хотя условия здесь были отличные – широкая кровать, легкая светлая мебель, окна, выходящие в сад. Все это успокоило даже Вику, но она все равно заставила его в первый же день купить в городе новое постельное белье, и это при том, что подобные вещи и так сменили к их приезду. Теперь Вика мирно спала рядом с ним, почти с головой укрывшись одеялом. Взгляд на нее всегда заставлял улыбнуться, хотелось обнять ее, но Марк не собирался будить девушку. Ему бы понять, почему самому не спится!

Ответ на этот вопрос пришел довольно скоро. Мужчина услышал странный звук из коридора – как будто кто-то осторожно скребся в дверь. Марк поспешно натянул джинсы и майку и вышел из спальни, притворив за собой дверь.

В коридоре его ждал Хан. Один. И это было странно, потому что пес круглые сутки предпочитал проводить возле Евы. Он охранял ее, когда девушка спала, сидел, привалившись к ее ноге, когда она обедала, не отбегал от нее слишком далеко даже на прогулках. Однако теперь овчарка ожидала под дверью чужой спальни; единственный карий глаз внимательно смотрел на Марка.

– Что такое? Только не говори мне, что что-то случилось!

Беспокойство было естественной и предсказуемой реакцией сейчас. Впрочем, Марка немного успокаивало то, что Хан не выглядел испуганным. Учитывая любовь и преданность этого пса, произойди с Евой что-то плохое, он бы не тихо лапой скребся, а усадьбу бы снес! Сейчас он насторожен, да, но не более.

Убедившись, что внимание человека привлечено, овчарка побежала к лестнице. Марк же не спешил следовать за собакой, для начала он хотел убедиться, что у Евы действительно все хорошо.

Дверь ее спальни была приоткрыта – очевидно, для свободного выхода пса. Осторожно заглянув туда, Марк увидел, что девушка спит, ей ничего не угрожает. Стало спокойней, но при этом волнение Хана приобрело совсем уж необъяснимый характер. Марку пришлось последовать за ним.

Пес терпеливо дожидался его внизу, у входных дверей. Зверь вообще был на удивление умный.

– Что, ты на улицу хочешь? Не мог дождаться, пока Ева проснется?

В единственном глазу Хана читалась явная укоризна: «Что я, щенок, что ли, чтобы в туалет так отчаянно проситься?» Марк понимал, что, возможно, подсознательно приписывает овчарке слишком высокий уровень интеллекта. В конце концов, это всего лишь собака! Но чувство, будто Хан пытается сообщить ему что-то важное, не проходило.

Они вместе покинули дом. Пес, вопреки ожиданиям, даже не подумал бежать в кусты. Он медленно шел по дороге, постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что Марк по-прежнему рядом. Мужчине только и оставалось, что следовать за ним.

И скоро он понял, что пытался показать ему Хан. Это сложно было не заметить. Если только из дома, потому что обзору мешели деревья. Но едва они их обогнули…

На изящных кованых воротах висел человек. Судя по широко распахнутым глазам и искаженному лицу, он был мертв – и довольно давно, так как кровь на металлических прутьях успела засохнуть, а землю под ними пропитала внушительная багряная лужа. В причине смерти сомневаться не приходилось: из груди мужчины торчали острые пики.

Марк узнал его. Не сразу, пришлось присматриваться, но узнал, когда миновала первая волна шока. Это же тот самый охранник, который встречал их здесь!.. Который сегодня должен был выйти на работу! Сейчас он был в обычной одежде, а не в форме, небритый, покрытый пятнами крови. Да еще и скотч на лице, руки скованы. Как он сюда попал – страшно даже предположить, ведь ворота высотой не меньше трех метров!

Да и как это можно было провернуть?! Хотя тут как раз объяснимо… Ночью была гроза, гремел гром, дождь барабанил по подоконникам. За этой «симфонией» и пароходный гудок пропустить можно, не то что приглушенный кляпом человеческий крик!

Все это было вторично. Догадки и причины меркли на фоне результата. У них на воротах нанизан труп, все в крови! Вика и Ева не должны это увидеть! Да и ему нужно действовать максимально грамотно, чтобы избежать проблем с законом! Но главное – не показать девушкам, уберечь их от этого зрелища… Потом им, конечно, скажут, наверняка полиция опрашивать будет. Но увидеть и услышать – это разные вещи!

Мужчина кинулся обратно к дому, пес побежал за ним. Оказавшись в холле, Марк едва не столкнулся с Максимом.

– Эй, спокойно! – парень отступил назад. – Что за утренние скачки с собачкой? И чего ты такой бледный?

Сказать или нет? Пожалуй, нужно. Всех уберечь от этого не получится, а Максим уже взрослый мужчина, если не по возрасту, то по опыту пережитого точно. Он сможет помочь.

– Слушай и не перебивай, – велел Марк. – У нас на воротах висит труп. Охранника нашего, Мориса…

– Разве он сегодня дежурит?..

– Я сказал – не перебивать! Нет, ночью он не дежурил. Его сюда приволокли и насадили на ворота. Кто – я понятия не имею. Следов проникновения на участок нет, про дом вообще молчу. Но у ворот кто-то был и устроил все это. Нужно действовать немедленно, потому что иначе проблемы будут у нас.

– Может, сначала осмотреть его? – робко предложил Максим.

– С ума сошел? Еще один детектив в семье растет! Ничего трогать нельзя, даже рядом стоять не надо! А то припрется кто-то не вовремя, сфотографирует тебя рядом с трупом – и будем разбираться не только с полицией, но и с газетчиками. А у этих вообще своя логика! Твоя задача – не дать Вике и Еве увидеть это. Поверь, им это не нужно.

– Так, а что я сделать могу, глаза им завязать?

Максима оправдывало лишь то, что ситуация жуткая. Для парня это тоже стресс, вот и растерялся… Так что отвечал Марк все равно терпеливо:

– Нет, иначе Ева тебе как минимум руки сломает. Просто попроси их оставаться в тех комнатах, окна которых выходят во внутренний двор, а не на ворота. Подозреваю, что со второго этажа это видно будет. Им это не нужно!

– Хорошо, Вика меня, допустим, поймет. Ну а Ева? Если она не захочет слушаться, то и не послушается!

– Она выполняет просьбы довольно часто, если ее правильно попросить, – возразил Марк. – Объясни ей, что это очень важно и для тебя, и для меня, и для всех. Про газетчиков скажи. Она не выполняет приказы, но просьбы иногда слушает. Блин, Макс, я сейчас не этим заниматься должен, соображай сам!

– Понял, мой генерал, ушел соображать!

Максим поспешил к лестнице, больше он вопросов не задавал. Марк же направился к городскому телефону, прикидывая, как правильней поступить. Если он будет говорить слишком спокойно, полиция может его в чем-то заподозрить… Если же изображать панику, то держать маску придется до конца, а это не очень удобно.

В конце концов он решил не устраивать шоу перед местными блюстителями закона, а говорить соответственно собственному состоянию – сдержанно. Настоящего страха Марк не чувствовал, хотя умом понимал, что ситуация чудовищная. Пожалуй, на страх просто не оставалось душевных сил. Он четко знал, что в этом доме находятся люди, о которых он должен заботиться – его невеста, его племянница, даже Максим, он ведь еще мальчишка!

Поэтому необходимо срочно позвонить и адвокату, Жире этому. Он ведь и сам неоднократно заявлял, что готов помогать, вот пусть подтвердит свое слово!

Набирая номер, Марк повернулся в сторону двери и только теперь заметил, что из-за неожиданного столкновения с Максимом так и не закрыл ее. Но это, в сущности, было и не нужно. На пороге развалилась роскошная ухоженная овчарка, философски смотревшая вдаль. Хан в принципе был пострашнее любого замка.

Но теперь это было не так уж важно. Потому что всем своим видом пес показывал, что угрозы-то и нет. Те, кто сотворил это ночью, давно уже ушли.

* * *

Селина Дюпуи не любила зацикливаться на чем-либо. Особенно если речь шла о работе. В ее карьере было много непонятных клиентов, и если бы она к каждому подходила с открытой душой, то давно перегорела бы. В этом и кроется ловушка для женщин-адвокатов: они эмоциональней, а потому редко бывают так же успешны, как их коллеги-мужчины. Селина давно поняла это и пообещала себе не попадаться так глупо.

Раньше у нее это получалось, а теперь… Странный человек, обратившийся к ней в последние месяцы своей жизни, не шел у нее из головы.

Антонио Карье напоминал зверя – то ли больного, то ли раненого. Казалось, он и сам не понимал, что происходит у него в душе. Глаза мужчины постоянно горели нездоровым огнем, он частенько терял нить разговора, улыбался нервно и невпопад. Такого Селина могла ожидать от наркомана со стажем или несчастного работяги, сломленного проблемами. Но уж никак не от наследника богатых родителей, который с детства в роскоши купался!

Она не любила таких людей, и Антонио ей не понравился. И все же было в нем что-то, вызывающее жалость. Лишь поэтому она тогда согласилась работать с ним.

«Рано дала слабину, – подумала адвокат. – Вот тогда и ошиблась».

Желание Антонио составить завещание было для нее неожиданным. Несмотря на странности поведения, физически мужчина был здоров, такие люди о распределении имущества после собственной смерти не думают. А он думал. Причем на тот момент он уже знал, что имущество родителей достанется не ему! Это было учтено в завещании.

Антонио понимал, что наследник, не приходящийся кровным родственником ни его отцу, ни матери, не сможет оспорить последнюю волю Сильвии Карье. Сам Антонио еще мог бы, а посторонний – никогда. Поэтому его завещание могло вступить в законную силу, только если бы имущество Карье по каким-то причинам осталось без других наследников.

Как такое могло произойти – Селина не представляла. Она уже знала, что Сильвия отписала свое имущество молодой русской девушке, которая вскоре еще и замуж выйти собиралась. А значит, выстроится новая линейка наследников. Как в таком случае быть с волей Антонио?

«Я-то чего озадачиваюсь? – Селина даже разозлилась на себя за такую сентиментальность. – Я выполняю свою работу так, как должна. Храню его завещание. Все! Что мне, в суд подавать от неизвестного лица?»

Лица, впрочем, были известны. Антонио указал в завещании конкретные имена. Правда, Селина была незнакома с этими людьми, да и они на контакт не выходили. Не факт, что им вообще известно о таком сомнительном «подарке». А если и известно, то смысла дергаться все равно нет.

В дверь гостиничного номера постучали. Резкий звук Селину хоть и несколько напугал, но не удивил – она сама заказала кофе. Женщина поспешила накинуть халат поверх ночной сорочки: привычка одеваться лишь перед выходом на улицу была вредной, но адвокат никак не могла избавиться от нее и до вечера ходила в ночной рубашке.

На пороге стоял молоденький официант с серебряным подносом. Даже при виде не одетой, как подобает даме, клиентки не утратил серьезного выражения лица и заинтересованного взгляда себе не позволил. Должно быть, дорожил работой.

– На столик поставьте, – кивнула в сторону комнаты Селина.

– Не хотите что-нибудь еще?

– Это все, благодарю.

Он принял чаевые и поспешил удалиться. Селина захлопнула дверь и вместе с чашкой кофе направилась на балкон. За это она и любила дорогие отели – они могли заменить ей дом.

Наблюдая за городом, женщина пыталась понять, почему Антонио так запомнился ей. Это был странный тип. Тем не менее за ним скрывалось нечто такое, что выделялось на фоне ее рутины черной тенью…

Постепенно она начала успокаиваться – заставила себя. Весеннее солнце приятно грело ее кожу. Кофе, пусть и со странным привкусом, бодрил. У нее хватало работы, она была уверена в завтрашнем дне, недавняя встреча с коллегами прошла отлично, показав, что ее уважают и ценят. Зачем думать о проблемах человека, которого и в живых-то нет?

Селина заставила себя улыбнуться. Психолог учил, что это помогает. Даже если и настроение на нуле, само движение мышц для создания улыбки активирует подсознательную память о хорошем – или что-то в этом роде. Женщина в это слабо верила, но все равно прилежно пыталась. Потому что депрессия – еще одна проблема адвокатов-женщин.

Прав все-таки был психолог. Селина почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Тревоги как-то сами собой отступили на второй план, она перестала хмуриться и уже совершенно искренне зажмурилась и улыбнулась. Правда, от такого расслабления почему-то кружилась голова, но Селина не придала этому значения. Мало ли что бывает на голодный желудок!

В дверь вновь постучали, и на этот раз она не знала, кто это. Больше она никого не вызывала и не ждала, Селина специально отменила все встречи, чтобы устроить себе выходной! Правда, страха никакого не было – что с ней случится в дорогом отеле в центре города?

Она открыла, не спрашивая, кто за дверью. Селина чувствовала себя вполне уверенно для этого. И не пожалела о своем решении – на пороге стояла миниатюрная женщина в дорогом костюме. Уж точно не источник опасности!

– Здравствуйте! – жизнерадостно произнесла она. – Вы ведь мадам Дюпуи, не так ли? Мы с вами говорили по телефону! Вы позволите мне войти?

Ее дружелюбный напор был весьма эффективным: женщина просочилась в номер раньше, чем Селина сообразила, как она это сделала. В иных обстоятельствах адвокат бы возражала, и активно, суды научили! Но теперь у нее было настолько хорошее настроение, что портить его не хотелось. Хотя она понятия не имела, кто эта дама.

– Вы вообще по какому вопросу?

– Индивидуальный подбор косметики. Этим занимается моя компания, мы с вами договорились о консультации! Вы разве не помните?

Селина этого не помнила. Но даже если отвлечься от ее вдруг решившей забарахлить памяти, чего с успешным адвокатом никогда не случалось, ситуация все равно вырисовывалась странная. Селина, конечно, не пренебрегала косметикой, но всяким там «индивидуальным подборам» никогда не доверяла и с агентами по продажам предпочитала дело не иметь!

Можно было выгнать эту девицу. Нужно даже! Но Селина вдруг почувствовала, что не прочь поболтать о всяких милых дамских штучках вроде косметики. Почему нет? Ей ведь самой так хотелось отвлечься от вечных мыслей о работе! А вот и повод пришел сам собой. Возможно, агентша привирает и никакого договора не было. Ну и что? Никто ведь не обязывает Селину покупать эту сомнительную косметику!

Они сели за журнальный столик, на котором Селина оставила пустую чашку кофе. Адвокат постоянно улыбалась, потому что это казалось естественным. В голове все плыло, мысли двигались грузно и медленно, как слоны в метровом слое грязи. Ощущение тупого беспричинного веселья чем-то напоминало легкое опьянение, хотя Селина прекрасно помнила, что не пила.

Ее привычная настороженность отступила куда-то далеко, будто и вовсе исчезла. Желание анализировать ситуацию так и не появилось. Гораздо удобнее было плыть по течению, чувствовать себя такой счастливой и невесомой…

Агентша смотрела прямо на свою собеседницу. Селина невольно отметила, что глаза у нее странные: темные, почти черные, как пропасть! В них хотелось смотреть… просто смотреть, ни о чем не думать и ничего не делать.

– Вы здесь одна? – вкрадчиво поинтересовалась гостья.

Голос у нее был под стать глазам: мягкий, бархатный, как кошачья лапа. Селина улыбнулась еще шире от такого сравнения, хотя подозревала, что выглядит дурацки. А какая разница? Зачем комплексовать, накручивать себя? Ведь все хорошо!

– Да, я одна.

– Ожидаете кого-то?

– Нет.

– Как насчет звонков?

– Тоже не будет.

Та коротко спрашивала, а Селина коротко отвечала. Это напоминало адвокату судебный процесс. А разве так общаются с агентом по продажам? Ситуация давно уже вышла из-под контроля… по крайней мере, в случае Селины. Ее гостья, похоже, в собственном контроле не сомневалась.

– Если вы соберетесь уехать из города, кого вы об этом предупредите?

– Никого.

– Ваши родственники не будут насторожены?

– Нет. Долгое время – нет.

– Вы с ними не слишком близки?

– Совсем не близки.

– А ваши клиенты?

– Сейчас я не веду дел, по которым необходим немедленный и постоянный контакт.

Кажется, они должны были разговаривать не об этом. О чем-то другом… одежде или косметике, Селина уже успела забыть. Хотелось только слушать этот голос и смотреть в эти глаза. Чувство головокружительного опьянения нарастало. Оно делало проблемы незначительными, осторожность – мелочной и заставляло отвечать на вопросы, которые в других обстоятельствах показались бы адвокату странными.

– О чем с тобой говорил Антонио Карье?

Переход на «ты» Селина проигнорировала полностью. Более того, она собиралась и дальше обращаться к своей собеседнице на «вы». Потому что эти черные глаза внушали уважение… они много чего внушали.

– О завещании. Он передал мне на хранение свое завещание.

– Расскажи мне в подробностях. Все, не упуская ни одной детали!

Конечно же, она рассказала. Речь получилась длинная и далась Селине не слишком легко: она чувствовала, как немеет тело и понемногу отнимается язык. Хорошо хоть предложения все еще звучали связно, хоть и несколько заторможенно.

– Так, что-то подобное я и подозревала, – кивнула гостья. – Похоже, со своей задачей ты справилась неплохо.

Мало чье мнение для Селины имело вес. Она с презрением относилась к любому авторитету и насмехалась нам всеми, кто пытался ее поощрить. Но эта банальная похвала почему-то отозвалась теплом в груди. Похоже, эта женщина знала, как использовать ее странное состояние, какие эмоции задеть и как…

– Ты хоть раз виделась с русскими наследниками Сильвии Карье? Встречалась с ними?

– Нет, – ответила Селина.

– Созванивалась?

– Нет. Я пыталась поговорить с Луи Жире. Он их…

– Я знаю, кто это, – перебила гостья. Воспринимать ее как агента по продажам уже не получалось. Собственно, Селина вообще забыла, при чем тут продажи, кто о них говорил. – Что он тебе сказал?

– Ничего такого, что нельзя узнать через открытый доступ. Он осторожный.

– Старый урод… Что он знает про завещание Антонио?

– Чуть-чуть. Не думаю, что он воспринял меня всерьез. Меня или это завещание.

– Хорошо, это все к лучшему. Значит, русские, которые живут в усадьбе, ни разу с тобой не общались? – уточнила обладательница черных глаз.

– Нет. Они, возможно, не знают моего имени. Если только им не сказал Жире. Но я не думаю, что он им сказал. Зачем ему?

– И верно, незачем. Ты какую-нибудь информацию о них собирала?

– Нет. Я не хотела работать над этим делом. А нужно было?

Как ни странно, если бы собеседница сейчас сказала, что да, нужно, Селина отправилась бы выполнять любое ее указание. Она сама себя не узнавала, но и не озадачивалась причинами. Тело и сознание онемели в равной степени. Она словно парила где-то высоко, связанная с собственной оболочкой лишь тоненькой нитью…

– Не нужно было, это не твоя забота, – сообщила гостья. Ее слова отозвались в сердце облегчением. Это как в детстве, когда хвалят за хорошие оценки… – Даже лучше, что ты к ним не лезла. Пожалуй, и к Жире не следовало бы, ну да ладно. Этого уже не исправишь.

– Мне очень жаль… Я могу как-то исправить ситуацию?

– Нет. И не надо ничего исправлять. Ты пока не нужна. Можешь заснуть.

Селина словно этого позволения и ждала – хотя выспалась и сонливости как таковой не чувствовала. Но слова гостьи все изменили. Адвокат и без того сидела на краю кресла, а теперь, когда ее тело вдруг обмякло, и вовсе соскользнула на пол. Но ее опьяненному сознанию казалось нормальным то, что она валяется на полу почти голая, в неудобной позе на виду у какой-то женщины, которую в другой день и на порог бы не пустила!

Ее собственная реальность и система ценностей вдруг отступили на второй план. Селина, как и в начале разговора, просто плыла по течению, счастливая и невесомая. Она была рада, что ей позволили заснуть.

* * *

На этот раз строить планы и тайно ускользать из дома им не пришлось. К Максиму обратилась Вика и сама попросила увести куда-нибудь Еву. Территорию поместья сейчас заполнили полицейские, половина из которых пыталась разобраться в обстоятельствах смерти охранника, а вторая половина удерживала журналистов. Для провинциального городка их тут оказалось слишком много. Максим был даже поражен тем, с какой скоростью здесь распространяются новости.

Его допросили одним из первых, но, поскольку он ничего не знал, от его показаний не было толку. С Евой беседовать вообще не стали, Марк не стал скрывать ее диагноз. Поэтому молодых людей отправили в деревню.

Ева согласилась на это мгновенно, она вообще не проявляла к гибели охранника большого интереса. Зная ее, можно было ничему не удивляться. А вот когда они покинули усадьбу, она направилась вперед вполне уверенно.

– У тебя что, уже маршрут запланирован? – удивился парень.

– Да.

– Нормально! Со мной поделиться не хочешь?

– Мы идем в дом Мориса.

Максиму понадобилась почти минута, чтобы сообразить, кто это.

– Охранника, что ли?! Зачем! Ты представляешь, какие неприятности у нас из-за этого будут?

– Никаких.

– Откуда такая уверенность?

Обычно Ева не удосуживалась ничего объяснять. Но сегодня был просто день исключений.

– Полиция уже осмотрела этот дом. В восемь утра. Там не нашли ничего особенного, похоже, в его доме никого не было.

– Как ты это поняла? Я думал, ты не знаешь французского!

– Я и не знаю. Но я знаю русский. На этом языке Марк и Вика общаются между собой. Полиция не связывает убийство с его домом. Они считают, что он сам вышел на улицу и поймали его уже там. К тому же у них недостаточно личного состава, чтобы работать и возле усадьбы, и в доме.

– Все равно дом, скорее всего, опечатан!

– Ты под пластиковой ленточкой не пролезешь?

Как и следовало ожидать, она не испытывала никаких сомнений и о возможных неприятностях даже не думала. Максим относился ко всему несколько иначе, но свое мнение на этот раз оставил при себе. Если Еве начать возражать, она все равно сделает по-своему, но уже без его участия. А так он хоть рядом, помочь сможет, если что. Да и возможность побыть с ней наедине – приятное обстоятельство, как ни крути.

Ева, надо отдать ей должное, про осторожность не забывала. Они обогнули деревню со стороны садов, большие улицы вообще игнорировали. И правильно: там сейчас было людно, громкое убийство соседи стремились обсудить между собой.

Хан был с ними, и Максим бы удивился другому варианту. Пес не отходил от хозяйки, выглядел настороженным, но не напуганным.

– Это ведь он привлек внимание Марка к трупу на воротах, – Максим кивнул на овчарку.

– Да.

– Но почему он тогда не почувствовал, как происходило само убийство?

– Он почувствовал.

– Что? – от неожиданности парень замер на месте. – Ты знала? Почему не сказала?! Мы ведь могли бы спасти этого Мориса!

– Уймись. Мы говорим о ситуации, в которой здорового мужика подвесили на ворота. Это делал не один человек. Да, Хан разбудил меня ночью. Я обошла дом и убедилась, что двери и окна надежно заперты, в непосредственной близости от нас никого нет. Моя задача – защищать тех, кто рядом со мной. Внешнюю угрозу я не видела. Но даже если бы увидела, мне пришлось бы сначала анализировать ситуацию. А вдруг, помогая охраннику, возникла бы угроза моим близким? Я бы в этом случае не оказала помощь.

– Жестоко…

– Это мое решение.

С практической точки зрения в логике ей не откажешь. Порой Максим даже завидовал такому хладнокровию. Но с эмоциональной… Парень не знал, как бы поступил на ее месте. Он был рад, что ему не предоставили выбора.

Жилище Мориса Ева нашла легко, даже при том, что двигались они по той стороне, где номера домов не были обозначены. Впрочем, дворик выделялся на фоне соседей и без всяких номеров. Небольшой участок уже успел зарасти сочной весенней травой, которую никто и не думал подстригать. По остаткам поилки для птиц, разросшимся розовым кустам и облупившейся краске на заборе можно было предположить, что когда-то здесь все выглядело так же хорошо, как и на всей улице.