Текст книги "Предсказания покойника"

Глава 4

Не задавать лишних вопросов, не спорить и не выдавать. Вот, в общем-то, три главных правила общения с Евой. Не так уж много и не слишком сложно… на первый взгляд. В реальности же придерживаться этих регулировок оказалось не так просто.

Например, пару дней назад она потребовала денег. Наличные, и довольно большая сумма… Максиму было не жаль этих денег. На себя он тратил совсем немного, работа вообще не оставляла времени на развлечения. К тому же ему не нужно было ни перед кем отчитываться, зачем он снимает такую сумму со счета.

Но ведь самому Максиму было любопытно! И даже больше: важно знать, что она задумала. Не из-за денег, а из-за того, что она вполне могла затеять что-то такое, что угрожает ей самой.

Он старался наблюдать за ней, раз уж ответов дожидаться не приходилось. Но ничего нового в комнате Евы он не заметил. В моменты его присутствия не приезжали никакие службы доставки, она ни с кем не говорила по телефону. Но на что-то же ей нужны были деньги, ведь она и на дате их получения настаивала!

И вот спустя пару дней она попросила отвезти ее в город. Поздно вечером, почти ночью. Причина оказалась проста…

– Я не хочу, чтобы Марк что-то видел, – пояснила она.

– Но он же все равно заметит!

– Нет. В это время они с Викой сами по себе, ко мне не лезут. Больше в доме никого не будет, Эрику пришлось срочно вернуться на стройку, он прилетит в Москву только завтра. Хотя я не знаю, зачем. Нет смысла. Он ни на что не влияет.

– То есть ты просто планируешь сбежать? – обреченно поинтересовался Максим. Он до сих пор не мог поверить, что участвует в этом.

– Нет. Не сбежать. Если Марк или Вика спросят меня, я скажу, что уезжаю. Но это если спросят. Если они не заметят мой отъезд, я не буду специально заходить к ним.

Ну конечно… Она ведь все рассчитала так, чтобы они не заметили! В назначенное время Ева покинула свою комнату беззвучно, не зажигая свет. У Марка и Вики не было ни шанса заметить ее уход.

Макс мог бы привлечь внимание, опрокинув что-нибудь в коридоре – якобы случайно, из-за недостатка света. Но он понимал, что с Евой такой трюк не сработает. Она просто перестанет доверять ему и продолжит свои действия самостоятельно. А так у него оставался хоть какой-то шанс защитить ее!

Охрана поселка выпустила их без проблем, как и впустила Максима до этого. Его машину знали, к тому же у него имелся официальный пропуск, полученный от Марка. Поздний отъезд тоже никого не удивил: вряд ли они были первой за историю поселка молодой парой, на ночь отправлявшейся в клуб.

Максим действительно хотел бы, чтобы это был клуб. Что-нибудь безобидное, нормальное, что все делают… Но с Евой на это надеяться не приходилось.

Она указывала ему, куда ехать. Не называла конечный пункт назначения, просто говорила, где свернуть.

– Ты неплохо знаешь город! – восхитился Максим.

– Это нетрудно.

– Но ты же здесь совсем мало живешь! Да и выезжаешь нечасто…

– Чтобы знать город, не нужно выезжать часто. Нужно долго смотреть на карту. И иметь пространственное мышление.

Он не представлял, как можно с такой точностью запомнить карту, но и удивления не испытывал. При общении с Евой, пожалуй, нет смысла удивляться чему-либо вообще.

Сначала они свернули с главного проспекта, потом плутали по небольшим улочкам, окруженным темными сонными домами. Это был тихий жилой район, ровным счетом ничем не примечательный. Ни каких-то особенных магазинов тебе, ни мест, где можно следить за кем-то важным…

Ева велела ему остановиться в одном из двориков. Максим по-прежнему ничего не понимал, но все же нажал на педаль тормоза, заставляя автомобиль застыть на месте.

– Я скоро вернусь, – сказала девушка. – Жди меня здесь.

– Ты издеваешься?

– В данный момент – нет.

– Ева, я не могу тебя одну отпустить! Я за тебя отвечаю!

Она не смеялась, но выражение светлых глаз отчетливо говорило об ее отношении к подобной позиции. Да Максим и сам понимал, что смешно прозвучало. Но он-то действительно так считал!

– Я скоро вернусь.

– Объясни хоть, куда ты идешь, чтобы я тебе на помощь пришел, если что!

Однако Ева была непреклонна:

– Не надо приходить мне на помощь. Я скоро вернусь. Там нет угрозы. Я знаю, что делаю.

– Скажи, сколько именно тебя ждать! Мне ведь нужно что-то, какие-то данные, чтобы знать, что ты в порядке!

– Двадцать минут, – после некоторых раздумий ответила девушка. – Я вернусь через двадцать минут.

– Хорошо, но если тебя не будет дольше, я сам в этот дом пойду!

– Не понадобится. Я уже буду здесь.

Она покинула автомобиль. Максим провожал ее взглядом, пока она не скрылась в темноте подъезда. Он же пытался понять, что такого особенного в этом доме. Тут даже окна ни у кого не горят, все спят давно!

Девушка пошла туда налегке, всего-то с небольшой сумкой, перекинутой через плечо. Зачем? Понять ее никак не получалось, и это было странно. При всех своих болезнях она все равно человек, в ее действиях должна быть здравая логика!

Ева оказалась предельно точна. Она вернулась ровно через девятнадцать минут; Максим знал это наверняка, потому что на часы смотрел постоянно. В ее внешности ничего не изменилось, даже сумка все так же свободно висела на плече. Если она что-то и взяла в этом доме, то очень маленькое.

Она заняла свое место молча, всем своим видом показывая, что отчитываться не собирается.

– Почему так сложно сказать мне, где ты была?

– Поехали.

– Ева…

– Поехали, и все.

Хотелось пригрозить ей, что если она продолжит отмалчиваться, то он перестанет ей помогать. Но Максим понимал, кому из них хуже от таких угроз. Так он хотя бы мог убедиться, что на нее в этой темноте спящих улиц никто не напал! А как бы она добиралась сюда без автомобиля? Да вся ночь бы ушла!

Но и теперь они еще не возвращались, Ева указывала маршрут. Ехали на этот раз недолго, буквально через полчаса они оказались на окраине города. Неподалеку прошумела колесами электричка, но в целом место было пустое и непримечательное.

– Здесь-то тебе что нужно? – угрюмо поинтересовался Максим. – Поставить в кустах медвежьи капканы?

– Идея неплохая. Но у меня нет с собой медвежьих капканов. Я решила, что это место хорошо подходит, чтобы поговорить с тобой.

– Ничего себе у тебя предпочтения! Ты бы еще свалку выбрала! Знаешь, я тебе сейчас секрет открою: поговорить со мной ты могла и в доме Марка!

– Да. Но в доме Марка есть Марк. И Вика. Иногда – кто-то еще. В других местах много камер. Никогда не знаешь, где какая стоит.

– А что ты собираешься делать такого, что камера снимать не должна? – с некоторой опаской уточнил Максим. – Горло мне перережешь, что ли?

– Заманчивая идея. Но не в этот раз.

Ева не была пристегнута ремнем безопасности, поэтому ей было удобней приподняться со своего кресла, чтобы прижаться к нему. По сути, она оказалась у него на коленях. Светло-голубые глаза смотрели на него с расстояния пары сантиметров, но длилось это недолго. Ева избавилась и от этого расстояния, прильнула к нему, прижалась губами… Это было неожиданно, но не совсем незнакомо. Максим помнил это чувство – с прошлого раза, когда она целовала его.

Вопросы были, и много. А еще – чувство подвоха, потому что никогда она ничего не делала просто так. Но сейчас он решил отложить эти сомнения до лучшего момента. Все равно ведь не ответит! Так зачем тратить время на разговоры, если можно прижать ее к себе, чувствовать близкий жар ее тела, провести пальцами по длинным светлым волосам и целовать, не останавливаясь…

Это было не как в прошлый раз. Лучше. Может, она и притворялась, но притворялась очень артистично: Максим чувствовал, что она хочет быть с ним, здесь. Отстраниться пришлось ему, потому что проклятый здравый смысл никак не желал замолкать.

– Ева, я… мы… Что ты делаешь? – спросил он, пытаясь отдышаться.

Тело протестовало против такой рассудительности. Тело требовало продолжения. Но он не мог – чувствовал, что что-то здесь неправильно.

– Просто даю тебе то, чего тебе хочется.

– И все?

– Потому что этого хочется и мне, – усмехнулась она. Ее обычно бледные губы чуть потемнели и припухли после долгого поцелуя. – Ты меня любишь. Иначе ты не стал бы помогать мне так верно, соглашаясь на все.

– Что, это мой недостаток?

– Я бы так не сказала. Но это то, что мне в тебе непонятно. Но я уважаю это чувство.

– Поэтому я получаю такое поощрение? Помог тебе, значит, награда мне полагается… Как кость собачке?

Он был несколько оскорблен и не хотел скрывать этого. Но Ева лишь покачала головой и осторожно провела пальчиком по его губам. Как бы ни злился на нее Максим, от этого жеста все равно мурашки шли по телу.

– Нет. Ты любишь меня достаточно сильно, чтобы не нуждаться в таких поощрениях. Мне хотелось это сделать. А еще хотелось проверить.

– Что именно?

– Как ты отреагируешь. Я действительно не понимаю твое чувство. Не понимаю, как оно должно развиваться. Но в нем есть что-то особенное. Тебе не хотелось получить больше прямо здесь, в машине, любой ценой. Тебе нужно задавать вопросы и знать, что за действием есть эмоции. Мне это все странно.

Он не хотел обижаться, но обиду все равно чувствовал. Сделала из него какого-то подопытного зверька! Подумаешь, влюбился… ему ведь и хуже от этого, нечего еще и издеваться!

– Поехали домой, – тихо сказал он, заводя мотор. – Или тебе еще куда-то надо?

– Нет. Этой ночью мне не нужно ничего. Мы можем вернуться.

Голос Евы звучал не так, как обычно – несколько виновато. Возможно, она поняла, что на этот раз переступила черту в своих развлечениях. А может, он просто выдавал желаемое за действительное.

* * *

В напряженные моменты никогда, никогда нельзя было спрашивать о бизнесе напрямую. Стейси поняла это, заработав однажды синяк под глазом. Ее тогда вообще чудом из дома не выгнали!

Она стала осторожней. Не задавала лишних вопросов, а подслушивала, наблюдала, подмечала детали. Это, при должном рвении, приносило такие же результаты, как прямой ответ.

Она чувствовала, что Женя обеспокоен. Он стал меньше спать, ходил постоянно нервный, ругался со всеми по поводу и без. Мог наорать на прислугу вообще без причины, просто чтобы злость на ком-то сорвать. Своей сожительницей он интересовался редко, а большую часть времени проводил в рабочем кабинете.

Значит, война будет. Почти в прямом смысле, с той лишь разницей, что это дело отдельных людей, а не государств. Он всегда вел себя так, когда у него появлялись серьезные враги или конкуренты.

Стейси догадывалась, кто это, но хотела знать больше. Поэтому она рисковала. А куда без риска проберешься? Поздно ночью, когда предполагалось, что она давно уже спит, девушка подкралась к дверям его кабинета. Она была лишь в длинной ночной рубашке, босиком. Это давало сразу два преимущества: во-первых, без обуви ее шаги были совсем не слышны даже на паркете, не говоря уже о мягком ковровом покрытии. Во-вторых, если Женя все-таки застукает ее здесь, можно соврать, что она спала, а потом соскучилась и пришла к нему. Хлипкое, конечно, оправдание, но должно прокатить.

Пока же она замерла у тяжелой дубовой двери, чутко улавливая каждое слово, поизносившееся в кабинете. Женя был один, но говорил с кем-то по телефону:

– Я тебе еще раз говорю, результат будет! Я понимаю, что это не наши обычные методы. Ну и что? Ситуация меняется, мы тоже должны измениться! Старые методы сам знаешь куда нас завели! Егор, я все это уже слышал! Но я ручаюсь за то, что делаю.

Ага, значит, с братом говорит. Егора Стейси недолюбливала, потому что он ее вообще на дух не переносил. Он считал, что нельзя столько доверять «какой-то бабе», а признавать ее достижения не желал. Он не трогал Стейси лишь по настоянию младшего брата. Она же предпочитала лишний раз не попадаться ему на глаза, потому что знала, у кого в их семье больше власти.

Женя выслушал длинную тираду брата, но не смутился, ответил все равно решительно:

– Да, я ему настолько доверяю! И я уверен, что он нас не предаст. Почему? Да потому что у него тут свой интерес, как ты не понимаешь! Да и с нами он не просто сотрудничает, он от нас зависит! Я не заблуждаюсь, достаточно! Не маленький уже. Я полностью контролирую ситуацию. Хватит меня жизни учить!

Речь явно о странном госте. Здесь имел место тот редкий случай, когда Стейси была солидарна с Егором: нельзя этому типу так доверять! Видно же, что он жуткий. Да и лицо свое все время прячет, а это не может быть хорошим знаком! Как Женя способен ему симпатизировать – уму непостижимо!

– Я тебе предоставлю отчет, как только он будет! И вообще, откуда эта страсть к бумажкам? – возмутился Женя. – Раньше ты моим словам доверял, а теперь писать заставляешь. Но знаешь что? Я сделаю это. Я все сделаю так, как ты хочешь, только чтобы ты убедился, что я и правда понимаю каждый его шаг!

Ну, с этим точно придется подождать. Стейси знала, что их гость покинул дом: вечером за ним приехала машина и куда-то увезла. Он либо еще не возвращался, либо сделал это настолько тихо, что она не заметила. А это вряд ли, ведь окна ее спальни выходят как раз на крыльцо, да и отсюда, из коридора, она должна была услышать!

Ей было крайне любопытно, куда он направился в такое время. Особенно если учитывать, что дом Жени он вообще покидал очень неохотно, а с людьми общался по минимуму. Про себя девушка уже решила, что нужно будет каким-то образом пробраться к отчету, который Женя будет готовить.

Между тем хозяин дома продолжал разговор с братом. Голос Жени звучал очень холодно:

– Я тебя понял, а вот ты меня – нет. Поговорим позже, когда ты наконец увидишь результат! Последние месяцы были для нас одним сплошным падением, давай уже называть вещи своими именами. Мы проигрывали по всем фронтам. Но я докажу тебе, что он может изменить ситуацию! Все, до скорого.

Похоже, он завершил разговор. Теперь уже Стейси нужно было убираться, чтобы не быть пойманной на месте преступления. Если Женя не в духе, то на него никакие оправдания не подействуют.

Девушка в основном пятилась, продолжая наблюдать за закрытыми дверями кабинета. По сторонам она почти не смотрела, потому что привыкла, что охраны на этом этаже нет. Поэтому для нее стало полным шоком, когда кто-то сзади коснулся ее плеча.

Как ей удалось сдержать испуганный вопль – Стейси и сама не знала. Она только отпрыгнула в сторону, запуталась в подоле ночной рубашки и упала на ковер. Хорошо еще, что он звук удара поглотил и падение смягчил! Не вставая, девушка быстро развернулась, чтобы видеть, кто сумел подкрасться к ней.

Ее худшие опасения подтвердились. Гость вернулся, причем сделал это на удивление тихо. Теперь он стоял на лестнице, закутанный в длинный темный плащ. Ткань была мокрой, а значит, на улице все еще шел дождь. Все нормальные люди снимали верхнюю одежду в прихожей, но только не этот! Ему плевать было, что за ним остаются мокрые следы. В руке он привычно держал чемоданчик, содержимое которого по-прежнему оставалось для Стейси загадкой. Лицо гостя скрывал капюшон, но девушка инстинктивно чувствовала, что он пялится на нее. Теперь она уже жалела, что вышла только в ночной рубашке: тонкая ткань, мало что скрывавшая, предназначалась для соблазнения Жени, а не посторонних типов!

– Ты… то есть вы… Что вы здесь делаете? – с трудом произнесла Стейси.

– Иду к себе, – тихо отозвался он. Голос его звучал хрипло, как бывает при сильной простуде. – Заметь: просто иду, ничего нигде не подслушиваю!

– Я не подслушивала!

– Да неужели? Тогда что ты здесь делаешь?

– Вышла из комнаты, чтобы спуститься на кухню! Воды мне захотелось! Я в своем доме, имею право!

Она намеренно подчеркнула, что дом ее, надеясь прекратить таким образом ненужные вопросы. Но нет, гость не был смущен.

– Если бы ты шла на кухню, ты бы просто шла. А не пятилась, глядя на кабинет Евгения.

– Что тут такого? Я слышала, что Женя не спит, хотела увидеть, выйдет он или нет!

– Прекрати паясничать. Я тебя насквозь вижу.

Единственным плюсом ситуации было то, что мужчина пока что говорил негромко и не пытался позвать Женю. То есть не выдавал ее. Но благодарности за это Стейси не чувствовала, гость по-прежнему раздражал ее. Отвратительное создание, лучше б его не было!

– Я не паясничаю. И я не собираюсь слушать нравоучения от того, у кого даже собственного дома нет! Я ведь не спрашиваю у тебя, где ты был!

Он первым начал обращаться к ней на «ты», и девушка решила, что нет смысла баловать его лишней вежливостью. Правда, произнеся все это, она испугалась, что перегнула палку. Ведь из них двоих она сейчас была более уязвима!

Но он по-прежнему не звал Женю, а сам Женя, к счастью, не спешил выходить.

Гость подал ей руку, но жест Стейси не обрадовал. Его кожа была бледной, покрытой следами заживших язв и казалась какой-то влажной, как у лягушки. Впрочем, это могли быть всего лишь следы дождя.

Девушка отшатнулась от него:

– Убери свою лапу! Я сама встану!

– Вот так ты реагируешь на вежливость?

– Какая вежливость, если это ты напугал меня? А теперь еще обвинить в чем-то пытаешься! Я еще раз напоминаю: я у себя дома, а кое-кто – нет.

– У себя ли? Мы оба дома у Евгения. Я понимаю, почему он держит тебя при себе, принцесса. Ты очень красива, причем даже для содержанки. Думаю, и в постели талантлива. Но это не значит, что ты тут на правах хозяйки.

Если бы не ситуация, Стейси давно бы пожаловалась Жене. Гнев кипел в ней, бурлил белыми пузырьками. Кем этот урод вообще себя возомнил? Судя по одной только руке, он действительно урод, калека какой-то, который только и делает, что кровью харкает по всему дому! И он будет объяснять ей, что она содержанка?

Но жаловаться нельзя, ведь она все еще на опасной территории.

– Ты мне противен, – только и сказала Стейси. Это был единственный риск, на который она могла пойти.

– Я это вижу, – невозмутимо отозвался мужчина. – Ты меня еще толком не рассмотрела, а тебя уже от меня воротит.

– А мне и не нужно тебя рассматривать!

– Конечно, ведь я раздражаю тебя не только своим присутствием. Точнее сказать, я, как человек, для тебя вторичен. Просто из-за меня ты вдруг вспомнила, что на твое мнение истинному хозяину плевать. Никто не будет спрашивать, согласна ты на мое пребывание здесь, или отчитываться перед тобой.

Злость по отношению к нему превращалась в ненависть.

– Да пошел ты…

– Не очень-то гостеприимно, принцесса. Но ты все равно нравишься мне. Как красивый предмет, естественно, ты в моем вкусе.

– Не повезло тебе!

– Ты правда так думаешь? Было бы забавно наблюдать, как ты переменишь свое решение и начнешь выполнять весьма неожиданные для тебя действия. С энтузиазмом, кстати. Нужно будет поговорить с Евгением, думаю, он согласится отдать тебя мне.

– Мечтай дальше, калека! – раздраженно закатила глаза девушка.

– С мечты начинается действие. Мы еще вернемся к этому вопросу.

Он двинулся дальше, направляясь к своей комнате. Стейси позволила ему пройти мимо и почувствовала, как ее передергивает от отвращения. Какой же он омерзительный!

А вдруг Женя действительно додумается отдать ее ему? Нет, не может быть… Она ведь и правда помогала ему в бизнесе, он сам признавал, что у нее есть талант! Он не настолько ценит этого выродка!

Про себя Стейси решила, что от странного гостя нужно избавиться как можно скорее. А если не получится и Женя в приступе полоумия все же решит «поделиться» ею с гостем, придется бежать. Потому что терпеть такое унижение девушка не собиралась ни за какие деньги.

* * *

В последнее время было столько удачи, что даже страшно. В такие моменты Ярослав радовался, что он не суеверен. Потому что иначе непременно пришлось бы ждать откуда-то подвоха.

А так он просто радовался. И поощрению со стороны начальства, и тому, что в семье наконец появились «лишние» деньги: можно машину поменять и на отдых съездить, на все хватит!

Помочь деловому партнеру Баренцова было не так уж сложно. То есть умом Ярослав понимал, что это опасно, такие вещи всегда опасны. Если бы он двигался медленнее, то сам получил бы пулю! Но тогда у него не было времени соображать. Он действовал практически инстинктивно, как научили когда-то.

Уже за это Баренцов отвалил ему щедрую премию. Такую щедрую, что машину можно было не менять, а новую купить! Ярослав признавал, что это объективно самый высокий его заработок за всю жизнь. Да и на душе приятно: человека все-таки спас!

Через пару дней шумиха улеглась, работа вошла в привычный ритм, и тут новая история. На личный номер Ярослава начал звонить какой-то мужчина и предлагать перейти к нему на работу. Причем настойчиво предлагал, зараза! По пять раз на дню звонил, суммы астрономические называл…

И все это вроде неплохо, но Ярослав инстинктивно чувствовал подвох. Большие деньги просто так не платят. В своем нынешнем работодателе он не сомневался: Баренцов, конечно, не ангел, но никакими преступными делами точно не промышляет. А это что? Звонивший даже имени своего не назвал, не говоря уже о компании, хотя Ярослав спрашивал напрямую.

– Нет, – жестко ответил охранник. – В моей нынешней работе меня все устраивает.

– Даже те копейки, что вы получаете?

– Получаю я не копейки. Думаю, всем будет лучше, если вы этот номер забудете, уважаемый!

– Смотрите, как бы не пожалеть потом, – загадочно произнес его собеседник.

– Не пожалею!

– А мне кажется, что пожалеете. Но уже будет поздно.

Тем не менее этот жуткий тип больше не звонил, что не могло не радовать.

Ярослав рассказал о телефонных переговорах Баренцову. Безо всякой задней мысли рассказал, пусть шеф знает – может, какие его конкуренты наглеют! А Баренцов взял и выписал ему вторую премию. Чуть меньше предыдущей, но все же впечатляющую. Сказал, что за лояльность.

И все это при том, что шеф их обычно не слишком щедр на деньги! Значит, действительно ценит сотрудника. Осознание этого было не менее приятно, чем деньги. Баренцов еще предлагал ему самостоятельно выбрать график работы, брать только дневные смены, но тут уж Ярослав отказался. Коллеги уже и так начали посматривать на него с завистью. В их деле это чертовски плохое чувство, ведь если перестрелка, не дай бог, начнется, им друг друга прикрывать нужно! А кто его будет прикрывать, если он всех достал?

Поэтому Ярослав вызвался работать по тому же графику, что и раньше. Мало того, он и с первой премии «проставился» и после получения второй повел коллег в бар. Раз уж деньги неожиданно свалились, почему бы с другими не поделиться? Тем более что у него все равно много остается!

По поводу гнева жены охранник не беспокоился, знал, что Алла поймет. С супругой ему вообще повезло: тихая, спокойная, за три года после свадьбы – ни одного скандала. Слушая рассказы коллег об их мегерах, Ярослав мысленно благодарил судьбу за то, что ему досталась такая женщина.

Вот и теперь он знал, что все будет хорошо. Да, он ушел из дома рано утром, а возвращался практически посреди ночи: сначала дневная смена, потом – несколько часов в баре. Но Алла поймет! Ребенка сама спать уложит, мужа встретит как надо. Ангел, а не человек.

«Надо будет ей купить что-нибудь, – с запоздалым стыдом подумал Ярослав. – А то не дело это: перед мужиками проставился, а собственную жену вроде как не у дел оставил! Цветы надо купить… Нет, кольцо! Ай, пусть сама подскажет».

Родной дом, потрепанная временем панельная девятиэтажка, мирно спал. Горели лишь несколько окон, в том числе и его квартиры – крохотный желтый прямоугольник на последнем этаже. Ярослав не был удивлен. Жена никогда не ложилась спать, пока он домой не возвращался. Объясняла это тем, что все равно не уснет. С его работой ей нужно было знать, что у него все в порядке.

Асфальт все еще был мокрым, покрытым лужами, но дождь уже перестал идти. Ярослав даже жалел об этом, он любил засыпать под мерное постукивание по подоконнику.

Из осенней прохлады улицы мужчина шагнул в теплый и несколько душный подъезд, направился к лифту. В доме было тихо, что давно уже стало редкостью: со звукоизоляцией в этой «панельке» была беда. Но теперь-то и неудивительно, все спать легли… И даже шум лифта, поднимавшего Ярослава на девятый этаж, скорее всего, во всех квартирах слышно.

Он отпер дверь своим ключом, тихо вошел и удивился тому, насколько светло в квартире. Обычно в такое время Алла оставляла разве что свет в зале да настольную лампу в прихожей, чтобы маленькому спать не мешать. Но теперь яркий свет горел и в спальне, и на кухне, и в гостиной.

Это заставило Ярослава нахмуриться. Может, что-то случилось? Хотя еще утром все было нормально, сын лишь недавно выздоровел и провожал отца на работу довольно бодрым. К тому же в доме было прохладно, если не сказать холодно, а этому он вообще объяснения не находил!

– Алла? – позвал мужчина. Пока что тихо, чтобы не разбудить ребенка, если тот все же спит. – Где ты?

Ответа не последовало. Мужчина бросил сумку и куртку в прихожей и, не разуваясь, прошел дальше.

– Алла? – Он чуть повысил голос.

– Я здесь, – донеслось из кухни. – Иди сюда.

Ярослав свернул в нужную дверь и, оказавшись внутри, не поверил своим глазам. Неужели галлюцинации начались по пьяни? Хотя пьян он как раз не был, всего-то бокал пива выпил за весь вечер. Но как тогда объяснить это зрелище?

Окно кухни было широко распахнуто прямо в темную осеннюю ночь. Алла стояла на подоконнике, и видеть ее тонкую фигурку над этой бездной было жутко. Женщина была в ночной рубашке, но с несмытым макияжем. Скорее, наоборот: она была ярко накрашена, уложила волосы, словно перед торжеством. На лице жены застыло нейтральное выражение, эмоции отсутствовали напрочь, как у манекена. В глазах царила такая же пустота. Ярослав ее никогда не видел в подобном состоянии!

А самое страшное заключалось в том, что она держала в руках ребенка. Мальчик, завернутый в теплое одеяло, мирно спал, прижавшись к горячей груди матери. А в саму мать словно бес вселился!

– Алла… что происходит?

– Я должна его бросить, – безразлично ответила она.

– Что?..

– Я должна бросить своего сына вот туда, – женщина кивнула на осеннюю темноту.

От этого ответа у Ярослава мурашки по коже поползли. Он видел, что она не шутит, но все равно не мог поверить, что это происходит наяву. Может, он на самом деле перебрал в баре, заснул там же и теперь просто видит страшный сон?!

Потому что не могла его Алла так себя вести! В жизни у нее не было никаких проблем с психикой. В отличие от большинства знакомых ему женщин она даже не поддавалась депрессии и истерике. Его жена была спокойна и доброжелательна, редко грустила и даже в самых сложных ситуациях находила в себе силы поддержать других.

Но сейчас перед ним стояла совершенно другая Алла… даже не она, а пустая оболочка, из которой кто-то одним махом вырвал душу!

– Аллочка, котенок… что ты такое говоришь?

– Я должна сбросить его вниз.

– Кого? Тимошку нашего? Не говори глупостей! Ничего ты не должна, спускайся оттуда!

– Нет, я должна… – Первой эмоцией, отразившейся на ее лице, была растерянность. – Мне… мне обязательно нужно это сделать.

– Зачем тебе делать такие глупости, котенок?

– Я не знаю… Но я точно должна это сделать!

– Кто тебе это сказал?

– Я не знаю… Не помню! Но так надо. Я точно знаю, что так надо!

Больше всего ему хотелось просто стянуть ее с подоконника, прижать к себе, а потом уже разбираться, что на нее нашло. Но Ярослав не рисковал подходить. Алла стояла на самом краю, а он застыл на пороге кухни. Раньше он ворчал, что помещение тесное, но сейчас два метра, разделявшие их, казались ему бесконечностью.

Он только спугнет ее любым резким движением. Ярослав не был уверен, что в испуге она не бросит ребенка – и не кинется вниз сама. Позвать на помощь он тоже не мог, потому что боялся оставлять жену в одиночестве. Ему только и оставалось, что стоять рядом и уговаривать ее.

– Алла, родная, послушай меня… Спустись оттуда, поговорим. Что бы у тебя ни случилось, мы это решим!

– У меня ничего не случилось. Я должна бросить его вниз, когда ты придешь домой.

– Зачем, котенок? Зачем тебе это надо? Разве ты хочешь убить нашего сына?

– Нет. – С ресниц женщины сорвалась первая слеза, оставившая черный след туши на щеке. – Но я должна!

– Ты никому ничего не должна, все хорошо!

– Нет! Я обязана это сделать! Бросить его вниз, как только ты придешь домой!

Это не было похоже на долг перед кем-то или даже на безумие. Необходимость сбросить ребенка вниз Алла воспринимала чуть ли не как смысл своей жизни, обязательную миссию, без которой мир просто рухнет. При этом в ее глазах читалась борьба: какая-то часть женщины все еще понимала, что именно она делает, и пыталась вернуть контроль.

Она любила сына. В этом Ярослав не сомневался никогда, ни на одну секунду. То, что происходило с ней сейчас, было за гранью реальности.

– Алла, спускайся, и мы все решим!

– Нет! У меня нет права спускаться! Все было четко… Я должна сбросить его вниз, как только ты вернешься! Я не имею права отступить!

Она плакала навзрыд, прижимая к себе ребенка. Ее лицо было покрыто размазавшейся косметикой, волосы растрепались после того, как она несколько раз сильно тряхнула головой. Теперь внешне она действительно напоминала сумасшедшую…

– Милая, я не знаю, кто тебе это наговорил, но он был не прав. Я смогу защитить и тебя, и Тимошку. Дай мне шанс, спускайся оттуда! Я помогу тебе!

Ярослав рискнул сделать шаг к ней. Это было ошибкой. Алла встрепенулась, как птица, услышавшая выстрел. Ее глаза стали какими-то стеклянными, нездоровыми.

– Нет… Я обязана его бросить! Но я не могу, не хочу… Есть только один способ остановить все это правильно!

Прежде чем Ярослав успел сообразить, что происходит, она швырнула ребенка ему. Мужчина поймал теплый сверток и вынужден был с полным бессилием наблюдать, как сама Алла бесстрашно шагает в темноту…