Текст книги "Явный, сумрачный, финальный"

– Показывай, куда она повела тебя.

Вера демонстративно отодвинула недопитый кофе и накинула роскошную меховую шубку. Видимо, сейчас проблем с деньгами у нее не было.

Первым магазином, в который ее повела Стелла, оказался обычный мультибрендовый бутик. Не самый дорогой, а потому не лишенный покупателей, и не слишком интересный.

– Тут мы мало зависали. Я померяла бежевую кофточку такую с принтом из мелких цветов, а Стелла меня ждала, сама ничего не меряла, – отрапортовала Вера.

Кого-то внезапные подробности могли удивить, но только не Сашу. Как она и предполагала, у Веры была выборочная память. Она запоминала то, что было важно лично для нее – порадовало, расстроило, зацепило. Эмоции и переживания подруги интересовали ее в меньшей степени.

По соседству с дамским бутиком располагался дорогой спортивный магазин известного бренда. Саша ожидала, что они пройдут мимо – но Вера свернула к зеркальной двери.

– Что, и здесь были? – изумилась Саша.

– О да! Это была прихоть Стеллы. Никогда в жизни мы в такие дыры не совались, а тут – понесло ее! Я думала, причина есть, может, купить что хотела… Но она пронеслась, как ошпаренная, между рядов, и мы вышли. Она ничего не смотрела толком и точно ничего не меряла.

Вера и сейчас смотрела на вешалки со спортивной формой с тем же сомнением, с каким продавщицы бутика косились на нее. Они-то знали, что такие дамы потрясать силиконом не любят!

А вот Саша получила неожиданную зацепку. Выходит, Стелла все же делала нечто странное! Она заглядывала во все магазины подряд, без особой цели. Для чего? Ей нужны были магазины – или нужна была видимость того, что она что-то делает, чтобы ее ожидание не было таким очевидным?

Теория Саши подтвердилась: Вера действительно водила ее по всем магазинам подряд. Она четко помнила свой покупки – и даже Стеллины. Потом вещи, приобретенные в этот день, нашли в багажнике машины Троновой.

В одном из магазинов они остались дольше. Бутик был среднего уровня, больше молодежный, чем статусный. Он не нравился Вере тогда и не нравился сейчас, причем скрывать свое отношение она не собиралась.

– Вот тут Стелла решила чуть ли не гнездо свить! – Вера презрительно поджала массивные губы. – Реально вешалки обходила!

– А ты что делала?

– Что, что… Стояла и ждала! Пыталась поторопить ее, но она именно тут вспомнила, что ей позарез нужно синее платье. Вот зачем оно ей? Синий тогда был вообще не в моде, это было модное «нет», все знали! Стелла тоже знала, а я напомнила ей, но она уперлась. Вкус у нее был средненький, но тут она просто деградировала!

– И как, нашла она синее платье? – заинтересовалась Саша.

– Нашла, прикинь! Оно одно-единственное тут было! Говорю же, синий был не в почете, не этот оттенок. Да и тут платье было такое уродское, что меня чуть не стошнило, прямо фу-фу какое! Думаешь, Стеллу это остановило?

– Думаю, нет.

– Правильно думаешь! Она схватила это уродское платье, как будто от него ее жизнь зависела, и кинулась в примерочную. Вот видела, как быдло хватает вещи на скидке? Так и она это платье схватила! Да еще и не своего размера!

Саша невольно вспомнила свои походы по магазинам и порадовалась, что они с Верой живут в разных мирах.

Но сейчас это не имело значения, ведь разговор все же дал плоды. Было в поведении Стеллы что-то необычное! Вера это не выделила, да и полиция к такому бы не присмотрелась. Но для Саши значение имели даже эти маленькие штрихи.

– И как, купила она то синее платье? – полюбопытствовала она.

– Не-а. Вернулась из примерочной расстроенная, платье повесила обратно. А что она ожидала? Уродские вещи, да еще большого размера, нормально сидеть не могут!

– Уверена, ты ей все это высказала на месте.

– Уж не сомневайся! – гордо хмыкнула Вера. – Кто-то же должен был преподать ей урок стиля!

– Дальше вы куда пошли, модный гуру?

– А дальше мы расстались. Стелла сказала, что ей куда-то нужно идти, мы попрощались. Я, если честно, была даже рада. Что-то она меня в тот день по таким магазинам таскала, что мне аж стыдно стало! Я взяла такси и поехала домой.

– А она?

– Пошла к своей машине!

– Я не о том. Ты знаешь, куда она направлялась после встречи с тобой?

– Да мне как-то побоку, – пожала плечами Вера. – Я заехала домой, кинула шмотки, переоделась и направилась в СПА. Все! О том, что Стелла умерла, я узнала через несколько дней. Очень жалко, пух праху ее, или как там говорят. Больше мне тебе сказать нечего. Где мой сертификат?

Новых вопросов у Саши не было – да и не хотела она продлять сомнительную радость общения с Верой. Зато у нее появилась идея, которая могла оказаться пустышкой, но могла и принести неожиданный результат. Попробовать стоило в любом случае.

Пока же ей необходимо было избавиться от нежелательной компании.

– Держи. – Саша протянула ей сертификат. – Действителен две недели, требуется предварительная запись, все как обычно.

– Да я уже завтра у него буду!

– Не сомневаюсь.

Сама Саша намеревалась увидеться с Витольдом сегодня, и вовсе не из-за стрижки. Только он мог помочь ей с этой внезапной идеей.

В салоне красоты, принадлежавшем Грекову, ее уже знали. Мастера ей приветливо кивали, Саша помнила их имена. Она была одной из немногих, кого допускали в кабинет директора.

Витольд сразу дал понять, что участвовать в расследованиях больше не хочет. Он попробовал, ему не понравилось, хотя именно его содействие когда-то помогло Саше победить. Да и теперь он изъявил желание помогать ей – по мелочам, как он выразился.

В кабинете Витольда, помимо письменного стола, была обустроена полноценная рабочая зона для особо важных клиентов – с креслом, раковиной для мытья волос и всеми инструментами. Когда он работал, беспокоить его не позволялось никому, включая Сашу, и она могла часами смиренно дожидаться встречи в коридоре.

Но на сей раз ей повезло. Витольд, облаченный в костюм цвета павлиньего пера, возился с документами, а парикмахерское кресло пустовало.

– Сходила? – полюбопытствовал он.

– Сходила, – кивнула Саша. – А завтра-послезавтра, думаю, сходит она. Сюда.

– Ты приносишь дурные новости, гонец. Давай, добей меня: у нее мочалка вместо волос, да?

– Ага. Пережженная.

– Ну хоть бы раз в прогнозе ошибиться, – закатил глаза стилист.

– Мастера твоего уровня не промахиваются, Акела!

– Не трать времени на лесть, звезда моя, у меня к ней иммунитет – я работаю в шоу-бизнесе. Лучше скажи мне, был толк от моей жертвы?

– Еще бы! Но у меня будет к тебе еще одна просьба.

На лице Витольда в этот момент отразилась вся скорбь мира. Саша, привыкшая к его артистизму, перенесла это спокойно.

– Ладно, излагай, – позволил он. – Но не обещаю, что помогу!

– Это будет легко! Вот. – Она выложила перед ним рекламную листовку бутика, в котором Вера и Стелла расстались. – Мне нужно, чтобы ты достал мне синее платье, которое продавалось в этом магазине в две тысячи одиннадцатом. Думаю, речь идет о весенне-летней коллекции. Вера сказала, что оно там было одно, так что сложно не будет.

– А цветочек аленький тебе не достать?

– Нет, спасибо, особенно если это будет красная роза…

– А что не так с красными розами? – удивился Витольд.

– Долгая история. В общем, мне нужно это платье. Поспособствуешь? Я ведь знаю, какие у тебя связи в модном мире, как тебя все там любят…

– Опять лесть?

– Нет. Искреннее обожание, – подмигнула ему Саша.

– Плутовка ты… но мне нравится. Ладно, попробую найти интересующую тебя тряпку – в этом магазине только тряпки и продают, уж поверь мне! Тебя интересует конкретное синее платье?

– Нет, что ты! Я же говорю, дело простое! Мне нужен любой образец модели, продававшейся там в тот период. Хочу посмотреть, как именно выглядело это платье!

– Постараюсь сделать, но раньше завтрашнего дня ничего не получится, – предупредил стилист. – Кофе будешь? А ты будешь, я вижу. Готов поспорить, ты еще не завтракала!

– Йогурт выпила, – отчиталась Саша. – Но если вы по-прежнему закупаете к кофе те шикарные печеньки, то буду! А почему ты мне вдруг так сильно рад, хотя я у тебя все прошу и прошу?

– Потому что в награду за мою помощь ты будешь развлекать меня историями из жизни.

– А именно? – напряглась она.

Она знала, что многие считают Витольда недалеким шутом, только и способным, что работать на публику. Она никогда не позволяла себе так обмануться. Стилист был умнее и проницательнее многих известных ей психологов, разве что Тронову и Ланфен уступал! Саша ничего от него не могла скрыть, и иногда это напрягало.

Витольд подтвердил ее опасения:

– Хочу послушать про седьмой этап проекта.

– Я ведь тебе уже все рассказывала!

– Ты рассказывала про расследования, я послушал. Но сдается мне, что самые занимательные части этой истории ты все же упустила.

– Уж не про Кирилла ли ты говоришь? – нахмурилась Саша.

– Видишь, моя умная девочка, ты сама все понимаешь!

– А тебе в голову не приходило, что, может, мне неприятно и сложно о нем говорить?

– Жизнь вообще порой неприятная и сложная штука. Мне тоже непросто бывает помогать тебе. Так что давай, вознагради мои усилия.

Спорить с ним было бесполезно… Да она и не собиралась. Саше давно уже хотелось с кем-то обсудить это, но она не решалась: гордость не давала. Витольд, если задуматься, подходил на роль собеседника в такой ситуации лучше всего. Он был другом… учитывая отсутствие интереса к женщинам, только другом он и мог быть.

Он выслушал ее с привычным вниманием. Саша старалась казаться беззаботной, и все-таки понимала: он ее насквозь видит. Поэтому его реакции она ждала с определенной тревогой.

Витольд не собирался быть деликатным:

– Поздравляю, ты влюбилась!

– Нормально ты так диагнозы расславляешь, доктор!

– Лучше тебе услышать это от меня и признать проблему, чем страдать одной.

– То, что ты сейчас несешь, неправильно сразу по нескольким причинам, – возмутилась Саша. – Во-первых, с какой стати я не распознаю собственную влюбленность? Во-вторых, почему это я буду страдать?

– Потому что с самопознанием у тебя не очень. Ты даже не можешь почувствовать разницу между увлечением, психологической зависимостью и влюбленностью.

– Я замужем была!

– Девять лет за наркоманом. И ты связалась с Петровским, хотя я сразу сказал тебе, что это дурная идея.

– Что-нибудь еще? – язвительно поинтересовалась Саша.

– А еще ты сидишь здесь и слушаешь меня, хотя могла бы обидеться и уйти. Потому что в глубине души ты знаешь, что я прав. У тебя тип характера такой, что тебе нужны отношения, нужна связь с мужчиной, чтобы хорошо себя чувствовать.

– Говоришь как Петровский!

– Думаю, все же с другим настроем и настроением, – парировал Витольд. – Ты можешь быть сильной, но потребность в эмоциональной связи все равно остается частью твоего характера. Чем охотно пользуются козлины вроде Петровского. Он знает, как на тебя надавить, что сделать, чтобы ты растаяла. Отсюда и рождается увлечение. А Кирилл твой ничего намеренно не делал, чтобы завоевать твою симпатию. Вот тебе и влюбленность.

– Вообще-то, он переспал со мной…

– Силой, а ты кричала и сопротивлялась?

– Ну, крики были, сопротивление – нет, – хмыкнула Саша. – Но сейчас не о том! Как я могла в него влюбиться? Я ж тебе сказала: он необразованный, бесперспективный и у него проблемы с законом!

– Милая, ты банковский вклад обсуждаешь или мужчину?

– Мне уже не семнадцать, не могу думать одним сердцем, уж извини!

– А и не надо, – отмахнулся Витольд. – Сердцем вообще думать сложно, у него функция другая. У меня для тебя две новости: хорошая и плохая. Кстати, они обе могут тебе не понравиться!

– Умеешь ты заинтриговать, – фыркнула она. – Но если думаешь, что уйду, то зря, я так и не дождалась свой кофе. А начинай с хорошей новости.

– Судя по тому, что ты мне рассказала, твой Кирилл вовсе не такой лошок, каким ты пытаешься его представить. Корочки у него университетской нет? У того парня, что тебе в салоне связи пытается телефон продать, высшее образование, может, есть. Сильно он Кирилла в этой жизни превзошел? Не мысли стереотипами, сто раз тебя просил!

– Ты был прав, твоя хорошая новость меня не сильно радует. Но надеюсь, что по той же логике и плохая не расстроит.

– Как знать, – загадочно улыбнулся стилист. – Плохая новость заключается в том, что твой бывший напарник – парень с характером, на поводке ты его не удержишь. И если он не захочет вернуться, ты его никогда не увидишь. Так что… лучше начни его забывать, пока не поздно.

⁂

Он не стал дожидаться того времени, когда наступает тишина, и больничные коридоры пустеют. Сергею это было крайне невыгодно. В принципе, он бы задание выполнил при любых обстоятельствах, за то и ценили. Но он предпочитал по максимуму упростить себе жизнь.

Поэтому он пришел во второй половине дня, в самые популярные часы посещения, когда вдоль стен неторопливо перемещались пенсионеры, а по лестницам сновали толпы скучающих детей, которые едва ли понимали, где находятся. С белым халатом на плечах и букетом красных роз в руках, Сергей был обычным посетителем, который пришел кого-то поддержать. Татуировки он скрыл под одеждой, надел парик, и искать потом будут кого-то другого.

Это если вообще будут. Возможно, они так и не поймут, что случилось.

Он миновал холл, обошел несколько этажей. Со стороны могло показаться, что он разыскивает кого-то, однако Сергей лишь изучал расположение лестниц и их реальное состояние. Он давно уже привык не доверять чертежам и планам – в русских больницах всякое возможно!

На нужном ему этаже посетителей не было, в реанимационное отделение так просто не пускали. Но и врачи здесь не прогуливались без дела, каждый был занят, у них просто не было времени обращать внимание на всех подряд.

Полиции в коридоре не было, камер – тоже. Потому что это не голливудский фильм, это жизнь. Хорошая, но все же обычная больница. Пожалуй, даже слишком просто для человека с его опытом!

Вполне возможно, врачам и охране раздали ориентировки на Хелен Робинсон, и ее бы сюда не пустили. Но вот его никто не ждал!

На особый статус Арины Вержининой указывало только то, что ей выделили хорошую отдельную палату. Проскользнув внутрь, Сергей обнаружил, что кровать со всех сторон прикрыта легкими воздушными шторами. Такого он в простых больницах прежде не видел. В остальном же, ничего шикарного здесь не было.

Да и какой смысл в интерьерных изысках, если пациенты в таких отделениях в сознание почти не приходят? А когда приходят, их переводят в другое отделение.

Он положил букет алых роз на стул, стоявший у стены. Разложить эти проклятые цветы так, как велел заказчик, можно будет потом. Сначала – ее смерть, главная цель его визита. Сергей опустил руку в карман, чтобы провести пальцами по гладкой поверхности шприца, убедиться, что оружие при нем. Он не любил убивать так уныло и безлично, но – с некоторыми клиентами лучше не спорить.

В любой момент сюда могла войти медсестра, и следовало торопиться. Он одернул в сторону штору, готовясь сделать укол.

Но план пришлось пересмотреть, потому что на кровати никого не было. Не то что сейчас – судя по состоянию постельного белья, ею вообще не пользовались. Но так быть не должно! Сергей не сомневался, что ни в чем не ошибся и ничего не перепутал. Согласно документам, Вержинина должна быть здесь!

Щелкнул замок, оповещая, что пришел кто-то еще. Обернувшись к двери, Сергей увидел врача, который теперь с удивлением смотрел на него.

– Вы кто?

– Я ищу женщину, которая была в этой палате. Где она? – требовательно поинтересовался Сергей. Наглость еще никогда его не подводила.

– На этом этаже посещения запрещены!

– Мне нужна Арина Вержинина!

– Нет здесь такой, – нахмурился врач. – И не было никогда. А теперь уйдите, я требую!

Что-то было нечисто. Сергею казалось, что его заманили в ловушку, и нужно было уходить. Он не боялся угроз врача, больничная охрана его тоже мало волновала. Но вот неизвестность… Сергей по опыту знал, что это всегда самая большая угроза.

Он оттолкнул в сторону врача и бросился к лестнице. Вслед ему неслись громогласные возмущения, но он не обращал на них внимания. Ему нужно было выбраться из здания как можно скорее на случай, если кто-то все же устроил западню.

Уже на лестнице он вспомнил, что оставил в палате букет. Да это и не важно! От шприца тоже нужно было избавиться, причем срочно. Что если полиция ждет его у дверей? С этим шприцем он преступник, а без него – просто посетитель, который приехал не по тому адресу.

Но в своих опасениях Сергей ошибся. Внизу его никто не ждал, здесь все так же суетились посетители, не обращавшие на него внимания. Впрочем, относительное спокойствие он почувствовал, лишь когда вдохнул морозный воздух февраля.

Относительное – вот тут ключевое слово. Он понятия не имел, почему сорвалось задание, но знал, что его клиенту это точно не понравится.

Глава 4. Посмотри – идет мертвец

Ланфен не собиралась приглашать в проект серийного убийцу, и это не было ее инициативой. Он сам нашел ее, как обычно, и просто поставил перед фактом: он будет участвовать в расследовании, потому что ему интересен этот противник. Либо он присоединится к общему делу, либо все проведет в одиночку.

Она решила, что его присутствие в группе будет полезней. Ситуация сложилась очень опасная, и им нужен был человек с его опытом. Хотя, конечно, Ланфен было неприятно, что он манипулирует ею. Или что ослепил себя.

К этому моменту она уже знала, что он ничего не делает вполсилы. Залогом его неуловимости было то, что полиция искала «Гробовщика», его настоящее имя им было неизвестно. А ведь именно под настоящим именем он и пришел в проект!

Уважаемого бизнесмена Владимира Армейцева он превратил в неприкасаемый персонаж. Согласно всем документам, он страдал от редкого генетического заболевания, которое ослабило его, провело через постоянные боли, а главное, лишило глаз. Если он оказывался в поле зрения полиции, его алиби очень просто было подтвердить, потому что он не шутил относительно слепоты.

Ланфен знала, как он добивается такого результата. Он вкалывал природный токсин, добытый из рыбьего яда, непосредственно в глазное яблоко. Это частично разрушало роговицу, и на ее восстановление у здорового организма уходило не меньше двенадцати часов.

А еще такой трюк причинял невыносимую боль. И сам процесс, и последующее восстановление были крайне травматичны и серьезно ослабляли его. В добавок к этому, он еще и сбросил вес до болезненного предела, чтобы соответствовать своему альтер-эго.

Ей больно было смотреть на него. Особенно когда он снимал очки, и она видела залитые сплошной пеленой крови глаза – у Ланфен тогда внутри все переворачивалось. Но она не жалела его вслух, не пыталась отчитывать или учить жизни. Он столько лет остается непойманным – значит, знает, что делает.

Сотрудничество с ним уже давало результаты. Именно он настоял на том, чтобы Арину, как только она чуть-чуть окрепла, перевели в другую больницу – ночью и тайно. Многие врачи даже не успели узнать, как зовут странную пациентку! Однако по документам она все еще находилась там, на ее имя снимали палату, благо недостатка в местах в этот период не было.

В опустевшей палате по совету Владимира были установлены камеры наблюдения, и они дали довольно четкое изображение незваного гостя. Конечно, он не успел сделать ничего криминального. Но выражение его лица, когда он увидел, что Арины нет в палате, говорило Ланфен обо всем, что она хотела знать.

– Полиции передавать его фото нет смысла, – сказала она. – Обвинить его не в чем. Но для нас это очень важно… Спасибо. Думаю, этим ты спас Арине жизнь.

– Всего лишь побочный эффект моих действий, – отозвался Владимир. – Моя цель – поймать, а не защитить. Но если из-за этого кто-то выживет, я не возражаю.

– А все равно спасибо.

Она пришла в его дом. Адрес не был загадкой – в отличие от Гробовщика, Владимир Армейцев никогда не скрывался. Однако все равно к нему никто не приходил, и его затворничество оставалось не потревоженным.

Жилище было полностью обустроено для слепого: он натянул через комнаты веревки для ориентации в пространстве, убрал все острые углы, обеспечил себя необходимым минимумом мебели. Сувениров и прочих дизайнерских мелочей здесь не было вообще, освещение тоже обустраивалось лишь для гостей. Зачем это тому, кто не видит?

При этом Ланфен не сомневалась, что даже если провести в доме обыск прямо сейчас, когда Гробовщик к этому не готов, тут все равно не найдут ни оружия, ни иных улик, указывающих на его причастность к убийствам. Он бы себе такую слабость не позволил! А она не спрашивала, где он хранит подобные вещи. Чем меньше она знала, тем проще было существовать ее совести.

– Расскажи мне, как выглядел человек, который пришел к Арине, – попросил Владимир.

– Это мужчина, лет тридцати-тридцати пяти на вид. Не очень высокий, рост примерно метр семьдесят пять, и я бы не назвала его атлетичным. Скорее, у него среднее телосложение, даже в сторону полноты.

– Это очень хорошая внешность для наемного убийцы. Он не запоминается, а отсутствие груды мышц не означает слабость. Продолжай.

– Волосы у него русые, но я считаю, что это был парик. Лицо без каких-либо примечательных черт, средний нос, глаза светлые, но точный оттенок назвать не берусь. Одежда его полностью закрывала, все, кроме лица, так что если и были у него татуировки или шрамы, мы их не увидели.

– Еще одна черта профессионала. У него было с собой оружие?

– Нет, – покачала головой Ланфен, хотя знала, что собеседник не увидит этот жест. – Но он принес с собой букет роз. Красных! Понимаешь? Они должны были быть на месте смерти Арины!

– Тогда вы можете перенести красные розы из списка совпадений в список улик. Наемные убийцы не отличаются сентиментальностью. Если они берут с собой цветы, то только чтобы спрятать там оружие. Но в тех розах оружия не было, я правильно понимаю?

– Правильно. Оружие мы не видели и не нашли, но это точно было что-то маленькое. А розы… Я знаю, что это уже, можно сказать, почерк.

При этом первое нападение на Арину совершила женщина, второе – мужчина, и оба действовали достаточно профессионально, чтобы называться наемниками. Следовательно, розы идут не от них, а от заказчика… который, возможно, способствовал и гибели Стеллы.

Такие вещи не делаются без причины. В цветах должен был скрываться символ, послание, которое объясняло бы, за какое преступление приходит наказание!

Поэтому Ланфен насела на Тронова. Он в эти дни не отходил от Арины и расследованием интересовался мало. Да и Ланфен его жалела, старалась лишний раз не беспокоить. Но тут уж позволить ему остаться в стороне она не могла!

Он ей не помог. Тронов понятия не имел, к чему тут красные розы. Они в его жизни никогда не играли большой роли.

– Только могу тебе сказать, что их любила Стелла, – пояснил он.

– И это все?

– Все. Но даже в нашем с ней браке розы никогда не были на каком-то особом месте. Я знал, что они ей нравятся, дарил. Ей было приятно. Такой цветок легко запомнить и купить, поэтому красными розами она облегчала мне жизнь.

– Алексей, ты точно уверен? До встречи со Стеллой, может, были важные случаи, когда красные розы были рядом? Например, что-то произошло в месте, где они росли?

– Я уже думал об этом, я вспоминал всю свою жизнь – вплоть до детства. Я хочу, чтобы мы нашли того, кто сделал это с Ариной, и я понимаю твое желание хвататься за малейшую подсказку. Но с красными розами я помочь не могу. Они для меня вообще ничего не значат!

Этот след пока не вел никуда, но Ланфен держала его в памяти. Они были далеки от заказчика преступлений – зато многое узнали об исполнителе.

– Может, я тебя удивлю, но мы знаем имя человека, который приходил в палату. Когда мы получили его четкое фото, Вероника нашла его с помощью полицейской базы данных.

– Ты меня не удивила, – слабо улыбнулся Владимир. – Я не ожидал меньшего ни от Вероники, ни от тебя. Я давно уже наблюдаю за участниками проекта, ты знаешь. Те, что уходят, здесь лишние. Те, что остаются, представляют собой довольно любопытный ресурс. В этом плане, Тронов своего добился.

– Знаешь, я не уверена, что мне нравится твое стремление людей ресурсами называть!

– Тогда просто не думай об этом. Лучше расскажи мне, что выяснила Вероника.

– В этом плане, есть и плюсы, и минусы. Плюс в том, что фото на девяносто процентов совпало с изображением Сергея Суражного. Тридцать два года, нигде и никогда не работал, проблемы с законом с детства. Воровал, продавал наркотики, выбивал долги и наконец перешел к заказным убийцам – часть из этих преступлений была подтверждена, он отсидел три срока, но дальше он стал умнее, обзавелся деньгами на хороших адвокатов и многое осталось на уровне подозрений.

Она ожидала, что Владимир скажет что-то, прокомментирует. Он разбирался в преступниках как никто другой! Но он пока только слушал ее, и она продолжила.

– Судя по тому, что удалось разведать Веронике, Суражный отличался наглостью и смелостью. В юности агрессия его подводила, многие преступления он делал более кровавыми, чем реально требовалось, на том и попадался. Но как только он сумел обуздать свой характер, ловить его стало сложнее. Он не стал нападать меньше, зато он делал это аккуратней. В некоторых случаях он намеренно позволял полиции узнать о своих преступлениях, но только в том случае, когда против него не могли собрать нужных улик. Как психолог могу сказать, что это показатель неких затаенных комплексов и не самого большого ума. Но нам это и не важно, потому что Суражный отлично подходит на роль наемника, которого могли прислать за Ариной. В иных обстоятельствах, я бы уже обратилась к полиции с просьбой его задержать, потому что он мог бы вывести нас на заказчика. Но сделать это не получится, в чем и заключается упомянутый мной минус ситуации. Хочешь знать, в чем подвох?

– Да хотя бы в том, что ты постоянно описываешь его в прошедшем времени.

– Верно подметил. Подвох в том, что Сергей Суражный мертв, и уже не один год. В две тысячи четырнадцатом Суражный уехал в США по личным делам, там и погиб. Он был на борту внутреннего рейса, произошла авиакатастрофа, не выжил никто. Вероника наводила справки, на инсценировку не похоже. И следователи, и его бывшие подельники убеждены, что Суражный погиб тогда. С момента его смерти он нигде не мелькал, его никто не видел – до того, как он явился в больницу.

– Следовательно, за Ариной пришел мертвец?

– Знаю, знаю, верится с трудом, – вздохнула Ланфен. – Лично я сейчас вижу тут два варианта… Либо Суражный все же устроил инсценировку, обманув полицию, либо программа распознавания лиц ошиблась, и это был не он. Вероника продолжит искать…

– Не надо.

Он очень редко прерывал ее. Гробовщик отличался змеиным терпением и безупречной вежливостью. Поэтому она даже решила, что ей послышалось. Но нет, его лицо было повернуто к ней, и Ланфен могла только радоваться, что невидящие глаза скрывают зеркальные очки.

– Почему не надо? – удивилась она.

– Потому что я сам этим займусь. На несколько дней мне придется исчезнуть, я буду недоступен для личных встреч. Но и ты, и участники можете звонить по телефону, который я оставил. Если будет возможность, я отвечу.

Она не стала спрашивать о том, что он собирается делать, знала, что это бесполезно. Гробовщик десятилетиями выслеживал опасных преступников, знал то, о чем не догадывалась даже полиция. По сравнению с тем опытом, Сергей Суражный был для него мелкой сошкой.

Но ведь и не в Суражном сейчас проблема! Ланфен нутром чуяла: тот, кто стоит за ним и Хелен Робинсон, гораздо опаснее, чем они могут предположить.

Она не выдержала, обошла кресло мужчины, остановилась у него за спиной и опустила руки ему на плечи. Осторожно массируя мышцы, она чувствовала, какими тонкими они стали, как близко теперь кости…

– Мне не нравится, что ты действуешь в таком состоянии, – признала Ланфен.

– Мне доводилось охотиться и в худшем положении.

– Слабое утешение!

– Я не утешаю тебя. Нет причин для этого.

– А как же твои глаза? – настаивала она. – Ты хоть раз охотился вслепую?

– Нет, поэтому мне и придется исчезнуть на пару дней.

– Ты очень сильно рискуешь…

– Никогда и не было иначе. – Владимир положил свою руку поверх ее руки. – Просто раньше это никого не беспокоило.

– Кроме тебя самого?

– Включая меня самого. Ты единственная, кто обо мне беспокоится. Не надо так.

– А по-другому и не получается. Мы не знаем, кто пытается добраться до Тронова! Возможно, этот человек достаточно умен, чтобы понять, что ты для него – угроза. А ты засветил свое настоящее имя! Я уже ни в чем не уверена…

– Тогда просто отгородись от этого, – посоветовал он. – Не беспокойся о том, на что не можешь повлиять, помогай другим.

– Кстати о других… с ними ведь тоже все непросто! – указала Ланфен. – Никто пока не подходил ко мне, чтобы обсудить тебя, никто не отказался от участия в проекте, но… Некоторые узнали тебя. Они напряжены, смущены, не знают, как реагировать.

– Идиотов среди участников этого проекта нет, так что разберутся.

– Слишком все это опасно стало… Я видела их реакцию, общалась с ними позже. Трое человек уже знают, кто ты такой, я уверена!

– Четверо, – поправил Гробовщик. – Четверо участников знают, кто я такой. Просто один ведет себя умнее, чем остальные.

⁂

Север любил свою семью – в этом он никогда не сомневался. Но ему все равно иногда нужны были такие моменты: когда он один, свободен, силен и может делать что угодно. Здесь, на пустой дороге, окруженной снежными полями, он особенно остро ощущал это.

Прелесть путешествия в том, что потом можно вернуться домой. Север не собирался отказываться от тихого счастья, которое досталось ему с непередаваемым трудом. Но он был рад такой возможности, как эта поездка.

Кому-то нужно было побывать в колонии, где сидела Елена Рязанова, поговорить с руководством и персоналом, с людьми, которые ее помнят. Потому что тот срок, по сути, был последним периодом, когда Елена хоть вынуждено, а все же с кем-то общалась. Выйдя на свободу, она держалась в стороне от людей, а ее переговоры с клиентами ценной информации дать не могли.

Север знал, что лучше сделать это одному, все знали. От Вероники с ее хакерскими навыками больше толку в Москве, да и к работе в команде она больше склонна. А он не имел ничего против дальней поездки, пусть и в такой мороз.

Единственным, что его сейчас беспокоило, была незащищенность Вероники. Пока что непосредственно за ними никто не охотится, но такого можно ждать в любой момент, учитывая, что повторное нападение на Арину сорвалось! Северу было спокойней, когда он лично защищал жену – а он считал ее женой, несмотря на то что штампов в паспорте пока не было.