Текст книги "Холодные звезды"

– Привет, это я… я… – склонившись над подругой, я стиснула ее холодную, вялую ладошку в своих руках.

Катя посмотрела куда-то поверх моей головы. Затем ее взгляд уплыл, но вдруг снова стал четким, и на этот раз она смогла заметить меня.

– Больно. – Она скривилась и захныкала, вздрагивая всей верхней половиной тела. – Голова болит.

От вида ее страданий мне самой хотелось плакать. Ощущение беспомощности резало без ножа. Нет ничего хуже, чем наблюдать чужие мучения и понимать, что ты абсолютно ничего не можешь поделать, кроме как сидеть рядом, держать за руку и глотать собственные слезы.

– Потерпи, моя хорошая, – прошептала я, осторожно пощупала ее голову, наткнулась на здоровенную шишку и закусила губу, – мы ищем, как отсюда выбраться и найти тебе врача. Мы тебя не бросим…

Легкий ветерок донес до нас дым от костра, заставив меня повернуть голову. Кай сдирал шкуру с тушки. Когда он почувствовал мой взгляд и отвлекся от занятия, я отвернулась.

– Я тебя не брошу, – принялась втолковывать я Кате, – есть хочешь?

– Нет, – она помотала головой, – пить…

– Пить… – озадачилась я, но тут же заметила, что дождевая вода еще блестит в углублениях листьев, – сейчас.

Когда я собрала воду и аккуратно влила драгоценные капли между приоткрытых губ подруги, та с благодарностью пожала мои пальцы.

– Как… Лиза? Вы ее нашли?

Я замялась. Врать прямо в доверчивые глаза Кати язык не поворачивался, но и сказать правду опасалась. А вдруг самочувствие из-за нервов ухудшится?

– Мы ее ищем, – наконец выдавила я, – знаем, где искать, и идем туда. Все будет хорошо, я обещаю.

Веки подруги опустились. Сначала показалось, что она снова погрузилась в дремоту, но потом я сообразила, что Катя просто смотрит куда-то мимо меня.

– Это все из-за него… не надо было нам лететь… – из-под ее ресниц выкатилась слезинка и скользнула по щеке вниз, – он во всем виноват.

Я знала, о ком речь. Кай уже нанизывал куски мяса на палку. На этот раз, заметив наши взгляды, он отвернулся первым. Я вздохнула. Надо было согласиться с подругой. Но почему-то вместо этого выпалила:

– Не говори так! Мы с тобой живы сейчас только благодаря ему.

Рука Кати напряглась в моих ладонях.

– Ты что, защищаешь его? – хрипло воскликнула она. – Дана! Почему?..

Подруга не договорила, ее лицо исказила гримаса боли. Невысказанный вопрос так и повис в воздухе между нами.

– Это долго объяснять, – пробормотала я, – когда тебе станет лучше и мы найдем Лизку, обещаю, мы сядем втроем, и я вам расскажу, какого страху тут натерпелась. А пока тебе нужно набираться сил. Об остальном я позабочусь.

Взгляд у Кати снова поплыл, глаза закрывались.

– Лизка его простит… это же наша Лизка… – сонным голосом произнесла она напоследок и отключилась.

В воображении возникло счастливое воссоединение ее сестры со своим парнем. Надо ведь радоваться, представляя себе, как подруга, живая и здоровая, бежит нам навстречу, а Кай подхватывает ее на руки и кружит, кружит, кружит…

Украдкой я опять взглянула в сторону костра. С деловитым выражением лица Кай вытирал окровавленные руки пучком травы. Рядом у колена торчал воткнутый в землю нож. Я невольно усмехнулась. Может, девушек, на которых у него романтические виды, он и кружит. А вот соратниц по выживанию – потчует дохлыми крысами.

Хорошее настроение тут же испортилось. Я приблизилась к огню, присела неподалеку от Кая и протянула ладони к теплу. Капли жира срывались с кусков мяса и с шипением плавились на углях. Ноздри защекотал аромат, слюну пришлось сглатывать два раза. Но рядом валялись горка потрохов и шкурки, как напоминание, что передо мной совсем не молодой барашек и не нежная курочка. Я задумалась о том, каковы протурбийские крысы на вкус. Наверняка жесткие, как подошва, и вонючие.

– Бизон так и не появляется, – проворчала я.

– Захочет жрать – придет. Как твоя подруга? – Кай потянулся поворошить палочкой угли.

– Тебе правда интересно? – засомневалась я.

– Почему бы и нет? – равнодушно ответил он.

Я вздохнула.

– Кате лучше. Она очнулась, но потом опять уснула. Мог бы и не спрашивать, если делаешь это просто из вежливости. Но спасибо, что спросил.

Кай нахмурился.

– Не обнадеживайся раньше времени. Иногда больным становится лучше, перед тем как… – он покосился на меня и добавил: – В общем, неоправданные надежды отбирают силы. Думай о хорошем, но готовься к худшему, как говорится.

– Слушай, – не выдержала я, – ты можешь хоть раз просто промолчать и оставить свои советы при себе, а? Моя подруга очнулась! После катастрофы! Я хочу радоваться! Я имею право радоваться! И я буду радоваться! Ты что, удовольствие получаешь, когда говоришь мне мрачные гадости о том, что все умрут? Ты что-нибудь позитивное, настраивающее на приятный лад хоть раз можешь мне сказать?

Кай отложил палку, повернулся ко мне и посмотрел долгим серьезным взглядом. Я стиснула зубы и исподлобья уставилась в ответ, готовая броситься на него, как только попробует еще раз высказаться. Самое умное, что он мог сделать в этой ситуации, – просто промолчать. Но Кай все-таки открыл рот и произнес суровым тоном:

– Крыса вкусно пахнет.

От неожиданности я потеряла дар речи. Даже злость вся прошла, растворилась, как дымок над мясом. Оценив еще раз трагичную гримасу Кая, мою фразу, после которой он это сказал, и дразнящий аромат в одном флаконе, я не выдержала и расхохоталась. По его губам тоже скользнула улыбка, такая быстрая, что мне захотелось протереть глаза.

– Ты это специально, да? – простонала я.

– Что специально, Белоснежка?

– Специально про крысу напомнил?

Он пожал плечом, губы продолжали кривиться в ухмылке.

– Ты злишься или смеешься, главное, что не плачешь.

Зря он это сказал. Я почувствовала неловкость, и смех прошел. Просто на секунду показалось, что вот здесь и сейчас, у костра, мы с Каем и крысой на вертеле – так и должно быть. Что это просто и естественно – ржать, как чокнутые, над какой-то глупостью. И плевать, что мир вокруг рушится, что все мы вот-вот умрем. Что жить одним моментом – это даже неплохо. Потому что в следующую секунду этого момента можно уже никогда не испытать…

А еще проклятая крыса на самом деле до одурения вкусно пахла.

Но потом Кай напомнил, что просто отвлекает меня, и очарование пропало.

– Научи меня есть крысу, – зачем-то сказала я.

Он с подозрением оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что вот-вот передумаю. Я только выше вздернула подбородок.

– А не выплюнешь? Я не хочу просто так переводить то, что могу съесть сам, – поддразнил Кай.

– Э-э-э… – растерялась я.

– Ладно, ладно. – Он снисходительно усмехнулся.

Выбрав среди кусков тот, который был поменьше, а следовательно, лучше успел прожариться, Кай аккуратно снял его с огня.

– Иди сюда, – позвал он меня таким тоном, каким мужчина зовет женщину в постель.

Содрогаясь от собственной смелости и уже ругая себя за безумный поступок, я придвинулась. Мясо замаячило перед самым лицом. Вблизи удалось разглядеть волокна, превратившиеся в обещанную поджаристую корочку. Пахло это все лучше, чем самое изысканное жаркое. Но перед глазами снова возникли черные носы и пушистые мордочки. В ответ из глубины желудка поднялся тревожный позыв.

– Да ты не смотри, не смотри, – теплая и пахнущая костром ладонь Кая опустилась мне на глаза, – рот открывай…

Я не успела опомниться, как моих губ коснулось чуть солоноватое мясо. Страдания истощенного организма перевесили отвращение. Я аккуратно взяла зубами за краешек и потянула, отделяя кусочек.

– Осторожно, горячо… – шептал Кай где-то совсем рядом возле моего лица.

Он вел себя как демон-соблазнитель из книжек, и я не выдержала, сорвалась. Подцепила мясо на язык, начала жевать. Сок брызнул, смешался со слюной, заполняя рот. Я застонала от удовольствия. Это был мой второй оргазм на этой планете. Первый случился, когда темной холодной ночью открыла для себя тепло костра.

– Нравится? – слышался тихий и довольный смех Кая. – С голодухи все вкусно. Даже свиные какашки.

– М-м-м! – в знак протеста замычала я и взмахнула руками. Чудесное пиршество снова оказалось поставлено под угрозу.

– Вот ты неженка, – прищелкнул Кай языком и запихнул мне в рот еще кусок. Прямо пальцем, но это меня не остановило.

Я принялась жевать что есть сил, но глаза благоразумно не открывала, даже когда он убрал ладонь от моего лица. Желудок с благодарностью заурчал, переваривая такую долгожданную пищу. Неожиданно я почувствовала, что настроение Кая изменилось. Открыла глаза и поняла, что веселью пришел конец.

Из дальних кустов за нами наблюдал Бизон. Он изучил обстановку, затем осмелел, раздвинул ветви и вышел. Я увидела, что вся его одежда перепачкана в грязи. Видимо, прятался в какой-то норе, пережидая дождь. В кулаке был зажат нож. Я невольно выпрямила спину, ведь мы трое закончили разговор на неопределенной и не совсем дружелюбной ноте. Если бы не усталость и непогода, неизвестно, чем бы прошлая стычка закончилась. Но Бизон на ходу убрал оружие, и стало понятно, что он, скорее всего, просто пытался найти в округе что-то съестное, поэтому и вооружился.

Взгляд бритоголового намертво прилип к мясу, кадык плясал от непроизвольных глотательных движений. Я беззвучно усмехнулась, понимая, что при всех наших различиях в чем-то мы абсолютно одинаковые. Бизон опустился на землю по другую сторону костра и уже потянул руку к ближайшему вертелу, когда его остановил голос Кая:

– Это мое.

Верзила переменился в лице, стал похож на побитую собаку. Плечи ссутулились, взгляд потух. Казалось, он раздавлен необходимостью унижаться и выпрашивать еду. Вся сила, которой запугивал меня, куда-то пропала.

– Я не знал, что мы снова живем по правилам старика, кэп. Ты же сам от них отказался.

– Что ж поделать, – спокойно заметил Кай, глядя на собеседника поверх костра, – если правила работают.

– Правила? Старик? – озадачилась я.

– Это не твое дело, – бросил Кай. – Бизон понимает, о чем я говорю.

Но я уже и сама догадалась, что они имеют в виду некое общее прошлое. Неудивительно, ведь летали на одном корабле. Больше меня поразило, что Бизон не попробовал силой выхватить палку с мясом. Как будто короткое слово «мое» из уст кэпа прозвучало для него самым строжайшим запретом. А сам Кай слишком поторопился замять тему. Не хотел, чтобы напарник о чем-то проболтался?

Они оба уставились друг на друга, как два хищника над растерзанным оленем, и только неясный мне свод правил удерживал их от чего-то большего. Впрочем, я предпочла бы скорее забыть все стычки ради своего и Катиного благополучия.

– По-моему, нам всем нужно поесть, чтобы набраться сил и дойти до реки, – осторожно заметила я, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Кэп просто наказывает меня, – оскалился Бизон, – за то, что я перестал считать его главным.

– У тебя всегда есть выбор. – Кай кивнул в сторону редколесья.

Бритоголовый насупился, но с места не сдвинулся.

– Так я передумал, кэп. Сам, что ли, лучше? Ты был любимчиком у старика и все равно глазом не моргнул, когда тот сдох. Всякое бывает. Но на ошибках учатся. Кроме того, ты мне еще мою часть от сделки должен. То, что товар пропал, – не моя вина.

Кай мрачно усмехнулся.

– Я не знаю, кто этот старик, о котором вы говорите, – не выдержала я, – но сейчас не о нем надо беспокоиться и не о пропавшем товаре, а о том, как и у кого попросить помощи. Я думала, вы друзья. Может, стоит вспомнить об этом сейчас, вместо того чтобы постоянно делить что-то?

Бизон с удивлением посмотрел на меня, затем рассмеялся, показывая крупные белые зубы. Кай тоже фыркнул:

– Здесь нет друзей, Белоснежка.

Глаза у бритоголового сверкнули.

– Она же не знает, кэп, – добродушно заговорил он, – через что мы с тобой прошли, сколько дел вместе наделали. Сколько шлюх…

Ухмылка сползла с лица Кая.

– Заткнись.

– Но это же хорошо, что не знает, – как ни в чем не бывало продолжил Бизон, – так легче выглядеть героем, который всех нас спасет. Героям положена награда. Это всегда срабатывает.

Кай мрачнел все больше, и эта реакция заставила сомневаться и меня. А вдруг и правда вся его забота – лишь искусная игра? Он сообразил, что Бизон мало чего добился силой, и поэтому решил действовать хитростью. Защитил, обогрел, накормил. Затронул мою женскую сущность, которой в трудный момент требовался кто-то сильный рядом. И ведь это сработало! Я сидела с Каем у костра, ела из его рук и даже в глубине души допустила мысль, что теперь со мной у него гораздо больше общего, чем с Лизой! Засмотрелась на парня подруги!

С ней он, кстати, тоже изображал джентльмена, когда потакал всем капризам ради…

…ради той ночи, когда я слышала звуки их секса.

И Кай сам прямо говорил – он не верит, что Лиза выжила и что мы спасемся в ближайшие дни. Значит, я нужна ему с совершенно определенной целью. С той же самой, с которой они брали с собой девчонок в дальнюю поездку. Чтоб нескучно время проводить. А то, что сразу не начал приставать, – так и правильно. Сначала обустроиться надо, место потеплее найти, а там уже я сама, благодарная и готовенькая, в руки упаду.

Я очнулась от размышлений. Похоже, Кай прекрасно прочел все мысли на моем лице. Он выглядел недовольным. Еще бы. Зато Бизон, покусывая травинку, оперся на одну руку и ждал, чем все закончится.

В это время снова раздался громкий стон Кати.

– О, – оживился Бизон, – очнулась. Сама пойдет уже?

Намек был более чем прозрачным. Я заерзала на месте и с мольбой взглянула на Кая. Какими бы ни были его намерения, но моя зависимость от него и от Бизона никуда не делась. Я напомнила себе, что не время думать о гордости, когда подруге нужна помощь.

Кай поджал губы и поморщился, потом неохотно проворчал бритоголовому:

– Бери.

Тот не заставил себя упрашивать, с жадностью схватил палку и, обжигая руки и язык, принялся поглощать мясо. Зрелище не для слабонервных, поэтому я предпочла отойти к подруге. Катя с закрытыми глазами металась на носилках.

– Больно, – прохрипела она.

Я пожалела, что у нас нет обезболивающего, а когда пощупала лоб подруги, то испугалась еще больше. Температура, пока небольшая. Чтобы сбить ее без лекарств, требовалась вода. Я вскочила на ноги.

– Нужно выходить. Быстрее.

– Дай доесть, – с полным ртом возмутился Бизон.

Кай молча поднялся и стал собирать вещи в рюкзак. После разговора у костра он, похоже, потерял всякое желание вступать со мной в контакт и предпочитал не провоцировать лишние беседы. Я не стала возражать. Так даже лучше, для меня самой в первую очередь.

Солнце начало проглядывать из-за пелены облаков, воздух ощутимо прогрелся, и я заранее сдернула влажную куртку, чтобы не останавливаться потом, во время перехода. Влажная кофточка липла к телу, я не удержалась и чихнула несколько раз. С завистью посмотрела на парней. Им любая погода была нипочем.

Затушив костер, мы выдвинулись в путь. Сытый Бизон подобрел и не возмущался, что его опять нагрузили. Я выдохнула с облегчением. Хоть одну проблему на время удалось решить. Сколько их еще будет?

Катя тихонько постанывала на носилках. Редколесье постепенно сменилось колючим буйнорастущим кустарником. Я пожалела, что сняла куртку, когда зацепилась рукавом и оставила на иголках клочок ткани. В прорехе показалось голое тело и багровая царапина. Кожу защипало.

– Долго еще до реки? – в сердцах проворчала я.

Повернулась к Каю, но он отреагировал странно. Бросил на траву свой конец носилок, сделал непонятный знак Бизону. Тот упал на колени вместе с поклажей. Кай схватил меня, прижал к груди, потянул вниз и крепко зажал рот рукой. От испуга затряслись ноги, я рухнула как подкошенная. В висках застучала кровь, все инстинкты кричали о том, что Кай заметил опасность.

Наконец мой взгляд уловил, что так встревожило его: впереди между деревьев бесшумно скользили черные тени.

Я забыла обо всем, уставившись на них. Человеческого роста, с тонкими, слегка удлиненными шеями, они двигались мимо, отделенные от нас всего лишь стеной кустарника, и уже превратились для взгляда во вполне осязаемые фигуры. Тем не менее ни на людей, ни на протурбийцев были не похожи. Что-то неестественное, неправильное сквозило в движениях. Слишком резко, как у птиц, поворачивались головы. Изломанными, отрывистыми взмахами их руки раздвигали ветви. Тела казались лишенными одежды, гладкая кожа лоснилась на свету, выглядела неживой, ненастоящей. Словно искусственный материал, которым обтягивали дешевую мебель.

Существа напоминали собой цепочку муравьев, спешащих по своим делам. Не животных, не разумных существ, а именно насекомых. Как бы они отреагировали, появись мы по неосторожности прямо перед их носом? Если бы я не зацепилась за колючку и не огрызнулась на Кая, а тот не поднял глаза и случайно не заметил их? Почему-то представлять было страшно.

Я слышала, как медленно дышит над ухом Кай. Слишком уж размеренно. Плавный длинный вдох. Пауза. Не менее плавный и долгий выдох. Не в пример моей бешено вздымающейся груди. Я вдруг сообразила, что от волнения дышу очень громко. В такой напряженной тишине, когда проходившие в нескольких метрах от нас черные фигуры умудрялись не хрустнуть ни единой веткой, собственное дыхание оглушало. Я перестала дышать на несколько секунд, а потом постаралась выпустить воздух из легких более осторожно.

Кай почувствовал это, убрал ладонь от моего рта. Я чуть повернула голову и увидела, как он с одобрением кивнул. Другая его рука продолжала обвивать мою талию. Вместо того чтобы убрать и ее, Кай, напротив, ближе притиснул меня к себе. Я показала большой палец, мол, все нормально, первый испуг прошел, но ничего не изменилось.

В этот момент раздался тонкий жалобный звук. Катя! Существа тут же замерли, как по команде. У меня сердце оборвалось. Мы совсем позабыли о больной, а она очнулась, не понимая, что происходит. Кай дернулся, но Бизон успел первым. Он навис, обеими руками запечатав Кате рот, и с ненавистью просверлил ее взглядом. Она испугалась, замычала что-то.

Между лопаток у меня скользнула струйка пота. Наблюдая, как существа крутят головами, пытаясь определить источник звука, я в то же время понимала, что если бритоголовый будет и дальше закрывать лицо моей подруги, она просто задохнется. Попробовала потянуться, чтобы заставить его расслабить руки, но Кай перехватил мое запястье, грубо прижал к своему телу и вынудил пригнуться еще ниже. Из такого положения я не могла видеть передвижения существ, и от этого стало страшнее.

Катя дергалась в панике, ее безумно блуждающий взгляд остановился на мне. Если бы только я имела возможность утешить и успокоить подругу! Вместо этого пришлось корчить гримасы в надежде, что это переключит ее внимание. Но веки у Кати уже потяжелели, она затихла. Я покосилась на Бизона, который медленно отнял руки и вытер пот со лба. Оставалось лишь надеяться, что он не придушил ее с перепуга.

Чем дольше мы сидели в неудобной позе, тем сильнее затекали ноги. Я пошевелилась, но Кай продолжал придавливать меня собой, а боль становилась все нестерпимее. Ожидание выматывало нервы. Каждую секунду я ждала, что из кустов кто-то выпрыгнет. Картины, как нас всех разорвут на куски, так и вставали перед глазами. Тело начало потряхивать. Наконец, когда захотелось уже орать в голос, давление сверху ослабло, и я почувствовала, что меня больше никто не держит.

– Они ушли? – спросила я шепотом, глядя снизу вверх на Кая, который осторожно поднимался на ноги.

Он сделал знак молчать. Постоял, прислушиваясь и приглядываясь. Потом кивнул. Я выдохнула с облегчением и принялась растирать мышцы. Потом склонилась над Катей. Она тяжело, сипло, но все же дышала.

– Ты мог ее убить! – напустилась я на Бизона.

– А они могли убить нас, Белоснежка, – вмешался Кай.

– Так вы снова напарники ближе некуда? – проворчала я, понимая, что все упреки этим двоим как с гуся вода. Затем поежилась от того, как совпали наши мысли. – Думаешь, убили бы? Может, мы просто натолкнулись на местных жителей? А они только с виду такие… жуткие? А в глубине души – просто белые и пушистые?

– А ты сама ничего необычного не заметила? – Кай сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на меня.

Я, скорее, не заметила ничего обычного, но поняла, что вопрос – с подвохом. Задумалась.

– У них не было одежды…

– Та-а-ак, – протянул Кай, – но это не показатель. Некоторым дикарям не нужны тряпки, потому что они не стесняются.

– У них не было половых органов! – ахнула я, сообразив, что же не давало мне покоя с самого первого взгляда. – Те фигуры… невозможно понять, мужчины это или женщины!

Кай кивнул.

– Ртов у них тоже не было, – угрюмо добавил Бизон.

– Да… – согласилась я. – Получается… у них нет рта и носа, нет половых органов… как же они питаются? И чем? И как размножаются? Если они не могут размножаться, то рано или поздно вымрут, а в природе так не предусмотрено…

– Я думаю, что их создала не природа, – вдруг тихо произнес Кай.

– А кто? – похолодела я. – Зачем?

Он пожал плечами.

– Кто? Зачем? Какие хорошие вопросы, Белоснежка. Если бы только знать, что творилось здесь последние полвека, с тех пор как объявили карантин! Но пока я могу предположить только одно: твари, которым не надо есть и размножаться, созданы только с одной целью.

– С какой? – поинтересовалась я, подозревая уже самое худшее.

– Они охраняют. Что-то или кого-то. – Кай усмехнулся. – Все еще уверена, что мы вышли из запретной зоны, а не вошли в нее?

Я уже была ни в чем не уверена, но попробовала высказать предположение:

– Может, это последствия пузырчатой болезни? Судя по вашим рассказам, она уродует кожу. Что, если превращает тела заболевших вот в это?

– Информационная база утверждала, что пузырчатая болезнь смертельна во всех случаях, – покачал головой Кай.

– Но ты сам сказал, никто не знает, что произошло тут за последние пятьдесят лет, – прищурилась я. – Кто-то вырезал тот знак на дереве, кто-то хотел нас предупредить. Возможно, более адекватные аборигены тоже где-то рядом.

– Знак старый, – возразил Кай. – Кто знает, может, тот, кто его нацарапал, тоже бродил где-то тут…

Он сделал неопределенный взмах рукой и умолк.

– Но если это не последствия болезни, а созданные кем-то существа, – продолжила я, – значит, на планете остались развитые технологии, наука…

– …Связь, – закончил мою мысль Кай. – Но это не означает, что нам предоставят к ней доступ с распростертыми объятиями. Если планета пригодна для нормальной жизни, но карантин не сняли, значит, это кому-то выгодно. А мы окажемся лишь нежеланными свидетелями. Таких проще уничтожить.

Бизон, который прислушивался к разговору, сплюнул на землю. Мы втроем переглянулись, и я могла поклясться, что выражения лиц у нас не сильно отличались.

– Надо отсюда валить, – сказал бритоголовый.

– Надо попробовать выйти на контакт, если еще раз столкнемся, – рискнула высказаться я.

– Надо быть готовыми ко всему, – подвел итог Кай. – А пока станем придерживаться прежнего плана.

– Чудики могут вернуться в любую минуту, кэп, – напомнил Бизон.

От его зловещего тона по коже побежал холодок. Мы дружно подхватили поклажу. Катя застонала, когда подняли носилки. По телу пробежали судороги.

– Ч-черт, она нас выдаст, – процедил бритоголовый.

– Не выдаст! – шикнула на него я, а сама склонилась над подругой и погладила ее по щеке. – Тише… тише…

Услышав мой голос, Катя, как убаюканный ребенок, притихла. Судороги прошли.

– Я буду идти рядом и следить за ней, – твердым голосом сообщила я Каю, который наблюдал за нами через плечо.

– Бизон прав, – бросил он и отвернулся, – она нас выдаст.

– Мы могли бы идти вооруженными, а вместо этого у нас заняты руки, – поддакнул бритоголовый.

Я подавила вздох раздражения.

Оглядываясь по сторонам, мы двинулись дальше. Стоило хрустнуть ветке под ногой, как парни замирали, с напряженными лицами вслушиваясь в лесные шорохи. Когда с ближайшего дерева вспорхнула птица, я поймала себя на том, что втягиваю голову в плечи. Глаза болели от необходимости постоянно искать в листве черные силуэты.

Как назло, путь до реки тянулся и тянулся. Привалы становились все чаще, все труднее давался переход. В желудке заурчало, язык опять начал прилипать к нёбу. От усталости голод и жажда принялись мучить с новой силой. Впереди показалось невысокое сооружение из валунов. Оплетенное колючей вьющейся лозой кустарника, оно прилепилось на пятачке между деревьев.

– Колодец! – выдохнула я.

Это действительно был он. Пока парни тащились с носилками, я побежала вперед, попробовала заглянуть внутрь, но стебли растений мешали разглядеть воду. Тогда я принялась, царапая руки, расчищать доступ. За спиной раздался шорох.

– Ножом лучше, – подвинул меня Кай и принялся за дело.

С довольным рычанием Бизон пристроился с другой стороны. Втроем мы быстро раскидали бурьян в стороны.

Колодец оказался неглубоким. Наши изможденные лица отражались на поверхности воды. Пахнуло сыростью и землей, но разве кого-то из нас могла уже остановить брезгливость? Меня после поедания крысы – точно нет. Руки сами потянулись к долгожданной влаге, чтобы умыть лицо, освежить шею, попить…

Бизон, который уже готовился чуть ли не по пояс занырнуть, вдруг передумал. Не успела я удивиться, как мое запястье стиснул Кай:

– Стой.

Я посмотрела, куда он показывал. На дне, если приглядеться, виднелся трупик какого-то животного. Поначалу, сгорая от жажды, я даже не обратила внимания, убедилась лишь, что на поверхности не плавает мусор, не видно тины или мерзких насекомых. Но наклониться и проверить дно не сообразила…

Бизон отыскал палку покрепче, погрузил ее в воду, пошарил и начал вытаскивать находку на поверхность. Заметив белую шерсть, я отвернулась.

– Собака… – протянул бритоголовый за моей спиной.

– Типа того, – согласился Кай, – горло перерезано…

Послышался плеск воды, будто животное уронили обратно.

– Там еще какие-то кости на дне… – заворчал под нос Бизон.

– Я так понимаю, пить нельзя, – пробормотала я, отошла и опустилась на траву, сложив руки на коленях.

– Колодец отравлен, – пояснил Кай, – причем специально.

– Да уж, – хмыкнул Бизон, – с полуоторванной башкой сами зверюшки в воду не прыгают.

Я обхватила голову руками. Запретная зона, отравленные колодцы… даже мне уже не верилось в случайные совпадения. Неожиданно меня осенило.

– Там есть какой-то знак?

Кай с недоумением уставился на меня.

– Знак, как на дереве! – Не дожидаясь, пока до него дойдет, я встала на колени, подползла к колодцу и принялась раздвигать бурьян.

– Каждый камень будешь ощупывать? – подколол Кай, но тоже начал помогать.

Знак мы нашли на круглобоком валуне у самой земли.

– Ну, следопыт, что скажешь? – невесело ухмыльнулся Кай, разглядывая вместе со мной длинную волнистую линию с загогулиной на конце.

– Змею напоминает… – я пригляделась к разномастным протурбийским символам, – легкий сон.

Кай уже открыл рот, чтобы поправить, но мне и самой перевод показался неточным.

– Легкая смерть! – исправилась я. – Да, точно.

– Да, точно, – эхом отозвался Кай, и в его глазах засветилось что-то вроде одобрения.

– Легкая смерть? – расхохотался Бизон и пнул камни. – Выпить трупного яда – это, по-вашему, легкая смерть?!

Он принялся метаться между нами и носилками, как раненый зверь по клетке.

– Не шуми, – рявкнул на него Кай, но и сам казался озадаченным.

– Кто-то предупреждает нас, – прошептала я, – чтобы мы не входили в эту зону, не пили воду из колодца… если бы он не зарос, мы бы увидели знак, как на том дереве.

– Эти знаки оставлены слишком давно, а животное еще не настолько разложилось… но мы не можем не идти дальше, нам надо добраться до воды, – стиснул кулаки Кай.

– Нам надо идти быстрее, – взмахнул руками Бизон, – посмотри, где солнце, кэп! Мы опять за полдня продвинулись всего ничего!

– Так давайте пойдем! – Я вскочила на ноги.

На этот раз шли быстрее даже несмотря на усталость и поклажу. Словно кипящий от страха адреналин в крови зарядил севшие батареи организма для финального марш-броска. Привал сделали, когда солнце вышло из зенита и потихоньку поползло вниз. По опыту я уже знала, что стемнеет очень быстро, но мы втроем походили на взмыленных лошадей, и передышка требовалась давно.

– Немного осталось, – пробормотал Кай и привалился спиной к стволу дерева. – По крайней мере, кое-где появился рыжий мох, а эта штука любит воду.

– Главное, чтобы в сумерках чудики не повылазили. – Бизон содрал с себя футболку и обмахивался ею.

Я просто легла возле Кати на траву. Разговаривать не хотелось.

– Пойдем… поищем чего-нибудь перекусить. – Отдышавшись, Кай с трудом поднялся на ноги. – Вот, Белоснежка, на всякий случай. Если что – лучше просто кричи. Мы услышим. Бизон, вставай.

По взгляду, которым он окинул меня, я догадалась: понимает, что бросать без защиты двух девушек рискованно, но и по-прежнему не хочет оставлять нас с Бизоном наедине. На траву возле меня упал нож. Как назло, тут же вспомнились слова бритоголового о том, что кэп разыгрывает из себя героя передо мной. Пришлось напустить на себя безразличный вид, протянуть руку и сжать оружие.

Парни ушли, стало тихо. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я села, подтянула колени к подбородку и принялась мечтать о том, как вернусь домой. За прошедшие сутки усиленно отгоняла от себя плохие мысли, боялась, что если начну скучать по родителям, то окончательно расклеюсь, но… мне так их не хватало! Мама, наверно, пришла бы в ужас, если бы увидела меня вот такой: растрепанной, грязной, притаившейся в траве посреди незнакомой планеты на самом краю космоса! И я бы все отдала, чтобы с неба сейчас спустился звездолет отца. Любую трепку бы выдержала.

– Все будет хорошо… – раздался тихий голос.

Я обернулась. Катя смотрела на меня печальными глазами.

– Как ты?! – встрепенулась я.

Она слабо улыбнулась.

– Лучше.

– Ничего не болит?

– Болит. Но терпимо пока. Зачем мы прятались в кустах?

Захлебываясь от эмоций, я принялась рассказывать подруге про загадочные символы и страшных существ. Катя слушала, слушала, а потом вдруг всхлипнула:

– Мне страшно.

Я тут же прикусила язык. Вот дура! Вывалила на больную, едва очнувшуюся подругу все ужасы нашего пребывания! Надо было придумать отговорку. По лицу Кати бежали прозрачные слезинки.

– И за Лизку волнуюсь, – запричитала она, – и пить хочется, и есть…

– То, что есть захотелось, – это хороший знак, – попыталась утешить я, – есть хочется, значит, на поправку идешь. – Я потрогала лоб подруги. – Вот и температура вроде снизилась.

Она шмыгнула носом, но успокоилась.

– А я сегодня – представляешь? – ела крысу! – совсем другим, бодрым голосом заговорила я.

– Крысу?! – Катя поморщилась.

Я принялась рассказывать ей про свой опыт как про большое приключение. Словно мы сидели в нашей комнате в общежитии, на полу, с бокалами мартини, и делились историями из жизни. Как раньше, обсуждали мальчиков, встречи и расставания с ними. Вытерев повлажневшие глаза и запретив себе раскисать, я делала все, чтобы Катя хоть слегка улыбнулась.