Текст книги "Старуха"

Владимир Дмитриевич Ахшарумов
Старуха

 
У церкви дом старинный;
Кругом туман и мрак;
На площади пустынной
Чуть слышен лай собак.
 
 
Под лестницей крутою
Над самою землею,
Над самою землею,
Белотелое окно.
 
 
Уж свечка догорает,
В каморке чад и жар,
Шумит и напевает
К погоде самовар.
 
 
Налита верхом кружка.
От чая пар валит…
И вот, вздохнув, старушка
Соседке говорит:
 
 
"Весь век трудом живу я,
Без гр_о_ша за душой;
Куда как, погляжу я,
Стал дорог хлеб чужой!
 
 
А лишнюю деньжонку
Хотелось бы скопитьЛ.
Родимую сторонку
Пред смертью навестить.
 
 
Ни слуху нет, ни духу
Оттуда от родных:
Забыли все старуху,
Да я-то помню их.
 
 
О господи владыко!
Фадееша, мой свет!
Не малое толико
Я натерпелась бед.
 
 
Про счастье мне гадала
Одна ворожея;
Но счастия не знала
И в молодости я.
 
 
В года неурожая
От барыни моей
Взяла меня чужая
В счет долга, – в сто рублей.
 
 
Шестнадцать лет мне было,
Рыдала вся семья,
И всё, что слез хватило,
Всё выплакала я.
 
 
Тогда иное дело:
Румянец вдоль щеки,
Коса до пят висела,
Глаза – как угольки!
 
 
Ну, вот меня и взяли;
И, первого порой,
Ласкали, баловали,
Шутили надо мной.
 
 
Такая жизнь, казалось,
Была б и не худа…
Так барыня попалась
Такая, что беда!
 
 
Уж я ль не угождала?..
Да кто ей угодит:
Побьет меня, бывало,
И плакать не велит.
 
 
Охотник до бабенок,
Красивенький собой,
У барыни барчонок,
Племянник жил родной.
 
 
Недолго дожидался
И со второго ж дня
Ко мне он привязался,
Стал сманивать меня.
 
 
И тут… сказать примерно…
Случился грех такой,
Фадеевна, как, верно,
Случалось и с тобой.
 
 
Что ж лучшего барчонку —
И в ум могло притти,
Как сманивать девчонку?..
О господи, прости!
 
 
Но барыня дознала,
Пронюхала о всем,
К допросам затаскала,
Замучила стыдом.
 
 
И вот как порешили:
В барчонке будет прок,
Барчонка похвалили,
А девку – на оброк!
 
 
Так смолоду досталось
Мне по свету гулять;
Чего– уж ни случалось…
Всего не рассказать.
 
 
Подчас про то, что было,
И вспомнить-то смешно:
Ведь замуж выходила…
Да, знать, не суждено!..
 
 
И точно, уж какова
Имела женишка!
У князя Салтыкова
Служил за денщика.
 
 
И рослый, и румяный,
Пивал… да кто ж не пьет?
Гляди-ка, муж Татьяны…
Запоем целый год!
 
 
Но тут француз проклятый
К Москве стал подступать:
Жених мой взят в солдаты,
С тех пор и не слыхать.
 
 
Да… много натерпелась
И горя и хлопот,
Зато уж насмотрелась
Я в жизни на господ.
 
 
Как вот у Покрова я
Тогда еще жила,
Так притча-то какая,
Подумаешь, была.
 
 
У барышни-сиротки
Деньжонок кой-каких
Сыскалось после тетки, —
Сыскался и жених.
 
 
За что любить-то было —
Картежник он и мот;
А уж ведь как любила,
Бывало, плачет – ждет…
 
 
Как восковая выйдет
Под вечер на крыльцо,
Не чуть его завидит,
И вспыхнет всё лицо.
 
 
Зашутит, засмеется…
Зато, глядишь, потом,
Прощаться как придется,
Повиснет вся на нем.
 
 
Иль на коленки станет,
Одежду-то за край
Ухватит – и пристанет:
«Голубчик, не играй!»
 
 
И плачет, горько плачет…
Да плачь себе хоть век —
Такой уж камень, значит,
Был этот человек.
 
 
В комоде всё обшарил,
Последний грош стянул
И барышню оставил,
Девицу обманул.
 
 
Недолго горевала
Голубушка моя:
Закашляла, завяла,
Почесть, с того же дня.
 
 
Вся стаяла; зимою
Ходила чуть жива
И кончилась весною,
Как тронулась Нева.
 
 
Да это что! и хуже
Видали мы дела:
Как барыня при муже
О аптекарем жила.
 
 
Не крайность и не голод,
Смешно и грех сказать…
А что ж, что муж не молод!..
Самой за тридцать пять.
 
 
Зато, поди, как ловко
Вела себя… придет,
Бывало, да головкой
К нему и припадет.
 
 
В слезах, целует руки,
В глаза ему глядит. – ,
Смотреть на эти штуки —
Так просто затошнит!
 
 
Да мне нужда какая!
А мужу – невдогад,
Что на себе, играя,
Чужих возил ребят.
 
 
Что людям на потеху
Жену рядил в атлас…
Что с этим было смеху,
Фадеевна, у нас.
 
 
Но раз, когда стемнело,
Наш барин той порой
Хворал… под осень дело…
С ним дядя жил родной…
 
 
Уж как проведал дядя —
И бог весть, только, ну…
Вдруг слышим, на ночь глядя,
Как взялись за жену…
 
 
Как взвизгнет в кабинете
Она!.. Как зарыдал
Наш барин!.. даже дети
Проснулись… Он кричал:
 
 
"Ух!.. Дети!.. Не вводите!..
Прочь! Вон детей чужих!..
Змея!.. Да оттащите
Ее от ног моих!"
 
 
Кровь горлом; разослали
Людей, и до утра
За ночь перебывали
С Москвы все доктора.
 
 
За ночь глаза ввалились,
Осунулось лицо;
Гробовщики ломились
С утра уж к нам в крыльцо.
 
 
К заутрене звонили,
Я помню… дождик шел…
Как барина обмыли,
Обмыли… и на стол.
 
 
Так вот дела лихие!..
О господи!.. беда,
Подумаешь, какие
Бывают господа!
 
 
И много я видала…
Да что! – В последний год
Сама уж оплошала,
И память выдает.
 
 
Совсем, совсем хилею,
И смотришь, тут-как-тут,
Чуть только заболею,
Извозчика наймут…
 
 
И я возьму, в тряпицу
Гроши свои сберу,
Свезут меня в больницу,
Да там я и помру!"